Secret

Счастье для меня — что-то далёкое. Я шагаю к нему, но в один миг делаю два шага назад. И так каждый раз. В школе меня как только не обзывали, а я даже ответить не могла. Я ненавидела себя. Всё время хотела с кем-то поиграть, чтобы меня звали. Мы жили в селе, детей было мало, но всё же играли как могли, и мне это нравилось. Сейчас я не особо могу описать те чувства и эмоции. Что-то не отпускает, и будто я хочу, чтобы эти некоторые мелочи были никому недоступны. Дедушка покинул нас до того, как мне исполнился год. Брат папы с бабушкой жили в ауле, а мы — в городе. Родителям было очень тяжело, жили мы в однокомнатном доме. Бабушка сказала маме отправить меня в аул, как только я начну ходить. Ходить я научилась в 9 месяцев. С тех пор я жила у бабушки. Брата папы звала дедушкой. Для меня они были всем. Помню, как ходила на рыбалку с дедушкой. Примерно к четырём часам он возвращался с рыбалки. Там он ставил сети с лодкой, в которых оказывались рыбы, которых не нужно чистить, и разные маленькие рыбки. В огороде он объяснял мне их отличия. Помню, как бабушка делала мне косички с бантиком. Это была длинная ткань, в процессе заплетания из неё получались бантики. Когда мы выходили на улицу, сидели в тени на скамейке. Бабушка своей палкой перебирала камушки на земле, то туда, то сюда: больших с большими, мелких с мелкими или всё в одну кучу. Я сидела рядом и с интересом наблюдала, думая, зачем она это делает. Я до сих пор не знаю ответа. У меня была своя постель. Пододеяльник был синим, уже немного стареньким, с цветочками. Наволочка тоже синяя, с мишками, а сама подушка светлая, тоже с мишками. Эти вещи были самыми тёплыми и удобными. В комнате была коричневая тумбочка, где лежали мои вещи, которые аккуратно складывал дедушка. Утром он через стекло двери смотрел, не проснулась ли я. Дверь перед сном была всегда открыта, а на утро закрыта. Утром я всегда чувствовала запах яичницы или варёных яиц. У нас было много курочек. Дедушка готовил всё для чая, а хлеб с маслом и сверху сахар — это я до сих пор ем. По словам всех, кто знал дедушку, он сильно любил меня. Прятал мои игрушки, говоря: “Это только её игрушки.” Брал меня с собой везде. У него была белая машина “Мазда”. Мы ехали в соседнюю деревню за лекарствами для бабушки. Я никогда не забуду вкус молочного супа, который бабушка готовила вечером, и тот красивый вид, который был вокруг. Помимо его сына, которого я звала дедушкой, в ауле жил ещё один сын. Он жил с женой в другом доме. У них было три дочери. Вечером приходила младшая, моя сестра. Она была привередливой в еде: вроде не ела морковь или лук. Я повторяла за ней. Мы смотрели индийский и турецкий сериалы. У меня была синяя машинка — как трактор, со времён СССР, если не ошибаюсь, с жёлтыми колёсами. Я играла с этой машинкой. У меня было три мягкие игрушки: зайчик, мышка и медвежонок. Они все были старыми. Когда мне нужно было идти в школу, меня забрали в город. Я пошла в нулевой класс в пять лет. На улице было холодно, всё-таки осень: лужи, тёмные тучи. Мне хотелось обратно в аул. Школа казалась мне слишком большой, я терялась и ни с кем не могла подружиться. Учителя спрашивали у мамы, всё ли со мной в порядке, не болею ли я чем-то. Не отвечать на вопросы тоже было странно, и можно было подумать, что у меня есть диагноз. В столовой было шумно. Как-то раз мама купила мне шоколадное молоко, и меня стошнило. Примерно до первого курса я его больше не пила. Я ходила на гимнастику. Там все орали, был шум, боль от упражнений. Научилась ходить как балерина, почти. Но эти ужасные мозоли… Училась я хорошо, получила красную грамоту. Учебный год закончился, и бабушка пришла с шашу. Летние каникулы, а я всё ещё в городе. Дедушка приехал, покушал и ушёл. Мне было грустно, я начала плакать и просила забрать меня с собой в аул. Я хотела домой, но он ушёл. Мама за такое поведение отругала. Мы с братом были дома у матери мамы. Однажды утром, проснувшись, я услышала то, чего никак не могла понять. Будто он вернётся, заберёт меня, и я снова буду гонять коров, вечером слушать, как лают собаки, и самое главное — он будет рядом. Но ничего из этого уже не будет, потому что его нет. В тот день, когда дедушка погиб, мне было пять лет, и я не понимала, что такое смерть. Сначала мне сказали, что он просто уехал домой. Я ждала, что он вернётся за мной, и всё будет как раньше. Но он не вернулся. Позже я услышала разговоры взрослых. Они говорили о том, что произошло. Дедушка с дядей выпили и поехали на тракторе. В какой-то момент они съехали с дороги. Дядя успел выпрыгнуть, а дедушка остался в кабине. Трактор упал с обрыва. Я не могла понять, что это значит, ведь мне казалось, что он всегда будет рядом. Мы поехали в аул, и там всё было иначе. Дом наполнился людьми, которых я почти не знала. Все говорили о дедушке, о том, каким он был, о том, что произошло в тот день. Взрослые плакали, суетились, обсуждали похороны. А я сидела в углу и не могла понять, почему они так шумят. Погода была дождливой. Ливень не прекращался.Как страна дождя в «Наруто» .Мне казалось, что сама природа оплакивает дедушку. Вода поднялась так высоко, что доходила до колен. Старый дом, в котором мы жили, протекал, и везде стояли тазы и вёдра. Я смотрела на этот дождь и думала: “Она плачет за меня.” На сороковой день после дедушки ушла бабушка. Это было как удар, от которого я не могла оправиться. В ту ночь меня разбудили в пять утра. Я оказалась в прихожей. Вокруг были только всхлипы и рыдания. Меня просили спать дальше, но сон не приходил. Я сидела, слушала чужие голоса, и мне было холодно. Кончики пальцев рук и ног были ледяными. Я хотела плакать, но вместо этого утешала сестру. На щеках что то почувствовала,это были слёзы,ком в горле не давал дышать. В комнате напротив женщины вытирали слёзы платками. Всё казалось хаосом, каким-то кошмарным сном. Я не понимала, что произошло, и почему мне так больно. После похорон жизнь изменилась. Мы остались в ауле, но без бабушки и дедушки всё стало другим. Я часто болела: ангина, высокая температура, судороги.Каждую ночь я засыпала с одной мыслью: “Почему вы оставили меня?” звала их обоих, спрашивала, где они. Однажды в полусонном состоянии казалось что бабушка вернулась. Она села на край моей кровати, погладила меня по голове и смотрела на меня своим тёплым взглядом с самым добрым взглядом которую я никогда,никогда не забуду.Чувствовала её руку, её присутствие. Впервые за долгое время. Но потом меня разбудила мама, чтобы дать лекарства. Я рассказала ей про сон и спросила: — Почему ты разбудила меня? Я бы ушла с ней, если бы ты не помешала. Мама молчала. С тех пор я везде писала “Ата + Аже + Мен” и рисовала сердечко. Мама злилась, спрашивала, зачем я пишу это везде, просила прекратить. Но я только ещё больше злилась в ответ. Сны становились всё более странными. В одном из них я оказалась на кладбище. Белые призраки в длинных одеждах кружили вокруг меня. Бабушка стояла вдали и звала меня. Я побежала к ней, но перед ней оказался дедушка. Он стоял рядом с белой машиной, но его лицо было размытым, как в тумане. — Почему ты тут? Уже вечер, — строго сказала бабушка. — Я хочу с вами, забери меня! — умоляла я. — Солнце уже село. Иди домой, быстро. — Пожалуйста, мне страшно, я не хочу домой. Отведи меня к дедушке. — Мы тебя подождём дома. Возвращайся, — сказала она. Я проснулась, чувствуя, как сердце сжимается от тоски. Бабушку я видела ясно, её лицо было таким родным. Но дедушка оставался где-то далеко, словно он уже навсегда недосягаем. После этого сна я долго не могла успокоиться. Казалось, что это не просто сон, а какой-то знак, попытка напомнить мне о чём-то важном. Я думала о словах бабушки: «Мы тебя подождём дома». Какой дом она имела в виду? Может, она хотела, чтобы я нашла свой путь, но в душе я просто хотела быть с ними, рядом. Жизнь в ауле с родителями была совсем иной. Я больше не могла почувствовать то тепло, которое дарили мне дедушка и бабушка. Часто болела: ангина, высокая температура, ночные кошмары. Иногда казалось, что это болезнь не тела, а души. Лекарства были горькими, как яд, а ночи казались бесконечно длинными. Я помню, как каждый вечер, пока все спали, я плакала. Я звала бабушку, просила её вернуться. Я не понимала, почему они оставили меня. Один из таких ночных рыданий привёл к тому, что мне привиделся её голос. Её мягкий шёпот успокаивал меня, и я чувствовала прикосновение её руки к моей голове. Это было так реально, что я даже не хотела открывать глаза, чтобы не разрушить этот момент. Никто из взрослых не сможет понять, что со мной происходит. Я осталась один на один со своей болью. Чем больше я взрослею, тем больше понимаю, как сильно мне не хватало их поддержки. Родители делали всё, что могли, но в их глазах я видела усталость, разочарование, иногда даже раздражение. Они не понимали, почему я такая замкнутая, почему у меня нет друзей, почему я постоянно смотрю в окно, словно кого-то жду. Я осознала, что моё детство — это что-то, что никто никогда не сможет полностью разделить. Школа для меня была местом, где я чувствовала себя ещё более одинокой. Учителя были строгими, одноклассники казались чужими. Я старалась учиться хорошо, чтобы хоть как-то чувствовать себя нужной, важной. Получала грамоты, похвалы, но всё это казалось пустым. Иногда я спрашивала себя: если бы дедушка и бабушка были живы, было бы мне легче? Наверное, да. Я представляла, как они встречают меня после школы, как дедушка снова готовит мне хлеб с маслом и сахаром, как бабушка плетёт мне косички. Но каждый раз эти мечты разбивались о реальность. Мои школьные годы продолжались в ритме, который мне казался невыносимо монотонным. Утро начиналось с тихих сборов, неизменной школьной формы, тяжёлого рюкзака и дороги, которую я проходила словно на автопилоте. В классе я всегда сидела в стороне. Любила смотреть на улицу, наблюдать за тем, как ветер качает деревья или как снег медленно падает с неба. Это было моё спасение, мой маленький мир, где никто не мог меня обидеть. Одноклассники казались мне чем-то недосягаемым. Они общались между собой, смеялись, строили планы, а я всегда оставалась в стороне. В глубине души мне хотелось стать частью их круга, но каждый раз, когда я пыталась заговорить, чувствовала, как слова застревают в горле. Я вспоминаю летние каникулы, когда бабушка приходила ко мне с шашу. В её глазах всегда была доброта, а в её руках — тепло, которое нельзя было спутать ни с чем. Но одно лето изменило всё.  Я часто думаю о том, как эти события сформировали меня. Как научили меня замечать то, что многие пропускают. Например, тишину раннего утра, запах травы после дождя, уют старых вещей. Сейчас, вспоминая те годы, я думаю: может, именно эти утраты сделали меня такой, какая я есть. Боль научила меня ценить мелочи: запах свежего хлеба, солнечный луч на полу, звуки дождя за окном. И самое главное, она научила меня верить в то, что даже если рядом никого нет, ты всё равно можешь стать своим собственным утешением.