Berofe I Disappear / Прежде чем я исчезну

Воспоминания из детства

Что такое переезд? Это предвкушение начала чего-то нового, ожидание, что вся твоя жизнь вмиг изменится. Новый город, новая школа, новые друзья — все это вызывает такой трепет в животе, что хочется поскорее ощутить эту «новую жизнь» по полной. Это мой пятый город. От него я уже ничего не жду — лишь знаю, что мы навряд ли задержимся тут надолго. Я устала пытаться заводить друзей в трех предыдущих городах, а потом пропадать без объяснения причин. Я знаю, что они даже слушать бы это не стали, сославшись на то, что такого просто-напросто не существует. И я бы выглядела не просто как идиотка, которая уехала посреди учебного года на другой конец страны, а еще и как ненормальная, которая рассказывает детские сказки про ведьм. Я бы хотела, чтобы для меня тоже были просто детские сказки, но это — моя жизнь. Старая, привычная и абсолютно не похожая на нормальную жизнь. Но вот я снова переступаю порог новой школы, и где-то в глубине сердца треплется надежда — а вдруг тут все будет по-новому? Можно сказать, в этот раз мне повезло — я перевелась буквально через две недели с начала учебного года. Не так сложно будет сойти за обычную ученицу, которой не успели оформить все документы вовремя. В директорате я получаю свое расписание, и к кабинету, где проходит мой первый урок, меня отводит местный школьный психолог Тамора Монро, которая любезно предложила мне обратиться к ней за помощью, если будут какие-то трудности в школе или за ее пределами. — Знакомьтесь, это наша новая ученица Саманта Шелтон, она переехала к нам из Юты. Садись за любое свободное место. Тут же выбираю стол на ряду у окна и направляюсь к нему. Несколько пар любопытных глаз наблюдают за тем, как я раскладываю вещи, а я делаю вид, что их не замечаю — ничего нового. Урок продолжается, но я слышу перешептывания класса, наверняка связанные со мной. Кто я такая, почему не перевелась в начале года, как оказалась в Бейкон-Хиллс и так далее. Моя семья — фанаты маленьких городов, которые трудно найти на карте с первого раза. На американской литературе мы читаем «Прежде чем я упаду», вышедшую несколько лет назад. Из контекста урока я могу лишь догадываться о чем книга, поэтому особо много заметок у меня делать не получается — на подкорке лишь крутится мысль о том, что нужно будет прочитать ее до следующего урока. На первой перемене я кладу вещи в свой шкафчик и замечаю, что ученики тут не особо приветливые. Часто после первого урока ко мне подходило несколько девчонок с предложением подружиться и провести мне экскурсию по школе, а заодно и рассказать все сплетни. Тут же все не так — ученики как будто отреченные, ходят в своем мире, словно боясь лишний раз взглянуть не в ту сторону. На второй перемене, ланче, я сижу одна. Слушаю музыку, переписываюсь с братом и ем йогурт с ягодами. К такому одиночеству мне не привыкать, я устала переживать о том, что подумают обо мне другие ученики. Хотя, стоит сказать, что до меня им, кажется, дела-то особо и нет. Едва занята четверть столов, в то время как в других школах на ланч собирались все. Видимо, тут у них есть дела куда важнее, чем дневной перекус. Встаю из-за стола, когда мимо меня проходит пара парней, одного из которых я случайно задеваю сумкой. — Прости, пожалуйста, — тут же извиняюсь я, хотя не сделала ничего ужасного. — Ничего, — отвечает парень, не отводя взгляд от меня. Я смотрю на него не дольше трех секунд, но этого мне хватает, чтобы почувствовать что что-то не так. — Как тебя зовут? — спрашивает он у меня, когда я уже отхожу от стола, за которым обедала. — Саманта, — отвечаю я, стараясь говорить не слишком громко. — А тебя? — скорее из вежливости спрашиваю я. — Лиам, — и тут же уходит. — Я Мейсон, — успевает сказать его друг, прежде чем Лиам буквально тащит его за собой. Я пару раз непонимающе моргаю и продолжаю идти на выход из столовой. У него другая аура — не такая, как моего папы или того же самого Мейсона. Не такая, как у всех остальных людей, которых я знаю. Но и не такая, как у моей мамы или у меня самой. Если бы у меня было больше времени, и я бы не растерялась, увидев его, возможно, поняла бы что-то еще. Либо я уже схожу с ума, либо из этого города нужно сматываться как можно скорее. После четвертого, последнего, урока я собираюсь домой. Беру из шкафчика свои тетради по литературе и математике и направляюсь к выходу. До автобуса еще десять минут, поэтому иду никуда не торопясь, все время прокручивая в голове того парня с ланча. Ничего, кроме его имени, я не знаю, поэтому не думаю, что даже если попробую найти про него что-то в интернете, что-то удастся. Из недр школы раздаются какие-то крики, и это отвлекает меня от мыслей о Лиаме. У дверей в один из кабинетов столпились ученики, а я стараюсь пройти мимо, но простое человеческое любопытство берет верх, и я подхожу чуть ближе. Из обрывков фраз остальных я понимаю, что в кабинете кто-то дерется, но большинство старается стоять тихо или вообще прячется за спинами других. Здешние ученики как будто боятся какого-то местного хулигана, как в клишированных фильмах начала нулевых. Никто не смеет и шелохнуться, чтобы разнять драку. — Ну же, покажи свои клыки! — кричит кто-то в кабинете. Хоть мама всю жизнь и учила меня тому, что использовать свои силы в повседневной жизни нельзя, я частенько нарушала ее советы, собственно, делая так и сейчас. «Извини меня». Приходится заставить учеников немного расступиться, естественно, не без помощи телепатии, но я уверена, что они этого даже не почувствуют. Их трое — два парня на одного это даже нечестно. В одном из парней, который лежит на полу, кажется, чуть ли не в предобморочном состоянии, я узнаю Лиама. Того самого парня, который показался мне странным на ланче. Нет, даже не странным, необычным. — Нам просто нужно, чтобы ты обратился, — с задором говорит один из парней в кабинете. Обратился? Что тут вообще происходит? — Солнце, луна, правда, — слышу я голос Лиама. Эта фраза возвращает мне те воспоминания, о которых я забыла много лет назад. Я снова в Меривиле, мне снова пять, я снова вижу маму и слышу ее сладкий голос перед сном. Я смотрю на Лиама в попытках понять его ауру, но не могу, потому что я лишь чувствую свое детство. Я его не вижу, не могу потрогать, оно не имеет какой-то материальной формы, я просто знаю, что оно сейчас со мной. Физически я все также в старшей школе Бейкон-Хиллс, но все мои нынешние заботы и тревоги отходят на второй план. Я слушаю мамины сказки на ночь, не дослушиваю их до конца и засыпаю, а на следующий вечер мама продолжает с того места, где я уснула. Как для всех живых людей сказка то, кем являюсь я, так для меня сказка то, кем является Лиам. Я понимаю, почему у него была другая аура, понимаю, почему он сказал эту фразу. Мамины сказки про оборотней становятся для меня явью, и я стою в полном ступоре, абсолютно не понимая, что мне делать. Дать ему понять, кто я, остановить драку, позвать кого-то из взрослых? Но ответ приходит сам в лице тренера Финстока, который вел у меня экономику сегодня. Он тут же разгоняет всех зевак, помогая Лиаму подняться. Я отхожу недалеко, потому что все еще не могу отойти от того, кто этот парень. Я никогда не видела других представителей сверхъестественного мира кроме ведьм, а тут его еще и бьют. И судя по крикам двух парней, что были против Лиама, они догадываются, кто он. А я как никто другой знаю, что такое защита, которая порой так нужна. Но вот нужна ли она ему? Если он действительно оборотень, и это не плод моих фантазий, то он не один. Ну, во всяком случае, мне так кажется. И в таком случае, у него есть те, кто будут его защищать. Но почему я не видела их сегодня? Со всеми этими мыслями я сажусь в автобус и еду домой. Трястись полчаса в убитом желтом школьном автобусе — мечта любой старшеклассницы. Я всегда мечтала о машине, но еще в пятнадцать поняла, что из-за переездов мне это не светит. Поэтому моя судьба — терять время в автобусах и на остановках, в то время как остальные катаются на машинах и байках. Школьные автобусы — это мое ежедневное напоминание о том, что у меня никогда не будет обычной подростковой жизни. Наш новый дом похож на все предыдущие новые дома. Абсолютно ничем не примечательный, небольшой, двухэтажный. Единственное, что изменилось с недавнего времени — никто больше не сажает цветы вокруг дома, только скошенный газон и остатки растительности от прошлых арендаторов. — Я дома, — зачем-то по привычке кричу с порога я, хотя с вероятностью девяносто девять процентов дома никого нет. Мы еще не до конца разобрали все вещи, поэтому в моей комнате меня встречает гора коробок и пакетов с моим барахлом. Я толком ничего не успела разобрать, но некоторые вещи все же разложила по новым местам. Единственное, что может мне сейчас помочь — коробка с мамиными вещами, в которой наверняка есть какие-то записи про оборотней. Я не помню практически ничего из того, что она рассказывала мне, а сейчас, когда я, вероятно, столкнулась с одним из них в школе, стоит узнать хоть что-то. И я оказываюсь права, когда нахожу тетрадь, которую видела только несколько раз в жизни, и то, листала ее, не особо обращая внимания на содержание. Я знаю, что все про ведьм собрано в мамином Гримуаре, книге со всеми возможностями, который негласно перешел от мамы ко мне после ее смерти. Я сама дописывала что-то, делала заметки, но больше практиковалась по ней. Я могла бы с таким же успехом найти информацию про оборотней в интернете, но это не то. Я вижу мамин почерк, и мне не нужна никакая телепатия, чтобы вновь ощутить ее ауру.