Des souvenirs d'amour

Перед тем как устроить свадьбу, я всё же взяв кое-какой документ направилась к королю. Зайдя в зал приёма, я отдала реверанс. – Так по какому же Вы делу, мадемуазель? – не отрываясь от документа произнес Людовик. – Смею Вас тревожить, Ваше Высочество, но размышления накануне свадьбы натолкнули меня на то, что мой союз с шевалье де Лорреном - мезальянс. Людовоик выжидающе поднял свои глаза исподлобья на меня: – И что Вы от меня хотите? – Ничего… просто, думала, что вы можете, хотя бы, даровать статус маркизов. – С чего бы это? – откинув перо, Людовик откинулся на стуле и уже с открытым возмущением уставился на меня. – Поймите, я всё же дочь Герцога. Мне, как минимум, должен подходить маркиз, а лучше герцог. И вот еще… – я подошла к королю и дала ему документ. – Согласно этому документу, мой отец защищал двух мальчиков возраста десяти лет и семи. Один из них был королём Франции под регентством его матери. Благодаря этому, ему даровали титул Герцога. Иными словами, мой отец лично обеспечивал Вам и Вашему брату охрану, а также защитил Вас во время нападения с целью убийства. Король смотрел ошарашенными глазами. Было ощущение как будто он вспомнил все те ужасные кадры той ночи. Он медленно поднял глаза на меня: – Так вот чья Вы дочь… – Мой род всегда и во все времена служил Вам и Вашей семье, жертвуя при этом всем, в том числе и своими близкими. В зале приёма повисла гробовая тишина. Было ощущение, что король снова проживал тот ужас, когда его и его брата хотели убить. Молчали мы долго, но вскоре король тихо произнес, переменившись в лице: – Я, как король Франции, никогда не забуду подвиг Вашего отца, мадемуазель. Тогда… после заключения союза, я дарую вам с супругом титул маркизов. Как же меня воротило от того, что этого противного человека называли моим женихом. Перед тем как уйти я вручила королю еще одну бумагу: – А здесь список всех, кто пытался выставить моего отца должником. Кстати, они все уже пару месяцев, а то и несколько лет не платят налоги, Ваше Высочество. Глядя внимательно на листок бумаги, король усмехнулся: – Вы решили сдать всех, кому Ваш отец был должен? – Прежде всего они должны Вам и Франции. – Спасибо, я передам это на дальнейшее расследование. Отдав реверанс, я удалилась из приемного зала и пошла на примерку платья. Уже стояв в платье перед зеркалом я внимательно осматривала себя. Ткань у платья была подобрана самая белоснежная. А эти кружева и бисер с жемчугом… Мне очень нравилось моё платье, только я должна была в нем стоять перед другим человеком. Этим человеком должен был быть Филипп, но не де Лоррен. Как бы я хотела быть его невестой, женой… Хотя, кто его знает, может быть он меня и не любил бы тогда. Из моих мыслей меня вырвал голос де Монтеспан: – Боже-боже, какая же ты красивая… – осматривая меня с ног до головы с нежностью произнесла Атенаис. – Всё же хорошую ткань я тебе выбрала! Ах да! Тканями, отделкой и фасоном занималась фаворитка короля. Хоть она и горевала вместе со мной, о моей нежеланной свадьбе, но платье она мне продумала с дотошностью – Ну нет-нет! Месье, Вы что не видите, что этот камень должен быть здесь! – Атенаис принялась сама прикладывать камни туда, где они смотрелись бы лучше. – И здесь стоит жемчуга добавить. Мадам, всё же, замуж выходит! Она должна быть самой прекрасной! – Спасибо тебе, – я мило улыбнулась глядя на Атенаис, потом перевела взгляд опять на зеркало. Подойдя сзади, она мило меня обняла: – Тебе не идёт… – Что мне не идёт? – я вопросительно посмотрела на нее в зеркале. – Жених! Ну кактакуюможно отдавать за какого-то шевалье, – она отстранилась и обошла меня еще раз. – Король обещал нам титулы маркизов. – Правда? За что это… – Есть за что, – я серьезно посмотрела на нее. – Тогда… это стоит отметить! – она перевела взгляд на тиару, которую мне любезно дала Герцогиня Орлеанская. – Это что за ужас? – ее глаза выражали вселенский ужас и непонимание. – Это тиара, которую мне дала Лизелотта, – непонимающе я смотрела на нее. – Это кошмар, а не тиара, дорогая! Хоть тут и состояние, но Боже… Нет! Тебе такое не надо. Если ты подождешь, я принесу свою. – Атенаис, не надо. Поверь, Герцогиня тогда расстроится. Сама знаешь, эту тиару она надевала на свою свадьбу. – Ага, и весь двор ржал, как кони в стойле, – Атенаис вздохнула. – Как хочешь – хмыкнула мадам, больше не настаивая на своем. – Всё равно это свадьба вовсе не праздник… – Зато всё внимание будет на тебе! Ты будешь в центре праздника тем более в таком роскошном платье. От слов Атенаис легче не становилось, всё близился день Х. В письмах Орлеанскому я нагло врала о том, что жду его, что скучаю. Точнее не врала, а просто не писала о том, что его брат пытался меня изнасиловать, а в наказание за непокорность, он решил меня женить на его любовнике… Зная Филиппа, если бы он узнал всю правду, он бы прекратил попытки вернуться живым домой, рванул бы первым под пушки. А так, пускай у него хоть и лживая, но причина возвращаться домой есть. Время пролетело быстро, и вот настал день моей свадьбы. Хотела бы я назвать это казнью, но церковь обрекла это событие быть священным и веселым. С утра меня уже во всю собирали служанки, волосы я попросила сильно не убирать, хотелось, чтобы пару локонов всё же были свободны. Помню, как туго мне тогда затянули корсет, думала, что глаза лопнут. Последним штрихом было украшение на шею от шевалье в качестве подарка на свадьбу. Оно было украшено бриллиантами и жемчугом - очень красивое. Пусть меня шевалье и ненавидел, но чувство вкуса у него было, и он не мог допустить, чтобы рядом с ним была плохо одетая невеста. Как только мне его застегнули на шее, я вдруг почувствовала еще большее удушение. Оно сидело хорошо, неплотно, но это чувство… как будто кандалы на шею повесили. Перед уходом я в последний раз взглянула на себя в зеркало и накинула фату на лицо. Возле входа в церковь меня уже ждал шевалье. На нем был темно-синий, почти черный камзол расшитый золотом, такой же жилет, темные брюки. Его волосы были уложены в шикарные локоны, которые отливали золотом на солнце. Как мужчина, шевалье был очень красивым, привлекательным, манящим. Перед ним падали и женщины и мужчины, ему стоило только выбрать и поманить пальцем. А еще учитывая, что герцог его наградил властью при дворе… Ему повезло - он мог одеться траурно, а я… в белом, символизируя невинность, нежность, начало, любовь… Пока я к нему шла, постоянно терла шею, как мне давило подаренное им колье! Дьявол! – Какая Вы прекрасная, словно ангел! Так и хочется сказать: “Ангел, стань человеком,” – взглянув на меня де Лоррен обомлел. Видимо, мой образ невесты ему действительно понравился. – Какая-то Вы не весёлая, моя невеста, – с усмешкой произнес шевалье. – А кто счастлив перед казнью? – дерзко ответила я. – Знаешь, многие женщины начинали драку, если я уроню платок. А тебе я достаюсь в мужья за просто так, – нахмурился шевалье. – Ты мне достался в наказание, ты сам это знаешь, – он меня грубо схватил за локоть. – Хах, о таком наказании многие могут только мечтать, – дерзко усмехнулся шевалье. – Будь добра, соберись и веди себя достойно, а не как капризная девка, – он въелся в меня глазами и сильнее сжал мой локоть. – Мне больно, – с угрозой в голосе прошипела я глядя ему в глаза. – Это хорошо. Хотя бы боль чувствуешь, – он ослабил хватку и наши руки переплелись в локтях. Настал момент. Открылись двери церкви, все присутствующие гости нашей свадьбы встали в знак уважения и как только заиграл орган мы двинулись к алтарю. – Улыбнись, у нас всё же свадьба, а не похороны, – тихо рявкнул на меня де Лоррен. Вспомнив о том, что всё же надо держать лицо я попыталась улыбнуться. Ключевое слово - попыталась. – Хочу напомнить, если бы ты не украл мои письма, мы бы сейчас тут не стояли, – произнесла сквозь зубы я. – Если бы ты не разозлила короля, мы бы сейчас не женились, – с несползающей улыбкой произнес Филипп. – Если бы ты не передал эти письма де Ментенон, мы бы были свободными людьми, – парировала я. – Если бы ты не трахалась с Месье, мы бы не страдали сейчас, – продолжал настаивать шевалье. В ответ я его сильно пихнула в бок от чего он шикнул, но собрался. – Советую подумать, у тебя еще первая брачная ночь со мной впереди, – прошипел шевалье. – Которой не будет, – подойдя к алтарю, мы склонились на подушки для прочтения молитвы. Как же меня душило колье! Я никак не могла сосредоточится на молитве, которую читал тогда святой отец, я постоянно пыталась поправить колье, еще этот чертов корсет, который сдавливал мою грудь и так лишенную воздуха. Краем глаза я заметила как укоризненно на меня смотрел де Лоррен. Заметив, что святой отец не смотрит, он прошипел сквозь зубы: “Угомонись…”. Пришлось взять себя в руки и прекратить. – В этот прекрасный солнечный день двое рабов божьих решили связать свои души воедино… – продолжил святой отец. Да не мы! Не мы решили их связать! Нас женили против воли, нас лишали нашего любимого человека! Моего любимого человека! У меня - это у меня отбирали воздух, которым я дышала! Меня заставляли предать любимого, который сейчас на войне! Меня отдавали последней сволочи на растерзание! Оглянувшись назад я видела рыдающую Лизелотту и пока еще державшуюся Атенаис. Атенаис стояла впереди, поскольку была моей свидетельницей. Вернув взгляд обратно, я посмотрела наверх, где восседал Людовик. Ну смотри-смотри, садист! Надеюсь это сцена принесет тебе удовольствие! – Хотел бы я Вам всем присутствующим напомнить. Любовь - высшее благословение Господа. И высшая Его награда. Сама любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится… – продолжал святой отец. Мой взгляд устремился на икону девы Марии. Дева Мария, тогда вопрошала я, за что ты так со мной? Я же всего лишь полюбила, искренне полюбила! Да, грешна, но я человек! Я всего лишь еще неокрепшая умом дитя, которая полюбила! За что?! Почему?! Я желала и была преданна была только одному! За что вы так? И где этот ангел-хранитель, который должен был меня оберегать. Нет большего наказания, чем выходить замуж не за любимого. Тогда из моих глаз потекли слезы. Мне было настолько искренне себя жаль и так обидно на судьбу и Всевышнего. Это не свадьба для меня была, а настоящая казнь, а святой отец читал вовсе не молитву, а приказ об убийстве. Он благословлял убийство моей любви и распятие моей души, как Христа. Моя любовь и так страдала, она была запретной, ее надо было скрывать, а сейчас ее надо было безжалостно убить, как преступницу, как грешницу. Я хотела быть мужественной, но слёзы текли рекой, пусть все думают, что это от счастья. В Версале не принято было плакать, все любили спектакль. Я снова перевела взгляд на Людовика, который не сводил с меня глаз. Как же он был доволен тогда собой, как же он наслаждался зрелищем. Посмотрев в сторону, я увидела мадам де Ментенон. Дали бы мне тогда нож, я бы с удовольствием его воткнула ей прямо в сердце, а потом еще бы много раз. Она получит свое в троекратном размере: за все мои слезы, за все мои раны, за мои убитые чувства. У меня уже в голове созревал план мести, но я ее подам в самый неожиданный для нее момент, и король ей не поможет. Оглянувшись назад, я видела вытирающую слезы Лизелотту. Она-то считала, что я по любви выхожу… не хотела ее расстраивать. Я смогла ей соврать о том, что я влюбилась в шевалье, пала перед его чарами. Может она и знала о правде, но то, что она плакала за моё “счастье” это точно. А вот Атенаис… увидев меня в слезах, она поднесла ко рту руку, и я увидела как и она заплакала. Она поняла, если не прочувствовала весь ужас, который проживала я. Всё же, если она кого-то искренне и по-дружески любила, так это меня. Она меня успокаивала ночами перед свадьбой, и на ее коленях я засыпала уставшая от слёз. – Настало время обменяться клятвами, встаньте, дети мои, и возьмите свечи, – мы с Филиппом встали и повернулись друг к другу. – Жених, произнесите клятву… – Я, Филипп де Лоррен-Арманьяк, беру тебя в жёны и даю тебе клятву до конца своих дней, быть верным тебе, оберегать тебя и наших будущих детей. Также я обязуюсь любить тебя и держать твою руку до своего последнего вздоха, – шевалье смотрел мне прямо в глаза. Было ощущение, что он не клялся мне, а проклинал. Его взгляд отражал бесчеловечную ненависть ко мне. По залу пронеслись восторженные вздохи. Да, шевалье умел красиво говорить и прикинуться хорошим. Честно, он так сказал, что будь я в него по настоящему влюблена - поверила бы. – Теперь невеста. – Я, – мой голос задрожал, а глаза снова наполнились слезами. Вот и настали последние мгновения моего еще бьющегося в агонии сердца от любви к Филиппу. Оно рыдало и кричало во мне. Оно сгорало, его жгли наживую пытаясь превратить в пепел. Оно молило меня не предавать герцога, оно умоляло меня об отказе. Казалось, сама дева Мария насмехалась надо мной. Посмотрев на купол, как бы пытаясь сдержать слезы я вздохнула и продолжила: – … беру тебя в мужья, Филиппа де Лоррена-Арманьяка и даю тебе свою клятву о том, что буду верной и любящей супругой для тебя, – я с отчаянием и покорностью взглянула в глаза де Лоррену. – Заботливой матерью для наших детей, а также не предам и буду рядом всегда с тобой, до последнего моего вздоха, – я сильно прикусила губу, почти до крови чтобы не плакать. Нельзя! Нельзя! – Благословляю вверенные мне кольца, дабы они стали символом двух сплетенных душ воедино. Жених, наденьте кольцо, – святой отец обратился к шевалье. С наигранной улыбкой, слишком театрально, шевалье взял кольцо и подал руку. Я не хотела давать ему свою ладонь, на что он повторил рукой жест, чтобы я всё же дала ему свою руку. Не смотря на всю ненависть ко мне, он достаточно нежно и аккуратно надел кольцо на мой безымянный палец. Настала моя очередь - трясущимися руками я взяла кольцо и мягко надела его на палец де Лоррена. – Властью данной мне, объявляю вас мужем и женой! – торжественно произнес святой отец. Все гости поднялись и захлопали. Только мы собирались уходить, как подошел король и Атенаис. Все склонились перед королем и мы с де Лорреном тоже. – Хочу поздравить Вас, молодожёнов с праздником! – торжественно объявил король, глядя на нас. Это была не радость за нас, а чувство победы над нами. – Благодарю Вас, Ваше Высочество, – произнес шевалье. – Прошу, примите мой скромный подарок вам. В честь такого события, дарю вам титулы Маркиза и Маркизы де Лоррен-Арманьяк, – он взял бумагу у своего слуги и передал стоящему в полном шоке и непонимании шевалье. – Но Ваше Высочество это… это очень дорогой подарок, – тихо произнес де Лоррен, он смотрел то на меня, то на короля. – Я не смог забыть все те заслуги рода Вашей уже супруги, поэтому… отныне Вы - чета Маркизов, – король остановил свой взгляд на мне. – Однако, я хотел бы, чтобы Вы надолго уехали бы из Франции. Скоро вернется мой брат, который должен начатьнормальнуюжизнь, – от слов замерли и шевалье, и я, и Атенаис. – Мой король, но это жестоко, – начала мадам де Монтеспан. – Нет, это не жестоко. Это правильно. Поэтому завтра же вы отбываете из Франции, – подытожил Людовик. – Да, Ваша Светлость, – смиренно сказал де Лоррен и мы поклонились. Король удалился, а мы всё продолжали стоять как в воду опущенные. – Нас выгнали из Франции? – обреченно сказал де Лоррен. – Да, именно так… – в шоке подтвердила я. Сам праздник проходил довольно весело, играла музыка, были танцы, поздравления, подарки. На замечания гостей, что невеста, то есть я, сидела грустной, шевалье отмахивался и говорил, что я просто устала и перенервничала за день. Вскоре, нас проводили в спальню. Оставшись одни, шевалье устало скинул с себя камзол и снял жабо. Я же смиренно сидела на кровати еще полностью одетая в свадебном платье. – Теперь ты расскажешь мне, как мы получили титул маркизов? Ты так хорошо провела с королём время? – тихо начал допрос шевалье, наливая в бокал вино. – Мой супруг сомневается во мне, что я невинна? – усмехнулась я. – То, что Орлеанский побывал везде, это я знаю. Мне одно не ясно, почему мы стали маркизами. – Зачем тебе это знать? Стали и стали, мне хотя бы не так стыдно. – Дорогая, – он подошел ко мне и склонился на колени передо мной. – Этой ночью, я могу тебе подарить ласку и такие оргазмы, которые ты не испытывала с Месье, – он внимательно посмотрел мне в глаза. – Ты красива, сексуальна, признаюсь честно, как объект, я хочу тебя, – он усмехнулся. – Однако, если ради титула ты легла под короля, я превращу эту ночь в личный Ад для тебя. У тебя не останется ни одного живого места. Выбор за тобой – он говорил тихо, с угрозой, что наводило страх. Вздохнув я решила сказать правду: – Мой отец защищал Людовика и Филиппа, когда был бунт. Он лично бросился их защищать, когда те были детьми, – я посмотрела ему в глаза. – Есть документ подтверждающий это, с которым я пришла и сказала прямо, что наш союз мезальянс и если он хочет красивого спектакля, то пускай хотя бы титул маркизов даровал бы нам. Долго всматриваясь в мои глаза, де Лоррен усмехнулся: – Правду говоришь, глаза не врут. – А что, если бы я спала с королем, то ты бы считал это изменой? – хитро глядя ему в глаза произнесла я. – Не люблю, когда мое трогают. Скажу сразу, хоть я тебя и не люблю, но я собственник, – он поднялся с колен и подошел к столу взяв бокал. – С момента помолвки ты принадлежишь только мне и если я узнаю, что ты мне была неверна… – Не проще было бы меня отпустить, чтобы я занималась тем, чем хочу и спала бы с тем, кого хочу. – Кого ты хочешь, мы оба знаем, и он тоже мой. Просто благодаря тебе им будет легче управлять, – он отпил из своего бокала. – Я еще раз повторю, я тебя хочу только трахать, больше ты мне не нужна. – он облизнул нижнюю губу. – Только я тебя не хочу… ты мне противен, – усмехнулась я и встала с кровати. – Я прекрасный любовник, – он снова отпил из бокала не сводя с меня взгляд. – Месье научился у меня так прекрасно трахаться, – он отставил бокал и подошел ко мне. – Сделай мне подарок, будь хорошей девочкой, дай мне тебя раздеть и предоставить нам удовольствие, – он поднес свою руку к моей щеке и огладил ее. – Я так понимаю, выбора у меня нет? – с безнадежностью и отчаянием я взглянула ему в глаза. В ответ он лишь медленно моргнул с пониманием. Я сделала шаг назад и стала снимать серёжки, когда руки дошли до колье, шевалье проинес: – А его оставь, мне нравится как смотрится на тебе мой подарок, – я тихо выругалась в себя, потому что я желала первым снять это колье, которое меня целый день душило. Далее я принялась распускать волосы, которые после легли красивыми волнами мне на плечи. Всё это время я наблюдала за реакцией де Лоррена - он был очарован, словно околдован моими действиями. Неужели я ему нравилась? Далее я стала снимать платье. Мои руки, как и я сама, дрожали. Я боялась его и не хотела, чтобы он ко мне прикасался. Моё тело, душа и сердце принадлежали только одному человеку - герцогу. Мне уже было стыдно перед ним, что я вынуждена ему изменить. Расправившись с платьем, я предстала перед шевалье в одних чулках и колье, которое было для меня ошейником. – Супруг мой, Вы это хотели видеть? – я смотрела прямо ему в глаза. Он обошел вокруг меня оценивая взглядом. – Я, конечно, видел тебя мельком обнаженной, но сейчас я понимаю, почему тебя так хотел Филипп, – он остановился сзади меня и провел кончиками пальцев от моих бедер к бокам. Его прикосновения обжигали мою кожу, но это не то пламя прикосновений, от которого я была рада гореть. Я не хотела прикосновений его рук, это всё было не то. – Эта юная, нежная кожа излучающая еще невинность, нежность, но в тоже время жар и страсть… – он приблизил своё лицо к моему уху и практически промурлыкал слова мне на ухо. Я лишь прикрыла глаза и громко вздохнула, когда его руки сжали мои бедра. Шевалье прекрасно знал, что он делал, он меня соблазнял. Он понимал, умом и душой я ему не отдамся, но моё тело было еще слишком глупым и с легкостью отзывалось на его прикосновения и умелые ласки. Одна его рука проследовала по телу выше и прикоснулась к груди, другая же огладила живот и проследовала от лобка к лону. Сам же шевалье прижался ко мне сильнее, так что я чувствовала его мужское начало, которое уже стояло камнем. Когда его рука прикоснулась к лону я вздрогнула, на что он лишь усмехнулся и произнес: – Познав удовольствие от секса, воздерживаться очень тяжело, не так ли? Хоть я тебе и противен, но твоё тело горит, а между твоих прекрасных ножек очень даже мокро, моя дорогаясупруга, – он снова проговорил своим низким голосом мне на ухо и принялся целовать шею слегка кусая ее. Его руки умело ласкали меня, та что на груди, ловко сжимала ее и соски, иногда нежно их покручивая. Другая же с легкостью ласкала мой клитор. Его губы переместились с шеи на моё плечо, которое он с удовольствием кусал и тут же зализывал укусы. Как же мне было тяжело сдерживать стоны, но жажда близости меня сводила с ума. – Какая хорошая, очень хорошая девочка… – он снова склонился над моим ухом и ускорил руку которая ласкала мой клитор. В момент, он сильнее надавил на него, а другой рукой сильно сжал сосок, из-за чего я выгнулась. Я была в шаге от того чтобы кончить и словно почувствовав это, де Лоррен убрал резко свои руки. Я лишь разочарованно простонала. – Нет ничего лучше, чем долгое ожидание разрядки, не так ли? – он отошел от меня и появился передо мной. – Я могу надеяться на поцелуй, или, как в самых изысканных борделях, куртизанкам не положено дарить эту привилегию своим гостям? – он усмехнулся и коснулся моего лица. – Ты меня только что назвал шлюхой? – я приоткрыла глаза, смотря затуманено на него. Я была полностью поглощена его ласками. Де Лоррен огладил мои губы большим пальцем слегка отодвигая мою нижнюю губу и произнес: – Я хочу, чтобы ты была только моей шлюхой. Я знаю, ты умеешь дарить сказочные ночи… – его голос опьянял всё сильнее, он опустил руку мне на шею и слегка сжав притянул к себе вовлекая в поцелуй. Это был мокрый и пошлый поцелуй, наполненный страстью, но без любви, без какого либо намека на высшее проявление чувств. Я отвечала на его поцелуи лишь потому, чтомоетело жаждало разрядки. Ко мне очень долго не прикасались, но от мысли, что я придаю герцога, мне становилось больно. Я могла оттолкнуть шевалье от себя, но он тогда бы меня схватил и взял силой. А я больше не хотела боли и страха. Не хочу. Отстранившись от меня, шевалье вновь огладил моё тело и произнес: – Ложись на кровать, – его голос уже хрипел от возбуждения. Я сделала как он просил и, чтобы подогреть его интерес еще больше, пошло и широко расставила свои ноги. Мною двигала только похоть. Сам он принялся раздеваться. – Как же мне нравится, когда ты послушная… – он медленно залез на кровать и подполз ко мне. Нависнув сверху, он легким движением руки достал ленту из под подушки и продолжил: – Я знаю, что ты меня не хочешь. Однако, я могу завязать тебе глаза и ты будешь представлять его, – моё сердце вздрогнуло. Он разрешал мне находится в мыслях не с ним? Что это за щедрость. Потом он всё же оговорился: – Но это только сегодня, в честь первой брачной ночи. Считай подарок, – он усмехнулся и поводил лентой возле моих глаз. – Так что? – Завяжи мне глаза, – я посмотрела решительно ему в глаза и он отстранился давая мне место сесть. Далее, он завязал мне глаза шелковой лентой и ласково уложил на кровать. – Теперь, просто дай волю своей фантазии, – он прохрипел мне на ухо и принялся целовать мою шею. Я стонала, потому что моё возбуждение уже затуманило мне разум. Я чувствовала, как шевалье поцелуями спускался ниже к моей чувствительной точке. Ласки не заставили себя долго ждать и после нежных покусываний внутренней стороны бёдер, он принялся показывать свои умения языком. Я позволила фантазии взять над собой верх. В голове всплывали образы наших ночей с Орлеанским, то как он меня целовал, ласкал каждый сантиметр тела, не хватало только одного - чувств, вложенных в эти действия. Кто скажет, что секс прекрасен и без чувств, тот - лжец. Секс без эмоций, или чувств это всего лишь мимолетное удовольствие, которое проходит, как только оргазм отпускает. А потом настает оглушающая пустота. Да, я стонала и извивалась от ловких пальцев и языка де Лоррена. Да, я смогла достичь первого оргазма от его оральных ласк, но это всё было не то. Это были не те прикосновения, от которых я умирала. Даже запах тела - не тот, которым я не могла надышаться. Когда я кончила, я почувствовала, как шевалье от меня отстранился. Потом я услышала, как остатки его одежды были сброшены на пол, а жар его тела снова навис надо мной. – Какая же ты вкусная… слаще любой конфеты, – от его слов я замерла. Это была та самая фраза, которую мне часто говорил герцог. Признаться честно, это помогло мне лучше представить, что я не с де Лорреном сейчас, а с ним - моим Филиппом. Ловким движением, шевалье вошел в меня и не дожидаясь пока я привыкну, начал двигаться во мне. Я уже была настолько возбуждена, что мне было всё равно. Тело просило разрядки. Он двигался во мне легко, входя достаточно глубоко, от чего был дискомфорт перерастающий в наслаждение. Мои руки не могли никак найти место, то они сжимали простынь, то подушку. Шевалье закинул мои руки себе на плечи и прижался ко мне еще сильнее. – Филипп, да… о боже… – я стонала, почти срываясь на крик, от чего де Лоррен начинал двигаться еще быстрее. Дойдя до пика, он резко вышел из меня и перевернул на живот. Я сразу же приняла правильную позу, прогнувшись в пояснице от чего получила поощрительный шлепок по своей заднице. Моё тело готовилось, что в него снова войдут, однако, я почувствовала, как меня снова принялись ласкать языком, правда уже не только в области лона. От распирающего меня удовольствия, я с силой сжимала подушку. Отстранившись, шевалье принялся водить головкой своего члена вдоль по моему лону, сильнее надавливая на entrée и входя одной головкой, то и вовсе отстраняясь. – Филипп, прошу войди в меня… – я простонала поддаваясь бедрами навстречу ему. Произнося имя, конечно я не представляла шевалье. Вся моя голова была полностью в фантазиях о герцоге. – Что-Что? Не расслышал, – на мою просьбу он лишь усмехнулся. – Прошу, трахни меня уже, – произнесла сквозь зубы я. – Ох, как я люблю, когда ты меня умоляешь, – он вошел резко и грубо, от чего я положила корпус на подушки. Грубо впиваясь пальцами в мои бёдра он принялся меня иметь. Его действия можно было описать только этим словом - он меня имел, грубо, резко, но mais putain c'était tellement bon. Когда я была снова на пике, он схватил меня за волосы и потянул на себя, заставляя сильнее выгнуться. – Филипп, да! Да! – кричала я, когда оргазм наполнил каждый уголок моего тела. – Черт, какая же ты… – воскликнул шевалье и резко войдя в меня, излился. Он сильно сжимал мои бедра не давая даже шанса двинуться. Тяжело дыша, де Лоррен вышел из меня и устало рухнул рядом. Я же, в свою очередь, медленно опустила бедра. То ли меня трясло от оргазма, которого я всё же смогла достичь, то ли от интенсивности и резкости секса с шевалье, либо же от внутреннего отвращения ко всей этой ситуации. Легким движением руки, де Лоррен развязал ленту, и она красиво упала на подушку. Прищуриваясь и моргая от непривычно яркого света, я перевела взгляд на своего уже супруга. Внимательно вглядываясь в мои глаза де Лоррен произнес: – Как ты? – его голос был спокойным, нежным. – Мне было хорошо… – я повернулась к нему лицом, на что в ответ меня заботливо укрыли одеялом. – Si vous ne pouvez pas éviter la violence, vous détendre et vous amuser? – усмехнулся де Лоррен. – Не все так плохо… - я прикусила губу и взглянула в его глаза. – Если думать о любимом человеке… – закончил он фразу за меня. Вздохнув, я легла на спину. Как же он был прав. Я на самом деле всё это время думала только об Орлеанском. Однако, в тот же момент меня накрыло жуткое чувство вины, ведь я же изменила ему. Изменила самому любимому человеку на этом свете, того, без кого тяжело засыпала и не хотела просыпаться. Спустя время, шевалье уснул сном младенца, а я от сжирающего чувства вины не смогла сомкнуть и глаз, лишь иногда вытирая подступающие слезы… Можно ли предать человека дважды? Можно. Я это сделала за один день. Первый раз давая клятву в церкви, второй раз в этой постели. Pardonne-moi, mon amour, ma lune. Pardonne-moi pour la trahison, la lâcheté, la faiblesse... Pardonne-moi pour tout ce que je n'ai pas pu maintenir amour et loyauté…