Destined to lose

      Позже тем же вечером я сидел один в своей пустой квартире, рассеянно перебирая струны своей шестиструнной гитары, смотрел на часы, наблюдая, как каждые шестьдесят секунд меняются красные цифры. Мне не хотелось ничего делать, и я не мог уснуть. Каждый раз, когда я пытался, я слышал только прошлый разговор Лиама и Луи. Я попытался сыграть на гитаре, чтобы заглушить это, но, позволив своим пальцам делать то, что им вздумается, в конце концов понял, что постоянно наигрываю инструментальную версию “Little Things”, а в ушах у меня звенит лёгкий голос Луи. Боже, его голос был таким идеальным: высоким и лёгким, почти нежным, как стекло. Каждый раз, когда он пел, меня пробирала дрожь.       Я невольно вздохнул, отложил гитару и откинулся на подушки. Как бы я ни старался отвлечься, ничего не помогало. Днём я могу контролировать свои мысли, но как только всходила луна, что-то переключалось. Как будто я физически не могу думать ни о чем, кроме Луи. Даже когда я пытался отвлечься, он всегда был рядом. Как только я закрывал глаза, он появлялся, и его идеальная улыбка тут же заставляла меня забыть обо всём. Его смех эхом отдавался в моей голове, заставляя меня невольно улыбаться. Я самодовольно ухмыльнулся, вспомнив, как он истерически смеялся над шуткой о… Чёрт, я даже не мог вспомнить о чём была шутка. Всё, что я помнил, — это то, что Луи так сильно смеялся, что в уголках его сверкающих глаз, там, где его кожа морщилась от постоянной улыбки, собирались слёзы. Я помнил, что что было причиной этой улыбки, обрамлявшей его нежно изогнутые губы цвета облаков на закате. Однажды я целую ночь пытался подобрать идеально сравнение для цвета его губ, и это было лучшее, что я смог придумать. К сожалению, даже это описание не могло передать всю его красоту.       Боже, ну почему мне приходится думать о его чёртовых губах? Как только я подумал об этом, мысли потекли одна за другой, и я представил, как его губы встречаются с моими, дразня меня до такой степени, что это было почти пыткой. Я мысленно застонал при мысли о том, что его мягкие губы впиваются в мои, как его длинные пальцы запутываются в моих волосах, а другая ложится на моё бедро.       Именно в такие моменты я понимал, что я чёртов подросток-гей, которому нужно перестать мечтать о том, чтобы целоваться со своим коллегой по группе.       Я даже не знаю как моя любовь к нему переросла из влюбленности в парня в отчаянную потребность, которую я сейчас испытываю. Я завидовал ему с того самого дня как мы познакомились. В его природной способности вызывать у людей улыбку было что-то такое, чем я страстно желал обладать. Я не мог не думать о том, что, когда нас распределили в одну группу, это было отчасти судьбой. С каждой неделей моё восхищение им росло, пока я не был вынужден признать, что на самом деле влюбился в него. Я имею в виду, что он был не первым парнем, который мне понравился, но я чаще интересовался девушками, чем парнями, так что для меня это было немного странно. К тому же это случилось очень быстро, внезапно. Я не мог сдержать смех из-а каждой его дурацкой шутки, и, как бы глупо это ни было, я даже немного завидовал Гарри из-за того внимания, которое Луи ему уделял. Нет, на самом деле я очень завидовал Гарри. Я отчасти сожалел о том, как сильно старался заслужить любовь Луи. Иногда я даже пересматривал видео-дневники и ругал себя за то, как явно старался угодить Луи. Но, с другой стороны, я делаю то же самое каждый день и по сей день. Каждая частичка меня, которая сожалела о том, что я растилался перед Луи, забывалась, когда я беспомощно смотрел в его бездонные голубые глаза.       Мои фантазии были прерваны постоянным потоком сильных вибраций, доносившихся откуда-то снизу кровати. Я вздохнул и стал рыться в одеялах и простынях, пока не нашёл свой телефон. Я прищурился, глядя на ярко освещенный экран, и моё сердце сжалось при виде нашей с Лу фотографии, которая предстала перед моими глазами.       — Конечно, — проворчал я, злясь на себя за то, что так обрадовался его звонку. Я без колебаний нажал на неоново-зелёную кнопку и поднес телефон к уху.       — Алло? — Я заговорил, изо всех сил стараясь вести себя так, будто не представлял, как парень на другом конце трубки облизывает моё лицо.       — Ура, ты проснулся! — воскликнул он так громко, что я вздрогнул. Я улыбнулся и покачал головой, убавив звук на телефоне.       — Да, — ответил я, снова взглянув на часы, но на этот раз мысленно зафиксировав цифры. — Хотя я не совсем понимаю, почему я проснулся в четверть второго ночи.       Я провёл руками по волосам, удивляясь, как быстро пролетело время.       — Потому что твоё тело знало, я что я тоже буду не спать, что мне будет скучно и нужно будет с кем-то поговорить, — заявил он так, будто это был факт. Я усмехнулся, хотя это было не так уж и смешно. Но это была шутка Луи, поэтому я рассмеялся.       — Ты не мог бы побеспокоить Гарри? — зевнул я, откидываясь на подушки. Хотя, сказав это, я понял, что очень рад, что он предпочёл поговорить со мной, а не с Гарри. Конечно, Гарри, скорее всего, просто спал, Зейн и Лиам, вероятно, тоже, и я решил, что Луи выбрал меня чтобы развлечься.       — Нет, он становится немного ворчливым, я когда я его бужу, — Луи вздохнул как обиженный ребенок. Я снова усмехнулся, честно говоря, просто наслаждаясь звуком его голоса, даже если он слегка искажен из-за плохого сигнала сотовой связи. — Тебе кажется забавной моя мучительная скука, Хоран? — спросил он, и я подавил очередной смешок.       — Вовсе нет, — “солгал” я. Я имею в виду, что он мне казался забавным, но я даже сочувствовал ему в мелочах, когда речь заходила о Луи. Например, я знал какую боль причиняет ему скука. — Давай куда-нибудь сходим, — спонтанно предложил он, как будто бы сейчас не час ночи. В ответ я издал хриплый, смущенный смешок. — Ты снова надо мной смеёшься! — обвинил он меня с притворной болью в голосе. Даже притворная боль заставила меня почувствовать себя немного виноватым.       — Ну, ты шутишь, да?       — Нет, — он сказал это таким серьёзным тоном, но, опять же, никогда нельзя было понять, шутит он или нет. Это была одна из немногих вещей, которые меня в нём раздражали. Я снова покачал головой, хотя он, очевидно, этого не видел.       — Сейчас час ночи… — я замолчал. Я физически ощущал, как постепенно сдаюсь. — Что нам вообще делать? Завтра у нас интервью, на которое нельзя приходить с похмелья, — напомнил я ему.       — Мы могли бы прогуляться. Не знаю, мне просто скучно, и я хочу выйти на улицу.       У меня округлились глаза при мысли о том, чтобы прогуляться в темноте с Луи в час ночи, только вдвоем, когда в городе тихо, никого нет рядом и слышен только звук наших шагов по тротуару. Мне пришлось проглотить что-то среднее между вздохом и стоном, когда я представил как его нежные изящные руки лежат в моих, а луна освещает нас, и лёгкий холодок в воздухе заставляет нас встать ближе друг к другу, пока мы не обнимемся. И, возможно, признаемся друг другу в любви и страстно поцелуемся в парке.       Ладно, последняя часть никогда не произойдет. Но, эй, я же могу помечтать, верно?       — Ты идиот, — пробормотал я, противореча сама себе, встал с кровати, подошёл к корзине с грязным бельем, присел на корточки и стал искать что бы надеть. Я имею в виду, что пойти было бы проще всего, и я не был против провести немного времени с Луи наедине.       — Ну а зачем ты тогда встаешь с постели?       Чёрт бы побрал Томлинсона. вздохнул, и мои щёки покраснели в ответ на его победный, почти понимающий тон.       — Потому что я считаю, что лучше почти на эту чёртову прогулку, чем слушать как ты жалуешься на это всю ночь напролёт, — сказал я. И потому что я отчаянно, безумно влюблён в тебя и сделаю всё, о чём ты попросишь,— добавил я про себя.       — Ура! — воскликнул он в трубку, заставив меня снова вздрогнуть. — Встретимся в парке, — приказал он и тут же отключился. Я уставился на экран телефона, ругая себя за то, что я такой мягкотелый. Телефон завибрировал в моей руке, и улыбающееся лицо Луи снова осветило мою тёмную спальню. Я нажал на “ответить” и едва успел поднести телефон к уху, как он произнёс еще одну фразу и снова повесил трубку.       — О, и ты можешь надеть свою пижаму. Я надену свою, — я громко застонал, невероятно злой и разочарованный в себе.       — Почему я не могу просто влюбиться в девушку? — проворчал я, надевая простой чёрный джемпер и спускаясь по лестнице. Я сунул голые ноги в тапочки и вышел за дверь в холодную ночь. Я уставился на пустынную улицу, и единственным звуком, который я услышал, была закрывающаяся за мной дверь. Я начал спускаться по ступенькам, и в моей голове прокручивалась длинная череда ругательств, пока я шёл два квартала. Как бы я ни злился из-за того, что мне пришлось выйти из дома в час ночи, я не мог сдержать улыбку, которая расцвела на моём лице при мысли о том, что я буду наедине с Луи, увижу его красивую улыбку и сияющие голубые глаза и буду знать, что они принадлежат мне и только мне на короткое время.       Грёбанный Томлинсон.