Путь к истокам

      Чтобы вовремя провожать первокурсников в их кабинеты, мне приходилось вставать раньше обычного. Даже бодрящий кофе не помогал прийти в себя. Проблемы, свалившиеся на меня за один день, не давали уснуть, так что выглядела я просто ужасно. Если бы я всерьёз решила затмить Северуса в его репутации кошмара подземелий, то мой потрёпанный вид мог бы стать моим главным козырем.       — Прядь волос выбилась из пучка, — заметил Принц, сравнявшись со мной в коридоре. Голос его был ровным, но я не сомневалась, что он уже мысленно разбирает мой внешний вид на составляющие. — Так и задумано, или ты просто измотана своими обязанностями в первый же день?       Я машинально подняла руку и обнаружила, что он прав: несколько прядей действительно выбились из причёски. Чуть поморщившись, вытащила шпильку, позволяя волосам свободно упасть на спину, а затем быстро собрала их заново и закрепила потуже.       — Если бы это было задумано, я бы не стала использовать шпильки, — пробормотала я, стараясь скрыть зевок.       Северус хмыкнул, но не стал комментировать. Мы шли по коридору, когда он вдруг спросил, как бы между делом:       — Говорят, в слизеринской гостиной появились змея и змеуст. И эта новенькая. Что я упустил?       Я усмехнулась, услышав последние слова.       — Змеуст... Конечно.       — А что не так?       — Всё так. И это теперь моя головная боль. От Стеллы Стюард одни проблемы, и я с трудом нашла хоть один плюс.       — И какой же?       Ответить я не успела — наше внимание привлёк звонкий смех, доносившийся из кабинета зельеварения. Голос принадлежал блондинке в голубой мантии. Она смеялась над чем-то, сказанным гриффиндорцем, и стояла к нему подозрительно близко — её рука касалась его плеча.       Я прищурилась и кивнула в сторону этой сцены.       — Вот это, — сказала я, наблюдая, как Северус хмурится.— Сев, у меня просьба.       Он прищурился, словно ещё раз прикидывая, сколько хлопот я ему уже доставила, но отказа не последовало. Только сухая реплика:       — Постарайся не ошибиться в выборе.       Мы не стали задерживаться в дверях и вошли в кабинет. Северус ушел к недовольной Лили, и видя травмированного Джеймс, можно предпологать он виновник ее настроение. Я же сразу направилась к веселящейся парочке и, не раздумывая, навалилась на спину парня.       — Ах...Миледи, — Блэк чуть повернул голову и перехватил мою руку, перекинутую через его плечо. В его глазах мелькнула тень удивления, улыбка на секунду дрогнула, но он удержал её.       — Что это вы тут так весело обсуждаете? — поинтересовалась я, не слишком стараясь скрыть раздражение.       Стелла ощутимо напряглась, но удержала лицо — ни один мускул не дрогнул.       — О подвигах Мародёров, — с той же беззаботностью отозвался Сириус, будто не замечая, как изменилась атмосфера.       — Да? И о каких именно?       — О том, как мы однажды сотворили над головой Розье грозовую тучу с настоящими молниями, — ухмыльнулся он, явно наслаждаясь воспоминанием.       Я тоже улыбнулась — внутри что-то потеплело:       — Помню, Бродяга, ты тогда отомстил ему за то, что он запер меня в подземелье со змеями.       Я сказала это нарочито небрежно, но внимательно следила за реакцией Стеллы. Когда смысл моих слов дошёл до неё, улыбка исчезла с её лица. Она не была глупа и мгновенно провела параллель между прошлым и событиями вчерашнего дня. Её пальцы сжались в кулак, но она всё ещё цеплялась за маску безразличия.       — Какая трогательная история, — протянула она с сухой улыбкой, а затем резко сменила тему: — У вас прозвище из диснеевского мультфильма?       — Именно, — с лёгким смешком подтвердила я и, словно одобряя удачное сравнение, протянула руку и потрепала Сириуса по волосам.       Тот уставился на меня, явно не понимая, о чём речь. Он ещё не видел этих мультфильмов — возможно, считал их детскими. Я на мгновение позволила ему проникнуть в мои мысли, чтобы показать одну из сцен: историю сближения двух абсолютно разных собак — породистой комнатной неженки и обычной дворняги.       — А вот выглядите вы совсем наоборот, — тихо отметила Стелла, но мы, анимаги, услышали.       Сириус скосил на неё взгляд и оскалился — не то усмехаясь, не то предупреждая. И он не был бы собой, если бы не ухватился за этот выпад.       — В смысле наоборот? — вскинул он бровь, наигранно возмущённо прижимая руку к груди. — Ты намекаешь, что я недостаточно благороден для "Бродяги"? Или это было о нашей миледи?       Я покосилась на него с самым невинным выражением лица и беззаботно заявила:       — Думаю, она имела в виду тебя, пёсик.       — Ах, так?! — фыркнул он, но прежде чем устроить ответный выпад, явно назревавший в его голове, я выразительно посмотрела на него и едва заметно покачала головой.       Позже. Всё позже.       Он понял намёк, но сдаваться без борьбы, конечно же, не собирался.       — Ну, я бы не сказал, что похож на домашнего пса, — он провёл рукой по волосам, расправляя их, словно только что вышел с модного показа. — Скорее, я тот самый бездомный пёс, которого все обожают.       — Ага, особенно мистер Филч, — хмыкнула я.       — Пфф, да он просто завидует, — беззаботно отмахнулся Блэк.       Стелла, похоже, не ожидала, что её подкол воспримут как шутку, и чуть заметно нахмурилась.       Но, прежде чем она успела сказать что-то ещё, в класс зашёл профессор Слизнорт. Он одобрительно кивнул Стелле и предложил ей занять место рядом с Фоули. Таким образом, она нехотя покинула нас.       Я проводила её взглядом и хмыкнула:       — Она как открытая книга… Как она умудрилась провернуть всё это?       — Что провернуть? — полюбопытствовал Сириус, отходя в сторону.       — Список слишком длинный, я вряд ли успею закончить его за один урок, — отмахнулась я, собираясь слушать инструкцию профессора.       Сириус усмехнулся, но затем прищурился, будто задумавшись, и неожиданно подвёл итог:       — Значит, твоё недовольство к ней не из-за меня.       Я повернулась к нему, скользнула взглядом сверху вниз и вдруг усмехнулась:       — Если твой вкус на девушек докатился до неё, мне тебя безмерно жаль.       — У тебя, я смотрю, очень высокое мнение о себе, — фыркнул он. — Благодарю, что открыла мне глаза.       В этот момент я доставала набор ножей для резки трав, но, чувствуя раздражение, пару раз покрутила один из них в руке, прежде чем крепко сжать рукоять. Затем медленно направила лезвие в сторону Сириуса, чуть прищурившись.       — Ещё раз попытаешься давить на психику из-за моей вины — надолго отправишься в лазарет, — предупредила я с абсолютно спокойным выражением лица. — Можно, и там продолжить сцену влюблённых.       Он открыл рот, явно намереваясь что-то сказать, но я прервала его, холодно посмотрев прямо в глаза:       — Ты сам сказал, что благодарен и хочешь остаться друзьями. Но, поступая так, ты только рушишь эту дружбу.       Сириус замер, его ухмылка на секунду стала менее уверенной.       Я отвернулась и принялась конспектировать слова профессора, словно разговор был исчерпан.       Профессор Слизнорт начал урок с проверки знаний, расспрашивая о прошлогодних темах. Большинство студентов отвечали неохотно, но Стюард выделялась — её ответы были не только точными, но и дополненными необычными идеями, практикуемыми в её школе. Её голос звучал ровно и уверенно.       Время от времени я замечала, как Северус бросает на неё оценивающие взгляды — сначала с лёгким недоверием, потом с явным интересом. Когда Стелла упомянула новый способ стабилизации сложных зелий, он даже слегка нахмурился, а затем записал её слова в свой дневник, явно собираясь позже проверить теорию на практике.       Когда настало время варить зелье, аудитория наполнилась тихими всплесками жидкости, шорохом ингредиентов и лёгким дымком, поднимающимся из котлов.       В конце занятия профессор Слизнорт прошёлся между столами, оценивая результаты. Он остался доволен работой большинства учеников, но особенно выделил Северуса и Стюард, отметив их нестандартный подход к зельям.       Когда урок подошёл к концу, профессор задержал старост своего факультета. Гораций сообщил нам, что нужно подойти к директору — это касалось вчерашнего инцидента.       Я кивнула, уже заранее подозревая, что разговор будет не из лёгких.       Перед встречей я взяла первокурсников из одного урока и отправила их к другому. В коридорах Хогвартса царила привычная суета: ученики спешили на занятия, слышались обрывки разговоров, хлопанье дверей и шарканье шагов по каменному полу.       Я шла по знакомым переходам, размышляя о предстоящей встрече с Дамблдором, когда заметила высокую фигуру в развевающемся плаще, беспомощно кружащую у пересечения коридоров. Это был профессор Кассандрос — куратор студентов из Ильверморни и временный преподаватель Гадания на некоторых курсов.       — Профессор Кассандрос? — склонила я голову набок, наблюдая, как он раздражённо смотрит на развилку коридоров.       — Мисс… Э-э-э… — он прищурился, пытаясь вспомнить моё имя.       — Коллин, — усмехнулась я. — Вам нужна помощь?       — Разумеется, нет! — резко отозвался он, но затем стиснул зубы и со вздохом добавил: — Хотя… возможно, да. Этот замок — лабиринт, построенный сумасшедшим архитектором.       — Добро пожаловать в Хогвартс, — хмыкнула я. — Куда вам нужно?       Он нехотя признался, что искал башню Гадания, и я повела его туда, игнорируя его уязвлённую гордость.       Перед дверью в класс он задержался, внимательно меня изучая, а затем достал из кармана старинные маленькие кости.       — В знак благодарности… Позвольте дать вам предсказание.       Я скептически приподняла бровь, но всё же кивнула. Вариация будущего от специалиста не помешает. Может, решит одну из моих проблем.       Кассандрос пригласил меня в ещё пустой кабинет. Мы расстелили на столе ритуальный коврик, и он подбросил старинные кости. Они ударились о деревянную поверхность, образовав странный узор.       Профессор прищурился, его выцветшие глаза внимательно скользили по символам.       — Я вижу… — прошептал он хриплым голосом. — Ты достигнешь того, чего так жаждешь. Но цена… цена будет велика.       Его лицо исказила тревога. Я слушала спокойно, пока он не закончил.       — Смерть будет стоять у тебя за плечом в момент триумфа. Но что странно… — Он помолчал, пристально глядя на одну из костей, которая легла особенно необычным образом. — Она придёт в образе… нет, это неясно.       Он нахмурился, проводя пальцем по загадочному символу.       — Может быть, это будешь ты сама. Или же… птица.       Моя анимагическая форма.       Я замерла, но тут же выдавила усмешку.       — Какая оригинальная плата за помощь. Предупредите меня ещё, что я смертна.       — Я не хотел вас пугать, — профессор посмотрел на меня серьёзно. — Кости сложились так. Возможно, смерть имеет другую интерпретацию.       Он чуть склонил голову.       — Возможно, это перерождение. Переход. Но каким он будет, зависит только от вас.       — Спасибо за предостережение, профессор.       Развернувшись, я ушла, оставляя Кассандроса позади. Впрочем, неприятное ощущение от его предсказания всё же не исчезло.       На повороте я заметила Лили и Марлин, направлявшихся к классу. Они переглянулись, а затем уставились на меня, явно удивлённые тем, что я вышла из кабинета Гадания.       — Эйнгил? — осторожно спросила Марлин.       — Гадание вроде бы не в твоём расписании, — Лили прищурилась.       — Не в моём, — кивнула я. — Просто наткнулась на профессора Кассандроса, а он решил поблагодарить меня… предсказанием.       Я коротко пересказала слова преподавателя.       Лили нахмурилась, её лицо слегка побледнело.       — Это уже второй раз, когда тебе предсказывают смерть… — сказала она тревожно.       Я молча посмотрела на неё.       Перед отъездом её старшая сестра гадала на Таро, и мне выпала карта Смерти. Тогда Эвансы решили, что это просто символ нового начала, но конкретика слов Кассандроса теперь беспокоила не в шутку.       — Что будешь делать? — спросила Марлин, беря меня за руки. Она, кажется, заметила, как я погружаюсь в размышления.       — Ах… Мне нужно подумать. Потом поговорим, сейчас уроки начнутся.       Но отвлечься на занятиях не удавалось. Слова Кассандроса вертелись в голове, будто ядовитая мантра. Смерть придёт в момент триумфа… Вроде бы радостная мысль — если это значит падение Дамблдора. Но это будет моим последним моментом в жизни?       После уроков, во время обеда, нервозность немного отступила. Возможно, дело было в еде — она придавала сил. Или же просто мысли переключились на другую проблему.       Я заметила Рабастана.       Он не пытался заговорить, не приближался, просто ждал. Ждал, когда я сама подойду с вопросами.       Я отсрочила этот момент до патруля, не хотела отвлечься. Но надеялась, что Рабастан будет честен,если нет, то заставлю.       Под конец уроков, я подошла к каменной горгулье, охраняющей вход в кабинет директора. Фоули уже ждал там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.       — Лимонные долки, – произнесла я пароль, и статуя отъехала в сторону, открывая винтовую лестницу.       Вид Дамблдора на этот раз меня скорее радовал, чем настораживал. Он выглядел уставшим — его влияние постепенно ослабевало, а вместе с ним рушились связи, которые он так долго плёл. Люди, которые когда-то не поддерживали Лорда Волан-де-Морта, теперь начали склоняться к «тёмной» стороне, что ослабляло политические позиции Дамблдора в стране.       Кроме того, он так и не поймал Асканию — свою главную неудачу, которая станет крупным пятном на его карьере.       Всё это, казалось, изматывало его. Дамблдор устало поинтересовался, как старосты справляются с новой должностью, и принялся раздавать советы, словно от этого что-то могло измениться.       Наконец, достаточно поплевавшись языком, он отослал Фоули, оставив меня для разговора тет-а-тет.       Как оказалось, Дамблдор уже слышал слухи о том, что я и Сириус ведём себя, словно парочка, и теперь хотел выяснить, как я собираюсь использовать своё «влияние» на него, чтобы настроить Блэка против Слизерина.       — Всё благодаря Стелле Стюард, — начала я, скрестив руки на груди. — Она меня ненавидит, хоть и пытается быть дружелюбной.       — Как это связано с делом? — с лёгким раздражением спросил он.       Я усмехнулась. О, как же мне не хватало язвительных комментариев мамы в голове при разговорах с директором.       — Она влюблена в Сириуса. А Стелла из тех, кто не просто соревнуется, а давит соперника, унижает, чтобы доказать своё превосходство. Плюс, её змееустие даёт ей незаслуженное влияние на факультете. Так что все, кому я когда-либо успела «насолить», рано или поздно выйдут против меня. Тогда Сириус, как и планировалось, станет моим рыцарем, будет презирать тех, кто меня обидел. Затем появитесь вы — с привычными речами про добро, зло и прочее бла-бла.       Я заметила, как Дамблдор едва заметно дрогнул при слове «змееуст», но быстро взял себя в руки и улыбнулся. Что он задумал, было неясно.       Раз он не спешил говорить, я решила продолжить:       — Некоторые шепчутся, что Стелла — наследница Слизерина, — добавила я, чуть склонив голову и внимательно глядя на него. — Может, это заинтересует неуловимую Асканию? Если, конечно, она ещё жива. Придёт взглянуть на возможную соперницу… и, наконец, попадётся?       Дамблдор покачал головой и неожиданно велел мне уйти. Это удивило. Обычно он был более откровенен в своих планах, считая меня «своим человеком».       Ну и ладно.       Не тратя времени на раздумья, я покинула кабинет.       Уроки у меня уже закончились, а первокурсники наконец-то запомнили дорогу от гостиной до Большого зала, так что моя роль няньки на сегодня была выполнена. Оставалось свободное время, и я решила прогуляться — немного свежего воздуха явно не помешает после разговора с Дамблдором.       Я вышла из замка, вдохнув свежий воздух. Осень только начинала вступать в свои права — небо было всё ещё ясным, но уже не таким тёплым, как в августе. Ветер лениво трепал листву, и деревья, хоть ещё оставались зелёными, будто бы готовились к переменам. Где-то в озере плеснулась вода — возможно, гигантский кальмар лениво потянул щупальце.       Прогулка могла бы стать расслабляющей… если бы не ощущение, что за мной наблюдают.       Я замерла на месте, но не стала оборачиваться. Тот, кто шёл за мной, поняв, что я его раскусила, медленно приблизился ко мне. Воздух словно сгустился, и я чувствовала его неловкость даже спиной.       — Привет, Нешемирон, — произнёс Сохатый, махая рукой, будто пытаясь разрядить обстановку. Его губы поджались в попытке скрыть смущение. Ему явно было не по себе — возможно, из-за наших сложных отношений с Сириусом.       — Привет, — бросила я, сразу же меняя тему, чтобы избежать разговора о Блэке. — Классно тебе Лили устроила!       Он на секунду растерялся, а затем кивнул, будто только сейчас вспомнив о её выходке.       — А? Да… Она всё ещё не понимает искренность моих чувств.       — Чем она тебя так привлекает? — спросила я внезапно, глядя прямо в глаза. Мой голос звучал резче, чем я планировала, но мне хотелось вытащить из него правду.       — Своей красотой, умом, упрямством, вспыльчивостью… — начал он перечислять, будто читал список из учебника.       Он бы продолжил, если бы я не задала следующий вопрос, прервав его поток мыслей:       — Из-за всего этого ты влюбился? Или что-то другое заставило тебя потерять голову?       Джеймс задумался, но, кажется, не воспринял мой вопрос всерьёз.       — Ну, она просто… невероятная! — выпалил он с лёгкой улыбкой, словно это объясняло всё.       — Это не ответ, — хмыкнула я, скрестив руки на груди. — Давай разбираться. Почему ты в неё влюбился?       Он нахмурился, но не отступил. Его голос стал увереннее:       — Потому что она смелая, умная, принципиальная. Всегда отстаивает своё мнение, даже если все против.       — Почему именно это тебе нравится? — продолжала давить я, делая шаг вперёд.       Он глубоко вздохнул, будто искал правильные слова.       — Потому что это делает её сильной. Она не прогибается ни перед кем.       — Почему тебе так важно, чтобы она была сильной? — мой тон стал ещё настойчивее. Я чувствовала, что подхожу к чему-то важному.       Он моргнул, словно впервые задумался над этим.       — Потому что я восхищаюсь людьми, которые могут за себя постоять.       — Почему тебе это так важно? — не отступала я, прищурившись.       Джеймс вздохнул, убрал руки в карманы и ответил уже тише, почти шёпотом:       — Потому что я не хочу быть с кем-то слабым. Я хочу равного партнёра, который не будет зависеть от меня.       — Почему? — повторила я, словно заклинание, наблюдая, как его уверенность начинает таять.       Он открыл рот, чтобы ответить… но замолчал. Его взгляд стал отстранённым, будто он впервые задумался о том, что стоит за его чувствами.       Я склонила голову набок, внимательно наблюдая за его внутренней борьбой.       — Ты не влюбился в Лили, — заключила я, скрестив руки. — Ты влюбился в образ сильного человека, который тебя ни в чём не нуждается.       — Чушь! — вспыхнул он, его щёки покраснели от возмущения.       — Правда? — я подняла бровь, глядя на него с вызовом. — Тогда представь: ты добиваешься её, она соглашается, и всё — ты с Лили. Тебя это устроит?       Он снова замер, будто до этого ни разу не задумывался, что будет после.       — Конечно, устроит! — выпалил он, но уверенности в его голосе заметно поубавилось.       — Хм, — я фыркнула и покачала головой. — Не уверена. Тебя привлекает не сама Лили, а её недоступность и сила. Если бы она сразу ответила тебе взаимностью, ты бы не носился за ней столько лет.       Джеймс открыл рот, но не нашёлся, что возразить.       Но вдруг он поднял на меня взгляд — серьёзный, цепкий, без тени той беспечности, с которой обычно носился по Хогвартсу.       — А если ты не права? — спросил он тихо, почти шёпотом.       Я приподняла бровь, заинтересованная его внезапной решимостью.       — А если я правда люблю её? Если я люблю не потому, что она недоступна, а потому что без неё мир кажется… пустым? Потому что без её сарказма мои шутки не такие смешные, без её упрямства у меня нет вызова, без её улыбки день — просто день, а не что-то особенное?       Я моргнула.       — Если бы она ответила мне взаимностью, я бы не успокоился. Я бы продолжил делать её счастливой. Потому что она — не цель, не приз. Она — человек, с которым я хочу быть, — его голос дрогнул, но в нём звучала искренность, которая заставила меня задуматься.       Я замолчала, сжав губы. Это… прозвучало слишком искренне. Слишком правильно.       Джеймс вздохнул, понимая, что я не отвечаю, и устало провёл рукой по лицу.       — Знаешь что, вы...забудь... что я ожидал от тебя. Я просто… я просто попробую дальше, зачем только его послушал, — пробормотал он, собираясь уйти.       Я смотрела, как он медленно отходит, и вдруг осознала: а ведь этот болван действительно её любит.       — Стой, — окликнула я, и он обернулся, удивлённо глядя на меня.       — Ладно, — я закатила глаза, стараясь скрыть свои истинные чувства. — Давай попробуем сделать из тебя хоть что-то, что Лили Эванс перестанет считать заносчивым идиотом.       Он уставился на меня, и улыбался как Чеширский Кот.       — Раньше я не вмешивалась в твои признания любви к Лили, хоть она и просила, — начала я, сделав шаг назад, чтобы Сохатый шел за мной. — Я считала, что твои чувства к ней остынут при виде испытаний.       — Эйнгил, — возмущённо произнёс он, вскинув брови. Его голос звенел от недовольства, словно я только что оскорбила его честь.       — Джеймс, пойми, — я сделала паузу, подбирая слова, и сложила руки на груди, чтобы казаться увереннее. — Лили добивается всего сама. Ей не нужны поблажки. В этом вы похожи. Ей тоже нужен азарт для достижения чего-либо. В любви есть правило: тот, кто признаётся первым, проигрывает. Она это знает. Твои признания только отталкивали её.       — Что мне делать тогда? — спросил он, чуть склонив голову набок, будто надеясь, что я уже подготовила готовый план действий.       — Сперва, запомни: за ней я, а за мной отец, который «тёмный лорд», — мой тон стал холодным, как сталь. Я пристально посмотрела ему в глаза, давая понять серьёзность ситуации. — Обидишь её...       — Вскормишь василиску, понял, — перебил он меня, поднимая руку, словно клянётся на невидимом флаге. Его лицо выражало смесь решимости и лёгкой насмешки, но я видела, что он действительно осознает вес своих слов.       — Хорошо, что ты понимаешь, — кивнула я, немного смягчившись. — А теперь самое главное: дистанцируйся от Лили. Пусть она почувствует, что ты отступил.       — Но… — начал он, но я резко подняла указательный палец, предупреждающе глядя на него.       — Будь краток с ней, — продолжила я, делая шаг вперёд. Мой голос стал твёрже, словно я отдавала приказы на поле боя. — Перестань называть её ласкательными именами. Общайся с ней официально. Не позволяй себе лишних эмоций.       Пока я говорила это, в моём сознании внезапно всплыл образ Сириуса. Того самого Сириуса, который применяет эти же манипуляции ко мне. Я невольно смеюсь от ситуации. Подняв глаза, я заметила растерянность на лице Джеймса. Он явно не ожидал такого поворота событий.       И тут до меня дошло. Я вспомнила последние слова и действие этого парня. Этот парень был послан ко мне не просто так. Кто-то намеренно не позволил Джеймсу убрать след сглаза Лили. И этот кто-то знал, что я дам именно такие рекомендации.       А этот «кто-то» — Сириус.       Зачем он это сделал?       Если подумать, мы с Сириусом очень похожи на пару Лили и Джеймса. Мы, девушки, отвергаем парней, которые ходят за нами не первый год. То, что я сейчас рекомендую Джеймсу, Сириус мог бы и сам сказать своему другу. Но он этого не сделал, послал ко мне. Почему?       Что он этим хочет сказать?       Может быть, он всё ещё намерен добиться меня? От этой мысли я невольно улыбнулась, но тут же прогнала её. Нет, это может быть его новый способ давления на меня.       — Эй... Эйнгил, — позвал меня Джеймс, возвращая к реальности. Его голос звучал настойчиво, почти требовательно. Он ждал объяснений.       Я встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Раз Джеймс — наш посредник, то через него я смогу узнать планы Сириуса.       — Кхм-кхм… Так вот, — начала я снова, стараясь скрыть свои размышления. — Всё это заставит Лили думать, что ты опустил руки. Позволь ей пойти на свидание с кем-то другим. И не смей следить за ней! — я сделала ударение на последних словах, видя, как он напрягся. — Она каждый раз жалуется, что видит тебя, когда она с другим. Ей будет непривычно твоё отсутствие, поэтому неосознанно она начнёт искать тебя.       — Тогда и я… — начал он, но я снова перебила его, резко подняв руку, словно останавливая поток воды.       — Тогда ты ещё больше будешь её избегать, — закончила я за него, глядя прямо в глаза. Мой голос звучал твёрдо, почти безжалостно, как приговор судьи. Я видела, как Джеймс напрягся, пытаясь осмыслить мои слова.       — Но… — попытался возразить он, нахмурив брови, будто искал лазейку в моём плане.       — Это твой последний шанс, — произнесла я холодно, сделав шаг вперёд. — Поверь, если существуют другие миры, то в них ты либо добиваешься Лили под конец школы, либо никогда. Выбор за тобой.       Джеймс замер, его лицо выражало внутреннюю борьбу. Он опустил взгляд, словно взвешивая все "за" и "против". Наконец, он глубоко вздохнул, поднял голову и произнёс уже увереннее:       — Хорошо.       — Пока придерживайся этого плана, — продолжила я, слегка смягчившись. — Я сообщу дальнейшие инструкции, когда придёт время. Иначе ты всё испортишь, — добавила я с лёгкой усмешкой, чтобы немного разрядить обстановку.       Мы прогулялись достаточно долго, и небо уже начало окрашиваться в вечерние тона. В воздухе чувствовался лёгкий холодок, а отдалённые голоса учеников напоминали о том, что скоро начнётся ужин.       Когда мы подошли к развилке коридоров, где наши пути расходились, я остановилась и повернулась к нему.       — И ещё кое-что, — добавила я, скрестив руки на груди. Мой тон стал серьёзным, почти предостерегающим. — Не пытайся вызвать у Лили ревность, близко общаясь с другими девушками. Ревность — это не признак любви, а признак неуверенности в себе. Если ты не хочешь сделать из нее такую личность, то не стоит.       Я сделала паузу, чтобы мои слова дошли до него. Затем добавила, чуть улыбнувшись:       — И знаешь что? У нас, девушек, даже был проведён своего рода «консилиум». Мы решили, что парни заставляющие ревновать — просто ублюдки.       Последнее слова сказала так, будто хотела, чтобы Джеймс передал его Сириусу.