В списках не значился

Мы тряслись в машине по ухабистой дороге. Видимо не так давно она была просто грязью, но ударили морозы и она фигурно засохла. Я сидела на скамейке между Янеком и еще одним парнем, имени которого я не знала. С тех пор, как я проснулась в поезде прошло уже 3 дня. Я по-тихоньку смирилась с мыслью, что я здесь надолго. Примерный план действий я успела придумать, благо времени было много. Итого: Пункт первый - выжить. А то без этого пункта все остальные значения иметь не будут. Пункт второй - найти способ вернуться домой. Вот как сделать это я вообще без понятия. Почему у всех попаданцев в фанфиках рядом оказывался какой нибудь Гендальф и выдавал руковолство к действию. А я? Где мой персональный гид в этом мире? Если ты меня слышишь, то приходи поскорее! Мда... Тихо шифером шурша, едет крыша неспеша. Третий пункт - раз уж я здесь, то можно попытаться спасти кого-нибудь. Кто тут собрался умирать? Ольгерд, само собой, Павлов, Зенек... Будем смотреть по обстановке. Я смотрела на серое небо, готовое вот-вот низвергнуть на наши головы дождь. Янек толкнул меня локтем в бок, я обернулась к нему, и именно в этот момент машина высоко подскочила на ухабе и я ровно впечаталась виском в винт, торчащий из стены. Ауч.... Бедная моя голова. Хотя удивительно, что предыдущие полчаса я ни обо что не билась. Может записать в тетрадочку как личный рекорд? - Ой, Янка, прости. Сильно ушиблась? - Янек выглядел искренно взволнованным и виноватым. Могу поспорить, так же выглядит Шарик, когда грызет хозяйское имущество. - Да нет, ничего страшного. Забудь, - я погладила себя по многострадальной голове и в тот же момент опять ударилась об тот же самый болт. Больно... Парень, который сидел по правую рукуи от Янека, посмотрел на это и встал со своего места. - Эй, девчоночка, давай ка поменяемся. Я с удивлением посмотрела на Густлика, который спокойно сел на мое место и тот болт оказался у него где то за спиной. - Спасибо. Я Янка,кстати. Я протянула ему руку и он её крепко пожал. Очень крепко. Кажется, у меня даже хрустнуло пару косточек. Узрите ж силушку ж богатырскую!!! Интересно, а спит он тоже богатырским сном, как положено по канонам мультика, или нет? - Густав Елень. Но такая прекрасная панни может звать меня Густлик. Я сладко ему улыбнулась и спряталась за широкую (нет) спину Янека. У прекрасной панни крайне тяжелый характер в целом и крайне скверное настроение прямо сейчас. Не бережёт тебя бог, смертное создание. Ой, не бережёт. Машина въехала в какую то деревню, и я уже обрадовалась что мы наконец то доехали, но машина проколесила по узкой улочке вдоль старых обшарпаных избушек и грязной ребятни в одном из дворов и выехала с другой стороны. Наш путь стенаний и скорби продолжается. Под колесами грузовика заскрипела пантонная переправа и раздался тихий плеск воды. Я наклонилась чуть вперед, разглядывая серый кусочек водный глади и чуть не впечаталась носом в ширинку сидящего напротив парня на очередном ухабе. Парни вокруг засмеялись, а я невозмутимо (внешне) выпрямилась и заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь. У-у-у, чертова машина! Над берегом с той стороны замелькали красно-белые флаги. Все парни в машине потянулись к дыркам в брезенте, только бы мельком увидеть кусок тряпочки родного цвета. Хорошо же патриотическое воспитание работало в прошлом (то есть этом) веке! Не то что у нас... Я наоборот откинулась на брезентовую стенку и сложила руки, пряча ладони в подмышки. Холодно тут, несмотря на то, что еще в поезде мне кто то раздобыл ватник! Какой то дедушка, вроде проводника в том поезде, день посмотрел на то как я трясусь от холода в пальто евро-зима, пошуршал где то в углу и я стала счастливой обладательницей мужского ватника размера, эдак, 60. Ну могло быть и хуже, на самом то деле. Краем глаза я заметила, как Янек ребром ладони сердито провел по щеке, и на следующей кочке я прицельно упала на ему плечо и вставать уже не стала, только покрепче вцепилась в рукав чужого ватника. Янек удивленно на меня посмотрел, но руку забирать не стал. Даже, кажется, сам прижался чуть ближе. Вот и правильно. Дите же еще совсем, а дети плакать не должны. А грузовик тем временем миновал переправу и выбрался на узкую лесную дорогу. Теперь уже я с восторгом глядела в дыру в брезенте на проплывающие мимо величественные ели, усыпанные снегом и высокие-высокие сосны, макушками скребущие небо. От созерцания леса меня отвлек чей то смешок с соседней скамьи. - Что ж ты в армии забыла, малышка? Тебе бы еще снежками кидаться, а автомат - детям не игрушка, - возвестил на всю машину какой то парень в шапке-ушанке и с давно небритой бородой. Народ замер в ожидании представления. Ну нельзя же их разочаровывать. - С каких пор в Польше запрещено смотреть по сторонам? Или мы, как послушный скот, должны смотреть только под ноги? - отозвалась я с самой скандальной интонацией, что нашлась в моей арсенале. Народ зароптал. Симпатии зрительского зала перекинулись на мою сторону. - Я не говорил, что нужно вести себя как скот. Но идет война, девочка. Сейчас на небо смотрят или дети или умалишенные, - парень откинулся на стенку за спиной и показательно расслаленно вытянул ноги (и почти мгновенно по ним получил от сидящего напротив, так что конечности пришлось подобрать обратно). - Ну значит считайте меня сумасшедшей, - легко согласилась я. Ну а что? Мне от общественного мнения ни горячо, ни холодно. Пусть думают как им нравится, хоть кабачком назовут, суть то не меняется. - Ты бы помолчал, а, - неожиданно вступился за меня Густлик, - Тебя мама не учила как с девчонками разговаривать? Нет? Так вот сиди и молчи! Перепалка завяла не успев начаться. Машина встала и из кабины донеслось прокуреным голосом: - Вылезайте! Поезд дальше не идет! Мы все послушно потянулись к выходу, спрыгивая на землю и стараясь не слишком толкаться. Все тот же Густлик помог мне слезть, просто переставив с машины на землю. Я даже пискнуть не успела! Что за люди, а? Ходьбы предупреждал, прежде чем руками хватать! В лагере нас встретил большой красный плакат, натянутый между двумя соснами. На нем большими белыми буквами значилось "Здравствуй, вчерашний скиталец, сегодня- солдат". Хороший плакат, вдохновляющий. Только почему то к нам он висел изнаночной стороной. Но не суть. Человек, стоящий под плакатом, заинтересовал общетсвенность куда больше. Парни обступили часового, разглядывая солдатскую шинель, погоны и орла на конфедератке, а группка девушек, куда вошла и моя скромная особа, больше заинтересовалась местностью. Нас привезли в какой то довольно большой лагерь, стоящий среди сугробов. Сугробов идеально квадратной формы. Я хмыкнула, предвкушая любимое занятие всех солдат, которое нам светит в ближайшие пару месяцев так точно. Как говорил товарищ майор в училище: "Если солдату нечем заняться, то он делает мир квадратным". Нам будет весело. Часовой тем временем устал изображать из себя Мона Лизу и отправил нас в столовую. Ладно, со столовой я погорячилась. На кухню. Каждому выдали по миске с пшенкой и народ расселся кто где. Преимущественно на преславутых квадратных сугробах. Бывает же и от них польза! Я тоже села на квадратный сугроб (здравствуй, цистит!) рядом с самой тихой девушкой из нашей машины. За все время дороги я от нее и десятка слов не услышала. Даже как её зовут никто не знает. Да, тяжелый случай... Я спокойно ела свою кашу, пока от кухни не донеслась ругань и знакомый голос Янека. Что, уже с кашеваром ругается? Я обернулась и прищурилась, пытаясь разглядеть нарушителя спокойствия. Ну точно! Кос и кашевар. Нелюбовь с первого взгляда в её природной красоте. Я тяжело вздознула и поплелась к месту действия разруливать конфликт. - Но пан капрал, мой пёс тоже прибыл в армию. Покормите его, он такой же будующий солдат как и мы все, - упрашивал Янек, глядя но повара честными-честными глазами, прям с Шариком одна морда. - Иш чего вздумал! У нас тут не благотворительная организация - дворняжек не подкармливаем, - отрезал тот, - Иди отсюда, парень, и блоховоза своего забери, - свою речь капрал кашевар сопровождал бурной жестекуляцией черпаком. Янек только хотел было опять открыть рот и что то возразить, но я быстренько схватила его за локоть и потащила в сторону, на ходу выговаривая за ссору с третьими по значимости человеком в лареге (первые два - начальник лагеря и командир твоего отряда). Удивленный Шарик послушно трусил за нами. - И что ты теперь предлагаешь? И вовсе Шарика не кормить? - надулся Янек, оказавшись усаженным на квадратный сугроб под милой маленькой елочкой. - Сейчас пусть мою кашу доест, - вздохнула я и поставила миску Шарику под нос. Все равно каша с комбижиром не самое вкусное блюдо на свете, а я много есть не привыкла. Размер стипендии вообще ко многому заставляет привыкнуть, - И ты тоже ешь давай. А то приедут эти, как выразился часовой, "купцы", а ты не евши. Мы с Янеком синхронно фыркнули и парень все таки взялся за кашу. Шарик тоже увлеченно зачавкал пшенкой, демонстрируя одно из главных свойств живого - адаптивность к условиям окружающей среды. Но вообще, бедная собака. Уже пшенка ей в радость. Мда, война не щадит никого. Даже таких славных песелей. Гул мотора въехавшей в лагерь машины был едва различим среди шума сотен голосов, а голос парнишки, выскочившего из неё и того тише. Но я все таки смогла разобрать далекий голос. - Граждане, кто хочет попасть в танковые войска? Я пихнула Янека локтем в бок: - Хочешь быть танкистом? Там бригада будет носить имя героев Вестер-Платте. Янек замер и уставился на меня круглыми глазами. Я закатила глаза и велела: - Жуй тогда быстрее и пошли! Ну прямо как мой брат младший! Когда еще жив был.... Спустя четверть часа мы уже мтояли в очереди к палатке, где нас обмеривали, общупывали и признавали годными. Мы с Янеком не особо торопились. А куда нам спешить? Солдаты им нужны, так что без нас не уедут. А вот Густлик торопился. Он уже вышел из палатки в расстегнутом пуховике, со съехавшей шапкой, весь раскрасневшийся, но до ужаса довольный. - Янек! Иди уже скорее! Я уже записался, давай со мной! - Я бы с радостью, Густлик, но придется идти, куда прикажут, - погрустнел Кос, осознав, что его могут еще и не взять. Тут подошла наша очередь и я пошла первой, давая Янеку возможность договорить с Еленем. В палатке меня ждала целая комиссия. Человек шесть сидели за длинным столом и перебирали какие то бумажки, врач в белом халате стоял возле стеночки и устало взирал на суетящихся медсестер. Я подошла к столу и козырнула, щелкнув каблуками как на параде. - Татьяна Новак прибыла для несения службы! Хорунжий Зенек, наматывающий круги по палатке, подошел ко мне и замер напротив, пытаясь взглядом просверлить дырку у меня во лбу. Он был меня не силь крупнее, так что внушить мне благоговейный трепет не получилось. - Ты куда лезешь, девочка? Ты хоть школу закончила? - Я университет почти закончила, - до глубины души оскорбилась я. Сам он... мелкопузик. - Да кому ты врешь, - отмахнулся Зенек и отошел к столу, - Документы хоть есть? - Все сгорело, - развела я руками. Очень правдоподобно и не проверить. То что нужно в нашем случае, мистер-я-тут-главный. - И с чего ты решила, что мы тебе поверим? - сложил руки на груди хорунжий. - А где ты учишься, девочка? - неожиданно вклинился местный доктор. Я удивленно покосилась на него, но ответила: - В медицинском. 6 курс. Кафедра детской хирургии. - Вот сейчас и проверим, - обрадовался местный врач и кивнул Зенеку. Тот ответил хмурым взглядом, но прерывать не стал, - Ну-ка скажи мне, nomen primae vertebrae, - неожиданно перешел на латынь он. Ну что за детский сад, название первого позвонка. Это в школе учат дети, а не в универе на последнем курсе. - Atla, potuisti saltem aliquid difficilius quaerere? - буркнула я в ответ. Мужчина удовлетворенно кивнул. - А пошлите к нам в лазарет, панни. Нам люди всегда нужны, - улыбнулся мне врач. - Так и запишем, - обрадовался Зенек и уже потянулся к какому то листику, но пришлось вопиющим образом нарушить Устав и возразить: - А можно мне в экипаж? - Женщине не место в танке, - отрезал хорунжий, но от своих бумажек отвлекся. - Женщине, да и никому вообще, на войне не место. Но мы же все здесь. - Не могу я малую девчонку под пули отправить, - нахмурился Зенек, чуть скрипнула кожа его перчаток (ну или его недовольная рожа), - Не могу, понимаешь? Иди в телеграфистки, если так хочешь. Но в экипаж - даже не проси. - Пан хорунжий, - мне в голову пришла чудная мысль, - А давайте заключим пари. - Так, - Зенек резко поднялся на ноги и хлопнул руками по столу, - Или молчишь и идешь куда приказано или выметайся отсюда. Какой из тебя солдат?! - Вот именно, что отличный, - с поистинне олимпийским спокойствием ответила я, - И пообещайте, что если я стану лучшей на курсах, то возьмете меня в экипаж. Да, наглость наше всё. И это, похоже, возымело успех. Зенек глубоко вдохнул, успокаиваясь, и обреченно кивнул. - Ладно. А теперь сгинь с глаз моих и не мешай работать. Йес! Бедный пан хорунжий еще не знает, с кем имеет дело. Ну что ж, будет сюрпризом. - Так точно, пан хорунжий! - я козырнула, развернулась на каблуках и ровным шагом вышла из палатки. Я даже не знаю, правильно ли я поступила. Могла бы сидеть в тылу, горя не знать. Но дернул же меня леший сунуться в танк! Хотя... я бы все равно не смогоа сидеть спокойно в госпитале и даже не попытаться спасти от такой несправедливой смерти самого Ольгерда Яроша - мою первую детскую любовь! Ну после Шарика, конечно... А лучше всего было бы закрыть глаза и проснуться в автобусе возле универа. В конце концов, у меня там смена ночная. С меня же Леонидовна три шкуры спустит что я её не предупредила! Правда, если я умру (или уже умерла?), то это не будет иметь никакого значения. Уф. Ладно! Живём пока живётся, а дальше посмотрим. Ну держись, двадцатый век!