Berofe I Disappear / Прежде чем я исчезну

Память

Понедельник оказывается небогатым на события, потому что я всего лишь тенью хожу по школе, думая о том, что мне делать. Мысли разбегаются в разные стороны: почему я не теряла сознание перед появлением ведьмы в полнолуние, почему она поблагодарила папу, почему Финн до сих пор в реанимации, хотя врачи говорят, что ему лучше?.. Он сам позвонил нам вчера, как только ему отнесли вещи, которые мы передали, и сказал, что ему тут очень скучно. Поэтому на следующий день, во вторник, я решаю попытаться пробраться к нему. На смене миссис МакКолл, а значит, у меня есть хотя бы крошка шанса. Я ловлю ее в приемном покое спустя минут двадцать ожидания и десятка косых взглядов персонала. — Я принесла Вам обед, — улыбаясь начинаю я, чтобы расположить ее к себе. — Ох, Саманта, спасибо огромное, — улыбается женщина, беря в руки крафтовый пакет, в котором моя фирменная курица с итальянскими травами и булгур. — Дай угадаю, ты бы просто так не пришла сюда. — Вы правы, — говорю я, когда мы отходим подальше от остального персонала больницы, чтобы никто не слышал. — В палату к Финну нас с папой не пускают, но, может, Вы мне поможете? Мелисса осматривается по сторонам, убеждаясь, что рядом никого нет, и говорит: — Ты же знаешь, что посещение реанимации запрещено, — прищуривает глаза она. — Да… — поджимаю губы я, все еще не теряя надежды, что у меня получится увидеть Финна сегодня. — И наверняка догадываешься, что со мной сделают, если узнают, что я разрешила тебе нарушить правила?.. — Я Вас умоляю, пожалуйста, — стараюсь состроить самое невинное выражение лица я. — Если бы не я, Финна бы тут не было. Мы доходим до помещения, куда вход разрешен только сотрудникам, и Мелисса открывает дверь своей ключ-картой, наклоняясь ко мне: — Ты бы знала, сколько раз я нарушала правила этой больницы, — шепчет она мне на ухо. — Заходи. — Спасибо огромное! — также тихо говорю я, готовая чуть ли не расцеловать маму Скотта. Мелисса накидывает на меня медицинский халат и дает мне бейдж интерна, пока я застегиваю пуговицы. — А я-то уже обрадовалась, что все сверхъестественное закончилось в Бейкон-Хиллс со смертью старшего Арджента, — говорит Мелисса. — Или это вы не поделили что-то? — с ухмылкой спрашивает она. — Нет, нет, — улыбаюсь я, хотя веселого тут мало. На самом деле стоит сказать ей спасибо, потому что разряжать обстановку у нее неплохо получается. Но с моим следующим предложением улыбка тут же стирается с моего лица: — В полнолуние появилась одна из ведьм, которые охотятся на меня, и Финн попал под горячую руку. — Ты не переживай, на днях его собираются перевести в обычную палату, — говорит Мелисса, когда мы выходим. — Его лечащий врач говорит, что полежит недельку тут и отправится домой. — Слава богу, — выдыхаю я. Все вокруг, включая Финна, убеждают меня, что с ним все в порядке, но я почему-то не могу осознать этого. Я верю в лучшее, мысли материальны, все такое, но тот факт, что мой брат в реанимации от части именно из-за меня все никак не дает мне покоя. — Почему он тогда до сих пор в реанимации? — решаю спросить я, когда мы заходим в лифт. Мелисса поднимает брови и отвечает: — Знаешь, в этой больнице происходило столько необъяснимых вещей… Я многозначительно смотрю на нее. — Но это не одна из них, — выдыхает она, и я вместе с ней. — Серьезно, Сэм, не переживай так сильно. Ты пьешь что-то успокоительное? — Да, — грустно улыбаюсь я. — Если бы не пила, наверное, сошла бы с ума еще четыре года назад. Мы выходим из лифта и проходим по нескончаемым коридорам больницы, после чего я наконец вижу надпись «реанимационное отделение». — Заходи, — говорит Мелисса, открывая дверь картой. В моей голове вновь всплывает картина, которую я представляла в прошлый раз, когда мы с папой были в больнице — Финн еле живой. Я старательно отгоняю эти мысли, убеждая себя, что, если бы это было правдой, он бы не звонил нам, как только получил телефон. — Он точно в порядке? — решаю в очередной раз уточнить я, хотя слова «реанимация» и «в порядке» никак не соотносятся друг с другом. — Сэм, если бы с ним все было плохо, я бы не пустила тебя сюда, — успокаивающе кладет мне руку на плечо Мелисса, когда мы останавливаемся у одной из дверей. — Он здесь. Я прикасаюсь к ручке двери, и она кажется мне ужасно холодной. Ладно, я хочу надеяться, что все худшее позади, поэтому открываю дверь и захожу. Вот он, Финн, мой Финн, лежит за одной из шторок и смотрит что-то в телефоне. В этот момент огромный камень падает с моих плеч. — У тебя новая медсестра, — говорю я, когда подхожу совсем близко. Он отвлекается от телефона и переводит взгляд на меня, и его глаза становятся похожими на монеты в пятьдесят центов. — Сэмс? — тихо произносит он. — Да, — говорю я, когда подхожу ближе. Он выглядит не так, как обычно — бледная кожа, нет привычного детского румянца на щеках. Я понимаю, что все не так, как должно быть, но все твердят, что с Финн в норме. — Сюда же не пускают, — растерянно говорит брат. — Стоит сказать спасибо маме Скотта, — говорю я, аккуратно садясь на край кушетки. — Ты как? — Как поездом переехало, — отвечает Финн, а когда мое лицо начинает излучать полнейший ужас, тут же добавляет: — Не так плохо, как ты думаешь. Я смотрю на него, и к глазам подступают слезы. Это мой брат, который при каждой возможности подшучивал надо мной, который ни дня не мог прожить без упоминания того, что ему не достались никакие сверхъестественные силы. В нем как будто не хватает задора… энергии. — Я надеюсь, ты после этого ты не будешь жалеть о том, что у тебя нет способностей как у меня?.. — шепотом спрашиваю я. Финн закатывает глаза, и на секунду я узнаю его. Но секунды ничтожно мало. — Нет, — хрипит он. — Почему ты не ушел в комнату, как сказал Айзек? — решаюсь задать я один из многочисленных вопросов с той ночи. — Потому что хотел помочь. — Помог? — вырывается у меня. — Извини, извини, — тут же тараторю я. — Если бы ни я, всего этого бы не случилось. Прости меня. Это одна из тех вещей, которые получаются у меня лучше всего — просить прощения. — Ты не виновата, — говорит Финн, что совсем не похоже на него. От этого мне становится еще хуже. — Ты-то как? — Как поездом переехало, — слабо улыбаюсь я, отчего улыбается и Финн. — Огромным грузовым составом по всем моим надеждам. — Все будет хорошо, — говорит брат. — Я надеюсь. Я молчу с минуту, не зная, что бы такого хорошего сказать, потому что мои мысли — антоним слова «счастье». — Папа собирается в Портленд, — говорю я, потому что это наименьшее из всего того ужаса, который происходит сейчас. — Не знаю, как буду дома одна. — Да брось, у тебя есть Айзек, — отвечает Финн. Очередное упоминание Лейхи — и я думаю о том, что скоро это все закончится. — Айзека не надо будить в школу утром, — говорю я, отгоняя мысли про переезд, — Айзека не надо поторапливать на автобус, ему не надо помогать с литературой. — Знаешь, какой во всем этом плюс? — спрашивает Финн, на что я отрицательно мотаю головой. — Мне не надо делать домашку. Я улыбаюсь, потому что это так похоже на него. Я постепенно начинаю видеть прежнего Финна, который ненавидел школу. — Не переживай, когда тебя переведут в обычную палату, я обязательно принесу со школы все твои тетради, чтобы тебе не было так скучно, — улыбаюсь я. — Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. — Ты же сам говорил, что тебе тут нечем заняться. — Почему ты не сказала, что теряла сознание? — резко меняет тему разговора брат. — Финн, я рассказала тебе про то, что мама на самом деле раньше жила здесь, что они с бабушкой инсценировали свою смерть, — тихо говорю я. — Ты думаешь, что я не сказала бы тебе про обмороки перед полнолунием? — Так ты сама ничего не знала? — спрашивает Финн. — Нет, — пожимаю плечами я. — Я думал, что ты не говорила об этом из-за… школы, друзей, Айзека. На пару секунд мне становится настолько больно, что пришло время прощаться со всем этим, но это не сильнее, чем то факт, что Финн, мой родной брат, моя семья, решил, что моя «нормальная жизнь» важнее здоровья самых близких мне людей. — Я бы сказала, — говорю я. — Нам не привыкать постоянно переезжать. — Но тут все по-другому, — тут же говорит Финн, а потом добавляет со своей обычной улыбкой: — Вы с Айзеком встречаетесь? В прошлый раз, когда мы откровенничали про тайны нашей семьи, я сказала, что мы просто «распутываем все секреты», но сейчас я понимаю, что смысла отнекиваться нет. — Да, — киваю я. — Но это ненадолго, — тут же тихо добавляю я, имея ввиду то, что к следующему полнолунию семьи Шелтон уже не будет в Бейкон-Хиллс. — Постараюсь полежать в больнице подольше ради вас, — отшучивается и Финн, на что тут же получает в ответ мой неодобрительный взгляд. — Ну ладно, ладно, я пошутил. — Ты бы знал, как дома тихо без тебя, — улыбаюсь я. Финн никак не реагирует на мои слова, а через полминуты тишины говорит то, что я никак не ожидала услышать: — Ты помнишь Гримуар Дженисс? — Да, он же потерялся при переезде, — непонимающе хмурю брови я. Тот самый, который я видела только из маминых рук, на который мне было страшно просто дышать. — А что? — Раз у нас с тобой нет секретов друг от друга… — медленно говорит Финн, явно подбирая слова. — Ну, он не потерялся. — Что ты имеешь ввиду? — растерянно спрашиваю я. Придя в реанимацию к Финну после полнолуния и одной-единственной ведьмы вместо всего ковена, Гримуар прабабушки — это последняя вещь, про которую я ожидала услышать из уст брата. — Ты же знаешь, я всегда завидовал тебе. В плане твоих способностей. И я сам пытался научиться чему-то по Гримуару. А когда мама заметила пропажу, мне было стыдно признаться, что я взял его без спроса, потому что знал, как бережно мама относилась к нему. — Так он у тебя?.. — медленно говорю я, еще не осознав то, что Финн только что вывалил. Теперь я могу хотя бы примерно понять его, когда я рассказывала про списки жителей и шторм на озере. — Да, — тихо говорит Финн, виновато опуская глаза. — В коробке под кроватью с надписью «хрупкое». Я был полным идиотом, что не отдал его тебе сразу после того, как мамы не стало. Боже, там может быть столько всего… Прабабушка состояла в ковене Сестер Луны и наверняка знала все то, на что они способны. И я склоняюсь к тому, что знала, иначе они не стали бы охотиться сначала на нее. Я — расплата за их потраченные силы, расплата за то, что они не смогли сделать сто лет назад. У всех в нашей семье есть секреты друг от друга. И если мы с Финном хотя бы можем найти в себе силы признаться друг другу, то молчание папы кажется самым настоящим ужасом. — Кажется, теперь я должен просить прощения, — говорит Финн, нарушая мое молчание и возвращая меня в реальность. — У нас больше нет секретов друг от друга? — спрашиваю я, чтобы быть уверенной хоть в чем-то. — Ну, еще я выпил на Хэллоуинской вечеринке. — Я и так догадывалась, — улыбаюсь я. Я провожу с Финном еще десять минут, ровно до того момента, пока дверь не открывается, и Мелисса говорит, что мне пора идти, потому что скоро будет обход палат. — Спасибо Вам огромное, — еще раз благодарю миссис МакКолл я, когда отдаю ей халат перед самым выходом в приемное отделение. — Тут и не такое проворачивали, — улыбается она. — Но в следующий раз лучше приходи, когда его переведут. — Да, конечно. Я выхожу из больницы и первым порывом, конечно, хочу рассказать обо всем Айзеку, но, когда дохожу до его номера в немногочисленном списке контактов, останавливаюсь. Мне пора привыкать вновь держать все в себе, потому что переезд в ближайшее время — неминуем. Плакали мои мечты о старшей школе с компанией друзей, о парне, о нормальной жизни и о велосипеде. Поэтому я вновь иду на автобусную остановку, вновь еду домой под шум двигателя, перебивающий музыку в наушниках, и вновь думаю о том, насколько жизнь несправедлива. Вот только на этот раз я не медленно плетусь домой, не желая появляться там опять, а иду быстрым шагом, потому что знаю, что буду делать. Мне нужен Гримуар Дженнис.