Свет в кромешной тьме

      Каждый человек, стремящийся к власти или любви, не замечает, как сам становится их рабом. Мы думаем, что управляем своей судьбой, но на самом деле она управляет нами, превращая в ловушку каждое наше желание. Мы рвём её на части, пытаясь вырваться из-под её гнёта, но в конце концов понимаем: чем сильнее мы пытаемся контролировать, тем глубже погружаемся в её объятия. Наши мечты и стремления становятся теми самыми цепями, которые привязывают нас к судьбе. И что же тогда? Пытаться освободиться, но вновь оказаться в плену собственных эмоций и желаний? Или наконец признать, что для того, чтобы быть свободным, нужно отказаться от всего, что мы так отчаянно хотим удержать? Но кто из нас готов отпустить то, что определяет наш смысл, нашу сущность? Ведь это значит освободить не только свою душу, но и признать, что мы больше не владеем тем, что когда-то считали своим. Лале

Никто не является твоим другом,

пока он не защищает твоё имя

во время твоего отсутствия.

Платон

      Первые лучи солнца пробивались в комнату, играя на тонких белых шторах, которые я развесила вместо прежних кроваво-красных, тяжёлых, словно само прошлое Влада. Мне нужно было больше солнца, больше жизни — Симона настаивала, что это полезно для ребёнка, особенно сейчас. Влад ничего не говорил, но я знала, что он пытается привыкнуть. Он мог бы с лёгкостью убрать их, но вместо этого смиренно молчал.       Что касается Аслана, всё оставалось в подвешенном состоянии. Муж до сих пор не проронил ни слова, когда я пыталась выяснить, как он сюда попал. Профессионально отмахивался от вопросов, прибегая к ревности, лишь бы избежать этого разговора.       Моя же любознательность ставила барьеры между нашими отношениями. Я прекрасно знала, что он не хочет показаться слабым, но попытки объяснить, что Аслан — друг, только усилили напряжение. Влад… Он оставил меня перед выбором.       — Не понимаю, зачем тебе что-либо знать о чужом мужчине? — произнёс Влад. Он говорил спокойно, но я уловила скрытое недовольство.       — Как это о чужом, Влад… — Голос дрогнул, и я почувствовала, как в груди поднимается волна негодования. — Он ведь мой друг тоже.       — Тоже? Не понимаю. С чего ты решила, что он мне друг? — Он прищурился выжидающе, словно знал ответ заранее. Раздражённо хмыкнул, пытаясь сохранить невозмутимость: — Друг он тебе, да? Друг, значит…       — Моя дружба с ним началась раньше вашей. — Слова сорвались с моих губ быстрее, чем я успела их обдумать.       — И? — Влад медленно поднял одну бровь, и я поняла, что он намеренно провоцирует меня.       — Что значит «и», Влад? Ты обещал мне рассказать! Ещё в ту ночь! — воскликнула я, а в груди всё сжалось.       — Я не припоминаю, что я что-то такого рода тебе обещал, — спокойно отозвался он, но по его напряжённой осанке было понятно, что внутри закипают эмоции.       — Сколько времени прошло, но ты даже не даёшь мне с ним увидеться!       — Ещё что! — Влад привстал, руками опираясь на стол. — Запрещаю! Твоя нога не коснётся темницы.       — Но, Влад… — прошептала я, пытаясь смягчить его.       — Перестань, Лале. Хватит говорить о чужом мужчине, — перебил он, пристально глядя мне в глаза. — Ты больше не маленькая девчушка. Ты — моя жена и носишь моего ребёнка под сердцем. Я не хочу слышать из твоих уст разговоры про других, даже если ты десятилетия назад дружила с ним.       — Влад, разве сейчас время для ревности? — Я попыталась воззвать к его разуму.       — Да! Самое время! — рявкнул он, а глаза вспыхнули гневом. — Лале, я ничего не говорю, но ты мне все уши прожужжала про своего Аслана! Да, он у меня в плену! Тебе легче? — Мужская рука с грохотом опустилась на стол, заставив меня вздрогнуть. — Я не отпущу его и не смилуюсь! Ты это хотела услышать?       — Почему ты ведёшь себя так… — В моих глазах заблестели слёзы.       — Как «так»? Как чудовище?       На миг в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на боль, но затем это исчезло, уступив место ледяной маске, а интонация стала твёрдой и острой, как сталь клинка.       — Верно. Но ты даже не представляешь, на что способны чудовища ради тех, кого любят.       Сердце заколотилось сильнее, чем когда-либо. Я сделала шаг назад, осознавая, что, возможно, задела что-то гораздо более глубокое, чем просто ревность.       — Но… он твой друг…       — Ступай в покои, — повелел он.       Я задержалась на мгновение, встретившись с его синими глазами, в котором отражались и гнев, и какая-то неведомая боль. Не желая усугублять ситуацию, я молча кивнула и направилась в сторону двери.       Внутри меня всё кипело. Обида, словно яд, разливалась по венам. Почему он не может рассказать мне? Почему заставляет гадать и мучиться? Я понимаю, это личное, и он хочет защитить меня. Но я не могу оставаться в стороне. И в конце концов решила: раз мне не подают информацию на ложечке, я вытяну её пинцетом.

***

      Несколько недель спустя Влад ушёл на охоту, оставив меня одну. Между нами ничего не изменилось. Я не разговаривала с ним, а он делал вид, что ничего не произошло.       Ноэ был как назойливый паразит — буквально, — всё время околачивался неподалёку. Меня раздражала его внимательность. Ничего не ускользало от цепких глаз мужчины, например как мои щёки стали больше, как голубой цвет шёлка подходит мне больше, чем красный, как взгляд поменялся на усталый и расстроенный…       И сейчас, когда Влада не было рядом, у меня появился единственный шанс выскользнуть из покоев, пока все заняты. Я должна была попасть в темницу. И пусть мне это запретят ещё сто Владов.       Натянув чёрное одеяние, я накинула платок, пряча волосы под тканью. Сердце колотилось с бешеной скоростью, пока я бесшумно ступала по пустынному коридору.       — Прямо, вниз, налево… Потом ещё вниз, — шептала я себе, ориентируясь по памяти.       Темница казалась неприступной лишь на первый взгляд. Вход, к моему удивлению, почти не охранялся. Но когда я уже приближалась к двери, из-за угла вынырнул хмельной стражник, заставив меня ойкнуть и резко отступить назад.       — Госпожа? — заплетающимся языком протянул он, удивлённо качнувшись ко мне.       Его покрасневшие щёки горели румянцем, а мои глаза округлились. Он потянул ко мне руки, заставляя всё тело напрячься.       — Ой, — выдохнула я, отступая на шаг, стараясь держать равновесие.       — Вам нельзя здесь быть, — пробормотал стражник, пьяно покачиваясь.       Его слова были спутанными, а голос — лениво тягучим. Я почувствовала, как неприятный холод пробежал по позвоночнику. Внутри всё сжалось от страха быть разоблачённой.       — Госпожа? — раздался тихий, но настойчивый шёпот девушки.       Я резко обернулась в её сторону, и сердце на мгновение успокоилось, когда я узнала девушку. Это была сестра Лары. Она утащила меня в сторону и заперла дверь ключом.       — Есения? О, Аллах, что ты тут делаешь? — Я задрожала от удивления.       — Отношу завтрак пленникам. А вы? Всё хорошо? — произнесла девушка, осторожно оглядывая меня. Её взгляд на секунду задержался на моём животе.       — Да, мне нужно кое-кого проведать, — настойчиво проговорила я.       — Пленника? — Её глаза округлились, будто я только что призналась в страшном грехе.       — Да, пленника. Ты каждый день здесь бываешь? — Мои слова звучали скорее как приказ, чем как вопрос.       — Госпожа, позвольте узнать, меня не поругают за то, что вы сейчас здесь?       Хоть она и была сестрой Лары, Есения казалась более робкой и мягкой, словно её природа была соткана из самой доброты.       — Нет, конечно. Мой муж обо всём знает, — уверенно, хоть и нагло солгала я, надеясь, что она не заметит ни капли сомнения в моих глазах.       — Ну, если всё так… — недоверчиво протянула она, будто хотела спросить ещё что-то, но решила промолчать.       — Мне нужен один пленник. Рыжий. Возможно, избитый или раненый, — добавила я, стараясь придать себе холодную решимость.       — Рыжий? — Её глаза вдруг зажглись каким-то странным светом, но этот блеск угас почти сразу, сменившись серьёзным и проницательным взглядом.       — Да, — ответила я, выдержав паузу.       Девушка задумалась на мгновение, а потом поставила поднос на одну из подставок.       — Я как раз собиралась отнести ему завтрак. Пойдёмте, — сказала она, открывая дверь и давая мне пройти первой. — Родион часто перебарщивает с вином, когда господарь уезжает.       Я кивнула, стараясь не показывать эмоций.       — Он в отдельной камере. Неделю ему не давали ни еды, ни воды, — добавила она как бы между делом.       — Почему? — не смогла я сдержать вопрос.       — Пытался убежать. — Её ответ был спокойным, но в глазах блеснуло что-то тревожное.       — Не получилось? — спросила я с ноткой сожаления в голосе.       — Господин Локид поймал его, той же ночью избил. На следующие два дня тоже. Как будто вымещал свою злость на нём, — ответила она спокойно, но в её речи слышалась некая тяжесть.       — Почему?       — Лара с ним поссорилась. Не общаются уже несколько недель. Оба упрямые, словно думают, что от этого что-то выиграют, — ответила девушка, покачав головой.       — Лара мне не говорила об этом.       — Да она в своём мире. Витает. Плохо подействовала на неё ситуация, но делает вид, что всё хорошо.       Переживала? Нужно было обязательно пойти к ней, как только закончу здесь.       — Вот его камера… — сказала Есения, направляясь к решётке.       Она подошла поближе, присела и аккуратно передала поднос с едой через маленькое отверстие. Мужчина не отреагировал, скорее всего он спал. Рука Есении слегка коснулась его, и она задержала взгляд на нём немного дольше, чем следовало бы.       Я ощутила, как по коже пробежали мурашки. В этот момент мне показалось, что это, возможно, новая история любви, похожая на нашу, только здесь пленником оказался Аслан. Мой бедный друг… Сколько же боли и унижений ему пришлось вынести?       Мужчина медленно шевельнулся и поднял взгляд. Его лицо было изуродовано синяками и шрамами, но в глазах ещё горел огонь. Увидеть Аслана таким было тяжело, но я не ожидала, что встречу его снова… Он не выглядел сломленным. Был всё ещё живым. Улыбка, которой он одарил Есению, была скорее нежной, чем дружелюбной.       — Спасибо, — хрипло произнёз он.       Словно почувствовав, что они здесь не одни, Аслан перевёл взгляд с Есении на меня. На его лице возникла нерешительность. Воспользовавшись этими секундами, я рассмотрела друга внимательнее: губы были разбиты, веки опухли, а глаза смотрели на меня с таким удивлением, что мне казалось, он не мог поверить в моё существование.       — Это ты? — тихо произнёс он, едва различимо, как будто это был мираж.       Я кивнула, сделав шаг вперёд. Взглянув на Есению, я попросила её оставить нас. Как только девушка ретировалась, я подошла ближе.       — Это я, Аслан. Я здесь. — Я не могла сдержать волну эмоций.       — Я думал… думал, что ты… погибла… Лале? Как ты здесь оказалась?       — Долгая история. Скажи лучше, как ты? — Мои слова прозвучали почти как шёпот, едва ли способный пробиться через тяжёлое молчание, которое повисло между нами.       — Лале. — Голос стал твёрже, а глаза жгли меня своим вниманием.       Он изучал меня так пристально, что, казалось, мог прочесть каждую мысль.       — Что ты здесь делаешь?       Я молчала. Ответ был сложным, а взгляд Аслана слишком острым. Его вопросы меня ранили. Я снова сжала пальцы, пытаясь хоть как-то унять их дрожь, но не могла.       — Посмотри на меня, — потребовал он, внимательно рассматривая мой профиль.       Я повернула голову, и наши взгляды встретились.       — Султан тебя отправил сюда? В эти гнилые земли? — Он был полон злости, а взгляд — презрения.       — Не говори так, прошу. — Мои слова звучали тихо.       — Я не понимаю, — выругался он, и его раздражение стало очевидным. — Лале, ответь на мой вопрос. Что ты тут забыла?       — Я… вышла замуж.       — За кого? — Его тон был резким.       — У меня мало времени, Аслан. — Я сделала паузу, стараясь собраться с мыслями. — Прошу, скажи, что тебе нужно? В следующий раз я постараюсь это тебе принести.       — За этого ублюдка?       Я молчала, но ответ был ясно отражён на лице.       — Заставили? — прохрипел он.       — Нет! Я его люблю. Люблю всем сердцем.       Несколько секунд он просто смотрел на меня, а потом его губы искривились в презрительной усмешке.       — И не стыдно такое произносить? Как ты могла предать свою Родину? — Слова наполнились болью и гневом, словно каждое из них были острием ножа.       Слёзы неумолимо подступили к глазам, но я сдерживалась, пытаясь не показать слабости.       — Нет, он не такой… — Я едва сдерживала всхлип, пытаясь найти слова, чтобы оправдаться.       Эти родные зелёные глаза, которые когда-то смотрели с теплом и заботой, теперь казались холодными и жестокими.       — Значит, валашского волчонка всегда любило твоё сердце? — горько усмехнулся он. — А я всё гадал, кто же этот счастливчик.       Я молчала.       — Выбрала самого отрешённого, холодного, бесчуственного… Жестокого ублюдка! — прорычал он.       — Он не такой.       — Мне нужна свобода, Лале. Сможешь ли ты мне её дать? Сможешь ли ты предать своего мужа?       Каждое слово давалось с трудом, словно тяжёлый груз, который незримо давил на мои плечи.       — Вышла замуж за чудовище. За шайтана! Лале, я… думал, что ты умерла, а ты…       Его взгляд скользнул к моему животу, и я ощутила, как внутри всё напряглось. Лёгкие спазмы в пояснице отвлекли меня на мгновение, но я смогла удержать самообладание.       — Кувыркаешься тут с Дьяволом. Предательница. Родишь на свет ещё одно чудовище? — Он был наполнен такой ненавистью, что мне стало трудно дышать.       Я почувствовала, как сердце сжалось от боли. Всё, что я когда-то знала о дружбе и доверии, теперь разрушалось, как песок, унесённый бурей.       — Госпожа, а я-то обыскался вас, — прозвучал резковатый голос Ноэ.       Я вздрогнула и обернулась. Руки моментально легли на живот, инстинктивно защищая дитя. Я знала, что Ноэ не питал ко мне особой нежности, но и откровенной ненависти в его глазах никогда не видела. Это всегда оставляло меня в неведении.       — Господин Локид, — ровным тоном обратилась я, поднявшись на ноги и бросив короткий взгляд через плечо на Аслана.       Аслан напрягся.       — Да, я. И что вы тут забыли, милая госпожа? — Ноэ смерил меня оценивающим взглядом, затем его глаза скользнули к решетке, за которой сидел турецкий пленник.       Аслан недовольно прыснул, его хриплый смешок эхом разлетелся по подвалу.       — Счастливое воссоединение? — Ноэ приподнял бровь, усмехнувшись. — Хотя… радости я что-то не замечаю.       — Господин Локид, не нужно применять насилие к нему, — быстро вставила я, чувствуя, как напряжение в воздухе нарастает.       Ноэ театрально надул губы, покачав головой, и взмахнул руками, словно показывая, что он невиновен. Его зловещий смех разорвал тишину, заставляя меня внутренне содрогнуться.       — У него вместо рук — лапы, госпожа. Искренне удивляюсь, как выбор воеводы и главнокомандующего мог пасть на него. Он же совершенно не годен. Разве плюшевый зайка на что-то способен? — ядовито зашипел пленник.       Я приоткрыла рот в изумлении, еле сдерживая смех.       — Попридержи язык, конопатый, — приказал Ноэ.       — А если нет? — резко бросил Аслан и швырнул поднос в решётки. Еда брызнула в стороны, несколько капель достигли моего платья.       — Как же ты храбришься, — усмехнулся Ноэ, его взгляд был полон язвительного наслаждения. — Есть чем защищаться? Или ты просто любишь громкие слова?       — Господин Локид, прошу вас… — сказала я, сделав шаг вперёд.       Моё лицо сохраняло спокойствие, но дрожь пальцев выдавала растущее беспокойство. Ноэ лениво отмахнулся, будто мои слова для него ничего не значили.       — Прошу? Госпожа, я здесь для порядка, а не для милосердия. — Он склонил голову набок, рассматривая Аслана, словно оценивая очередного противника. — И разве вы забыли, что господарь велел? — Он цокнул. — Здесь не безопасно. Есения, — позвал он, — проводи госпожу до её покоев.       — Если в вас есть хоть капля человечности… — начала я с надеждой в голосе.       Но он перебил меня с язвительной насмешкой в тоне:       — О, этого во мне точно нет, госпожа. — Глаза Локида сверкнули ледяной яростью, а ухмылка стала ещё невыносимее.       — Вы такой жестокий… — выдохнула я.       — Не жёстче вашего мужа, но вы же его любите. — Слова больно ударили, словно острый кинжал пронзил грудь.       Я обернулась к Есении, её лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то — укор или страх? Бросив последний взгляд на Аслана, я, не сказав ни слова, направилась к выходу. Каждый шаг отдавался болью в сердце. Внутри всё сжалось, а дурное предчувствие, словно змея, обвило моё сознание. А что, если моя опрометчивость станет причиной его гибели?

***

      Меня называли госпожой, но в глазах многих я всё ещё оставалась пленницей, чужестранкой. Те, кто знал о моём происхождении, не решались обсуждать это вслух. Кто-то предпочитал не задумываться, а кто-то — боялся. Сидя перед зеркалом, я напряжённо теребила пальцы, пытаясь унять смятение.       Внутри всё бурлило, будто эмоции жили своей отдельной жизнью. Беременность накладывала свой отпечаток: слёзы подступали к глазам без всякой причины, нервы были натянуты, как струны, и от малейшего волнения мне казалось, что мир рушится. Когда Влад вернётся, ему непременно расскажут о моём визите в темницу. Как я смогу посмотреть ему в глаза? Наши отношения и без того были хрупкими в последнее время.       Сердце сжималось в тревоге. А вдруг он разозлится или, что хуже, разочаруется во мне? Что, если эта ситуация станет той самой последней каплей?       Тело словно отвергало покой — внутри всё дрожало. Влад уходил, когда злился, но сейчас его гнев, казалось, был направлен не только на меня, но и на самого себя. Я знала, как сильно он запутан. Как быть, если твой старый друг, когда-то брат по духу, теперь враг? Аслан же носил в себе обиду, растущую с каждым днём.       Я вздохнула, провела рукой по округлившемуся животу. Ребёнок, наше будущее, заставлял меня смотреть на всё иначе, но страх не отпускал. Если бы Аслан узнал всю правду, смог бы он простить Влада? Или между ними уже пролегла непреодолимая пропасть?       Едва уловимый, крохотный удар отозвался во мне, заставив замереть. Почти неощутимый, но такой реальный. Затем ещё… и ещё. Я остановилась, стараясь не дышать, как будто любое движение могло всё прекратить. Это было не просто шевеление. Что это? Нога? Рука? Сердце забилось быстрее, а ладони сами собой легли на живот, ощущая своё маленькое чудо.       Почему Влада нет рядом? Почему он пропустил этот бесценный миг? Слёзы вырвались наружу, превратившись в тихий всхлип, который постепенно перешёл в рыдания. Я прижала лицо к ладоням, будто пытаясь спрятаться от самой себя.       А вдруг он больше нас не любит? Что, если он ушёл, потому что не хочет нас? Вопросы, один болезненнее другого, кружились в голове, а боль от приходящих на ум ответов уже разрывала сердце.       В покои кто-то ворвался, но я не сразу обратила внимание.       — Лале! — прозвучал голос Влада.       Влад? Он вернулся? Как так быстро?       — Я так и знал, что ты что-то затеяла за моей спиной! Как ты могла нарушить мой запрет?!       Его властный тембр звучал сердито. Слова проникли прямо в душу, а пронизывающий страх заставил меня подняться с места. Моё заплаканные глаза встретились с ним. Злость на лице заменилась удивлением, а затем испугом.       — Что… что стряслось? — спросил Влад с изумлением.       Он был ошарашен, с трудом сглатывая тяжёлый ком в горле. Сапфировые глаза, не отрываясь, изучали меня, ожидая хоть каких-то объяснений. А я просто стояла, плача, крепко держа руки на животе.       — Ты… больше нас не любишь, да? — всхлипнула я, вытирая слёзы одной рукой.       Влад расширил взгляд от неожиданности. Губы приоткрылись, но слова так и не сорвались с языка — он растерялся, не зная, что сказать.       — Поэтому ты так часто оставляешь меня одну! Не целуешь больше, не обнимаешь! — Я едва произнесла эти слова, они сорвались с моих уст, став хриплым шёпотом.       Ещё несколько секунд назад он был взбешён, а теперь стоял с открытым ртом, слушая мои обвинения.       — Ты обижаешь меня… нет, нас. Ты ничего не объясняешь… Часто повышаешь на меня голос… — Я снова всхлипнула, чувствуя, как нос затекает.       Влад сделал шаг вперёд, но я резко остановила его, едва сдерживая слёзы.       — Нет! Не подходи ко мне! Я не хочу с тобой ругаться! — закричала я, хватаясь за стену, чтобы сохранить равновесие.       С каждым днём живот рос, становясь всё более тяжёлым, и я ощущала, как каждый шаг даётся с трудом. Мои движения становились медленными, а дыхание — более тяжёлым, как будто я несла на себе невидимую тяжесть.       Влад молчал, но в его глазах я видела лёгкую усмешку. Он ничего не говорил, просто наблюдал, пока я давала выход всем своим эмоциям.       — Почему ты молчишь?!       Каждое слово рвалось из груди, и я почувствовала, как внутри всё сжалось. Руки дрожали, а сердце билось с дикой скоростью. Несмотря на мои слова и запрет, Влад сделал ещё несколько шагов и крепко прижал меня к себе.       — Поплачь, любимая, — прошептал он так нежно, что я почувствовала, как его слова буквально обвили моё сердце.       Любимая…       Я начала бороться, пыталась вырваться, но он держал меня так крепко, что каждое движение заставляло его сильнее сжимать меня в своих объятиях.       — Перестань. Всё будет хорошо. — Поцелуй на макушке был нежным, но таким тёплым, и теперь мне хотелось раствориться в этом моменте. — Я тебя выслушал? Да. Теперь твоя очередь слушать.       Слёзы продолжали катиться по щекам, но я не могла отвести взгляд от его глаз, полных извинений и любви. Вдруг он наклонился и поцеловал меня в губы. Этот поцелуй был лёгким, но с таким количеством невыраженных слов и эмоций, что я почувствовала, как всё внутри затрепетало.       — Тебе не хватает внимания, повелительница моего сердца? — спросил он, и я, не в силах ответить, лишь кивнула, ощущая тепло его губ на своих.       — Прости меня, — сказал он тише. — Я люблю тебя, Лале, и всегда буду любить. Обещаю, что постараюсь быть рядом больше, уделять вам с малышом больше времени.       В его словах была такая искренность, что я почувствовала, как страх отступил, оставив лишь спокойствие и нежность.       — Правда? — Мой голос дрогнул.       — Обещаю, — ответил Влад, его губы мягко коснулись моих, и в этом поцелуе было что-то невероятно успокаивающее.       Мужчина отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, и я заметила, как взгляд наполнился теплотой, как он переживал каждое моё слово.       — Малыш сегодня со мной разговаривал. Шевелился, коснулся меня. Тебя хотел… — произнесла я это почти шёпотом, пряча лицо в его груди.       — Когда? — быстро спросил он, и я почувствовала, как его дыхание стало чуть более сбивчивым.       Подняв взгляд, я увидела на его лице искреннее беспокойство.       — Когда ты вернулся. — Я едва сдерживала эмоции, и сердце билось так сильно, что, казалось, он мог услышать его, как своё собственное.       — А теперь? — Рука Влада легла на мой живот.       — Теперь нет, он обиделся на тебя, — надулась я.       — Почему это? — возмутился мужчина, явно удивлённый.       — Потому что.       — Потому что?       — Потому, — ответила я почти обиженно и поджала губы.       Влад отстранился. Его плечи подрагивали в беззвучном смехе. Он не смог сдержать улыбку.       — Не будь такой милой, иначе я унесу тебя в свою постель, — хрипло произнёс он.       — Отпусти Аслана, пожалуйста. — Я прижалась к нему ещё сильнее, но взгляд не сводила.       Улыбка исчезла. Он напрягся, его тело стало жестким, но мне не было страшно.       — Больше не нарушай мои приказы, Лале, — произнёс Влад твёрдо. — Если я прошу тебя не идти в темницу, значит, я беспокоюсь о тебе. Ты не понимаешь! — Интонация стала резче, но в ней звучала боль. — Лале… Послушай, это моё дело. Он мне больше не друг, каким был, теперь мы с ним совсем другие… Даже если я отпущу его, всё равно прольётся кровь. Его или моя… Какой исход тебе нужен? Чтобы ты потеряла мужа? Или его? Я пытаюсь придумать что-то, но не выходит, пойми… Да, он взаперти, но так будет лучше. Он там ради своей же безопасности, понимаешь?       Я тихо вздохнула, не зная, что сказать.       — Ты такая упрямая… — сказал он, но лицо оставалось невозмутимым.       — Нельзя было об этом сказать сразу? — Я почти не сдерживала эмоции. — Я, между прочим, беременная, а ты заставляешь меня переживать.       — Нельзя просто довериться своему мужу? — бросил он укоризненно, но не злобно, скорее обиженно.       — Я доверяю… — прошептала я, стараясь сохранить уверенность.       — Нет, иначе бы ты не пошла против меня. — Влад нахмурился, а его глаза блеснули от скрытой обиды. — Прошлый раз не стал тебе уроком? Ноэ, этот сукин сын, уже посмел упрекнуть меня в моей слабости.       — Не из-за меня же…       — Просто знай, что я не враждебно настроен к Аслану. Если бы было иначе, от него давно бы не осталось даже праха. Зачем мне его держать в темнице, если я мог бы с ним покончить?       — Потому что не хочешь? — спросила я почти шёпотом.       — Потому что не хочу, — твёрдо ответил он, сделав шаг ближе. — И ещё я не хочу, чтобы моя жена стояла посреди грязной, холодной темницы. Там ходит всякий сброд. Они открывают свои грязные рты и извергают оскорбления. Тебе это понравится?       — Нет. — Я отрицательно мотнула головой.       Он замолчал на мгновение, пристально смотря мне в глаза.       — Ноэ… — вдруг проговорил Влад тише, — он тебя не обидел? Скажи мне правду, Лале.       — Нет, Влад. Он опять будет избивать Аслана?.. — тревожно прошептала я, заглядывая ему в глаза.       — Если придётся — будет, — сухо сказал он, но в его тоне слышалась усталость.       — Влад…       Его руки крепче обвили меня, словно создавая вокруг меня щит, из которого было не выбраться. Я почувствовала, как напряжение пронизывает всё его тело. Это был сигнал. Пора закрыть эту тему.       — Хватит, Лале, — попросил он мягко, но с ноткой решительности. — Давай забудем об этом. Побудем наедине. Только мы. Без всяких мыслей о ком-то другом.       Губы любимого легко коснулись моего виска, и я почувствовала, как его дыхание согревает меня. На мгновение мир вокруг исчез, остались только мы двое.       Влад положил подбородок мне на плечо, устало прикрыв глаза. Он выглядел измученным, словно весь груз мира давил на его плечи. Был вечер пятницы, и единственное, чего хотелось, — забыть обо всём и просто побыть вдвоём.       Я вздрогнула, когда его губы вновь коснулись меня, нежно скользнув по изгибу моего плеча, а затем поднявшись к шее, оставляя за собой тёплый шлейф прикосновений. Едва слышный выдох сорвался с моих губ, когда его рот накрыл мой в пленительном поцелуе. Этот вкус — терпкий, чуть горьковатый, но манящий, словно запретный плод, — заставил сердце биться быстрее. Когда он обхватил зубами мою нижнюю губу, оттягивая, горячая волна охватила тело, сделав невозможным любое сопротивление.       Сначала его поцелуй казался мягким, с осторожной нежностью, но вскоре страсть овладевала им полностью и всё превращалось в вихрь соблазна, укусов, хриплых стонов и собственничества.       — Чёрт, — выругался он тихо, отрываясь от меня.       Я подняла взгляд, встречаясь с его тёмными глазами, которые были полны желания и чего-то более глубокого, почти необъяснимого.       — Что?       Я тихо рассмеялась сквозь слёзы, прижимаясь щекой к его крепкой груди. Его сердце билось так же быстро, как моё, создавая ощущение единого ритма.       — Голову кружишь, — прошептал он хрипло, опуская подбородок ближе к моему уху.       Влажное прикосновение языка к раковине моего уха заставило меня вздрогнуть. Дыхание обожгло кожу, и я моментально ощутила, как жар охватывает всё тело.       — Влад, — прошептала я, пытаясь вернуть трезвость в его взгляд. — Оставаться наедине вовсе не значит, что мы должны сразу раздеваться…       Его губы скривились в лёгкой, но опасно обаятельной улыбке. Он взглянул на меня с той самой хитрой искоркой в глазах, от которой у меня перехватывало дыхание, а кровь мгновенно приливала к щекам. Там была уверенность, что всё будет именно так, как захочет он, и я уже не была уверена, смогу ли сопротивляться.