Никто, ставший кем-то

В течение следующей недели мы повсюду возили Оливию, чтобы выяснить, что с ней случилось, из-за чего ей ненадолго пришлось перестать ходить в школу. К каждому врачу, к каждому знатоку, к каждому специалисту в той или иной области, связанной с проблемой Оливии… и все они, как один, ни черта не знали, что с ней произошло. Единственное убедительное заключение, которое они нам давали, было неврологическое расстройство, поражающее нервы, которые контролируют нижнюю половину ног, а это значит, что не существует никакого лечения. Есть только смутные предположения и… советы о том, как ей теперь жить своей "новой" жизнью. И вот мы вышли из кабинета очередного врача… с Оливией в её новом инвалидном кресле. Отец толкал её вперёд, когда мы шли по коридору. Мама вежливо спросила: – Тебе удобно, дорогая? «Ох, мама, ты серьёзно?» – грустно подумал я, хотя не мог сильно её винить, несмотря на то, что это совсем не тот вопрос, который стоило бы задавать кому-то в состоянии Оливии. Конечно, ей было неудобно. Да и вообще как кому-то может быть удобно, оказавшись в чёртовом, мать вашу, инвалидном кресле? Но это было неважно, поскольку барионикс, похоже, даже не услышала, что у неё что-то спросили. Она просто уставилась вперёд, на металлические двери лифта, а её искажённое отражение смотрело на неё в ответ тем самым взглядом, какой был у Оливии на похоронах родителей. Она понимала, что её прежняя жизнь безвозвратно ушла. Когда мы вернулись домой, нам пришлось помочь Оливии подняться по ступенькам на крыльцо, и в этот момент мы поняли, насколько недоступным отныне станет наш дом для девушки, если только не внести в него некоторые изменения. А даже если мы их сделаем, я сомневаюсь, что наша лестница окажется достаточно широкой, чтобы установить на неё подъёмник для инвалидной коляски. Это означает, что весь верхний этаж отныне будет недоступен для моей сестры, включая её собственную комнату, о которой в данный момент мы вели беседу. – Мы с Аноном можем спустить твою кровать вниз, а после перенести все твои вещи в ту комнату, где находится мой офис, – предложил отец, но Оливия лишь безучастно покачала головой. – Не стоит, дядя Эд, – сказала она, пожав плечами. – Лучше уж я буду жить в гостевой комнате. – Уверена? – спросил Эдвард. – Мой офис намного больше, и там можно будет поставить твой мольберт для рисования и тумбочку с красками, а ещё… Однако Оливия не стала его слушать и, молча направившись по коридору в комнату для гостей, закрыла за собой дверь. Наступила короткая пауза, прежде чем мама медленно прислонилась к папиному плечу и нежно уткнулась в него мордочкой. Он прижал её к себе. – Ну, и что мы будем делать? – мягко спросила у него Джоан. – Всё, что только сможем, – ответил папа. Они ушли, собираясь записать Оливию на очередной приём к доктору, в то время как я молча смотрел на гостевую комнату, раздумывая какое-то время, прежде чем склонить голову и подойти к двери, тихонько в неё постучав. – Оливия? – сказал я. – Можно мне войти? Она ничего не ответила, и я воспринял её молчание как «Да», а потому открыл дверь, чтобы заглянуть внутрь. Её кресло-каталка было пустым. Барионикс легла на кровать и уставилась в потолок с пустым выражением лица, напомнившим мне о её первом дне в нашем доме. Вот на что это было похоже… Всё опять вернулось на круги своя. Я не стал спрашивать у неё "как она себя чувствует" или "как у неё дела", понимая, насколько бессмысленны подобные вопросы. Вместо этого я молча сел у изножья кровати для гостей и с сочувствием посмотрел на сестру. Прошло несколько секунд, прежде чем она медленно приподнялась и села. – Видимо, автокатастрофа наконец-то дала о себе знать, – пробормотала Оливия. Я молча кивнул, понимая, что она имеет в виду, пока барионикс продолжала говорить: – Я знала… что мне слишком повезло. Я тогда отделалась лишь царапиной на коленке. И вот теперь я знаю почему… Я вновь промолчал, а потом… Оливия с силой ударила хвостом по прикроватному столику, сломав дерево и расколов его на две части, тем самым выплеснув свою ярость и разочарование на невинный предмет мебели. И сделала она это молча. Без криков и ругани. Оливия вообще никогда не любила кричать, но почему-то её молчание показалось мне гораздо страшнее. Но я не испугался и просто положил руку ей на плечо, давая понять, что я рядом. И она, похоже, приняла это к сведению. Её пасть задрожала. – Я… я… Я осторожно обнял её, закрыв глаза, и почувствовал, как она крепко прижалась к моему плечу. – Теперь я стану для вас обузой, – пробормотала Оливия. – Нет, не станешь, – решительно заявил я. – Откуда ты это знаешь? – спросила она, и я впервые услышал, насколько слабым и беззащитным был её голос. – Потому что… – начал я, на секунду приоткрыв глаза. – Потому что ты моя сестра, Оливия, – сказал я напрямую. – И я никогда не брошу и не перестану любить тебя. Я полностью открыл глаза и увидел, что мама и папа стоят в дверях, первая держит коготь на конце своей мордочки, чтобы скрыть дрожащую пасть, а второй смотрит на нас двоих с грустью, но не безразличием. Оливия тоже обратила на них внимание, подняв глаза, мокрые от слёз, что стекали по её веснушчатой чешуе и капали мне на куртку. – Даже если я больше никогда не смогу ходить? – тихо спросила она. Мои родители подошли к кровати и опустились на колени, а папа ласково её обнял. – Тогда мы никогда не сдадимся, – сказал он. – И ты никогда не будешь одна, дорогая, – прибавила мама, моргая влажными глазами. – Мы всегда будем рядом с тобой. Дыхание Оливии стало прерывистым, и острые зубы сжались вместе, чтобы сдержать всхлип, но потом она не выдержала и зарыдала. Мои родители быстро сели на кровать и присоединились к ней, обхватив руками, и мы все дружно обнялись. Спустя несколько мгновений, когда Оливия дала волю своему горю, я наконец-то почувствовал, как она испустила дрожащий вздох в мою грудь… …обретя первое утешение с тех пор, как потеряла ноги. Несмотря на жестокий и поганый мир, в котором мы жили… Мы никогда её не бросим, и всегда будем поддерживать.

***

Оливия наконец-то вернулась в школу после почти месячного отсутствия. Директор разрешила мне уходить с уроков пораньше, чтобы помогать Оливии и, если надо, успевать отвезти её на следующее занятие. А когда пришло время обеда… ну… Почти весь стол нашей группы друзей был занят, кроме того места, где обычно сидели мы с Оливией. Билли с приятелями, Джереми, Айзек и его подружка Стейси, Доу и Уорден… все они дружно обратили внимание на наше появление и встали со своих стульев, чтобы показать ей подарки и плакат, который был покрыт подписями других учеников, а в центре была большая надпись «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, ОЛИВИЯ!!!» – Подружка! – первой заговорила Доу, бросившись вперёд, чтобы обнять барионикса, и Оливия удивлённо моргнула. – Наконец-то ты вернулась, мы… – она заплакала: – …мы так по тебе скучали! – Очень скучали, – прибавил Уорден, когда Доу отошла в сторону. – Без тебя за столом всё стало совсем по-другому. Оливия посмотрела вниз, опираясь руками на подлокотники своего кресла-каталки. – Простите… – печально произнесла она. – Вы… наверное не ожидали… увидеть меня такой. – Боже мой, Оливия, за что ты просишь прощения? – с улыбкой спросила Доу. – Тебе не за что извиняться. Мы просто очень рады, что ты наконец-то вернулась. – И не важно, что с тобой случилось, ты всё ещё наш друг, – заметил Уорден. – И это никогда не изменится. Оливия, немного помолчав, робко кивнула, и на её мордочке появилась слабая улыбка. Остальные за столом тоже поднялись, чтобы поприветствовать нас. Первым к нам подошёл Билли, держа своими крохотными ручками закрытый контейнер. – Привет, Оливия. Я приготовил тебе своё фирменное печенье, чтобы подарить тебе, когда ты вернёшься. – Затем он указал на упаковку своей пухленькой рукой: – И как ты любишь я добавил в них арахисовое масло и сделал в форме рапторов. – О да, обязательно его попробуй, потому что печенье Билли словно крэк. Раз отведаешь и уже не слезешь, – усмехнулся один из его приятелей. – Спасибо, Билли, – скромно произнесла Оливия, забирая у него контейнер. – Хотя я не думаю, что смогу съесть его одна. Я бы предпочла разделить его со всеми остальными, включая тебя, если ты не против. – Правда? Ты разрешаешь? – спросил Билли, которому явно понравилась идея съесть испечённое им же самим печенье, но потом он понял, что это прозвучало немного грубо, и прибавил: – В смысле да, почему бы и нет? – Тогда угощайся, – кивнула девушка и, открыв контейнер, достала себе печеньку, а после протянула его остальным. К нам подошли Айзек и Стейси, и первый произнёс: – Рад, что ты вернулась. Твоё возвращение стало для нас как праздник. Оливия кивнула головой в сторону остальных. – Да… я вижу. Это так мило, – сказала барионикс, посмотрев на них. – Здесь почти все, кого я знаю в нашей школе. – Ну а как же иначе? В конце концов, ты у нас главный художник, – прибавил приблизившийся к нам Джереми, а Стейси сложила руки вместе. – Кстати, у тебя есть какие-нибудь крутые рисунки, которые находятся в процессе? – прибавил гиганотозавр, взяв себе печеньку. – Ну я… – Оливия сделала паузу. – Пока меня не было, я не особо-то рисовала из-за… ну… Она посмотрела на меня с неуверенным выражением лица. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что она смотрит на меня в поисках поддержки, чего не случалось с первого класса. И на это… я просто тепло улыбнулся ей. Оливия немного помолчала, прежде чем кивнуть, и на её мордочке появилась небольшая ухмылка, словно она только что осознала очевидное: «Она и сама может ответить». – В смысле я пока ни над чем не работала, но раз уж все так этого ждут, то я сейчас же и начну, – уверенно сказала барионикс, съедая свою печеньку и направляя кресло мимо всех к столу. Уорден глянул на неё с лёгким беспокойством. – О, ты вовсе не обязана делать это сейчас. – Да, я просто так спросил, – прибавил Джереми. Но Оливия лишь покачала головой и, подъехав к нашему столику, полезла в свой рюкзак, пристёгнутый к её инвалидному креслу. – Всё в порядке, у меня как раз появилась одна идея, – сказала она, доставая свой блокнот и карандаши. Я сел рядом с ней с той же улыбкой на лице, когда она начала делать наброски, а все остальные молча наблюдали. Даже если Оливия не могла ходить… Это не мешало ей продолжать заниматься любимым делом. – Ого, это у тебя чашка с арахисовым маслом? – Эй, я узнаю эти очки! – А это мы с папой? – А это кто? О… это Уорден, да? Когда Оливия закончила, и показала нам свой быстро выполненный, но приятный рисунок мы дружно ахнули, увидев нас самих, что словно из сказки вылетали из большого красного конверта: Доу и Уорден обнимали друг друга, Айзек и Стейси сидели за столом и играли в настолку, Джереми бил по боксёрской груше, а его отец, Билли и остальные стояли позади и подбадривали его. А потом появился я, ударившийся головой об пол при попытке выбраться из конверта. – Ох, сестрёнка, ты мне то злополучное падение в детстве теперь будешь до самой смерти вспоминать? – сказал я со смешком, и все остальные разразились хохотом, а Оливия улыбнулась. И тут я обратил внимание на изящные иероглифы наверху: ‘頑張って Вау! Я даже и не подозревал, что Оливия знает японские кандзи и уж тем более умеет их писать. – Это что… японский? – с любопытством спросил Уорден. Барионикс кивнула. – Ага. Это «Ганбатте». Тут написано: «Старайся изо всех сил», – ответила она и тут же пожала плечами. – Если честно, я знаю только, как пишется эта фраза и ещё одно слово. Просто мне очень понравилось, как круто она звучит. – Очень круто, – одобрительно отозвался я, вставая со своего места, чтобы взять содовую. – Вот слова, по которым нужно жить, да и вообще… Тут край моих джинсов зацепился за стул, в результате чего я упал вперёд и ударился головой об пол, почти так же, как это нарисовала Оливия, и все, включая её, разразились диким хохотом.

***

Когда обед закончился, я отправился с Оливией на следующий урок, идя рядом с ней, пока она ехала сбоку. Конечно, я мог бы и сам толкать её инвалидное кресло, но знал, что не должен этого делать, да и она сама бы не захотела. Оливия не желала чувствовать себя беспомощной и предпочитала всё делать сама, и я был только за. Но, к сожалению… Мы вдвоём посмотрели на многочисленные ступеньки, ведущие на следующий этаж. Лестницы были для неё непреодолимым препятствием. Я отчаянно попытался вспомнить, есть ли в этом здании лифт… чёрт, да их не было ни в одном корпусе нашей школы! Со вздохом я посмотрел на Оливию, которая слегка смутилась. – Может, у меня всё же получится… – она покатилась вперёд, прижимаясь к перилам, и ей действительно удалось подняться на первые несколько ступенек благодаря силе рук, давивших на колёса. Но уже на шестой ступеньке её инвалидное кресло заскользило. Глаза девушки расширились, когда она начала катиться назад. К счастью, я был рядом. Я быстро подбежал и схватил его, не дав ей упасть. – Спасибо, Анон, – грустно поблагодарила она меня. – Думаю, мне нужно немного попрактиковаться, прежде чем… Но я не собирался больше смотреть, как она страдает. И пусть мне хотелось, чтобы она была самостоятельной, кое в чём я всё же мог ей помочь. – Держись крепче, – коротко бросил я ей и, дотянувшись рукой до дна её кресла, быстро поднял его вместе с Оливией над головой. – Ох, Р-Раптор Иисус, – взволнованно ахнула она, немного испугавшись. – Не бойся, я тебя не уроню, – сказал я, и спокойно начал подниматься с ней на верхний этаж, после чего поставил Оливию обратно на пол. Барионикс посмотрела на меня расширенными от удивления глазами. – Ого, с каких это пор ты так умеешь? – спросила она. Я посмотрел на свои собственные руки, слегка напрягая их, чтобы увидеть, как округлились мои мышцы, и снова поглядел на неё: – Понятия не имею, – честно признался я. – Но, думаю, мои тренировки помогли мне нарастить достаточно мускулатуры, чтобы поднимать тяжёлые вещи и класть их обратно. – Тяжёлые вещи? – повторила Оливия, сужая глаза и одаривая меня подозрительным взглядом. – Ты на что это намекаешь? Хочешь сказать, что я толстая? Вот чёрт! – Н-нет, что ты? Я имел в виду… – попытался оправдаться я, но барионикс меня перебила: – Пф-ф-ф. Расслабься, я просто прикалываюсь над тобой, – весело фыркнула Оливия, едва сдерживая смех. – Я знаю, что ты имел в виду. Она задумчиво посмотрела вниз. – Может, мне стоит попробовать те упражнения для ног, которые порекомендовал мне врач? – Да, это может помочь, – решил подбодрить её я. – А ещё я попрошу у тренера Михаила какое-нибудь оборудование, если оно тебе понадобится. Оливия кивнула, но потом сделала паузу. – Спасибо тебе, Анон, – она виновато посмотрела на меня. – За это и за то, что помог мне подняться по лестнице. – Не за что, сестрёнка, – сказал я с улыбкой. – Как я уже говорил тебе в первом классе: я всегда буду рядом и, если что, помогу тебе. Барионикс моргнула. – Да, верно, что-то подобное ты мне говорил, – затем она удивлённо подняла глаза, – и как ты всё это помнишь? Я ухмыльнулся, постукивая себя по чешуйчатому лбу. – Ну, что тут сказать? Сколько этот котелок не бей, он такой крепкий, что из него ничего не вытечет. После чего я скрестил руки на груди и сказал: – Кстати о памяти, разве тебе не пора идти на урок рисования, сестрёнка? Оливия, похоже, совсем об этом забыла. Глаза её тут же расширились, и она, развернувшись, быстро поехала дальше по коридору. – Точно, увидимся позже, Анон! – на ходу крикнула она мне, помахав рукой. Я кивнул и с улыбкой стал спускаться вниз по лестнице. Приятно было видеть, что, несмотря ни на что… Оливия всё ещё могла заниматься любимым делом.

***

По крайней мере, я так думал. Была середина десятого класса, нам обоим уже исполнилось по шестнадцать лет. И вот, выходя в коридор, чтобы забрать её, я увидел, как барионикс выехала из класса, нахмурившись и держа в руках какую-то важную на вид награду. Но прежде чем я успел спросить, что это, она положила её в свою сумку и застегнула молнию. Я моргнул, собираясь спросить, что случилось, но Оливия оказалась быстрее и сказала: – Знаю, о чём ты подумал. Это просто награда за лучший рисунок, – пробормотала она. – И я получила её не потому, что моё искусство было хорошим, а из-за того что… Барионикс посмотрела на свои ноги. Даже не дослушав до конца, я прекрасно понял, что она хочет сказать. – Кто-то другой должен был получить её, не я. Я даже не приложила достаточно усилий на этот раз, – наконец закончила она. – Ты уверена в этом? – спросил я. Оливия закатила глаза, достала большой лист бумаги и развернула его, чтобы показать мне. Её рисунок выглядел не так уж плохо, но при этом был весьма простым. Обычный голый лесной пейзаж. В некоторых местах явно не хватало ни цвета… ни души. Это определенно не шло ни в какое сравнение с другими её работами и даже рисунками в блокноте. – Плохой ведь, правда? – спросила она. – Ну… ты знаешь… – попытался ответить я, но барионикс меня перебила: – Конечно, плохой. Я специально сделала его плохим, – призналась она. – И всё равно получила награду класса за четверть. Оливия потупилась. – И я… – она сделала паузу, закрыв глаза. – Наверное, выгляжу сейчас дико неблагодарной, верно? – Ерунда. Всё в порядке, Оливия, – успокаивающе отозвался я, и мы бок о бок направились дальше по коридору. – И вообще, если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь рассказать об этом мне, прежде чем за нами заедут мама и папа. Прошло несколько минут молчания, пока мы двигались по коридору. – Ну… просто… – начала она нахмурившись, – не пойми меня неправильно, я по-прежнему люблю рисование, но сейчас я начинаю думать, что меня ценят не за моё искусство, а… как бы… за мою инвалидность… и это так… так… Она покачала головой. Мы подошли к лестнице, Оливия остановилась на самом краю специального пандуса, чтобы подготовиться, а я занял нужную позицию. Я встал на перекладину для защиты от опрокидывания, а затем использовал другую ногу, чтобы толкнуть нас вперёд. И мы с Оливией быстро скатились вниз. Кресло-каталка громко дребезжала, а мы оба бесстрастно смотрели вперёд, и, достигнув низа, Оливия тут же начала катить нас дальше. И пусть я помогал ей подниматься вверх, когда нам нужно было спуститься, Оливия всегда катала меня сама. Причём это была её идея. И, зная, что так ей будет удобнее, я соглашался. Кроме того, со мной Оливия могла набрать неплохую скорость. – Я просто хочу, чтобы меня признавали за моё искусство. За то, что мне действительно нравится делать, – продолжила барионикс, катя нас по коридору, после чего чуть тише прибавила: – Разве я так много прошу? Я понимал, к чему она клонит, но ответа на этот вопрос у меня не было. Это была битва Оливии… и я молился, чтобы она не продолжалась до конца её жизни. Мы подъехали к офису директора как раз в тот момент, когда из него вышли Джоан и Эдвард. В течение последних нескольких месяцев мои родители ходатайствовали о том, чтобы сделать некоторые части нашей школы более доступными для Оливии и будущих учеников с ограниченными возможностями, но это была нелёгкая битва, и не потому, что школа отказывалась идти на уступки, просто они буквально не могли этого сделать. Все здания в школе были такими старыми и узкими, что лифты было практически невозможно нигде разместить, а даже если бы это и удалось, на их строительство должны были уйти годы. Конечно, они добились некоторого прогресса и переделок, например, изменили планировку кафетерия и несколько нижних лестниц снабдили пандусами, однако более 85% школы по-прежнему были недоступны для Оливии, если только я не помогал ей, а те доступные части, такие как двери и прочее, требовали от неё немалых усилий. Нужно было что-то делать… Но что? – Анон, Оливия, – услышал я голос отца, который ждал нас в коридоре. – Ну что, готовы ехать домой? Мы оба кивнули, направляясь к выходу.

***

Одиннадцатый класс наступил гораздо быстрее, чем я ожидал. Мы сидели за столом и наслаждались ужином. Сегодня я приготовил всем джамбалайю с креветками. – Ум-м-м, как вкусно, – сказал папа с улыбкой на лице. Его тарелка уже была идеально чистой, что показывало, как сильно ему понравилось то, что я приготовил. – А ты не думал стать шеф-поваром, когда закончишь школу, Анон? – Даже не знаю, папа. Если честно, в моей стряпне нет ничего оригинального, – пожал я плечами. – Я просто следую инструкциям в Интернете. И это у меня неплохо получалось. Иначе, как бы ещё, чёрт возьми, я сделал ту рельсовую пушку в прошлой жизни на уроке естествознания? Мама улыбнулась, подняв голову от своей тарелки. – Инструкции или нет, но твоя еда сделана с душой, а это самое главное, – заметила она, после чего спросила: – Ну, и как прошёл твой первый день в 11 классе, Анон? – Что ж, я бы сказал, довольно хорошо, – незатейливо ответил я. – Но в остальном он был немного ленивым и скучным. Ну, ты знаешь, первый день и всё такое. Мама кивнула и за столом воцарилась подозрительная тишина. Оливия и мои родители быстро переглянулись, посмотрев друг на друга. «Что здесь происходит?» – подозрительно нахмурившись, подумал я. – Что ж, приятно это слышать. Ну а у нас… – начал папа и посмотрел на маму и Оливию, после чего повернулся ко мне, – …есть кое-какие новости, которыми бы мы хотели поделиться с тобой. Папа положил обе руки на стол. – Помнишь, как одна из врачей сказала нам, что сообщит в ту компанию об Оливии? – Ну да, – ответил я, вспоминая тот день в начале лета. – Она вроде бы называлась «InGen», верно? Папа кивнул и достал открытое письмо. – Так вот, «InGen» связались с нами в прошлом месяце и сообщили, что заинтересованы в еженедельной программе для Оливии, не только чтобы помочь им понять природу её заболевания… – он протянул мне письмо, – …но и чтобы найти способ помочь Оливии снова встать на ноги. На мгновение я засомневался в правильности услышанного и медленно протянул руку, чтобы посмотреть на письмо. – Я… – начал я, оторвав от него взгляд, и на моём лице появилась улыбка. Я не понимал, как, чёрт возьми, нам могло так повезти, ведь доктор сказала, что вероятность того, что они рассмотрят это дело, ничтожно мала. Но если учесть, что папа, возможно, был бывшим разведчиком (а то и кем покруче), то… И всё же, как бы безумно ни было в это верить, они всё же сделали это. – Это потрясающе! – радостно воскликнул я, посмотрев на приёмную сестру. – Оливия, ты можешь вылечиться! Её серебристые глаза посмотрели на меня, а затем снова опустились, не в силах встретить мой взгляд. Удивлённо на неё посмотрев, я вновь вернулся к письму… …и увидел на нём адрес: «1975 Юрский регион… Волкалдера-Блаффс» В двух часах езды от Янога-Парка, если я правильно помню. А это значит, что для Оливии и отца было бы невероятно сложно раз в неделю совершать такие длительные поездки. Но тогда это означает, что… – В общем, мы с твоей мамой уже давно планировали переехать, вот только не знали, куда… до этого момента, – продолжил отец. – Мезозойская Частная Школа не очень подходит для Оливии, да и наш собственный дом, если честно, тоже. Кроме того, Волкалдера-Блаффс – отличный город, да и у моей компании есть там филиал, в котором я мог бы работать. – А ещё мы присмотрели для вас с Оливией новую школу, не такую большую, как Мезозойская Частная, но в ней есть пандусы и лифт на каждый этаж, – поддержала его мама. – Мы даже уже переговорили с тамошним директором, и он сказал, что без проблем примет вас с Оливией в середине года. Середине года? Значит, через шесть месяцев… Внутри меня пробежал лёгкий холодок. Неужели они говорят об… – А что это за школа, мама? – дрожащим от волнения голосом спросил я. Мама успокаивающе улыбнулась: – Та самая, где учился или, возможно, всё ещё учится твой друг Незер. Она называется… … … … – …Вулкано-Хай! Эти слова буквально вырвались из моего рта, до того как мама успела закончить предложение, и вся моя реальность наконец-то встала на своё место. Я возвращаюсь. Возвращаюсь туда, где всё началось… и я… я… Мой шокированный вид не остался незамеченным родителями, папа что-то прошептал, пока я на мгновение закрыл глаза. Сколько лет прошло с тех пор? 17? Около того? Увижу ли я её снова? Смогу ли исправить то, что натворил? Я глубоко вдохнул. Даже не верится, что это и вправду происходит со мной. Я снова окажусь в Вулкано-Хай. Причём так же, как в тот раз в середине года. Но остался ли я прежним Аноном? Аноном, который всегда хотел быть никем? Аноном, который не желал ни во что лезть и собирался остаться невидимкой? Аноном, который вечно был неудачником и никогда ничего не добивался в жизни? И выдохнул. Нет, того Анона больше нет. На моём лице появилась радостная улыбка, и я снова открыл глаза. «Теперь я другой и у меня новая, более счастливая жизнь. И куда бы меня ни завела судьба, я с радостью отправлюсь в путь». – Да, мы понимаем, что это очень трудное решение для тебя, Анон, – видя моё волнение, сказал отец. – И знаем, как жестоко с нашей стороны было бы заставлять тебя… – Это же круто! – радостно прервал я отца. – Когда мы начнём собираться? Моё внезапное согласие буквально застало всех врасплох: маму, папу и Оливию. Их глаза удивлённо расширились, а Эдвард закашлял и произнёс: – Значит, ты не против? Ты уверен в этом? – Конечно уверен, – спокойно ответил я. – Я знаю, что это большие перемены и всё такое, но… – я быстро доел последнюю порцию своей креветочной джамбалайи и вытер рот, – …я думаю, что вы, ребята, сделали правильный выбор. Хоть мне бы и хотелось… – я потёр затылок, – …чтобы вы предупредили меня об этом пораньше, понимаете? Родители виновато посмотрели себе под ноги. – Да, ты прав, – согласился папа. – И нам очень жаль, дорогой, что мы этого не сделали. Мы просто боялись, как ты отреагируешь на новость, хоть и понимали, что этот выбор мы должны сделать вместе, – грустно прибавила мама. – Даже Оливия не хотела принимать это предложение, не узнав твоё мнение. Я посмотрел на барионикса, и её взгляд опустился ещё ниже, словно ей было неловко просить меня о такой жертве, но я лишь ободряюще улыбнулся. – Всё в порядке, сестрёнка, можешь не беспокоиться обо мне, – сказал я ей и, встав, начал собирать пустые тарелки со стола. – Ну ладно, пойду-ка я отнесу это в посудомоечную машину. – О, не беспокойся об этом, дорогой. Просто оставь посуду на столешнице. Мы с твоим отцом сами приберёмся на кухне, – сказала мама, когда я проходил мимо, и мои родители начали обсуждать свои будущие планы: – Тогда, может, мы поедем и посмотрим тот дом у ресторана? Как он там называется? – спросила мама. – «У Дино-Мо», кажется, – ответил отец. – Да, точно. В таком случае мы могли бы… В этот момент я понял, что всё и правда встало на свои места… и мой мир вернулся к самому началу. Но это было прекрасно, потому что на этот раз… Я был готов к этому.

***

Папа и мама отправились на кухню, обсуждая наш будущий переезд, ну а я, не имея больше никаких планов на вечер, хотел вернуться к себе в комнату, чтобы немного побездельничать, написать говнопостик-другой в соцсетях или же проверить, как там поживает мой счёт в «Snoot Coin». Он всё ещё был на дне, но я-то знал, что очень скоро его акции резко поползут вверх и тогда… Однако я остановился, услышав позади себя звук колёс Оливии, а после почувствовал, как её руки обвились вокруг моей талии и она прижалась ко мне. Я моргнул, и между нами воцарилась непродолжительная тишина. Я повернул голову и заметил, что её глаза закрыты, а по щекам текут слёзы. – Мне очень жаль, – прошептала она. – Прости меня. Я тепло улыбнулся. – За что? За то, что ты хочешь снова начать ходить? – Да, я хочу, но… – она снова открыла глаза и чуть ослабила хватку, посмотрев мне в глаза. – Нет никакой гарантии, что это и вправду произойдёт. Шанс того, что мне помогут, ничтожно мал. А я прошу отказаться тебя от всего, что тебе дорого ради этого. Оливия нахмурилась. – Доу… Уорден… Джереми… они будут убиты горем, узнав, что ты уезжаешь. – Я? А что насчёт тебя, сестрёнка? Ты не думаешь, что они будут скучать и по тебе? – спросил я. Она слабо поморщилась. – Не знаю. Но я ведь не ты, Анон. Ты всегда обо всех заботишься, всегда помогаешь другим, не думая о себе. Даже сейчас ты готов пожертвовать всем, только для того, чтобы я могла… Оливия сделала паузу и вздохнула. – Я не хочу, чтобы ты жертвовал своим счастьем ради меня. Я на мгновение задумался, прежде чем опуститься перед ней на колени. – Моим счастьем? – я положил обе руки ей на плечи. – Конечно, перемены всегда трудны, но это не сделает меня несчастным. На моём лице появилась улыбка. – Кроме того, я точно буду несчастлив, если откажусь даже от мизерного шанса сделать тебя счастливой. Оливия шокировано замерла, прежде чем испустить тихий вздох и ещё сильнее обнять меня. Я ответил на её объятия, и мы несколько секунд молча прижимались друг к другу. – Анон, – наконец заговорила она. – Да? – Спасибо тебе. – За что? – спросил я с искренним любопытством. Она на мгновение замолчала, прежде чем ответить: – За то, что ты мой брат. Отстранившись, я удивлённо моргнул, когда пасть Оливии закрылась; возможно, сестра решила, что она сказала что-то не то. Но я тут же ободряюще улыбнулся ей и… не смог сдержать слёз, хлынувших из моих и без того мокрых глаз, после чего кивнул и отвернулся. – Ну ладно, увидимся завтра в школе, Оливия, – тихо сказал я ей. – Ага, приятного отдыха, Анон, – ответила она, и мы оба направились в свои комнаты. Надо же, кто бы мог подумать, что поддержка, забота и любовь к другим… в итоге вернутся ко мне сполна и подарят столько искренней радости.

***

– Итак… вы двое собираетесь уехать после семестрового экзамена? Я и Оливия грустно кивнули, глядя на Доу и Уордена. Мне с трудом верилось, что они выросли и повзрослели вместе с нами: Доу превратилась из крошечной девочки в красивую девушку с волнистыми чёрными волосами, а Уорден… боже, у шестнадцатилетнего подростка действительно уже была борода, а его светлые расчёсанные волосы отличались невероятной пушистостью, что делало его похожим на классического нордического геймера. Эти двое были с нами с первого класса, а потому неудивительно, что они выглядели опустошёнными этой новостью. – Чёрт, – со вздохом произнёс Уорден. – Как же тяжело это слышать. Оливия опустила глаза, а затем снова подняла. – Мне очень жаль, ребята, – прошептала она. Доу покачала головой. – Не надо, Оливия. Если это может помочь тебе, то мы хотим, чтобы ты попробовала, – затем она закрыла свои влажные глаза. – Только пообещай, что не забудешь нас. Барионикс кивнула, сложив руки вместе. – Обещаю, – сказала она, после чего улыбнулась. – Каждый раз, когда я буду рисовать, я буду думать о вас двоих. – Да и вообще, разве можно вас забыть? – прибавил я. – Мы были вместе с первого класса. Не думаю, что мы сможем когда-нибудь забыть вас, ребята. Доу искренне улыбнулась, а Уорден слегка отвернулся, чтобы скрыть блеснувшие у него на глазах слёзы. – А знаете что, ребята? – быстро вытерев их, сказал он. – Не хотите ли потусоваться на улице? Ну, знаете, как раньше, в детстве? Мы с Оливией с улыбкой посмотрели друг на друга, а затем кивнули. – Конечно, – сказала барионикс и тут же, ухмыльнувшись, прибавила: – Айда наперегонки! Кто придёт последним, тот тухлое яйцо! И прежде чем кто-либо из нас успел произнести закономерное: «Что?», Оливия уже сорвалась с места и стремительно понеслась в другой конец столовой. Мы посмотрели друг на друга и бросились за ней. Уорден подхватил за руку Доу, и она рассмеялась, пока я следовал за ними и улыбался, искренне радуясь, что хоть этот день и должен был быть очень грустным, мы всё же смогли найти в нём что-то хорошее.

***

– Я только что услышал новость от Уордена, – сказал Джереми с грустной улыбкой. – Значит, это не шутки? Вы реально уезжаете? Гиганотозавр уже давно закончил Мезозойскую Частную Школу и теперь работал вместе с тренером Михаилом в качестве оплачиваемого помощника тренера. – Ну да, – ответил я. – Блин, я буду скучать по тебе, чувак. Я посмотрел на него, положив руку ему на плечо. – Я тоже буду скучать, бро. Джереми сделал паузу, прежде чем издать приглушённый смешок. – Ха, а ты помнишь нашу первую встречу? Даже удивительно, что наше знакомство началось с того, что я хотел поиздеваться над тобой. – Хех, ну да, – хихикнул я, прежде чем глубоко вздохнуть. – А после мы стали лучшими друзьями, которые помогали друг другу на протяжении многих лет. – Это точно, – согласился Джереми. – Кстати, а что насчёт тебя? Ты всё ещё планируешь занять место тренера Михаила? – спросил я. Гиганотозавр пожал плечами. – Не знаю, может быть. Затем он улыбнулся. – Хотя я бы не отказался стать профессиональным спортсменом. – Серьёзно? – ахнул я. – А что, неплохая идея. Ты точно можешь стать популярным. Если, конечно, научишься красиво разговаривать и позировать перед камерами. – Ай, отвали, я же серьёзно, – усмехнулся Джереми. – Единственная проблема – это найти толкового менеджера, который будет не только умнее меня, но и заслужит моё доверие. Вначале я подумывал о тебе, но теперь… – Понимаю, жизнь не всегда идёт так, как мы этого хотим, – кивнул я. – Верно, – отозвался гиганотозавр. Наступила тишина, Джереми медленно поднялся на ноги, и я последовал его примеру. Мы оба взобрались на ринг. – Ну что, хочешь померяться силами? – спросил он с ухмылкой. Я кивнул, надевая перчатки, чтобы сразиться с Джереми. В последний раз. Мы начали кружить друг перед другом несколько напряжённых секунд, а потом оба сделали выпад и Джереми нанёс мне первый удар, совсем как он это делал в детстве… Вот только я без проблем заблокировал его и ответил тем же. Ведь теперь я уже не был тем слабым новичком, что однажды вышел на дрожащих ногах перед ним на ринг. Я был профессионалом. Не знаю, как это у меня получилось, но я ловко пробил его ответный блок и нанёс такой силы удар, что Джереми отбросило назад. Он почти взлетел над полом, глаза его расширились, когда он приземлился на канат ринга и несколько мгновений стоял там в оцепенении, прежде чем сказать: – Вау, это было круто! Он рассмеялся, умудрившись встать с каната, и мы оба на мгновение замерли, прежде чем он снова заговорил. – Продолжай бороться, Анон, и никогда не отступай, – сказал он мне. – Конечно, – кивнул я, поднимая кулаки. – Ну что, ещё один раунд? – Само собой, если только ты покажешь мне, как ты умудряешься так ловко наносить удары! – с энтузиазмом воскликнул он. Мы оба с улыбками продолжили заниматься спаррингом.

***

В последнюю неделю перед окончанием семестра мои родители устроили большую вечеринку по случаю предстоящего отъезда. Большинство членов моей семьи и соседи собрались на заднем дворе, чтобы насладиться напитками и закусками. Я сидел неподалёку и разговаривал с моими дедушкой и бабушкой, Майклом и Мелиссой. – Ты, наверное, уже устал слышать, как я это говорю, но очень скоро ты станешь гораздо выше меня, – захихикал старый теризинозавр. – Не важно, станет он или нет, – прибавила Мелисса и, ущипнув меня за щёку, улыбнулась, покачав головой. – Но он всё равно останется моим очаровательным внуком. – Что ж, рад слышать, что вы оба счастливы, – улыбнулся я, после чего сделал паузу. – Кстати, вы не знаете, приедет ли дядя Фрэнк? – Конечно. Уверена, он наверняка уже в пути, – ответила Мелисса, посмотрев на отворачивающегося от неё Майкла. – И на этот раз он сыграет нам свою замечательную музыку. – Ладно-ладно, – вздохнул дедушка. – Пока копы не едут, я готов его слушать. В этот момент я наклонился и, протянув руки, крепко обнял их. Мои бабушка и дедушка слегка удивились, но все же ответили на мои объятия. Немного посидев так, я отстранился и похлопал их по спинам. – Ладно, я собираюсь сходить и проверить Оливию. – Конечно, малыш, – улыбнулся Майкл. – Мы будем тут, если что, – прибавила Мелисса, обняв его за руку. Я развернулся и направился к открытому бассейну, который был установлен у нас во дворе. Оливия плавала внутри, используя свой мощный хвост и руки и легко передвигаясь по воде в своём фиолетовом купальнике. Я постучал по бортику, и она ненадолго приподнялась. – Ну как ты, сестрёнка, всё хорошо? Оливия подняла вверх большой палец, прежде чем мы оба заметили зашедшего к нам во двор знакомого теризинозавра с гитарой в руках. – Дядя Фрэнк! – с улыбкой поприветствовал я его, и мой двоюродный дедушка сделал ответный жест. – Привет, малыш, – отозвался он и жестом указал на верхушку моей головы. – Или, лучше сказать, великан? Чёрт возьми, ты уже наверняка перерос меня и, похоже, не собираешься на этом останавливаться. – Само собой, – подмигнул я. – Привет, дядя Фрэнк. Давненько не виделись, – помахала ему Оливия, сидя в бассейне. – Да уж, давненько. В прошлый раз меня и впрямь крепко повязали, – ответил он и тут же потянулся к карману на чехле гитары. – Кстати у меня для вас кое-что есть, раз уж вы скоро покинете Янога-Парк. Он достал книгу по искусству. – Вот, это тебе, Оливия. Эта книга с обложками всех виниловых хитов 70-80 годов. Редкая вещь, которая может пригодиться тебе для вдохновения. Я бы отдал её сейчас, но ты же в бассейне, так что… Барионикс кивнула в знак понимания, а затем улыбнулась. – Спасибо, дядя Фрэнк, просто оставь её на столе, я потом заберу. – Ага, – сказал он и посмотрел на меня. – А теперь ты, Анон. Он протянул мне убранную в чехол гитару, и я, удивлённо моргнув, принял её. – Это тебе. Я опустил взгляд на гитару и снова посмотрел на Фрэнка. Теризинозавр улыбнулся. – Ну же, достань её. Я послушно расстегнул молнию. А потом замер, глядя на то, что было внутри. Это была невероятно красивая электрогитара с отделкой из красного дерева, мягко поблескивающая лаком в лучах солнца. Снизу были встроены винтажные регуляторы тембра, а также переключатель фазы и предусилитель, которые превращали её в настоящее произведение искусства. Назвать её "просто гитарой" было бы настоящим оскорблением для этого божественного инструмента. – Анон, это Роксана, – он жестом указал на подаренную мне гитару. – Роксана, Анон. Затем он похлопал меня по плечу. – Теперь она твоя, малыш. Я моргнул. – Погоди, дядя Фрэнк. Ты уверен, что хочешь, чтобы я… – О, ещё как уверен, – бесстрастно ответил он мне. – Она оказала мне хорошую услугу, но теперь твоя очередь позаботиться о ней. Фрэнк улыбнулся. – И у меня такое чувство, что вы с ней хорошо поладите. Я сделал паузу, прежде чем кивнуть и, полностью достав гитару, надел ремешок себе на плечо, повесив на него Роксану, после чего посмотрел на теризинозавра и крепко обнял его. – Спасибо, дядя Фрэнк. – Без проблем, малыш, – сказал он, и мы разомкнули объятия. – Я очень рад, что смог стать классным дядей не только твоей матери, но и тебе с Оливией. Я кивнул, пока барионикс с улыбкой наблюдала за нашим разговором из бассейна. Я внимательно осмотрел Роксану. – Кстати, а какой марки эта гитара? – спросил я. – Не знаю, – пожал плечами дядя Фрэнк. – Если честно, я купил её за 500 баксов у одного сомнительного чувака, которому удалось каким-то образом пробраться за кулисы после одного из моих концертов, но я играю на ней уже с 70-х годов, а потому успел как следует её модифицировать и сделать пару улучшений. Это было вполне в духе дяди Фрэнка. Я поднял голову, вспоминая момент из прошлой жизни, где видел в комнате Фэнг несколько гитар с таким же красивым внешним видом. – Хех, она напоминает мне одну из гитар, которые были у Стиги Молдрикса, – усмехнулся я. Фрэнк застыл, скривившись, словно только что попробовал испорченное молоко. Мы с Оливией сразу же обратили на это внимание. – Стиги Молдрикса? – произнёс он с отвращением. Казалось, его сейчас стошнит. – Да пошёл он, проныра бездарный! – Тебе… не нравится Стиги, дядя Фрэнк? – спросил я, хоть и не знал ничего об этом певце, кроме имени. Да и то потому, что его плакат висел на стене у Фэнг, которая просто обожала его песни. – Очень не нравится, – отозвался теризинозавр. – Помню у нас с ним был совместный тур в 80-х, но нам пришлось задержаться на целый день и профукать дорогостоящее выступление, ожидая его приезда, после того как он едва не двинул копыта, нанюхавшись чего-то по-настоящему забористого. Я опустил глаза, поняв, на что он намекает. – Погоди, ты играл со Стиги Молдриксом? – удивился я. – Да, было дело, – раздражённо кивнул дядя Фрэнк. – Но это было то ещё партнёрство. После того как мы сыграли с ним пару песен, написанных мной и моей группой, он предложил мне сотрудничество… а после вероломно кинул и добавил в свой альбом нашу песню, изменив её название, приглушив наши голоса и присвоив себе все авторские и издательские права на неё. Мои глаза расширились при этих словах, а Оливия ахнула: – Ого, ну и козёл же он! – Ещё какой! – проворчал теризинозавр. – И хочешь знать ещё кое-что, что является полным дерьмом? Он даже не был левшой! Да-да всё верно! Стиги всегда был правшой, как и все мы. Так что каждый раз, когда вы увидите его "знаменитую" гитару с переделанными струнами, знайте, что всё это ложь. Он просто хотел быть "уникальным", но на деле он грёбаная фальшивка! Раптор Иисус, это была, наверное, самая экстремальная красная таблетка, которую я когда-либо глотал в жизни! В этот момент к нам подошли мама и папа, и первая поприветствовала своего дядю. – Фрэ-э-энк! – сказала она ему, после чего ахнула при виде гитары. – О боже, ты отдаёшь Анону Роксану?! – А то, пришло его время блеснуть. И потом, теперь он мой вечный должник, – сказал теризинозавр с ухмылкой, прежде чем мы все дружно над этим рассмеялись. – Кроме того, я бы хотел получить кое-что взамен, – прибавил он и посмотрел на меня. – Анон, не хочешь ли ты сыграть вместе с нами? – Что? Прямо сейчас? – спросил я, гадая, как именно мы будем это делать. – Конечно, – кивнул Фрэнк, показывая на другую сторону лужайки, и я, проследив за его взглядом, заметил Джо и того спинозавра, чьё имя так и не узнал, которые расположились там со всем музыкальным оборудованием и инструментами. – Мы уже готовы сыграть и теперь ждём только тебя, – улыбнулся теризинозавр. Я ненадолго замолчал, прежде чем улыбнуться и кивнуть. – Хорошо, давай сделаем это, – решительно сказал я, направляясь в ту сторону, но тут же обернулся и сказал дяде Фрэнку: – И на заметку… – я посмотрел на гитару в своих руках, – …Роксана намного круче, чем любая из гитар Стиги. – Ха, вот это другой разговор, малыш! – ухмыльнулся Фрэнк, и мы вдвоём двинулись к его группе, пока мама и папа созывали остальных гостей: – Прошу вашего внимания, друзья! Мой сын сейчас сыграет нам песню! Вокруг стали раздаваться возбуждённые разговоры и шёпот. Джо сел за барабанную установку, спинозавр занял место перед синтезатором, а Фрэнк взял свою старую базовую гитару. Я посмотрел в сторону бассейна и увидел Оливию, которая с улыбкой наблюдала за мной. Мелисса и Майкл подошли ближе. Когда последнему сообщили, что я буду играть, его лицо засияло от гордости. Мама и папа тоже приблизились к нам и встали в первом ряду, наблюдая, как мы с Фрэнком настраиваем наши гитары. Я посмотрел на Фрэнка. – И что же мы будем играть? Он пожал плечами. – Не знаю. Сегодня твой день, малыш. Так что ты и выбирай, а мы уж как-нибудь приспособимся. Я на мгновение задумался, прежде чем принять решение. – Хорошо, тогда давайте сыграем ту песню, что я придумал для нашего школьного фильма про Агента «Е». Фрэнк кивнул, глядя на свою группу. – Замётано, – сказал он и жестом дал им понять, чтобы они приготовились. Джо начал постукивать палочками друг о друга. Спинозавр размял пальцы. – Ну ладно, в таком случае начинаем, – вздохнул я и тут же без предисловий ударил по струнам. – Не ходи туда, ты станешь одним из них, тех причудливых существ, что пришли на вечеринку монстров… Фрэнк и его группа стали подыгрывать мне и делали это на удивление легко. Возможно, они уже слышали мою песню раньше. Хотя откуда? Если только… ну конечно! Дядя Фрэнк наверняка не упустил возможность показать им наш фильм, в создании которого принимал активное участие. – Оранжевые глаза сияют в ночи, вокруг одни лишь перья, хвосты и отблеск чешуи, и все на привязи, и каждый хочет потушить сияния свет… Затем я начал ускоряться, легонько пощипывая кончиками когтей струны, пока мой хвост раскачивался позади, как метроном. – Но ты не бойся, это лишь кошмар. И он не властен над тобой. Настанет утро, он пройдёт, и вот тогда… Я повысил голос и запел более решительно: – Настанет твой момент сиять! Я начал исполнять припев. Моя игра на струнах изменилась и стала резче, большинство участников нашей вечеринки принялись громко кричать и хлопать от восторга. – Всем нравится, когда их любят, когда есть кто-то рядом. И нет среди них никого, что хочет быть злым, он может быть лишь с виду плохим, но это ложь… Ещё один куплет, и вокруг нас застучали ноги, отбивающие ритм по земле. – Разве тебе это не нравится, я знаю, что мне нравится, а что насчёт тебя? Но это не важно, ведь однажды придёт время и ты… начнёшь сиять! Я вновь исполнил припев, и мы перешли к бессловесной игре на инструментах, после чего я запел последние строчки своей песни. – Бриллианты сверкают ярко в ночи. Во тьме танцует пламя, а ты лети к нему как мотылёк… и не забудь, что теперь пришёл уж твой черёд сиять! Наконец я закончил. Наступила короткая пауза. А затем вся лужайка разразилась бурными аплодисментами, пока я стыдливо опустил глаза. Не думал, что моё любительское выступление вызовет такую шумиху. Фрэнк с улыбкой похлопал меня по спине, Джо поднял большой палец вверх, спинозавр крикнул «Вау!». Оливия хлопала громче всех, прислонившись к бортику бассейна, а мои родители подошли ко мне с улыбками на лицах. Даже дедушка Майкл, которому обычно не нравилось, как играет Фрэнк, был в восторге, а Мелисса крепко его обнимала, прислонившись головой к плечу. И вот так остаток этого дня прошёл для меня на радостной ноте.

***

– Ну, ты готова ехать? – спросил я. Оливия кивнула. Мы стояли у входа в аудиторию, где прошёл её последний экзамен. – Ага, забирайся, – сказала барионикс, повернувшись ко мне, и покатила нас двоих вперёд, проезжая мимо ставших нам родными классов Мезозойской Частной Школы. В последний раз. – Доу и Уорден должны ждать нас у входа, – сказал я. – Они хотят попрощаться перед тем, как мама и папа заберут нас. Оливия кивнула, подняв взгляд на одно из вентиляционных отверстий, и улыбнулась. – Помнишь, как я спряталась в вентиляционном отверстии? – Ага, – усмехнулся я. – И как учителя потом искали тебя повсюду. Мы проехали мимо двери в актовый зал. – А здесь мы показывали фильм про Агента «Е». – Да, – ответила Оливия. – Делать для него декорации было так весело. Но вот наше путешествие по ностальгическому прошлому подошло к концу. Мы доехали до входа в школу и увидели Доу и Уордена, ждущих нас у дверей. – Анон, Оливия! Вы как раз вовремя! – сказали они, заметив нас. Мы оба моргнули. – Как раз вовремя для чего? – спросила у них барионикс, останавливая своё кресло неподалёку. Мы покинули школу и увидели целую толпу учителей и учеников, после чего Доу ответила на вопрос Оливии: – Чтобы все с вами попрощались. Мы с сестрой несколько секунд стояли в оцепенении, после чего я слез с её инвалидного кресла и мы оба посмотрели на Доу и Уордена. – Вот это да! И вы двое всё это организовали? – спросил я, но Уорден лишь покачал головой. – Ну, на самом деле нам не пришлось ничего организовывать. Все, кому мы об этом сказали, просто согласились прийти, чтобы попрощаться с вами, – ответил аллозавр, и Билли первый подошёл к нам со своими друзьями. – Верно, я бы ни за что тебя не отпустил, не попрощавшись. Ведь именно благодаря тебе у меня появилось столько друзей, Анон, – сказал Билли с улыбкой на лице, и остальные члены его банды дружно с ним согласились. Затем подошли Айзек и Стейси. – Вы оба были здесь с самого начала и всегда поддерживали нас. Я бы ни за что не пропустил такой момент, – сказал троодон. – Если бы не твои усилия, Оливия, Айзек никогда бы не подарил мне ту прекрасную открытку, которую ты нарисовала, и тем самым дала толчок нашим с ним отношениям, – прибавила Стейси, и Оливия удивлённо открыла рот, потрясённая этим откровением. Затем я повернулся и увидел, как к нам приблизились Джереми и тренер Михаил, и гиганотозавр сказал: – Если бы не ты, Анон, я бы никогда не стал тем динозавром, которым являюсь сейчас. Он посмотрел на тренера Михаила. – Папа тоже хочет тебе кое-что сказать. – Да, – кивнул анкилозавр, делая шаг вперёд. – Когда ты впервые пришёл в мой спортзал, то был обычным крошечным и дрожащим трусишкой. «Ух, суровые слова… вот только как же забавно они сказаны», – мысленно усмехнулся я. – Ну а теперь… ты стал большим и сильным динозавром, Анон, – продолжил тренер Михаил, близкий к тому, чтобы разрыдаться. И, чтобы не допустить этого, громко фыркнул и прибавил: – Я очень горжусь тобой. – Спасибо вам… тренер Миша, – с улыбкой сказал я и заметил, что к нам подошёл ещё один динозавр. Миссис Продриас. Очаровательная женщина-раптор улыбнулась. – Я сразу же пришла сюда, как только услышала, что вы сегодня уезжаете. Наблюдать за тем, как вы оба растёте с тех пор, как я впервые увидела вас в первом классе, было для меня по-настоящему волшебным опытом. Не буду врать, я немного расстроена, зная, что вы двое больше не будете посещать нашу школу, но знайте, что даже когда я стану директором, я всегда буду помнить о вас. Мы с Оливией благодарно кивнули. – Спасибо, миссис Продриас, – сказал я. Она печально улыбнулась, но потом, похоже, вдруг кое-что вспомнила. – А знаете, мой муж работает в Волкалдера-Блаффс. И он наверняка вас узнает, если вы когда-нибудь его встретите. – Ого, ничего себе, – сказал я. – Что ж, буду иметь это в виду. Затем раздался гудок, и мы увидели, как к нам на машине подъехали мама и папа. Мы с Оливией переглянулись и, повернувшись к остальным, помахали им на прощание. – Ну, нам уже пора. Ещё увидимся! – сказал я. – Прощай Мезозойская Частная Школа! – громко прибавила Оливия. Все начали махать нам в ответ, называя наши имена и желая хорошего пути, пока мы с Оливией направлялись к машине. Но прежде чем открыть дверь, мы обернулись к Доу и Уордену. Они оба улыбались, но на их лицах отчётливо читалась грусть. Мы повернулись и в последний раз приблизились к ним и на прощание обняли друг друга. – Мы через многое прошли вместе, но теперь вы сами по себе. Удачи, ребята, – сказал Уорден. Мы с Оливией кивнули, с трудом сдерживая слёзы. – Я буду скучать по вам, друзья, – прибавила Доу. – Мы тоже будем по вам скучать, – пробормотал я. – И пока мы не уехали, Оливия? Барионикс кивнула и, потянувшись к своему рюкзаку, достала оттуда рисунок. – Я сделала кое-что для вас двоих. – Для нас? – спросила Доу, и барионикс вручила им рисунок, который они стали рассматривать. – Ого… – ахнула Доу, и её голос прервался, а на глазах навернулись слёзы. – Это так… красиво. Это был качественный групповой портрет Доу и Уордена в детстве, сидящих за столом в столовой. Они улыбались, глядя вперёд, перед Доу стояли макароны, а перед Уорденом лежал лист с невыполненным домашним заданием. Аллозавр разразился смехом. – Вот чёрт! Ты всё ещё помнишь, как я делал это в первом классе?! – Да, – хихикнула Оливия, закрывая глаза и слегка ссутулившись, как будто хотела перед ним извиниться, но так ничего и не сказала. Тогда вперёд выступил я и произнёс: – Когда-нибудь мы снова встретимся, ребята. Обещаю, – я протянул в их сторону руку. – Друзья на всю жизнь? Они все кивнули и положили на неё сверху свои руки. – Друзья на всю жизнь, – хором повторили мы. Наконец закончился и этот приятный момент. Мы с Оливией направились к машине. Барионикс открыла дверь, и я подошёл к ней, чтобы помочь сесть на сиденье, после чего забрал её инвалидное кресло и, сложив его, убрал в багажник. Забравшись в машину, я открыл окно и вместе с Оливией помахал Доу и Уордену на прощание. Они сделали то же самое в ответ, пока папа повернул руль и мы медленно начали отъезжать от школы. И вот так мы покинули Мезозойскую Частную Школу. Папа посмотрел в зеркало заднего вида. – Ну как, вы двое пристегнулись? – Да, – ответили мы с Оливией. Мама улыбнулась. – Тогда мы готовы отправиться в путь. Компания по переезду уже упаковала большую часть наших вещей, и когда мы приедем, они уже наверняка будут на месте. Мы оба кивнули, а я на мгновение обернулся, чтобы посмотреть в окно на деревья на обочине, что быстро проносились мимо нас. Когда мы въехали в длинный ярко освещённый тоннель, я глубоко задумался о том, что со мной произошло до этого момента. Вся моя жизнь замелькала передо мной подобно калейдоскопу. Я вспомнил, как начал учиться ходить. Как впервые заговорил. Как встретил Оливию. Как мы с ней отправились учиться в Мезозойскую Частную Школу, где встретили Доу и Уордена. О боксёрском клубе, о Джереми, о тренере Михаиле и нашем фильме про Агента «Е». О Кубке Метеора, о Незере, торговом центре, где мы трое провели совместный выходной, и нашем с ним прощании, о том, что было совсем недавно, и о том, что случилось прямо сейчас. Сейчас… Я закрыл глаза. И снова открыл их. Мы ехали по тоннелю. Багажник нашего минивена был заставлен контейнерами и коробками. Я отвернулся от окна и увидел, что Оливия смотрит на улицу, её отражение в стекле не выражало никаких эмоций, лишь глубокую задумчивость. Без слов я протянул руку и осторожно сжал её ладошку. И хоть она не обернулась, я увидел, как на её мордочке появилась тёплая улыбка, как раз в тот момент, когда наша машина выехала из тоннеля и поехала по шоссе вдоль океана, в ту сторону, где нас ждал наш новый дом в Волкалдера-Блаффс.