paranormal*

      …Вы точно не устали, Сонхва? Я могу распорядиться об обеде. Нет? Неужели так интересно? О, спасибо!       Тогда не отвлекаемся.       Всё как-то быстро завертелось. Отец вложил средства в покупку достойной аппаратуры, которую лично подбирал Мин Юнги, увлёкшийся нашей работой не на шутку. Они с Намджуном умудрились каким-то образом связаться с американскими, так сказать, коллегами, и те, в свою очередь, поддержав инициативу нашей команды и удивившись тому, что у нас есть целый живой медиум, с удовольствием помогли.       К слову, Булвилл мне порекомендовал купить именно Грант, основатель американской группы поиска паранормальных явлений. Возможно, вы уже встречали его имя, ведь когда-то они рискнули снять целый цикл документальных фильмов. Грант — довольно известная личность и до сих пор остаётся хорошим другом нашей семьи.       Намджун составлял что-то вроде бизнес-плана. Учитывая тот факт, что деятельность нашей группы узаконить было сложно, мы всё же могли сойти за исследовательское общественное объединение. Вошли в парочку занятных реестров, и о нас узнали в определённых кругах, если вы понимаете, о чём я. И да, пусть мы и ставили перед собой основной задачей помощь людям, тянуть деньги из нашего отца мы не собирались, поэтому открыли свой банковский счёт. Знаете, приятно и неожиданно было узнать, какое влияние в некоторых сферах имело одно только имя нашего отца. Я раньше как-то об этом не задумывался.       Чонгук же стал координатором.       Знаете, координатор — это человек, который находит заказ, информацию о нём, встречается с потенциальным клиентом и, по возможности, если это допускает элементарная география, выезжает на место. Чаще с Намджуном.       …Да-да, всё верно, вы правильно отметили, что очень быстро мы стали международной группой. Первым заказом вне Кореи был японский замок Канвондухо́ уже спустя буквально год после первого клиента.       Чонгук чертовски хорошо справлялся со своей работой. Яркий, красивый, дерзкий… Его обожали все клиенты до единого, начиная от древних старушек и заканчивая деловыми представителями сеульского чеболата, желающими зачистить территорию от паранормальщины. Он выступал первым фронтом, сражал всех наповал своим обаянием, а потом подключалась остальная команда.       От Чонгука всегда чудесно пахло, он очень стильно одевался и имел полный набор идеального парня, в него невозможно было не влюбиться. И в него влюблялись. В университете вокруг Чонгука порхали бабочки-однокурсницы, взрослые мужчины томно оглядывали его шикарную фигуру, и только я один, молча сглатывая ревность, на которую не имел совершенно никакого права, делал вид, пытался изо всех сил, что он мне интересен просто как хён, как товарищ по команде. Это было сложно… Но знаете, Сонхва, когда ты всю сознательную жизнь держишь лицо, пока вокруг тебя бушует изнанка и творится откровенная чертовщина, способность не выдавать эмоции становится данностью. Наверное, именно поэтому несколько лет никто не замечал моих чувств.       Никто.       Давайте будем честными, кому сдались чувства какого-то мальчишки, если этот самый мальчишка видит призраков и на этом можно неплохо заработать?..       Мы были молодыми, Сонхва. Любые поступки тогда можно было назвать благим делом во имя науки, во имя общей цели. Мы были горячими, заинтересованными. Меня вроде бы даже берегли и вроде бы даже очень любили, наверное, именно поэтому никто и подумать не мог, что творилось в моей душе.       Ещё в детстве я понял, что если буду вываливать свои эмоции на близких, никому от этого легче не станет. А мне хотелось хоть какого-то покоя. В один момент надоели вопросы, надоело внимание… Говорю же — бунтовал мальчишкой. А потом словно стеной прижало. Чувства… Много чувств. До слёз много. Я ведь видел, что он ко мне по-братски. Но так хотелось надеяться, вы себе даже представить не можете…       Итак…       Мы начали активную работу. Изучили тонну литературы. Обзавелись высокочувствительной аппаратурой: амперметрами, рэд-падами, тепловизорами. Потом Юнги в какой-то момент перестал справляться и таскать на себе все эти чёртовы кофры и чемоданы, и я предложил ему в помощники Чимина. А что?.. Тот оказался хорошим компьютерным специалистом, а некоторые его идеи впоследствии переняли даже другие группы. Эти двое как-то очень быстро спелись, будто всю жизнь друг друга знали. Следом подтянулись Сокджин, ставший основным оператором, его пригласил Чонгук, и Чон Хосок — очень крутой следователь. Хоби вообще обладал феноменальной способностью находить любую информацию об объекте и людях, которые оставляли заказы. Одним словом, компания подобралась что надо. Грех жаловаться.       В итоге работы оказалось больше, чем мы ожидали. Люди, прослышав о нашей группе, вызывали нас на любой шорох, и, чаще всего, мы были рады узнать, что те просто слишком себе надумали. Но бывало разное, конечно.       Парни, наша команда, буквально упали в это всё. Они искали новое, копались в старом, постоянно передвигались с места на место… И в какой-то момент я понял одну очень грустную вещь: никто, абсолютно никто, даже мой собственный брат ни разу не задумался о том, что пока они изучали изнанку через призму технического прогресса, я это делал, пропуская всё буквально через себя.       Страх и боль фантомов. Злость и ненависть сущностей. Абсолютная пустота полтергейстов. Любвеобильность и навязчивость призраков…       Это всё проходило сквозь меня, порой задерживаясь ненадолго и откусывая от моей души по кусочку.       Этого не видел никто.       Бабушки уже не стало к этому времени, когда я совсем истощился. Ментально я был тоньше неупокоенного духа. Оставалась только оболочка к тому моменту, как всё разрушилось.       Я много курил, начал выпивать. Я страдал от бессонницы, у меня постоянно болела голова. В какой-то момент я начал огрызаться на близких. Первым тревогу забил Чимин, потом отец. Остальные же… Я сейчас понимаю, насколько ребята были поглощены своей работой. К тому же они тогда только-только выпустились из университета, и каждый искал свой путь в жизни. Кому-то необходимо было закончить стажировку, кому-то устроиться на основную работу по настоянию родителей. При всей важности нашего занятия оно так или иначе всё равно оставалось чем-то вроде дорогостоящего хобби. И им действительно было не до меня… И это чистая правда. То есть, как бы вам сказать, я в итоге стал таким же инструментом, как амперметр, например. А лицом нашей команды, как ни удивительно, оставался Чонгук. Обаятельный красавчик, который мог заговорить и уговорить любого. Я не завидовал, не хотел излишнего внимания. Но порой меня обуревала такая страшная ревность… Мне было сложно совладать с собой, но я же говорил — я прекрасный актёр. Я играл бунтаря, мальчишку. И компенсировал отсутствие заботы и элементарной поддержки самыми доступными средствами.       Ни в коем случае не осуждайте никого, Сонхва…       Мы просто были слишком молодыми.       Всё закончилось одним днём. Одним, я бы даже сказал, моментом.       Я не говорил, но так получилось, что единственным человеком в нашей группе, который мог меня хоть немного успокоить после стычки с изнанкой, был, какая ирония, именно Чонгук. Он обладал удивительно высоким уровнем эмпатии и будто бы знал, что в особо критических ситуациях был нужен мне как никто. Потом он снова отстранялся и поддерживал привычную дистанцию, словно меня для него существовало настолько же достаточно, как и, например, Чимина: всего лишь друг, всего лишь товарищ по команде. Ну, может, чуть-чуть ближе, я ведь всё ещё оставался для него едва ли не младшим братиком.       Но для меня это всё было огромным подарком. Я позволял себе быть слабым в эти моменты. Переставал играть. Жался как котёнок. Я ведь любил как в первый и последний раз в жизни. Это невероятное чувство…       От него больно, конечно, но сейчас, сидя перед вами, открывая вам свою душу, я скажу: я не жалею ни о чём. Ни об одном своём поступке, ни об одном слове, жесте и взгляде. Я любил. Любил, как умел. И да, это чувство причиняло мне адскую боль. Но сейчас я знаю, что это было великое чувство, которое помогло мне в итоге стать сильнее, стать тем, кто я есть сейчас, и добиться того, что я имею. Любовь к нему стала моим двигателем. Вечным, искрящим иногда стёртыми временем деталями, тяжело качающим кровь по венам, но двигателем. И каждое объятие, что дарил мне Чонгук в моменты моей слабости после каждого задания, было топливом. Самым лучшим, самым качественным. Высокооктановым…       Все говорят об ужасах неразделённой любви, а я скажу, что испытать такое — дар Небес. И я бы не согласился на другое прошлое… Потому что каждый его взгляд, каждое касание, каждое слово остались со мной навсегда. Я помню почти всё, будто это было вчера. И мне больше не больно. Вы верите мне?..       У Чонгука со временем появилась одна привычка. Каждый раз, когда я выходил из объекта после зачистки, а это всегда сопровождалось едва ли не полуобморочным состоянием, меня даже иногда рвало или случались судороги… В общем, он каждый раз накидывал мне на голову свою куртку. На задания он надевал неизменную чёрную кожаную «баленсиагу», считая её чем-то вроде талисмана. И вот стоило мне выйти из какого-то помещения или здания, ведь я чистил объекты в одиночку, Чонгук мгновенно оказывался возле меня. Прятал. Прижимал к себе и укачивал как ребёнка. А мне всегда становилось хорошо.       Это же такое счастье — быть в руках человека, который для тебя — весь мир. Ощущать его запах, его тепло, его участие. Я плавился, умирал тысячу раз, возрождался. И снова умирал. И снова возрождался.       Никто не вмешивался. Ждали, когда я смогу встать, воспрянуть, отряхнуться от пережитого. Они всегда ждали мою сигнальную улыбку, то, как я мягко отстранялся от Чонгука, делая вид, что всё в порядке. Но в порядке не было, если честно. Уже очень долго всё было очень не в порядке…       Тогда я уже был очень слабым. Слабела моя аура. Я же изводил себя, истощал. Мучил сам себя, травил. Но продолжал прятаться за улыбкой и тихими просьбами просто дать мне передохнуть. А хотелось, на самом деле, не передохнуть, а тупо сдохнуть, если вы понимаете, о чём я.       В тот день у нас был серьёзный заказ. Как сейчас помню, лил просто непроходимый ливень. Было холодно. Вся местность окутана осенним мраком, а в воздухе ощутимо витала атмосфера чужого страха.       Огромное здание должно было быть демонтировано и частично снесено в самое ближайшее время, но участились случаи травм среди рабочих. Один упал с лесов при снятии оконных рам, второй повредил ногу на старой лестнице. Кто-то и вовсе свалился с крыши без видимых причин… Будто сам сиганул, понимаете?       К нам обратился новый владелец земельного участка, который хотел построить в том месте что-то вроде пансионата для загородного отдыха богатых людей. Но всё буквально разваливалось. И хуже всего было то, что страдали люди. Тогда кто-то решил пригласить нас.       Не буду ходить вокруг да около, скажу так — в самом центре участка буквально разверзся портал в Ад. Изнанка словно изрыгала оттуда всё, что могла собрать в себе: полтергейсты пугали рабочих, сущности цеплялись к людям. У меня было очень много работы, но и команде досталось, поверьте. Но всё, чем они смогли помочь мне в итоге, это уменьшить зону поиска.       Полтергейсты я обезвредил быстро, загнать их в изнанку было уже привычным и не очень трудоёмким процессом. А вот с сущностями мне пришлось туго…       Отцепить от носителя несложно. Они, сущности, ненавидят тех, кто может их видеть. То есть таких, как я. Сложно загнать их обратно в изнанку. Загнать их домой, в Ад. Эти твари готовы были буквально разорвать меня на части, когда я начал свою работу. Но я держался изо всех сил, ведь за мной стояли люди. Им нужен был результат. Каждому — свой. Кто-то хотел получить безопасное место. Кто-то хотел получить выполненный заказ. Кто-то — гонорар. А я хотел, чтобы это всё быстрее закончилось.       Я плохо помню, как вышел из здания. Перед глазами стояла какая-то бесконечная мгла. Шёл по наитию, будто кто-то незримый вёл меня к свету. Я не помню, как упал в руки Чонгуку. Он как-то особенно крепко меня к себе прижал… Говорил что-то… Не то, что обычно, а что-то другое, будто бы что-то особенное.       Я всё это очень плохо помню, Сонхва…       Но знаете, что я очень хорошо запомнил?..       Вкус его губ. Аромат его дыхания. Какую-то особенную терпкость…       Я поцеловал его. А Чонгук… Чонгук ответил.       Простите, пожалуйста… Мне сложно сейчас вспоминать события, последовавшие за тем днём. Но я должен, да?.. Иначе какой смысл моего рассказа, да?..       Я не знал, что мой старший брат был не очень терпим к тем, кто любит людей своего пола. Правда, не знал. Оказывается, о моей ориентации никто не догадывался. Ну, кроме Чимина, конечно. И… И, судя по всему, Чонгука.       Тогда произошло очень много страшных для меня вещей.       Знаете, кто-то боится призраков. А я до сих пор боюсь увидеть вновь, как мой брат бьёт моего любимого мужчину. По лицу… До крови.       Я кричал. Я умолял не делать этого.       Господи, это была такая драма. Всё было разрушено одним поцелуем, понимаете?..       Я совершил ошибку. И то, что я был в бреду, не умаляет моей вины…       В конце концов Намджун вынудил Чонгука уйти. Тот не хотел, Чимин мне это сказал позднее. Но всё же ушёл…       А я сломался.       Окончательно.       Сильнейший нервный срыв привёл меня в психиатрическую клинику за границей. Папа нашёл лучших докторов, а ребята помогли с выбором самого чистого места, если вы понимаете, о чём я… Там не было ни фантомов, ни духов. Клиника была абсолютно, девственно чистой.       Три месяца, Сонхва…       Три месяца я провёл во Франции. Ещё два я не мог ни с кем разговаривать.       А когда вернулся домой, мне сообщили, что Чонгук присоединился к новой созданной группе «охотников за привидениями». Он присоединился к команде ютуберов во главе с Чхве Муджином. Для меня это был удар, скажу честно. Ведь я не переставал любить Чонгука. Ни на секунду. Но расценил я тогда поступок Чонгука как предательство. Я до последнего надеялся, что он вернётся. Эгоистично надеялся, что — ко мне. Но увы…       Но в этот раз сломаться мне не позволили.       Наконец они увидели меня. Заметили, понимаете?..       Я перестал быть инструментом. Мне дали понять, что я — самый важный человек. И первым это сделал раскаявшийся в своих поступках брат.       И тогда я понял — юность прошла. Пора было становиться взрослым.