Забытый

Сынмин всегда был где-то на заднем плане. Будь то в видео, среди участников группы или просто в жизни, он никогда не старался выделяться. Сынмин осознавал, что он не самый интересный человек для окружающих. Он не был экстравертом и уж точно не был душой компании. Но со временем Сынмин понял, что где бы он ни находился, ему легко удавалось оставаться незаметным. Он был почти как хамелеон. Умел сливаться с окружающей средой, подстраиваться под обстоятельства и выполнять роль, которая ему отводилась. Вот только Сынмин не чувствовал себя как хамелеон. Если уж быть честным, он ощущал себя полной противоположностью. Хамелеоны яркие, эффектные и уникальные. А Сынмин не считал себя ни ярким, ни эффектным, ни уж тем более уникальным. Он не менял цвета, не создавал необычных узоров. Он не выделялся из толпы и не впечатлял её. Он мог адаптироваться к окружению лишь потому, что его цвет был настолько бледным, что мог слиться с чем угодно. Присутствие Сынмина было постоянным, но никогда не выделяющимся и не требовательным. Ему не нужно было много. Он не жаждал постоянного внимания. Ему нравилось быть с другими, но одиночество его тоже не пугало. Ведь, если честно, одиночество было одним из его любимых состояний. Ему нравилось оставаться наедине с собой, думать и не быть вынужденным говорить. Сынмин предполагал, что, возможно, он довольно тихий человек. Это не значит, что ему нечего было сказать. Просто он не привык к частым разговорам. Скорее, он был тем, кто часто терялся в своих мыслях. А из-за этого ему было проще оставаться в своём собственном мире. Сынмин любил верить, что его мир был интересным. Каждый день он следовал своему рутинному распорядку. Просыпался в одно и то же время, выполнял дневную работу, проводил время с участниками группы по окончании их графика, заваривал себе чашку вечернего чая, а затем читал книгу перед сном. Его распорядок был простым и, возможно, даже немного скучным. Но Сынмин всегда был доволен собой. Он просто жил, оставался верным себе и смиренно существовал. Раньше это его вполне устраивало. Когда Сынмин учился в школе, он никогда не был тем, кого первым вызывали к доске, или тем, кто первым отвечал на вопросы. Он не был отличником, но и не проваливал экзамены. Сынмин никогда не задумывался о том, чтобы бросить школу, хотя воспринимал её скорее как необходимость, чем как что-то, что приносит удовольствие. Однако школа всегда позволяла ему вычеркнуть очередной пункт из его ежедневного расписания, поэтому он не мог сказать, что полностью её ненавидел. Во время групповых проектов Сынмин обычно просто сидел и наблюдал, как другие ученики торопились выбрать себе партнёров из друзей. Даже с таким количеством одноклассников Сынмин всегда оставался без напарника. Но это его не сильно волновало — он и сам предпочитал работать в одиночку. Хотя он не был самым общительным человеком, Сынмин всё же сумел обзавестись небольшой группой друзей. Они сидели с ним за одним столом на обедах, здоровались в коридорах. Для Сынмина этого было достаточно, чтобы считать их хорошими людьми. Однако он не мог назвать кого-то из них особенно близким. Со временем они выросли, разошлись по разным путям, и их дружба сошла на нет. Сынмин не держал на них обиды. Всё ведь рано или поздно заканчивается, так какой смысл злиться? Дома он был средним ребёнком. Получая не больше внимания, чем старший или младший, он привык оставаться незамеченным. Но Сынмин знал, что родители его любят, и видел, как много они работают ради него. Он считал бы себя эгоистом, если бы попросил большего. Сынмин жил самой обычной жизнью. Но он был благодарен за то, с чего начал, и за то, что имел. Сынмин всегда оставался где-то на заднем плане. Но в последнее время он всё чаще замечал, насколько сильно его положение стало незаметным. Особенно в группе. Ему повезло быть в такой любящей и принимающей команде, да и в целом оказаться в этом составе. Он любил своих участников больше всего на свете и знал, что они тоже его любят. Но с таким количеством людей легко затеряться. Stray Kids всегда были очень открытой в проявлении чувств группой. Никого не удивляло, если два участника уютно обнимались на диване, держались за руки или просто дарили друг другу лёгкие объятия. Сынмин никогда не был особо настойчив в вопросах физической близости. Он любил своё личное пространство, а с учётом того, как он рос, телесные проявления тепла были чем-то, к чему он не привык. Однако, прожив столько времени в общежитии с семью обнимающимися парнями, он постепенно освоился с постоянной близостью. Более того, Сынмину даже начало это нравиться — больше, чем он сам ожидал. Сынмин точно не был самым ласковым участником группы, хотя иногда его можно было увидеть, молча раздающим объятия. Это не было его главным языком любви, но он всегда знал, когда другому участнику они были необходимы. Хотя происходило это нечасто, он обнимал так, как любил, чтобы обнимали его: крепко, уверенно и с поддержкой. Физическая привязанность занимала львиную долю в языке любви Stray Kids. Однако в последнее время Сынмин начал замечать, что всё реже оказывался на принимающей стороне. Он, впрочем, считал, что это вполне логично. Если кому-то из участников нужна была поддержка, он мог придумать тысячу причин, почему они пошли бы к кому-то другому. Чан был тёплым. Его объятия были большими, утешающими и обнадёживающими. Это были те самые объятия, в которые можно упасть, вырыдав все свои беды. Казалось, у Чана было шестое чувство на то, когда кому-то нужен был его комфорт, и он никогда не отказывал участникам в своих объятиях. Минхо был мягким в душе, несмотря на свою внешнюю строгость. Он редко раздавал объятия, но те, что давал, всегда наполняли участников чувством заботы и любви. Минхо не часто говорил о своих чувствах, но хотел, чтобы участники знали, что он о них заботится, даже если не признаёт этого вслух. Чанбин был надёжным. Он всегда был опорой для других, и его объятия ничем не отличались. Его сильные руки давали участникам чувство защищённости и любви. Каждое объятие Чанбина оставляло после себя ощущение спокойствия и безопасности. Хёнджин был нежным. Его тёплая и добрая натура делала его прикосновения мягкими и расслабляющими. Его объятия никогда не были чрезмерными, но всегда достаточными, чтобы успокоить. Прижиматься к Хёнджину всегда было идеальным способом подготовиться к приятному сну. Джисон был мягким. Его объятия могли длиться часами и всегда оставляли участников в состоянии покоя и уверенности. Он всегда учитывал, что нужно его друзьям, а его объятия были неисчерпаемым источником комфорта. Одно объятие Джисона могло моментально снять весь накопившийся стресс. Феликс был естественно ласковым, и, как и Джисон, он почти всегда был рядом с кем-то из участников. Почти не было момента, когда Феликс не обнимал кого-то. Его объятия всегда приносили ощущение лёгкости и прилив новой энергии, которой раньше не хватало. Чонин был просто очаровательным. Физическая привязанность не была его основным языком любви, и он часто дразнил своих хёнов, отказываясь от их ласки, но его любовь к участникам была безграничной. Его объятия были редкими, но значимыми. Искренность, любовь и доверие всегда ощущались в его прикосновениях и неизменно оставляли улыбку на лицах всех, кто их получал. Все участники выражали свою привязанность по-разному — у каждого было что-то особенное, что делало их объятия уникальными. А у Сынмина…? Ничего не приходило в голову. Если бы дело было только в объятиях, Сынмин был уверен, что быстро бы перестал на этом зацикливаться. Глупо было бы переживать из-за чего-то настолько незначительного. Но дело не только в этом. Когда кто-то хотел повеселиться, Сынмин знал, что он не будет первым, к кому обратятся. Скорее всего, это будет Минхо или Чонин. Если кто-то хотел поговорить, то они пойдут к Чану или Чанбину. А если кто-то хотел обнять кого-то, то выбрали бы Феликса, Джисона или Хёнджина. Они так хорошо работали вместе, что иногда Сынмин задавался вопросом: а он действительно что-то добавляет в их команду? Иногда ему казалось, что без него всё было бы так же. Эта мысль была глупой, и он это знал. Конечно, парни нуждались в нём. Они прошли через столько трудностей, чтобы остаться восьмёркой. Они были созданы друг для друга, и без друг друга они были бы никем. В конце концов, они всегда всё делали вместе. …Кроме того раза, когда участники устроили киновечер и забыли пригласить Сынмина. Это был один из тех спонтанных киновечеров, которые группа устраивала хотя бы раз в месяц. На самом деле, это был просто предлог собраться всем вместе под одной крышей посреди их плотного графика. Однако эти ежемесячные киновечера почти превратились в своего рода ритуал для команды, и никто не смел пропускать их. Обычно дату следующего киновечера назначали на день, когда все были свободны. По крайней мере, так должно было быть. Сынмин помнил, как однажды поздно вечером вернулся в общежитие после изнурительной вокальной практики. Из всех участников в тот день его график закончился позже всех. Он был, мягко говоря, измотан и хотел только одного — упасть в кровать и уснуть. Однако, как только он открыл дверь в общежитие, его чувства охватил гул смеха и оживлённых разговоров. Громкий шум эхом разносился по коридору, мгновенно выводя Сынмина из его усталого состояния. Он не мог вспомнить, когда в последний раз слышал, чтобы в общежитии было так оживлённо со времён начала промоушенов. Заинтригованный, Сынмин медленно сделал несколько шагов в сторону гостиной, чтобы понять, что же происходило. Сразу же он замер на месте, увидев, как все семь его участников тесно прижались друг к другу на диване и смотрели фильм. Это был киновечер. Их ежемесячный киновечер. Сынмин почувствовал, как сердце упало, когда он услышал громкий смех, раздающийся по комнате. Посмотрев на лица участников, весело расположившихся на диване, он с лёгкостью заметил, как счастливы они были… без него. — Мы никого не забыли? — раздался сбоку комнаты голос, полный непонимания. Было ясно, что никто не заметил Сынмина, стоящего всего в нескольких шагах от их поля зрения. Комнату накрыла волна тишины. Эта тишина говорила громче любых слов, и чем дольше она длилась, тем сильнее Сынмин чувствовал, как тонет. — …О! Сынмин! — Ах, точно! Хотя, наверное, ему этот фильм всё равно не понравился, — добавил кто-то. Сынмин бросил взгляд на экран телевизора и нахмурился, заметив, что это был один из его любимых фильмов. На лицах группы на мгновение промелькнуло сомнение, но оно быстро сменилось безразличием. — Да, наверное. Группа дружно кивнула, принимая это утверждение без возражений. Их внимание снова сосредоточилось на экране, и они быстро забыли о случившемся, вернувшись к своим радостным улыбкам и весёлому смеху. Никто из них не заметил, как Сынмин тихо ушёл к себе в комнату и с силой закрыл за собой дверь. Он рухнул лицом вниз на кровать, отчаянно стараясь игнорировать громкий смех, доносившийся из-за двери. Сынмин знал, что его участники не хотели ничего плохого. Они бы никогда не стали намеренно исключать его — но это не остановило острую боль в груди. Даже чувствуя себя немного уязвлённым, Сынмин пытался оправдать их. Он знал, что раздувает всё из ничего. Они запланировали киновечер, не зная, что у него был конфликт в расписании. И что с того? Это не значит, что они сделали это специально, а он вполне переживёт отсутствие на одном вечере. Даже если он почувствовал себя немного лишним, ему всё равно было приятно, что его участники хорошо проводят время. В конце концов, это не так важно. Это ведь всего лишь фильм.