Berofe I Disappear / Прежде чем я исчезну

Разговаривающая

Октябрь становится моим любимым месяцем в этом году, потому что в ноябре все рушится. На следующий день после Хеллоуина, к моему огромному удивлению, я проснулась не с мыслями о том, что я полная идиотка, как это было в предыдущий раз, когда мы с Айзеком разговаривали ночью, а с облегчением. Хоть что-то в моей жизни я могу больше не скрывать. Эта вечеринка стала моим рубиконом, после которой я окончательно поняла, что нет смысла противиться изменениям. Да, я ведьма, да, на меня охотятся, но это не повод отталкивать людей от себя, не повод находиться в тени. В тот день мы с Айзеком встретились в кафе, про которое он говорил, когда подвозил меня домой в середине сентября. Я рассказала ему все, что так долго держала в себе, не давая никому помочь мне. — И ты считаешь, что отправиться в заповедник на поиск Неметона, который привел сюда всех сверхъестественных существ, отличная идея? — недоверчиво спросил он у меня после всего моего рассказа. — Ну да, — пожала плечами я. — Может там что-то прояснится. Айзек молча смотрел на меня, а когда я начала задумываться над тем, что зря я все рассказала, сказал: — Хорошо, после полнолуния поедем туда вместе. — Все в порядке, — перебила его я. — Я не падаю в обмороки, не вижу ведьм. Меня еще никто не нашел, — с полной уверенностью сказала тогда я. Наверное, нужно было три раза постучать по деревянному столу, за которым мы сидели, и сплюнуть через левое плечо. — Я все равно приду к тебе на следующей неделе, — сказал Айзек, поглаживая меня по руке. — Только давай не так же, так в предыдущий раз, — улыбнулась я. — Папа и Финн тебя любят, поверь мне. Через пару дней после разговора с Айзеком я нашла в себе силы рассказать и Финну все, что знаю. Но с одним условием — он ни за что не расскажет ничего папе. Даже не заикнется. Почему я это сделала? Потому что решила, что Финн заслуживает знать все. Когда ты не один разбираешься с проблемами, становится в разы легче. — И ты молчала все это время?! — возмутился брат. — Финн, тише. Я старалась сама узнать как можно больше, но сейчас это — максимум. Я не рассчитываю на то, что ты можешь что-то знать, я просто не хочу скрывать это от тебя. — Я понял, — сказал он и положил руку мне на плечо. — Если с тобой начнут происходить еще какие-то странные вещи — я не удивлюсь. — Я надеюсь, что нет, — улыбнулась я. — Я начинаю свою нормальную-ненормальную жизнь, поэтому хочу, чтобы больше никаких сюрпризов не было. — Это из-за своей «нормальной-ненормальной жизни» вы с Айзеком пропали с вечеринки? — ехидно спросил Финн, на что я легонько оттолкнула его от себя. — Мы с Айзеком… — начала мямлить я, на зная, что сказать потом. Вместе? Поцеловались? Будем распутывать этот узел дальше? Я выбрала последнее. — Он, кстати, сказал, что придет в полнолуние… — Айзек придет к нам? — воодушевленно переспросил брат, на что я кивнула. — На всю ночь?! С ума сойти! Я уверена в Финне, как ни в ком другом. В детстве мы столько раз прикрывали друг друга перед родителями, что я знаю, что он даже не подумает заикнуться обо всем, что я ему рассказала, при папе. Неделю я спокойно ходила в школу, домой меня подвозил Айзек. За день до полнолуния мы поехали не нашей привычной дорогой, а на вопросы о том, куда мы едем, он не отвечал, говоря лишь то, что я все увижу сама. Мы приехали в Заповедник Бейкон-Хиллс, но не к Неметону, а к склону, с которого весь город виден как на ладони. Вот она — вся моя жизнь за последние два месяца. Это один из тех моментов, которые я хочу запомнить на всю жизнь — мы сидели на камнях, держались за руки, я положила голову ему на плечо, и мы обсуждали те вещи, о которых я молчала всю жизнь. Поэтому теперь Айзек знает моих подруг из Меривиля, а я знаю, кто такие Эрика, Кора и Эйдан. Мы обсудили еще несколько серий «Друзей» и то, что мы планируем делать после всего этого ночного кошмара с моими ведьмами и старшей школой. Я уже пропустила все сроки подачи заявок в колледжи, поэтому, очевидно, что свободного времени в следующем году у меня будет предостаточно, как и у Айзека. И ничто не предвещало беды. В полнолуние я должна была уснуть, конечно, в разных комнатах с Айзеком, потому что папа дома. Лейхи до полвторого учил Финна какой-то самообороне, но брат явно проигрывал оборотню, а я сидела и смеялась. Это была настоящая картина жизни, к которой я стремилась. — Ребята, давайте спать, — разогнал нас всех папа. — Если завтра воскресенье, это не значит, что вы все можете не спать всю ночь. — Пап, ну пожалуйста, — начал уговаривать его Финн. — Мы тихо, я обещаю. — Пап, серьезно, — подключилась я. — Все будет в порядке. Мы не разнесем дом, — улыбнулась я. Папа скептически окинул нас всех взглядом, но разрешил посидеть тут еще полчаса. Финн был явно в восторге от всего происходящего, Айзеку было весело проводить с ним время, а я, честно говоря, находилась на грани сна. Но я не уходила, потому что никак не могла нарадоваться тому, что это моя жизнь. Мой парень учит моего брата самообороне, а папа разгоняет нас всех как провинившихся школьников. Пару месяцев назад я и представить себе такого не могла. — Все, я устал, давай перерыв пару минут, — пытаясь перевести дыхание сказал Финн Айзеку, на что я тут же отреагировала: — А давайте пойдем спать. Завтра наиграетесь. — Почему тебе так необходимо испортить все веселье? — недовольно спросил брат. — Я хочу спать, — честно ответила я. Я взглянула на Айзека, который, ясное дело, ни капли не устал, в отличии от Финна, надеясь найти поддержку в его взгляде. Но он стоял молча, пристально смотря то на входную дверь, то на окна в гостиной. — Что такое? — обеспокоенно спросила я. — Ты ничего не чувствуешь? — вопросом на вопрос ответил Айзек, что напугало меня еще сильнее. — Не переживай, — тут же отреагировал на мои эмоции он. — А мне стоит переживать? — все еще пытаясь отдышаться спросил Финн. Но его вопрос остался неотвеченным, потому что Айзек прислушивался к чему-то, а я сфокусировалась на том, что ощущаю. Но это была только моя собственная тревога и больше ничего. — Финн, поднимайся наверх, — скомандовал Айзек. Брат беспрекословно послушал его, и через несколько секунд Финна уже не было на первом этаже. — Что ты слышишь? — спросила я, подходя ближе к Айзеку. «А точно ли я закрыла дверь?» Эта мысль в моей голове проскочила раньше всех остальных, и я сочла своим долгом вместо того, чтобы слушать, что ответит Айзек, подойти к входной двери и провернуть ручку. Дверь оказалась не заперта, и я поняла, что происходит. На пороге никого не было, на улице тоже, но я почувствовала, что все поменялось. Воздух вновь стал напряженным, а тревожность во мне поднялась до максимального уровня. До этого момента все было хорошо. Так, как будто я опять в Меривиле, даже мысль о ведьмах на подкорке сознания никак не портила мою жизнь. Мне конец. Конец всем. — Я все прослушала, — поворачиваюсь я к Айзеку, легонько захлопывая входную дверь. — Я услышал еще одно сердцебиение, — отвечает он, — но не учуял никакого запаха. Такого не может быть. В других городах у нас всегда был план, что делать, если я понимаю, что меня нашли. Быстро собирать вещи в папин пикап и уезжать, желательно до того момента, пока я не встречусь с Сестрами Луны лично. Сейчас все по-другому. Я поняла, что происходит слишком поздно, когда мы ни то, чтобы собрать вещи не успеем, мы не успеем даже попрощаться. — Может, — тихо говорю я, потому что понимаю, что все уже предрешено. Айзек осуждающе смотрит на меня. Я знаю, что он понял, почему так произошло. — Ты же понимаешь, что это не конец? — наконец спрашивает он. А что мне делать? Сражаться в доме, подвергая риску не только себя, но и папу, Финна и Айзека? Если только, я не успею… — Скажи папе и Финну, что все в порядке, — тараторю я, накидывая на себя джинсовку, но Айзек не дает мне этого сделать, резко хватая меня за руку. Плана нет. Точнее, он есть и заключается в том, что я выманю ведьм в Заповедник, и никто, кроме меня, не пострадает. Им нужна я, а не папа или Финн. Они — рычаги давления на меня, потому что Сестры Луны знают, что я готова на все, лишь бы они были живы. Особенно после смерти мамы. — Ты забыла, для чего я здесь? — Нет, не забыла, — злюсь я, пытаясь вырвать свою руку. — Отпусти меня. — И не подумаю, — спокойно говорит Айзек. — Навряд ли твои ведьмы будут страшнее канимы или Анук-Итэ. — Ты понятия не имеешь, на что подписываешься, — чуть ли не шиплю я. — А я знаю. Единственное, в чем ты можешь помочь мне — это отпустить сейчас мою руку, и никто не пострадает. — Кроме тебя. — И что?! Мне не привыкать. Отпусти меня, — вновь повторяю я. Единственное, в чем я точно уверена, так это в том, что у меня крайне мало времени, которое Айзек так искусно растягивает. Но он наконец отпускает мою руку, и я тут же выскакиваю за порог дома, оказываясь на небольшой террасе. Навряд ли он так просто отстанет, поэтому где-то в глубине души во мне живет надежда, что сегодня все не закончится. — Думала, что спрячешься от нас? — этот голос не принадлежит кому-то из людей в моей доме. Он принадлежит той, из-за кого не стало моей мамы. Напоминание об этом становится хорошей мотивацией, а вкупе с руганью с Айзеком, которая была минуту назад, я чувствую не страх, как это было обычно, а злость. — Как видишь, даже не пытаюсь, — тихо говорю я, начиная оглядываться по сторонам. Айзек сказал, что слышал только одно сердцебиение. Значит, они тоже не собирались пытаться убить меня сегодня, раз ведьма только одна. У меня есть не только надежда, что Айзек поможет мне, у меня впервые появляется мысль, что я сильнее. Из-за угла моего дома выходит женская фигура, очертания которой я едва вижу в темноте, и я понимаю, что это она. Та самая сука, из-за которой я постоянно переезжаю, из-за которой моя мама умерла, из-за которой я не могу быть обычной. — Ты так осмелела с нашей последней встречи, — говорит ведьма, когда подходит ближе к террасе. По ее ауре понимаю, что она телекин. Значит, как минимум галлюцинаций сегодня в программе не будет. Почему-то сейчас я знаю, что мне нечего бояться. Если бы все было по их плану, она бы была не одна, в этом я уверена точно. — А где твои подружки? — спрашиваю я. — Решила сама со всем справиться и не захотела делить мою силу с остальными? Готова поспорить, что Айзек сейчас в восторге. Я знаю, что он слышит нас, знаю, что чувствует мои эмоции и понимает, что я не намерена сдаваться. У меня было два года на то, чтобы подготовиться к нашей следующей встрече. Если она действительно думает, что сможет справиться со мной в одиночку, то мне даже напрягаться не придется. Я ловлю себя на мысли, что забавно то, что я даже имени ее не знаю. А вот она знает обо мне все. — Твоя прабабка тоже решила справиться со всем сама… — Еще и имеешь наглость говорить про моих родственников, — перебиваю ее я, когда подхожу ближе и вижу ее лицо в свете уличного фонаря. — Это же ты в Адамсе хотела ударить меня балкой по голове. Тогда мне повезло в одном — мама была рядом и не позволила. — Промазала, сучка, — улыбаюсь я. —Скажи спасибо своему отцу. Импульсом силы она прижимает меня к дому, но не обездвиживает, как это было в прошлый раз. Я догадываюсь, что это была не она, а другая ведьма. Входная дверь резко распахивается, и я почти что начинаю ликовать, ведь Айзек сейчас покажет ей то, что я не одна, но этого не происходит. Ведьма отпускает меня, что я почти что падаю на террасную доску и впечатывает в дом того, кто только что вышел из него. Сильный стук раздается на всю улицу, и пока я поднимаюсь с болью в коленях, понимаю, что что-то не так. Это не может быть Айзек. — Какая встреча, — поворачивает голову ведьма, и тогда я вижу того, кто вышел из дома. — Сэм, — хрипит Финн. — Отпусти его! — стараюсь сказать как можно тише я, чтобы не вызвать лишнего внимания к нам со стороны наших соседей. Где, твою мать, Лейхи?! Я тут же закрываю глаза, стараюсь нормализировать дыхание, параллельно думая о том, как она остановится, потому что не сможет контролировать свою силу. Ей станет больно до такой степени, что она обессилено упадет на пол, отпустив моего брата. Я не могу ничего сделать с этим физически, но на псионическом уровне я понимаю, что это работает, так как тут же начинаю чувствовать, что ее энергия ослабевает. Ей нужно не только держать Финна, но и бороться со мной. — Отпущу, но только если ты сдашься… — начинает говорить ведьма, но Финн сипящим голосом перебивает ее: — Нет. Я понимаю, что она делает. Если она так и продолжит держать Финна, то он просто-напросто задохнется. Именно по этой причине я перестаю ей препятствовать. Вопрос о том, кто для меня важнее — я или моя семья — поднимался уже не один раз, и если в Адамсе я не смогла ничего сделать, то смогу спасти своих родных тут. Но как только я опускаю ладонь, которой пыталась остановить ведьму, и сказать, что согласна, я слышу еще один голос: — Финн! — я слышу крик Айзека где-то на пороге, что заставляет меня открыть глаза. Лейхи тут же выпускает когти и проходится ей по животу, отчего она окончательно перестает держать моего брата, и он падает на пол. Я тут же подскакиваю к нему, — Финн весь бледный, еле-еле в состоянии вздохнуть, а глаза вот-вот закатятся. — Все в порядке, — говорю ему я, начиная искать в карманах телефон, чтобы вызвать скорую. — Финн, смотри на меня. Не закрывай глаза! Все хорошо. Я судорожно набираю 911 и говорю первое, что приходит в голову — начал задыхаться ни с того, ни с сего, периодически легонько ударяя Финна по щекам, чтобы он не отключился. Я без понятия, что нужно делать, чтобы он не потерял сознание, поэтому еще и разговариваю с ним. — Финн, все в порядке, — в очередной раз повторяю я скорее для себя. — Представляешь, какой ты теперь крутой — пережил нападение ведьмы. Именно после последнего слова я оборачиваюсь назад — туда, где последний раз видела эту дрянь и Айзека, распарывающего ей живот. Но их след простыл, отчего я начинаю переживать еще больше. Но если бы мне приходилось выбирать между Финном и Айзеком, я бы выбрала первого. Что я, собственно, сейчас и делаю. Скорая приезжает буквально через пять минут, но этого достаточно для того, чтобы Финн стал белее снега. На звук мигалок, естественно, выходит и папа, которому я почти что в слезах рассказываю все то же, что и по телефону. Никаких ведьм, никакой магии. — Где Айзек? — спрашивает папа, что окончательно меня добивает, когда я смотрю на Финна, которого кладут на носилки. — Я не знаю, — с трясущейся нижней губой и всхлипами отвечаю я. — Я не знаю. — Сэм, успокойся! — берет меня за плечи папа, отчего слезы по моим щекам начинают течь еще сильнее. — Я еду с Финном, а ты остаешься здесь. — Я тоже поеду! — чуть ли не кричу я, потому что в голове крутится только одно. Та же самая фраза, которая не отпускала меня два года назад ни на секунду, которая настолько прочно въелась в мой мозг, что слово «жизнь» перестало иметь вообще какой-либо смысл. «Это все моя вина». — Нет, Саманта, — с присущем ему спокойствием отвечает папа. — Ты остаешься и не высовываешься из дома, — на ухо говорит мне папа, поглаживая меня по спине, — ждешь Айзека и пишешь мне в сообщении, что произошло. — Хорошо, — киваю я, вытирая лицо от слез, — хорошо. Перед тем, как отстраниться от меня и поехать с Финном в больницу, папа говорит мне еще кое-что: — В шкафу в моей комнате на верхней полке лежит пистолет. Но ты должна понимать последствия. Папа уезжает, а я на трясущихся ногах тут же захожу в его комнату и начинаю искать. Где Айзек и ведьма? Почему Финн не пришел в себя, как только она отпустила его? Почему папа сказал про пистолет? «Это все моя вина». Под пледом я нащупываю что-то твердое, отчего у меня по коже пробегает волна мурашек. В моих руках действительно оказывается пистолет, кольт 1911. Я как самый умный человек на планете кладу его в задний карман джинс вместо телефона, с которого тут же начинаю звонить Айзеку. Но вместо привычного «да, ведьмочка», на что я шутливо отвечаю «да, волчонок», я слышу его рингтон в гостиной. Я быстро сбрасываю звонок и пробегаюсь по дому, выключая везде свет. Не могу найти себе места: минут пятнадцать назад мой дом казался мне самой настоящей неприступной крепостью, наполненной радостью, а сейчас больше похож на газовую камеру. Трясущимися руками наливаю себе воды в стакан, выпиваю ее и вспоминаю, что должна была написать папе. Я наконец обосновываюсь на полу в углу кухни и печатаю папе сообщение о том, как все было на самом деле, не забывая в самом начале спросить, что с Финном. Я не думаю, что папе сейчас до меня, поэтому мне ничего не остается — только ждать. Я, ведьма, владеющая телекинезом и телепатией, вся зареванная сижу на полу кухни после того, как моего брата чуть не убили, ведьма, которая это сделала, и мой парень пропали, а рядом со мной валяется пистолет, который непонятным образом оказался у папы в шкафу. «Это все моя вина». Это единственное, о чем я могу думать. К тому моменту, когда я слышу шаги на террасе, все слезы уже высыхают, но я сижу все там же, несколько сотен раз прорефлексировав то, что произошло. Дверь открывается, но я не шевелюсь — то ли не могу, то ли не хочу. Если это и очередная ведьма — я готова. Готова сдаться, лишь бы мою семью оставили в покое. — Сэмс, — слышу я тихий голос Айзека, приближающийся ко мне. Я ничего не отвечаю, но мне и не нужно, потому что он слышит мое сердцебиение и идет ко мне. — Сэм, вставай, — мягко говорит Айзек, подходя ко мне. Но потом он замечает пистолет около меня. — А это у тебя откуда? Я молчу, продолжая смотреть в пустоту, не в силах сказать хоть что-то кроме «это все моя вина». Айзек садится на пол около меня и берет мои ладони в свои. — Сэмс, прости меня, — тихо говорит он, смотря мне в глаза, отчего я наконец выпадаю из ступора и перевожу взгляд на него. — Я пошел убедиться, что Финн в своей комнате, а он и не поднимался наверх. Что хуже — крик или молчание? Наверное, второе. — Это все моя вина, — озвучиваю я вслух то, что крутится в моей голове все это время. — Нет, — твердо говорит Айзек. — Пойдем умоемся. Айзек встает и тянет меня за собой, продолжая держать за руку. Мы молча доходим до ванной комнаты, и он принимается умывать мое лицо, в то время как я просто стою. Холодная вода обжигает лицо, опухшее от слез. Я понимаю, что это далеко не тот вид, в котором бы я хотела предстать перед Айзеком, но ничего уже не изменить. Все это происходит молча — я позволяю парню делать со мной все что угодно. — Папа не звонил? — нарушает тишину он, когда вытирает мое лицо полотенцем. Я легонько мотаю головой из стороны в сторону, не в силах даже сказать нет. — Я уверен, что с Финном все в порядке. Пойдем наверх, тебе нужно поспать. Айзек вновь берет меня за руку, и мы выходим из ванной. Я еле перебираю ногами ступеньки, когда на середине лестницы у меня вновь прорезается голос: — Я не хочу. Но я не останавливаюсь, потому что не останавливается Айзек. Мне кажется, что, если он перестанет держать меня за руку, еще раз случится что-то непоправимое. — Так надо, Сэм, — отвечает Айзек. — Мы ничего сейчас не можем изменить, поэтому тебе нужно отдохнуть. Я хочу что-то возразить, но он прав — у меня нет сил даже на то, чтобы просто сказать «нет». Айзек доводит меня до моей комнаты, где я ложусь на кровать, заворачиваясь в покрывало со свободной стороны. — Нужно позвонить папе, — зачем-то говорю я, после чего достаю телефон и набираю папин номер. Айзек садится на кровать, поглаживая меня по плечу, и мы слушаем телефонные гудки, которые через минуту сменяются автоответчиком, и я сразу даю отбой. На что я только рассчитывала? Пишу очередное сообщение с вопросом как Финн, и кладу телефон на прикроватную тумбу — все это происходит в абсолютной темноте. — Отдыхай, — говорит Айзек, когда встает с кровати и направляется к выходу. Я перестаю чувствовать его тепло, и это кажется мне самой настоящей пыткой. — Не уходи, — тихо говорю я, когда он уже открывает дверь. — Побудь со мной. Пожалуйста. Слова даются мне с огромным трудом, но я хотела сказать именно это. — Я быстро, — мягко говорит он. — Приберусь на террасе и в гостиной и вернусь. — Не надо, — из последних сил говорю я. — Пожалуйста. Останься. — Сэмс, входная дверь не закрыта. — Я пойду с тобой, — шепчу я, начиная медленно скидывать с себя покрывало. — Не оставляй меня. Мы оба знаем, в чем дело, но я никак не могу сказать этого вслух. Мы также молча, уже не держась за руки, спускаемся вниз, я вставляю ключ в дверной замок, проворачиваю его два раза и кладу обратно на полку. Рядом лежат ключи Финна, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать вновь. Айзек, конечно, чувствует это, поэтому приобнимает меня, и так мы поднимаемся наверх. Я вновь закутываюсь в покрывало, а Айзек ложится рядом. — Мне очень страшно, — наконец шепчу я, не в силах больше держать это. Айзек ничего не отвечает, а просто крепко обнимает меня со спины. Но мне и не нужны никакие слова, потому что его теплота по отношению ко мне уже говорит о многом.