Забытый

Это был не просто фильм. Хотя поначалу всё началось с мелочей. Это был ленивый вечер пятницы, и все участники рано вышли из своего графика. Имея так много свободного времени, мальчики быстро разбежались по общежитию, изо всех сил стараясь расслабиться после утомительного рабочего дня. Сквозь тонкие стены общежития Сынмин мог слышать далекие звуки дорамы, которой были одержимы Хёнджин и Джисон. В свободное время большинство участников любили смотреть дорамы или играть в видеоигры, в то время как самые старшие участники обычно отправлялись спать. Всякий раз, когда у Сынмина был перерыв, он обычно использовал свободное время, чтобы закончить хорошую книгу. Однако сегодня всё было по-другому. Вместо этого Сынмин оказался за обеденным столом, сидя напротив Феликса и наслаждаясь лёгкой закуской. Чанбин принёс домой яблочный пирог из кафе, которое он посетил на днях, и это был, возможно, лучший пирог, который Сынмин когда-либо пробовал. В отличие от Феликса, Сынмин обычно не был сладкоежкой, однако этот яблочный пирог представлял собой идеальное сочетание сладкого, солёного и рассыпчатого, и он, похоже, не мог заставить себя перестать его есть. Чанбин оставил его в холодильнике без каких-либо этикеток… так что они могли только предположить, что он не будет возражать, если обнаружит пропажу пары ломтиков. — Чёрт, этот пирог потрясающий, — протянул Феликс, закрывая глаза и наслаждаясь очередным кусочком. — Это действительно так, но, возможно, нам придётся остановиться, прежде чем мы съедим всё это целиком. Чанбин убьёт нас, как только узнает, — согласился Сынмин, заставив их обоих захихикать. — Ему не обязательно знать. Нам просто нужно заменить его, прежде чем он заметит, — сказал другой мальчик, понизив голос, как будто делился запретной тайной. Два мальчика ещё раз рассмеялись, прежде чем над ними воцарилась комфортная тишина. — Хей, Феликс, — позвал Сынмин через несколько мгновений. — Хм? — Знаешь, на днях я видел это шоу, — начал Сынмин, откусывая последний кусочек пирога, прежде чем положить вилку на тарелку. Однажды Сынмин смотрел один из документальных фильмов, которые Джисон оставил по телевизору, и каким-то образом попал на какое-то американское телешоу. Всякий раз, когда Сынмин находил англоязычное шоу, которое ему нравилось, ему всегда нравилось делиться им с Феликсом. Сынмин достаточно хорошо понимал английский, чтобы понять шоу, но всякий раз, когда он говорил о нём с Феликсом, он всегда обнаруживал, что узнаёт что-то новое. Это давало им двоим возможность снова и снова связывать себя, и со временем это просто вошло в привычку. Итак, как только Сынмин найдет новое шоу, он делился им с Феликсом. Они говорили об этом, и если оно им нравилось, они решали посмотреть его вместе. Это было почти как их собственный маленький книжный клуб (только с шоу), и Сынмину нравилось думать, что у них хорошая система. Сынмин продолжал рассказывать, посвящая Феликса во все мелкие детали и открытия, которые показались ему интересными в сериале. Однако время шло, и Сынмин не сразу понял, что говорил бессвязно. Сынмин был молчалив большую часть времени и не был известен тем, что поддерживал разговоры, но это не означало, что ему было нечего сказать. У него было много мыслей в голове (мыслей, над которыми он мог размышлять часами), но эти мысли обычно оставались такими, какими они были — мыслями. Однако всякий раз, когда Сынмин выплёскивал все свои мысли и интересы, которые обычно оставались запертыми в четырёх уголках его мозга… он, как правило, слишком много говорил. Старший мальчик, опустив глаза, ковырялся в тарелке, лениво кивая и время от времени напевая в ответ на слова Сынмина. Возможно, Сынмин слишком много анализировал, но он не мог не чувствовать, что Феликсу это немного неинтересно. Он чувствовал, как глаза Феликса медленно тускнеют, когда он машинально кивал — почти как если бы он был полностью сосредоточен на чём-то другом. Однако это легко можно было списать на то, что группа только что вернулась после долгого дня репетиций. Все участники были измотаны, и, конечно, Сынмин мог это понять. …но, может быть, он просто раздражал? Сынмин быстро отогнал эту мысль и нерешительно повернулся, чтобы посмотреть в глаза Феликсу, внезапно почувствовав себя ещё более неуверенным в себе. — В любом случае, я думаю, что это шоу довольно интересное. Эм… Может быть, ты захочешь посмотреть его вместе?.. Прежде чем Сынмин успел вставить ещё хоть слово, его прервал Джисон, который громко вошёл в комнату и направился прямо к Феликсу. — Эй, Ликс, попробуй новую игру, которую я нашёл! — воскликнул Джисон, подняв телефон и немедленно объявив о своём присутствии. Внезапно во взгляде Феликса появился новый блеск, и его глаза сверкнули вновь обретённым интересом. Всё его поведение прояснилось, когда он освободил место для Джисона за столом, сразу же забыв о пироге перед ним и о мальчике, который сидел напротив него. — Что на самом деле!? Покажи мне. Сынмин сидел один возле стола, пока они вдвоём обсуждали какое-то новое обновление видеоигры. Несколько мгновений он молчал, неловко ожидая, пока их разговор затихнет. Однако он быстро понял, что ждать бесполезно. Учитывая, что Джисон теперь полностью завладел вниманием Феликса, они, вероятно, будут играть в игры в течение следующего часа или около того. Ему просто придётся прийти в другой раз. Сынмин молча убрал посуду и направился обратно в свою комнату. Никто не заметил, как он ушёл, но всё было в порядке. Это не имело большого значения. Это было просто шоу.

***

Все, что хотел Сынмин, — это смузи. Но, конечно, крышку нужно было закрутить до невозможности. Сынмин извивался, толкал и тянул, но всё было бесполезно. В этот момент ему, вероятно, следовало просто сдаться и найти что-нибудь другое, чтобы поесть. Но он не мог. Не тогда, когда это было такой важной частью его распорядка дня. 1.Приготовить смузи 2.Практика в студии 3.Почитать книгу 4.Ложиться спать Это была простая рутина, но этот дурацкий смузи сбил всё его расписание с толку. Сынмин тихо вздохнул, прежде чем оглядеть комнату в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь. Он вышел из кухни, прежде чем краем глаза заметил Чана, сидящего где-то в гостиной. — Чан-хён, ты можешь мне помочь? — позвал Сынмин с другого конца комнаты. — Минуточку, Сынмин, — быстро ответил Чан. Сынмин кивнул, хотя Чан и не мог его видеть, и удалился обратно на кухню. Он подождал несколько минут, тупо уставившись на крышку смузи. Казалось, он думал, что если будет смотреть достаточно пристально, то крышка откроется. Очевидно, этого не произошло, но Сынмин предположил, что, по крайней мере, попробовать стоило. Вероятно, он забыл о нём. Сынмин вошёл в гостиную и увидел Чана, сгорбившегося над ноутбуком и быстро печатающего, с сосредоточенно нахмуренным лицом. Было видно, что старший мальчик занят. Чан всегда усердно работал, и Сынмин не хотел вмешиваться. Было бы глупо беспокоить его из-за такой неважной вещи, как смузи. Итак, Сынмин решил, что сможет выжить самостоятельно. Однако, судя по всему, Сынмин не смог выжить в одиночку, потому что в тот момент, когда он попытался открыть крышку, он резко скользнул пальцем по краям, в результате чего его палец порезался. Сынмин вздрогнул, когда его палец охватил внезапный приступ боли. Он ахнул, увидев, как по его пальцу стекает струйка крови. Сначала было больно, однако через несколько мгновений его охватило странное оцепенение. И всё же онемение коснулось не только его пальца — оно распространилось по всему телу, проникая глубоко в грудь и заставляя его замереть. Сынмину следовало бы испугаться. Сынмин быстро захлопнул банку, выдёргивая себя из своих странно кружащихся мыслей. Другой рукой он осторожно держал палец, обдумывая, что делать. Порез был не очень серьёзным, но ему всё равно нужно было найти аптечку. К сожалению, Сынмин понятия не имел, где она находится. Сынмин нерешительно вернулся в гостиную, всё ещё держась за кровоточащий палец. Ему не хотелось снова беспокоить Чана, но он действительно не знал, что ещё делать. — Э-эм… Чан-хён, я повредил себе… — Всего секунду, Сынмин, — ответил Чан, едва поднимая глаза. Было очевидно, что Чан не обратил должного внимания на то, что говорил Сынмин. Но Сынмин не винил его. Было видно, что ему нужно работать. Сынмин решил, что разберётся во всём сам. Ему потребовалось немного поисков, прежде чем он нашёл аптечку. Набор находился под раковиной в ванной, за стопкой туалетной бумаги и пластиковыми пакетами. Сынмин просмотрел комплект и достал то, что ему нужно. Нахмурившись, он медленно обернул пластырь вокруг пальца, чувствуя, как его охватило лёгкое чувство горечи. По какой-то причине лёгкая боль в сердце причиняла боль сильнее, чем порез на пальце. Сынмин знал, что у него не было причин быть таким раздражительным. Ну и что, что Чан ему не помог? Конечно, это могло занять некоторое время, но Сынмин всё же смог самостоятельно найти аптечку. Ему не нужна была помощь Чана, и не стоило беспокоить его, когда он был так занят. И не то чтобы Сынмин на самом деле был расстроен из-за того, что Чан не помог ему — нет, он никогда бы не был таким мелочным. Просто мысль о том, что кто-то будет рядом с ним, кто-то облегчит его проблемы, кто-то намотает пластырь на его пальцы… Это не имело значения. Он сам виноват, что порезался. Он просто преувеличивал всё это. Когда Сынмин вернулся на кухню, вопреки здравому смыслу, он решил, что должен попробовать ещё раз самостоятельно приготовить смузи. Сынмин знал, что ему не следовало так сильно стремиться к этому смузи. Поэтому, чтобы казаться более разумным, он решил, что если ему не удастся открыть его на этот раз, то он, наконец, сдастся. В этот самый момент в гостиную вошёл Чонин и направился к Чану. Сынмин попытался открыть банку. — Хён, — крикнул младший, и на его лице уже появилась крошечная очаровательная улыбка. Крышка не сдвинулась с места, но Сынмин всё равно попробовал. Чан впервые оторвался от своего ноутбука и обратил на Чонина всё своё внимание. — Привет, Инни, как дела? — спросил Чан, медленно возвращая улыбку. Сынмин не был уверен, откуда взялся дополнительный прилив силы, но внезапный громкий щелчок дал ему понять, что крышка наконец-то открылась. Однако Сынмин не смог найти в себе силы порадоваться. Крышка отвалилась. Но то же самое произошло со всем содержимым контейнера. Сынмин наблюдал, как весь смузи полетел прямо в канализацию. В тот момент он не знал, смеяться ему или плакать. — Как думаешь, мы можем сегодня заказать еду на вынос? — Знаешь что, я думаю, это хорошая идея, — ответил Чан, отчего улыбка Чонина стала ярче. Возможно, Чан был не так занят. Возможно, Сынмин просто не был так важен. — О, да, тебе что-нибудь нужно, Сынмин? — спросил Чан несколько мгновений спустя, словно внезапно вспомнив. Как будто Сынмина так легко забыть. Сынмин выбросил банку в мусорное ведро. — Ах, теперь всё в порядке… — пробормотал Сынмин, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Прежде чем Чан успел ответить, на кухню ворвалась взволнованная фигура. — Кто-то сказал «еда на вынос»? — спросил Феликс. — Да, Чонин предложил нам заказать что-нибудь на сегодня, — объяснил Чан. — Ах, наш макнэ такой умный, — сказал Чанбин, внезапно войдя в комнату позади Феликса. Неудивительно, что при упоминании о еде все восемь мальчиков быстро собрались в гостиной. — Чан, мы можем сделать заказ в том месте, где мы были в прошлый раз? — спросил Хёнджин. — Да, я заплачу за это, но, Джисон, ты можешь следить за всеми заказами? Джисон театрально вздохнул, жалуясь на то, что он всегда был тем, кто учитывал все заказы. Однако он оживился, как только вспомнил, что Чан за всё платит. Джисон прошёл через комнату, спрашивая у каждого участника его заказ. Ему удалось пройти половину комнаты лишь с небольшим хаосом (даже несмотря на то, что Хёнджин передумал более трёх раз). — Хорошо… Сынмин? — Эм… можно мне кимбап из тунца? А если у них этого нет, меня устроит что угодно, только, пожалуйста, ничего острого, — ответил Сынмин, пройдя в гостиную. Джисон кивнул, едва подняв взгляд, прежде чем быстро переключить своё внимание на следующих участников. После того как все сделали заказы, остальные стали ждать, когда принесут еду. Краем глаза Сынмин видел, как Минхо и Джисон обнимаются на диване рядом с ним, Хёнджин лежит на коленях у Чанбина и Чана, а Феликс обнимает Чонина. Из-за всей этой ситуации Сынмин неловко сидел на краешке дивана. Один. И снова Сынмин остался один. Сынмин почувствовал, как его желудок опустился, а кожу покалывает, когда он смотрел, как все остальные участники крепко держали друг друга. Он знал, что они не исключали его намеренно, однако он не мог сдержать внезапную, знакомую горечь, поднявшуюся внутри него. Часть его хотела подойти к одному из участников и броситься в их объятия, но он не стал. Он не хотел быть обузой. — Ах, наша линия макнэ слишком милая, — сказал Чанбин, указывая на Феликса, который поймал Чонина на коленях и ущипнул его за щёки, пока Чонин мило скулил. Феликс только хихикнул, когда Чонин закрыл лицо руками. Это было милое зрелище, и остальные участники (безуспешно) пытались подавить смех. Однако Сынмин не смог найти в себе силы смеяться вместе с ними. — У нас действительно есть два самых милых макнэ, — Минхо согласился, нежно улыбнувшись мальчикам. Неужели Сынмин больше не входил в линию макнэ? Внезапный стук в дверь отвлёк внимание участников и быстро вытащил Сынмина из своих мыслей. — Еда здесь! — воскликнул Хёнджин. Группа издала коллективное аплодисменты, прежде чем немедленно открыть дверь. Остальные быстро нашли свои заказы и уже копались в еде, однако Сынмин всё ещё искал свой. Заметив его замешательство, Джисон протянул ему коробку. — Вот, ты сказал, что хочешь кимбап с острым тунцом, верно? В тот день казалось, что у Сынмина всё идёт не так. Несмотря на то, что это было противоположностью того, чего он хотел, Сынмин просто улыбнулся и кивнул. Это была простая ошибка, и он не должен был быть таким придирчивым в еде (даже если специя не понравилась его желудку). Всё было нормально. Это не имело большого значения. В конце концов, это была всего лишь еда.

***

Нервное возбуждение быстро распространилось по всей гримёрке, так как ребята оказались всего в нескольких минутах от выступления в прямом эфире. Прошло много времени с тех пор, как группа в последний раз выступала перед живой аудиторией, поэтому было естественно, что они немного нервничали, но не было ничего такого, с чем они не смогли бы справиться. Стилисты-гримёры быстро предложили участникам сесть, чтобы они могли подправить сценический макияж. — Хёнджин, ты такой красивый, что тебе почти не нужен макияж, — поддразнил персонал. Остальные мальчики засмеялись, а Хёнджин слегка покраснел, пробормотав: — Спасибо. Сынмин сел, ожидая, пока стилист поможет ему, когда почувствовал внезапную дрожь, пробежавшую по его телу. Холодный воздух вызвал мурашки по коже Сынмина. Ему очень хотелось, чтобы они выключили кондиционер. Единственное, что отвлекало его от холода, — это перешёптывание стилистов напротив него. Сынмин был не из тех, кто шпионит, однако звук своего имени быстро привлёк его внимание. Он не мог слышать весь разговор, но кое-что уловил. — …а что касается Сынмина, нам, возможно, придётся нанести ему дополнительный макияж, чтобы он больше выделялся, — высказался один из них. — Да, я думаю, что это было бы лучше при нынешних обстоятельствах, — согласился другой. — На сцене будет много света, и мы не хотим, чтобы он сливался с фоном, — добавил первый, и их голоса слились в смех. Они говорили, что он выглядел… просто? Внезапно множество подавляемых опасений вторглись в мысли Сынмина. Неужели ему так сильно нужен макияж? Разве он не был красив? Разве он не был таким же красивым, каким они только что похвалили Хёнджина? Неужели Сынмин просто придавал этому слишком большое значение? Стилисты быстро закончили с макияжем и оставили мальчиков наедине с самими собой до начала выступления. В другом конце комнаты Минхо и Чанбин, растянувшись друг на друге, играли в видеоигры, Феликс, Джисон и Хёнджин крепко прижимались друг к другу, а Чан и Чонин обменивались улыбками, обсуждая выступление — тем временем Сынмин сидел в одиночестве, дрожа в углу комнаты. Сынмин опустил взгляд в пол, пытаясь не обращать внимания на знакомый зуд, покалывающий кожу, и внезапную боль в груди от ревности. Он не мог не обратить внимание на то, как часто его оставляли в стороне. Подобные мелочи никогда раньше не влияли на Сынмина. Ему никогда не нужно было, чтобы кто-то постоянно был рядом, чтобы чувствовать себя любимым, или чтобы кто-то постоянно заботился о нём, чтобы чувствовать себя желанным. Так что же дало ему право расстраиваться сейчас? Не то чтобы участники отказали бы ему, если бы он попросил их. Однако он никогда не был первым, к кому они обратились. Он никогда не был первым, о ком они подумали. Если, конечно, они вообще думали о нём. Сынмин быстро покачал головой, отряхиваясь от своих мыслей. Он не должен так думать. Он никогда не должен думать о своих участниках таким образом. Он знал, как сильно они его любили и заботились о нём. После всего, что они для него сделали, как он мог в них сомневаться? Как он мог просить большего? Сынмин не должен быть неблагодарным. Холодный воздух снова пробежал по его телу. Сынмин действительно начал сожалеть о своём решении оставить куртку в фургоне. Он не думал, что в гримёрке будет так холодно, но ему следовало быть осторожнее. На долю секунды Сынмин подумал о том, чтобы побежать обратно к фургонам и схватить свою куртку. Однако его идея была быстро отвергнута, как только он понял, как скоро они должны были появиться на сцене. Он обхватил себя руками, надеясь, что это придаст ему немного тепла, и на мгновение Сынмин поймал себя на том, что его воображение блуждает где-то далеко. Увлёкшись этой идеей, Сынмин поймал себя на том, что представляет, будто его обнимает кто-то другой, прижимающий его к себе и согревающий. Сынмин быстро отогнал эту мысль, и жуткое смущение окрасило его щеки. Неужели он был настолько жалок, что ему нужно было обнять себя, потому что больше никто этого не сделал? — Мне холодно, — объявил Сынмин, втайне надеясь, что кто-нибудь предложит ему куртку… или, может быть, даже обнимет. Заявление Сынмина было встречено единственным кивком Минхо и тихим мычанием Хёнджина. Внезапно Сынмин почувствовал себя глупо. Он драматизировал из-за незначительного неудобства. «Это не имело большого значения», — сказал он себе. И на самом деле это было не так уж важно. Он сам виноват, что не взял с собой куртку. Ему просто придётся подождать, пока их выступление закончится. Он не мог просто ожидать, что все бросят свои дела, обратят на него внимание и… — Здесь холодно, — пожаловался Чонин, слегка надувшись. — Ты такой милый, Инни, — поддразнил Хёнджин, ткнув пальцем в щёку Чонина. — Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы тебе было тепло и уютно! — сказал Феликс, внезапно заключая Чонина в объятия и крепче прижимая к себе младшего мальчика. — Так нормально? — спросил Феликс, получив небольшой кивок от мальчика, который был у него на руках. — Тебе нужна моя куртка? — спросил Чан, поворачиваясь лицом к Чонину. — Всё в порядке, спасибо, хён, — ответил Чонин, быстро покачивая головой и пытаясь успокоить обеспокоенных участников. — Ты уверен? Чонин снова кивнул, одарив Чана мягкой улыбкой, что только побудило других мальчиков любить его и комментировать, какой он милый. Сынмин быстро отвёл взгляд от этой сцены, ненавидя то, как его желудок скрутился узлами. Чонин сказал то же самое, что и Сынмин, но к нему отнеслись совершенно по-другому. Да, конечно, он был макнэ, но разве Сынмин не был вторым младшим? Остальным участникам было так легко обратить внимание на Чонина. Им было так легко задушить его любовью. Был ли Сынмин действительно нежеланным? Сынмину уделялось едва ли половина того внимания, которое было уделено более молодому участнику. Чонин мог привлечь к себе внимание, потому что он такой очаровательный, Феликс — потому что он такой привлекательный, а Джисон — потому что он такой обаятельный. Но Сынмин… в нём не было ничего особенного. Обычно Сынмин не обращал внимания на подобные мысли, однако он не смог этого отрицать, даже если бы захотел. В Сынмине не было ничего милого. Не то чтобы Сынмин хотел, чтобы всё внимание было приковано к нему — просто было бы приятно, чтобы его хоть раз признали. Однако Сынмин понимал, что делает из мухи слона. В этом не было ничего особенного. Участники группы ничего такого не имели в виду, это не их вина, что Сынмина было так легко забыть. В конце концов, это был всего лишь кондиционер.

***

Сынмин старался не вздрагивать от ослепляющей яркой вспышки множества окружающих его камер. Фотосессии никогда не были одним из любимых занятий Сынмина. Попытки найти идеальную позу, постоянное изучение своих черт и невозможность найти правильный ракурс не были тем, чего Сынмин ждал с нетерпением. Однако многим участникам на самом деле нравились фотосессии, особенно когда они меняли своё обычное расписание. И, конечно, Сынмин мог это понять. Стоять и фотографироваться было, конечно, гораздо менее утомительно, чем шесть часов танцевальной практики. Однако для Сынмина это было просто неловко. — Хёнджин, Чонин, можешь подойти поближе? — проинструктировал их директор, указывая пальцем на двух мальчиков, а затем перевёл взгляд на окружающих их участников. Два мальчика кивнули и двинулись вперёд, в то время как остальная часть группы поспешно заняла свои позиции. — Чан, пожалуйста, посмотри налево. Феликс, наклонись ближе к Чанбину. Джисон, смотри на Минхо! — продолжал мужчина, проходя мимо всех мальчиков, чтобы посмотреть, где можно исправить их позы. Группа подчинялась приказам своего директора и делала всё возможное, чтобы выполнить каждое его указание. Однако мужчина по-прежнему не выглядел довольным. — Хм… что-то всё ещё не так, — пробормотал он себе под нос, остановившись, чтобы сделать шаг назад. Пристальный взгляд режиссёра прошёлся по каждому участнику, полностью охватывая взглядом всех восьмерых мальчиков, пытаясь понять, что же всё-таки мешает. Однако его поиски внезапно прекратились, как только его взгляд упал на Сынмина. Сынмин почувствовал, как взгляд пожилого мужчины обжигает его кожу, когда он смотрел ему в глаза. Именно в этот момент Сынмин понял, что проблема в нём. Это он всё портил. Он был недостаточно хорош. Сынмин неловко заёрзал, чувствуя себя почти муравьём под осуждающим взглядом этого человека. — Сынмин, ты не мог бы перебраться назад? Встань позади Чонина, — приказал режиссёр, указывая Сынмину нужное направление. Сынмин заставил себя улыбнуться и кивнул, неохотно занимая назначенное место позади Чонина. Прежде чем он успел моргнуть, камеры снова включились, и мальчики быстро заняли свои позиции. Бросив взгляд на всех участников, Сынмин увидел, как потрясающе они смотрятся вместе. Их улыбки были ослепительны, их обаяние доводило до обморока, а внешний вид был выдающимся. Они все были чертовски идеальны… но Сынмин? У него не было высокого роста, как у Хёнджина, или сильных мускулов, как у Чанбина. У него не было стройного лица, как у Феликса, или очаровательных ямочек на щеках, как у Чана. У него не было широких плеч, как у Минхо, и чётких рук, как у Джисона. У него не было милой улыбки или очаровательной привлекательности, как у Чонина. Внезапно в груди Сынмина пронзило странное ощущение боли. Он даже не был до конца уверен, что камера может полностью видеть его с того места, где он стоял, — но, возможно, в этом и был смысл. Возможно, было бы лучше, если бы его вообще не видели. Щелчки и вспышки камер эхом разнеслись по комнате, быстро напомнив Сынмину о том, что он не должен позволять вынужденной улыбке соскользнуть с его лица. Сынмин отключился от своих мыслей на оставшуюся часть съёмки, игнорируя настойчивые убеждения о том, как ужасно он, должно быть, выглядел, стоя рядом со своими участниками, и вместо этого сосредоточился на совершенствовании каждой позы, как делал это миллион раз до этого. С Сынмином всё будет в порядке. В конце концов, это была всего лишь фотосессия.

***

Закончив своё последнее расписание на день, участники оказались разбросаны по гримёрке, ожидая прибытия фургонов. Различные звуки смеха и разговоров наполнили комнату, пока участники искали новые способы занять себя. — Эй, Минхо, ты посмотришь эту дораму со мной? Она только что вышла, и мне нужно с кем-то её посмотреть, — спросил Джисон, лежа боком на коленях у Феликса на одном из диванов. — В прошлый раз, когда ты заставил меня смотреть дораму, мне пришлось столкнуться с твоими слезами из-за дурацкой предыстории главного героя, — пожаловался Минхо, вызвав усмешку у Чонина и обиженное фырканье Джисона. — Почему бы тебе не спросить Хёнджина? Он так же одержим, когда дело доходит до этих дорам, — сказал Минхо, вернув своё внимание к телефону, положив голову на плечо Чанбина. — Я спросил! Но он отказывается смотреть её со мной, и всё потому, что он ненавидит главную героиню, сыгравшую роль в другой дораме, — объяснил Джисон, раздражённо сморщив лицо. — Как я могу получать от этого удовольствие, зная, что она ужасный человек!? — спорил Хёнджин с другой стороны дивана, лениво поворачивая голову к Джисону. — Это была совершенно отдельная дорама! Остальные участники вздохнули, прислушиваясь к ссоре двух мальчиков. — А ты, Чанбин? — спросил Джисон, как только их с Хёнджином спор утих. Чанбин повернулся к Джисону и одарил его извиняющейся улыбкой. — Как бы мне этого ни хотелось, я думаю, у меня уже есть список из сотни сериалов, которые мне нужно досмотреть до конца, — сказал он, подвинувшись на диване, чтобы обнять Чонина. Младший скорчил гримасу и попытался высвободиться из объятий, однако его попытки привели только к тому, что Чанбин прижал его ещё крепче. — То же самое, — добавил Феликс, заставив Джисона застонать, а Минхо хихикнуть. Джисон повернулся к Чонину с умоляющим, полным надежды взглядом, но был быстро сбит с толку. — Прости, но я отказываюсь смотреть с тобой ещё одну банальную романтическую дораму, хён, — сказал Чонин, вызвав смешок остальных участников. — Почему бы тебе не спросить Чана? — предложил Феликс, вытянув ноги на Хёнджине. — В последний раз, когда я пытался посмотреть дораму с Чаном, у нас ушло три месяца на просмотр трёх серий. В тот момент я решил, что просто закончу сам, — отчетливо вспомнил Джисон, вызвав новую волну смеха. — Эй, у меня это заняло не так уж много времени! — Чан надулся, однако его беспокойство осталось незамеченным среди громкого смеха и отдалённых споров. Джисон вздохнул, прежде чем драматично плюхнуться обратно на диван и прижаться к Феликсу. — Ух, раз уж никто из вас не хочет… думаю, мне придётся посмотреть это самому. Именно в этот момент Сынмин внезапно почувствовал, что он сдаётся. — Я могу посмотреть это с тобой, Джисон, — внезапно объявил Сынмин, удивив и Джисона, и себя. Другой мальчик быстро поднялся с колен Феликса и повернулся к Сынмину. — Действительно? Я никогда не думал, что тебе нравится смотреть дорамы, — в замешательстве нахмурился он. Сынмин предположил, что удивление Джисона в некоторой степени оправдано. Это правда, что Сынмин никогда особенно не интересовался дорамами. Он не ненавидел их смотреть, но все эти постоянные драмы и романтика часто изматывали его, поэтому он обычно не получал особого удовольствия. В свои выходные Сынмин предпочёл бы провести время за чтением книги или пораньше лечь спать. Итак, он не понимал, почему так быстро вызвался посмотреть дораму с Джисоном — а может, и понимал. Возможно, ему просто было слишком неловко признать это. — Я просто не смотрю их слишком часто, но я бы не прочь посмотреть одну с тобой, — покачал головой Сынмин, пытаясь одарить Джисона обнадеживающей улыбкой. Пока он говорил, в голове Сынмина проносилось множество мыслей. Однако один основной вопрос вызывал больше внимания, чем другие. С каких это пор он стал таким искателем внимания? Внезапный насмешливый звук раздался с другого конца комнаты, мгновенно вырвав Сынмина из его мыслей. — Ух ты, ты можешь в это поверить, — начал Минхо с игривой ухмылкой. — Ким Сынмин действительно смотрит телевизор? — Он задумался, быстро привлекая внимание группы. — Я думал, что его единственным источником развлечения было чтение книг, — добавил Чанбин, вызвав многочисленные смешки в другом конце комнаты. — Блин, представь себе, что жизнь такая скучная, — проговорил Хёнджин через диван, заставив мальчика рядом с ним фыркнуть. — Его жизнь довольно скучна, если подумать, — начал Джисон. Его улыбка медленно сменилась озорной ухмылкой. — Каждый божий день он ложится спать до 8 вечера. Я почти уверен, что мой дедушка ложится спать позже! — Он преувеличил, вызвав ещё один приступ смеха. — Не забудь про вечернюю чашку травяного чая; вероятно, это самая захватывающая часть его распорядка дня, — Чан пошутил с тихим смешком. — Если ему захочется приключений, он может даже добавить ромашку, — поддразнил Феликс. — Наверное, это помогает со старыми костями, — добавил Чонин. Комната продолжала наполняться смехом, но Сынмин быстро отключился.

Сынмин никак не мог заставить слова перестать прокручиваться у него в голове. Скучный. Неужели его участники действительно видели его таким? Он знал, что они просто шутят, и Сынмин не собирался расстраиваться из-за шутки. Он не пытался слишком остро реагировать, но не мог не задаться вопросом. Неужели он недостаточно интересен? Сынмин всегда любил свой небольшой распорядок дня. Он знал, что в этом нет ничего интересного, но полагал, что нашёл покой в простоте. Организация своих мыслей в повседневные задачи и установка галочек в мыслях — вот что облегчило ему задачу. Со временем это стало для него чем-то особенным. — Я… я не думаю, что я такой уж скучный, — внезапно заговорил Сынмин. Но его слова прозвучали скорее как вопрос, чем как утверждение. Сынмин сам себя не узнавал, когда произнёс это. Он говорил слишком тихо, его голос был слишком неуверенным. Всё в его интонации казалось неправильным, и Сынмин ненавидел это чувство. Однако остальные, похоже, не заметили никакой разницы. — Ну, на самом деле ты не делаешь ничего интересного, — небрежно ответил Минхо. Ой. Беззаботное поддразнивание и живое веселье больше не находили отклика в Сынмине. Вместо этого звуки их весёлого смеха, казалось, пронзали его насквозь. Он знал, что их слова не должны были так сильно на него подействовать, однако каждый раз, когда Сынмин видел, как они крепко обнимают друг друга, ему хотелось погружаться всё глубже и глубже в себя. Это была просто чертова рутина. Это не имело значения. Почему он придавал такое большое значение каждой мелочи? Рано или поздно он им надоест, и он был бы дураком, если бы думал иначе. Во всяком случае, Сынмин полагал, что лучше сейчас, чем потом. Может быть, он не удивится, когда ему наконец скажут, что он больше не нужен. — Эй, Сынмин, — раздался знакомый голос, быстро выведя его из оцепенения. Сынмин в замешательстве моргнул, воспользовавшись моментом, чтобы оглядеться вокруг, и понял, что все мальчики уже собрали свои вещи и вышли из гримёрки. Он быстро вскочил с дивана, когда осознал, что фургоны уже припаркованы снаружи. Как долго он был в отключке? — Давай посмотрим на этих выходных, ладно? — Голос продолжил, заставив Сынмина поднять глаза и встретиться с Джисоном. Сынмин почувствовал, что напрягся при упоминании дорамы, но всё равно кивнул. — В субботу у нас выходной, так почему бы нам не посмотреть это где-нибудь во второй половине дня? — спросил Джисон, добродушно улыбнувшись. Жалость. Сынмин тут же застыл, потрясённый внезапным обвинением, эхом отдавшимся в его голове. Он знал, что Джисон не пожалеет его. Он знал, что Джисон заботится о нём — все его участники заботятся о нём. Так почему же он не верил в это? Почему было так трудно поверить, что ему действительно не всё равно? Почему было так трудно поверить, что кому-то не всё равно? Сынмин проигнорировал внезапный комок в горле и ответил на улыбку Джисона. — Да, конечно. Шли дни, Сынмин оставался верен своей части соглашения и даже поймал себя на том, что с нетерпением ждёт предстоящих выходных. Как группа, у них не было слишком много перерывов, поэтому ему нечасто выпадала возможность провести время со своими участниками один на один. К тому же он давно ничего не делал с Джисоном. Сынмин побежал в комнату Джисона, тихо напевая себе небольшую мелодию, чтобы заполнить странную тишину, наполнившую общежитие. Однако Сынмин предполагал, что молчание имело смысл, учитывая их редкий выходной. Он полагал, что большинство участников отсутствуют и наслаждаются выходными, хотя он не был в этом уверен. Их было так много, что было трудно уследить за тем, чем занимался каждый участник. Остальные обычно строили планы на выходные, но Сынмин так и не узнал об этом до того момента, пока не услышал, как они выходят из общежития — и это было нормально, поскольку его участники не были обязаны рассказывать ему о каждом своём шаге. Однако он не мог отрицать, что было бы неплохо знать, где они находятся время от времени. Сынмин постучал в дверь Джисона, прежде чем со скрипом открыть её, ожидая, что тот начнёт болтать о дораме, которую он заставит его смотреть… Вот только Джисона там не было. Сынмин вошёл в комнату, нахмурившись. Он осмотрел глазами каждый угол комнаты, но никого не нашёл. После быстрых поисков Сынмин вышел из комнаты и осторожно закрыл дверь. Он прошёл в гостиную, надеясь, что найдёт старшего мальчика где-нибудь на диване или перекусывающим на кухне. Однако куда бы он ни посмотрел, Джисона нигде не было. Сынмин тихо вздохнул, прежде чем развернуться и направиться обратно в свою комнату, но не успел он дойти до неё, как внезапно столкнулся с высокой фигурой. Сынмин почувствовал, как его кожу обожгло от внезапного прикосновения, и тут же отступил на шаг. Однако, находясь в замешательстве, он не рассчитал свои шаги и, споткнувшись, рухнул прямо на землю. — Ой! Прости, Сынмин. Я даже не заметил тебя, — воскликнул голос Хёнджина где-то над ним. “Я даже не заметил тебя.” Эта фраза заставила Сынмина слегка вздрогнуть, но он быстро отмахнулся от этих мыслей, стараясь не допустить, чтобы слова застряли у него в голове. Хёнджин наклонился рядом с Сынмином и протянул руку, любезно предлагая помочь ему подняться. Однако Сынмин ничего не мог сделать, кроме как тупо смотреть на протянутую руку. Рука была протянута с теплотой и заботой, но по какой-то странной причине мысль о прикосновении вызвала чувство тревоги, охватившее всё его тело. — О, всё в порядке, не волнуйся об этом, — сказал Сынмин, игнорируя руку и отталкиваясь от земли самостоятельно. Он не мог не чувствовать вины за отказ от помощи Хёнджина. Однако он сам не понимал, почему так поступил. Не так давно он тосковал по одной мысли о привязанности. Так что же изменилось? Хёнджин, казалось, не придал этому значения. Он просто кивнул, прежде чем развернуться и направиться к выходу, но голос Сынмина быстро остановил его. — Эм… кстати, — неловко начал Сынмин, заставив Хёнджина обернуться. — Ты видел где-нибудь Джисона? Хёнджин задумался, прежде чем ответить: — А! — воскликнул он, щёлкнув пальцами. — Он сказал мне, что пошёл с Чонином и Феликсом в торговый центр. Ой. Это объясняло тишину в общежитии. Младшие члены группы всегда были самыми шумными. Несмотря на то что Сынмин наслаждался тишиной, он не мог отрицать, что без их постоянных споров или мелких драк чего-то не хватало. — Он сказал, что я не могу пойти с ними, потому что это был “опыт общения макнэ” — что бы это ни значило, — продолжил Хёнджин, закатив глаза. “Опыт общения макнэ?” Сынмин нахмурился, и его замешательство, казалось, стало очевидным, потому что Хёнджин замолчал на полуслове. — Я удивлён, что ты не пошёл с ними, — сказал он, его голос отражал искреннее удивление. — О-о, да… Я, должно быть, забыл об этом. У меня уже были планы на сегодня, — поспешил объяснить Сынмин, запинаясь на словах. Его ложь была настолько очевидной, что он почти ожидал, что Хёнджин поставит её под сомнение. Но, возможно, Хёнджин решил её проигнорировать. — А, да, в этом есть смысл, — кивнул он, прежде чем взглянуть на свой телефон. — В любом случае, я собираюсь уйти. Минхо должен мне ужин, потому что он проиграл наше пари. Так что я думаю, я выберу что-нибудь дорогое, — сказал он, подойдя к шкафу, чтобы взять толстовку. — Кстати, Чан и Чанбин сейчас в спортзале. Думаю, они вернутся домой поздно, — добавил он, натягивая толстовку и направляясь к двери. — Увидимся позже! — окликнул он Сынмина с порога. — Ага… — пробормотал Сынмин, всё ещё переваривая его слова. Звук закрывающейся двери эхом разнёсся по общежитию. Хёнджин ушёл, оставив Сынмина наедине с пустотой. Сынмин опустил взгляд на свои ботинки, и знакомое ощущение тяжести пронзило его грудь. “Увидимся позже.” Это был просто фильм. Это было просто шоу. Это была просто еда. Это был просто кондиционер. Это была просто фотосессия. Это была просто рутина. Это была просто дорама. Все эти мелочи не имели значения. Ни один из этих случаев не стоил того, чтобы расстраиваться. Однако с каждым мгновением это только нарастало. Каждая маленькая неуверенность усиливалась. Каждое сомнение давило сильнее. Сынмин понимал, что он преувеличивает. Он знал, что его чувства бессмысленны. Он знал, что всё это не имеет значения. Так почему же ему всё ещё было так больно? Почему его всегда забывали?