Капля краски в океане тириума

Слова андроида отдавались в голове гулким эхом, набирая мощь с каждым новым витком по орбите моего сознания. Их не могло заглушить даже частое дыхание, что вырывалось из легких рваными порциями с тех пор, как пришлось столкнуться с озлобленной толпой за хрупкой перегородкой. А потом я поняла: это мой ключ, который поможет отпереть дверь, преграждающую путь к свободе. Возможно, границы в мозгах девиантов, как объяснял Камски, стираются не до конца, и RK200 все еще считает Манфредов своими хозяевами. Другого объяснения его потребности проявлять заботу быть не могло, потому что мы с ним никогда не были близки. Даже в годы моего детства. Разве я могла не воспользоваться таким шансом? - Так отпусти меня, - нерешительно накрываю прохладную ладонь, покоящуюся на моем колене. – Я обещаю, что никому и никогда не расскажу об этом месте. Слезы очень вовремя накатываются на глаза, пока мы смотрим друг на друга. Мне почти удается убедить себя в собственной искренности, а значит Маркус тоже должен поверить, но вместо этого он задает один-единственный вопрос: - Почему люди так обожают лгать? Разочарование в голосе машины бьет гораздо сильнее смысла, заключенного в самих словах. Он убирает руку и встает на ноги прежде, чем я успеваю опомниться и вновь нацепить на себя маску измученной жертвы. - Сегодня ночью я отвезу тебя домой.

***

Свежий ночной воздух окутывает разум, прогоняя грозовые тучи в голове. Он помогает вновь почувствовать себя человеком, перебивает запах рвоты и пота, которым насквозь пропиталась моя одежда. Я почти счастлива. Почти. Если бы не пульсирующая боль, что не ослабевала ни на секунду за время моего пребывания на судне, и не конвой в лице отцовского андроида, который не отступал от меня ни на шаг. Мы сохраняли молчание с тех пор, как Маркус зашел в мою каюту и сказал короткое «пора». Затем он повел меня через коридорные лабиринты Иерихона, запутывая окончательно, но в итоге вывел на долгожданную свободу. Она уже была не так приветлива, как в прошлый раз на верхней палубе корабля, и на первом же повороте чуть не сбила меня с ног сильным прорывом ветра. Совсем скоро наступит зима. Место, где в прошлую ночь меня чуть не угробил Фредди, осталось далеко позади. Я не осмелилась спросить у машины, чем закончилось их столкновение, потому что боялась узнать правду. Если Харрис гнил замертво в каком-нибудь вонючем переулке, то мне предстояло до самого гроба нести на плечах ношу с чувством вины, а если жив, то по городу ходил как минимум один сумасшедший, желающий моей смерти. Трудно сказать, какое бы из двух зол я предпочла. Пока лучше довольствоваться неизвестностью. Машина ожидала нас там же, где я ее припарковала перед тем, как отправиться в полное опасностей приключение. Чудом, но за это время у меня получилось сохранить ключи во внутреннем кармане куртки. Голову сохранить не получилось, зато ключи на месте. - Я поведу. Спорить не имело никакого смысла, поэтому я послушно занимаю пассажирское кресло рядом с водителем. Забрав протянутые ключи, девиант заводит мотор и трогается с места, чтобы покинуть злосчастный район Ферндейл. - Тебе не обязательно сопровождать меня, - прерываю давящую тишину. – Возможно, выгляжу я паршиво, но довести машину до дома в состоянии. Тем более здесь встроен автопилот. - Ты меня неправильно поняла, - говорит он, не отрывая задумчивый взор от дороги. – Я пообещал привести тебя домой, но о том, что ты там останешься, речи не шло. Ты приведешь себя в порядок, возьмешь необходимые вещи и медикаменты, а потом мы вернемся обратно на Иерихон. Закостенелый мозг не сразу переваривает информацию. Проходит несколько секунд, прежде чем в мой голове случается настоящий ядерный взрыв. Я буквально задыхаюсь от возмущения, беспорядочно переводя взгляд с лобового стекла перед собой на андроида в соседнем кресле. - Поверить не могу, ты обманул меня! - Формально обмана не было, - в голосе Маркуса проклевывается легкое самодовольство. – Мы договорились, что ночью ты будешь дома, и я выполняю свое обещание. - Недоговаривать – это тоже обман! С той лишь разницей, что после ты прикрываешься тупыми оправданиями! Признаки веселья на его лице отвечают лучше своего хозяина. Становится абсолютно ясно, что все это время он издевался надо мной, поэтому к его совести взывать бесполезно. Докатилась. Ищу совесть у бездушной машины. Пора вступать в клуб к чокнутому Элайдже. Облокачиваюсь затылком о мягкую спинку кресла, испытывая очередную волну боли в задней части головы, и прикрываю веки. К собственному удивлению, из груди вырывается нервный смешок. Такая странная реакция не остается незамеченной. - Это мой просчет, - говорю устало, растратив весь запал в одночасье. – Я совсем забыла, как много времени вы проводили вместе с отцом. Может предупредишь, чему он еще научил тебя? Кроме как утаивать правду, рисовать и бить в морду плохих парней. - Я варю неплохой кофе. Карлу всегда нравилось. Распахнув веки, встречаюсь глазами с девиантом. Тот не выглядел обиженным или злым. Совсем наоборот. Сейчас он напоминал того самого доброго андроида, который помогал папе в домашних делах и наводил порядок в моей комнате, когда я из вредности отказывалась убирать за собой игрушки. - Тогда сделаешь для меня, когда мы приедем домой? Андроид молчит, лишь улыбается краем губ и снова устремляет взгляд на дорогу.

***

Идея притвориться пай-девочкой, чтобы усыпить бдительность Маркуса, оказывается обречена на провал, стоит нам появиться на пороге особняка и пройти в холл. Я не имела представления, что он сделал с моим домом, но голосовой помощник наотрез отказывался выполнять мои команды. Девиант каким-то образом получил права администратора и управлял системой дистанционно, контролируя каждое мое действие, не выходя из главного зала. Иными словами, без его разрешения я не могла даже дозвониться в полицию с домашнего телефона. Связь просто не работала. - Чертов Камски с его чертовыми изобретениями! - в сердцах швыряю телефонную трубку на кровать и глубоко вздыхаю, пытаясь взять себя в руки. «По крайней мере, он делает неплохой кофе», - мелькает в голове странная мысль, когда я замечаю пустую кружку, оставленную на тумбе. Рядом с ней лежала вскрытая пачка таблеток, которые должны были помочь умерить головную боль и тошноту. Моя комната, расположенная прямо над мастерской, ничуть не изменилась с тех пор, как я покинула Детройт четыре года назад. Такая же теплая и мрачная одновременно, она отражала суть своей хозяйки – милой и доброй девочки, заигравшейся в непослушного подростка. Наверное, я была всего лишь овечкой, нацепившей на себя шкуру волка, чтобы позлить своего папочку. Здесь Фредди попал в точку. Окидываю взглядом бежевые стены, сверху-донизу обклеенные агитационными плакатами с надписями вроде: «Не дадим машинам забрать наши рабочие места», кровать из светлого дерева, накрытую черным покрывалом, выстроившиеся в ряд на комоде рамки с семейными фотографиями. По ним можно было прочесть всю мою жизнь, начиная с младенчества и заканчивая фотокарточкой, сделанной вместе с отцом, когда я приезжала сюда в последний раз. С тех прошло около полугода. Сумка с предметами первой необходимости уже готова: она валялась неразобранной в углу комнаты с самого приезда из Канады. Большую часть времени, отведенного андроидом на сборы, я провела в душе, оттирая мочалкой слои грязи и пота, въевшиеся в кожу. С тревогой смотрела, как мутная вода с кусками запекшейся крови закручивалась водоворотами перед тем, как исчезнуть в сливе. У меня была серьезная травма головы. Светлые волосы пришлось распутывать особенно долго, выдрав целый клок, напоминающий перекати-поле из фильмов про Дикий Запад. Зато я больше не чувствовала себя так, будто провела три дня в тесном затхлом мешке, который истоптал табун африканских буйволов. Ко мне вернулся утраченный энтузиазм. Необходимо было придумать способ отвязаться от ненавистного андроида. Пока ничего лучше, чем сплести из одежды канат и по нему спуститься из окна второго этажа, в голову не приходило. Можно было бы открыть окно и просто закричать во всю глотку, но будет ли от этого польза? Если соседи услышат мои вопли, то после недавнего происшествия точно не рискнут идти в чужой дом ночью; в лучшем случае они вызовут полицию. Успеет ли девиант скрутить меня и спустить по лестнице быстрее, чем приедет патрульная машина? И чем обернется такая стычка? Было бы проще ответить на эти вопросы, если бы Маркус являлся обычным человеком. Сейчас он казался мне непредсказуемым, до жути странным существом, которое преследовало свои цели. Возможно, его действия были продиктованы программным кодом, написанным Элайджей, а может... он действительно обрел собственное сознание? Решительно поднимаюсь с кровати, выталкивая из головы ненужные раздумья. Мне нужно бежать отсюда, звать на помощь – что угодно, но только не ждать, когда у Маркуса закончится терпение, и он увезет меня обратно на Иерихон. Начать стоило с самого простого и сменить мокрое полотенце на подходящую одежду. Подхожу к комоду, где до сих пор хранились мои зимние вещи на случай приезда в гости к отцу, и выдвигаю широкий ящик. Взгляд невольно падает на оголенные запястья, покрытые фиолетовыми следами от пальцев, что отчетливо выделялись в тусклом свете лампы. Страшные картинки прошлой ночи накатывают внезапно. Они парализуют тело, сковывают его цепями, запрещая сдвинуться с места. Фредди, кем же ты стал? Раньше ты отличался взбалмошным характером, но никогда бы не посмел поднять на женщину руку. Я хорошо помнила кривоватую улыбку, теплые шершавые руки и заразительный смех, который делал любую твою тупую шутку ужасно смешной. Я помнила твой старенький бумбокс, который играл музыку исполнителей, что в прошлом колесили с концертами по городам. Неужели все это бесследно стерлось за два года, что ты провел в тюрьме? Остались лишь ненависть, черная обида и красный лед. Если бы я только знала… Дверь закрывается с тихим щелчком замка. Я не успеваю вовремя поймать момент, когда в комнату проскальзывает мужская фигура в бежевом плаще. - Маркус, черт тебя подери! – возмущенно вскрикиваю, сильнее подтягивая полотенце к груди. – В твою программу не заложено, что женщинам не нравится, когда за ними подглядывают? Выйди немедленно…! Девиант не дает мне сказать что-либо еще, бесцеремонно заткнув мой рот ладонью. Испуганно замираю, ощущая, как крепкое тело прижимается к моему, скрытому под махровым полотенцем. До неприличия близко. Если искусственные мозги Маркуса закоротило, то какие у меня шансы против машины, которая не способна испытывать боль? Подозреваю, что не слишком большие. - Внизу твой брат. Кажется, он видел свет в твоей комнате, - объясняет андроид, чуть ослабляя хватку. – Нам нужно уходить. Сейчас. Сердце в груди застывает на мгновение, а потом продолжает работу в ускоренном ритме, разгоняя по венам бурлящую кровь. Удивительная решимость, которая меня одолевает, не может позволить Лео продолжать жить безнаказанно. Именно поэтому, смотря девианту прямо в глаза, я отстраняю его руку от своего лица и заявляю: - Я должна с ним поговорить. - Фрэнни, - он противится, - если из-за тебя пострадает Иерихон... - Дай мне с ним поговорить, иначе я закричу. Сталь в моем голосе, граничащая с тихой яростью, вынуждает Маркуса отступить. Он успевает скрыться в ванной как раз в тот момент, когда в спальню распахивается соседняя дверь. На пороге стоит Лео собственной персоной. - Фрэн, куда ты пропала? – в его вопросе слышится беспокойство. – Я звонил, но у тебя телефон был недоступен. Что-то случилось? - Случилось. Мужчина нерешительно проходит в комнату и сощуривает веки, явно ощущая волны негатива, направленные в его сторону. - Так может… ты расскажешь, в чем дело? - Мой брат – неблагодарный ублюдок и лжец. После моих слов Манфред резко останавливается на месте и говорит уже прохладнее: - Я что-то не понял… - Неудивительно, люди от наркотиков всегда тупеют, - скрещиваю руки на груди, выливая помойное ведро презрения на человека напротив. – Правильно папа завещал тебе лечение в клинике. Жаль только, что тебе не хватило мозгов оценить его подарка. - Слушай, - он делает пару неторопливых шагов вперед и выставляет руку в примирительном жесте, - если тебе кто-то наговорил про меня какой-то херни, то это не повод… - Кто-то? – откровенно издеваюсь, борясь с желанием перейти на крик. – Не-ет, у меня есть кое-что получше. Подхожу к тумбочке, на которой вразброс валялась всякая мелочевка, вынимаю из зарядного устройства мобильный телефон и показываю его Лео. - Запись того, как ты напал на нашего отца из-за гребаных денег, - меня трясет от ярости, пока я пытаюсь сделать ему еще больнее: – Ты хоть понимаешь, что натворил? Что именно ПО ТВОЕЙ вине у него случился приступ?! Если бы не ты, ублюдок, то он был бы сейчас жив! - Откуда у тебя это? – спрашивает он с опасным хладнокровием, будто вовсе не слышал моих воплей. - Вот что тебя на самом деле волнует? – горько усмехаюсь, ощущая, как глаза начинает жечь от подступающих слез, и выплевываю с ядовитой ненавистью: – Поверить не могу, что повелась на твое жалкое вранье, но больше у тебя ничего не выйдет. Я подам на тебя в суд и сделаю так, чтобы ты никогда не получил папино наследство. Ты за все заплатишь, Лео. Будешь гнить в вонючей яме со своими обдолбанными дружками, которые сбывают тебе наркоту…! Внезапный удар по лицу выбивает из равновесия, поражая рецепторы болезненной вспышкой. Я падаю на пол и хватаюсь за горящую пламенным огнем щеку, сквозь яркие пятна перед глазами наблюдая, как мужчина превращает мой выроненный телефон в кучу бесполезных микросхем. Он топчет его с такой яростью, что меня охватывает настоящая паника. Я вполне могу быть следующей. Придерживая полотенце, отползаю к дальней стене, когда Манфред расправляется с мобильником и обращает взгляд исподлобья в мою сторону. Его грудь вздымается с ненормальной частотой, а лицо искажает гримаса боли. - Ты думаешь, я хотел, чтобы все так закончилось? – он хлопает себя по груди, словно это поможет ему доказать свою искренность. – Я любил отца, но сам никогда не был ему нужен. Для него существовали только ты и этот галимый кусок пластика! Больше никого. Безумный водоворот эмоций в голове заставляет позабыть о страхе. О нем не напоминает даже металлический вкус крови, что сочится из разбитой нижней губы. Я не могу молчать: - И ты решил так отомстить? - Не папе, а гребаному роботу! – с отчаянием кричит мужчина. – Я хотел показать, что лучше его! Что это я! я – его настоящий сын! - Нормальные люди выражают свою любовь иначе. Смотрю на него прямо, стараясь вложить во взгляд всю ярость и презрение, хотя подозреваю, что выгляжу далеко не так свирепо. Лео мои слова будто по боку. Они отскакивают от него, как мячик для пинг-понга от теннисного стола. - Ну конечно, тебе никогда не понять меня, - переступив через кучу обломков, оставшихся от моего телефона, он пренебрежительно выплевывает: - Франческа Манфред – гордость семьи! Для всех такая прилежная девочка, а на деле шлюха, которую перетрахала половина Ферндейла. Решила пойти по стопам своей матери? - Кусок говна, - шиплю сквозь зубы, - как ты смеешь… - Разве я не прав, а? – мужчина раскидывает руки в стороны, пока неспешно движется ко мне. – Тебе ведь всегда было мало, что бы отец для тебя ни делал. Ты не ценила его. Никогда. Всю жизнь только трепала ему нервы своими истериками. Папочка, сделай то! Папочка, сделай это! Если бы существовал термометр, способный численно измерить мою злость, то сейчас он был бы не просто на пределе. Он бы вышел за рамки шкалы и взорвался бы под давлением. - Отец на все был готов ради тебя. Читал сказки, засыпал дурацкими подарками! – орет Лео, указывая пальцем в угол комнаты, где огромная игрушка единорога использовалась в качестве вешалки. Спустя секунду он быстро остывает: – Но знаешь, чего я тебе точно никогда не прощу? - Удиви меня, - мой голос напоминает рычание разъяренного хищника. - Что ты не давала нам нормально общаться. Видимо, на моем лице что-то дергается. Манфред младший без труда это замечает и продолжает давить на гнойную рану: - Когда умерла моя мать, я хотел найти у отца поддержку, – он приседает передо мной на корточки, находясь в опасной близости. – Хотел стать для него хорошим сыном, но ты была везде, словно затычка в каждой бочке. Мелкая эгоистка. Неужели тебе так не хватало внимания? Жалость в груди разрастается подобно смертоносному вирусу, потому что я очень хорошо понимала, о чем идет речь, и чувствовала некую вину перед ним. Да, я приложила руку к тому, что брат стал таким человеком, но для него это не оправдание. Он просто жалкий трус, который хочет свалить на меня ответственность за собственный проступок. Нельзя ему потакать. - Даже если бы я подвинулась, - отвечаю, впрыскивая в свои слова весь яд, что скопился на языке, - тебе бы все равно ничего не помогло. За долю секунды, пока его физиономия искажается от гнева, я осознаю, какую совершила огромную ошибку. Нельзя травить хищника, загнанного в ловушку: ему уже нечего терять, и он готов пойти на все ради выживания. Лео был как раз в такой ситуации. - Какая же ты тварь! – выплевывает он перед тем, как вцепиться рукой в мои волосы. Сложно было держать полотенце, пока мои тушку волочили по полу в сторону двери, поэтому оно быстро сползло вниз. Меня это почти не беспокоило; куда сильнее в груди клокотал страх за собственную жизнь. Мысли в голове вращались в буйном беспорядке, воплощаясь в проклятия и пустые угрозы, которыми я вслух осыпала Лео. Но на деле я была беспомощна. Кричала и царапала его запястье ногтями, чувствуя, как моя праведная ярость разбивается о скалы ужаса. - Думаешь, кому-то в Детройте будет дело, если ты вдруг исчезнешь? Поверь, сестрица, я могу такое устроить… Мой сводный брат лишился разума. Наркотики расплавили его мозг и превратили в озлобленного торчка, способного на чудовищные поступки ради денег. Больше мы никогда не сможем стать семьей. Имя андроида срывается с моих уст само собой. Я зову его испуганно и громко, наплевав на то, что по моей вине у девианта будут большие проблемы. Я отчаянно нуждалась в нем и молила всех и каждого, чтобы помощь не заставила себя ждать. Дверь ванной комнаты чуть было не сорвалась с петель, когда Маркус ворвался в спальню. Лео отвлекся и ослабил хватку, дав мне возможность высвободить волосы и отползти в сторону, где валялось полотенце. Очень вовремя, потому что андроид не собирался церемониться, сбив моего брата с ног одним мощным ударом. Взяв мужчину на воротник куртки, он без особых усилий швырнул его о стену, будто дворового бешеного кота, и встал между нами каменной преградой. Меня затопило ощущение безопасности. - Так вот откуда видео, - говорит Манфред, утирая кровь, что сочилась из его сломанного носа. – Не ожидал от тебя, сестренка. Спешно укрываюсь полотенцем, чтобы вернуть себе потерянный контроль над телом и эмоциями. К моему удивлению, Лео вовсе не выглядел напуганным. Он больше походил на безумца, который разглядывал нас двоих с неприкрытой издевкой. Это был плохой знак. - Что случилось с твоими принципами? – спрашивает у меня мужчина, хотя его взгляд прикован к Маркусу напротив. – Раньше я хотя бы уважал тебя за ненависть к сраным железкам, а теперь – что я вижу? – ты спуталась с одним из них. Кулаки девианта сжимаются в тиски. Он делает решительный шаг вперед. - Ты, видимо, не понимаешь, в каком находишься положении, - его голос звучит тихо, но разит гораздо сильнее, чем полные злобы угрозы Лео. Волосы на моих руках встают дыбом, но вовсе не от холода. – Советую тебе замолчать, потому что больше меня ничего не сдерживает. Подумай хорошенько. Здесь нет Карла, который встал бы на твою защиту. На секунду в глазах Лео мелькает отчетливый огонек страха. Он нервно сглатывает ком, ставший поперек горла, но не желает уступать: - Может поразмыслим, почему его здесь нет? Кто из нас… - Боже, Лео, ты совсем спятил?! – моему возмущению нет предела. - …виновен в смерти отца? Пропитанная чистой злобой тишина становится дурным предзнаменованием. Я вздрагиваю всем телом, когда девиант подлетает к Манфреду, впечатывая того спиной в стену позади. Следует первый удар. - Маркус, стой! – кричу, пребывая в настоящем ужасе от происходящего. – Не надо, остановись же! Подрываюсь с колен, чтобы скорее добраться до андроида, пока лицо моего брата не превратилось в кровавые ошметки, и со всей силы вцепляюсь в крепкое плечо. Необходимо предостеречь девианта от самой ужасной ошибки, какую только мог совершить человек. - Маркус, послушай меня, - судорожно шепчу, вынуждая андроида опустить кулак, застывший в нескольких сантиметрах от лица Лео. – Он не стоит того, чтобы марать об него руки, слышишь? Прошу, отпусти его. Железная хватка ослабевает по мере того, как мои ладони мягко скользят к запястью машины и находят его холодные пальцы, испачканные липкой кровью. Мой брат с болезненным стоном оседает на пол и приваливается к стене затылком. Крепкий сукин сын выглядел паршиво – его физиономия распухла, словно переспелый помидор, нос и губа были разбиты в кровь, а левый глаз заплыл и плохо закрывался, – но он до сих пор находился в сознании. Андроид отступает, оглядывая сжавшуюся тушку Лео взглядом, полным мрачного сожаления и шока. Кажется, будто он сам не понимал, что минуту назад готов был лишить жизни человека. Это не Фредди, который впитал в себя всю гниль Ферндейла. Это сын Карла – мой сводный брат, черт возьми! «Боже, Маркус опасен. Он может выйти из-под контроля в любой момент; может переломить шею, словно хрустящий багет, залежавшийся на дальней полке в магазине», - думала я, пока мои пальцы бережно гладили ладонь андроида. Вскоре его оцепенение спало под натиском решимости. Он снова был собран и невозмутим, как нерушимая скала, о которую разбивались прибрежные волны. Я быстро одернула руку, делая вид, что поправляю полотенце на груди. - Нужно уходить. Времени на сборы больше нет. Глаза девианта оценивающе пробежались по мне сверху-вниз. Это не был взгляд, которым бы любой гетеросексуальный мужчина одарил полуголую женщину, нет. Такой взгляд обычно принадлежал человеку, который после аварии осматривал бампер своего авто на наличие серьезных повреждений. Но от этой мысли мне стало еще более неуютно. - Одевайся. Мы немедленно выдвигаемся. - А что мы будем делать с ним? – кивком указываю на Лео, который тихо скулил от боли. Желание задавать вопросы испаряется, стоит Маркусу твердо сказать: - Одевайся или я потащу тебя в машину голой. Я быстро подлетаю к комоду и, вытащив из ящика первую попавшуюся футболку, натягиваю ее через голову, отбрасывая злосчастное полотенце в сторону. Смущаться уже поздно. Куда важнее было отыскать трусы среди груды старых вещей, которые я носила еще подростком. - Интересно… - хриплый голос Лео отвлекает меня от поисков нижнего белья, – что скажут в полиции, когда узнают, что моя сестра спелась с роботом ради наследства? Меня будто бы окатывает ледяной водой. Мужчина бредит? Маркус повредил ему голову? Иного объяснения его помешательству быть не могло. - Что ты несешь? – спрашиваю скорее с недоумением, чем злостью. - Признайся, Фрэн, - он пытается усмехнуться, но его физиономию искажает болезненная гримаса. – Сначала ты чужими руками прикончила отца, а затем решила избавиться от брата, чтобы присвоить себе его долю, - глаза Лео фокусируются на мне, когда он выплевывает: - Какая… расчетливая тварь. Шутки уходят в сторону, когда я замечаю в ладони Манфреда мобильный телефон. Провокации, обморок, угрозы – странному поведению Лео внезапно находится объяснение, а вой сирены, раздавшийся снаружи, окончательно подтверждает мою догадку. Маркус тоже ее слышит и, отвлекшись, оборачивается к окну, задернутому плотными шторами. Именно этот момент выбирает мой брат, чтобы со всей прыти кинуться в коридор навстречу подмоге. - Трусливый подонок! – разгневанно кричу ему вслед, понимая, что гнаться за мужчиной бессмысленно. В отличие от меня, андроиду удается сохранить самообладание. Он решительно преодолевает расстояние до окна и осматривает внутренний двор, где находилась лужайка возле мастерской отца. - Есть идеи, как незаметно убежать отсюда? - Нет, но… - растерянно качаю головой, как неожиданно голову озаряет идея: - Погоди, зачем нам вообще убегать? Давай просто покажем им твою память. Лео не сумеет отвертеться, если предоставить полиции прямые доказательства. - Прочтут мою память – узнают об Иерихоне, - сталь в его голосе вынуждает меня поежиться. – Я лучше самоуничтожусь, чем подставлю свой народ под удар. Девиант распахивает створки окон, впуская в спальню холодный сквозняк, который надувает светлую тюль, словно паруса, и высовывается наружу. Удостоверившись, что там никого нет, он поворачивается ко мне. - Я спущусь первым и поймаю тебя внизу. - Что?! – чуть ли не взвизгиваю. – Там же метров семь, не меньше! Дай хотя бы одеться! Грохот из гостиной сообщает о том, что времени на переодевания больше нет. Полиция уже в доме. Не успеваю опомниться, как Маркус оборачивает вокруг меня свою бежевую накидку и, сказав напоследок, чтобы я поторапливалась, ловко перелезает через окно, исчезая в ночном мраке. Моя очередь. Осторожно сажусь на подоконник и высовываю ноги наружу, нащупывая пальцами бетонную перекладину. Морозный ветер мгновенно пронизывает каждую клеточку тела, заползая под плащ и тонкую хлопковую футболку. Я чувствую, как кожа болезненно натягивается от россыпи мурашек, но холод меня не заботит. Куда больше пугают семь метров свободного падения до земли. Папа обожал простор. Он ненавидел загонять свое воображения в рамки, искал любой способ высвободиться, отдавая предпочтение огромным окнам и высоким потолкам. Наверное, знал бы он, что его дочка окажется в подобной ситуации, то сделал бы перекрытия в доме чуть ниже. - Ладно, терминатор. Надеюсь, у тебя хорошая реакция, - шепчу в жалкой попытке приободрить себя. Зажмурившись, отпускаю оконную раму, чтобы отправиться в недолгий полет прямо в руки андроида. Тот ловит меня без каких-либо усилий и осторожно ставит на сырую землю. Холод обжигает босые ноги. Я сильнее запахиваю широкие полы плаща, будто это поможет мне обогреть конечности. - Что дальше? – задаю вопрос. Мои зубы начинают отбивать чечетку. Полицейские пока не сунулись на задний двор, но контролировали площадку перед главным входом, где располагались ворота. Конечно, мы бы могли попробовать скрыться на лужайке у соседей, преодолев живую изгородь, но далеко мы бы так не продвинулись. Судя по взгляду, которым девиант оценил мой внешний вид, он придерживался того же мнения. Сейчас я была для него обузой. - За мной, - приказывает андроид. У меня нет желания с ним спорить. Скорым шагом проходим отцовскую мастерскую, пока полиция в помещении не заметила нас сквозь плотные шторы. Совсем недалеко за углом находилась задняя дверь гаража, где мы оставили машину, чтобы не привлекать внимание соседей. Приблизившись к ней, Маркус положил ладонь на панель управления. Интерфейс загорелся зеленым, что-то щелкнуло и дверь приветливо распахнулась перед нами. Существуют ли в мире вещи, на которые этот андроид не способен? В роли водителя снова выступает девиант. Я не возражаю. Послушно занимаю пассажирское кресло и пристегиваюсь, пятой точкой ощутив приятное тепло. Подогрев сидений включается автоматически, как только заводится мотор автомобиля. Слух улавливает, как из динамиков в салоне доносится бодрый проигрыш на электрогитаре. Я определенно знаю эту песню. There will come a time They will pull you out It's too late to change your mind Маркуса не беспокоит музыка. Все его внимание сконцентрировано на воротах гаража, а руки крепко стискивают руль. Он не намерен полагаться на автопилот. - Держись крепче. Тихий рокот мотора перерастает в звериный рев. Тонкая полоса света прорезает темноту помещения по мере того, как раздвижные ворота медленно поднимаются вверх. Снаружи слышатся крики. Только я успеваю схватиться за ручки в салоне, как машина подрывается с места, задевая крышей металлические панели с характерным скрежетом. Мы на полном ходу врываемся на площадку перед домом. - Пригнись! - успевает рявкнуть андроид. Полицейские нас уже поджидают; гостеприимно встречают градом пуль, которые безжалостно вгрызаются в корпус автомобиля. Сползаю по креслу вниз и прикрываю руками голову за долю секунды до того, как стекло рядом со мной разлетается вдребезги, потому что именно моя сторона попадает под обстрел. Сейчас мне было совсем не стыдно за то, что я звонко верещала вперемешку с благими матом на всех языках мира. Если бы не Маркус, я бы сдалась без сомнений. Выбежала бы к ним с поднятыми ручками и раскаялась бы во всех совершенных и несовершенных грехах. Но за рулем был свихнувшийся робот, который упорно жал на педаль газа, игнорируя требование полиции немедленно остановиться. Я даже не видела, куда он едет, но зато очень хорошо почувствовала удар, когда мы врезались в патрульную машину, перегородившую нам дорогу. Девиант таранил ее точно танк, пока не освободил нам путь наружу. Мы-таки выбрались с территории особняка под аккомпанемент выстрелов, превращающих багажник папиного мустанга в решето. Пока еще живые. Адреналин вперемешку со страхом растекается по венам. Воздух вырывается рваными порциями, сердце бьется о грудную клетку, а глаза с беспокойством озираются по сторонам в поисках опасности. Несмотря на это, слова исполнителя отчетливо впечатываются в мой мозг с каждой новой строчкой: Off the record, I've been saying Cut the cord that's hanging you On the record, information Pretty soon they're selling you Перерыв слишком короткий. Стоит немного высунуться, чтобы осмотреть пустынную улицу Лафайет-авеню перед въездом в особняк, как машину сотрясает мощный удар. Я устремляю взгляд вверх и с ужасом вижу, как крыша над нашими головами проминается внутрь под тяжестью веса. - Маркус, - зову его, содрогаясь от страха, - у нас пассажир. - Держи руль. - ЧТО?! Окно рядом с девиантом разбивается на тысячи осколков – безбилетник с размаху вышибает его кулаком. Чтобы остановить нас, он тянется рукой в салон и хватает андроида за воротник кофты, вынуждая того отбиваться. Машину ведет из стороны в сторону. Мне приходится схватиться за руль, пока мы не врезались в ближайший фонарный столб. С трудом, но я возвращаю автомобиль на главную дорогу. - Черт, – вырывается потрясенным голосом. – Твою же мать! Маркус, ты мне нужен! Из-за поворота, перегородив нам путь, словно проклятый камикадзе, выезжает черный кадиллак, который, как я помнила, принадлежал лейтенанту Андерсену. Этот сумасшедший не намерен был сворачивать с узкой дороги. Он на полном ходу гнался навстречу смерти, по всей видимости, решив закончить свою карьеру на очень грандиозной ноте. Но я не собиралась умирать! Меня одолевает паника. Я ору во всю глотку, зову на помощь андроида, который наполовину скрылся из машины, сражаясь с противником на крыше. Кадиллак все ближе, а мы не можем уйти от столкновения, не попав в ловушку. Мотор ревет от натуги, рычит яростно, почти заглушая музыку, что до сих пор лилась из динамиков в салоне: Are you with me Nothing to trust in You have the answers What are the questions До чудовищной аварии оставались считанные секунды. Идея есть, но отважится на нее либо отчаявшийся человек, либо полный псих. Я была в отчаянии. Перемахнув ногой на водительское кресло, вжимаю педаль газа на максимум, послав инстинкт самосохранения в место слишком неприличное, чтобы разбрасываться таким вслух. Ситуацию усложняет преследователь, который жестко приземляется на капот авто, заслоняя собой обзор. К счастью, в салон возвращается Маркус и очень вовремя забирает у меня управление, резко сбрасывая скорость, чтобы крутануть руль влево и увести мустанг в неприметный переулок между домами. Вцепляюсь в предплечье андроида клещами, когда нашу машину со свистом заносит на повороте. Безбилетник, в котором я признаю Коннора, кубарем катится на асфальт, а кадиллак лейтенанта стремительно проносится дальше по дороге. Зажмуриваюсь от жуткого скрежета, потому что бок с моей стороны по инерции задевает кирпичную стену, но отцовский мустанг еще на ходу. Он со скрипом выравнивается и увозит нас в мрачный переулок прочь из центра города, чтобы затеряться среди заброшенных построек в неблагополучном районе Ферндейл. Звучит финальный припев, и бодрая песня резко обрывается на словах: Are you with me Are you with me now