Синичка

Будильник мне не помог никаким образом. Я благополучно проспала, и до начала занятий у меня остались жалкие сорок минут. Я в спешке умылась, сделала пару бутербродов, которые опрокинула в себя вместе с холодной водой, и, надев рубашку, пиджак и брюки, почти вылетела из квартиры. В рюкзак я скинула всё, что лежало у меня на столе, надеясь, что парочка нужных предметов и тетрадей у меня всё же лежит. Неся в одной руке рюкзак, а в другой серый зонт и пакет с физкультурной формой, я ответила на входящий от Вани. Чёрт, Абрамов, как же ты не вовремя! — Что тебе нужно, чудовище? — Спросила я, останавливаясь перед пешеходным переходом. — Ты где? Тебя очень срочно ищет Сергеич, — оповестил меня друг, а я посмотрела на время. Двадцать минут. — Скажи, что я на подходе, — бросила я и свернула во дворы, надеясь, что путь окажется ближе. Я обходила все лужи, стараясь заляпать кроссовки как можно меньше и не упасть. Господи, только бы я не зря всё это делала! Надеюсь, что наш разговор о «допах» стоит того! Иначе, Арсений Сергеевич, я за себя не ручаюсь. Спустя пару домов я действительно оказалась на пороге школы. Да, надо бы запомнить этот маршрут. Он будет называться «опоздательный путь до 721 школы» и использоваться довольно часто, уверена. Я засунула зонт в карман рюкзака и прошла через турникет в холл школы. Коридоры были забиты людьми, как и вчера. Только вот никто уже не был нарядным, как вчера. У девочек были обычные причёски, без вычурных лент и бантов, а у каждого третьего мальчика была мятая рубашка. Вот здесь я узнала настоящую русскую школу. Быть красивым только на первое сентября и выпускной — такой девиз всех школьников России. Переведя дыхание, я сдала куртку в гардероб и понеслась на второй этаж в кабинет математики. Только бы не звонок! Я расталкивала почти всех на своём пути, только бы добраться быстрее. Наконец, я остановилась у нужной двери и открыла её. За партами было пусто, а за своим столом сидел Арсений Сергеевич, что-то печатая на ноутбуке. Услышав шум, преподаватель повернулся на дверь. — Я уж думал, что не придёшь, — хмыкнул Попов. — Проходи, садись. Ещё... — он посмотрел на часы на левой руке. — Двенадцать минут до начала занятий. — Слава богу, — выдохнула я, с громким звуком сев на стул. — Я думала, что у меня астма разовьётся! — Не волнуйся, на физкультуре будет и похуже. — Я будто собираюсь туда ходить, — улыбнулась я, тихо произнеся это. — Присутствие на всех уроках обязательно для получения аттестата. Два пропуска по неуважительной причине приравниваются к «неуду», — посвятил меня Арсений Сергеевич и, наконец, посмотрел на меня, захлопнув крышку ноутбука. — Понятно? — Как никогда. — Тогда мы с тобой можем и обсудить расписание наших дополнительных занятий, — он подвинул соседний стул и сел напротив, как вчера. — Ты куда-то ещё ходишь, помимо школы? — Нет, я крайне свободный человек, — ответила я, отлонившись на спинку стула. — Ну, не считая школы. — Тогда... Волей-неволей я засмотрелась на его уложенные сегодня лаком волосы. Тёмные, уже почти чёрные кудряшки выглядели так, словно он только что вымыл голову, оставив волосы мокрыми. Каждый локон был виден под ярким светом потолочных ламп, будто солнце освещало морские пенные волны. Мой взгляд откровенно блуждал по причёске, уже представляя, какая бы отличная картина вышла, если вместо прядей изобразить бушующее море или океан. — Согласна? — А? — Встрепенулась я, вернув осмысленный взгляд. — Кристин, надо быть повнимательнее в десятом-то классе, — вздохнул преподаватель, устало потерев переносицу. — Я предлагаю тебе занятия по вторникам, средам и пятницам после уроков. Тогда мы с тобой заканчиваем в одно время, к тому же, в остальные дни у меня планёрки и совещания. Согласна? — Вторник, среда и... Да, согласна, — быстро подумав, ответила я. — Тогда сегодня первое занятие. Жду после уроков, — улыбнулся Арсений Сергеевич и поднялся со своего места. — Прошу тебя идти на физику. Ольга Ивановна не любит, когда дети опаздывают. Я кивнула и, взяв рюкзак в руки, практически побежала на третий этаж. До конца перемены оставались жалкие две минуты, за которые нужно было перевести дыхание, разложить вещи и разведать обстановку: настроение учительницы, возможности списать с моего места и главных физиков класса. Всего ничего, казалось бы! За минуту управлюсь. — Опоздавших я не пускаю! — мой план пошёл ко дну, как «Титаник», встретившийся с ледником. Только сейчас я была кораблём, а Ольга Ивановна — айсбергом! Причём настолько огромным и холодным, что одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что с ней я не смогу поладить. В моих предыдущих школах, как правило, таких учителей была минимум одна штука. Наверное, они в комплекте со школой идут. До этого у меня была злющая, ненавидящая всё и вся химичка. Я, признаться честно, до сих пор её боюсь и на улице убегаю. Ранее у меня была учительница по математике, которая на первый взгляд казалась пушистым зайчиком, с которой можно было спокойно смеяться на уроке, а потом... Потом она не полюбила наш класс и стала валить каждого. Не знаю, получил ли кто красный аттестат с той школы... В общем, никогда у меня не было набора «хорошие учителя». — Но я не опоздала. Ещё ровно две минуты до начала, — я сверилась со временем на телефоне. — Ребёнок должен быть в классе за пятнадцать минут до начала занятия. — Отчеканила женщина, подойдя ко мне ближе. — Я была... — Меня не волнует, где ты была. Ты опоздала. — Я не опоздала. Я пришла до того, как прозвенит звонок, поэтому имею полное право войти в класс. Про право на образование слышали? — Как твоя фамилия?! — её ноздри раздулись, как у быка. — Будет она мне ещё тыкать правами! Самая умная, что ли? — Да уж поумнее некоторых, — буркнула я себе под нос совсем неслышно. — Синицина я. На урок пройти хочу, чтобы получить среднее полное образование. — Хорошо, Синицина. Ты проходи, ставь свой рюкзак на первую парту около моего стола. Вон там, где сидит Женя Лавров, — она указала мне на первую парту, где сидел парень с короткой причёской из светлых волос. Крашеный. — А теперь мы дождёмся Арсения Сергеевича и только после этого начнём урок. Задержитесь на перемене, ничего страшного. Весь класс загудел, а из голосов можно было разобрать «ну, спасибо, новенькая» и маты. Я закатила глаза и села на своё место, выкладывая на парту принадлежности. Стоило моему пеналу коснуться дерева, он сразу оказался в руках соседа по парте. — Спрашивать разрешения не учили? — А смысл? Я забирать ничего не собираюсь, так, посмотреть, — Женя повертел в руках тканевый пенал, после чего... Действительно положил его на учебник. Я неодобрительно посмотрела на него, приподняв бровь. Лавров же сверкнул своими голубыми глазами и подмигнул мне, откинувшись на спинку стула. У него на парте лежала тонкая тетрадь, карандаш с линейкой и ластиком да ручка. Одет он был, на удивление, по форме, хотя на нём это выглядело... Нет, ему шло и очень даже, но рубашка не была заправлена, а её рукава не застёгнуты, что создавало небрежный вид. В целом, Женя выглядел привлекательно. — Тебя ж Кристина зовут? — обратился он ко мне. — Так точно, — ответила я. — Я Женя, будем знакомы, — блондин протянул мне руку, и я пожала её. — Ты в физике сечёшь? — Ровно столько же, сколько в химии. Цифра варьируется от нуля до нуля. — М-да, жаль, конечно, — коротким движением языка он прошёлся по ряду верхних зубов, после чего раздался характерный чавкающий звук. Я поморщилась. Звонок прозвенел минута в минуту. И вместе с ним на пороге кабинета классный руководитель. Бегающим взглядом он оглянул кабинет, но после того, как нашёл меня, выдохнул. — Арсений Сергеевич, вот, посмотрите. Синицина пришла с опозданием, нахамила мне, тыкает тут правами! Будто я не знаю! Ещё и сказала мне, что я, мол, глупая совсем! — причитала Ольга Ивановна, а я с трудом сдерживалась от того, чтобы не закатить глаза. — Но, Ольга Ивановна, как я вижу, со звонком ученица была на своём месте. Там опозданием и не пахнет, — встал на мою защиту Попов. — У меня правило: ученик должен находиться в кабинете минимум за пять, а лучше за пятнадцать минут до начала занятия. Если нет — он опоздал. Классный руководитель тяжело вздохнул и поправил волосы пальцами. Вероятно, я не первая и не последняя такая. — Ольга Ивановна, давайте простим её на первый раз. Она у меня в кабинете была, мы вопрос решали, ещё и новенькая, не в курсе ваших правил была, — смягчил свой тон Арсений Сергеевич, умоляюще глядя на Сазонову. — Только по вашей просьбе и в первый и последний раз. Несколько «спасибо большое» прозвучало от преподавателя, прежде чем он покинул кабинет физики. Ольга Ивановна же, как ни в чём не бывало, начала вести урок. На физике было скучно. Новой информации она мне не дала, ибо я вела тетрадь с седьмого класса, а там было всё. Без неё на физике я как без рук. — На следующем уроке проверочная по вопросам первого параграфа! — ровно со звонком заявила Ольга Ивановна и сразу же ушла в лаборантскую. — Слушай, Крис, а ты не хочешь после школы прогуляться? Тут есть кафешка прикольная. Заодно и познакомимся получше, — улыбнулся Женя, встав напротив меня. Я недоверчиво посмотрела на парня, взвешивая ситуацию в голове. Сегодня никаких планов у меня не было, Коля должен был работать допоздна. Мама будет только «за», что я познакомлюсь с коллективом. В общем, плюсов было больше, поэтому я согласилась. — Отлично! Ты делаешь правильный выбор, — Лавров подмигнул мне и протянул ладонь, чтобы я дала ему «пять». — Правильность — субъективное понятие, не разбрасывайся таким, — напоследок сказала я и, закинув рюкзак на плечо, вышла из кабинета. Свежий воздух из открытых в коридоре окон был живителен, как никогда. На физике было душно во всех смыслах. — О чём болтали с жертвой неудачного аборта? — со спины подкрался Ваня. — О том, как мир устроен с физической точки зрения, — ответила я, шагая по коридору. — А Ольга Ивановна всегда такая... — Бесючая? — Можно и так сказать, — согласившись, кивнула я. — Абсолютно. С седьмого класса, — вздохнул Абрамов. — У неё принципов и правил больше, чем у всей школы, вместе взятой. Если хоть что-нибудь пойдёт на один градус не по её велению, хотению и плану, то пиши пропало, — пожал плечами парень. Пока мы спускались на первый этаж, протискиваясь через всю толпу, Ваня рассказал мне про все-все грехи Ольги Ивановны. Их было настолько много, что пальцев на всех моих конечностях не хватило. Но хватило мозгов, чтобы понять, что с этой мадам мы не поладим. — А если она, например, даст контрольную по теме, которую мы не проходили, есть вариант списать? Или она сообразит, что не проходили, мол, проверяла нас и... — моё воодушевлённое размышление прервал Орлов. — Крис, я всё понимаю, но хотя бы стучаться нужно... Я непонимающе посмотрела на парня, после чего оглядела всё помещение, в котором находилась. Мужская раздевалка. Отлично. Абрамов, чтоб его, заговорил так, что ничего не видела! Ещё и промолчал. — Ваня, ну ты и козёл! — выплюнула я, начав искать его взглядом. — Кристина-а-а, а ты выйти не хочешь? — как по взмаху волшебной палочки передо мной появился Лёха в одной белой футболке и трусах. Храни бог создателя оверзайса. Я тут же отвернулась, покраснев. С закрытыми глазами я нащупала дверь и вышла, крикнув, чтобы парни передали Абрамову, что тот не выживет сегодня. — Какой кошмар... — было моей первой репликой, когда я зашла в женскую раздевалку. — Какой кошмар! — повторила я громе, увидев форму своих одноклассниц. Нет, ни за что в жизни я не надену велосипедки! Нет! — О, Кристина, вот ты где! Тебе тут директор спортивную форму передал, — «обрадовала» меня Ксюша, протягивая пакет. — Спасибо, — кивнула я, забрав пакет. Твою ж налево! Я терпеть не могла обтягивающие вещи. Нет, я не была против того, чтобы их носили другие. Я против того, чтобы их носила я. Мне долгое время не нравилась моя фигура, потом я занялась собой, сделала всё, как хотела, но... Но от комплекса я не избавилась. Смотря на других, я всегда утверждала себе, что недостаточно. Нужно работать. Больше, усерднее, дольше. Такова участь. Вздохнув, я всё же начала переодеваться. Забившись в один из дальних углов, я сменила рубашку на футболку, а штаны на шорты. В целом, футболка оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть половину бёдер, а также, чтобы шорты остались на виду. В общем, всё было не так критично, как я думала. Когда я полностью убрала вещи в специальный шкафчик, никого не осталось. Все уже успешно вышли в спортзал, оставив меня на растерзание школьным коридорам и неизвестным маршрутам. Я надеялась, что у Абрамова хватило мозгов, чтобы меня подождать. — Если сейчас я выхожу, и Иван Андреевич Абрамов ушёл, то достанется ему так, что мать родная не узнает, — надменно громко крикнула я и сразу же вышла из раздевалки. Ваня, выпучив глаза, стоял около противоположной стены и смотрел на меня. Я улыбнулась и подошла к нему. — Веди меня, навигатор, в зал физической культуры, в дворец спорта! Увидев напуганного Ваню, я сразу обрадовалась. Настроение, испорченное на физике, моментально поднялось. Я взяла друга под руку, и он повёл меня наверх. Абрамов продолжал испуганно глядеть на меня, будто я держала дуло пистолета у его виска. Зайдя на второй этаж, мы почти сразу попали в зал. Он был просторным. Стены были окрашены в приятный светло-персиковый оттенок, а высокие потолки были чуть темнее. Посередине была натянула волейбольная сетка, на стенах висели баскетбольные кольца. Вдоль длинной стороны расположились лавки, на которых уже сидели наши одноклассники. — Ваня, лови! — крикнули Абрамову сбоку, а следом полетел баскетбольный мяч. Ваня ловко увернулся, а моя реакция оказалась в разы хуже. Оранжевая кожа соприкоснулась с моей с громким хлопком кожи о кожу. Удар пришёлся по правой щеке. Я сразу приложила холодную ладонь к месту удара. — Больно? — Ваня встал напротив, пытаясь рассмотреть мою щёку. — Да нет, приятно. Считай, что поцеловали, — прошипела я, сев на лавку под язвительный смех змеиной компании. Правый глаз стал непроизвольно слезиться, а место удара по-прежнему жгло. Завтра будет синяк. Абрамов сел рядом. — Может, до медика? У неё есть лёд, — предложил друг. — Да бесполезно. Всё равно синяк будет, — отмахнулась я, отнимая руку от щеки. — Сильно красное? — Ну... Не помидор, но и не... — Спасибо, — буркнула я. — Всем доброе утро, десятый класс! Встаём, будем составлять шеренгу! — громкий голос физрука заставил весь класс замолчать и вскочить с лавки. Народ лениво встал в, как я поняла, старую шеренгу. Первые девочки, вторые мальчики. Я не знала, куда мне нужно идти, поэтому встала около шеренги, смотря то на класс, то на физрука. Мужчина средних лет посмотрел на меня, прищурившись. — Новенькая? — Кристина Синицина, — сразу представилась. — Как со спортом дела? — спросил дальше. — Достаточно хорошо, — ответила я. Он кивнул и посмотрел на линию из моих одноклассников. — Ну что, десятый класс, готовы к перестройке? — Владимир Викторович, может, так и останемся? — раздался жалобный-просящий голос из линии. — Смирнова, я понимаю, что тебе в конце, рядом с Калининым стоится отлично, но его обогнал Лавров по росту. Я перфекционист, не могу такое терпеть, — физрук оставался непреклонным. — Давайте-давайте, меняйтесь местами. Спустя пять минут все уже стояли на новых местах. Я попала в промежуток между Катей Антипиной и Сашей Андреевой — свитой Сони. Подружки были явно недовольны тем, что им не удастся отныне стоять вместе, но вида старались не подавать. Правда, у таких всё на лице написано. — Сегодня план урока такой: пробежка, разминка, потом мы сдадим с вами челночный бег, и сможете поиграть в волейбол, если останется время, — озвучил нам Владимир Викторович и свистнул в свисток. — Побежали! Десять кругов! Все нехотя повернулись и начали ускоряться. Мой первый круг был разминочным, я не торопилась никуда, давал мышцам привыкнуть. Со второго по девятый я бежала быстрее, обгоняя почти каждого на своём пути. Десятый круг я прошла пешком, размяв руки, шею и туловище. — Молодцы, а теперь на первый, второй, третий рассчитайся! Монотонное повторение одних и тех же слов, а после разделение на три линии. Я оказалась во второй. Разминка под чутким присмотром Владимира Викторовича прошла быстро и легко, нагрузка совсем не чувствовалась. Мои мышцы были хорошо разогреты, и я сама была готова убежать хоть на край света за полчаса. Поэтому сдать челночный бег для меня не составило труда. Учитель поделили нас на пары «мальчик-девочка». Так, по его словам, старания было больше. Я попала в пару к Лаврову. Вернее, он ко мне. Мы встали в уже образовавшуюся очередь, ожидая своего черёда. — Ты как вообще бегаешь? — поинтересовался у меня Женя. — Увидишь, — подмигнула я и улыбнулась. — После таких слов я ожидаю только что-то на уровне Флеша, — хохотнул парень, легонько толкнув меня в плечо. Я рассмеялась вместе с ним, так и не заметив злобно-устрашающе-угрожающий взгляд Сони, адресованный с лавки мне. — Синицина и Лавров, приготовиться! — громко крикнул физрук, и мы подошли к линии старта. Я сразу приготовилась к низкому старту, поставив пальцы на пол. Я чуть ли не полностью прижалась к полу. — На старт! Внимание! — последовало молчание, а сорваться хотелось. — Марш!!! Рывок, и я оказалась впереди. Кроссовки с нескользящей подошвой позволили создать отличное сцепление с полом, которые помогло мне быстро развернуться и побежать обратно. Два по десять уже есть. Женя отставал от меня примерно на пять метров. Последний рывок, ускорение, финиш! Затормозила я ближе к противоположной стене и лёгким бегом пришла к Владимиру Викторовичу, чтобы узнать свой результат. — Синицина, ты определённо идёшь на кросс! Шесть и пять! У мальчиков норматив семь и три! Обогнать Женю! — восхвалял меня физрук, пока я неловко улыбалась, понимая, что со спортом вляпалась по полной.

***

— Кристин, ну ты и раздала на физкультуре! — воодушевлённо говорил Щербаков весь путь от раздевалок до кабинета русского языка. — Никто из парней Лаврова не обгонял! Молодца, утёрлс нос этому придурку! — Чего придурок-то сразу? Нормальный парень, — неожиданно не только для друзей, но и для себя я вступилась за одноклассника. — Мне даже жаль его немного, расстроился. — Переживёт, — фыркнул Абрамов. Я закатила глаза, заходя в нужный кабинет. День обещал быть долгим, но поход в кафе с Женей после радовал и давал сил на то, чтобы остаться в живых до конца дня. Минуты на уроках тянулись бесконечно долго, будто резина, которую пытаются разорвать руками. Я старалась оставаться как можно более незаметной на уроках, но поголовно каждый преподаватель решил устроить чек-ап моих знаний по своему предмету. Спасибо, что хоть оценки не ставили. Не хотелось домой принести три двойки — по географии, химии и биологии. Коля бы меня убил на меня, даже не задумавшись. Благо, на математике мне удалось отсидеться. Арсений Сергеевич не стал вызывать меня к доске, видимо, поняв, что это обойдётся дороже ему самому. Правда, он всё-таки попросил у меня тетрадь, чтобы проверить записи за урок. Благо, Абрамов решать умеет, а я — списывать у него и с доски. Каждый пример был записан чётко и правильно. Попов быстро окинул взглядом мои записи, задержавшись на рисунках на полях, и вернул мне тетрадь. — Ты далеко собралась? — уточнил у меня классный руководитель, когда я почти вышла из кабинета. — Тебе бы какой-нибудь препарат для памяти попить. — Точно... — огорчённо вздохнула я, кидая жалобный взгляд на Женю. — Подождите секунду! Я вышла из кабинета, сразу же подходя к Лаврову. — А ты сможешь через час к школе подойти? У меня дополнительные по математике совсем из головы вылетели, — просящими глазами я посмотрела на блондина. — Да без проблем, — улыбнулся он мне. — Заодно вещи домой закину. — Спасибо. — Через час жду на крыльце, — на «прощание» он приобнял меня и подмигнул. Я же стояла как истукан, так и не сказав в ответ ничего. От такого знака в груди разлилось тепло, пригнавшее кровь к моим щекам. С широкой улыбкой я зашла обратно в класс, выложив на парту ручку с тетрадью. Арсений Сергеевич закончил стирать с доски записи и обернулся на меня. — После звонка начнём, пока можешь передохну́ть, — сказал Попов, уходя за пределы кабинета. — Главное, не передо́хнуть... — вздохнула я, запрокидывая голову назад. Стоило только закрыть глаза, как в голове сразу же образовывалась милейшая улыбка Жени, а заодно и фраза о том, что он будет ждать меня. Лавров был обаятельным, цеплял не то, чтобы отдельными чертами, а сразу всем. Нельзя было сказать, что я уже влюбилась, но заинтересовал меня он точно. О нём я знаю критически мало, но он тянет, как магнит. Его бы нарисовать... Но этим я займусь дома, сейчас задачей было сосредоточиться на математике, от которой, честно говоря, голова шла кругом. Алгебра и графики функций меня когда-нибудь доведут, но пока держусь. Честно, я ещё не до конца понимаю, как в моей профессии пригодится умение решать уравнения... Если уж на то пойдёт, то явно не те, где два или больше неизвестных. А вот черчение и, следовательно, геометрия очень даже помогут. Я умею рисовать, чертить, овладела перспективой и тому подобным, но линейкой не пользуюсь вне школы. Обычно я, проектируя дизайны комнат, использую всё, что под руку попадётся. И это всё — не линейка. На экзамене в девятом классе я чертила ровные линии по паспорту — но, спойлер, это не помогло, и я получила свою тройку. Тогда мне знатно влетело от Коли, но только словесно. Мама всё время была дома, а если и уходила, то только вместе с этим придурком. И я была так счастлива, когда мама, отчим и брат покидали квартиру. Я спокойно доставала свой мольберт и начинала проектировать домашнее задание в дизайнерской школе. Я была записана туда без ведома Коли и мамы. Отчим постоянно требовал, чтобы я шла в экономику и финансы, потому что, по его словам, дизайнер — профессия безденежная. — Много с рисований твоих не заработать! А я не собираюсь обеспечивать тебя после 18! — Я сама себя обеспечу. Я уже могу зарабатывать на «рисованиях». — Гроши! Гро-ши! В общем, ещё раз увижу тебя за этой ерундой — вылетишь из дома вместе с ней! Ты не должна опозорить меня. Так мой мольберт перекочевал под кровать, а рисовала я исключительно вне дома, ночью или в отсутствие старших. Последнее случалось настолько редко, что было проще уходить гулять с Ваней или вымышленной подругой. В общем, для старших моя жизнь была полна друзей, а на деле имелся один мушкетёр, проводивший полжизни летом в деревне. Замечательно. — Начнём? — Арсений Сергеевич вошёл в кабинет так же быстро и неожиданно, как выходил. — Чем раньше начнём, тем быстрее закончим, так? Так. Поэтому да, — я открыла тетрадь и взяла в руки ручку. — Как скажешь, — он подошёл к своему столу, достал учебник из выдвижного ящика, пролистал пару страниц, после чего сделал какую-то пометку. — Скажи, какие старые темы у тебя западают, чтобы я знал, с чего начать. — Может, просто пойдём по заданиям из ОГЭ? Там почти всё западает, — призналась я и попыталась сгладить всё небольшой улыбкой. — Я тебя понял, — кивнул Попов и снова опустился к ящикам. Всё занятие я то и делала, что старалась писать быстрее. Арсений Сергеевич объяснял всё тщательно, но писал слишком быстро для меня. Половина символов в моей тетради были похожи на древние записи арабов, которых пытались обучить китайскому на армянском. Арсений Сергеевич всё расписывал на электронной доске, которую, по всей видимости, починили, ибо от Вани я слышала только то, что её ломали каждый раз, когда пытались использовать. В конце занятия мы решили проверить, сколько всего мы написали за час. Пришлось сжимать электронный лист пять раз, чтобы увидеть всё. Я присвистнула и полистала тетрадь. Пять листов, исписанных с двух сторон. Интересно... А час пролетел гораздо быстрее, чем сорок минут урока перед. Наверное, потому что на алгебре мои одноклассники тупили у доски, а я сжималась под строгостью преподавателя, нависшей надо мной. — Я бы не сказал, что ты совсем ничего не понимаешь. У тебя хорошие знания, просто ты не применяешь их, — Арсений Сергеевич посмотрел на меня, встав напротив. — Почему-то... Я вцепилась в него взглядом, уловив нотки вопроса «почему?». Он сжал губы, вздохнул и пошёл к столу. Я просидела ещё пару секунд в выискивании причин неиспользования знаний на практике и скинула пенал и тетрадь в рюкзак. Кинув взгляд на часы, я поняла, что Женя уже ждал внизу, и нужно было быстро выйти. — Кстати, Арсений Сергеевич! — я внезапно вспомнила про зонт, лежавший в кармане рюкзака. — Я вам утром забыла отдать. — Что? Попов повернулся на меня, недоверчиво вскинув бровь. Он перевёл взгляд на серый зонт, который я держала в руках. — Я же сказал, что можешь себе оставить. — Зачем мне чужой, когда дома есть свой, — ответила я, положив предмет на стол. — До завтра, Арсений Сергеевич. Почти пулей я вылетела из кабинета, проскакивая ступеньки. А если он не дождётся? Уйдёт, и всё... Отогнав ненужные мысли, я нацепила куртку и, не застегнув, вылетела на крыльцо. Женя был там. Он стоял, облокотившись на колонну и уткнувшись в телефон. Я поправила волосы, куртку, рюкзак и подошла. — Не замёрз? — Да тепло вроде, — Лавров хмыкнул и убрал гаджет в карман. — Куда пойдём? — Куда предложишь, — ответила я, спустившись. — Я тебя, вроде, в кафе обещал сводить, — вспомнил Женя, сравнявшись со мной. — Пойдёшь? — Да почему бы и нет. Конечно, ежедневные обеды вне дома не входили в моё расписание и бюджет, но... Возможность же была, почему не воспользоваться? По дороге до заведения мы разговорились. Конечно, сначала всё было зациклено на школе, моём переходе, нашем общем классе, но потом съехало в сторону обсуждения банальных, но сторонних вещей. Женя оказался интересным собеседником. Он любил разные компьютерные игры, интересовался японской анимацией и футболом. Конечно, мимо не прошёл урок физкультуры. — Ты не сильно расстроился? — осторожно спросила я, заходя в кафе. — Да нет. Мне наоборот понравилось, что даже не просто кто-то, а девочка обогнала меня, — Женя придержал мне дверь, после чего сам зашёл. — Ты классно бегаешь, профессионально. Точно не в олимпийской сборной состоишь? — рассмеялся Лавров. — До олимпийской сборной мне как до Китая раком, — ответила я не в силах сдержать улыбку. — Но за комплимент спасибо. Блондин подмигнул мне. Я же, не заметив, продолжила широко улыбаться, наверняка глупо выглядя. Повесив куртки на спинки стульев, мы приземлились за стол, находившийся около окна. Я беглым взглядом прошлась по меню, которое было скудным. Во вчерашнем кафе было больше разнообразия. Но всё же я выбрала какой-то простенький десерт и малиновый чай. Женя остановил свой выбор на том же. Время, проведённое в этом заведении, пролетело быстрее, чем даже на репетиторстве. Мы много болтали и смеялись, из-за чего получали косые взгляды в свой адрес. Женя имел талант к шуткам, и я была уверена, что он бы смог достичь многого, участвуй он в школьном КВН, где много лет восседал Абрамов. Лавров был красивым, когда смеялся. У него глаза загорались голубым огоньком, словно дальние звёзды на небе, а с каждой улыбкой он обнажал белоснежные зубы. Такие мелочи во внешности людей я всегда считала привлекательными. Не зря я однажды целый месяц встречалась с почти что копией Жени. Тот мальчик был самым умным в классе, но при этом не был обделён вниманием со стороны парней. Да и девчонок тоже. Он всегда считал себя чуть выше, но это нисколько не мешало ему общаться со мной, например, на равных. Его звали Пашей. Всё у нас могло бы сложиться просто потрясающе, не узнай о нас один раз Коля. Это вышло случайно и было так глупо! В итоге, оказалось, что Паша — сын конкурента моего отчима, с которым он никак не мог договориться уже долгие годы. После того, как он узнал, что я встречаюсь «с врагом нашей семьи», он запретил мне с ним общаться, заставил написать от моего имени о том, что мы расстаёмся, и влепил мне пощёчину. Мамы тогда не было — она с Максом уехала в больницу. Всю ночь я горько проплакала в подушку, потому что Паша даже ничего не ответил — лишь заблокировал. Тогда душа болела больше сердца. А на следующий день Паша не дал с ним поговорить и до конца учебного года смотрел на меня, как на отребье, которое, по его личному мнению, не было способно на чувства. — Блин, Кристин, прости, мне бежать на тренировку нужно, — внезапно Женя подорвался с места. — Я не смогу тебя проводить, извини. Но ты напиши, как дома будешь, хорошо? — Да... Да, конечно, — вздохнула я. Надежда на проводы меня не покидала, но что есть, то есть. На прощание Лавров снова приобнял меня и пулей вылетел из здания кафе. Тогда я поднялась и, надев куртку, вышла, благо счёт мы оплатили пополам. На улице стемнело, но не сильно. Фонари зажигать было рано, да и улицы освещались автомобильными фарами. Я брела, как вчера — потихоньку. Кафе находилось в новом для меня районе, но я запомнила наш с Женей маршрут и придерживалась его. Вечер, проведённый с Лавровым, я была уверена, что останется в моей памяти надолго. Улыбка то и дело сменялась маленьким удивлением. Всех в новом классе, кроме четырёх человек, я записала в личностей высокомерных, таких, как Соня, но Женя превзошёл сам себя. Всю мою голову и мысли заполнил один он. Голубоглазый блондин. Это звучало настолько приторно и клишированно, что я невольно хмыкнула себе под нос. Всё было подозрительно хорошо в этом дне, кроме... Да твою налево! За потоком бессвязных мыслей, боготворивших Женю, я свернула с пути, оказавшись в чужом дворе. Так. Я осмотрелась и поняла, что это был всего лишь соседний двор. Я недалеко ушла от знакомого места. И вот-вот я хотела пойти обратно, как увидела, что из того самого двора вышла целая компания подростков с жутко знакомыми голосами. Впереди всех шла Соня. Её не было слышно, но было видно. Я вздохнула, закатив глаза, и направилась на них. — Кого я вижу, боже мой, — театрально, но безвкусно произнесла одноклассница. — Какими судьбами? — Параллельными твоим, — ответила я, пытаясь пройти мимо, но путь мне загородила пара парней из класса, имена которых я ещё не знала. — Пройти дайте. Или я не пожалею струю перца на вас. Никакой перцовки у меня не было. Я просто пугала их в надежде, что меня пропустят домой. На часах было почти шесть вечера, а я ещё планировала сделать уроки. Нет, конечно, я могла это сделать ночью, потому что сегодня, слава всем богам, мама с Максом и Колей свинтили к матери отчима на два дня. Мама написала мне об этом, пока мы с Женей сидели в кафе. — Тебе сил не хватит распылить, — подхватила Сонина подруга и усмехнулась. — А тебе мозгов по жизни не хватает, но я же не комментирую твои действия, — я пожала плечами и снова попыталась обойти их. — Не смешно, пропустите. — Никто и не смеётся, — лица одноклассников посерьёзнели.— Я тебе что насчёт Арсения Сергеевича говорила? — Мусор не накапливаю. — А это и не мусор. Это важная информация, которая поможет тебе выжить в нашем классе, — Соня сделала шаг ко мне. — Я же по-хорошему попросила тебя не подходить к нему без повода. Чего ты пытаешься добиться? Внимания? Симпатии? Да в жизни на тебя не посмотрит такой, как он. — Если на меня не посмотрят, то на тебя тем... Договорить мне никто не дал. Соня резким движением схватила меня за волосы, оттянув их назад. Как же я тогда пожалела, что не носила шапку. Я сразу ухватилась за её руки и подалась головой в том направлении, в котором она меня тянула, но это оказалось самой бесполезной вещью, которую я могла сделать. В следующую же секунду я уже сгибалась в обратном направлении, ухватившись руками за живот. Кто им вообще сказал, что бить человека по животу, да и вообще жить людей — норма? Это плановое обучение в их школе? Я с силой сжала губы и зажмурилась, пытаясь справиться с нараставшей с каждой секундой болью. Глаза невольно заслезились, хоть и плакать совсем не хотелось. Доверху меня наполнило желание ответить, но физические возможности стали ограничены болью в животе. Соня встала передо мной, я узнала её по ботинкам, но глаза поднимать не стала. Я никогда не смотрю снизу вверх. Меня дёрнули за капюшон, и колени погрязли в густой луже, смешанной с землёй. Простите, Станислав Владимирович, я отстираю. Кто-то вновь схватил меня за волосы, потянув их вверх. Я пыталась сопротивляться, но боль в двух местах не утешала, пришлось чем-то жертвовать. Я сжала челюсти, злобно глядя на обидчицу. — А если бы ты помнила «мусор», — пальцами она изобразила кавычки. — То не оказалась бы по пояс в грязи и на коленях. — Если бы ты была смышлёнее, то знала бы, что всё, что ты делаешь, называется издевательством, — выплюнула я, озираясь по сторонам. Толпа из мерзкой части моего класса обступила нас, а за волосы меня продолжал держать какой-то парень в тёмно-синей куртке. Соня наклонилась ко мне и сжала мой подбородок пальцами. — Я готова отпустить тебя с минимальным ущербом твоему симпатичному личику, если ты принесёшь извинения за сказанные слова и действия, — блондинка улыбнулась и похлопала меня по щеке, как собаку. — А ещё чего? — я выжидательно смотрела ей в глаза, чтобы через секунду ухватиться за рукав её белоснежной куртки и потянуть вниз. Я бы окунула её в грязь с ног до головы, если бы тот, кто держал меня за волосы, не заломал мои руки сзади, не дав возможности с достаточной силой утянуть Соню вниз. Зато она сразу среагировала — ударила меня по щеке ладонью, зацепив кожу перевернувшимся кольцом. Царапина начала щипать, пока в глазах застыли слёзы стыда и беспомощности. — Давай же, ну! Извинись, — её голос стал на пару тонов выше. — Никогда. Второй удар был в нос, а третий — снова пощёчина — последовал сразу следом. Все смеялись, пока кровь текла из носа на губы. Металлический привкус вызывал тошноту, я с трудом сдерживала себя. Мне хотелось встать, ударить сильнее. Я попыталась вырваться, но снова получила по лицу и в живот. Сильнее. Я почти носом упала в грязь, желая согнуться, чтобы не чувствовать этой противной тянущей боли в животе. Лицо саднило. Нос пульсировал, щёки горели от новых и новых ударов. Я принимала их один за другим, закрыв глаза. Из всей речи Сони я слышала лишь «извиняйся», но даже не думала. Пусть мне разобьют всё лицо, нежели я унижусь. Последний удар, от которого искры из глаз посыпались в разные стороны. Я повисла на тех руках, которые держали меня, но внезапно они исчезли, и я упала на землю. Подогнув ноги к животу, я пустила первые слёзы, пытаясь подавить тошноту. Руки тряслись, я была без сил. Кто-то «вежливо» пнул мой рюкзак мне, пока вся компания с заливистым смехом покидала двор. — Расскажешь кому-то — повторим в двойном размере, — напоследок кинула Соня, прежде чем уйти. И тут я поняла, что ждать помощи не от кого. Ваню в такое время не выпустят, номеров Лёши, Серёжи, Ксюши или Жени у меня нет, а мама или Коля не дома. Да и не должны они меня такой видеть. Оставалось ждать. Спустя бесчисленное количество времени, как мне казалось, у меня спал тремор, и боль в животе притупилась. Я смогла подняться и на дрожащих ногах дойти до ближайшей лавки. Зеркала у меня с собой не было, а в камере телефона была темнота. Я чертыхнулась, поняв, что я не помню, как дойти до дома. На экран упали несколько тёмных капель. Снова пошла кровь. Я вытерла нос рукавом куртки. В глазах танцевали звёзды, а дома крутились с ними в танце, который я видела словно сквозь фильтр помутнения. Дышать было подозрительно легко, а вот держать голову — нет. Она словно налилась тонной свинца. Я же не умру в этом дворе, правда? Всегда же был свет в конце туннеля... У всех! Я же достойна? Правда? Пожалуйста...