Что сказали карты...

- Останься. Платить не надо. Просто так. Я не буду смеяться больше, обещаю. Прядь черных волос скользнула назад, более не скрывая изгиба шеи. Глаза, большие и блестящие, сверкнули, полные губы дрогнули. Вот оно. Вот теперь он совершенно ни в чем не виноват. Потому что перед таким не устоят даже архангелы. А ему-то, человеку, куда противиться? В общем и целом, духовник, склонный к теософской демагогии, очень быстро нашел себе оправдание. И решительно устремился к вожделеемому. Стремительное движение вперед – и вот уже хрупкий стан сжимают тиски рук, а в алые уста впечатывается поцелуй. Черные очи заполнил испуг, но замечать его уже было некому. Архидьякон был занят совсем другим. Эсмеральдой. Тёплые щеки цыганки были гладкими и нежными. Трепещущая под касаниями пальцев жилка на шее билась все быстрее. Маленький кролик начинал осознавать, что попал в объятия хищника, но не вырывался, лишь вздрагивая и прикрывая глаза длинными ресницами, подставляя покорно лицо под пересохшие губы. Его затрясло, как при горячке. Невыносимое томление затопило тело, лишая опоры. Яркий, бушующий всплеск эмоций вызвал реальную, физическую слабость. Выдохнуть и успокоиться. Клоду срочно нужна была передышка. Иначе от переизбытка чувств он рисковал утратить последние силы. А они ему, кажется, могли пригодиться… По крайней мере, он истово на это надеялся. *** Всё новое – пугает. Такой страсти цыганка прежде не знала. И одновременно и жаждала, и боялась этой пламенной лавины чувств, что на неё безжалостно обрушили. Возможно, замершая несчастным крольчонком принцесса Двора Чудес и стала бы вырываться, но ситуацию спас присущий лишь юности романтизм. В самом деле, коли тот, в кого ты влюблен, отвечает тебе взаимностью так яростно, ты эту ярость готов простить и даже ею восхищаешься. Разум боится, а трепещущее сердечко, напротив, кричит о желании быть истерзанным. О, Эсмеральда буквально готова была быть расхристанной, опороченной и разорванной на куски, и даже приплатить за это, лишь бы сегодня он встретил с ней рассвет. О, пусть хоть убьёт! Лишь бы – любил. Лишь бы – остался. Лишь бы вновь по позвоночнику не пробежало пламя, захватывая голову в тиски мигрени и повествуя о неизбежном горе! Внезапно её визитер замер, железной хваткой сжимая тонкий стан и тяжело, надсадно дыша в густые волосы. Вздрогнув, девушка со страхом решила, что архидьякон, видать, одумался. И сейчас пред нею вновь предстанет та маска, которая столь прочно вросла в его лицо. Та, что ей не нравилась и которую она так желала сорвать. Которую стоило бояться. Надо было что-то делать. Но, прежде чем деятельная девица успела высвободить крепко прижатые к телу руки, дабы в лучших традициях греческой трагедии кинуться мужчине на шею, он надсадно, проникновенно и тихо, прошептал: - Я люблю тебя. Слышишь? Я ждал тебя всю жизнь, сам того не ведая. И умру, если потеряю. Что ей было ответить?.. Возможно, при других обстоятельствах Эсмеральда умилилась бы и растаяла. Но – не сейчас. Не тогда, когда карты упорно пророчат смерть, а сны темны, как пред концом всего Сущего. А потому маленькая стрекоза испугалась всерьез, прямо таки не на шутку. И панически завозилась в удушливом кольце рук. - Нет-нет-нет! Нет, только не говори так! Я тебя люблю, но не смей, не смей так говорить! - Любишь?.. Вновь замерев, девица заполошно забормотала, пряча мигом покрасневшее личико в складках ткани чужой одежды: - Да, господи, да! Только не поминай смерть! Она же придет! Она откликается на любой зов! Не смей так делать, понятно?! *** Ну, вот зачем она это сказала? Зачем заговорила про любовь? Вырвалось? Или маленькая фея и вправду понимает, что глаголет? Но что это дитя может знать о любви?! И стоило ли верить словам этой бесовой дочери в блестящем платье?.. Стоило или нет, разумно или не разумно, но – очень хотелось. И ничего с этим желанием Фролло поделать не мог. Как и с прочими своими греховными стремлениями, будучи их безусловным рабом. Священник не двигался. Но эта статичность, на первый взгляд делавшая честь даже каменным статуям, была на самом деле обманчива и являлась порождением отнюдь не нерешительности или сомнений. В действительности Клод, плененный такими бесхитростными словами и близостью с той, которую столь желал, больше напоминал туго натянутую струну, готовую в любой момент лопнуть. И спровоцировать мужчину теперь могло абсолютно что угодно. И это «что угодно», разумеется, случилось. А именно – томно вздохнув, цветная бабочка, носящая имя драгоценного камня, решилась посмотреть на него, запрокидывая голову, сразу после того, как чувственное стрекочущее мурлыканье ее голоса затихло. Шейный, расшитый бисером, платок соскользнул с плеч. И теперь маленькая плясунья проникновенно, с беспокойством заглядывала в глаза цвета синего неба, которое с каждой секундой все больше темнело, предвещая грозу и заполняясь безумием. Но, видя подобное недоброе предвестие, цыганка, тем не менее, со всею решимостью, которая была ей отпущена, оставалась там, где и была. Плотно притиснутой к жилистому телу. *** Почему же, осторожная и воспитанная бояться чужаков, ныне зингара столь храбро дозволяла себе подобную неосторожность? О, дело в том, что, ежель сердце юной девы вознамерилось трепетать - будьте уверены, что бы ни происходило – оно будет это делать. Шалая птица надрывно билась о постылую клетку рёбер, и, как бы её хозяйка не старалась летунью утихомирить, то было уже невозможно. Внезапно припомнилось все, что рассказывала о своем ремесле Аннет. Будет больно. А поначалу и вовсе – очень сильно больно. А… не все ли равно. Можно и потерпеть. Лишь бы рядом был. Горячий. Сильный. А эту ночь Эсмеральда уж как-нибудь переживёт. Аннет ведь говорила, что ЭТО обычно у мужчин происходит быстро. Значит, страдать придется не так уж и долго. Хотя, как по ее мнению, любить можно было и просто так. Но, если без этого момента никак нельзя, то пусть уже оно случится. А тем временем священник, дыша все тяжелее и наблюдая, как девица морщит носик, думая о чем-то своем, тихо зарычал. В светлых глазах бушующее море слилось со свинцовым небом в неистовстве бури окончательно. Его пальцы запутались в густых длинных черных прядях, грубо оттягивая голову гитаны назад. Горячее дыхание волнами растекалось по плечам. Началось. Но, даже если бы тонкую шею обжигали вовсе не жадные поцелуи, а укусы, вырывающие куски плоти, цыганка нашла бы в них в этот час свою неизъяснимую прелесть. Важно было не то, как. А кто. И – с кем. Пожалуй, в этом архидьякону действительно повезло. Влюблённость, конечно, прощает неловкость, но Эсмеральде, в довесок, почти не с чем было сравнивать. А потому все происходящее, казавшееся новым и волнительным, было окутано небывалыми эмоциями и ощущениями. В целом, ей нынче все казалось до жути романтичным. И она даже не помышляла отказывать себе в удовольствии этим наслаждаться. Любовь обязана приносить радость и счастье, так считала юная барышня. Тем более… за ее тело, за ту боль, что ей предстоит, она имела право получить нечто равноценное взамен. Его любовь. Право обладать его сердцем. Право на своего собственного мужчину. Именно этот сердечный перебой тарантеллы, смутные надежды на будущее и идеализация происходящего и не позволили поначалу девушке помыслить о том, что стоит передумать, испугаться, вырваться и сбежать. А дальше стало поздно. Огненная волна, зародившись в пояснице, поднялась вверх и знакомо скользнула по позвоночнику, ледяным пламенем окутывая сердце и гася душевный трепет, обволакивая разум непрошенными образами. В водовороте огня закружились карты, отнимая голос и зрение, превращая в статую созерцания. Старинные выцветшие картинки ручной выделки авторства неизвестного итальянца танцевали в оранжевых всполохах, сменяя друг друга, и были чуть ли не реальней происходящего в комнате. Тело почти перестало принадлежать девушке, как и воля. Пламя говорило голосом Шандры, перетягивая внимание на себя, заставляя внимать. Ну почему, почему сейчас?! Эсмеральда глухо застонала. И этот звук, разумеется, Клодом Фролло был истрактован в корне неверно. Но не объяснять же, в самом-то деле, что с нею происходит? Что она вовсе не жаждет того, что нужно ему? И с радостью бы сейчас выпила чего-нибудь чертовски крепкого, лишь бы не погружаться в раздражающие видения? О, тогда, верно, огонь будет уже реальным. И – под ногами. Хотя, возможно, кто знает, без этих голосов прошлого… Маленькая колдунья вполне могла забояться бури, что обрушилась на нее извне. Ни к чему хорошему это бы не привело. Плечо прошил укус, как бы намекая, что смутные тревоги небезосновательны. А голос старухи, поджигавшей в кибитке травы, всегда насмешливый и грассирующий, сквозь года зазвучал громче, словно откликаясь на тревогу преемницы давними воспоминаниями и соотнося действительное с прошлым, проводя красную связующую нить между двумя жизнями. Между ребенком и женщиной. - Старший Аркан «Безумец», или «Шут». Доверяй инстинктам и ищи радость, ребенок. Ибо иногда «Безумец» таки становится «Джокером». Неизвестно, куда спешил полуночный гость молодой гадалки, да только лихорадочные поцелуи со все меньшими временными интервалами впивались в незащищенное горло, торопливо утверждая право на любовь. Плясунью трясло, в том числе – и от приступа малодушия. О, она воистину безумна, коль зазвала к себе в дом инквизитора! - Аркан «Маг» обозначает могущество и познание… О, сплетницы да злые языки, бывало, шептались об Архидьяконе Собора Богоматери. О нем шелестели волной сухих листьев по улицам слухи. Дескать, отец Фролло – колдун. Говорить в полный голос, тем не менее, никто не осмеливался… Малые Арканы-пентакли танцуют вокруг Старших, сверкая похотливым алым. Безжалостно трещит ткань, обнажая девичье тело для алчущего взора. - «Император» обозначает последовательное осуществление намерений и, возможно, давно лелеемых чаяний, настойчивость. «Императрица» - это дикость и первобытность прежде всего. Ее риск — упрямство. О, бороться за целость корсета и вправду не стоило. Спина тут же впечаталась в стену, кисти рук зафиксировались в жестком захвате. Император, как правило, бьет Императрицу в игорной партии. Воздуха – не хватает. Губы – болят. *** В этой девушке, еще несколько минут назад столь говорливой, а теперь – нагадано отрешенной и отстраненной, Фролло вдруг увидел все грехи, что влекли человеческий род в адское пекло. Список смертных грехов насчитывает семь пунктов: Гордость, Зависть, Чревоугодие, Блуд, Гнев, Алчность, Уныние. Что же… лишь увидев Эсмеральду на площади, Клод понял, что был Гордецом. Потому что как, ну как вообще возможно мыслить о нищенке в таком ключе?! Это нечеловеческое влечение делало его жалким прежде всего в собственных глазах. Он – и какая-то уличная девка. Девка, которая при этом плевать на него хотела. Вот тут уже в душу, что мнилась чистой ее владельцу, закрадывался Гнев. Как эта ведьма смеет?.. О, все что она делала, говорила… все ее поведение, все это – было неправильным. Словно сама свобода во плоти бродила по Парижу. И упорно не давалась в руки. Касаясь лишь избранных, среди которых ему места не было. Зависть и Уныние в моменты таких горьких дум захватывали архидьякона целиком. Алчность же гнала мужчину по ее следу в ночи. Но не злато и блага мирские алкались священнику. Его влекла жажда обладания цыганкой. Всей ею. И душой, и сердцем, и телом. Всецело. Блуд. О, ну, тут все и так было очевидно, не так ли? Как на иной лад назвать то, чем Фролло нынче занимался с таким упоением? Попирая свое церковное облачение, Обеты и Догматы? Нарушая святые клятвы? Как бы не хотелось ему кричать о том, что это – любовь, со стороны иначе, как смертным грехом, происходящее было не обозначить. И разве не Чревоугодие в своем роде – столь необузданно утолять жажду любви, голод по человеческому теплу? Так или иначе, во всем этом, абсолютно во всем виновата была Эсмеральда. *** - «Иерофант» или «Первосвященник»… Будут синяки. Бедра в ворохе юбок и обнаженную грудь словно поочерёдно сжимали в стальных тисках. Кару божью цыганка не признавала принципиально. Как и то, что Бог в принципе способен карать и быть недобр к своим детям. А вот люди быть жестокими вполне способны. И сейчас, кажется, ее за что-то наказывали. Если за любовь, то это было не честно. - Старший Аркан «Влюблённые», это выбор по велению сердца, решение, принимаемое всей душой, бесповоротная решимость идти выбранным путём, быть с этим человеком, выполнить данную задачу. Одежда бессильной грудой упала на пол, оставляя тело без защиты. Инстинктивный стыдливый жест, свойственный любой женщине, был безжалостно пресечен. Словно распятая, цыганка, не имея возможности прикрыться и освободить ладони от захвата, закрыла глаза и тяжело вздохнула, смиряясь с тем, что ее изучают так жадно и пристально. Да, бабушка, задачка та еще… - Аркан «Справедливость» или «Правосудие». Ты пожинаешь то, что посеял. И правда. Сама ведь виновата. Теперь только терпеть и покоряться. А потому, когда ее подхватили под бедра и подняли на руки, девушка лишь крепче зажмурилась и обвила руками шею своего мучителя, заранее соглашаясь со всем, что он с ней вздумает творить. Грудь, оказавшись на уровне лица мужчины, тут же загорелась под чужими губами. - «Отшельник» – это, прежде всего, о познании самого себя. Ну, она, кажется, только что познала в себе все, что только могла. И приняла. А что еще остается? А вот насчет священника… Эсмеральда была готова биться об заклад, что этот строгий весь из себя архидьякон подобного шторма страстей за собою не ведал. Каждое его прикосновение несло боль. Но выбор уже был сделан.