Berofe I Disappear / Прежде чем я исчезну

Игнорирование

— Я надеюсь, что вы все написали эссе, про которое я говорил пару недель назад. Голос только зашедшего в кабинет мистера Колина отвлекает меня от просмотра галереи в телефоне. Я не могу сказать, что у меня много фотографий, но некоторые, те, которые хранятся в папке «Меривиль», я могу пересматривать бесконечно долго. — Я специально не напоминал про это задание на предыдущих занятиях, чтобы проверить вашу ответственность, — улыбается мистер Колин. — Сейчас я соберу ваши эссе, и мы продолжим обсуждать последнюю главу. Он проходит по рядам, и я протягиваю ему свои листы, скрепленные степлером. Он недолго крутит их в руках, явно удивленный объемом, одобрительно кивает и идет дальше. Я и правда написала больше остальных. Несмотря на то, что мысль о последствиях напрямую раскрывается в книге, я решила не изобретать велосипед и тянуть ее до конца. Не думаю, что этот миловидный мужчина поставит мне на балл ниже за то, что я развернула то, что написано в тексте. Телефон на столе вибрирует, и я вижу сообщение: «Ты решила игнорировать меня?» Конечно, кто это еще может быть, кроме как Айзека. Я прекрасно погрузилась в свою обычную жизнь, ограниченную школой и домом, на две недели, периодически общаясь с Лидией по поводу способностей банши. Мартин рассказывала мне про ее голоса в голове, а я думала о том, как это можно совместить с тем, что могу я. Слышать мысли мне не в новинку, но слышать историю места — это что-то новое. Я тренировалась и училась, параллельно расстраивая семью тем, что больше не езжу к Скотту так часто. Папа был этому рад, потому что так я социализируюсь, а Финн — потому что хотел познакомится с кем-то из стаи. Стоит сказать, что у большинства свои дела — если я еще только на пути к окончанию школы, то Скотт, Лидия и Малия это уже сделали и поступили в университеты. Только одному Айзеку нечем заняться. Вчера он с чего-то приехал в школу, предложив подвезти меня и Лиама по домам. Моим спасением стал вовремя приехавший автобус, и мне удалось избежать этой неловкой поездки. Я оправдываю себя тем, что это не имеет абсолютно никакого смысла. Я знаю, что рано или поздно уеду отсюда и кроме моей семьи со мной никого не будет. Так было раньше, так будет потом. Да, я общаюсь со стаей Скотта, но Айзек… Я ненавижу его за то, что он сам постоянно проявляет инициативу, а у меня появляется какая-то мнимая надежда, что хотя бы сейчас я вернусь к жизни до тринадцати. Он и сам прекрасно знает, что я могу пропасть в любой момент, но почему-то продолжает пытаться сблизиться со мной, несмотря на то, что это приносит боль и ему и мне. Ему — мои постоянные отказы, а мне — напоминание того, почему я здесь, а не в Меривиле. Когда мистер Колин отворачивается к доске, чтобы что-то написать, я печатаю сообщение Айзеку, первое за две недели тотального игнора от меня на его сообщения в духе "с тобой все нормально?": «Да. Если приедешь в школу и сегодня, я все равно поеду на автобусе.» Рациональная часть меня говорит, что я делаю все правильно, отталкивая его, но где-то в районе сердца мне все равно больно. Как бы глупо это не звучало, возможно, я бы хотела, чтобы нас связывали близкие отношения. Но потом я исчезну, потом будет больно. Даже в Смитфилде, в котором я прожила два последних года, мне не было так больно отталкивать людей. Более того, там я думала, что мои отказы больше не ранят меня саму вообще. В классе мы продолжаем обсуждать «Прежде чем я упаду». Это наше последнее занятие по этой книге, поэтому главный вопрос сегодняшнего урока — в чем заключается ее смысл. — Нужно вовремя понять свою ошибку и исправить ее, — говорит девушка с задних парт, после чего все оборачиваются на ее. — Не бояться поменять что-то, не бояться выглядеть глупо. «Не бояться что-то поменять». В который раз я провожу параллели с собой, думая о том, что я слабачка. Неспособна изменить свою жизнь, вечно избегаю всего, чего только возможно. До Бейкон-Хиллс я не выходила никуда, кроме школы и магазина, не общалась ни с кем, кроме мамы, папы и Финна. Но все вокруг меня меняется, а я почему-то остаюсь все на том же месте. Если я смогу изменить свое мышление, то смогу изменить и свою жизнь. — Буллинг — не круто, — говорит Клэр, девочка, сидящая справа от меня. — Над Джулией издевались, Линдси сделала ее объектом насмешек из-за того, в чем побоялась признаться сама, и в итоге это привело к тому, что она собиралась сделать, — заканчивает Клэр, имея в виду суицид, который Джулия хотела совершить. — Верная мысль, — говорит мистер Колин. Мне забавно с того, что чуть меньше месяца назад в этой школе все боялись поднять глаза и посмотреть не в ту сторону, что никто не заступился за Лиама, кроме Мейсона, его друга, а сейчас они говорят, что «буллинг — это не круто». Что за праздник лицемерия? — Не нужно поддаваться чужому влиянию, — неожиданно для себя самой говорю я, продолжая мысль Клер. — Джулия не сделала ничего плохого ни Саманте, ни Элоди, ни Элли, да и Линдси тоже. Но девочки просто потакали Линдси, которая была лидером. — К сожалению, старшая школа часто строится именно на мнимых лидерах, — говорит мистер Колин, возможно, имея в виду события старшей школы Бейкон-Хиллс месячной давности. Хоть я сказала и немного, но я довольна собой. Стоило мне в очередной раз напомнить о том, что жизнь вокруг меняется и мой прошлый лозунг «не высовывайся», кажется, теряет свой смысл, как я вновь нахожу в себе силы вылезти из своего социального вакуума. На ланче я сижу с одним Мейсоном — Лиам с Кори на соревнованиях по лакроссу в соседнем округе, куда нас, как группу поддержки, Тренер брать отказался, сказав: «меньше народу — больше кислороду и меньше проблем мне». — И как твое расследование? — спрашивает Мейсон. — Никак, — честно отвечаю я. — Бабушка — банши, инсценировала свою и мамину смерть, а волшебный пень защищал их, — вкратце пересказываю я то, что говорила две недели назад. — А что? — Ну значит тебе точно нужно отвлечься, — радостно говорит Мейсон. — Последние две недели я и пытаюсь заняться этим. Выходит так себе. — Последние две недели ты, насколько я помню, каждый вечер практиковалась в своих ведьминских штучках, — с упреком произносит Мейсон. Я догадываюсь к чему он клонит. В школе уже неделю говорят про вечеринку на Хэллоуин, даже Финн в курсе и всю эту неделю упрашивал папу, а потом и меня, отпустить его. И его счастье, что по счастливой случайности именно за день Хэллоуинской ночи папе нужно быть в Сакраменто. Вся ответственность автоматически ложится на меня, а я, как вредная старшая сестра, сказала Финну, что, если он будет вести себя нормально и уберет дом, сможет пойти на эту вечеринку. Я не переживаю за него, потому что, несмотря на ту ерунду, которую брат может иногда выкидывать, у него прекрасно развиты инстинкты самосохранения. Тем более, я знаю, что колядовать он перестал в прошлом году, когда назвал себя слишком взрослым для этого. — И что? — устало выдыхаю я. — Мне нужно быть наготове… — Хотя бы одну ночь, Сэмс, — не дает мне договорить Мейсон. — Кори и Лиам идут, Айзек, кстати, тоже собирался, — с ухмылкой говорит он, на что я закатываю глаза. Мейсон знает, что в полнолуние Айзек ночевал у меня, знает, что катался со мной к Питеру и в Оук-Крик. И именно в такие моменты я начинаю жалеть, что рассказывала им все это. Отказывать людям, когда вы друзья, в разы сложнее нежели чем, когда вы едва знаете имена друг друга. — Ну пускай и идет. Финн с огромным удовольствием присядет ему на уши, — говорю я. — Вот видишь, даже твой младший брат идет, а ты нет! К тому же, Хэллоуин — действительно твой праздник, ты же ведьма, — тихо говорит Мейсон. — Вальпургиева ночь, — исправляю его я. — Хэллоуин — это кельтская мифология. Мой праздник — это Вальпургиева ночь. «Мой» это, конечно, громко сказано. Я могла бы считать его своим, если бы состояла в ковене, скакала через костер и насылала проклятья на людей каждую весну. Меня это все обошло стороной. Единственное, что я делаю в Вальпургиеву ночь — это сплю. — Какая разница? — все никак не унимается Мейсон. — Давай договор? — предлагает он. — Я в предвкушении, — улыбаюсь я. — Ты идешь с нами на вечеринку, а я делаю за тебя домашку по химии на следующее занятие. — Ты так хочешь, чтобы я пошла туда? — не сдерживая смех спрашиваю я. — Просто представь: это твоя первая вечеринка, да еще и с каким выгодным предложением! — улыбается Мейсон. Я откусываю яблоко, тем самым оттягивая ответ. Какая вообще разница, пойду я туда или нет? — Я не знаю, — тяну я, морально готовясь к тому, что Мейсон так просто не отстанет. — Давай так, — начинает парень, на что я устало вздыхаю, — почему ты не хочешь идти? Потому что я никогда не была на вечеринках, потому что я не социальный человек, потому что мне будет неловко там находиться, потому что я не хочу ни с кем сближаться… Я прокручиваю в голове все возможные причины, и вывожу самую главную: потому что там будет Айзек, которого я старательно избегаю две последние недели. Все сводится к тому, что иметь с кем-то близкие отношения — равносильно самоубийству. — А почему ты так хочешь, чтобы я пошла? — вопросом на вопрос отвечаю я. — Потому что сидеть дома вечером пятницы — отстой. Зачем еще нужны друзья, если не веселиться с ними? — Но не обязательно же идти на вечеринку с кучей незнакомых мне людей, — на грани отчаяния говорю я. — Я привыкла проводить время с собой… — Отмазки не принимаются! — перебивает меня Мейсон. — Я пишу Лидие, чтобы она заехала за тобой завтра в восемь вечера, — говорит он и достает телефон. — Лидия тоже идет? — хмурю брови я, потому что Мейсон не говорил об этом. — Я думала, она занята. Мейсон печатает сообщение, вероятно, Лидие, а потом отвечает: — Ну, Лидия собиралась заскочить ненадолго. Вечеринка будет в доме у озера, который раньше принадлежал ее семье, а около года назад его продали. — А это, случайно, не то место, где стоял компьютер, который рассылал список смертников?.. — неуверенно спрашиваю я. — То самое, — как ни в чем не бывало отвечает Мейсон. — Да не переживай ты, Грег сказал, что они практически полностью переделали ремонт, поэтому не думаю, что там еще есть что-то такое. Я обескураженно смотрю на Мейсона секунд десять, а после кратко пересказываю все, что сейчас услышала: — То есть ты предлагаешь мне пойти на вечеринку в честь нечисти с десятками пьяных подростков в дом, где стояла машина, которая была «благодетелем» и отправляла деньги за убийство сверхъестественных существ? — Все не так плохо, как ты думаешь, — отвечает Мейсон. — Хотя бы на одну-единственную вечеринку в своей жизни ты же должна сходить. Тем более, с меня домашка по химии, — улыбается он. Я устало вздыхаю, понимая, что завтра мне придется хотя бы просто приехать туда. Если Лидия действительно будет там недолго, то нужно держаться ее, чтобы уехать домой вместе с ней. — Ну тогда фоткай мой вариант, — говорю я, доставая из сумки листок с домашним заданием по химии. — Другое дело, — бодро говорит Мейсон. — Никогда не думала, что за меня будут делать домашнее задание с таким энтузиазмом, — улыбаюсь я, наблюдая за тем, как Мейсон фотографирует мой вариант. — Никогда не думал, что буду делать чужую домашку, чтобы уговорить кого-то пойти на вечеринку, — улыбается он. И именно в эту секунду у меня появляется новый повод для беспокойств. Завтрашняя вечеринка в честь Хэллоуина почему-то оказывается куда более тревожным событием, чем тот факт, что на меня охотятся ведьмы.