Что сказали карты...

Я — выпавшее ржавое звено цепочки, золотящейся на шее,

Венец твоих ошибочных решений, фантазия для взрослых об ином,

Последний в крышку гроба вбитый гвоздь и дикаря неистовая пляска. Запомни: кто безмерно будет ласков, грудную клетку тот пробьёт насквозь.

Вот между рёбер тянется рука, и пальцы держат сердце крепче, крепче… Оно в силках колотится, как кречет.

Ёсими

*** На Соборной Площади – безмолвие и глубокая тьма, лишь в одном из окон Собора высоко и тускло мерцает свеча. Но этой мирной тишине не суждено царить до рассвета: оглушающий грохот нарушает идиллию парижской ночи. По каменным ступеням звенят осколки стекла. Занимается пожар. Наутро суета, начавшаяся сразу же после взрыва, не утихает, а наоборот, усиливается – приезжает Епископ Парижский и отдает спешные распоряжения служкам. Закутанного в саван мертвеца, чье тело пахнет гарью, кладут на носилки, и его почерневшая, обугленная рука безжизненно свисает вниз. Звонарь Собора, грустно вздыхая, неловко подходит к Епископу, повинуясь его призывному жесту, и терпеливо пережидает, пока тот коснется горба Квазимодо в жесте утешения. Слухи растекаются по славному Парижу быстрее пламени, пожравшему этой ночью дотла одну из келий: - Чернокнижник мертв, Сатана забрал его душу в ад в самый темный час, Час Дьявола, тело превратил в уголёк, а демон, того сгубивший, вот ведь беда народу, остался звонить в колокола; - Архидьякон Жозасский на свою голову занимался небогоугодной наукой – вот сам себя и спалил по дурости, да уродца своего сиротой оставил; - Несчастный случай, какая трагедия, Париж потерял истинный столп веры. *** Эсмеральда выглядит убитой горем, хотя никто из таборных не понимает, почему. Пьер утешает её, как может, но не ведает, с какой стороны подступиться к трагично заламывающей руки девушке, требующей коня и – забыть про неё. Более в эти дни никто не тревожит цыганку, не в правилах таборных беспокоить свою ведьму. Наступает вечер, и Эсмеральда под руку с Одноглазой Аннет идет к Королю Алтынному. Эсмеральда вдохновенно рыдает, рассказывая названному брату о том, как пугает её Дар, причитает, что сходит с ума, хочет уехать и начать новую жизнь, и просит её отпустить, потому что она не справляется, и… Именно поэтому Дар был передан вот там в уголочке стоящей Аннет. Клопен восседает на бочке и смотрит на сестру. И лишь в конце её эмоциональной, запальчивой, путанной речи лениво тянет: - Ходил намедни один из моих пострелов по кладбищу Невинно Убиенных, да видит эдакое: гробокопатель, да в нашем столичном городе! И не простой, да горбатый. И не один, да в паре! Проводил он их, значит. А они – потащили жмурика из общей кучи прямехонько в Собор. Ну, шельма смекнул, что колдуны, не иначе. Представляешь, сестрёнка? И все бы ничего. Их поповские дела не наша забота. Да только аккурат к рассвету полыхнуло-то Святое Место колдовским огнём. Бам! И нет святоши-чернокнижника! Бам! И всё забегали, весь город в скорби! А вот про жмурика в Соборе, давеча откопанного, ни один солдат, что там рыскал, не обмолвился. И я хотел бы услышать не то, что ты мне сейчас поёшь, а на кой в том месяце архидьякон Жозасский, как с цепи сорвавшийся господень пёс, искал цыганку Эсмеральду… – Речь Клопена, напевная и тягучая, лилась вязким потоком – которая, вот ведь земля мала да ходят слухи, что на сносях. И с кем ты нынче собралась бежать? Уж точно не одна ты, брюхатая, решила в путь отправиться. Так чего же ты рыдаешь, сестра? Не от того ли, что правды не сказала?.. Клопен резко поднимается с бочки, угрожающе щурясь, и Эсмеральда испуганно оседает на пол, понимая, что её спектакля этот зритель не оценил. Глиняная кружка разбивается об пол. Осколки брызгают в разные стороны. Труильфу зол. - Братец, я… - О, разве пристало нашему барону думать о подобном? Разве нет у великого Короля Алтынного дел поважнее? – Воркует Аннет, игриво обнимая за плечи мужчину и мягко нашептывая тому в ухо свою волю. Единственный глаз её сверкает столь ярко, что смотрящему можно ослепнуть. – Разумнее и вовсе забыть. Прими откупное золото у девочки да и отпусти её, будь мудр. Разве же не на счастье разбита эта кружка? И разве же не желаешь ты его своей сестрице?.. Труильфу хмурится, морщится, борется, несогласный, но… Поутру Аннет раскидывает всем желающим карты, терпеливо отвечая на вопросы каждого пришедшего, не чета вечно где-то пропадавшей Эсмеральде. Поутру Клопен задумчиво вертит меж пальцев блестящий луидор и вздыхает, прощально махнув рукой своей юной принцессе. Поутру с маленькой цыганочкой сердечно прощаются таборные, и девушка в гордом одиночестве покидает Париж. При себе у неё лишь небольшая сумка, плащ на плечах, жеребец под седлом да… записка за корсажем с названием придорожного постоялого двора.