Путь к истокам

      Как только дверь купе скользнула в сторону, Сириус мгновенно разжал пальцы, отпуская мою руку. Резкость этого жеста кольнула неприятным ощущением, словно я была чем-то чуждым, ненужным. Это показалось странным.       Блэк, который обычно ощетинивался при одном лишь взгляде на Лестрейнджа, теперь распахнул губы в широкую, почти добродушную улыбку. Но то, что он произнёс дальше, было неожиданным.       Он не хочет проводить со мной время. Больше нет навязчивого контроля, попыток удержать. Настолько ли я ему противна, что он готов передать моё общество другому без малейшей борьбы?       — В таком случае,я не стесняюсь взять вечерние часы, — уверенно заявил Рабастан, скрестив руки на груди. В его голосе звучало удовлетворение, но в глубине глаз теплилось сомнение — он не понимал, что задумал Сириус. Но если ситуация играла ему на руку, почему бы этим не воспользоваться?       Он, конечно, возьмёт своё. И при этом не упустит возможности внимательно наблюдать за Блэком.       — Можно, — легко согласился Сириус, лениво поворачивая кольцо на пальце. — Но оставь мне несколько дней. Странно будет, если парочку ни разу не застукали в уединённое время.       И вдруг всё стало кристально ясно.       Это не равнодушие. Это игра.       Он не хотел оттолкнуть меня. Он хотел, чтобы я сама за него цеплялась. Чтобы почувствовала себя брошенной. Чтобы страдала, ревновала, раз за разом прокручивала в голове свои ошибки.       Манипуляция.       Липкий ком вины, сковывавший грудь, исчез. Вместо него вспыхнуло другое чувство — яркий, злой огонь.       — Не хочу прослыть в Хогвартсе похотливой, — хладнокровно отклонила я его предложение. Если это игра, или если он действительно не хочет меня видеть, то не стоит насиловать ситуацию. — Так что давай обойдёмся без этих вечеров.       Сириус склонил голову набок, его губы дёрнулись в едва заметной ухмылке.       — Уверена? — спросил он, скрестив руки и небрежно проведя большим пальцем по груди, там, где должен был быть его галстук.       Как иронично. Я-то думала, что он давно забыл свою терапию с закатом.       — Могу сама о себе позаботиться, — спокойно сказала я, бросив взгляд в окно, за которым тяжёлые грозовые тучи давили на горизонт. — К тому же, погода ужасная. Не думаю, что скоро что-то изменится.       — Как знаешь, — усмехнулся он, с таким видом, будто я потеряю сознание при виде красного цвета.       Я могла бы сказать многое. Колкость уже вертелась на языке, но значок на груди завибрировал, напоминая старостам о собрании.       — Нам пора, миледи, — раздался спокойный голос Рабастана. Он поднялся, неспешно расправил манжеты и, открыв передо мной дверь, жестом пригласил выйти.       Я заметила, как Сириус нахмурился, затем удивлённо вскинул брови и с лёгкой насмешкой спросил:       — А с каких это пор ты её «миледи» называешь? Как же твои правила? Такое звание, кажется, заслуживает только высокоуважаемая дама.       Не знаю почему, но последние его слова зацепились в сознании, осев где-то на грани раздражения и сомнения. Но в их перепалку я не стала вникать. Просто вышла из купе, не дожидаясь Лестрейнджа.       В коридоре не было остальных мародёров, но из соседнего купе, где сидели девушки, доносились знакомые голоса. Среди них не было Люпина и Эванс — наверняка они уже направились в середину экспресса. До нужного вагона оставалось пройти ещё три, и, шагая по проходу, я внезапно столкнулась с кузеном.       Джон выглядел вполне прилично… но было в нём что-то такое, что выдавало его недавние поступки.       — О-о-о, какие красочные засосы, — протянула я, догоняя его и внимательно рассматривая следы на его шее. — Судя по всему, соединение было по-настоящему жарким.       Джон резко вскинул руку, прикрывая следы страсти, и метнул в меня укоризненный взгляд.       — И какой пример ты подаёшь своей младшей кузине? — с притворным осуждением протянула я, но тут же получила лёгкий щелчок по лбу.       — Эй! — возмутилась я, потирая место удара. — Вы что, с Джереми сговорились против моей бедной головы?       — А ничего было дразнить старшего, — хмыкнул он, поставив скрывающие чары на себе.       — Это священная обязанность! — торжественно заявила я, повторяя слова, которые когда-то говорила мама, когда она поддразнивала дядю Дональда. — Младшие должны дразнить старших и вымогать у них деньги.       — Тогда, как старший, я имею полное право опозорить тебя перед твоим парнем, — Джон самодовольно усмехнулся, повторяя слова своего отца, даже не зная прошлое.       Я резко замерла, но тут же вздёрнула подбородок, победно улыбаясь.       — Во-первых, сперва найди его. Во-вторых, у тебя и Джереми нет на меня такого компромата.       — Уверена? — протянул он с хитрой ухмылкой. — Бирн рассказал мне, что в младших классах ты пыталась подстричь себе чёлку, но так криво, что волосы у тебя стояли дыбом. С тех пор ты носишь только удлинённые.       Я скрестила руки на груди и хмыкнула:       — Эээ... вряд ли ты сможешь смутить меня этим рассказом перед кем-то.       — Да? — Джон наклонил голову, притворно задумавшись. — А я забыл сказать, что твой «дядя» передал мне кое-что… Фотографии. И, как там это называлось? Ах да, видеомагнитофон для воспроизведения движущихся изображений.       Я резко прищурилась.       — О, в таком случае... — лениво протянула я, сделав шаг к нему. — Усиль защитные чары у себя. Иначе я их уничтожу.       Не дождавшись ответа, я гордо развернулась и зашла в вагон старост, одновременно размышляя, как стереть из памяти Джереми всё, что он знает обо мне.       Внутри уже собрались старосты моего факультета, и я сразу направилась к ним. Собрание началось с представления новичков, затем нам напомнили о наших правах и обязанностях. После этого раздали расписание, которое мы должны были передать первокурсникам перед завтраком.       Следом поинтересовались, есть ли у кого возражения, и подробно ответили на все возникшие вопросы. Особое внимание уделили студентам по обмену — нам выдали их список и попросили быть осторожными. Полчаса мы потратили на обсуждение, в какие факультеты могут попасть новички. Одни ориентировались по названиям факультетов, другие гадали по лицам, а кто-то и вовсе доставал карты Таро, полагаясь на волю судьбы.       Когда ставки были сделаны, старшие старосты отправили нас на патрулирование и напомнили, что до прибытия в Хогсмид остался всего час.       Я не хотела сталкиваться с Сириусом, поэтому, не раздумывая, направилась в противоположную сторону поезда.       Когда экспресс наконец остановился, старосты должны были первыми вывести первокурсников, чтобы их не затянуло в поток старшекурсников. Это было бы несложно, если бы не второкурсники — они, ещё не до конца осознав, что уже не такие маленькие в Хогвартсе, упрямо пытались прорваться первыми.       Наконец, передав первокурсников в надёжные руки Хагрида, мы, старосты пятого курса, заняли последние свободные кареты, направляющиеся к замку. По дороге обсуждали новичков, отмечая самых приметных — капризных, заносчивых, чересчур смелых или откровенно хулиганистых.       Когда мы добрались до замка, больше всего мне хотелось раствориться в толпе, но правила есть правила: старосты пятого курса должны сидеть между первокурсниками и второкурсниками, чтобы приветствовать «новую кровь».       Опустившись на своё место в Большом зале, я скользнула взглядом по столу слизеринцев и на мгновение задержалась на Лестрейндже. Он спокойно разговаривал со своими однокурсниками, а вот меня тут же завалили вопросами второкурсники.       Впервые в жизни я была искренне рада появлению Дамблдора и его приветственной речи — хотя бы на время все замолчали и сосредоточились на распределении.       Пока профессор МакГонагалл зачитывала имена первокурсников и опускала Распределяющую шляпу им на головы, я мельком посмотрела на гриффиндорский стол.       Последнее полнолуние, проведённое с Лунатиком, мы обсуждали, как можно нестандартно поприветствовать новых учеников. Мне было любопытно, воплотят ли они хоть одну из наших идей.       Но пока ничего не происходило. Гриффиндорцы то переговаривались между собой, то наблюдали за церемонией, но признаков проделок не было.       Когда распределение завершилось, настало время объявить пир, но перед этим слово вновь взял Дамблдор — теперь предстояло представить студентов по обмену. В этом году их было пять, как и наших учеников, отправленных в Америку.       Ильверморни, как и Хогвартс, делится на четыре факультета. В этом нет ничего удивительного, ведь его основательница когда-то мечтала учиться здесь.       Факультеты американской школы напоминают наши, но распределение в них основано на других принципах. Например, Рогатый змей покровительствует учёным и тем, кто стремится к знаниям. Вампус собирает под своё крыло воинов и тех, кто ценит силу. Пакваджи — пристанище для целителей и людей с добрым сердцем, а Птица-гром объединяет искателей приключений и тех, кто движим духом свободы.       Значки с гербами факультетов выделялись на их голубых мантиях, украшенных бордовыми вставками. Они сразу бросались в глаза, особенно на фоне привычных чёрных мантий с цветными подкладками, соответствующими факультетам. Этот контраст делал их фигуры особенно заметными в толпе.       Шляпа раздумывала над ними дольше, чем над обычными первокурсниками. Ведь молодых, ещё не окрепших умов сортировать легче, чем тех, кто уже подошёл возраст бунта.       Максимилиан Пиквери, внук одного из бывших президентов Магического конгресса Соединённых Штатов Америки, в Ильверморни был Птицей-Громом. Теперь же временно стал когтевранцем.       Роуз Темберлин, одна из лучших учениц своей школы, раньше принадлежала к Пакваджи. Теперь же она – пуффендуйка.       Наставник нашего оборотень, Мэтью Хейл, в Ильверморни был «Вампусом», а теперь стал гриффиндорцем — видимо, чтобы быть ближе к своему подопечному.       Старший брат Стеллы, Эбигейл, тоже был в Пакваджи, но в Хогвартсе его приняли в Когтевран.       А вот сама Стелла, бывшая Роготым Змеем, с высоко поднятой головой направилась к слизеринскому столу.       Заметив меня среди детей, она на сразу изменила маршрут, направившись к ровесникам. Сев, начала осматриваться, что-то высматривая, но, не найдя нужного лица, перевела взгляд на другие столы.       Пир начался, и какое-то время всё шло как обычно — разговоры, смех, грохот столовых приборов. Но вскоре с потолка начали капать странные капли. Многие решили, что это воск от свечей, и в зале поднялся лёгкий переполох.       Когда я предложила эту идею, как-то не подумала, сколько работы прибавится мне, как старосте. Пришлось успокаивать перепуганных первокурсников, которые уже были готовы бросаться под столы.       Но капли, не долетев до поверхности, повисли в воздухе, а затем начали стремительно собираться в крошечные восковые фигурки — миниатюрных домовых эльфов, вооружённых малюсенькими половниками и подносами.       Эти восковые эльфы весело маршировали по столам, добавляя первокурсникам в тарелки неожиданные блюда — кто-то получил трёхэтажный кусок торта вместо картофельного пюре, у кого-то суп превратился в желе, а на чьей-то тарелке жареное мясо сменилось странно шевелящимся бутербродом.       Кульминацией стала одна из фигурок, карабкающаяся на кафедру преподавателей. Она грациозно подняла соусник и, одним ловким движением, выплеснула в воздух блестящую надпись:       «Добро пожаловать в Хогвартс!»       Конечно же, Дамблдор не стал отчитывать виновников торжества. Вместо этого он с улыбкой отведал кусочек торта, который сам собой появился у него в тарелке.       После пира старшие курсы первыми покинули Великий зал, а мы с Фоули, моим напарником по факультету, задержались, сопровождая первокурсников.       — Миледи, уже обзавелась подданными? Или пока тренируешься на первокурсниках? — протянул Сириус, легко положив руку на моё плечо.       — Всё ради подготовки к роли властительницы, — усмехнулась я, скользнув взглядом по его пальцам. — Осталось только найти достойного шута при дворе.       Сириус широко улыбнулся, явно довольный моей подачей. Я обернулась к нему и на мгновение увидела того самого Сириуса — беззаботного, яркого, каким помнила когда-то. Но мой взгляд скользнул дальше, и за его плечом я заметила пристальное наблюдение Дамблдора.       Блэк играл для публики, а не для того, чтобы узнать, как я принимаю ответственность за свой курс.       — Оу, так ты уже начала пользоваться своими привилегиями? — он чуть наклонился ко мне, и в голосе зазвучали насмешливые нотки. — Взрослая, важная… Может, мне тоже стоит стать старостой?       — Тебе? Старостой? — я фыркнула. — Через пять минут после назначения тебя бы застукали с контрабандой огневиски и развратными чарами на стенах.       — О, давай не будем делать вид, что тебя это не забавляет, — ухмыльнулся он, склоняясь чуть ближе.       — Меня это забавляет только в том случае, если мне не приходится потом разгребать последствия, — отозвалась я, отступая на шаг. Но он последовал за мной, будто специально играя на грани.       — Значит, мне надо сделать так, чтобы ты захотела разгребать последствия вместе со мной?       — Ох, Сириус, ты всегда был хорош в обещаниях… но вот с выполнением — беда.       Он драматично приложил руку к сердцу, будто мои слова его смертельно ранили, а потом вдруг наклонился к уху и шепнул:       — Напомни, почему я дал тебе это обещание… может, тогда ты сама поймёшь причину моего невыполнения.       Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Фоули кашлянул, привлекая внимание.       — Может, уже покончите со своим флиртом? Знаете ли, некоторые хотят поспать перед каторгой, вроде учебного кабинета.       — Миледи, вас долг зовёт, не смею задерживать, — усмехнулся Сириус, отходя. — Увидимся перед завтраком.       Мы вместе вышли из Большого зала, после чего каждый направился в своё общежитие.       Фоули повёл первокурсников вперёд, а я осталась в хвосте, следя, чтобы никто не отбился от группы. На выходе стояла Стюард — её новые знакомые почему-то не забрали её в гостиную. Она кивнула Фоули и пристроилась рядом со мной.       Я поздравила её с распределением в лучший факультет Хогвартса, на что она гордо выпятила грудь.       — И у вас всегда такие представления? — с любопытством спросила Стелла, указывая на одну из восковых фигурок, что остыли после праздничного зрелища.       — Когда мародёры в хорошем настроении, — ответила я, пожав плечами.       — Мародёры? — переспросила Стелла, заинтересованно приподняв бровь.       — Да, мой парень и его друзья называют себя так с самого второго курса.       Я заметила, как она едва заметно напряглась.       — Если честно… Я думала, он из Слизерина, — медленно произнесла она, будто сама пыталась осознать сказанное.       Ха! Кажется, она вообразила, что «Джеймс учится на Слизерине». Но реальность оказалась куда жестче: «Сириус учится на Гриффиндоре».       — Вся магическая Британия думала, что чистокровный наследник Блэков попадёт на родовой факультет, а не в логово львов, — я нарочно добавила в голос нотки восхищения, наблюдая за её реакцией. — Но всё, что ты могла заметить, — это его привычки, привнесённые из дома.       Она резко остановилась и уставилась на меня.       — Он из Блэков? Из тех, что в списке Священных 28?       Её голос звучал напряжённо. Я кивнула, наблюдая, как её мысли лихорадочно носятся в голове.       — Тогда… а ты из какого рода? Коллин в этом списке нет.       Я почувствовала, как мышцы чуть напряглись. Честно говоря, не хотелось вдаваться в семейные тонкости, но раз уж спросила…       — Эм… Потому что я дальняя родственница рода Шафик.       Стелла сузила глаза.       — Дальняя? Или ты хотела сказать, что ты из не-магов?       Я резко остановилась, глядя на неё.       — Не-магов? Оу, людей без магических способностей мы называем маглами. И нет, правильнее сказать, что я из сквибов.       Стелла чуть дёрнулась назад, словно я ударила её словом.       — У тебя с этим проблемы? — уточнила я, сложив руки на груди.       — Нет, просто… удивилась, — быстро ответила она, но в голосе послышалось что-то ещё.       — Что?       — Ну… Вряд ли родители Сириуса тебя одобрят, — пробормотала она, делая вид, что разглядывает каменные стены коридора.       Я почувствовала, как внутри медленно закипает раздражение.       — Ты уже решила его не опустить? — тихо спросила я, в голосе прозвучала угроза.       Она торопливо покачала головой.       — Нет, я просто… волнуюсь за тебя.       — Ну тогда спасибо, — холодно бросила я.       Мы шли в молчании.       Фоули, идущий первым, открыл проход в гостиную, и тут же раздались испуганные возгласы.       Я мгновенно рванула вперёд, заслоняя первокурсников, и резко вытащила палочку.       В центре гостиной, свиваясь в тугие кольца, возвышалась огромная королевская кобра.       — Где… Где она?       Старшие студенты уже пытались избавиться от неё, но их заклинания лишь отскакивали от невидимого барьера. Фамильяр.Но чей он?       Внезапно рядом со мной раздался взволнованный голос:       — Асмодей!       Я резко повернула голову.       Стелла шагнула вперёд, её глаза вспыхнули от испуга.       Гостиная замерла.       Её губы зашевелились, и она зашипела что-то… что я не поняла. Я. Не. Поняла. Шипение.       Звуки, которые она издавала, невозможно было разобрать. Даже Регулус, слушавший мой парселтанг хмурился, явно озадаченный её произношением.       — Она говорит на парселтанге… — раздался приглушённый голос.       По комнате пронёсся рой шёпотов.       — Парселтанг?..       — Но как?       — В её роду есть кровь Мраксов…от Изольды Сейр. Может, она наследница Слизерина?       Я не могла оторвать взгляда от сцены. Хотя смысл сказанного Стеллой ускользал от меня, я прекрасно понимала, что шипел Асмодей. И это имя напрягало меня куда больше, чем сам факт, что Стелла говорила на языке змей.       Асмодей.       Демон из ада. Один из четырёх Принцев Преисподней.       Я впервые услышала это имя от Клары — у неё были плакаты с различными демоническими печатями. Потом узнала о нём из воспоминаний мамы Адары.       Адара, будучи в Америке, умудрилась жутко разозлить этого демона, использовав энохианскую магию. Она прибила нескольких его приспешников, разрушила множество контрактов, и, чтобы избежать мести, постоянно применяла порошок иллюзий, скрываясь от него. Позже, узнав, что в Англии существует защита от демонов, она наконец смогла передвигаться без страха.       Может я придумаваю себе...       — Почему так долго?... Мне плевать на твои старание, если нет результаты, — раздражённо прошипела кобра Стелле, но, похоже, та понимала её. — Ты узнала где она?       Кобра вертела головой, ее змеиные глаза задерживались на каждом лице. А затем она посмотрела на меня.       В тот же миг, не раздумывая, я проникла в ее сознание и отдала мысленный приказ замереть. После увидела в нем ее настоящую сущность.       Салазар ее подери…       Стюард притащила в Англию демона, вселившегося в змею, тем самым скрыв свое демоническую сущность. Слава Мерлину, что в змею, а не в кота.       Демон, принявший облик животного, неизбежно подпадал под влияние его инстинктов. А если Асмодей вселился в змею, значит, как змея, он не мог ослушаться змееуста… А уж тем более змееуста, чьи способности усилились после принятия.       Перед моим поступлением в Хогвартс отец провёл ритуал принятия меня в род. Родовой камень усливает врожденный дар предствителя рода. Теперь мне даже не нужно было произносить слова вслух — я могла приказывать мысленно змеям.       Слишком много посторонних глаз мешало мне подробно изучить воспоминания демона, поэтому я просто велела Асмодею игнорировать меня.       Стелла подняла змею, аккуратно обернув её вокруг руки, и направилась ко мне.       — Эйнгил, с тобой всё в порядке? Ты выглядишь бледной, — её голос звучал нарочито заботливо.       — Её раньше укусила змея, так что теперь она их боится, — раздался чей-то голос из толпы.       Вместо того чтобы убрать змею подальше, Стелла подошла ещё ближе.       — Оу, я не знала. Но, знаешь, забавно слышать, что представитель Слизерина боится змей, — с усмешкой заметила она. — Ты…       Остальные слова застряли у неё в горле, когда я медленно провела пальцами по гладкой, чешуйчатой голове кобры. Как же мне хотелось сжать её сильнее, просто чтобы унять раздражение, которое вызвала Стюард.       — Ты права, это стыдно, — перебила я её, глядя прямо в глаза. — Поэтому я пересилила свой страх.       Стелла замерла, не зная, что сказать или как отреагировать. Вокруг повисла напряжённая тишина — все видели, как она пыталась меня напугать и поставить на место. Но её замысел не удался, и теперь толпа ожидала продолжения.       — У тебя красивый фамиляр, — сказала я, теперь уже глядя на змею. — Но у тебя есть противоядие от его яда? — я скопировала её заботливый тон, чуть склонив голову. — Иначе колдомедики потребуют либо его уничтожения, либо немедленной отправки обратно.       — Эээ… Нет, — призналась Стелла, на мгновение потеряв всю свою уверенность.       — Жаль, — вздохнула я, словно действительно разочарованная. — В таком случае тебе стоит быть осторожнее и контролировать своего фамильяра. В Хогвартсе уже случались подобные инциденты: фамильяр убил другого студента, и его хозяина лишили палочки. Правда, раз ты из другой школы, то решение будет иначе.       — Зачем ты её пугаешь? — вмешался кто-то из толпы, явно возмущённый.       — Пугаю? Чем это?— я перевела на него взгляд. — Я просто ставлю её в известность. Мы можем называть себя змеями, но мы остаёмся людьми. И никто не хочет умереть от укуса ядовитой рептилии.       — Вообще-то, змея — символ нашего факультета, —уверенно заявила маленькая девочка с розовыми бантиками. — Нападать на неё — всё равно что плевать в герб нашего дома.       Несколько слизеринцев одобрительно зашумели, поддакивая ей. Стелла оживилась, выпрямилась и даже бросила на меня самодовольный взгляд. Ну давай, подумала я. Почувствуй поддержку, пока можешь.       Но, прежде чем она успела открыть рот, лениво отстранился от стены Рабастан, сложив руки на груди:       — Отлично. Значит, давай прикоснись к ней.       В гостиной повисла настороженная тишина.       — Что? — не поняла та первокурсница.       — Ну раз ты так уверена, что символ факультета не нападёт на нас, тогда докажи. Мисс Стюард, позволь каждому дотронуться до него, — он ухмыльнулся, глядя прямо на Стеллу.       Несколько слизеринцев тут же попятились, а кто-то нервно сглотнул. Одно дело — фамильяр, а другое — прикасаться к потенциально смертельно опасной змее, от укуса которой данный момент нет противоядия.       Стелла сжала губы, её взгляд метнулся к Асмодею. Кобра спокойно обвивалась вокруг её руки, но капюшон уже раздулся в явном предупреждении.       — Ну что? — Рабастан обратился к толпе, чуть склонив голову. Он шаг за шагом приближался к нам, не дрогнув от шипящий змеи. — Может устроим некий ритуал для истинного слизеринца?       Лестрейндж поднял руку, и пытался дотронуться до змеи. Толпа затихла, но, прежде чем ситуация накалилась окончательно, вмешался декан.       — Что здесь происходит?       Глубокий, слегка усталый голос профессора Слизнорта заставил присутствующих слегка подобраться. Волшебник в зелёной мантии протиснулся сквозь учеников, оглядел гостиную и, наконец, уставился на Стеллу… и на обвившую её руку кобру.       — О, Мерлин! — Слизнорт взмахнул руками, делая шаг назад. — Ну и зрелище! Откуда в моей гостиной взялась… К-королевская кобра?!       Стелла напряглась, но тут же вздёрнула подбородок, сохраняя уверенный вид.       — Это мой фамильяр, профессор.       — Ваш… фамильяр? — с недоверием повторил он, моргая, словно надеясь, что змея исчезнет, если он посмотрит дважды. — Мисс Стюард, разве вам не приходило письмо о допустимых фамильярах в Хогвартсе?       — Разумеется, приходило, — холодно ответила она. — Но там не было сказано, что змея запрещена.       Слизнорт сжал переносицу и медленно выдохнул.       — Мисс Стюард, в списке допустимых фамильяров чётко указаны совы, кошки и жабы. Последний раз, когда я проверял, змеи в этот перечень не входили.       Стелла вскинула брови, словно с трудом веря, что её ставят под сомнение.       — Но там и не было сказано, что другие животные запрещены! Кроме того, в истории факультета были слизеринцы с фамильярами-змеями!       — Разумеется, были, — устало кивнул профессор. — Однако это были змеи, которые содержались в вольерах, а не таскались по школе, рискуя напугать других студентов или… — он сделал выразительный жест рукой, — ещё хуже.       — Вы правда считаете, что я не контролирую своего фамильяра? — Голос Стеллы стал холоднее. — Это нелепо! Асмодей никогда бы ни на кого не напал.       — Уверен, что вы в это верите, — мягко, но непреклонно ответил Слизнорт. — Однако правила есть правила.       - Но...       — Никаких "но"! — резко отрезал профессор. Он взмахнул палочкой, и Асмодей, недовольно зашипев, плавно отделился от руки хозяйки и завис в воздухе, аккуратно левитируя.       — Нет! — вспыхнула Стелла, делая шаг вперёд. — Это мой фамильяр!       — О, не волнуйтесь, дорогая, — Слизнорт ободряюще улыбнулся, хотя в его взгляде читалась усталость. — Я не собираюсь его уничтожать. Я помещу его в террариум, где ему будет уютно. И, разумеется, вы сможете его навещать… издали.       Стелла сверкнула глазами, но всё же последовала за деканом, вероятно, желая убедиться, что её драгоценного фамильяра не посадят в банку с формалином.       Как только проход за ними закрылся, старший староста факультета воспользовался моментом, чтобы привлечь внимание первокурсников и устроить им небольшое знакомство.       Я же повернулась к Рабастану и, скрестив руки на груди, посмотрела на него с упрёком:       — Ты с ума сошёл? Ты вообще знаешь, за сколько человек умирает от укуса кобры? Пятнадцать минут. Наш декан мог так переволноваться от увиденного, что забыл бы, как оказывать помощь.       Рабастан лишь усмехнулся, явно довольный тем, что его выходка вызвала столько эмоций.       — Тебе смешно? — Я ткнула в него пальцем.       — Конечно, — признался он. — Твоя забота обо мне греет душу.       — Я серьёзно! — нахмурилась я.       Он театрально вздохнул.       — Ты же смогла прикоснуться к змее, значит, у тебя было универсальное противоядие, вроде безоара, или… — Он протянул слова, ухмыляясь.       — Или что?       — Или ты заразилась безумием от своего парня.       Я закатила глаза, а рядом раздался тихий смешок.       — Змея вряд ли опаснее, чем существо из Тайной комнаты, — с лёгкой ухмылкой заметил Регулус, подмигнув мне.       Брови Рабастана взлетели вверх, и он неожиданно замолчал, не прокомментировав его слова. Затем скользнул по мне взглядом и кратко улыбнулся — мимолётно, почти незаметно. Но этого жеста мне хватило. Он только подтвердил догадки, которые уже начали формироваться в моей голове.       — Кстати, вот. — Лестрейндж достал из-под мантии дневник и протянул его младшему Блэку. — Моё задание.       Регулус посмотрел на тёмную обложку, но не спешил брать.       — Ты уже закончил? — недоверчиво спросил он.       Регулус пролистал несколько страниц, но они оказались пустыми.       — Представь что-то в голове, держа открытую страницу, — дал указание Рабастан.       Младший Блэк, хоть и с некоторым сомнением, всё же последовал совету.       На белой поверхности начали проступать линии, складываясь в изображение — девушка, читающая книгу.       — Это… — Регулус нахмурился, наблюдая за проявляющимся рисунком.       — Дневник фиксирует картину твоего сознания, — пояснил Лестрейндж. — Если добавить немного магии, изображение начнёт двигаться.       Я склонилась ближе, внимательно разглядывая страницу.       — Неплохо сделано, — признала я, оценивая объём работы, вложенной в создание такого артефакта. — Уверена, Боунс оценит такой подарок. Подари ей этот дневник на ваше первое свидание.       Регулус бросил на меня короткий, но выразительный взгляд, затем снова перевёл внимание на дневник, задумчиво проводя пальцами по краю страницы.       — Раз ты удовлетворена, — сказал он с лёгким раздражением, — и считаешь его достойным… а моя работа закончена, то без стеснения заберу это как плату.       Махнув дневником, Регулус спокойно удалился в свою часть общежития.       — Как думаешь, могу ли я на нём заработать? — спросил Рабастан, напоминая мне о ещё одном из моих испытаний. Эта идея принадлежала Марлин, которая решила, что её «будущий зять» должен научиться зарабатывать самостоятельно.       — Первое время — да, но потом вряд ли, — ответила я, задумчиво поджав губы.       — Почему это?       — Не у всех сознание в порядке, — пояснила я. — Дневник просто покажет кляксу таким людям, и они подадут жалобу производителю.       Рабастан нахмурился, обдумывая мои слова, но не удержался от ещё одного вопроса:       — Поэтому ты не пыталась испытать его?       — Если бы я использовала дневник, тебе бы не понравилась картинка.       — Неужели ты представляешь Блэка?       — Нет, — ответила я с лёгкой усмешкой. — Скорее, нож у твоего горла… чтобы ты признался, когда всё узнал.       Рабастан замолчал. Я видела, как его взгляд стал насторожённым.       — Дорога была долгой, полной событий, так что твою искренность я хотела бы услышать завтра, — сказала я, не глядя на него, и направилась к комнате, предназначенной для старост.       Закрыв за собой дверь, я не сдержала истерического смеха. Какая же я была дурой, что не заметила этих мелочей.       Блэк всегда честен в словах, только он не договоривает, если задумал шалость. То его напоминание о принципе Лестрейджа, был пуском подозрение к куратору.       Рабастан начал называть меня «миледи» с первого приглашение на бал. После в его речей, он напоминал мою значимость. Тогда я думала это его влюбленность ко мне.       «Интересно… Может быть, ты даже знаешь, кто она? Раз так хорошо разбираешься в ее стратегии.»       «Ты должна признать себя, и тогда они опустят свои головы.»       «Почему тебе нужно «выживать» там, где ты хозяйка?»       Мерлин, он столько раз намекал! А я… принимала это за комплименты или провокации, думала, что он хочет, чтобы я сделала больше.       Он догадался, что я Аскания, дочь темного лорда и потомок Салазара Слизерина. Когда он узнал, и почему скрывал?       У меня была тысяча вопросов, но сейчас их пришлось отложить. Меня ждали дела, требующие немедленного выполнения.       Убедившись, что моя комната надёжно защищена и никто не сможет сюда нагрянуть, я переместилась к Асмету. На лето я оставила ему целую гору живности, и теперь их и след простыл.       Пока я вытаскивала угощение из цянкуня, в воздухе раздавался плеск воды и глухой стук труб — Асмет перемещался по ним, словно по своему собственному лабиринту.       — Ты пришла! И без матери. Поздравляю! — радостно зашипел василиск. Его голос звучал так оживлённо, что я на мгновение засомневалась: его больше радовал мой визит или ужин? Впрочем, у Асмета хватало манер, чтобы не набрасываться на еду сразу.       — Как тебе общество Ренара эти два месяца без лишних глаз? — поинтересовалась я, превращая кости его прошлых трапез в стул.       Асмет делал первый прикорм, пока я откинулась на импровизированный трон.       — О, общество Ренара — это особый вид наказания, — протянул василиск с драматичным шипением. — Он либо постоянно расхаживает с видом, будто величайшее существо на свете, либо считает своим долгом бесконечно жаловаться на то, как я «порчу воздух» в его владениях.       — А ты, конечно же, не делал ничего, чтобы усугубить ситуацию, — усмехнулась я, заметив, как он убивает взглядом свою жертву.       — Кто, я? — Асмет изобразил крайнее возмущение, но всё же ловко проглотил угощение. — Всего лишь пару раз напомнил ему, что его когти недостаточно остры, а яд — слишком слаб.       — Напомнил? Или испытал на практике?       — Дорогая, ты меня обижаешь, — ухмыльнулся он во всю свою змеиную пасть.       Я покачала головой. Эти двое вечно балансировали на грани между дружбой и вечной враждой.       — Кстати, — произнесла я, как бы невзначай. — Ты встречал змеуста, чьё шипение было непонятно другим змеустам?       — Таких было полно после основания школы, особенно среди учеников Хозяина, — протянул василиск. — Они хотели уподобиться основателю, поэтому находили способы стать змеустами. Начинали понимать змей, но их речь часто была «ломаной», с трудностями в произношении.       — Значит, есть много способов стать змеустом? Я думала, им только рождаются, — удивилась я.       — В мире всегда найдётся жалкая пародия на любое явление. И из-за подобных подделок честь настоящих змеустов была запятнана. Именно поэтому нас стали считать опасными.       — Что-то не так с этими методами? Есть побочные эффекты?       — Например, фальшивки начинают шипеть при разговоре, сами того не замечая. Их кожа становится холодной, а мысли — беспорядочными, порой одержимыми странными импульсами.       Ну и новости.       Непонятное шипение, холодность конечностей...       Я-то думала, что у потомков Изольды возродился дар змеуста. А оказывается, Стелла приобрела его искусственно. Но зачем? Как она узнала способ? И был ли здесь замешан Асмодей... или что-то другое?       — Зачем спрашиваешь? — поинтересовался Асмет, его глаза недоверчиво сузились.       — В Хогвартсе появилась ещё одна «наследница» Салазара, — протянула я. — Недавно демонстрировала свой навык змеуста... От смеха бы упала, если бы не другая проблема, — закончила я тише, обдумывая, как её решить.       Асмодей сейчас слушает меня только потому, что заключён в теле змеи. Выпустить его из Англии, пока мама вне страны, нельзя. Но и просто уничтожить не выйдет — демоны невосприимчивы к магии волшебников. Мне нужны записи матери по энохианскому магии.       — Какая наследница? — вернул меня к разговору василиск.       — Потомок Изольды Сейр, — коротко ответила я.       — Кого?       — Ах, точно, до тебя ведь не доходила слава другой ветви Мраксов... Так вот, Изольда — племянница Гормлайт Мракс. Она основала свою школу в другом континенте.       — Гормлайт я знаю, — протянул он. — У неё была палочка самого Салазара. Сердцевина — часть моего рога.       — Какая утрата... — выдохнула я. — В истории говорится, что Изольда украла палочку, пересекла океан, перебираясь в Америку, и спустя годы она была деактивирована в борьбе с Гормлайт, а затем закопана в землю.       Минутку...       Я вытащила свою палочку, вспоминая, как палочка Салазара потеряла силу.       Во время битвы Гормлайт прошипела что-то, после чего палочка перестала повиноваться. Говорят, это был древний секрет рода Слизерин, передававшийся из поколения в поколение. Изольда об этом не знала — и осталась без оружия. К счастью, её спасли приёмные дети, Чедвик и Уэбстер Бут.       Но почему палочки братьев Бут, сделанные из рогов змеи, не среагировали на её шипение.       В чём разница? В самой сердцевине?       Я посмотрела на Асмета и спросила:       — Ты мог бы деактивировать палочку, сделанную из твоего рога?       — Конечно, мог бы, — ухмыльнулся василиск. — Вообще-то любой магический зверь может. Обычно материалы для палочек добывают после гибели существа, но если оно ещё живо, то способно подчинить себе связанную с ним палочку.       Мерлин, только бы Дамблдор не узнал об этом!       Если он раскроет эту схему, он прикажет Фоукс деактивировать наши с отцом палочки одним своим желанием... Вот уж спасибо Олливандру за «чудесный выбор» — именно из пера феникса Дамблдора.       А его собственная палочка, если верить Гриндевальду, — та самая из сказки о трёх братьях. Дар самой Смерти.       И как, скажите на милость, прикажешь этой милостивой всаднице Апокалипсиса уничтожить одну из своих могущественных реликвий?       Просто зашибись, одно проблема за другой.