Забытый

Не только участники группы его не замечали, но и фанаты. Очнувшись от странного и неприятного ощущения твердого и холодного кафельного пола, Сынмин застонал от резкой боли в шее и пояснице, моргая в замешательстве, пока к нему не вернулись воспоминания о прошлой ночи. Эксперимент. Отвержение. Боль. Ожог. Словно только теперь начав осознавать боль, острая, ноющая боль пронзила его руки, заставив Сынмина стиснуть зубы и вскрикнуть, когда он случайно задел свежие синяки. Боль и тоска сдавили грудь Сынмина, когда он взглянул на царапины, покрывающие его руки. Сынмин никогда прежде не делал ничего подобного. Он не мог представить, что способен совершить нечто настолько жестокое. Шрамы, конечно, выглядели некрасиво. Но, даже подняв руку, чтобы рассмотреть их, несмотря на всё произошедшее, он чувствовал себя словно отстранённым от них — потрясённым тем, что они вообще существовали. К счастью, царапины немного зажили с прошлой ночи, но зигзагообразные следы всё еще выглядели достаточно страшно, как будто их оставил кто-то другой. Как бы странно ни было смотреть на чужие синяки на своих руках, ещё более странно было осознавать, что он сам их себе оставил… Что он оказался способен на нечто столь ужасное. Сделав глубокий, затруднённый вдох, Сынмин поднялся с пола на трясущихся ногах, стараясь не обращать внимания на неприятную боль в шее. Он повернулся к раковине и плеснул водой на лицо. Но, вытеревшись и посмотрев на своё отражение в зеркале, Сынмин невольно отшатнулся. Он выглядел ужасно. Глаза покраснели от слёз, щеки опухли от недосыпа, а волосы были растрёпаны от постоянного дёргания. Сынмин и не думал, что когда-нибудь увидит себя в худшем состоянии. Тяжело вздохнув, он направился к душу, включил воду и надеялся, что шум хотя бы немного заполнит пронзительную тишину, окутавшую комнату. Он мог бы начать собираться уже сейчас. Он не знал, который час, но точно понимал, что, скорее всего, был первым, кто проснулся. Он всегда был таким. Однако, едва Сынмин сделал еще шаг к душу, внезапный звук уведомления заставил его замереть. Он не помнил, чтобы брал телефон с собой в ванную, но вспоминать что-то из мимолётного размытия вчерашнего вечера было нелегко. Ища источник звука, Сынмин похлопал по карманам и наконец достал телефон. Едва он включил экран, как тут же оказался втянут в чтение какой-то статьи. Заголовок крупными чёрными буквами кричал: «Рейтинг выступлений Stray Kids: кто настоящая звезда среди восьми участников? Кто из них по-настоящему крадёт сердца Stay?» Обычно Сынмин игнорировал подобные статьи. Он знал, как это работает их пишут крупные компании, у которых слишком много денег и свободного времени. Ничего стоящего в этих статьях не было, а громкие заголовки служили лишь приманкой для читателей. Пустая трата времени, не заслуживающая внимания — и всё же, по какой-то странной причине, Сынмин не мог заставить себя оторвать взгляд. Сама статья не представляла собой ничего особенного. Она была похожа на множество других фан-сайтов, делая лишь обзор «лучшего выступления» каждого участника, выбранного фанатами, и намеренно избегая ответа на вопрос, оставляя его на усмотрение читателей. Сынмин редко заглядывал в комментарии, и когда делал это, то точно не из-за тщеславия. Всё было скорее наоборот. Иногда ему было трудно поверить, что он — часть такой талантливой и трудолюбивой группы. Поэтому просмотр комментариев от фанатов был для него скорее способом напомнить себе, что всё это реально. Сынмин знал, что не был звездой в своей группе и что не был особенным на фоне других участников. Он понимал, что вносит не так много — он знал, что просто занимает своё место. Но само то, что его выбрали в эту потрясающую команду, казалось ему настоящим благословением. Обычно Сынмин не встречал много негативных комментариев к подобным статьям. В основном это были просто шутки стэй, делящихся радостью от нового камбэка или восхищающихся своими любимыми участниками почти никогда не им, Сынмином, и это было нормально. Сынмину никогда не требовалось много внимания от фанатов или зрителей, чтобы чувствовать удовлетворение от своего выступления. Ему не нужно было огромное количество откликов от аудитории, чтобы чувствовать признание. Однако, прокрутив страницу до конца, он оказался ошеломлён. Не то чтобы Сынмин не был привычен к случайным комментариям ненависти — будь то ревнивый антифанат, раздражённый поклонник или просто спам-бот. Он редко придавал этому большое значение, ведь вокруг было так много людей, которые любили и поддерживали их группу. Но ничто не могло подготовить его к потоку негативных комментариев, заполнивших обсуждения под статьёй. Даже частое упоминание его имени было шокирующим, но ни один из комментариев не казался обоснованным. «Я не могу отделаться от ощущения, что Сынмину всегда не хватает энергии на сцене. Как его вообще взяли в одну группу с Хёнджином и Минхо? Почему он вообще в skz?» Даже если какой-то комментарий его слегка задевал, когда это был всего один комментарий, Сынмин мог легко списать его на единичную, небрежную реплику хейта. Независимо от причин, каждый член группы сталкивался с подобным, и Сынмин знал, что это не делало его менее достойным по сравнению с другими. Но в этом и заключалась проблема. Это был не просто один оскорбительный комментарий. «Иногда я даже забываю, что Сынмин — часть skz. Он настолько обычный, что буквально сливается с остальными. Неужели ему никогда не надоедает быть таким незаметным?» «Честно говоря, пение Сынмина не впечатляет. Почему Чонин не стал главным вокалистом? Это бы имело гораздо больше смысла. О чем вообще думали в JYP??» «На мгновение я подумал, что Сынмин — просто бэк-танцор, пока он не начал петь. Он — второстепенный персонаж без харизмы.» «Меня шокирует, что Сынмин — второй по младшести. Он совсем не милый и ничем не выделяется. Даже Чан был бы лучшим макнэ, чем он. Хорошо, что Чонин — настоящий макнэ…» «Skz такие яркие и талантливые, но, мне кажется, Сынмин не вписывается в их образ… просто он какой-то безликий. В нём либо есть что-то особенное, либо ничего вообще.» «Я большой поклонник skz, но мне бы хотелось, чтобы вместо Сынмина в JYP дебютировал другой стажёр — конечно, он неплохо поёт и танцует, но в отличие от других участников в нём нет ничего выдающегося…» В этот момент Сынмин почувствовал, как его сердце разбилось на две половины. Он добрался до конца статьи, но казалось, что потоку ненависти и критики не будет конца, и они становились всё жёстче. Однако Сынмин не смог найти в себе сил прочитать дальше. Выключив телефон, он быстро сморгнул нарастающее разочарование и неуверенность, подступающие к глазам, решив не допустить ещё один срыв за сутки. Недостаток энергии, незапоминаемость, безликость, второстепенная роль. Неужели фанаты действительно видели его таким? Неужели он действительно не был достаточно хорош для дебюта с остальными участниками? Действительно был таким «простым»? Неужели в нём действительно не было ничего, что выделяло бы его? Сынмин ощутил волну осознания что его самые большие опасения, похоже, не были лишь плодом его воображения. С ним наверняка что-то было не так. Сынмин мог бы пережить отсутствие внимания со стороны участников — это было бы чертовски больно, но он бы справился. Однако теперь не только мемберы не замечали его, но и фанаты начали видеть, насколько он был незаметен. Если Сынмин и дальше будет ничего не привносить в группу и порочить её репутацию, как сейчас, под угрозой окажется не только его собственная репутация — это затронет репутацию всей команды. Сынмин даже не знал, сможет ли когда-нибудь простить себя, если подведёт остальных. Ему нужно было стараться лучше. В этот момент на экране телефона внезапно появилось ещё одно уведомление, заставив его замереть. После всего, что произошло, Сынмин почти решил проигнорировать его, но, вытащив жужжащее устройство из кармана, он понял, что это был не очередной ненужный сигнал — это был звонок. Звонок от Джисона. Сынмин поднял брови в замешательстве и беспокойстве от неожиданного звонка. Почему Джисон позвонить ему? Джисон никогда не был ранней пташкой, и получить от него звонок так рано утром казалось более чем странным. На самом деле, никто из участников не должен был быть на ногах — их график начинался только во второй половине дня. Взглянув на определитель номера, Сынмин ощутил непонятный страх, отвечая на звонок. — Джисон…? — медленно и нерешительно начал он. — Что з…? — Наконец-то! — голос на другой линии резко перебил его. — Сынмин, где ты, черт возьми? — потребовал Джисон, его тон был полон обвинения и настойчивости, заставив Сынмина мгновенно оцепенеть. Что он имел в виду, спрашивая, где он? Где еще Сынмин мог быть? Почему Джисона не было в общежитии? Почему он звучал так расстроенно? Почему у него снова ничего не получается? Волна тревоги накрыла Сынмина, когда в разговоре повисла тишина; только статические помехи в телефоне и шум воды в душе заполняли ванную комнату. Среди этого замешательства, прежде чем Сынмин успел собраться с мыслями и ответить, голос на другом конце резко стал более настойчивым. — Сынмин… ты серьёзно всё ещё в общежитии? — подчеркнул Джисон, уловив шум воды, и Сынмин невольно поморщился от его недоверчивого и почти разочарованного тона, хотя сам всё ещё не понимал, о чём речь. — Ч-что ты имеешь в виду…? — пробормотал Сынмин, внезапно ощущая, как комок подступает к горлу. Внезапно в телефоне раздалась усмешка, полная недоверия, от которой сердце Сынмина тяжело упало. — Ты серьёзно? Уже 7:30. Наше расписание началось почти час назад! Мы все здесь ждём тебя, — раздражённо сказал Джисон. Это звучало скорее как выражение стресса, но неуверенность в голове Сынмина превратила его слова в обвинение. Что…? Сынмин задержал дыхание, пока слова Джисона медленно доходили до него. Но это просто не имело смысла. Сегодня их график не должен был начаться до позднего вечера — он был уверен в этом. Как это могло быть так рано? Сынмин бы знал. Он всегда следовал расписанию, никогда не опаздывал. Ему нравилось заранее знать, что ожидать, и он знал их распорядок дня до мельчайших деталей, запоминая события на недели вперёд. Ему никогда не приходилось сомневаться. Сынмин процветал благодаря чёткому расписанию — порядку, структуре и рутине. Он ненавидел опаздывать. Тогда о чем говорить Джисон? Почему, черт возьми, он не знал этого раньше? — Ч-что? 7:30? Н-но я думал, мы не должны были начинать, пока… — начал было Сынмин, сбивчиво. — Компания подстроила наш график, чтобы я, ты, Чонин и Феликс могли поработать над дополнительной вокальной практикой, — сказал Джисон так, будто это была очевидная вещь, и как будто с Сынмином что-то не так, раз он этого не понимает. Но как Сынмин мог об этом знать, если ему никто не сказал? Почему он узнал об этом только сейчас? Почему он единственный, кто не знал? Почему ему никто не сказал? — Мы уже обсуждали это в нашем групповом чате — ты разве не проверял? — Эти слова заставили его замереть. Групповой чат…? Сынмин пытался вспомнить хотя бы один групповой чат, в котором он мог бы участвовать, но мысли упирались в пустоту. Единственный чат, который приходил на ум, был тот, где были все восемь участников, но и его едва можно было считать активным. Обычно его использовали лишь для редких напоминаний и вопросов в последний момент. Это было логично — они почти всегда были рядом друг с другом, так что зачем нужен был чат, если всё можно обсудить лично? В таком случае оставалось только одно существовал другой групповой чат, о котором Сынмин не знал. Или, точнее, в котором он не участвовал. Сынмин опустил взгляд, ощущая, как его грудь наполняет внезапная боль. — Групповой… чат…? — медленно начал Сынмин, но на другом конце провода его слова были прерваны быстрым поднятием трубки. — Ничего страшного — просто поторопись в студию, мы уже отстаем от графика. Прежде чем Сынмин успел что-то ответить, раздался звуковой сигнал, означающий завершение звонка. Джисон повесил трубку. Сынмин встал, втянув дрожащий воздух, пытаясь изо всех сил не зацикливаться на неприятных ощущениях, которые росли в его груди и угрожали поглотить его. Пропустив утреннюю рутину и выбрав первый попавшийся наряд, Сынмин быстро взглянул в зеркало, прежде чем выйти из ванной. Выйдя из ванной в гостиную, Сынмина охватило странное чувство, когда он начал понимать, насколько пусто там на самом деле. И кроме его учащенного дыхания, в общежитии не было слышно ни единого звука. Это было странно. Спальни были полностью заброшены, пустые кровати и растрепанные простыни — единственные признаки жизни, а кухня была слегка захламлена, явный след того, что они все ушли этим утром в спешке. Все, кроме Сынмина. Сынмин вздохнул, игнорируя стук в груди и покалывание кожи, и направился к входной двери, однако внезапный повторяющийся гул из кармана заставил его остановиться. Потянувшись в карман и вытащив телефон, Сынмин почувствовал, как его желудок сжался от страха, когда он увидел номер звонящего. Это был Чан. Если это не было чем-то важным, учитывая его занятость, форма общения Чана обычно не выходила за рамки простого сообщения. Однако, вспоминая странную срочность и раздражение в звонке Джисона, Сынмин начал понимать, что его простая ошибка вызывала гораздо больше проблем, чем он предполагал. Он доставлял гораздо больше неприятностей, чем мог представить. Сделав глубокий вдох и подавив тревогу, Сынмин неохотно ответил на звонок. — Хён..? — Сынмин — начал Чан, немедленно и строго подавая голос «лидера», заставив Сынмина замереть. Дерьмо. Сынмин не просто попал в беду — он был в дерьме. — Я только что получил сообщение от остальных, которые говорят, что пытались связаться с тобой почти час. Что происходит? — продолжил старший мальчик, его обвинение перекрывалось беспокойством и немедленно вызвало у Сынмина чувство вины. — Да, я знаю, извини, я уже иду. — Сынмин выбежал, сердце колотилось в груди, он схватил ближайшую куртку и поспешно завязал шнурки. — Ты всё ещё в общежитии? Сынмин замер, поморщившись от недоверия в голосе Чана. Он стыдливо кивнул, прежде чем внезапно вспомнил, что старший мальчик не может его видеть, и заставил себя заговорить. — Да.. — прохрипел Сынмин. Однако, учитывая следующие слова Чана, нерешительность в его голосе можно было ошибочно принять за безразличие. — Сынмин, групповая танцевальная репетиция начнется через пятнадцать минут, — сказал лидер с резким акцентом. — У нас сегодня плотный график. Ты должен был уже закончить записывать свои реплики с Джисоном, Чонгином и Феликсом. Он продолжил свою язвительную лекцию, заставив Сынмина все глубже погружаться в себя. — Почему ты не поехал в студию на фургонах с остальными? — спросил он, и Сынмин замер. Никто не разбудил Сынмина. Никто не сказал ему, что происходит. Никто не остановился, чтобы понять, что, возможно, он не покинул общежитие вместе с ними. Они не заметили его отсутствия пока не прошел почти целый час. Но он не мог просто сказать это, не так ли? Не мог обвинить других в своих собственных ошибках. Это была его вина, что он не проверил сообщения, не следил за расписанием, как следовало. Это его вина, что он был таким забывчивым. — Я думаю, я просто… проспал? — наконец, сказал Сынмин, его голос звучал скорее как вопрос, чем как ответ. Он съёжился, когда наступила тишина, последовавшая за его словами. Резкий вздох прорезал тишину, заставив Сынмина замереть. — Сынмин, тебе нужно быть более ответственным. Мы команда, и как команда, мы должны быть внимательны ко времени друг друга, — сказал лидер, его голос был строгим. — Я понимаю, что это могла быть простая ошибка, но даже такая мелочь, как проспать, может отнять у нас время и энергию, которых у нас и так не хватает, — продолжил он, и каждое слово словно вонзалось в сердце Сынмина. Сынмину нечасто приходилось выслушивать лекции, но он знал, что старший не злится на него. Он сам виноват, что опоздал и сорвал график. Что бы ни происходило, в конце концов Чан всегда останется их лидером, и его задача — расставлять все по местам, исправлять ошибки. Даже если стресс заставлял его слова звучать более резко, чем они должны были, Сынмин понимал, что он заслужил услышать каждое из них. Но в то же время он не мог не чувствовать, как его сердце сжимается от того, что он стал причиной стресса Чана — его разочарования. Сынмин посмотрел на свои шнурки, чувствуя, как в животе снова поднимается волна вины. — П-прости… — тихо выдавил он, но старший просто снова вздохнул. — Мы уже отстаем от графика, так что поторопись в студию и постарайся сделать как можно больше. Я пока попробую что-то сделать, чтобы сдвинуть твоё расписание, — продолжил Чан, и нарастающее раздражение в его голосе доказывало, что безрассудство Сынмина лишь усугубляло его и так тяжёлую ношу. Сынмин открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент на другом конце провода раздался внезапный неузнаваемый и приглушённый голос. — Меня зовут менеджеры, мне нужно идти. Мы продолжим этот разговор позже, хорошо? — сказал парень, явно спешащий, и имеющий более важные дела, чем беспокойство о Сынмине. — Д-да, увидимся… — едва выдохнул Сынмин. Вдруг телефон издал писк, заставив его мгновенно замереть. Глядя на экран в руках, Сынмин прерывисто вздохнул, чувствуя, как его сердце медленно тонет в очередной волне беспокойства. Вдруг из телефона Сынмина раздался писк, заставив его мгновенно замереть. Глядя на устройство в руках, он прерывисто вздохнул, чувствуя, как его сердце медленно начинает тонуть. — …позже, — прошептал он, завершив предложение, и быстро сунул телефон в карман. Потянувшись к входной двери, он направился в студию. Ветер дул ему в лицо, и Сынмин изо всех сил старался не обращать внимания на настойчивое биение сердца, пока мчался в студию. Но сосредоточиться на чём-либо, кроме бурлящих в груди эмоций, было практически невозможно. День едва начался. И Сынмин не мог не пожелать, чтобы он вообще не начинался.