Berofe I Disappear / Прежде чем я исчезну

Признание

На утро идея опять ехать к Питеру кажется мне самой идиотской на свете, впрочем, как и обычно. Мне нужен какой-то толчок, чтобы я все-таки заставила себя сделать это, поэтому все утро напоминаю себе, что я так я просто оттягиваю неизбежное. Хейл — единственный человек, который может знать что-то точно, не имеющий никаких причин скрывать это от меня. Папа опять не в восторге, что я куда-то уезжаю, но сделать с этим ничего не может, да и навряд ли хочет. Его устраивает то, что я социализируюсь, но это только до того момента, пока он не узнает, чем именно я занимаюсь. А пока он просто думает, что, запретив мне куда-то ехать, он отобьет у меня всякое желание выходить из дома — все в порядке. Я могу и дальше искать ответы на все свои вопросы. Когда еду до Хейла, решаю, что, если проживу тут больше двух месяцев, все-таки куплю себе велосипед. Частичка нормальной жизни в моем хаусе. Приезжаю, квартал иду пешком, для уверенности включив в наушниках бодрую музыку, как будто это поможет. Я все еще помню, как здорово прошел наш предыдущий разговор, когда Питер открыл дверь, на мой вопрос «откуда ты знаешь мою маму?» ответил, что она жила в Бейкон-Хиллс до четырнадцати и захлопнул дверь. Возможно, мы пришли в неподходящее время, но это было как минимум некрасиво. Стою перед уже знакомой дверью в нерешительности. Зачем я вообще приехала, сидела бы и дальше дома в счастливом неведении. Но нужно пересиливать себя, нужно узнать правду. Поднимаю руку, чтобы нажать на звонок, но дверь тут же открывается и на пороге стоит никто иной, как Питер Хейл. — Неужели я настолько страшный, чтобы думать, звонить в звонок или нет минуту? — спрашивает он как ни в чем не бывало. — В прошлый раз ты захлопнул дверь перед нами, — констатирую я факт, стараясь успокоить свое сердцебиение. Нужно быть уверенной, а не бояться зайти к нему в дом. Если будет надо, я прочитаю все его мысли, выверну всю его душу, чтобы получить ответ на свой вопрос. — Ну что ж, заходи, — любезно отходит от дверного проема Питер, приглашая меня внутрь. Я так и делаю. Захожу, осматриваюсь вокруг, а Питер закрывает дверь. — Ты так любезен, потому что я без Айзека? — спрашиваю я, когда прохожу в гостиную. Стоит сказать, что его дом отличается от остальных, где я была. Мебель в темных цветах, серые стены…Даже в моем собственном нет такого чувства безнадеги, как здесь. — Навряд ли это тот вопрос, который тебя так интересует, — отвечает Питер. Он прав. Я тут не для того, чтобы делать вид, что мы хорошие знакомые. — И как тебя только отпустили ко мне одну? — усмехается он. — Мне нужно спрашивать разрешения, чтобы приехать к тебе? — приподнимаю брови я. — Ты знаешь, почему я тут. Питер с минуту молчит, осматривая меня с ног до головы, но я стараюсь держаться все той же стратегии — излучай уверенность. Получается, наверное, не очень, но я постоянно напоминаю себе, для чего я здесь. Что Питер Хейл знает про мою семью? — С чего это я должен помогать тебе? Вот чем он отличается от всех остальных. Если Скотт так и стремиться спасти всех вокруг себя, то Питера интересует только его собственная выгода. Око за око. — Я не прошу о помощи, — говорю я. Обычно, когда люди помогают мне, случаются катастрофы. — Ты сказал, что знал мою маму, сказал, что я похожа на нее. Если бы ты не хотел, чтобы я стояла сейчас здесь, то ни слова бы про нее не проронил. Губы Питера искажаются в легкую ухмылку. — Жаль, что ты не насколько догадлива, чтобы разобраться во всем самой. Моя иллюзорная уверенность превращается в реальную, которая сменяется на раздражение. Я ненавижу говорить загадками, ненавижу, когда со мной общаются так, но мне приходится подыгрывать. — За месяц в Бейкон-Хиллс я узнала о своей семье больше, чем за последние пять лет, так что не говори мне, чтобы я разобралась во всем сама. — А ты готова узнать правду? — спрашивает Питер, смотря мне прямо в глаза. — А ты готов мне ее рассказать? — спокойно спрашиваю я, догадываясь, каков будет ответ. — Всему свое время… — всего лишь говорит он, но я его перебиваю. — Если ты знал мою маму, то должен знать, на что она способна. Ее сила — лишь малая часть моей, — говорю я. Он должен понимать, что я могу прочитать его мысли. Я больше не хочу играть то его правилам, поэтому начинаю играть по своим собственным. — Маленькая ведьма угрожает оборотню? — усмехается Питер. — Или тебе больше нравится банши? Я стараюсь не подавать вида, но я удивлена. Удивлена, скорее, тем, что он так просто сказал мне об этом. Зная его по рассказам Скотта, я ожидала, что мне придется буквально выпытывать из него информацию. Или предложить что-то взамен. Я долго думала над этим, но я без понятия, какую выгоду могу принести ему. — Я не банши, — твердо говорю я, что на меня совсем не похоже. А про себя добавляю «наверное». Тот факт, что моя бабушка была банши, сильно сбил меня с толку, но я стараюсь успокаивать себя тем, что я никогда не умела ничего такого. — Ты так уверенно говоришь это… - тянет Питер. — Что ты знаешь о моей матери? — требовательно спрашиваю я, потому что его манера общения начинает надоедать мне. — Если ты и правда можешь то же, что и Алисия, тогда узнай это сама. Иными словами — прочитай мои мысли, если сможешь. Я не собираюсь этого делать хотя бы потому, что он знает, что я сейчас буду делать, и будет всячески скрывать то, что мне нужно. — Когда кто-то слышал твои мысли в прошлый раз, наемники хотели убить всех сверхъестественных существ, а у тебя украли облигации на миллионы долларов, — напоминаю я, дав ему понять, что не собираюсь делать то, что он хочет. — Скотт все тебе рассказал, — улыбается Питер. — С чего ты вообще так уверена, что я знаю хоть что-то о твоей матери? Я почти что закатываю глаза, но держусь из последних сил. Он неоднократно упоминал ее, а теперь хочет заставить меня сомневаться в реальности произошедшего? Это я ведьма, которая может наслать галлюцинации, а не он. Я смотрю на него исподлобья полминуты, обдумывая, что сказать, а потом выдаю: — Я родилась в голубую луну и могу такие вещи, которые тебе даже не снились… — А голоса в своей голове ты тоже объясняешь голубой луной? — перебивает меня Питер. — Или ты еще не поняла, кто ты такая? — Я ведьма. И мама ей была. А бабушка была банши. Я знаю это. — Алисия наверняка надеялась, чтобы ты родилась обычным ребенком, — говорит он, а меня цепляет слово «обычным». В последнее время я слышу его слишком часто. Слишком часто для человека, который не имеет к нему никакого отношения. — Надеялась, — киваю я. — Но ей не повезло. Никому не повезло. — Если бы у тебя не было дара к телепатии, ты бы никогда не оказалась тут, — продолжает Питер. — Что ты имеешь в виду? — тут же спрашиваю я, но забываю, с кем говорю. Хейл явно не из тех, кто будет разжевывать для меня всю информацию. — Ты и правда ничего не знаешь? — удивленно спрашивает он, как будто это то, что я должна была знать с рождения. Значит, я была права, когда решила, что мы не просто так переехали именно сюда. Папа тоже в курсе и явно что-то скрывает от меня. Осталось выяснить, что именно. — Твоя мать жила здесь до четырнадцати лет, — говорит Питер после моего минутного молчания. — А потом инсценировала свою смерть и уехала. Пазл в моей голове начинает складываться. Я видела шторм на озере, бабушка Лидии видела тоже самое. Мэдди, которая утонула, была банши, я же видела просто две фигуры, которые, как оказалось, мои мама с бабушкой. Лидия была права, когда сказала, что все выглядит так, будто они подстроили свою смерть, и это подтверждается словами Питера. — Почему? — всего-то спрашиваю я. — Хотя бы про бабушку своей мамы ты в курсе? — спрашивает у меня Хейл, на что я киваю. Историю про свою прабабушку, ушедшую из ковена, я знаю лучше всего, потому что расплачиваюсь за нее. — Как ее там звали? — Дженисс, — говорю я. — Как будто это имеет какое-то значение… — Хорошая была женщина, — тянет Питер. — Неметон защищал ее семью от ковена. А когда она умерла, Неметон выдал их. — Неметон? — хмурю брови я. — Этот тот пень в заповеднике, которому совершали жертвоприношения? — Пень, — чуть ли не смеется Питер. — Это священное дерево, дорогая. — Как он защищал мою семью? — Уж прости, но этого я не знаю. Какой-то волшебный пень в заповеднике Бейкон-Хиллс защищал мою семью? — Ладно, что еще ты знаешь? — спрашиваю я, хотя догадываюсь, что больше ничего не услышу. — Я похож на альтруиста? — приподнимает брови Питер. Собственно, на это я и рассчитывала. — Я и так рассказал тебе много из уважения к Алисии. — Вы были друзьями, раз ты знаешь такие подробности? — в последний раз пытаю свое счастье я. Я знаю маму. Она бы никогда не рассказала первому встречному про себя и свою семью. А раз Питер знает даже про то, что моя прабабушка ушла из ковена, они были близки. — В сверхъестественном мире принято помогать друг другу, — говорит Питер, а я фыркаю. — Именно поэтому ты так любезно захлопнул дверь передо мной в прошлый раз? Домой я возвращаюсь с явной неохотой. Медленно плетусь по городу, не желая ехать на автобусе, и обдумываю все, что сказал мне Питер. Хоть сказал он и немного, мне этого вполне предостаточно. За эти выходные все разом навалилось на меня, и мне нужно, чтобы обдумать эту информацию. Мои голоса в голове, бабушка, которая оказалась и не ведьмой в общем, Неметон, как-то связанный с моей семьей… Возможно, именно Неметон сможет как-то прояснить все. Но проблема в том, что я не смогу найти его сама – даже несмотря на то, что во мне есть что-то от банши. Лидия находила его только тогда, когда это было необходимо, а я хочу увидеть его просто потому, что мне кажется, что я что-то узнаю. Я прекрасно понимаю, что не справлюсь с этим сама, но не хочу опять кого-то впутывать в это. Выбор без выбора. Интересно, папа в курсе всего этого? Я склоняюсь к тому, что да, поскольку, когда мы переезжали сюда, он обосновал свое решение тем, что это «та еще глушь», а не тем, что моя мама жила тут когда-то. Какова будет его реакция, когда я скажу ему, что все знаю? Стоит ли говорить об этом Финну? Стоит ли говорить об этом хотя бы кому-то: той же Лидии, которая впервые сказала про то, что моя бабушка банши, Айзеку, который выхватил меня после школы и повез в Оук Крик, где я впервые услышала голоса в голове. Не те, которые я слышу, когда теряю сознание или когда читаю мысли. «Почему?» Я игнорирую его все выходные, сама не зная причины. Я была глубоко в себе, в своей печали, когда писала ему в пятницу вечером, а сейчас… Как будто уже поздно отвечать что-то. Я уже говорила про то, что я просто отвратительный друг.