Сделка

В школу идти надо. Без вариантов. Нельзя рушить блестящую успеваемость и вечно прятаться в комнате, раз уж Блэк настиг меня даже там. Вчерашний вечер был… Блять, он был ахуенным. Блэк был ахуенным. Да, он был наглым самовлюблённым уёбком, но это и делает его самим собой. Зато как он смотрел на меня, как он… Чёрт, ещё не хватало запасть на него. Верх идиотизма. Я должен чувствовать себя обиженно, угнетенно, должен чувствовать себя шлюхой. Но не чувствую. А что я чувствую вообще? Так, взгляд вглубь себя, анализ… Хм, всё плохо. Я совсем не стыжусь под любопытными взглядами одноклассников, совсем не чувствую страха перед мародёрами. Я безумно хочу увидеть Блэка, ощутить на себе этот его пожирающий, обволакивающий взгляд. Я считаю секунды, пока он не появится в дверях аудитории. Вот он. Сириус. Заходит, скидывает сумку на парту, шутит с дружками и… НЕ СМОТРИТ НА МЕНЯ. Всё внутри рвётся на клочки. Козёл. Мудак. Тварь невозможная. Да пошёл он! Что, получил всё, что хотел? И всё? А как же обещание выебать? Только языком чесать, пиздобол. Выебу-выебу, ну да, конечно, кишка тонка. Да сука, о чём я вообще думаю? Радоваться надо. Он отстал. Всё. А чё ж так херово-то? — Ты какой-то грустный. Это из-за того случая? Брось, скоро все забудут, поверь. — А? Блин, Лили, ты давно тут сидишь? А я сам давно пришёл в столовую? Эванс накалывает на вилку брокколи и шутливо пихает соцветие мне в рот. — Зелёное, для поднятия настроения. — Фу, убери. — Это ещё и полезно. Открывай рот. Ааааам. — Отстань, Лилс. — Да, отстань от нашего друга Снейпа, Лилс. Поттер усаживается рядом и кладёт свою лапу мне на плечо. С другой стороны, садится Блэк. Люпин и Петтигрю усаживаются рядом с Лили. Она недоумевает так же сильно, как и я. — Джеймс, что происходит? — А он тебе не рассказал? Какой скромняга, — Поттер противно трясёт меня из стороны в сторону, — Наш дорогой дружище-Северус не просто оплачивает ремонт, он ещё и покупает нам новые тачки. Чиво, блять??? Злобно кошусь в сторону Блэка, тот жуёт свой сэндвич как ни в чем не бывало. Не нравится мне всё это. Ох, не нравится. — Я хочу красную весту в этот раз. Жёлтая мне надоела, — чавкая, заявляет Петтгрю. Как будто мне не похуй кто там и что хочет. Я хочу знать только одно: что, блять, происходит? Пихаю Блэка ногой под столом. — Ау! Кто из вас это сделал? Но попадаю по Люпину. Да как так то? Блэк ржёт и Римус думает, что это он. А я думаю, что он — кусок говна. Наконец, Поттер убирает свою клешню и открывает коробку с салатом, все премиленько болтают о рождественском бале и едят. Только я нихуя не вписываюсь в картинку. Хочу уйти. Но едва дёргаюсь, Блэк прижимает бедро ладонью к стулу и похлопывает. При этом даже не смотрит на меня. Тварина. Щипаю его за палец ногтями, он кривится от боли, но сдерживает вскрик. Вырывает руку и хватает мою. Переплетает наши пальцы. И вот сейчас он на меня смотрит. Гадство! Когда он так смотрит, мне сложно желать ему смерти! Спешно отворачиваюсь и наконец-то приступаю к своей картошке и рыбе на пару. Руку Блэк не отпускает до тех пор, пока все не расходятся. А потом встаёт, ставит ногу на свой стул и делает вид, что завязывает шнурки на кроссовке. Говорит тихо, чтобы слышал только я. — После четырёх на парковке. — Я что, должен торчать тут до конца вашей тренировки? — Дольше. Все должны успеть разойтись. — Пфф. И что мне делать всё это время? — Что хочешь. Только не дрочи. Подрочишь на заднем сидении моей тачки. — Кстати о тачках. Что за хуйню нёс Поттер? — Потом. Мне пора. Ласково ущипнув меня за щёку, Блэк съебал в закат. Точнее на пары. А после в спортзал. А я, как самый последний идиот, как самая жалкая тупица, торчал в библиотеке, постоянно поглядывая на часы и дёргая коленкой. Там меня и нашла Лили. — Новые тачки? Серьёзно? Объяснишь? Её бровь так высоко загнулась вверх, что скоро выйдет за пределы веснушчатого лица. — Эмм… Так много вопросов. На мою кривую улыбочку она только ещё более подозрительно щурится и садится рядом. — Я знаю, что вы с мамой не можете и ремонт потянуть. Откуда деньги ещё и на новые машины? — Ну… Мы выиграли в лотерею. — Да что ты? — Именно. Буквально пару дней назад. — И так обрадовались, что забыли поменять покрышки на зимние? Вот зараза, ей нужно стать прокурором. — Да-да. Так всё и было. — Врать вообще не умеешь, Северус. Да раньше мне и не нужно было врать Лили. Никогда. Это всё Блэк, подлая тварь. Что же теперь делать? Вот я влип. — У тебя проблемы? Скажи мне честно, мы же друзья. — Не могу, Лилс. Правда не могу. Еще сам со всем этим не разобрался. Она смотрит долго, вкрадчиво и сочувственно. Потом порывисто меня обнимает и хлопает по спине. — Тогда разберись со всем этим поскорее. Рождество на носу, — и, ткнув меня в кончик носа пальцем, уходит. Вижу в окно, как она подбирает Поттера, как расходятся и разъезжаются остальные члены футбольной команды. Кроме Блэка. Смотрю на часы в холле. Пора. Накинув капюшон пониже, бреду через снегопад к самой дорогущей машине на парковке. Раньше никогда ее не видел, но не сомневаюсь, что это собственность семьи Блэк. Неожиданно распахнулась передняя пассажирская дверь. — Падай. — Серьёзно? Ты же хотел, чтобы я подрочил на заднем сидении. — Но не здесь, же. Не тупи и садись, пока никто не увидел. Забираясь в тёплый, пахнущий кожей и какой-то дорогой отдушкой салон, замечаю, что Блэк не в духе. Странно это, и на него совсем не похоже. — Что, тренировка прошла херово? — Нет. — А как тогда прошла? — Нормально, — выкручивая руль и мои нервы, бросил Блэк. Опять на меня не смотрит. Ну, сейчас это хотя бы можно объяснить дорогой и снегопадом. — Куда мы едем? — Узнаешь. — Что за пресловутая загадочность, Блэк? Даже поговорить нельзя? — Мы не договаривались разговаривать! Мы договаривались просто трахаться! Что не понятного? Это, блять, так сложно уяснить? Ого. Нихуя себе. Неожиданно бурная реакция. Настолько, что я молча пялюсь, как он тяжело дышит, как белеют костяшки на пальцах, сжимающих руль. Отворачиваюсь. И молчу. Всё, блять, ясно-понятно. Вчера он задержался после печенья, мама уболтала его сыграть с нами в карты. Я видел, как он колебался, одновременно хотел и остаться, и уйти. Остался. Веселился с нами, со мной, ржал как конь, спорил и шутил, а теперь жалеет, что принял неправильное решение. Могу понять. Но не позволю срываться на себе. Это не я позвал его к себе домой, в свою комнату, и уж тем более в душу. — Останови. Я выхожу. — Что? Ээ! Мы же ещё не… — Трахайся сам с собой, но можешь представлять меня, разрешаю. — Северус, блять, перестань дёргать дверь. — Сириус, блять, перестань быть мразью! Ухмыляется, засранец. Ну да, мне и самому чуть веселее, чем минуту назад. Но всё равно буду сидеть обиженным и злым. — Ладно. Прости, — выдохнул Блэк, — это было более грубо, чем обычно. Я думал, для нас это в порядке вещей. — Для нас в порядке вещей — хуесосить друг друга. Но чтобы молчать? Неее, Блэк, это не ко мне. Он улыбнулся. — И правда. — Может расскажешь уже в чём прикол с новыми машинами для твоих дружков-придурков? — Ну, они грозились подать на тебя в суд, я не мог этого допустить. — И теперь они будут гонять на новеньком и делать вид, что мы старые-добрые корефаны? Бред. Мне это вовсе не нужно. — А что тебе нужно? Бросить школу? Пойти работать дворником или торговать наркотой? — Мне всё равно придётся это сделать, Блэк! Нам с мамой никто новую машину не купит. И старую не починит. Так что… Спасибо, вчера было круто. Высади меня поближе к остановке и… Пока. — Стоять. Дверцы заблокировались. Блэк думал. Об этом говорили его отбивающие по кромке руля ритм пальцы. Он так и на уроках иногда делал. Бесит страшно, до закатывающихся глаз. — Ты не уйдёшь из школы. Ебать. Не сказал — отрезал. — Вернусь на следующий год и доучусь. — Потеряешь баллы для университета. — И что? Не слишком ли велика забота о человеке, с которым хочешь исключительно трахаться? — Нет, не слишком. Мы приехали. Он отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Я последовал его примеру. — Заброшенный склад? Завод? Что это? — Предприятие моего отца. Оборудование перевозят, и сейчас мы здесь одни. Блэк обошёл машину и приблизился вплотную. Обсмотрел моё лицо так жадно и внимательно, словно пытался компенсировать отсутствие внимания за день. А потом толкнул спиной на дверцу машины и прижал сверху всем телом. Что последовало дальше, так это ебически долгий поцелуй. Я уже думал, что на этом всё. Что саднящие губы, заледеневшие на морозе пальцы и болезненный стояк, — это всё, что я получу. Но нет. — Залезай, — шепнул Блэк, прежде чем отстраниться. Снова оказаться в тепле было приятно. Но я ещё долго дрожал и грел ладошки, прежде чем стянуть хотя бы шапку. В то время как Блэк разделся, нахуй, полностью. Я аж отпрыгнул от него, когда обернулся и увидел эту картину Микеланджело. Зажмурился, подождал, распахнул глаза. Нет, не показалось. Блэк сидел раскинув руки, умостив их на спинку сидения, между разведённых ног пульсирующий стояк. Что-то не припомню, чтобы его член был настолько большим. — И ты хочешь засунуть в меня это? Жестоко. Блэк самодовольно ухмыльнулся. — Однажды — непременно. Но не сейчас. — И чего же ты хочешь сейчас? — Оближи меня везде. Нет, не шутит. В глазищах пожар и желание. Губа закушена. А член… стоит! И ждёт. Что ж, раз ждёт, нужно хотя бы снять варежки. — Везде-везде? — Везде-везде. — И в Афганистане? — Не выёбывайся, облизывай. Начни с шеи. Потом подмышки. Ах да, я не ходил в душ после футбола… Замираю, стягивая с плеч куртку. Это должно выбесить, но это заводит. Уже начинаю задыхаться, а ведь даже не прикоснулся к нему, если не считать поцелуй на улице. Раздеваюсь быстро, остаюсь только в майке, трусах и носках. Кожа сидения скрипит под коленками, когда седлаю Блэка и усаживаюсь на его бёдра. Он сказал шея, но мысль о его подмышках не даёт покоя. Прижимаюсь носом к впадине и вдыхаю. Ух, сука. Терпко, мужественно, самцовски. Блэк прижимает к себе за затылок и заставляет нюхать, вылизывать, стонать и желать большего. Целую, ласкаю языком напряженные крепкие бицепсы, плечи, шею. Покусываю, облизываю. Солоноватый и сладкий налёт испарины, высохшие дорожки пота, вкус его кожи, запах его тела дразнят рецепторы. Оторваться почти невозможно. — У тебя такие нежные руки… Ох, даа… Укуси за ухо ещё раз. Аа! Ооо, блять… я так точно скоро кончу. Его член трётся о мои ягодицы, копчик, пачкает смазкой хлопковую ткань боксеров. Кто кончит раньше — большой вопрос. Если он сожмёт меня в крепкой хватке сильных рук и скажет на ушко что-нибудь грязное, я быстренько испачкаю сидения в этой прекрасной машине. Но Блэк терпит, руки на спинке сидений, хоть и держится за подголовники так цепко, что наверняка останутся вмятины от пальцев. Сириус хочет других ощущений, хочет, чтобы только я ласкал его, что ж. Мне же больше достанется. Сползаю ниже, опускаюсь коленями на пол и щипаю его соски, беру в рот правый и всасываю. — Аа! Блять. Хм. Закрепляем результат повторным всасыванием. — Ооо, кайф… Давай ниже. Ниже, Северус. Черчу мокрую дорожку по прессу вниз, щекочу пупок кончиком языка. — Ммм… Ниже, ещё ниже. Я знаю, чего он хочет. Так напряжен, что скоро вырвет подголовники с мясом. Нельзя же допустить, чтобы такая классная тачка пострадала, верно? Провожу кончиком носа по блядской дорожке тёмных волосков. Обхватываю член ладонью, втягиваю в рот мошонку. Яйца едва помещаются, гоняю их в слюне и почти чавкаю. А Блэка гнёт на сидении, подбрасывает на соседнюю орбиту. Он заходится в крике, когда начинаю ему дрочить. Бросаю взгляд вверх. Чёрт, до чего же он невозможно красивый. Лоб мокрый, тёмно-каштановые прядки прилипли к лицу, рот распахнут, ноздри раздуваются. А глаза просто, блять, два колдовских кристалла, высасывающие из меня остатки воли и самоконтроля. Смотрю прямо в них снизу-вверх и втягиваю в рот головку. Самая вкусная часть Блэка, хоть и сожрал бы его всего целиком. Глубоко взять не смогу, но уж головку измучаю. Наклоняю голову, обсасываю, облизываю. — Рукой помоги, а-а-а… Да, чёрт, да… Смотри на меня. Не останавливайся. Смотри. На. Меня. Я сейчас… Кончаю! Ох, блять, да-а-ааа… Ещё долго буду помнить, как его ломало, как вибрировали и дрожали бёдра. Как серебристые зрачки потерялись за ресницами. Как стон сорвался на хрип и вкус его спермы на языке. Так много. Вязкие струйки стекали по подбородку, а я всё ласкал губами головку, мучая Блэка остаточным током оргазма. — Иди ко мне… Он наконец опустил руки, вяло протянул их ко мне. Обнял, когда я уселся к нему на колени. Целовались медленно и лениво. Долго. Блэк гладил мои ноги и спину. Я — его шею, волосы и лицо. В тот момент я растворился, не существовало обычного Северуса Снейпа, он стал кем-то другим. Переполненным глупым счастьем, чувством нужности, принадлежности Блэку, щенячьей радостью от его желания и ласки, от его взаимной нужды во мне. Сделать этот момент ещё лучше могло только одно, и Блэк прочитал мои мысли. Повалил на сидение, укладываясь набок рядом, запустил руку в трусы. Выдрачивал так агрессивно, что я скулил и хныкал, но умолял не останавливаться. А он дразнил, назло замедлялся. — Нет-нет-нет… Быстрее, прошу… — Хочешь кончить? — Мм… Да-да. Хочу, Блэк. — Попроси хорошенько. Скажи: «пожалуйста, Сириус, умоляю». — Блять, умоляю, пожалуйста, Сириуууууууус! — Вот так, кончай для меня, да. Сперма брызгала на майку, пачкала живот и его сжатый кулак. — Так моё имя ещё никто не кричал. — Убери от меня эту самодовольную лыбу, бесишь. — Тогда поцелуй меня. Чмокнул его и повалился обратно. Приятная слабость завладела телом. Как же хорошо. Мы лежали рядом, тискались и улыбались как придурки. — Мне так классно сейчас, — выдохнул Блэк, — но нам уже пора валить отсюда. — Домой подбросишь? — Нет, пешком пойдёшь. Конечно подброшу. — Какой ты всё-таки гад, Блэк. — Вот как? Ладно. Хотел заехать за бургерами по пути, но теперь передумал. — ЭЙ! — я швырнул в него его же носком, — Я заслужил огромный, сочный, мясной бургер! — Прекрати, я завожусь снова. А нам правда пора ехать. Блэк даже носки натягивал сексуально. Стриптиз я пропустил, но вот его обратным процессом насладился сполна. — Где мои трусы? А вот. Подай брюки. — У меня майка мокрая и грязная, блин. — Так сними её и сунь в карман. — Тцц. Ладно. Свитер на голое тело холодил кожу и кололся, но придётся потерпеть. После, когда заехали за фастфудом и ели на парковке, уже не обращал на это внимания. Мы слушали музыку, ели и ржали над чем-то, о чём никогда и не вспомню. А вот то, как с ним было хорошо и комфортно, и как не хотелось расставаться у дома, буду помнить отчётливо и бесконечно.