В списках не значился

Я сидела на месте механика и едва держала глаза открытыми. Было раннее утро. Парни спали, устроившись кто где, а я вела машину. Колонна неспешно двигалась на север к месту сбора, хотя, честно говоря, пешком мы дошли бы быстрее. Зазевавшись, я не сразу заметила, что фонарь на танке, ползшем перед нами стал приближаться, но в последний момент я успела дернуть за рычаг томоза. Только ДТП с участием тяжелой бронетехники нам не хватало. Фуф. Стоим. Пробка. Шарик потянулся и заполз ко мне на колени, тыкая в нос своим бесспорно красивым, но не слишком чистым хвостом. Песель жалобно заглянул мне в глаза и заскулил. - Ну что? Выйти хочешь? - спросила я у собаки и потрепала её по холке, - Сейчас спросим у командира разрешения и пойдем. Ладно? Шарики согласно что то пропищал и я подключила ларингофоны, зная, что Ольгерд как всегда не спит. - Шарик хочет выйти. Можно? - Идите, - ответили наушники голосом Ольгерда, - Только не вляпайтесь ни во что. Это приказ. - Так точно, - отозвалась я и отключилась от канала. Шарик выскочил первым, а я выбралась следом за ним, глубоко вдыхая прохладный рассветный воздух. Уф, всё таки тесно в танке. Шарик покрутился возле моих ног и с громким лаем побежал куда то по дороге. Погодите ка, это что уже третья серия, где тигр стоял разбитый? Ну точно. Я обошла разбитый танк с немецким крестом на боку вокруг и обернулась на звук очень недовольных шагов, обладателем коих оказался Зенек. - Что здесь происходит? Собака лает, вы..., - Ен подошел поближе, разглядел меня и сразу растерял всю суровостью, - А, это ты, Яна. Ты чего здесь? - Тигр, - кивнула я на разбитую машину. - Где? - не понял хорунжий. - Никогда не замечала, что у тебя проблемы со зрением, - закатила глаза я и похлопала немецкий танк по боку, - Это Panzerkampfwagen Tiger Ausf. E, знакомься. - А, тьфу на тебя. Сказала бы сразу нормально, а то тигр, тигр... - А ты ожидал живого увидеть? Ен ничего мне не ответил, только улыбнулсяи сдвинул мой шлемофон мне на глаза. Ну держись, Дубощит. Не посмотрю, что ты королевских кровей. Зенек уже развернулся и пошел к своей машине, но я догнала его и с разбегу запрыгнула ему на спину, стягивая шлемофон с головы. Ен закачался, но устоял. - Яна, ты совсем с ума сошла? - возмутился хорунжий. - Это моя маленьковая мстя, - заявила я, поудобнее устраиваясь на чужой спине, - Умчи меня, олень, в свою страну оленью! - Ну точно с ума сошла, - проворчал Ен себе под нос, вздохнул, но таки дошел со мной на закорках до моего танка и сгрузил на броню, - Всё, иди своему командиру мозги пудри. - Увидимся у полковника, - помахала я рукой сердитому хорунжию, свистнула Шарика и залезла в танк. Песель послушно залез на свое место в ногах у спящего Гжеся и улегся, гляля на меня грустными карими глазами. Сто первый тронулся с места, объезжая разбитый тигр, я тоже сняла танк с тормоза и машина медленно поползла по дороге. - Что там было? - спросили наушники сонным голосом Янека. - Пробка, - отозвалась я, следя за дорогой, - Спи давай. - Мы бы и спали, если бы ты водила нормально, - подключился к разговору Густлик. - Ну извините, я даже машину водить не умею, а тут танк! Машину я действительно водить не умею. В училище нас этому не учили, а когда в университет поступила, то ни денег не было лишних, ни времени. А тут танк. Совести нет у этих людей. - Дайте поспать спокойно! - возмутился Гжесь по внутреннему каналу. - Ну будет, ребята, - вмешался Ольгерд, - Джегид, время сменять! - Ладно, ладно, - проворчал Григорий, перелазя на свое законное место. Я наконец то плюхнулась на собственное кресло у стеночки и переключила шлемофон к родной станции. Шарик положил годову мне на колени и прикрыл глаза. Правильно. Спи, булка. И я тоже посплю. Я прикрыла глаза и мгновенно провалилась в тяжелый, немного тревожный сон. ... Я сонно плелась за экипажем к месту сбора, где уже нас ждал полковник. Бессонная ночь и беспокойный сон утром не сделали меня бодрее и сейчас я хотела только устроить свое тело на горизонтальной поверхности и закрыть глаза. Но надо стоять и слушать полковника. Да. Я прислонилась плечом к ближайшей сосне за спинами парней, которые уселись на очередное бревно, и тихо выдохнула. Да, разбаловал меня прошлый век. Раньше по двое суток бодро бегала и ничего. Или это уже старость? - Янка, что ты там встала? Иди сюда, - позвал меня Густлик. Эх, уже и постоять спокойно человеку нельзя. Тем не менее, я решила не спорить и покорно села на траву рядом с Янеком. Малой что то пошептал мне на ухо, но я благополучно проспала это вместе со всей речью полковника. Где мы, там граница нашей Родины. Честно сказать, я никогда не была патриоткой, не смотря на семь лет в кадетском училище. Наверное, это закладывается в детстве, которое я провела в Беларуси, а в училище мне было не до высоких чувств - там смерть родителей, высокая академическая нагрузка, тренировки на грани возможностей... Не до страны мне было. Да и сейчас не до нее. Так что речь полковника благополучно влетела у меня в одно ухо и вылетело из другого, минуя мозг. Когда все стали подниматься на ноги и расходиться кто куда я тоже встала и неспеша пошла обратно к танку. Там сейчас Янек с Зенеком будут цапаться... Да блин. Придется идти обратно. Я обреченно развернулась на каблуках и пошла к знакомым фигурам, которые искупали меня ночью в речке в Люблине. Надо будет им припомнить, кстати. - Разрешите передать командиру взвода цветы. Я успела как раз к финалу сцены, когда Янек впихнул Зенеку в руки букетик и поспешил смыться. Ен передал цветы смеющейся Лидке и заметил мою скромную особу. - Яна! Выглядишь паршиво. - Ну спасибо, - проворчала я, подходя поближе, - Что ты мне ребенка обижаешь? - Никого я не трогаю, - в священном ужасе отозвался Ен вызывая новый приступ смеха у Лидки. - Ну как вы? Готовы, ребята? - спросила у нас Лидка. Первый бой. Крещение огнем. Какие там еще синонимы есть? - Конечно, - ответил Ен и сурово покосился на меня, - Яна, я тебя умоляю, вернись живой. Я же себе не прощу, если ты погибнешь в первом же бою. - Ты от меня так просто не избавишься, олень, - с улыбкой парировала я, но наткнулась на непонимающий взгляд Лидки, - Вы что, не знаете песню "Умчи меня, олень, в свою страну оленью, где сосны рвутся в небо, где были жива и небыль...." Я тихонько напела песню, которая обожала наша учительница музыки в начальной школе. Эта учительница, к слову, была ужасно придирчивой, сама петь любила и нас заставляла. А при том, что ей явно медведь на ухо наступил, получалась гремучая смесь. Я этого оленя... не любила очень, короче. - Эх, Янка, тебе бы в опере петь, - задумчиво и немного мечтательно протянула Лидка, перебирая мелкие луговые цветочки (и когда только Янек успел нарвать этой пакости?). - Упаси Бог, - открестилась я от сомнительной участи, - Малейшая простуда и я останусь без работы. А голова всегда со мной. Я постучала себя по лбу пальцем, на что получила в ответ от Ена: - Если пуля мозги не вышебет. - Сплюнь, - рассердилась Лидка и даже стукнула хорунжия по плечу кулачком, - И постучи по дереву. Ен послушно стукнул кулаком по стволу сосны, под которой мы стояли. Лидке на голову свалилось чье то гнездо и осело на каштановых пушистых волосах причудливой шапкой. Мы с Еном совершенно бессовестно рассмеялись, на что Лидка очень оскорбилась и ушла, вытряхивая их волос веточки и мох, а Зенек побежал за ней вымаливать прощение. Вот и пообщались. Я покачала головой и неспеша пошла обратно к танку. По дороге меня нагнали парни и Густлик, пристроившийся по левую руку, спросил: - Янка, а что у тебя с Зенеком? Только честно. - Мир, дружба, жвачка, - рассеянно отозвалась я и зевнула. Эх, а сейчас еще и бой... Нет в этой жизни счастья. - А с Ольгердом? - подхватил допрос Янек. - Он наш командир, если вы не заметили, - ответила я, уже начиная сердиться. Что они хотят от бедного, старого, сонного животного? - Ну это то мы знаем, - отмахнулся Густлик, - Как и то что вы вечно вдвоем по ночам сидите. - Так, - я обогнала ребят на один шаг и развернулась к ним лицом, - Что вы хотите от меня услышать? Я не сплю ни с Зенеком, ни с Ольгердом. И если с Зенеком шанс еще был, то отношения в одном экипаже строжайше запрещены уставом! - Но устав, - возразил Григорий, выглядывая из за плеча Густлика, - это просто бумажка. Эх, кацо, слышали бы тебя в нашем училище... - Устав написан кровью, - возразила я, - Правила не просто так придумывают. - Ладно, ладно, - вздохнул Густлик и хлопнул меня по плечу, - Командир велел выкинуть из танка всё, что горит. Пошлите. Он первым подал пример и обошел меня, направляясь к танку. Гжесь пожал плечами и пошел следом. - Ты всё таки подумай, Янка, - тихо вздохнул малой, - Здесь каждый день может стать последним. Он тоже медленно двинулся за экипажем, но я ему в спину сказала: - Зачем всё усложнять? Посмотри на меня и на него. Рядом с ним место кому то вроде той учительницы из Люблина. - А ты посмотри как он на тебя смотрит, - пприровал Янек, - И при чем здесь учительница? - Он же ей руки целовал. - Янка, тебе приснилось, - вздохнул малой и махнул рукой, - Пошли, а то Ольгерд ругаться будет. Я кивнула и дальше мы шли молча, думая каждый о своем (а может об одном и том же, кто знает?) Так. Эта ситуация с Ольгердом мне начинает не нравиться. Отношения в экипаже действительно гиблое дело. Тогда командир будет думать о сохрании жизни (своей или избранницы не суть важно), а не о боевом задании, может отвлечься и прозевать залп противника. Эффективность боевой единицы падает катастрофически, в общем. А с другой стороны... Ольгерд действительно хороший парень. Если бы не статус "командир-подчиненная" то надо было бы без раздумий брать (хотя зачем мне влюбляться в моей не-жизни вопрос тоже интересный). Редко я встречала людей, которые ощущаются так... спокойно. С которыми можно просто молча посидеть или поговорить обо всем на свете, не имеет значения. Но в другой экипаж перевестись не вариант. Если Ольгерда убьют через полгода, то это всё просто не будет иметь смысла. Так что да. Дело ясное, что дело темное. Я только тихонько вздохнула и покачала головой. Я подумаю об этом завтра. В танке не было особо чего выкидывать, поэтому мы управились буквально за пару минут, когда Ольгерд вернулся от полковника, отчитались о выполнении приказа, получили скупую похвалу и разошлись по своим делам. Так-с. Сейчас будет переправа, парни пойдут купаться в Буге, их одежду снесет снарядом, они словят немцев и Густлик порвет один из запасных комбезов. И причем в фильме не упоминается, откуда они взяли запасную одежду (а из запасного у нас только эти два несчастные комбенезона, которые нам выдали не далее, как сегодня утром). Если я пойду на склад, то получу только фигу с маслом. Так что придется спасать то, что есть. Наметить план по спасению одежды от чересчур старательного Густлика мне не дали, потому что снаружи донеслось голосом Ольгерда: - Яна! Выгляни на минутку! - Да? Что такое? - я наполовину высунулась из переднего люка, встречаясь нос к носу с нашим поручиком. Сразу за его спиной маячил Янек. - Не менее важна во время сражения хорошая связь, - лекторским тоном возвестил Ольгерд и протянул мне новенький кожаный шлемофон, - Подарок от полковника. - О, - обрадовалась я, - Янек, возвращай мой, а себе забирай этот. Малой же оставил свой шлемофон на могиле у кашевара и я ему отдала свой, а себе взяла старый, который валялся в танке на всякий случай. Радист то ладно, не критично, если я чего то не услышу, а вот если Янек не услышит и стрельнет не туда, тогда "ой". - Янка, нехорошо от подарка отказываться, - пожурил меня поручик. - Всё лучшее - детям, - усмехнулась я, получила свой шлемофон и уползла обратно в танк. Через пару минут пришел приказ двигаться к переправе, взревел мотор, захлопали крышки люков, Шарик втиснулся у меня между ног, я поглалила его между ушей и нежно улыбнулась скотинке. - Ну что, поехали, золотце? ... - Эх, в такой широкой реке я еще не купался, - вздохнул Густлик, глядя на неспешно текущую в паре сотен метров Вислу. Янек и Густлик оглянулись на стоящего тут же Ольгерда и состроили щенячьи глазки, явно намереваясь выглядеть милее сидящего у ног малого Шарика (хотя это априори невозможно). Поручик усмехнулся и кивнул в сторону воды. - Идите. Только быстро. Парни радостно переглянулись и тотчас испарились, пока командование передумало. А Гжесь только махнул рукой. - А меня опять не взяли! - Ну ты как ребенок, - рассмеялся Ольгерд и приобнял его за плечо. Ну что, поможем нашему обделенному джегиду? - Пусть идет, - вклинилась я между парнями, - Если не успеет, то танк к переправе я и сама отогнать могу. - Водителя я отпустить не могу, - покачал головой поручик. - А отрывать человека от коллектива можешь? - попробовала я надавить на советское воспитание Ольгерда. У них же тут вечно "коллектив, народ, мир, труд, май". На удивление, это возымело эффект и Ольгерд обреченно кивнул. - Ладно, иди. Только быстро. Смотри, не опоздай! Гжесь обрадованно подскочил: - Правда? Спасибо! Он быстро чмокнул меня в щеку, пощекотав жёсткими колючими усами, и унесся следом за друзьями. Ольгерд обернулся ко мне и попытался изобразить суровость. - Нельзя мальчишкам во всем потакать! - Можно, - легко пожала я плечами и покачала ногой, стукнув пяткой по ужасно пыльной гусенице, - Они же не солдаты. Пусть развлекаются, пока живы. - Они именно что солдаты, - возразил поручик. - Неа. Даже ты не солдат. А они и подавно. Тут вообще не армия, а непонятно что, - покачала я головой, - Солдат - это когда твоя жизнь принадлежит командиру. Бьет - а ты стоишь. Приказал выйти из окопа под шквалистый огонь - и ты идешь. Приказал надеть юбку и станцевать хулу - ты надеваешь юбку и танцуешь. - Что с людьми делает военная академия, - тихо вздохнул Ольгерд и отвернулся к реке, - Поэтому ты не уворачивалась на полигоне, еще на своих м... курсах? - Ага, - легко признала я. Получается, он тоже видел этот исторический момент. Ну, мне скрывать от него уже нечего. Пусть, - Командир имеет право. - Яна, - Ольгерд подошел ко мне вплотную и теперь я смотрела на него сверху вниз, - Никто, слышишь? Никто не имеет права делать тебе больно. Я наклонилась чуть вперёд, чтобы смотреть прямо в яркие голубые глаза Ольгерда, и тихо, но с нажимом ответила. - Ты имеешь. - Я, - с таким же нажимом в голосе ответил он, - Никогда не сделаю тебе больно. Клянусь. Еще пару градусов накала и можно было бы целоваться, но нет. Я испортила всё в своей фирменной манере. - Мизинчиком? Ольгерд удивленно моргнул, но спустя секунду уже рассмеялся. Он уселся на броне рядом со мной и приобнял за плечо. - Мизинчиком. Яна, я тебя обожаю, ты знаешь? - Что то такое я уже слышала, - задумчиво отозвалась я, размышляя над очень важным вопросом. А как на меня смотрит Ольгерд? Следующие десять минут своей жизни я потратила на глубокомысленное созерцание реки, а Ольгерд нервно ходил туда-сюда вдоль танка. Потом он не выдержал и присел на корточки рядом с Шариком, который лежал возле вещей своего хозяина и потрепал его по голове. - Хороший пес... Ну, ищи Янека! Ищи! Вот и зачем спрашивается? Какой в этом великий смысл? Предположим, что Шарик найдёт Янека. И что дальше? А дальше ничего, останется с ним купаться в реке. Но комментировать действия командира я не стала, только незаметно закатила глаза и вернулась к созерцанию реки и взрывов. Как говорил мой младший брат? "Крики, выстрелы, взрывы - я сплю....". Это наш случай. Ольгерд еще походил две минуты, а потом подошел ко мне и оперся о крыло над гусеницей, но не успокоился, а наоторот всё время оглядывался на реку. - Ну и где их носит? - Расслабься, - легко пожала я плечами, - Видишь, как по берегу палят? Скорее всего их одежду раскидало взрывом и они сейчас кустами пытаются пробраться обратно. Всё нормально будет. - И почему ты так уверена..., - задумчиво протянул Ольгерд уже в двадцатый раз оборачиваясь к Висле. Знаете, товарищ поручик, очень удобно знать будущее. Всем советую. Ещё через десять минут парни так и не появились, зато из за куста выскочил регулировщик и замахал на нас флажками, веля двигаться к переправе. Мы с Ольгердом переглянулись, я пожала плечами, мол, а что делать, и полезла в танк. Ну что. Поехали. Я сняла танк с тормоза и в темпе беременной улитки поползла к понтонам метрах в двустах. Ольгерд шел сразу за машиной, пытаясь выглядеть в дыме от взрывов и пышных зеленых кустах экипаж. Появление ребят я, к слову, лично не видела, потому что в этот момент как раз раезжала на понтоны и молилась Богу чтобы не утопить машину. Хотя, не факт, что танк можно утопить на мелководье. Помнится, в Берлине на нем даже ныряли в метро. Думаю, что вот этот исторический момент я увижу. По крайней мере, я надеюсь, что доживу. Но посмотрим. Я вылезла из танка и спрыгнула на пружинящую под ногами поверхность переправы. Так-с. Парни здесь, как им и положено, Гжесь даже одетый, так что комбезов хватит. Всё идет как по маслу. Главное, чтобы мы не стали вторым (или на данный момент еще первым?) Берлиозом. Я подошла к явно сердитому Ольгерду, который стоял возле танка и сурово взирал на копошашихся парней, и остановилась прямо за его спиной. Я осторожно тронула его за плечо, обращая на себя внимание. Ольгерд дернул головой, обозначая, что заметил меня, и фыркнул, кивая в сторону экипажа. - У них было больше счастья, чем разума. Что я скажу полковнику? Что они хотели выкупаться в Висле? - А зачем что то говорить полковнику? - лукаво улыбнулась я и подмигнула, обернувшемуся ко мне поручику, - У него и без нас дел хватает. - Вот, правду Янка говорит, - подошел к нам Гжесь, - Хороший конец - делу венец. Я улыбнулась и хлопнула джегида по плечу. Он обозрел танк, кое как припаркованный мной на понтонах, и одобрительно присвистнул. - Еще пару неделек и лучше меня водить будешь, Янка. - Упаси Господь, - открестилась я от сомнительного счастья, - Мне и радистом не плохо. А то за твои ручаги дергать у меня руки отвалятся. Рычаги действительно были тугие, некоторые настолько, что мне приходилось дергать двумя руками и давить всей массой, чтобы сдвинуть в места. Это вам не радиостанция. Радиостанция не брыкается. На другой берег Вислы мы въехали полным экипажем и едва не проскочили мимо полковника, который притаился под одним из кустов. Ольгерд коротко с ним переговорил и нам в танк подсадили шестого - старшину Черноусова. А усы и в правду черные! Я уютно устроилась на своем месте (если в танке вообще можно устроиться уютно), обняда одной рукой Шарика, который сегодня был явно очень горд собой, и позволила парням делать свою работу, просто не мешаясь под руками. Во время атаки в эфире было тихо, но вдруг радио затрещало и голосом Лидки прорвалось: - Граб-3, я Ока! Я Ока, Граб-3, ответьте! Пришлось освобождать одну руку из пушистого плена и подсоединять ларингофоны. - Ока, я Граб-3, я Граб-3, слышу Вас. - Яна, это ты? Я забыла сказать тебе. Удачи! - Принято, - с улыбкой отозвалась я, но ради приличия цыкнула на нее, - Но это разговор не для радио. Не отвлекай мне экипаж. - Ой, прости, - пискнула Лидка и отключилась. Ужас. Управы нет на эту молодежь. И чем только на курсах слушают? До передовой мы добрались, к слову, очень быстро и сразу же въехали в отведенный нам окоп. Пока ребята успешно отстреливали немецкие тигры, я спихнула Шарика с моей сумки и успела проверить комплектование. Этого, конечно же, все равно не хватит, но лучше так, чем вообще никак. Хотя тут где то еще Маруся, которая невеста Янека, должна ходить. Боже, я только сейчас подумала. Невеста Янека. А малому только-только семнадцать исполнилось. Это в восемнадцать лет он уже женится. Ох, ё.... Да, мои двадцать пять без месяца скромно плачут возле стеночки. Но, Боже, в восемнадцать жениться... Это же самоубийство. Атаку мы успешно отбили и немцы затаились, собираясь с силами. Как только орудия перестали палиться и сразу же прохлопала себя по карманам, проверяя, всё ли взяла, и обернулась к сидящему за Янеком Ольгерду. - Ольгерд, я пойду? Всё равно здесь от меня никакого толку нет. - Иди, только осторожно, - разрешил поручик. Черноусов прищурился, разглядывая меня, а потом обратился к Ольгерду, разговор с которым я прервала. - Это что же у вас, девушка в танке? - Девушка, - подтвердил поручик и немного нервно усмехнулся, - Лучшая радистка курса. - Мда..., - задумчиво протянул старшина, - У меня у самого в отряде девушка, только она санитарка, а вот танкиста с косой я вижу впервые. - Я по совместительству, - улыбнулась я и продемонстрировала ему повязку с красным крестом на рукаве. - Вот дела, - усмехнулся Черноусов и махнул мне рукой, - Ну пошли тогда, красавица. Эх, вот загнут же мужчины в возрасте... Ну какая из меня красавица? От парня бы не отличили, если бы волосы отстригла. Смотреть не на что. Старшина вылез в нижний люк (тот, который в полу за креслом механника), а я должна была лезть за ним, но меня за плечо придержал Ольгерд и заглянул в глаза. - Осторожно, понятно? Это приказ. Перестраховщик, блин. Думает, я буду вести себя осторожнее, если он прикажет. Но, к сожалению, это так не работает. И, если будет надо, то я за пациентом и под пули пойду. Чего уж там. Но тем не менее я кивнула, ответила уставное "Есть" и выползла наружу, благополучно измазав весь комбенезон в пыли. Эх, опять стирать.... Старшина убедился в моей жизнеспособности, кивнул "Окоп в эту сторону" и исчез. Как там было? "Сказать Уху-у-ху-ху и исчезнуть?"? Вот это наш случай. Работы, как и ожидалось, оказалось много, но в основном по мелочи. Самых тяжелых сразу утасаивали к реке и дальше в полевой госпиталь, а мне оставались раны до средней степени, была парочка ожогов, когда из орудий охлаждающая (но уже не холодная) жидкость вылилась на кого то, был вывих плеча, и, самое интересное, было оторванное ухо. В целом, ухо обратно уже не пришить (по крайней мере не в таких условиях), а кровотечение я быстро купировала. К сожалению, парня звали не Джордж Уизли, но рыжим он был. Ничего, волосы отрастит чуть длиннее и никто уха (а точнее, его отсутствия) не заметит. Немцы, кстати, очухались быстро и уже буквально через пять минут по окопам пришлось пробираться низко-низко наклоняя голову, чтобы, как говорит Ен "пулей мозги не вышибло". Под ногами скользила мокрая от крови земля, то тут, то там валялись раненые, трупы и фрагменты от них, но я упорно гнала от себя мычли о людях и просто делала свою работу. Этому я научилась еще в первые месяцы работы санитаркой (а я устроилась работать в больницу сразу после выпуска из училища) - есть люди, а есть работа. Иначе врач не выживет. Вот и сейчас. Я относилась ко всему этому как к обычной работе, не думая о том, что это тоже живые люди, чьи то отцы, братья и мужья, которые здесь умирают и становятся инвалидами по воле сильных мира сего. Никаких людей. Только работа. Долго немцы не продержались и вскоре выстрелы стихли. Я сидела на коленях рядом с мужчиной лет сорока с ужасными тенями под глазами и аккуратно бинтовала ему голову, стараясь не задевать уже забинтованное плечо, когда сзади меня окликнул Ольгерд. Я бросила через плечо: - Две минуты. И продолжила бинтовать, делая стандартную повязку чепец. Я уложилась ровно в две минуты, которые и обещала, завязала красивый бантик на подбородке у пациента, получила свое тихое, едва слышное "Спасибо" и повернулась к терпеливо ждущему в двух шагах Ольгерду. - Я смотрю, ты хорошо справляешься, - улыбнулся мне уголками губ поручик, на что я только пожала плечами. - Это моя работа. Я почти что дипломированный хирург, который честно отработал свой цикл в травматологии. Кстати, медсестрой я в том же отделении проработала полгода, вроде, а потом ушла в акушерство и гинекологию. Ну надо же попробовать все специальности, а то как потом выбирать? Кстати, акушерство это совершенно не мое. Если с детьми еще можно договориться, отвлечь, заговорить, то с беременными это не работает. Они хотят побыстрее, включить кондиционер, выключить кондиционер и, возможно, ананас. Так что нет, ну их к черту. - Я просто выглянул тебя проверить, - ответил Ольгерд со смесью ужаса и отвращения косясь на валяюшуюся в шаге от нас руку в ореоле потемневшей от крови земли, - Мы с Янеком пойдем посмотрим на тот разбитый тигр. Такая формулировка, как будто это выставочный экспонат в музее, а не разбитый на поле боя танк. Ими же и разбитый, к слову. Но пусть идут. Вернуться должны живыми и здоровыми, а остальное побоку. - Да-да, хорошо, - кивнула я и цапнула за рукав проходившего мимо солдата с залитым кровью мундиром, - Удачи. У меня еще куча работы, я вас найду потом. - Принято, - кивнул Ольгерд и растворился в дыму от взрывов в одном ему известном направлении. А я усадила явно не ожидавшего такого пехотинца на землю прямо там где мы стояли и сняла с него шлем, чтобы обработать рассеченный до кости висок. - Сиди тихо и не мешай, - велела я ему, ища в сумке свежий бинт и промывашку. Я мельком глянула на парня и с удивление признала в него того парня, которого по сюжету должны убить через пару минут. Того, с которым Янек еще в поезде познакомился. Как там его... м... Ваня? Нет, вроде не так банально. Сеня? Нет, это же книжный "Ольгерд". Саша? Нет, Саша это в следующей серии в Студзянках. Федя? Да, точно! Федя! Помнится, он должен был высунуться из окопа, чтобы посмотреть, как Янек к тигру полезет, и его в этот момент должны были убить. Но он не знает, что парень-танкист это Янек! Значит, он не высунется и не умрет. Здравствуй, пространственно-временной континуум! - А где Маруся? - спросил меня Федя, подозрительно разглядывая. - Понятия не имею, - честно ответила я, быстро обрабатывая края раны, - Ходит где-то. - Я тебя что то здесь раньше не видел, красавица, - ну вот, опять эта "красавица". Ладно, предположим, что это стандартное обращение вместо "панни", - Ты откуда будешь? - Первая танковая дивизия, - на автомате отчиталась я, забинтовывая ему голову, - Войско польское. - Да я вижу, - задумчиво протянул Федя, оглядывая меня еще более задумчиво, - Форма не наша. А вот говоришь ты по-нашему.... - Родилась я в Беларуси, - вот настырный тип. Нет чтобы помолчать. Вот лишь бы мешать честным людям работать... - А не хочешь вечерочком к нам заглянуть, м? Мы не обидим, а парни мы хорошие, может и приглянется кто..., - Федя игриво поиграл бровями и попытался меня приобнять, но я успела встать и подхватила с земли свою сумку. - Все вопросы к моему командиру, - совершенно бессовестно спихнула я на Ольгерда необходимость отбиваться от настойчивых русских (да и не русских тоже) и быстренько сбежала от разочарованного Феди. Эх, как я скучаю по адекватным парням двадцать первого века, которые не лезут под юбку в первые три минуты знакомства... Я стащила вниз молодого парня, который лежал без сознания, руками цепляясь за траву над окопом, и аккуратно уложила его на землю, когда тишину над полем боя нарушили выстрелы с разбитого тигра, которые словно гром катились над полем, залитым кровью. Я на секунду выгнула посмотреть, что там мои ребята делают и тут почти что прямо перед моим носом разорвался снаряд, выпущенный с еще целого тигра. Последнее, что я успела запомнить был стук крови в ушах и росчерки мелких камушков у меня по лицу. Очнулась я, похоже, минуты через три, когда надо мной склонилось человека четыре, но, если честно, перед глазами у меня все плыло и их лица были просто размытыми пятнами, а в ушах стоял противных писк. Я попыталась сесть, но мне не дали, надавив на плечо, и я покорно растянулась на холодной земле. Так. Что здесь было? И почему я вообще лежу? Был взрыв. Это я помню. Контузило меня, что ли?... А, к черту! Потом разберусь. Я глубоко вдознула и всё таки села, тотчас закашлявшись. Под спину меня сразу кто то подхватил, не давая упасть обратно и я услышала женский голос. - Дыши! Давай, это не сложно. И для здоровья полезно. Я попыталась сфокусировать взгляд на обладательнице голоса и смогла разглядеть яркие рыжие волосы, выглядывавшие из под каски и зеленые глаза. Маруся значит. Вот и познакомились. Я задышала глубоко и ровно, как и полодено по протоколу и скоро у меня опять закружилась голова и я бы упала обратно, если бы не держащая меня сзади Маруся. - Не теряй сознание! Откуда ты? Кто командир? Я открыла рот, чтобы ответить, но не успела, потому что мир перед глазами окончательно смазался, а потом свет выключили и я благополучно потеряла сознание. В следующий раз я очнулась тоже довольно скоро, потому что мир мерно покачивался подо мной, а в районе спины и колен было тепло. Так. Меня что, кто то на руках несет? Не, так дело не пойдет. Я продрала глаза и увидела, к своему удивлению, Ена, который аккуратно нес меня на руках куда то по лабиринту окопов. Он заметил, что я открыла глаза, и ласково мне улыбнулся. - Проснулась наконец то. Лежи, отдыхай. Сейчас я тебя сдам твоему экипажу, пусть сами развлекаются. Хотя по хорошему, надо бы тебя в госпиталь отправить.... Меня?! В госпиталь?! После первого же боя?! Да ни за что! Я попыталась слезть с рук, которые оказались вполне удобными, но меня, естественно, никуда не пустили, просто чуть крепче прижав к себе. - Куда собралась? Ты свое отвоевала на сегодня. - Не надо меня к экипажу и в госпиталь! - запротестовала я, благо голова перестала кружиться и звон в ушах пропал, - Меня же Ольгерд потом никуда не пустит. - И будет прав, - ехидно улыбнулся мне Зенек, - А вот и он, кстати. Ну неееет. Меня же реально потом никуда одну не отпустят. Так залететь в первом же бою надо было постараться... Пока я предовалась мыслям о бренности бытия Ен перехватил меня чуть выше и крикнул куда то в сторону: - Эй! Ольгерд! Это, кажется, твоё! Рядом раздадись шаги и у меня над головой раздался голос (какой сюрприз!) Ольгерда. - Что произошло? - Я лично не видел, мне её местная санитарка притащила. Сказала, что её засыпало землёй, когда танки палить начали, но откопали быстро, так что ей надо просто отдохнуть. Держи. Меня передали с одних рук на другие, едва не уронив, на что я не могла не возмутиться. - Эй, уважаемые, поосторожнее. Я же не мешок с картошкой. Ен, освободившийся от нелегкой ноши в моем лице, легко рассмеялся и кивнул Ольгерду. - Раз ворчит - значит жить будет. Ну, я пойду. Смотри тут за ней. Ольгерд молча кивнул и развернулся, уходя куда то вглубь окопов, явно в направлении стоянки. Я попыталась устроиться на руках поудобнее, но чуть не упала и пришлось в экстренном порядке хвататься за шею поручика. Он только на меня цыкнул. - Сиди уже. Набегалась на сегодня. Я же велел быть осторожнее. А ты что? - А я в окопе сидела, как и было велено, - вздохнула я и прикрыла глаза, пригревшись на теплых руках Ольгерда. Я еще и слышала, как мерно и ровно билось у него в груди сердце, и оно оказывало на меня выраженный убаюкивающий эффект. Как дышашие игрушки для детей, да. Очень клевая штука, я считаю. У нас в отделении в терапии было таких пару штук. Жалко, что всего пару.... Я сама не заметила, как заснула, так и сидя на руках у Ольгерда. Благо, в тот момент это меня ни капли не смущало. В следующи раз глаза я открыла, когда на улице было глубокая ночь. Вокруг было темно и тихо-тихо. Даже немцы спали. Я пошевелила пальцами на руках и на ногах. Вроде слушаются. Ну значит жить можно. Я аккуратно села, придерживая немного плывущую голову руками, и оглянулась. Я лежала на куске танкового брезента возле левой гусеницы, рядом со мной сидел Ольгерд, прислонившись спиной к крылу над холодой частью, а на броне - Янек и смотрел куда то повыше окопа, нервно покусывая ноготь на большом пальце. Увидев, что я села, он обратил на меня внимание и тихо шепнул: - Ну как ты? Ты нас всех напугала! - Живая, - так же тихо отозвалась я, мельком глядя на неподвижно сидящего поручика, - А ты дежуришь? - Ага, - кивнул малой и потрепал лежащего рядом с ним Шарика по ушам. - Ну дежурь, дежурь, - покивала я, все еще глядя на Ольгерда. Он спит что ли? - Я тогда тоже лягу, ты не против? - Да-да, ложись, - покивал Янек, а потом вдруг спросил, - Ты, может, умыться хочешь? Густлик вечером сходил к реке, набрал воды. - А что, я такая грязная? Янек усмехнулся и кивнул. Правда? Я провела рукой по щеке, на пальцах остались черные полосы. Мда, вот уж точно, "красавица". Я тихо встала, сходила умылась, поцеловала Шарика в нос, а Янека - в светлую макушку и вернулась на брезент. Ольгерд сидел все так же неподвижно и тихо, ровно дышал. Надо его положить что ли, а то в наши годы спать сидя - уже непозволительная роскошь. Я тихо выдохнула и все же аккуратно дотронулась до плеча Ольгерда. Реакции никакой не последовало. Спит. Ну слава Богу. Я осторожно его повернула и уложила на спину все на тот же брезент, на котором собиралась спать сама. Янек только молча наблюдал за этими телодвижениям, но не вмешивался, а когда я глянула на него, то хитро подмигнул и отвернулся. Вот уж... Сводник. Я с полминуты понаблюдала за хмурящимся даже во сне лицом Ольгерда, а потом легла на другой край брезента и отвернула к поручику спиной. И что мне со всем этим делать? ... Утром я проснулась от чьих то тихих шагов в паре метров от меня. Я с трудом разлепила глаза и хотела было потянуться, но вовремя ощутила, что меня поперек живота кто то обнимает. Кто то живой! Я подавила первый порыв вскочить и дать в нос покусившемуся на сомнительное счастье в виде обладания моим телом и просто осторожно обернулась, потому что этот КТО ТО, судя по дыханию, глубоко спал. Паника отменяется. Это Ольгерд. Похоже, мы всю ночь так и проспали, а под утро поручик решил м... погреться. Да. Я осторожно вывернулась из под тяжелой руки Ольгерда и на коленях отползла подальше от уж слишком непривычной ситуации. Ну её к черту. Я не знаю что с этим делать. А если я не вижу проблему, значит её нет. Хотя кому я вру.... Сразу за танком я наткнулась на Янека и Густлика, которые шепотом о чем то спорили, но при моем появлении сразу же замолкли и многозначительно заулыбались. - И вам доброе утро, - кивнула я им и пошла к стоящему возле танка ведру, чтобы умыться. - Как спалось? - шепотом спросил Густлик и поиграл бровями. Я на него шикнула и плеснула себе в лицо холодной водой. Сейчас я продеру глаза, а потом можно и слушать двусмысленные шуточки. Только в таком порядке. - Спалось мне хорошо. А вам, молодые люди? - ответила я, подходя ближе к ним. - Нам тоже ничего, но всё же не так сладко как тебе с поручиком. Густлик снова поиграл бровями, а Янек сдавленно засмелся, зажимая рот ладонью. Я только закатила глаза. Детский сад вторая четверь. Как будто нам по четырнадцать и мы школьницы в пубертате, которые обсуждают мальчиков на перемене. Хотя, Янек вполне вписывается в это определение. А вот я уже десять лет как нет. - Ребятки, а кто пойдет за завтраком? - внесла я рацпредложение в массы. Массы переглянулись и коллективно решили, что пойдет Густлик, потому что меня не пустили по состоянию здоровья, а Янека - в силу возраста. Густлик сходил на кухню, на запах проснулись Гжесь и Ольгердом, мы коллективно сели завтракать. Я, как завещали предки, не жуя проглотила пшенку с комбижиром, и села на броне танка, греясь на ласковом июльском солнышке. Давно я уже не проводила все лето на воздухе. С тех пор как из училища выпустилась, так и всё. Хотя нет, вру, одно лето, после первого курса, я работала на конюшне на хуторе в пятидесяти километрах от Варшавы и тогдая все время была на воздухе. Спала я, кстати там же, на сеновале. Колюче, неудобно, зато бесплатно. Я спокойно себе сидела, фотосинтезинтезом пыталась восполнить урон, нанесенный солдатской кашей моей тонкой душевной организации, когда в окопе мелькнули знакомые рыжие волосы и маленькая, хрупкая фигурка. Она прямым курсом шла ко мне и остановилась прямо перед танком. - Ну как ты? - спросила она с явным русским акцентом, смешно коверкая слова. - Живая, - ответила я, спустилась к ней на землю и протянула ладонь для рукопожатия, - Спасибо. Буду должна. - Не за что, - явно смутилась рыжая и легко пожала мне ладонь, - А ты правда танкист? - Как видишь, - я обвела рукой танкисткий комбенезон и лежащий рядом шлемофон, - Я Татьяна, кстати. - А я Маруся, - ответила санитарка и оглянулась на сидящего в тупике окопа Янека, который все ещё завтракал, - А зачем вам собака? Я усмехнулась и лукаво подмигнула девушке. - Иди спроси у того парня. Он тебе расскажет. Один-один, малой. Маруся радостно упорхнула к своему будущему мужу, а я развернулась обратно к танку и только собиралась вернуться на насиженное место, но сзади раздался голос Ольгерда. - Яна, надо поговорить. Так. Это мне не нравится. Но что делать. Я покорно кивнула. - Хорошо. Я слушаю. - Яна..., - начал Ольгерд, но потом замолк и вздохнул, - Я схожу к полковнику, чтобы тебя перевели или в штаб, или в госпиталь. Да хоть куда. Все таки не место тебе на передовой. Он хотел было что то еще сказать, но я его перебила. - То есть твои байки про экипаж всего лишь байки? - Нет, но... - Тогда почему ты меня выгоняешь? Я разве не член твоего экипажа? Мне стало так обидно, чуть ли не до слез. Неужели он до сих пор считает что я просто маленькая девочка, которая не знает во что ввязывается? Неужели я до сих пор не заслужила хоть какого то доверия? Ну как так... - Янка, послушай, - Ольгерд снова вздохнул и положил руку мне на плечо, - Я не хочу чтобы ты погибла, понимаешь? Первый бой, а ты уже едва... - Это была просто случайность, - не могла не возмутиться я. - А потом случайная пуля тебя просто убьет. - Никто, кроме тебя и ребят, даже не заметит. - Не говори ерунды, - покачал головой поручик. - Почему ерунды? Родителей у меня нет, ты знаешь. Брат погиб тогда же. Дядя умер еще до того, как я выпустилась из училища. И всё. Никого больше нет. - Янка, - Ольгерд поддел мой подбородок пальцами и заставил посмотреть ему в глаза, - Я себе не прощу, если ты погибнешь. - А я не прощу себе, если погибнешь ты, - ответила я, выделив последнее слово, - Но ты в праве приказать. Мне останется только подчиниться. Мы смотрели друг другу в глаза с полминуты, первым отвел взгляд Ольгерд. Он вздознул и отошел на шаг. - Хорошо. До первого ранения, ты меня поняла? - Так точно! - по уставному козырнула я. А что, если Ольгерд действительно умрет?