В списках не значился

Я стояла на краю плаца, сложив руки на груди, и ждала. Лем немилосердно опаздывал. Ну, по крайней мере Зенек разбудил меня без четверти шесть (к слову, выспалась я отлично), я собралась, дошла до сюда и успела постоять уже минут двадцать. Мороз щипал за лицо и руки, заставляя последние прятать поглубже в карманы шинели. Помогало это скорее психологически, но помогало. Я переступила с ноги на ногу и прислонилась плечом к ближайшей сосне. И ведь уйти нельзя, это ж не свидание. - Ты меня ругаешь За вино в борще. А я пытаюсь вспомнить - Кто ты, блть, вообще? - задумчиво продекломировала я в темноту пришедший вдруг на ум стишок. Откуда я вообще это взяла? За спиной у меня послышался хруст снега под двумя парами сапог и я выпрямилась, принимая более уставную позу. Ну и молясь чтобы сержант не слышал народное творчество в моем исполнении, куда ж без этого. Из за сугроба показались две фигуры. Одна сержанта, это понятно, а вот вторая была мне незнакома. Благо, особыми габаритами мой будущий соперник нн отличался, а значит у меня были все шансы остаться живой. Ну и на том спасибо. Когда Лем со спутником подошли поближе, я кощырнула начальству и доложила: - Рядовая Новак по вашему приказу прибыла! - Вольно, - отмахнулся от меня сержант, - Это рядовой Бжезинский. Выходите на середину и можете начинать. Мы с рядовым Бжезинским переглянулись и я уточнила: - И кто считается победителем? - Тот, кто останется в сознании, - холодно улыбнулся нам сержант. Мы с парнем опять переглянулись. - Но это же девушка, пан сержант, - возмутился мой партнер, - Не могу же я её... - Немцы вас жалеть не будут, - отрезал Лем, - Начинайте. Мы с парнем переглянулись и пошли к середине плаца. Я тихо сказала ему: - Давай последний удар просто обозначим. - По рукам. Я вообще не понимаю, зачем он это все затеял, - тихо признался Бжезинский. - Я отказалась бить девочку из моего взвода, - просвятила я его, - Хорунжий Зенек сказал, что мы на зачёте будем драться с парнями. Мол, почти что реальные условия. Видимо, мне решили устроить зачет досрочно. Парень ничего ответить не успел, потому что Лем одернул нас суровым окриком. Пришлось разойтись на уставные два шага и встать в стойку. Прости парень. Я правда не хочу тебя бить. Я ударила первой, отвлекая внимание парня на защиту, а сама обошла его с другой стороны, в надежде легонько его пнуть и закончить спарринг, но не тут то было. Этот Бжезинский явно за свою жизнь не раз участвовал в уличных драках, так что мне пришлось попотеть, прыгая вокруг него как коза вокруг капусты. Тот тоже от меня не отставал, нанося удар за ударом, явно не в полную силу, но синяки всё равно останутся. Один раз ему даже удалось уронить меня лицом в жесткий снег, об который я благополучно рассекла скулу, но я дернула его за ногу, заставляя упасть рядом и обозначила финальный удар, легонько ткнув кулаком в светлый висок. Мы замерли друг на против друга и пытались отдышаться. К нам подошел сержант и с ходу ткнул меня ногой в бок (не так чтобы почки отбить, но вполне чувствительно). - Что застыла? Бей. - Так я победила, товарищ сержант, - выдохнула я и села на снег, потирая ушибленное во время падения запястье. - Он в сознании. Бей. - Не буду я его бить! - не выдержала я. Ну что за садизм?! Сказала не буду - значит не буду! Ага, а вот меня будут. Я стерпела подзатыльник, но запомнила. Хотя, в конце концов, имеет право. Он же командир. - Фрицев ты тоже жалеть будешь?! - тюю, что то у Лема совсем нервы ни к черту. Или это сперматоксикоз? - Так он не фриц, - я подняла голову и посмотрела прямо в зеленые глаза напротив, - А своих не бьют. Лем явно собирался продолжить воспитательную беседу, но на плацу раздались шаги нового действующего лица. Я даже не оборачиваясь знала, что это Зенек. Кому еще придет в голову тащиться на плац затемно? Только больному на голову Дубощиту. - Сержант, - начал Зенек. Лему пришлось выпрямиться и козырнуть, - Довольно. Рядовые, - хорунжий обернулся к нам. Пришлось вставать и тоже козырять, - Свободны. Новак - в госпиталь. Это приказ. - Так точно, товарищ хорунжий! - хором отчитались мы и поспешили покинуть место боевых действий. Только мы скрылись за ближайшими соснами, как Бжезинский придержал меня за колоть. - Эй, - несмело начал он, виновато заглядывая мне в глаза, - Ты это... Извини. - Да ничего, - отмахнулась я, - Все в порядке. Просто ссадина. - И за это, и... что, перед сержантом не заступился тоже, - ого, остались еще такие парни, которые считают что девочек беречь надо? Ух ты, да его в музей нужно, под стекло, чтоб не испортился ненароком. - Тем более ерунда, - я улыбнулась ему и покачала головой, - Нашел из за чего переживать. Обиделся, что я ему не дала, только и всего. Теперь вот отыгрывается. - А чего не дала? Нормальный мужик, вроде, - полюбопытствовал мой оппонент. К слову, мы неспеша шли по направлению к госпиталю, куда меня отправил Зенек. Моркая от снега и пота форма противно липла к телу, а по шее текло тонкой противной струйкой что то холодное. Сейчас быстренько порез промою и пойду в землянку, там хоть тепло... - Нормальных тут много ходит, - парировала я, - Что теперь, каждому давать? Бжезинский усмехнулся и покачал головой. - Смешная ты девчонка, Новак. Такая не пропадет, - мы остановились возле первого госпитального барака и парень приложил пальцы к виску, - Ну бывай, товарищ рядовая. Я тоже козырнула и мы разошлись как в море корабли. Бжезинский утопал куда то вглубь лагеря, скрипя хрустким, ломким снегом, а я зашла в госпиталь, на ходу отряхивая все тот же снег с сапог. В палатах еще горел свет и больные негромко переговаривались между собой. Я хотела было незаметно просочиться в смотровую, помазать хлоргексидином царапину и также незаметно выскользнуть обратно, но удача с самого начала повернулась ко мне не той стороной. В трех шагах от двери я наткнулась на Дашу. При виде меня она всплеснула руками и ойкнула. По полу загремел лоток, благо он был пустой. Я тихо вздохнула. - Неужели я такая страшная? - Ты себя в зеркало то видела? - прошипела мне на ухо санитарка и вцепилась в рукав шинели, - Только отвернешься - ты уже во что то вляпалась! Пошли! Она сердито дернула меня за рукав и как крейсер потащила на буксире к смотровой. Ну, она попыталась, но не успела. Дверь снова скрипнула и в проеме показалась крупная фигура самого полковника! Мы с Дашей замерли, а потом синхронно вытянулись по стойке смирно. - Здравия желаю, товарищ полковник! - Что здесь за шум? - вопросил не впечатлившийся полковник. Он наклонился и поднял с пола позабытый Дашей лоток для инструментов. Она только побледнела, но ничего не сказала. Так что отчитываться пришлось как всегда мне. - Производится плановый обход пациентов! - или чем тут Даша занимается? - А с вашим лицом что? - поинтересовался старший офицер. Он осматривал меня цепким внимательным взглядом, но при этом едва заметно улыбался уголками губ. Он будет пострашнее Лема и Зенека вместе взятых - от них хоть понятно чего ожидать, а тут сплошная загадка. - Упала, товарищ полковник, - и даже не соврала. Упасть мне, конечно, помогли, но это детали. - Упала, значит, - многозначно хмыкнул он, - Ну что ж. Будьте осторожнее в следующий раз. Может подскажите, панни, где хорунжий Зенек? Я вчера направил его сюда. - Товарищ хорунжий ушел еще утром, пан полковник, - отчиталась я, - Четверть часа назад он был на плацу. - На плацу..., - задумчиво протянул полковник, а потом поставил лоток на ближайший столик и приложил пальцы к виску. Мы с Дашей отзеркалили жест и полковник вышел. Я длинно выдохнула. Наконец то. - Теперь нам никто не помешает, - кровожадно улыбнулась Даша и таки затащила меня в смотровую. Сюжет заслуживает места где то рядом с Пеннивайзом и Криком. Помним. Любим. Скорбим. ... Я спокойно сидела на кровати возле больного и мурлыкала себе пол нос какую то незатейливую песенку, заматывая несчастного в плотный корсет из бинтов. Парень мужественно терпел все манипуляции, включая мой вокал. На соседней кровати лежал мужчина, виски которого седина уже не то что посеребрила, а хорошо так ухнула мешком с мукой по макушке. Загипсованная нога покоилась на свернутой в рулон шинели за неимением лишней подушки, а в руках он держал, очевидно, любимую книжку. Я закончила повязку, аккуратно уложила уже уснувшего парня на подушку и укрыла его одеялом до самого подбородка. Пусть спит, ему выздоравливать надо. А то сквозное в грудь и обширный пневмоторакс это вам не шутки. Я собрала грязные бинты в тазик, стоящий тут же на полу и встала. Дедушка отвлекся от книжки и прищурился, разглядывая меня. - Хорошая ты девчушка, рука легкая да голосок приятный, - возвестил он вдруг. - Спасибо, дедушка, - отозвалась я, останавливаясь рядом с его кроватью, - Я стараюсь. А что вы читаете? Он аж весь просиял и я мягко ему улыбнулась. Как мало человеку нужно для счастья. - Сергей Александрович Есенин. Знаете такого? Величайший поэт, смею сказать. - Я пастух, мои палаты - Межи зыбистых полей. По горам зеленым - скаты С гарком гулких дупелей, - подекламировала я, что вспомнила, - Это он? - Признаться, я не думал, что ты стихи прямо наизусьь помнишь, - отозвался старичок немного удивленно, - Любишь его творчество? - Только если раннее, - призналась я и присела на кровать рядом с моим собеседником, - Честно говоря, мне не очень близко его экспрессивное и категоричное видение мира. - Эх, молодость, - усмехнулся дедушка и покачал головой, - А голосок у тебя и прада замечательный. Споешь мне что нибудь? - Ой, нет, дедушка, - открестилась я от сомнительного предложения, - Не стоит людей пугать. Они и так тут все нервные. - Да ну, - он наклонился ко мне и заговорщески подмигнул, - Мы тихонько. М? Ну вот и что мне делать? Ладно, он сам напросился. (Про то что я до ужаса люблю петь мы умолчим).

На заре ты ходил по росе утром раним,

Ветер странствий сбивал тебя с ног.

Был, как Солнце - чужой, когда ранен;

И не знал всех значений дорог,

И не знал, что путь так далек.

А дорога вела от порога;

Шелковистой была, а порою была словно зверь!

И ломалась, и гнулась дорога;

И кричала мне эхо "Не верь!" -

В тишину ты эту не верь.

А зори здесь тихие-тихие,

Бинтами туманов покрытые -

Озера багрянцем горят.

А зори здесь тихие-тихие,

Как яблони соком налитые -

И Солнце, как в лапах шмеля.

...

А ты знал! Не легко пробираться в тумане;

Чуть оступишься, - и можно упасть.

Нужно - верить, любить, жить по правде,

Чтоб любила любимая, чтоб она тебя дождалась.

Ничего не ищи, не смотри в этой жизни;

Это сердце, все есть у тебя!

Озарит твою верность Отчизне эта утренняя заря,

Ведь на то она и заря!

Я сидела на более менее сухом бревне перед костром и неспеша перебирала струны чьей то гитары. Справа от меня сидел Зенек, по лицу которого вообще было сложно сказать, что он думает. А уж о конкретно лежащей на его плече Лидке - и подавно. А справа меня грела Дана, которая как то незаметно подобралась ко мне совсем близко. Она даже в госпиталь попросилась помогать ради меня. Вот чудеса.

А зори здесь тихие-тихие,

Бинтами туманов покрытые -

Озера багрянцем горят.

А зори здесь тихие-тихие,

Как яблони соком налитые -

И Солнце, как в лапах шмеля.*

Субботние посиделки давно уже стали традицией. Я допела одну из моих любимых песен и под свист и улюлюкание передала гитару дальше по кругу. Тут так уютно, несмотря на холодный февраль и сухой паек. Уютнее, чем где либо в кадетке. И как так получилось? Дана аккуратно перебирала струны гитары, словно гладила разнежевшуюся на солнце кошку. Над поляной раздался чистый девичий голос и я прикрыла глаза, подпевая. А зори здесь были тихие, тихие... ... - Сегодня зачёт, ты знаешь? Я стояла прислонившись плечом к сосне в компании Лидки, Лины и Даны, с которыми успела сдружиться за добрые четыре месяца, и спокойно курила. С неба светило теплое весеннее солнышко и впервые с самого моего появления здесь, я стояла на улице без уже изрядно поношенной шинели. Прохладный ветерок задувал под плотную ткань мундира, заставляя изредка передергивать плечами, но это такие мелочи... - Какой зачёт? - По ближнему бою, - отозвалась Дана, - Лем будет принимать. Я тихо застонала. С Лемом мы общий язык так и не нашли за прошедшее время. Он всё так же придирался ко мне по поводу и без, а я все так же упорно его игнорировала. Счёт пока что был равным. Мимо нас проехала машина, слегка буксуя в весенней грязи (и да, сапоги теперь приходилось каждый день мыть) и замерла возле нас. Из кабины высунулся местный король астраханских дорог, а если по простому то Вихура. - Эй, девочки! У нас тут новенький, приехал молодежь учить! Проводите к полковнику? - Давай его сюда, - махнула рукой Лидка. Лина и Дана переглянулись, но промолчали. Я затянулась в последний раз и затушила сигарету. Всё равно уже идти пора. Хлопнула дверь машины, Вихура посигналил нам на прощание и укатил, а на той стороне дороги осталась стоять не слишком высокая, но довольно крепкая фигура в солдатской шинели. Он дождалась пока машина отъедет, а потом подошел к нам, и я с удивлением признала в нем всамделишного Ольгерда Яроша! Все таки крыша у меня поехала капитально... Не было на свете никакого Ольгерда Яроша. А тут есть. И вполне себе живой. - Здравия желаю, товарищ поручик, - козырнула ему Лидка и приветливо улыбнулась. Мы с девочками повторили за ней, но промолчали. Ярош тоже отзеркалил жест и произнес с явным русским акцентом: - Честь имею. И молчание. Обе стороны замерли, разглядывая друг друга. Первым на контакт пошел поручик, как бы не было это удивительно. - Не подскажете, где я могу найти полковника? - Эм...., - протянула Лидка и вдруг выдала гениальное решение, - А вам Яна покажет, правда? - А почему я? - я не могла не поразиться подобной логике. - Потому что ты меньше всех боишься полковника, - почти неслышно пояснила мне Лина. Дана и Лидка согласно закивали и чуть ли не впихнули меня в обьятия поручика, а сами в мгновение ока растворились где то между подернутых дымкой сосен. Вот ведь нехорошие люди. Ну что ж. Здрасьте, что ли. - Прошу за мной, - решила проявить гостеприимство я и прямым курсом пошла в сторону штаба. Поручик молча последовал за мной. Тишина была какая то нехорошая, напряженная. Я уже открыла рот, чтобы спросить какую то глупость, вроде мнения о погоде, но Ольгерд меня опередил. - Давно служите, панни? - С декабря, - с конца ноября, но это детали, - А вы, пан поручик? Издалека к нам приехали? - Как мобилизовали в Курске в сорок первом, так я с тех пор все время на фронте. Два месяца назад попал в госпиталь, когда вышел , сказали "пойдешь, поручик Ольгерд Ярош, союзников учить". И вот я здесь. - Ольгерд Ярош? Не русское имя, - заметила я и сразу же исправилась, - Прошу прощения за мою бестактность. - Ничего страшного, - улыбнулся мне поручик. Вышло немного нервно - явно чувствует себя не в своей тарелке. Но ничего, скоро привыкнет, - У меня польские корни. Хотя родился я в Сибири. Мы как раз дошли до штаба и я остановилась возле двери. - Штаб здесь, товарищ поручик, - я щекнула каблуками и приложила руку к голове, - Честь имею. Ярош отзеркалил жест и скрылся за дверью штаба. Пу-пу-пу... Молитесь, товарищ поручик, чтобы я в вашем экипаже оказалась. Если жить хотите, конечно. Что там у нас дальше? Зачёт? Да поможет мне Бог. ... Я сидела на груди у уже знакомого мне Бжезинского, с котором меня опять поставили в пару, и зажимала пальцами сонную артерию. Ну, имитировала сжатие. - Бей. Он еще в сознании. День сурка прямо. Я прикусила щеку изнутри чтобы не усмехнуться и уже привычно ответила: - Не буду. И так же привычно получила сапогом под ребра. В этот раз было больнее, чем впрошлый, к слову. Но я состроила рожу кирпичом и поднялась на ноги, повинуясь приказу. - В строй, - кивнул он головой Бжезинскому. Он беспомощно посмотрел на меня, но не посмел ослушаться приказа. Мы с остались с Лемом один на один, насколько это возможно на открытом плацу. - Что? В этот раз нет Зенека, чтобы тебя защитить, да? - почти прошептал мне в лицо Лем, и я снова получила под ребра, теперь уже кулаком. Попал он удачно, надо признать. Я согнулась, прикрывая руками наиболее уязвимые места. Из строя послышался испуганный писк девочек, - Каков он в койке? Хорош, да? Или ты только звёздочки любишь? А говорили, что нормальный мужик. Мда. Не заметно что то. От строя отделилась высокая фигурка Даны и бегом направилась к нам. Ну и куда эта дурочка лезет? Сама получить хочет? - Товарищ сержан, не надо! Лезть сюда не надо, а не "товарищ сержант"! - Отставить! - рявкнул на нее Лем, - вернуться в строй! Живо! Вот уж не знаю, чем бы это все закончилось, если бы за моей спиной не раздался суровый голос полковника. - Отставить! Что тут у вас происходит? Это суперспособность такая - разруливать конфликты? Мы все втроем повернулись к высокому (на самом не деле не очень) начальству и вытянулись по стойке смирно. - Докладывает сержант Лем! Происходит принятие зачета по подготовке к ближнему бою у бойцов первого женского взвода! - Первого и единственого, - протянул полковник, оглядывая нашу честную компанию, но остановил взгляд на мне, - А вас я, кажется, уже где то видел... - Так точно! Докладывает рядовая Новак! Последние четыре месяца прохожу курс по подготовке служащего штаба, а именно - телеграфиста. Так же в свободное время помогаю в госпитале. - Точно-точно, - кивнул полковник, - Доктор Лойз что то говорил о телеграфистке, которую он очень хочет себе в госпиталь. А хорунжий Зенек, кажется, говорил, что вы просились в экипаж. - Так точно! - Мг, - задумчиво протянул полковник и обратился к Лему, - И как рядовая Новак справляется с курсом? Тот еще ничего не успел ответить, как его перебила бессмертная Дана. - Она лучше всех, товарищ полковник! Она приходит только зачеты сдавать, потому что и так всё умеет! - Правда? - Лему не оставалось ничего, кроме как обреченно кивнуть, - Я подумаю о вашем назначении, рядовая Новак. - Спасибо, товарищ полковник! - я снова вытянулась по стойке смирно и козырнула. Полковник отзеркалил жест, развернулся на каблуках и пошел к кромке поля. Лему не оставалось ничего крме как скомандовать "В строй!". Боже, надеюсь мне дадут назначение в экипаж. Сержант же меня сожрет! ... - Яна, на минуту, - в землянку заглянул Зенек и приветственно кивнул всем собравшимся. Девочки замерли, танашась на хорунжия как стадо кроликов на удава. Что уже случилось? Я переглянулась с Даной и Линой, с которыми мы спокойно сидели и обсуждали главную новость дня - прибытие новеньких, свежих танков прямо с завода, спокойно кивнула девочкам и ровным шагом вышла на улицу. На улице было темно, тихо и безоблачно. Я вдохнула прохладный воздух полной грудью и подошла к Ену, который стоял, прислонившись к стене нашей хатки и задумчиво разглядывал звездное небо над головой. При звуке моих шагов он обернулся ко мне, улыбнулся и кивнул в знак приветствия. - Рядовая Новак прибыла, - козырнула я и по привычке щелкнула каблуками. Хорунжий поморщился. - Я не как командир, Янка. Избавь меня от своего солдафонства. Я хмыкнула в ответ, но расслабилась и подошла ближе. - Так что ты хотел? - легонько пихнула я его плечом. - Сегодня полковник подписал приказ о формировании экипажей, - не стал томить Зенек, - Ты в сто втором. Юху! Сдержал слово, Дубощит польского разлива! Ещё и по канону! Вот так Мэри Сью, вот так удача! Нет Гэндальфа, ну и ладно! Сами разберемся, с таким то везением! От переизбытка чувств я подпрыгнула на месте и коротко обняла хорунжия. - Спасибо! Родина тебя не забудет! - я хотела было чмокнуть парня в щеку, но он и так уже был похож на спелый помидор, так что я решила не издеваться на хорунжием и отступила на полшага назад. Зенек моей радости не разделял и только устало выдохнул и положил руки мне на плечи. - Было бы за что - отправил девочку под огонь орудий, - покачал он головой, - Нет, чтобы сидеть тихо и спокойно в тылу, заниматься женской работой. У тебя вон даже место в госпитале есть, Лойз не нарадуется. Нет, обязательно тебе надо в экипаж и на фронт. Ну вот зачем оно тебе? - Раз я в экипаже - то я первая в рейтинге, да? - хитро улыбнулась я. Ен обреченно кивнул, - Ну а разве можно такого солдата держать в тылу? - Передовая - страшное место, - поджал губы Ен, - Я же себе не прощу, если ты там погибнешь. - Всё будет нормально, - ободряюще улыбнулась я. Главное, самой в это верить. Так-с, можно приступать к выполнению первой части моего коварного плана с кодовым названием "Век два ха". Тараканы в моей голове радостно потирали лапки, предвкушая новвй сезон увлекательнейшего сериала. А я только тихо молилась. Да прибудет со мною сила!