Синичка

Спустя два часа мы все расселись по своим машинам и уехали. Осталась лишь чета Абрамовых, и я бы, на самом деле, осталась на подольше, но мой «переезд» нельзя было откладывать. Мы на большой скорости поехали домой под причитания отчима о том, что «мы и без того задержались, сейчас опоздаем». Он бубнил всю дорогу, и мне это порядком надоело. За нами ещё ехал Арсений Сергеевич, осознание чего меня только напрягало. Я всё ещё не горела и даже не пыталась загораться желанием делить одну жилплощадь с преподавателем. Он мне в школе надоедал, а тут... — Кристина, выходи! — почти что рявкнул на меня Коля, когда мы уже приехали, а я задумалась и оставалась сидеть в машине. Я вышла из машины и посмотрела назад, прямо в лобовое стекло машины Арсения Сергеевича. Он что-то искал ниже приборной панели, а после того, как, по всей видимости, нашёл, что нужно, вышел из автомобиля. Я прошмыгнула в подъезд быстрее него и поднялась на свой этаж. Мама с братом уже были внутри. Я, забрав из гостиной свой чемодан, утащила его в комнату, чтобы скинуть туда нужные вещи. В большинстве своём туда полетела одежда, потому что про остальное я забыла, ибо Коля постоянно подгонял меня. Я взяла учебные принадлежности, закрыла свой чемодан и выкатила его в прихожую. Сбегав в ванную комнату, я захватила несколько вещичек оттуда и теперь была точно готова. — Господи! — когда я включила свет в коридоре, я заметила, что там стоял Попов. — Зачем так пугать-то? — Я ничего не делал, — сказал он мне, даже не оторвавшись от телефона. — Алана пишет? — подколола я, подкатывая чемодан ближе к двери. — Алана Владимировна, — исправил меня мужчина. — Ты собралась? — он убрал гаджет в карман пуховика. — Так точно, сэр! — я приставила руку к виску, изображая солдата. — К пустой голове не прикладывают. — Да я даже если шапку надену, она не наполнится. Он вздохнул и закатил глаза, после чего взял мой чемодан и открыл дверь. Коля тут же появился в коридоре, спрашивая, уходим ли мы. Единогласно кивнув, мы вышли за пределы квартиры. Ещё раз прокрутив в голове, всё ли я взяла, я вспомнила, что ключи остались висеть в коридоре. Я предупредила об этом Арсения Сергеевича и почти уже рванула наверх, как он остановил меня, сказав, что они у него. Господи, Коля даже об этом позаботился. Только бы я не убежала. Скорчив недовольную мину, я продолжила спускаться вниз. Пока мы загружались в машину, на улицу вышла мама. — Чего не попрощалась-то? Нас долго не будет, — она подошла ко мне и хотела обнять, но я выставила руки вперёд, дав понять, что не хочу. — Оставили ребёнка не пойми кому, уехали на семейный праздник на отдых, с кем я должна прощаться? — меня колола обида, хоть я сама отказалась. Я знала это, но отказалась по простому поводу — каникулы я хотела провести более-менее одна или же с Ваней, чтобы на весь день пропасть из дома, а потом вернуться, чтобы поспать. — Оставили меня тому, кого я ненавижу больше жизни, а я должна ещё спасибо говорить. Мам, подумайте хоть немного. Вы мне даже ключи от квартиры не доверили. А мало ли, кем на деле окажется он. Вдруг мне нужно будет сбегать, а доступа к собственному дому у меня нет. — Кристина, ты чего такое говоришь? Коля всегда хочет, как лучше. Ты в таком состоянии бед натворить можешь больших, а так за тобой присмотрят. — Да не нужно мне это! Пойми! Я сама в состоянии уследить за собой, со мной ничего не произошло! А Коля всегда только лебезит, а на деле... — я уже хотела рассказать всё, что было, но что-то внутри остановило меня. — Да какая разница... — Ты не права здесь. Давай ты остынешь, хорошо? Нужно попрощаться, и вы поедете, — мама всё же обняла меня, а я ничего не сделала в ответ. — До встречи! — Пока, — буркнула я и села в машину. Я правда не понимала, почему нельзя было уехать после нового года. Почему так сложно отметить всей семьёй? Нет, конечно, перспектива отпраздновать практически одной радовала, но как-то обидно было, что ли. Я достала телефон и позвонила тёте Ире. Я не запомнила, что именно она говорила, но чётко знала, что она встала на мою сторону. Я пожаловалась ей, рассказала обо всём, но всё это время Арсений Сергеевич как-то странно смотрел на меня. Я не особо обратила на это внимание, потому что так было всегда, сколько я училась. — Ты с кем разговаривала? — поинтересовался Попов, когда я скинула трубку. — А ещё чего рассказать? — хмыкнула я. — Не надо меня контролировать. — Мне просто показалось, что ты упоминала Ирину Анатольевну, — пояснил он, вставая на светофоре. — Вам не показалось, — ответила я, повернувшись на него в ответ. — А что такое? — Кристина, мы только вернулись с её похорон. Я не знаю, с кем ты говорила, — встревоженно сказал Арсений Сергеевич. — Ты как себя чувствуешь? — Бред какой-то, — нервно выдохнула я, помотав головой. — Шутки у вас так себе. — Я не шучу. Я отвернулась к окну, обдумывая сказанное преподавателем. Да быть не может, я же не с ума сошла, никаких галлюцинаций у меня нет. Я не умерла она. Верно же? Я не могла говорить просто с куском каких-то электронных запчастей, как со стенкой. Арсений Сергеевич просто неудачно пошутил или...

***

Когда мы вошли в квартиру, я была удивлена. Снаружи дом, где жил Арсений Сергеевич, ничем не отличался от обычной сталинки или хрущёвки, но его квартира резко контрастировала с тем, что я видела с улицы. Стены и мебель были в бело-голубых тонах, каждая вещичка лежала на своём месте. Не так, признаюсь честно, я себе представляла учительскую квартиру. Мне казалось, что с тем объёмом заданий, который он выдавал ученикам, его квартира должна была быть заполнена учебниками и бумагами, но ничего подобного. Я сняла обувь с курткой и прошла в гостиную следом за Арсением Сергеевичем. Не смотря на близившийся праздник его дом не был украшен чем-либо, даже намёка не было на мишуру и ёлку — это тоже показалось мне странным, но я подумала, что он мог декорировать квартиру ровно 31 числа, поэтому на отсутствие новогодних орнаментов я махнула рукой. Мне вообще неважно было, поскорее бы уехать отсюда обратно домой. — Так, Кристин, смотри, — начал Попов. — Здесь будет твоя комната, располагайся, как тебе удобно. Все принадлежности есть в ящиках, постельное бельё на выбор в шкафу, — он поставил мой чемодан у входа в просторную комнату, где стоял стол, стул, кровать и шкаф вместе с парой полок. Ничего лишнего. — Прямо по коридору ванная, налево — кухня. Ужин будет в шесть вечера. У тебя нет аллергий? — Нет, — отрицательно помотала головой я. — Но из мяса я ем только курицу с индейкой. — Значит, тебе повезло, — улыбнулся преподаватель. — Рис с курицей как раз. После того, как я вымыла руки и переоделась в широкую кофту, такие же штаны и цветные носки, я немного разложила вещи и решила написать Ване, чтобы сказать, что со мной всё в порядке. Из головы, правда, не выходило его шокированное выражение лица около ресторана и слова Арсения Сергеевича. Шестерёнки в голове начали двигаться, но паззл не складывался. Абрамова не было в сети с самого утра, поэтому я решила написать тебе Ире, приложив фотографии комнаты. Её не было в сети с 27 декабря, что показалось мне странным — родители детей из её класса писали каждый день, неужели она их игнорировала? Не похоже. Я решила уточнить у Попова. Придя в гостиную, я сразу начала с вопроса: — Арсений Сергеевич, а вы не знаете, почему Ирины Анатольевны в сети нет уже трое суток? — Кристин... Лучше сядь, хорошо? — он отодвинулся, освобождая мне место на белом диване. — Мне нужно, чтобы ты сейчас мне поверила и не говорила ничего против. Хорошо? — я кивнула. — Кристина, её нет в живых. Она умерла, мы сегодня её похоронили. Ты должна помнить. Я неверящими глазами смотрела на преподавателя. Нет-нет-нет, сегодня я просто съездила по делам с семьёй и вернулась домой. По делам и домой. Никуда больше. — Да нет... Вы какую-то чепуху говорите... — Я понимаю, что тебе сложно поверить. Мозг так устроен, что зачастую он как бы вырезает из памяти травмирующее событие, но, Кристина, тебе нужно жить дальше. Без Ирины Анатольевны. — Нет! Пока вы не докажете мне, я не поверю! Ни за что! Арсений Сергеевич вздохнул и полез в телефон. Пролистав что-то, он открыл фотографию и повернул гаджет экраном ко мне. На фотографии была могила, а на ней — тётя Ира. В голове что-то щёлкнуло, но на этот раз точно. Осознание теперь закрепилось в мозге так, что его было не выкорчевать. Теперь навсегда, насовсем. Я сидела и тяжело дышала, пытаясь обработать информацию. Всё равно часть меня ещё не верила, но... Мне пришлось. И всю ночь мне пришлось себе пытаться твердить о том, что никого рядом нет. Остаток дня прошёл, как в тумане, зато ночью нахлынуло так, как не бывало за эти три дня. Я уже не плакала, но тревога вперемешку с истерикой бились во мне, ломая рёбра и выкручивая органы. Дышать было тяжело, хотя я открыла окно настежь. Меня пробирал лишь зимний холод, даже под одеялом, но в лёгкие словно больше одного вдоха не набиралось. Я тупо смотрела в стену или потолок, глядя стеклянными глазами. Во мне будто не осталось ничего живого, что могло бы хоть на какой-то срок задержаться внутри, чтобы дать почувствовать себя чем-то важным в мире, а не простой пылинкой, о которой забудут сразу, как отвернутся. Отрывками я невольно вспоминала себя, когда не стало папы, и понимала, что состояние было хуже, но тогда в силу своего небольшого возраста я перенесла всё проще, потому что половины чувств не разбирала; а сейчас я проживала их заново, только острее, а эмоции били через край настолько сильно, что сердце рвалось на куски. Инстинктивно меня тянуло прийти в комнату к маме и поплакать у неё на плече, но разум подминал это всё под себя, говоря, что за стеной мамы нет и ещё долго не будет. Хотелось кричать или плакать, но я выбирала молчать. Знала, что во вред себе, но выхода не было либо я его просто не видела. Я уже перекрутилась на кровати тысячу раз, скинула подушку с одеялом на пол, полежала там, перестелила всё. Ничего не помогло. Я закрыла окно, потому что продрогла насквозь, и легла обратно, снова пытаясь уснуть. Взбив подушку и поправив одеяло, я отвернулась к стенке, подложила ладони под голову и попыталась забить мысли розовым слонами, скакавшими по радуге. Поначалу было весело, и я даже смогла отвлечься, но когда все мысли снова стали сводиться к одному, я проснулась. Ночные терзания убили бы меня быстрее, чем я сама себя, потому что не решилась бы. И вроде бы только-только я смогла вдохнуть более-менее полной грудью, но на неё снова упал огромный мешок песка, сдавивший лёгкие. Я приложила холодное пальцы к разгорячённым щекам, чтобы хоть как-то помочь себе если не уснуть, то взбодриться. Вздохнув, я встала и подошла к столу, чтобы взять телефон. Включив гаджет, в мои глаза ударил яркий счет, заставивший зажмуриться и понизить яркость. На часах было полтретьего ночи. Замечательно. Я решила, что лучшей идеей будет попробовать прочитать то, что было задано на каникулы, но буквы расплывались перед глазами. Я читала страницу за страницей, но смысл прочитанного надолго не задерживался в голове. Наушников у меня с собой не было, чтобы слушать аудиокниги или анализ, поэтому я решила пойти проверить, спал ли Арсений Сергеевич, чтобы если он не спал, послушать. Открыв дверь, я прошла по небольшому коридору, который вёл в гостиную. Мягко ступая на пол, я держалась за стену, чтобы ненароком не упасть. Как только я выглянула в гостиную из-за угла, я обнаружила, что из кухни шёл приглушённый свет. Значит, что послушать можно было спокойно. Только я развернулась, чтобы пройти обратно, я задалась вопросом. Если я по объективным причинам не спала, то почему Арсений Сергеевич не спал? Любопытство взяло верх, и я зашла в кухню. — Вы чего не спите? — я облокотилась плечом о дверной проём, скрестив руки на груди. Арсений Сергеевич сидел за столом, окружённый тетрадями и листами, и что-то усердно проверял, потому не сразу увидел меня и обратил внимание только когда я начала говорить. Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, белки которых приобрели красноватый оттенок, а в мешках под ними можно было таскать не то, чтобы картошку — тыквы. Я села за стол напротив него, выжидая ответа. Попов молча отпил из своей прозрачной кружки, как я предположила, кофе и вздохнул. — Мне нужно допроверять контрольные девятого класса, чтобы им оценки выставить, — пояснил он тихо, закрывая очередную тетрадь. — Прямо сейчас? Все оценки ведь выставлены ещё неделю назад были, — я вопросительно подняла бровь. — Они очень просили, — с нажимом сказал он, намекая на содействие родителей в этом деле. — Списали на хорошие оценки, пытаются свой балл исправить. А я должен был на следующую четверть выставить, у меня план летит, — рассказал Попов, устало потирая глаза. — Ты сама почему не спишь? Время уже много. — Не могу я. Совсем. — Чайник ещё горячий, налить можешь, — он кивнул на плиту и снова увлёкся тетрадями. — Не хочу, — я поморщилась. Есть мне хотелось ещё меньше, чем спать. — Может, вам помочь? Если ответы дадите, я проверю. — Тебе лучше поспать, мозг и нервная система отдыхать должны, — Арсений Сергеевич даже голову не поднял. — Да какой там... Давайте, хоть не в телефоне просижу. Через пару минут уговоров Попов всё же сдался и, объяснив мне, что к чему, дал листы, красную ручку и тетради. Я смогла собрать остатки своего внимания за проверкой, и мне даже понравилось. Поначалу было, конечно, сложновато. Математика в три ночи в квартире классного руководителя — не то, о чём я мечтала, но оно было явно лучше моих мыслей. Арсений Сергеевич смешно бубнил себе под нос, когда снова видел списанный или глупый ответ, ругался на учеников. Я хихикала с этого, параллельно вылавливая для себя новые «невероятные» решения задач и уравнений. К своему удивлению я даже понимала, как решать бо́льшую часть, что меня несказанно радовало. Видимо, репетиторство всё же шло мне на пользу, хоть и проверяемый материал был за среднюю школу. И чай я себе всё же налила, причём не одну кружку. Арсений Сергеевич достал из закромов несколько упаковок печенья. За этой проверкой я совсем потеряла счёт времени, забыла про то, где нахожусь и что вообще делаю. Все свои вопросы я запихнула куда подальше. — Не устала? — поинтересовался Арсений Сергеевич по прошествии часа. Мы закончили всё проверять к четырём часам утра, когда на рассвет даже намёка не было, а непроглядная темнота лишь сильнее окутала город. — Спать теперь хочется больше, — хмыкнула я, разминая затёкшую шею. Если честно, то не просто больше, я была готова заснуть прямо на столе. — Иди ложись тогда. Завтра отсыпайся, — Попов принялся убирать со стола всё, что там лежало в беспорядке. — Мне ещё журнал заполнить надо. — Вы тогда тоже не задерживайтесь, — я пригрозила пальчиком и встала со своего места. — Спокойной ночи, Арсений Сергеевич! — Спокойной ночи. Спасибо за помощь, без тебя бы сидел до шести утра. Я улыбнулась и кивнула, возвращаясь в свою комнату. Я так и не смогла нормально уснуть — меня только вырубило на полтора часа, после которого я проснулась очень помятой. Я по привычке зашла в мессенджер и, пролистав чаты, увидела, что Ваня так и не зашёл в сеть, потому писать я ему не стала. Пальцы снова непроизвольно потянулись к строчке аккаунта тёти Иры, но я одёрнула их, откинув телефон на другой край кровати. Меня снова накрыло — паника, истерика, трясущиеся руки. Всё это вернулось ко мне, будто и не пропадало. Я бы лучше ещё сотню, тысячу тетрадей проверила, чем пережила это снова. Всхлипнув, я накрылась одеялом с ног до головы и закрыла глаза, надеясь снова погрузиться в сон. Я крепко зажмурилась, надеявшись, что это хоть как-то могло бы помочь. Нет. Я запустила руки в распущенные и запутавшиеся волосы, начав качать головой, чтобы хоть так вытрясти из себя подобные мысли. Да я готова была как Катерина Ивановна биться головой о стенку. Ненавижу! Когда это пройдёт? Почему это всегда так чертовски сложно? Даже не столько сложно, сколько больно. Я пыталась заменить моральную боль физической, но вышло скверно. Я решила пойти освежиться и встала с кровати. Тихими шагами я прошмыгнула в ванную комнату. Забрав волосы в высокий хвост, я включила холодную воду и, набрав её в ладони, плеснула в лицо. Стало полегче. Спокойно, спокойно... Взглянув на себя в зеркало, я чуть было не ужаснулась и не отпрыгнула назад. Как же отвратно я выглядела. Красные глаза с мешками под глазами (такие же, как у Арсения Сергеевича), взгляд был совсем не живой, на голове творилось что попало, а бледное лицо только добавляло драматизма. Обнять и плакать, не больше! Жалости к себе не было вообще, только отвращение за слабость. Столько времени уже прошло, а меня крыло, как в первый раз. Пора было уже смириться, я не маленькая. Решив, что убиваться по своему внешнему виду я не буду больше, я вышла из ванной. Проходя на кухню через гостиную, я увидела, что Попов тоже проснулся. Наверное, я разбудила. — Встала уже? Ты поспала хоть сколько-то? — он сам был сонным. — Немного, — сказала я и села на кресло, стоявшее у стены напротив. — Не особо мне спится. — Может, снотворное тебе дать? Ты вообще никакая, — Арсений Сергеевич потёр глаза и уже более осмысленно взглянул на меня. В этом его домашне-сонном виде было что-то своё, завораживающее и интимное. Как будто бы не каждому дозволено увидеть его именно таким. Его ещё немного неосмысленный взгляд делал его по виду не то, чтобы беспомощным, но гораздно менее строгим и холодным. Волосы, которые всегда были уложены волосок к волоску, были растрёпаны, многие кудрявившиеся пряди торчали в разные стороны, как у маленького барашка. Я слабо улыбнулась, но веселее не стало ни разу. Сердце всё равно сжималось. — Тебя что-то беспокоит? — уточнил преподаватель, наконец приглаживая волосы. — Я не верю. Всё ещё, — сглотнула я, опустив глаза в пол. — Я не знаю, что мне делать. Мне очень страшно и... Я не могу спать. — Пошли на кухню. Выпьешь таблетки, станет получше. — Я... — Отказы не принимаются, — отрезал Арсений Сергеевич и поднялся с дивана. Я послушно проследовала за ним в кухню и села за стол, ожидая, пока мне вручат таблетки, а я признаюсь, что не умею их глотать. Как-то раз в детстве я подавилась и чуть было не задохнулась от одной, потому что та встала поперёк горла, поэтому всегда либо размельчала их, либо покупала какие-то сиропы или капли. — На лекарства нет аллергий никаких? — Нет. — Тогда пей, — Попов поставил передо мной большую кружку, наполненную водой, и две таблетки желтоватого оттенка. — Да какая валерьянка! Я не кот, меня таким не взять, — отвернулась я сразу, как узнала препарат. — Нет-нет-нет. — Я тебя не спрашивал. Либо пей, либо я в тебя это насильно залью, — его голос звучал твёрдо и убедительно, что совсем не сочеталось с его видом пару минут назад. — Я не умею глотать таблетки, я подавлюсь и умру. Арсений Сергеевич закатил глаза и, взяв капсулы, размельчил их ножом на доске. Пересыпав их в ложку, мужчина поднёс её к моим губам, кивком головы как бы намекнув открыть его. — Тебе ещё раз повторить, что это поможет? Или ты хочешь продолжать не спать? — Да не выйдет ничего! Я продолжу, продолжу! Хорошо, я посплю пару часов, а потом опять... Я не смогу вечно сидеть на таблетках. Понимаете? Уже здесь никто не поможет, — я опять запустила пальцы в волосы, пропуская сквозь них тёмные пряди. Поставив локти на стол, я упала на него головой, содрогнувшись. Истерика подкатила неожиданно. — Кристина, посмотри на меня, — подвинув стул, Арсений Сергеевич сел напротив. — Пожалуйста. Подними голову. Я помотала ею, я совсем не хотела, чтобы он видел, как я плакала. Я только плотнее закрыла лицо и голову руками. Всхлипы продолжались, как и просьбы посмотреть. В конце-концов я сдалась и, вытерев глаза, посмотрела на Попова. Я выглядела настолько жалко, что снова стало противно. — Давай аккуратно, вместе, — он аккуратно, легчайшим касанием опустил мой подбородок, приоткрывая рот. Засыпав лекарство, мужчина сразу же взял со стола стакан и вновь поднёс его к моим губам. Он помог запрокинуть голову назад, чтобы вода тонкими струйками текла по горлу вперемешку с лекарством. Половина воды, по правде говоря, текла мимо рта, попадая на кофту и моментально пропитывая её. Сглотнув, я помотала головой и отстранилась от кружки. — Всё хорошо? — Арсений Сергеевич вытер мой подбородок и шею полотенцем. — Не тошнит, ничего? — Нормально, — прошептала я, вытирая разводы от воды тыльной стороной ладони. — Спасибо. — Теперь ложись, — Попов помог мне встать и проводил на диван. — Тут немного взборонил всё. Подушку сейчас твою принесу. Я кивнула я упала головой на подушку, на которой спал Арсений Сергеевич. Спать хотелось не больше, но валерьянка начала постепенно действовать, успокаивая нервы. Я вздохнула, накрываясь одеялом. Как будто бы сейчас всё обещало стать спокойнее. — Подними голову, — уже сквозь дремоту и пелену в ушах я услышала голос Арсения Сергеевича и еле-еле оторвалась от подушки. — Ложись. Я разлепила глаза, посмотрев на преподавателя. Он сидел на корточках перед диваном, обеспокоенно, как показалось мне, глядел на меня. Убедившись, что со мной всё в порядке, мужчина встал, но я тут же неосознанно схватила его за руку, остановив. — Что случилось? — Не уходите, — я уже не контролировала свой язык, не фильтровала речь. Всё, что было в моей голове, выходило оттуда сразу же. — Я не усну... И он остался. Снова сев на корточки рядом, Арсений Сергеевич и руку не убрал, и слова против не сказал. Я медленно засыпала и что-то бубнила себе под нос, о чём, конечно, не вспомнила. Я вообще мало что запомнила. Мне в момент стало так тепло и спокойно, будто я была в коконе или просто в безопасности месте. Сердце успокоилось, как и голова, и я, наконец-таки, уснула. Так и держа классного руководителя за руку и вдыхая аромат его шампуня, оставшегося на одеяле. Не знаю, сколько я спала, но это точно заняло весь день. Проснулась я от того, что мне стало безумно жарко, а из одеяла я выпутаться не могла. Открыв глаза, я скинула ткань с себя на пол и, нахмурив брови, отвернулась к стене. Разглядывая обои, до меня вдруг дошло, что находилась я не дома. Я аж подскочила на кровати, оглядывая комнату, но понимание успело ударить в голову перед паникой, потому я смогла вспомнить. Я плюхнулась на подушку обратно. Как же болела голова... Я мучительно простонала и хотела накрыться одеялом, но, похлопав по бедру, не нащупала его. Ах да, я же скинула его на пол. Сев на кровати, я подняла ткань и завернулась в неё. Я выглядела наверняка как Алёнушка из народной сказки, только какая-то вымученная. На кухне свет не горел, но я слышала какой-то тихий, еле слышный бубнёж, который сопровождался звуком включённого на плите газом. Я поднялась на ноги и слегка пошатнулась, но всё же устояла на месте и двинулась в сторону соседней комнаты, всё так же обмотанная одеялом. Мне казалось, что теперь стало холоднее. — Сколько время? — спросила я сразу, как зашла на кухню. — Шесть вечера, — сверившись с часами, ответил Арсений Сергеевич. — Выспалась? — Вроде, — я слабо улыбнулась и села на стул. — Голова болит. — Поешь, и пройдёт, — Попов достал тарелку с рисом и курицей из микроволновки и поставил передо мной, положив рядом вилку. — А вы как... узнали? — Ты кряхтела, как мой дедушка, когда вставала. Вот я и быстро подогрел. А микроволновка не шумная, — пояснил преподаватель. — Ешь. Я пока в магазин схожу. — Подождите! Я с вами пойду! — я даже оживилась, потому что в голову взбрела она совершенно, как казалось мне, потрясная идея. — Отлежись лучше. Без тебя смогу донести пакеты. — Вы без меня не сможете ничего новогоднего купить! Посмотрите, я будто в больнице лежу, у вас всё стерильное и однотонное! — Я не праздную, — ответил мне Арсений Сергеевич. — А в этот раз отпразднуете, — я продолжала настаивать на своём. — Я всё сделаю по фен-шую, обещаю! Только давайте отпразднуем! Я чуть было не бросилась ему в ноги, только бы Новый год свершился. Умоляющим взглядом я посмотрела на мужчину, не хватало только нижнюю губу выпятить для полноты картины. Почти что Кот в сапогах из «Шрека», только шерсти поменьше раз в сто. — Сначала поужинай, — сдался Попов и ушёл в гостиную. Я радостно хлопнула в ладоши и принялась уплетать всё, что лежало у меня в тарелке. Да уж, несколько дней голодовки не шли на пользу. Быстро поужинав, я вымыла тарелку и остальные приборы с прошла в комнату. Арсений Сергеевич уже заправил всё, и гостиная выглядела так, будто не я там спала, сборонив всё. Одеяло так и осталось висеть на стуле. Придя в комнату, я быстро переоделась в джинсы и свитер и, взяв с собой банковскую карту, вышла в коридор. Арсений Сергеевич уже застёгивал пуховик перед зеркалом. Я нетерпеливо потопала ногой, потому что в моём понимании нельзя настолько долго поправлять ворот куртки. Я была в нетерпении, потому что подготовка к Новому году всегда была для меня чем-то особенным, что не требовало отлагательств. И сейчас я была готова на стену лезть и потолок грызть, лишь бы быстрее попасть в торговый центр. — Ты сейчас лопнешь, спокойнее, — Попов наконец-то отошёл от зеркала. — Если бы вы так не копошились, — фыркнула я.

***

Торговый центр находился совсем близко к его дому и был новым. Я его ещё ни разу не посещала, поэтому он был сродни «Икее» для меня, где без карты или навигатора выжить нельзя было. Взяв огромную тележку, мы пошли штудировать отделы, и первым оказался продуктовый. Я открыла заготовленную заметку, в которой были написаны рецепты блюд, что я никогда не планировала готовить. Добавлялись они туда по принципу «когда-нибудь ведь сделаю». Вот, пригодилось же! Я скидывала в корзину всё нужное, параллельно интересуясь у Арсения Сергеевича, ест ли он вообще такое. Он отвечал мне, что вырос там, где не было понятия «несъедобное», поэтому любое блюдо он съест. — Арсений Сергеевич! — крикнула я, когда молоко оказалось слишком высоко. — Помогите! Закатив глаза и вздохнув, мужчина положил нужную бутылку в тележку и повёз её дальше. Я эту секунду я успела позавидовать высокому росту. Идя сзади него, я уткнулась в телефон, отвечая на сообщения Ксюши. Вы 18:37: «Ксю, ты когда-то про морковный торт говорила, можешь рецепт сказать? Я сейчас как раз в магазине» Ксюша 18:39: «Да, секунду» «Только там ты сама не сможешь растолочь морковь, как надо. Мужская рука нужна» Вы 18:39: «Да есть у меня мужская рука. И не одна. И мозг тоже есть. Если что, он математическими формулами раздавит не только морковь, но и меня заодно» Ксюша 18:40: «У тебя Коля математик, что ли?» Вы 18:40: «Да если бы этот придурок хоть что-то знал» «Меня на каникулы к Попову поселили. Он там какой-то друг отчима, ответственное за мою жизнь лицо, короче» Ксюша 18:41: «Арсений Сергеевич?! :0» «Я в шоке. И мне тебя по-своему жаль. Главное, чтобы Жданова не узнала, а то съест тебя без запивания» Вы 18:42: «Ага, уже вижу, хахаха» «Ладно, Ксю, жду рецепт! Дома напишу!» «Ну, не у себя. Ты поняла, короче» В секунду, как я отправила сообщение, я врезалась в спину Арсения Сергеевича. — Господи, чего так резко тормо... — я выглянула из-за его спины, чтобы посмотреть, зачем он остановился, и увидела незнакомого мне мужчину, с которым говорил Попов. — Здравствуйте. — Здравствуйте, — он поздоровался со мной. — Арс, сестра или дочь? — Да не дай Бог породниться, — не сдержалась я и перекрестилась. — Кристина, — строго произнёс преподаватель. — Попросили приглядеть, там ситуация не очень хорошая произошла. Я передразнила его и отошла к полкам с новогодними украшениями. Каждая вещь пестрила или блестела. Я вертела в руках разные предметы: наборы с шариками, мишуру, мягкие игрушки, упаковочную бумагу. Поразмыслив, я решила, что синие тона на ёлке будут в самый раз. Тем более, что у него вся квартира в подобных цветах сделана. Только для этого требовалась белая ёлка, а я не знала, какого цвета была та, что у Арсения Сергеевича. Махнув рукой, я взяла выбранные орнаменты и пошла к отделу с подарками. Не оставлять же его в новогоднюю ночь с пустыми руками. Вообще, идей у меня совсем не было. Нарисовать что-то я бы не успела, даже если бы сильно постаралась, потому мой выбор пал на красивый ежедневник и набор для черчения. Слава богу, что в деньгах я не была ограничена, поэтому на ценник даже не смотрела. Ксюше с Ваней я решила купить мягкие игрушки. Отлично, подарки были готовы. Я уже направлялась к Арсению Сергеевичу, как вспомнила, что ничего для рисования с собой не взяла, а домой ехать не хотелось, тем более, что холста там не было. Наугад купив краски с кисточками и набор холстов, закреплённых на картонке, я с чистой и радостной душой подошла к Попову, который уже прощался с другом. — А какого у вас цвета ёлка дома? — поинтересовалась я, складывая в корзину декорации. Остальное я держала в руках. — У меня её нет, — пожав плечами, ответил Арсений Сергеевич. — Тогда давайте купим белую. Она впишется отлично. — Хорошо, давай купим белую. Здесь я доверюсь тебе. Я улыбнулась и повела его к нужному отделу. Пройдя с десяток хвойных, мы нашли ту самую. Не большую, но и не маленькую. Симпатичную и пышную красавицу. На кассу я с гордым видом везла тележку, пока Попов за мной тащил искусственное дерево. Сумма покупки вышла кругленькая, и даже у меня глаза слегка на лоб полезли. Арсений Сергеевич с невозмутимым видом оплатил всё, и только тогда я заметила, что мои принадлежности для творчества были пробиты с его покупкой. Подарки я оплатила отдельно. — Это ты куда? — поинтересовался у меня преподаватель, когда мы вышли на улицу с огромными пакетами и елью. — Подарки всем, — ответила я, загружая вещи в машину. — Кстати, посмотрите в чеке, сколько холст, кисточки и краски стоили. Я переведу, а то пробили не так. — Забудь. Считай, что это подарок на новый год. Я смущённо улыбнулась и села на переднее сиденье. Мне было до безумия приятно, что кого-то не волновала цена, особенно, когда она была не такая большая. Возвратившись домой, я думала, что умру быстрее. Оказалось, что поход в магазин, когда тебе всё нужно покупать самому, может быть утомляющим. Я села на пуф, стоявший в коридоре и вытянула ноги. Арсений Сергеевич уже раскладывал все вещи в гостиной, и я решила присоединиться. Поставив ёлку в свободный угол, я вернулась к пакетам с украшениями. — Может, завтра украсим? Как раз тридцать первое будет, — предложил уставший не меньше, чем я, Попов. — Сейчас сил никаких. — Да? Эх, а я только настроилась, — наигранно расстроенно ответила я. — Ладно, завтра так завтра. — Я быстрее под этой ёлкой усну, чем украшу что-то, — хмыкнул преподаватель и унёс пакеты с продуктами на кухню.

***

Я снова переоделась в домашнюю одежду и, спрятав подарки, выключила свет. Ответив Ксюше на сообщения, я ещё немного пролистала ленту социальной сети и отложила мобильник. Было только десять вечера, хотя здесь будет уместнее «уже», потому что мы провели в торговом центре три часа. За прошедший день это были лучшие часы. Я наконец отвлеклась от своих мыслей и состояния, проветрилась. И Арсений Сергеевич оказался не такой уж и занудой, хотя это из него нельзя было вытащить. Прикрыв глаза, я сосредоточилась на том, что происходило внутри меня, и поняла — сердце при упоминании Попова начинало биться быстрее, чем обычно, а лёгкая улыбка сама расползалась по лицу. Я списала это на простые приятные воспоминания. Ничего больше. Уснуть получалось с трудом. Я снова вертелась, но на этот раз, видимо, просто от того, что недавно спала. Господи, я буду тут нормально спать вообще хоть раз? Я не готова каждый раз засыпать днём! Я перевернулась, приняла уже всевозможные позы, но сна не было ни в одном глазу. Внезапно в голову ударила одна мысль, которая показалась тем, что могло бы помочь. Я слезла с кровати и, открыв дверь, прошла по коридору в гостиную. Арсений Сергеевич сидел за журнальным столиком и работал в ноутбуке, параллельно разговаривая с кем-то по телефону. Заметив то ли моё движение, то ли тень, Попов повернулся ко мне и снял очки. — Что случилось? — шёпотом спросил он у меня. — Я перезвоню попозже. Нет, я не тебе. Да, давай, — сказал он в наушник и снял его. — Я... Ну... В общем, вы можете со мной посидеть, чтобы я уснула? — попросила я. — Снова успокоительные нужны? — Нет. Нет... Просто посидеть. Недолго, правда, — я сразу предупредила. — А то опять целую ночь ворочаться буду. — Пошли, — выдохнул Арсений Сергеевич и кивнул. Мне было неловко. Вообще здравый смысл всё ещё был против моих действий, а стыл бил по голове, говоря, что не нужно было этого делать. Все чувства и эмоции разом колыхались во мне, перебивая друг друга. Накрывшись одеялом я повернулась к Арсению Сергеевичу, который сел на стул рядом с кроватью. Он сложил руки, скрещенные в замок, на ноги, и я разглядывала их в лунном свете. Вены смотрелись на бледной коже просто восхитительно, как маленькие ручейки или веточки дерева. Мой взгляд метался туда-сюда. — Может, тебе сказку рассказать? — хмыкнул Попов, заметив, что я всё ещё не спала. — Начните читать теорию по математике, я вмиг усну, — улыбнулась я. — У вас руки красивые. Я бы их нарисовала. — Спасибо, но давай оставим это минимум на завтра, — Арсений Сергеевич поправил волосы, упавшие на моё лицо, и от этого действия я затаила дыхание, боясь пошевелиться. Ночью всегда так. На полпути я перехватила его ладонь и положила рядом с собой на кровать, начав выводить пальцем узоры вдоль вен и родинок. Занятие было настолько увлекательным, что мне хватило нескольких минут, чтобы глаза начали слипаться, и я, наконец-таки, уснула.

***

Будильник под подушкой звенел тихо, но достаточно для того, чтобы я проснулась. На часах было восемь утра — самое время класть подарок под ёлку, хоть и не украшенную. Потянулась, потёрла глаза и зевнула. Свесив ноги с кровати, я подумала, что можно бы и ещё поспать, а подарок отдать так. — Так, нет. Идея будет воп... — я снова зевнула, — воплощена. В конце-концов, я могла лечь спать после того, как оставила бы подарки. Решено. Ещё я решила написать поздравление, чтобы вложить его внутрь ежедневника. Выбрвав листочек из одной из своих тетрадей, я разрисовала его по бокам разными цветочками и листиками. Расписав буквенное поздравление, я решила на обороте сделать что-то, что отсылало бы к математике. В интернете я нашла, как построить график функции в виде звёздочки, и принялась чертить и расписывать его. Господи, нет, я точно не математик. Берегись, институт! Закончив, я аккуратно достала ежедневник с набором и еле слышными шагами прошла к гостиной. Слава богу, что ёлку мы поставили в тот угол, что был ближе всего к моему коридору. Мне даже в комнату заходить не пришлось — я положила подарки со своей стороны и ушла обратно в комнату в надежде, что я была тихой. Бухнувшись на кровать, я попыталась снова уснуть, но ни в одном глазу и намёка на продолжение сна не было. Вздохнув, я решила поднимать себе новогоднее настроение, которое отсутствовало. В мишуру заматываться не хотела и шарики вместо серёжек надевать тоже, поэтому я решила ограничиться новогодними песнями и фильмами. Подборка была классическая, избитая годами, но оттого проверенная и гарантированно работающая. Я отыскала в чемодане наушники и, подключив их к телефону, включила плейлист. Просто лежать и слушать музыку я никогда не любила. Пересев за стол, я принялась рисовать картинки, возникавшие в воображении с прослушиванием. Я всегда любила то, что возникало без какой-либо задумки, а под впечатлением. Такие работы всегда получались невероятно атмосферными и живыми, какими и должны быть всегда. Проведя около получаса за любимым делом, я решила проверить, не проснулся ли часом Арсений Сергеевич. Время близилось к девяти утра, а нам нужно было ещё приготовить всё. Придя в гостиную, я увидела, что диван был заправлен. Тихушник. Я прошла на кухню, как на предполагаемое место его обитания, и не ошиблась. — Доброе утро, — сказала я. — С наступающим, Арсений Сергеевич. — С добрым утром, — преподаватель обернулся на меня, держа в руках пакет с кофе. — Чай, кофе? — Потанцуем? — вспомнила я старую песню. — Давайте чай. — Зелёный, чёрный, красный? — продолжил спрашивать Попов. Я махнула рукой, сказав, что можно наливать любой. Мне не особо хотелось с утра напрягать себя едой, куда больше хотелось... курить. Я вспомнила о том, что у меня не осталось ни одной штуки, только одна пустая коробочка в кармане, и вздохнула. Надо было снова идти в магазин, чтобы прикупить новую пачку. Я размышляла, как можно выскочить из дома и не оставить подозрений. Тем временем Арсений Сергеевич уже поставил передо мной белую кружку, наполненную ароматным чёрным чаем с какими-то цветочными нотками. Он также поставил передо мной глубокую миску с печеньем, посыпанным сахаром. — Есть ничего не будешь? — уточнил мужчина, ставя напротив меня свою кружку. — Нет. Я в магазин ещё схожу, вспомнила, что забыли вчера кое-что, — предупредила я сразу. Я долго перебирала в голове всё, что мы вчера купили, и понимала, что мы взяли всё. Вот как назло, ей-богу! — Мне кажется, что у нас даже больше нужного лежит в холодильнике, — Арсений Сергеевич вопросительно посмотрел на меня, отпивая кофе. — Сахарная пудра для печенья. Её мы не взяли, — ответила я, стараясь звучать убедительно. Пустите меня в магазин! Я хочу курить! — Не обойдёмся без? Там очереди сейчас километровые. — Не вы же идёте! — я закатила глаза. — Арсений Сергеевич, не душните. Я схожу, не волнуйтесь. — Будь на связи, когда пойдёшь, — он вздохнул. Я радостно хлопнула в ладоши и, залпом выпив свой чай, убежала в ванную, чтобы умыться. Такое предвкушение последний раз я ощущала давненько, а потому сейчас было радостно, даже слишком. Я почти что подпрыгивала на месте. Наконец-то я бы избавилась от гнетущего меня все эти дни ощущения, выпустила бы его вместе с дымом. Приведя в порядок своё лицо и волосы, я вышла из ванной комнаты, чтобы попасть в свою. Быстро нацепив на себя вчерашний свитшот с джинсами, я захватила с собой карту и пулей вылетела в коридор. — Я ушла! — крикнула я на выходе и захлопнула за собой дверь. На ходу я застёгивала свои ботинки и поправляла шапку. Через несколько секунд я перескакиванием через две ступеньки оказалась на улице. Морозный воздух сразу ударил в лицо, обжигая щёки. И именно в этот момент я вспомнила, что мой шарф остался на полке. Да и ладно, мне тут недалеко. Перепрыгивая сугробы, я побежала к тому самому торговому центру, уже предвкушая очередь до Китая. Удивительно, но когда я зашла, людей было не так много, зато основная часть полок уже пустовала. — И где тут сахарная пудра? — спросила я у самой себя, сворачивая в кулинарный отдел. — Дай бог тебя найти, сладкое создание. Мои поиски продлились недолго. Секунда, и эта красная пачка уже смотрела на меня, будто ждала всю жизнь. Я схватила её и понеслась к кассам, где и продавалось то, за чем я изначально пришла. Была только одна проблема — мне никто не продаст сигареты за красивые глазки, как это было и есть в моём районе. Повертев головой, я увидела двух девушек, которым на вид было не больше двадцати, но явно больше восемнадцати. — Здравствуйте! А вы не могли бы мне сигареты купить, пожалуйста? Я вам карту дам, чтобы оплатить, просто купить нужно, — подошла я к ним с просьбой. Переглянувшись, они согласились. — Малышка, тебе лет-то сколько? — по-доброму усмехнулась одна из них. — У нас с вами небольшая разница, мне 16, — ответила я, подходя к кассе с ними. — Пробейте ещё по моей карте вот это с сигаретами, — я выложила на ленту пудру. — Типичный обед студента, — другая толкнула подругу в бок. — Сама будто не этим в общежитии питалась, Нат. Не грузи девочку, сама разберётся. Нат, которая предположительно была Наташей, лишь фыркнула и улыбнулась, следом выкладывая свои продукты на ленту. Я проскочила в конец кассы мимо девушек и стала ждать, когда же заветные покупки попадут мне в руки. Продавщица недобрым взглядом посмотрела на девушек, но пробила товары, спросив паспорт. Я уже привыкла к негодованию по поводу курения от людей постарше, поэтому даже не зациклилась. — Держи карту и пудру, сигареты на улице отдам, — девушка протянула мне вещи, и мы пошли на выход. Толкнув дверь, я выпустила девушек. Та, что покупала мне всё, отдала пачку. Я поблагодарила их обеих, поздравила с наступающим новым годом и направилась в сторону дома. Вернее, временного места обитания. По дому я не то, чтобы скучала, но там было спокойнее и уютнее. В своей квартире я могла спокойно разлечься и хоть целый день на кровати провести, не вставая с неё, а здесь даже как-то стыдно было. По пути я выкурила одну штуку, и на душе полегчало, только я вспомнила про один-единственный ньюанс. Запах. Тот самый, который бы выдал всё. — Да господи... Подарите мне на новый год мозги! — взмолилась я, заворачивая в ближайший ларёк, где всё было втридорога. Купив там пару упаковок мятных жвачек, я точно направилась туда, куда хотела, уже без внеплановых остановок. Зайдя в квартиру, я услышала, что Арсений Сергеевич уже закончил говорить по телефону, а на кухне шумела вода. Отлично, наше утро начинается в готовки. Фу, наше утро. Звучало так, будто мы уже лет пять в браке были. Нет-нет-нет, не дай бог! Переодевшись в домашнюю одежду, я, шаркая тапочками, которые достала из чемодана, пришла на кухню. Я положила на стол упаковку сахарной пудры и встала напротив спины Попова, ожидая, когда он повернётся ко мне. Но он словно не слышал или нарочно игнорировал! Я демонстративно громко покашляла, но опять было ноль внимания. Я уже и ногой топнула. В итоге я махнула на преподавателя рукой и подошла к холодильнику, открывая его. Тогда-то меня и заметили. Арсений Сергеевич вздрогнул на месте, прижимая руку к груди, будто сердце заболело. Я достала из холодильника купленный ещё вчера сок и хмыкнула. — Убьёшь ведь такими подкрадываниями, — сказал мужчина, вынимая наушники из ушей. Так вот оно что! Из-за его шевелюры даже ничего видно не было? — Сами виноваты, — ответила я. — Кто вообще дома в наушниках ходит, когда никого нет? — я поставила коробку на стол. — Я, как видишь. Купила, что хотела? — Вот там стоит, — я указала на другой край стола и попыталась открутить крышку на упаковке сока. Эта пластиковая нечисть не поддавалась! Я к ней и так, и так, а она ни в какую! Я прибегнула и к помощи полотенца, только бы открыть, но вышло никак, потому я хотела уже зубами начать, но Арсений Сергеевич взял всё в свои руки и помог мне. Я пробубнила еле слышное «спасибо» и взяла кружку, в которую налила сок. Коля бы меня при первой возможности назвал чем-то вроде «слабачки». Как же хорошо, что подобных мыслей, я надеялась, у Арсения Сергеевича не возникало. — Ты когда хочешь начать готовить? — спросил Попов, убирая сахарную пудру в полку. — Сейчас допью, и приступим. Там половину продуктов нужно настояться, — ответила я, делая глоток апельсиновой жидкости. По вкусу напиток был отвратительным, напоминал самое дешёвое цитрусовое пиво. Я поморщилась и отставила кружку. — Сейчас начнём, это гадость редкостная! А стоит, как самолёт! Обирают людей! — Как же хорошо, когда хоть у кого есть вкус, — насмешливо хмыкнул Арсений Сергеевич. — Там есть ещё одна упаковка, только нормального сока. — Так вы знали, что это херня, и не сказали?! — Не выражайся, — осадил меня Попов. — Это чтобы ты запомнила. — И вам меня не жалко? А денег? — Чего ты так за эти деньги так трясёшься? Я располагаю средствами, от меня не убудет. Я вздохнула. Сколько себя помнила, Коля всегда напоминал про деньги, а если не про них, то про моё воспитание, потому каждый раз я не могла не задумываться про потраченное. Особенно, когда это были не мои кровные сбережения. — Да так... Привыкла, — отмахнулась я. Я еле сдерживалась, чтобы не начать свою балладу о том, какой же мой отчим отвратительный. Кому-кому, а Арсению Сергеевичу это знать нельзя было. — Лучше отвыкай, иначе жизнь пройдёт в сплошных подсчётах, — подытожил мужчина. — Давай не будем о грустном. С чего начнём? — Надо курицу замариновать, — я открыла рецепт, и мы приступили к готовке. Я никогда не любила готовить с кем-то, потому что всё шло наперекосяк. Каждый раз, когда мы с Ваней демонстрировали свот кулинарные навыки, тётя Ира отмывала за нами полвечера кухню, а дядя Андрей отчитывал. Мы сожгли не одну кастрюлю, чуть не спалили занавески, а продуктов перевели на целую Африку. Абрамов вообще был антонимом готовки, вечно ныл и душил, из-за чего я выгоняла его с кухни пинками, чтобы спокойно доготовить. С Арсением Сергеевичем было иначе. Он послушно выполнял каждый мой приказ, если так можно было говорить, следовал плану. А нарезал так, будто учился на шеф-повара. Я завидовала молча, стоя в стороне. Клянусь, ему бы в «Битву шефов» или куда там супер-поваров направляют? Мне осталось только наблюдать, как за меня делали всю работу. Чтобы не оставаться совсем в стороне, я взялась за мытьё посуды, но даже там умудрилась накосячить. Поднимая тарелку, чтобы вернуть её на полку, я не вылила оттуда воду, и жидкость полилась прямиком на мой телефон. Я быстро избавилась от этого мокрого происшествия, вытирая экран. — Починила устройство своё с того случая? — Как видите, — ответила я. — Рис помог. — Я знал, что ты сможешь исправит положение, — сказал Арсений Сергеевич, убирая миску с курицей в холодильник. — Насколько я помню, тогда вам вообще на меня без разницы было. За Соню больше беспокойства, — хмыкнула я, скрещивая руки на груди. — Ты это вообще с луны взяла. Я не был ни за кого из вас, вы равны передо мной, — он звучал убедительно. — Кристина, я никогда никого не винил. — Да если бы!.. — Кристина, — с нажимом сказал Попов. — Вспомни и подумай. О вашем конфликте я не сказал родителям, не занёс в личное дело. — Вам это тоже выгодно... — Чем? — Репутация. — Да плевать мне на это, когда важнее психика детей, понимаешь? Мне становится безразлично всё, когда дело касается становления новых людей, — вздохнул Арсений Сергеевич. — Мы отсмотрели записи с камер, послушали, что вы говорили. Как бы это сейчас не звучало, но я на твоей стороне. Конечно, ты была не права, когда ударила Соню. — Но? — тихо спросила я, а в душу так и залилось это «я на твоей стороне». — Но я бы, наверное, сделал так же, если бы это было разборка между мной и каким-нибудь парнем. Сначала я вопросительно посмотрела на Попова, а потом даже расплылась в улыбке. Он с каждым своим поступком опровергал образ изверга, который устаканился в моей голове с его внешностью с самого начала учебного года. Но выглядел Арсений Сергеевич, если честно, убедительно, ему хотелось верить. — Серьёзно? — переспросила я. Не клеилось у меня в голове, что такой интеллигентный человек подрался бы из-за такого! Ладно я! Но он... — Очень даже. Терпеть не могу, когда люди, которые не знают ничего, что-то говорят так, словно они правы во всём. Такая черта есть у Сони, к сожалению, и ещё у кого-то... — задумался Арсений Сергеевич. — Не помню. Потом скажу. — Вы предупредите сразу, чтобы я вообще их обходила стороной, — хмыкнула я, ненароком вспомнив, как однажды вечером меня... Фу. Мы быстро забыли тему школы, решив, что она недостойна нашего внимания в праздники. Продолжив готовить, мы поменялись ролями. Я замешивала тесто, а Попов мыл за мной посуду и каждый раз вытирал стол, когда масса вываливалась из миски. Он постоянно вздыхал, и со временем мне это наскучило. — Арсений Сергеевич, включите какой-нибудь фильм или музыку, — не выдержала я. — Невозможно слушать ваши молчаливые упрёки! — Как не упрекать, когда у меня тряпка уже пропиталась тестом. Вас на технологии не учили готовить? — Я всю жизнь фартуки шила, — ответила я. — И вообще, вы у меня тут под рукой мешаетесь! — я приподняла ложку, по которой стекало тесто. — Я вам её сейчас в лоб запущу! Найдите хороший фильм и включите его. — «Один дома»? — спросил Арсений Сергеевич. — Давайте что-нибудь поинтереснее... — Ты смотрела «Рождественские хроники»? — Не-а, включайте! И действительно — за просмотром время пролетело быстрее, а постоянная нудятина прекратилась. Попов сам увлёкся сюжетом, что иногда приходилось напоминать о том, что в кухарки я не нанималась. Со всеми блюдами или заготовками для них мы справились за четыре часа, и я даже несколько удивилась. В моих ожиданиях мы должны были провести целый день у плиты, но это было ещё не всё, ибо печенье и курицу с картофелем мы должны были запекать только ближе к полуночи. Ёлку мы решили украсить чуть попозже, и посвятить время отдыху. Моя спина «спасибо» мне не говорила, а потому я пыталась хоть как-то разогнуться и разомкнуть мышцы. Внеплановая тренировка. Каждое моё движение сопровождалось хрустом костей и моими судорожными выдохами. Клянусь, услышь я такое через стенку, я бы думала, что соседа убивают. Никогда в жизни я больше праздновать одна не буду! Ну или пусть за меня готовят. К четырём часам дня я лежала на кровати в маринованном состоянии. Теперь я поняла, почему Арсений Сергеевич не празднует и почему мама всегда жаловалась на этот праздник. Это так утомительно, хоть и увлекательно! Одним глазом я уже спала, пока второй пытался сохранять моё сознание ясным. Я лежала на кровати, думая о том, что просыпаться с утра пораньше сегодня было ужасном идеей. Точно! Вмиг я вспомнила, что Арсений Сергеевич не получил свой подарок, а до двенадцати я тянуть была не намерена. Я вскочила с кровати и пошла в гостиную, чтобы агитировать такого же уставшего Попова наряжать ёлку. — Доставайте украшения! — громко заявила я, входя в комнату. — Даже так? С чего вдруг резкий порыв? — он сонно посмотрел на меня, откладывая ноутбук. — Вдохновение! Вставайте! Я не дотянусь до вершины шкафа! Это послужило весомым аргументом. Арсений Сергеевич достал пакет, сиявший гирляндами, и я принялась его разбирать. Вытащив сначала шарики, я дала их Попову с просьбой открыть. Не я одна работать должна! Мужчина развернул упаковку и отдал их обратно мне. — Идите и вешайте, чего вы. Не умею я намекать, так бы прямым текстом и сказала, что под ёлкой сюрприз. — Я не перфекционист. — Господи... — вздохнула я. — Давайте сюда. Подойдя к ёлке, я подозвала Попова и демонстративно повесила один шар на ветку. Я посмотрела на него с глазами «так сложно?», на что в ответ получила «я не про это». — Короче, всё, вы мне надоели. Под ёлку посмотрите просто, а то запылится всё, — кинула я, отходя от дерева. — Да не стоило тратиться... — проговорил он, но всё же посмотрел. Взяв в руки ежедневник, мужчина улыбнулся, а после того, как увидел открытку, ещё сильнее. Металлическая коробочка с принадлежностями была быстро распакована. Я не видела внутренностей, поэтому сама удивилась резной линеечке. И всё же я не ошиблась в выборе. На секунду мне даже показалось, что в глазах классного руководителя промелькнула искра радости, которая заполнила всю радужку. Голубые глаза словно засияли и засветились. — Это очень красиво! Спасибо большое, у меня как раз всё либо закончилось, либо поломалось, — он улыбнулся мне, повернувшись. В ответ и я ему, понимая, что подарок попал в самое сердце. — Да не за что. С новым годом, как никак! — ответила я. — Ну что, сделаем ёлку? — Сначала внимательно посмотри под ней, — подмигнул Арсений Сергеевич. Я сначала не поняла, зато потом... Под ёлкой лежала накрытая веточками мягкая игрушка в виде птички. В виде синички. Я умилённо улыбнулась, сразу же поворачиваясь к Арсению Сергеевичу. — Это мне? — Кому ещё, — усмехнулся он. — С новым годом!

***

Время неумолимо быстро приближалось к двенадцати. Мы уже накрыли наш скромный стол и вовсю поздравляли друзей по телефону. Я переписывалась с Ваней, который вместе с папой уехал в деревню и посылал мне оттуда фотографии. Абрамов выглядел гораздо лучше, и я была рада, что друг оправляется. Ксюша праздновала с семьёй, к ней ещё приехала двоюродная сестра, и они веселились на пару. Женя вернулся домой и в режиме электровеника с родителями готовил хоть какой-то салат. Ему я не стала рассказывать о произошедшем в классе и о том, что случилось на днях. Мы болтали на отвлечённые темы, ответы Лаврова меня забавляли и заставляли улыбаться. Единственное, что немного расстроило в тот вечер — появление Аланы Владимировны на пороге на несколько минут. Я даже в коридор не вышла, чтобы поздороваться. Я послушала отголоски их разговора и уловила только то, что зашла литераторша лишь за тем, чтобы «отдать презент, а потом сразу уехать к родителям». Ладно, омрачился вечер немного, и хватит. Всё равно мой подарок был лучше. Ещё я попыталась выпросить у Арсения Сергеевича хотя бы один бокальчик шампанского, на что получила: — Я не спаиваю детей. Рано тебе. Я истребила печенье почти в одиночку в отместку. Мы посмотрели ещё пару советских фильмов, а потом наступило обращение президента. Я невнимательно слушала, задумываясь. Как новый год встретишь, так его и проведёшь, верно? Неужели с Арсением Сергеевичем? Тьфу ты! Не-не-не! Когда прозвенели куранты, дом вдруг наполнился каким-то волшебным праздничным духом. Гирлянды, казалось, стали ярче сиять, мишура активнее отблёскивать, а шары — крутиться в своём танце. Меня заворожило и закружило. Мы поздравили друг друга с новым годом, нажелали всего самого хорошего (я столько слов в жизни не слышала), после чего моё предложение прогуляться было принято. Оставив все блюда на столе, мы надели куртки и вышли гулять по ночному городу. И такая атмосфера бывает всего раз в году. Все люди добрые, радостные и счастливые, фонари, которые обычно моргали, работали без перебоя. Отовсюду были слышны салюты и мелькали бенгальские огни. И что-то менялось, я нутром чуяла.