Забытый

Сынмин ненавидел это. Он ненавидел жалкую ноющую ревность, медленно погружающуюся в его грудь. Он ненавидел постоянное, зудящее одиночество, быстро распространяющееся по всему телу. Он ненавидел ужасную, жгучую вспышку, постоянно раздражающую его кожу. Он ненавидел себя за то, что никак не мог это остановить. Сынмин не понимал, почему он так себя чувствует. Он не понимал, почему его потребность в физической близости так резко возросла. Он не понимал, почему вдруг почувствовал себя таким нуждающимся. Сынмин знал, что ему повезло. Не так-то просто было найти кого-то, кого можно было бы считать семьей, не говоря уже о целой группе людей. Он был благодарен за все, что его участники сделали для него, и чувствовал себя глупо, прося о большем. И все же каждый раз, когда он видел, как другие счастливо улыбаются или с любовью обнимаются, он становился беспомощным перед растущей завистью, подступавшей к его груди. Сынмин не осознавал, как долго он молча жаждал, чтобы кто-нибудь обнял его за плечо, или тайно надеялся на несуществующий шанс, что кто-то действительно заметит его. Он не мог больше молча тосковать или тайно надеяться. Ничего хорошего не выйдет из того, что он замкнется в своих мыслях или позволит нарастать своей неуверенности — к тому же, он был бы глупцом, если бы позволил себе расстраиваться из-за чего-то столь незначительного при таком очевидном решении. Сынмину нужно было что-то сделать. Итак, он сделал... или, по крайней мере, попытался. На следующее утро Сынмин проснулся с четким планом действий в голове, а также с новообретенной решимостью. Его план был прост. Сынмин прекрасно осознавал, как мало внимания он получал в последнее время, однако он понимал, что было бы несправедливо возлагать всю вину на участников. Сынмин не мог их винить. Сынмин не мог просто ожидать, что другие прочтут его мысли и поймут, чего он хочет. Если Сынмин хотел любви, он должен был добиться ее сам. И в теории это звучало не так уж и плохо... однако Сынмин был не лучшим, когда дело касалось выражения своих потребностей. Он всегда ненавидел идею причинить кому-то неудобства просто ради своей личной выгоды. Не говоря уже о том, что ему приходилось просить кого—то обнять его, что было просто унизительно. Хотя, каким бы пугающим это ни казалось, Сынмин знал, что должен это сделать. Наконец, удовлетворить его требовательные потребности в физической близости было бы большим плюсом, но не это было главной причиной, побудившей Сынмина разработать этот глупый план. Если бы это было его единственной причиной, Сынмин просто подавил бы свою неуверенность, убедил бы себя, что с ним все в порядке, и избавил бы себя от неловкости — однако это было не так. Сынмину нужен был этот шанс,чтобы раз и навсегда избавиться от своей неуверенности. Он должен быть уверен, что им не все равно. Это было глупо - потому что, конечно, им было не все равно. Сынмин знал, что его участники заботятся о нем, но это знание не помешало мыслям найти способ зацепиться и задержаться в отдаленных уголках его разума. Итак, Сынмин решил, что для осуществления своего плана он начнет с чего-нибудь небольшого.

***

Отчетливый запах вкусной еды быстро наполнил воздух и распространился по общежитию, быстро разбудив Сынмина. Сынмин не спешил собираться, зная, что остальные участники не встанут, пока не прозвучит еще несколько “сигналов”. После того, как Сынмин был должным образом одет, он обнаружил, что его ноги начали двигаться раньше, чем его мозг успел это уловить, бездумно следуя за манящим ароматом, распространяющимся по всему общежитию. Когда Сынмин подошел к кухне, его сразу же встретил домашний вид Минхо, который стоял у плиты и переворачивал блинчики. Так вот откуда исходил аромат. Сынмин мелкими шажками прошел на кухню, направился к буфету и заварил себе чашку горячего чая. Не подозревая о приходе Сынмина, Минхо продолжал рассеянно переворачивать блинчики, однако звук кофеварки быстро привлек его внимание. Минхо слегка испугался, прежде чем развернуться и посмотреть на мальчика, стоявшего рядом с ним. —Боже Сынмин, в следующий раз предупреждай, прежде чем подкрадываться к кому то подобным образом! Я тебя даже не заметил! — Минхо читал лекцию, ударяя лопаточкой в близости от лица. В обычной ситуации Сынмин воспользовался бы возможностью, чтобы подразнить Минхо тем, как легко он напуган, или его ужасной попыткой скрыть, насколько он на самом деле был напуган, однако Сынмину было трудно увидеть юмор в этой ситуации из-за странной внезапной боли в груди. Я тебя даже не заметил. Сынмин быстро покачал головой, надеясь избавиться от всей своей глупой неуверенности. Он только что проснулся, но уже был чрезмерно чувствителен — и из-за чего? У него не было причин расстраиваться. Сынмину просто нужно было взять себя в руки и придерживаться плана. — Извини Минхо с шумом выключил плиту, положив лопатку обратно на сковороду и к счастью подальше от лица Сынмина. — Ты рано встал даже для себя, - задумчиво произнес старший мальчик с раздражающей ухмылкой. — Что ты здесь делаешь? Сынмин закатил глаза, но на его лице появилась легкая улыбка. “И тебе доброе утро”. Сухо ответил Сынмин, постепенно обнаруживая, что к нему возвращается чувство юмора. Минхо просто покачал головой, прежде чем вернуться к приготовлению пищи. Вскоре Сынмин последовал его примеру и достал пакетик сахара, чтобы приготовить свою ежедневную чашку чая. Однако, пока Сынмин ждал, он поймал себя на том, что переводит взгляд с дымящегося чая на мальчика, стоящего рядом с ним. Именно в этот момент он вспомнил о главной причине, по которой он вообще пришел на кухню. Сынмин быстро посмотрел вниз, чувствуя, как кончики его ушей вспыхивают от смущения. На разработку плана ушло много времени, однако он не совсем продумал, как он будет реализовывать его. Сынмин не знает, с чего начать. Насколько это было жалко? — Ты чего-то хочешь. — Раздался голос, резко отвлекший Сынмина от его мыслей. Сынмин осторожно поднял голову и увидел, что старший мальчик тупо смотрит на него в ответ. — Что...? — Ты чего-то хочешь, — повторил Минхо, не оставляя места для возражений. — Итак, скажи мне, чего ты хочешь, или мне, возможно, придется заставить тебя работать. — Продолжил он, игриво угрожая Сынмину миской и венчиком. Сынмин вздохнул, но все равно сделал шаг вперед, забирая миску из рук Минхо и игнорируя его довольную ухмылку. — На самом деле, ничего особенного, - начал Сынмин, ненавидя то, как легко ложь слетела с его языка. — Мне просто интересно, почему ты не спишь и торчишь на кухне, вместо того чтобы спать, пропуская все свои будильники —Продолжил он, легко возвращаясь к шутливой атмосфере. — Очень смешно, - усмехнулся Минхо, накладывая на сковороду еще один слой теста. - Кто знает, может, у меня просто возникло внезапное желание готовить? —Ты никогда не любишь готовить раньше нашего расписания. — заметил Сынмин, заставив старшего закатить глаза. — Ну, может быть, то, как звезды расположились в ряд, было знаком того, что сегодняшний день будет другим, - начал Минхо, вытирая излишки жира со сковороды бумажным полотенцем, прежде чем отдать салфетку ближайшему к нему мальчику. Сынмин непонимающе уставился на парня перед собой, который только мило улыбнулся в ответ. Он вздохнул, прежде чем неохотно взять салфетку и подойти к мусорному ведру. — И кто мы такие, чтобы отрицать существование высших сил? — Минхо продолжал, бездумно наливая еще теста на сковороду. - Не думай, что ты знаешь все, Ким Сын Мин. — Как скажешь — крикнул Сынмин с другого конца кухни. Сынмину не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть раздраженное выражение на лице Минхо — выражение, которое у него часто появлялось, учитывая, как часто они вступали в глупые споры. Однако Сынмин знал, что это не имело никакого значения. Во всяком случае, их постоянные перепалки были основаны на нежности. Сымин почувствовал, что улыбается при этой мысли. Он никогда не был большим поклонником их с Минхо концепции "разведенной пары" (он говорил себе, что ему все равно, но это лишь служило еще одним напоминанием о том, насколько он никому не нужен. У каждого участника была своя пара; кто-то, по мнению их фанатов, лучше всего смотрелся вместе. Но Сынмин? Разведенный. Отвергнутый. Нежелательный. Сынмин знал, что это глупо. Но это не помешало быть правдой.) однако он научился ценить остроумное подшучивание, сопровождающее название. Сынмин не совсем понимал, что на него нашло — все, что он знал, это то, что его тело внезапно стало двигаться само по себе, едва давая ему возможность подумать, пока он направлялся к Минхо. Сынмин встал рядом с другим мальчиком, неловко завис у него за спиной, прежде чем его подбородок оказался на плече Минхо, а руки обвились вокруг его талии. Из-за таких поспешных движений у Сынмина едва ли было время остановиться и подумать о том, что он делает. Ему казалось, что он работает на автопилоте, не в состоянии полностью насладиться успокаивающим облегчением от прикосновения или погрузиться во внезапную тревогу из-за своего беспокойства. Сынмин учащенно вздохнул, когда Минхо внезапно напрягся под его хваткой. Прежде чем Сынмин успел запаниковать, он почувствовал, что слегка теряет равновесие, поскольку мальчик рядом с ним оттолкнул его. — Да отстань от меня, Ким Сынмин, разве ты не видишь, что я пытаюсь готовить? — упрекнул старший мальчик, в его тоне было заметно раздражение. Сынмин сделал шаг назад, чувствуя, как кончики его ушей горят красным от смущения. — Да... извини... Я просто... Внезапный голос прервал предложение Сынмина, громкий звук быстро привлек внимание и распространился по всей кухне. — Черт возьми, пахнет потрясающе! —произнес Чанбин, идя по запаху на кухню. — Подождите, это что, блинчики? —Воскликнул другой голос, следуя за Чанбином к плите. Как только прозвучали слова "блинчики", вся кухня заполнилась восемью полусонными, но чрезвычайно голодными мужчинами. Сынмин и глазом моргнуть не успел, как кухня была полностью заполнена разговорами, громким смехом и ослепительными улыбками. Вся ситуация полностью забылась. Приготовление еды не заняло много времени, и как только это произошло, мальчики, не теряя времени, собрались за столом. Феликс и Хёнджин сидели на одной стороне стола, широко улыбаясь и болтая о каком-то популярном телешоу. Чанбин, Чонин и Чан сидели по другую сторону стола и громко смеялись, делая ставки на то, кто съест больше блинов. Джисон и Минхо сидели в конце стола, разговаривая между собой приглушенным шепотом и хихикая над своими глупыми секретами. Тем временем Сынмин сидел на дальнем краю стола, потерявшись во внезапном ощущении боли, которое нахлынуло на него. Внезапно громкое эхо смеха, раздавшееся по гостиной, показалось ему слишком громким, как и настойчивые мучительные мысли, кружащиеся в его голове. Сынмин учащенно вздохнул и тупо уставился на тарелку с блинчиками, стоящую перед ним. Пар, исходящий от тарелки, быстро достиг его носа, но, несмотря на аппетитный аромат, Сынмин почувствовал внезапный приступ тошноты. Сделав глубокий вдох, он медленно отодвинул тарелку от себя и перестал обращать внимание на громкие голоса вокруг. Сынмин больше не был голодным.

***

Прошло совсем немного времени, прежде чем фургоны наконец остановились и прибыли на первое место съемок группы. Участники быстро встали со своих мест, наполняя воздух болтовней и беззаботным смехом, пока их провожали из машины в студию компании. Однако звуки их веселых голосов заглушались мысли Сынмина. К тому времени, как участников провели в гримерную и усадили за гримерный столик, ситуация в машине была уже давно забыта, но мурашки, пробегающие по телу Сынмина, похоже, все еще не собирались уходить. Сынмин ненавидел это чувство. Это была ужасная смесь смущения и вины, а также непонятного чувства тоски. Это было постоянное покалывание. Было чувство, которое Сынмин не привык испытывать. Сынмин никогда раньше не чувствовал себя таким навязчивым. Это было странное, новое и отвратительное чувство, и он не хотел иметь с ним ничего общего. Он не хотел постоянно беспокоить других, удушая их своим присутствием. Он не хотел находиться в состоянии постоянной зависти. Ревнивое чудовище в его груди росло каждый раз, когда он видел остальных без него. Он не хотел ничего из этого. Он просто хотел, чтобы все это прекратилось, а вместе с этим прекратилась и его глупая неуверенность, но он не мог просто остановиться. По крайней мере, до тех пор, пока не был абсолютно уверен, что все это он просто выдумывает. Он должен быть уверен, что все это происходит только у него в голове. Уверен, что он не был нежеланным. — Нам нужен еще кто-то в нашу команду! —Внезапно объявил голос, мгновенно выбив Сынмина из мыслей. Сынмин в замешательстве моргнул, а затем перевел взгляд на диваны, где собрались все его участники, и неловко осознал, что он единственный участник, все еще сидящий за гримерным столиком. С каких пор стилисты уже ушли? На правом конце дивана сидели Джисон, Феликс и Чанбин; все трое парней, тесно прижавшись друг к другу, не отрывали глаз от своих телефонов. — Разве ты не должен использовать свое время, чтобы попрактиковаться в своих репликах, вместо того, чтобы тратить время на эту дурацкую игру? — произнес Минхо с другой стороны дивана, сидя плечом к плечу с Чаном, обсуждая выступления. — Ты ведь понимаешь, что говоришь о Джисоне? Ты же не ожидал, что он сделает что-то ответственное? — Поддразнил его Хенджин стоя рядом с Чонином и помогая младшему мальчику исполнить танцевальный номер. По гримерочной комнате раздался взрыв смеха. - Эй, я ответственный! — Крикнул Джисон, театрально скрестив руки на груди и устраиваясь на коленях у Феликса. - Да, конечно. — Чанбин фыркнул, сидя у подножия дивана и опираясь всем телом на ноги Джисона. -Ты просто злишься, потому что плохо играешь. — пошутил Джисон, высунув язык. -Я лучше буду отстойно играть чем каждые пять секунд забывать строчки из текстов. —Чанбин так же быстро открыл ответный огонь, в результате чего в комнате начался новый раунд ссор. Со временем участники, в конце концов, успокоились, но прежде чем Сынмин осознал, что делает, он уже был на ногах и направлялся к трем шумным игрокам. Обычно Сынмин не обращал особого внимания и не чувствовал необходимости участвовать в любых детских выходках, в которые попадали его участники. На этот раз Сынмин не мог отрицать, как сильно ему хотелось стать частью веселья. Подойдя к диванам, Сынмин молча сел на свободное место рядом с Феликсом. Сынмин затаил дыхание, с тревогой ожидая, когда Феликс оторвет взгляд от устройства, практически прикрепленного к его руке, однако парень не подавал никаких признаков того, что признает или даже замечает присутствие Сынмина. Внезапно на Сынмина накатила волна неуверенности, но он тут же подавил ее. План. Сынмину нужно было придерживаться плана. Сынмин глубоко вздохнул, игнорируя тяжесть в груди, и мысленно приготовился к следующим действиям. Работая на автопилоте, Сынмин отбросил все назойливые мысли о предосторожности и медленно оперся всем весом на плечо Феликса. Сынмин затаил дыхание, когда, наконец, привлек внимание старшего мальчика, чувствуя, как растет его предвкушение, когда мальчик рядом с ним внезапно пошевелился, пораженный неожиданным контактом. Феликс, наконец, оторвал взгляд от телефона, и на его лице появилась добродушная улыбка, когда он поднял глаза и увидел внезапный источник тяжести, навалившийся ему на плечо… однако в тот момент, когда Феликс встретился взглядом с Сынмином, его улыбка быстро исчезла. Теперь Сынмин понял, что внезапная перемена в выражении лица Феликса не была вызвана злобой, отвращением или даже разочарованием. Он понял, что это было не намеренно. Он понял, что не был нежеланным. Внезапное изменение выражения лица Феликса не имело никакого злого умысла скорее, его реакция исходила от чистого шока. Как будто мысль о том, что Сынмин проявит какие-либо признаки любви, была совершенно абсурдной. Как будто мысль о том, что Сынмину нужна физическая поддержка, была какой-то дурацкой шуткой. Как будто мысль о том, что Сынмин может быть чем-то иным, чем холодным, бессердечным и беззаботным человеком, о котором они так думали, невероятный подвиг. Сынмин не мог сказать, кому из них было хуже. — Эм, я могу присоединиться к твоей игре, если ты все еще хочешь...? — Сынмин нерешительно заговорил, однако, его слова, казалось, привели к тому, что на лице Феликса появилось еще большее замешательство. Сынмин сглотнул, чувствуя, как у него защемило в груди от знакомого чувства страха. Это была не та реакция, на которую он рассчитывал. Все должно было пойти не так. Феликс всегда загорался мыслью, что кто-то еще проявит интерес к одной из его видеоигр. Он всегда был чрезмерно взволнован и быстро цеплялся за человека, из которого он потенциально мог бы сделать геймера. Так что же Сынмин делал не так?.. —...Ты вообще умеешь играть? — медленно спросил старший мальчик, его тон казался скорее резким, чем любопытным. Сынмин замолчал, изо всех сил стараясь не съежиться под вопросительным взглядом парня. Обычно Сынмин не проводил время за видеоиграми. Они не казались ему интересными. Сынмин был не против сыграть пару раундов в Mario Kart или в другие глупые игры, на которых участники настаивали, чтобы втянуть его, однако постоянное беспокойство и ожидание того, что он либо выиграет игру, либо потеряет все свои очки, не нравилась Сынмину так, как другим. На самом деле, это расстраивало его больше всего на свете. Какой смысл тратить столько времени на игру, если даже не гарантирована победа? Для Сынмина видеоигры были просто пустой тратой времени. Подняв взгляд на ожидающего мальчика перед ним, Сынмин почувствовал, что у него пересохло во рту. Заметив его колебания, с другой стороны дивана внезапно раздался новый голос. — Неважно ты просто испортишь игру. — сказал Джисон, полностью поглощенный игрой на своем устройстве. — Я.. — Пх, ладно. — Внезапно вмешался другой голос, медленно приближаясь к Феликсу. — Ты выглядишь жалко в одиночестве, так что, пожалуй, я поиграю с тобой.— Минхо продолжил, лениво вытаскивая свой телефон и вызвав радостные аплодисменты мальчиков рядом с ним. Как раз в этот момент, словно что-то щелкнуло, выражение лица Феликса внезапно изменилось на 180 градусов. Взглянув на Минхо, Феликс просиял, и на его губы тут же вернулась улыбка. — Правда? Спасибо, хен! — Веснушчатый мальчик воскликнул, на мгновение забыв о мальчике, лежавшем у него на плече, и резко вскочил со своего места. Сынмин моргнул, его мозг с трудом мог осознать, как внезапно он перестал мирно лежать на плече Феликса и чуть не рухнул на землю от полной потери устойчивости. Быстро схватившись за подлокотник дивана, Сынмин поблагодарил свою быструю реакцию, когда восстановил равновесие и сел обратно на свое место — однако он не мог справиться с ноющему ощущению, подкравшемуся к груди. Как легко было забыть его. С горящими от унижения ушами Сынмин с тревогой окинул взглядом комнату, проверяя, не стал ли кто-нибудь свидетелем того, как он чуть не упал на пол, - однако ни один из участников не удосужился уделить Сынмину ни единого взгляда. Ни один участник не удосужился обратить на него внимание. - Да, да, во что угодно. Не ждите, что это повторится.— Минхо внезапно заговорил,и звук его голоса мгновенно рассеял туман беспокойства Сынмина. В этот момент Сынмин почувствовал, что к нему приближается знакомая фигура, и, подняв глаза, увидел Минхо, стоящего прямо перед ним. Сынмин открыл рот, чтобы заговорить, однако ход его мыслей был резко прерван внезапным движением руки перед его лицом. - Сынмин, подвинься. — Старший вздохнул, едва взглянув на Сынмина, о котором идет речь, и бездумно прогнал его прочь. Сынмину не дали и моргнуть, как его внезапно толкнули со своего места на самый край дивана. Четверо парней быстро сбились в тесный круг, обмениваясь улыбками и смехом, столпившись вокруг своих телефонов, однако не потребовалось много времени, чтобы звуки громких голосов мальчиков и звонкий смех достигли пика у остальных участников. И вот так вся группа собралась вокруг дивана, достала свои телефоны и присоединилась к игре. Шум в гримерной быстро нарастал, но Сынмин старался не обращать на него внимания. Никто не спросил Сынмина, почему он был один и не хотел ли он присоединиться — вероятно, они были слишком поглощены своим собственным матчем, чтобы заметить такое незначительное отсутствие, — но в этом не было ничего необычного. В конце концов, все знали, что Сынмина никогда особо не интересовали видеоигры. Он глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь не обращать внимания на жгучее ощущение, покалывающее кожу. «Это не имело большого значения», - пытался убедить он себя. Если бы он действительно захотел, Сынмин знал, что он мог бы легко подойти к группе и влиться в их переполненный круг - однако, похоже, для него не осталось места. Но все в порядке. «Было бы глупо расстраиваться из-за этого» - решил Сынмин. Раньше его не волновали их глупые выходки, так почему же это должно волновать его сейчас? Это не имело значения. Его это не беспокоило. Ему было все равно. Может быть, если бы он продолжал повторять это, то поверил бы в это.

***

Следующая череда утренних событий промелькнула как в тумане, когда участников вызвали на сцену и они поспешно заняли свои места. Выступление не было чем-то особенным, все ребята с легкостью погрузились в рутину, как будто репетировали миллион раз до этого. Однако Сынмин не был уверен, что у него хорошо получается, учитывая, что он полагался исключительно на мышечную память, чтобы справиться с этим. Это должно было быть легко, но по какой-то причине Сынмину было трудно сосредоточиться. Утреннее покалывание постепенно сменилось постоянной вспышкой на коже, из—за чего он не мог думать, не говоря уже о том, чтобы танцевать. Хотя, в конце концов, Сынмин предположил, что его присутствие на сцене на самом деле не имело значения. Не похоже, чтобы кто-то обращал на него внимание. Участники группы быстро столпились в гримерной, измученные, усталые и потные. Ребята отчаянно цеплялись друг за друга, пока тащились со съемочной площадки, едва сдерживаясь, чтобы не упасть без чувств, прежде чем рухнуть на диваны в студии. Окинув взглядом комнату, Сынмин заметил усталость на лицах всех участников — однако, Сынмин не мог не заметить одно особое выражение, которое отличалось от остальных. На дальнем краю дивана, отдельно от остальных участников, сидел Чонин, его усталое выражение лица было таким же, как у парней, окружавших его, но что—то в нем было невероятно странное. Подтянув колени к груди, Чонин устремил взгляд на подошвы своих ботинок и медленно свернулся калачиком, крепко вцепившись ногтями в центр ладони. Издалека поведение Чонина не сразу выделялось на фоне столь же измученной группы рядом с ним, однако Сынмин не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Прежде чем Сынмин осознал, что делает, он внезапно оказался на ногах и направился к младшему участнику. Чонин поднял взгляд, внезапно почувствовав новое присутствие рядом с собой - однако в тот момент, когда он обнаружил, что смотрит в глаза Сынмину, он заметно напрягся, немедленно усилив свою защиту и переведя взгляд в пол. При знакомой настороженности другого мальчика Сынмин не мог не вспомнить о предыдущих утренних событиях в фургонах. Далёкий укол боли внезапно пронзил грудь Сынмина. — Э-э, привет... Неловко начал Сынмин, ненавидя то, как дрожит его голос. Чонин взглянул на Сынмина, ожидание в его взгляде заставило Сынмина запнуться. Сынмин открыл рот, чтобы что-то сказать, однако внезапно остановился, понимая, что понятия не имеет, что сказать дальше. В конце концов, он никогда не умел утешать других. Раньше ему этого не приходилось делать. Если другой участник когда-либо чувствовал себя подавленным или нуждался в какой-то поддержке, Сынмин почти никогда не был первым, к кому он обращался. Он не умел подбирать слова, как Чанбин. Он не умел успокаивать, как Хенджин. С ним было не так комфортно, как с Чаном. Он не был честным и обнадеживающим, как Минхо.Он не был таким нежным, как Феликс. Ему было нелегко довериться, как Джисону... Он был неловким, прямолинейным и равнодушным. Что давало ему право думать, что кто-то обратится к нему за утешением? Сынмин сглотнул, внезапно пожалев о своем импульсивном решении подойти к Чонину. — Чонин, все в порядке? «Инни!» Внезапно воскликнул громкий голос, мгновенно прервав слова Сынмина. Джисон внезапно бросился к диванам, пройдя мимо Сынмина и приблизившись к самому младшему участнику. — Я скучал по тебе. — Он заскулил, устроив представление, обхватив мальчика перед собой. Сынмин замер, ожидая, что Чонин расстроится или оттолкнет Джисона, как он это сделал раньше в фургоне... однако, к большому удивлению Сынмина, через несколько мгновений... ничего не произошло. Вместо этого, Чонин полностью расслабился в объятиях Джисона, его защитная реакция полностью рассеялась, когда он растворился в объятиях старшего мальчика. ой. — Я никуда не ходил, хен. — Чонин застонал, наконец вспомнив, что нужно сопротивляться, однако его протесты казались скорее обязательством, чем чем-то искренним. — Это только заставляет меня скучать по тебе еще больше! — Джисон настаивал, только притягивая его еще ближе. — Как это вообще может иметь какой-то смысл? — Ты действительно пытаешься подвергнуть сомнению логику Джисона? — Внезапно раздался низкий и знакомый голос, за что Джисон немедленно хлопнул его по спине, когда он подошел к двум парням на диване. — Как ты себя чувствуешь? — Продолжил Феликс, меняясь местами с Джисоном и притягивая младшего к своей груди. Чонин тяжело вздохнул, и уткнулся лицом ему в плечо. — Уставшим.— Он пробормотал, звук его голоса был приглушен тканью толстовки Феликса. — Что ты думаешь о выступлении? — Спросил Джисон, нежно проводя рукой по волосам Чонина. Чонин замолчал, и в его взгляде промелькнуло странное, неузнаваемое выражение, прежде чем он быстро отвел взгляд. — Все... было хорошо. — Я имею в виду, что вы все отлично справились. — Он слишком быстро поправился, оторвавшись от плеча Феликса, но тут же был притянут обратно. — И ты тоже. — мягко подтолкнул его веснушчатый мальчик. Чонин открыл рот, собираясь возразить, однако Феликс уже опередил его на пять шагов, немедленно успокоив и усадив его обратно на диван, прежде чем младший успел моргнуть. — Вот, ложись, ты, должно быть, устал. — сказал Джисон, взяв свободную руку Чонина в свою, прежде чем у него появился шанс отказаться. Работая вместе, чтобы затащить его на диван, Феликс и Джисон вцепились в младшего по обе стороны от него, заставляя его расслабиться. Упав на диван, два мальчика практически придавили Чонина своим весом. Они крепко держали его, следя за тем, чтобы он не смог убежать, однако их усилия оказались бессмысленными из—за нежелания младшего мальчика делать что-либо, кроме как таять от их прикосновений. И вот так трое мальчиков, которые раньше толпились на диванах, внезапно разошлись, оставив Сынмина тупо стоять перед пустым местом. Сынмин сделал шаг назад, его уши покраснели от ужасного смущения. Несмотря ни на что, Сынмин не мог перестать думать о взгляде, который бросил на него Чонин, когда он попытался помочь, или даже о взгляде Феликса, когда тот сказал, что хочет поиграть. Неужели так трудно поверить, что Сынмин действительно хочет проводить время со своими участниками? Неужели было так невозможно поверить, что у Сынмина действительно есть сердце? Что отличало Сынмина от Феликса или Джисона? Что делало его таким неприятным? Что Сынмин делал не так? Сынмин судорожно вздохнул, изо всех сил стараясь не потерять сознание из-за пустоты в груди. Он не мог сейчас сдаться. Это еще не все. Окинув взглядом комнату, Сынмин заметил в дальнем углу студии Хенджина, который бездумно что-то печатал на своем телефоне. Старший мальчик сидел в одиночестве, не занятый ничем, кроме телефона в своей руке. Хенджин был слишком погружен в свой собственный мир, тихо напевая себе под нос и мягко отбивая ритм по бедру, чтобы думать о чем-то еще. Когда Сынмину пришла в голову мысль обнять кого-нибудь, Хенджин был одним из первых, кто пришел ему на ум. Он был от природы нежным и ласковым и вряд ли отказался бы от возможности обнять кого-нибудь. Другими словами, это был шанс Сынмина. Сынмин, не теряя времени, прошёл по студии и занял место рядом с Хёнджином. Заметив краем глаза внезапную фигуру, Хёнджин оторвался от телефона и посмотрел на Сынмина. — Сынмин? — Хёнджин удивленно промычал. — Что ты делаешь? — Спросил он с любопытной улыбкой. Любопытствуя. Не осуждающий, не выжидающий, не шокированный — любопытствующий. Сынмин вздохнул с облегчением, сразу же почувствовав, как с него спадает скованность, и он расслабился. Может быть, в конце концов, все будет не так уж и плохо. — А, ничего особенного.- Ответил Сынмин, осторожно придвигаясь к нему поближе надеясь, что старший мальчик поймет его мысль, однако, очевидно, Сынмин был недостаточно откровенен. Заметив на себе взгляд другого мальчика, растерянное выражение лица Хёнджина быстро превратилось в нечто более обеспокоенное. — В чем дело...? Сынмин мысленно вздохнул. Возможно, это будет не так просто, как он думал. - Н-ничего, я... - Сынмин сглотнул, опустив взгляд в пол. Несмотря на все, что Сынмин принял во внимание, прежде чем придумать этот ужасный план, он не представлял, насколько унизительным будет сказать об этом вслух. Вот Сынмин, и все, чего, по его словам, он хотел, было прямо перед ним.. но он не мог заставить себя попросить об этом. Это не займет много времени. Это был всего лишь один вопрос — всего лишь одна глупая неуверенность в себе — и все это можно было решить одним ответом. Однако Сынмин, казалось, не мог набраться смелости, чтобы открыть рот и спросить. Какая ирония. Сынмин глубоко вздохнул, заставляя свой разум проясниться и успокоиться, прежде чем быстро окинуть взглядом комнату. Каждый участник толпился вокруг диванов в студии и собирался в группы по два-три человека, растягиваясь друг на друге, образуя некое неловкое подобие кучки обнимашек. Обняв друг друга, остальные были слишком заняты своими разговорами, чтобы обращать внимание на смущение Сынмина. Однако это означало лишь то, что у Сынмина не было причин сдерживаться. — На самом деле, я просто хотел спросить… Сынмин внезапно сделал паузу и закрыл глаза, мысленно готовясь к тому, что он скажет дальше, но его следующие слова было произнести значительно труднее, чем он ожидал. — не хочешь ли ты э-э... Сынмин сделал короткий вдох и отвел взгляд, когда почувствовал, что вопросительный взгляд Хёнджина встретился с его собственным. Все было в порядке. Это просто. Это легко. Это был всего лишь один чертов вопрос. И не то чтобы Сынмин просил чего-то безумного... Черт, все, что Сынмин хотел, — это объятия . В этом не было ничего особенного, и оно определенно не стоило тех ожиданий, которые он на это возлагал. близость практически стала второй натурой для других и, конечно же, не будет проблемой для Хёнджина. Так почему же Сынмин придал этому такое большое значение? Весь этот гребаный эксперимент, который устроил Сынмин, начал выходить из-под контроля. Не должно быть так сложно протянуть руку. Не должно быть так сложно просто обнять. Не должно быть так сложно чувствовать себя желанным. Сынмину просто нужно было поторопиться и покончить с этим. — ..обняться? Сынмин выдавил из себя приглушенное бормотание. — чего? - Хёнджин наклонил голову, явно не слыша смущенного бормотания Сынмина. Сынмин хотел прыгнуть лицом вниз со скалы. Младший мальчик открыл рот, чтобы повториться, однако именно в этот момент внезапно вошел их менеджер, привлекая внимание комнаты и громко объявив о своем присутствии. — Перерыв окончен! Фургоны припаркованы снаружи. Пожалуйста, начинайте собирать свои вещи и будьте готовы к отъезду в течение следующих пяти минут! И вот так все участники мгновенно вскочили на ноги и помчались по студии, спеша подготовиться. Звук ударов обуви по полу и звука расстегивающихся сумок эхом отдавался от стен, пока мальчики собирали свои вещи. Участники метались по всем углам комнаты, Сынмину было трудно сориентироваться в внезапной суете студии. Встав на трясущиеся ноги, Сынмин наконец начал искать свои вещи только тогда, когда остальные уже начали выстраиваться в очередь. — Вот, - внезапно раздался знакомый голос, протягивая руку, чтобы отдать какой-то предмет Сынмину. Хёнджин протягивал ему его сумку. Легкая благодарная улыбка тронула уголки губ Сынмина. Сынмин поднял взгляд, чтобы обратиться к мальчику перед ним, но к тому времени, как он открыл рот, чтобы поблагодарить его, другой мальчик уже ушел. Сынмин моргнул, выстраиваясь в линию с остальной группой в надежде найти Хёнджина, однако к тому времени, как он добрался до линии, старший мальчик уже привязался к кому-то другому. Обхватив руками живот Чанбина, Хенджин встал сзади, уткнувшись подбородком в плечо старшего мальчика. Небрежно обхватив его рукой за талию, они покачивались из стороны в сторону. Оба парня были полностью погружены в свой собственный мир, но все равно продолжали общаться с мемберами — как будто это происходило на подсознательном уровне. Достаточно одного взгляда на этих двоих, чтобы понять, что они будут практически неразлучны до тех пор, пока не доберутся до общежития. Улыбка быстро сошла с губ Сынмина. Забираясь в фургоны, голоса участников разносились по всей машине, однако в мозгу Сынмина каждый отдающийся звук, казалось, превращался лишь в жужжание. Сынмин глубоко вздохнул. Закрыв глаза и обхватив себя руками, было легко не обращать внимание на все. Было легко не обращать внимания на радостные голоса, которые его окружали. Было легко представить, что руки, обнимающие его, были не его собственными. Было легко забыть о зуде, вспыхивающем на коже, забыть о чувстве одиночества, сжимающем грудь. Было легко забыть, насколько нежеланным он был на самом деле. Сынмин не знал, как долго он отключался и заснул ли он на самом деле — однако, когда-то жужжащие, оглушительные помехи внезапно исчезли, немедленно выведя Сынмина из транса. Приоткрыв глаза, Сынмин быстро понял, что исчез не только шум — исчезли и его участники. Оглядывая внезапно опустевшие сиденья, Сынмину потребовалось гораздо больше времени, чем следовало бы, чтобы осознать, что фургоны уже прибыли на остановку. Однако Сынмину потребовалось еще больше времени, чтобы полностью осознать тот факт, что он один. Прежде чем Сынмин успел запаниковать, снаружи фургонов внезапно послышался слабый, знакомый звук приглушенного смеха. Следуя за звуком их голосов, Сынмин обнаружил, что смотрит в окно, где остальные стояли толпой возле фургонов. Сынмин вздохнул с облегчением, когда понял, что они не ушли полностью, однако его облегчение длилось недолго. Должно быть, они забыли его разбудить. Сынмин судорожно вздохнул, заставив себя встать со своего места и выйти из машины, присоединившись к другим мальчикам впереди. Пока остальные мальчики были поглощены своими оживленными разговорами и махинациями, никто не заметил прибытия Сынмина — но все было в порядке. Сынмин все равно не думал, что у него хватит сил справиться с тем, чтобы выдержать разговор. Однако, собравшись возле машины, окруженный легкими улыбками участников, Сынмин не мог не чувствовать вину за прилив зависти, охватившую его тело. Сынмин не мог не пожалеть, что проснулся.