Капля краски в океане тириума

С добрым утром, Франческа! Сегодня 6 ноября 2038 года, воскресенье. Погода в Торонто ожидается солнечная: от +12 до +15 градусов тепла. На часах ровно двенадцать. Самое время, чтобы вылезти из кровати и воспользоваться последними теплыми деньками! А для хорошего настроения специально для Вас я подготовила новый зажигательный трек «Wake Up» от группы «Break down the wall». Шторы автоматически раздвинулись, впуская в спальню яркие солнечные лучи, которые упали мне на лицо, пытаясь пробиться сквозь веки. Чтобы отдалить пробуждение, я недовольно нахмурила брови и перевернула голову набок, краем уха различая, как из динамиков зазвучала бодрая мелодия с длинным вступлением на ударных инструментах. Она играла не настолько громко, чтобы сиюминутно вырвать меня из сновидений. Воздух в спальне, не защищенной плотными шторами, медленно нагревался, впитываясь в каждую клеточку тела. Спустя пару минут стало слишком жарко, поэтому я откинула тонкое одеяло с туловища, спрятав под него одну ногу. Идеально, валяться так хочется целый день. Если бы не назойливый голосовой помощник, то я бы обязательно поспала еще несколько часов, досматривая странные сны, от которых остались лишь обрывчатые фрагменты на задворках сознания. Кажется, мне снилась мастерская отца: просторный зал, огромные холсты величиной со стену и краски разных оттенков морской волны. Ему всегда нравились эти цвета. - Если ты уже проснулась, то, может, сделаешь мне кофе? - лениво пробормотал Джек, приклеившись половиной лица к подушке, отчего его губы свернулись трубочкой. - Я буду очень, о-очень тебе благодарен. Приподнявшись на локтях, я легонько толкнула мужчину в грудь, чтобы окончательно пробудить ото сна. Сейчас он напоминал морского котика, выбросившегося на берег, чтобы погреться на солнышке. Если сравнивать их повадки, то отличий было не так уж много. - Это ты вчера предложил остаться у твоих друзей до утра, - возмущение в моем голосе прозвучало слишком наиграно, но мужчина все равно недовольно наморщил нос. - Поэтому извини, милый, но сегодня я планирую провести в постели весь день. Закажу суши, выключу звук на телефоне и найду какую-нибудь тупую комедию с очень низким рейтингом. Ты можешь ко мне присоединиться, если обещаешь не шалить. Тот только криво усмехнулся. Привычно так, без всякой издевки, по-доброму. Трудно поверить, но в самом начале нашего знакомства его ухмылка казалась мне слишком самовлюбленной, а теперь я не представляла, как буду без нее существовать. И все же Джек был настоящим засранцем, поэтому, оторвав помятую физиономию от подушки, которая оставила отпечатки на его щеке, медленно заскользил широкой ладонью по моему бедру и придвинулся ближе на пару тройку сантиметров. - Я не против составить тебе компанию, но при условии, что ты пересмотришь последний пункт. Уверен, мы сможем прийти к соглашению… Наглый огонек в карих глазах намекнул, какое именно соглашение мужчина имел ввиду. Отказать ему крайне сложно – все же Джек был прекрасным работником в сфере продаж, чем частенько пользовался и в личной жизни, - но одна вредная черта моего характера не позволила мне поддаться на его уговоры. В конце концов, если бы не она, то вряд ли бы мне удалось держать такого наглеца в узде. - Никаких сделок до внесения предоплаты. Для начала сторгуемся на кофе. Хитро улыбнувшись, я пару раз дружески хлопнула Джека по плечу и ловко выскользнула из его объятий, пока они окончательно не сомкнулись за моей спиной. - Научил на свою голову, - протянул мужчина, уткнувшись лицом в подушку и раскинувшись руками и ногами в форме морской звезды по всей ширине кровати. Я зловредно рассмеялась и отправилась в душ. В холодный освежающий душ, который помог бы прояснить мысли после полузабытого сна и собрать его фрагменты воедино. Перед глазами все еще мерещились синие капли краски. Они напоминали голубую кровь, что циркулировала по синтетическим венам андроидов, поддерживая в них подобие жизни. Сердце подсказывало, что это недобрый знак. - Алекса, напомни позвонить вечером папе, - обратилась я к голосовому помощнику. С удовольствием, Франческа. Напомню позвонить Карлу Манфреду в восемнадцать часов ноль минут. Мы с Джеком жили неплохо. К неполным двадцати двум годам у меня имелась небольшая квартирка на 32 этаже башни «Аристодемос», из которой открывался отличный вид на городские красоты Торонто. Пусть денег на нее мне дал отец, в остальном я старалась обеспечивать себя самостоятельно. Училась днем, а по вечерам подрабатывала на фрилансе, балуя себя излишествами, без которых не может прожить ни одна молодая девушка. С тех пор, как мы с Джеком съехались, он все никак не мог привыкнуть бесконечным тюбикам и баночкам, не умещающихся на полках в ванной. Меня его невежество забавляло. Наверное, была только одна вещь, которая служила причиной разногласий в наших отношениях: Джек довольно часто грезил о персональном андроиде-помощнике и не понимал, как правительство Канады может препятствовать закономерному развитию своей страны, когда как я в открытую не переносила машин на дух. Мне они никогда не нравились и, более того, пугали. Именно они послужили тем самым толчком, из-за которого я в свои шестнадцать с позволения тетушки по материнской линии подала заявление на обучение в Торонто и навсегда распрощалась с Детройтом, где андроидами «Киберлайф», словно тараканами, кишели каждый дом, каждый автобус и супермаркет. По крайней мере, я надеялась, что навсегда. Поездки на праздники раз-два в год можно было не считать. Все больше событий из прошлого всплывали в памяти, пока я тщательно намыливала голову шампунем, чтобы избавиться от мерзкого запаха сигарет, которые курили друзья Джека. Мой отец презирал людей, падких на дурные привычки, хотя сам нередко злоупотреблял алкоголем. Конечно, чаще всего это был весьма дорогой, коллекционный виски, преподнесенный в качестве подарка каким-нибудь богатым поклонником творчества Карла Манфреда. Папу это мало оправдывало, но кто будет перечить человеку, которого критики благоговейно называли лидером «неосимволизма». Разве что капризная дочь, которая пошла характером в своего отца. Наши отношения были далеки от идеальных. Они состояли из разногласий и споров, что тянулись со школьных лет и чуть не породили между нами пропасть после моего внезапного переезда в Канаду. Лишь спустя два года лед оттаял и Карл пошел на уступки. Даже помог мне обустроится в Торонто, несмотря на мои ниоткуда взявшиеся принципы хоть чего-то в жизни добиться самостоятельно. - Ты знаешь, что упрямство не самая лучшая черта для молодой девушки? - он начинал говорить слишком нравоучительно, а потом озарялся широкой гордой улыбкой. - Но без нее ты бы не была моей дочерью. - Не самый лучший твой комплимент, папа. В конце мы всегда смеялись. Перекрыв воду, я вылезла из душевой кабины, насухо вытерлась махровым полотенцем и, обернув его вокруг тела, потянулась к зубной щетке в стаканчике над раковиной. Широкое зеркало с подсветкой по контуру позволяло в подробностях оценить свой помятый видок после бессонной ночи. Сомнительная выпивка, громкая музыка, пакетик красного льда, которым хвалился какой-то недоразвитый приятель Джека. Четырех часов сна явно было недостаточно, чтобы скрыть мешки под глазами, хотя раньше в старших классах мне достаточно было одной банки энергетика, чтобы на утро выглядеть как огурчик. Наверное, дело было не столько в возрасте, сколько в темпераменте. С переездом в Канаду мой юношеский пыл резко угас. Чем больше я посещала подобные места, тем больше убеждалась, что незнакомые люди вызывают у меня лишь глухое раздражение, а пьяные незнакомые люди множат это чувство на два, приправляя мерзкий коктейль горстью отвращения. Но, надо отдать должное, Джек знал, как правильно надавить, чтобы «старушка Фрэн вылезла из своей конуры размять кости». Не зря он считался хорошим менеджером по продажам. Я умыла лицо ледяной водой, избавляясь от пасты, что по неосторожности прилипла к кончикам волос. В прошлом, когда меня распирал юношеский максимализм, они были окрашены в синий, а после в зеленый или изумрудный (теперь уже сложно вспомнить). Своеобразный протест вечно недовольного жизнью подростка. Стоило немного повзрослеть, как глупые мысли сами собой выветрились из пустой головы и отправились в корзину вместе с пестрой краской. Правда, от самих волос мало чего осталось. Блондинка, совсем как мама, и этим все сказано. Благодаря фотографиям я знала, что мне передались от нее острый подбородок, чуть вздернутый нос, впалые щеки и две заметные морщины, берущие начало из уголков глаз, которые на фоне недосыпа выделялись еще отчетливее. Спасибо генетике за яркие голубые радужки, которые передались мне от отца. Без сарказма. Мне действительно нравился их цвет, который мог меняться с блеклого голубого до насыщенного оттенка морских глубин. В довершение картины на внутренней стороне руки до локтя красовалась татуировка, сделанная в пятнадцать лет, - стрела на фоне окружностей разных размеров, обращенная наконечником к ладони. Тогда она казалась мне чем-то важным, я даже видела в ней какой-то особый философский смысл. Моя тетушка же считала, что это последствия переходного возраста, и неоднократно просила свести «эту гадость». Отец ничего не говорил, лишь со странной улыбкой качал головой и посматривал на собственные руки, забитые татуировками. Пожалуй, это еще раз доказывало, как мы с ним схожи. Франческа, Джек просил передать, что кофе готов. - Вовремя. Скажи ему, что я буду через минуту. Когда с водными процедурами было покончено, я переоделась в домашнюю длинную футболку, вышла из ванной и засеменила босыми ногами по коридору, ощущая, как с каждым шагом в воздухе усиливается запах свежезаваренных зерен. Можно сказать, что больше вкуса кофе я любила его аромат – горький, но одновременно чуть сладковатый; он отдавал примесью корицы и других специй, которые Джек по традиции добавил в напиток. Мужчина не услышал, как я вошла в кухню, соединенную с гостиной комнатой. Он сидел за небольшим столом спиной к коридору, поэтому не заметил, как я подошла к нему сзади и звонко чмокнула в щеку. Перед ним на черной широкой подставке стояли две огромных кружки, наполненные коричневым напитком со светлой пенкой по краям. - Не ожидала, что ты так быстро сдашься. – Я с игривой улыбкой присела напротив него на мягкий табурет и взяла себе одну из кружек – желтую, с головой жирафа вместо ручки. – Попытаюсь ответить твоим языком: наша компания высоко оценила Ваш альтруистический подход к партнерству и готова идти на компромиссы ради долгосрочных перспектив нашего взаимовыгодного сотрудничества. Мужчина не ответил. Его квадратное лицо, которое портила островками растущая щетина, выглядело сонным и неопрятным, темные волосы стояли торчком на макушке, а хмурый взгляд был устремлен вниз – на пальцы, что нервно постукивали по корпусу телефона. Моего телефона, на минуточку. - Джек, что-то не так? - Тебе звонили где-то десять минут назад, – признался он и все же поднял на меня взгляд, в котором читалось бесконечное сожаление. - Из Детройта. - Папа? – спросила настороженно, ощущая, как грудную клетку сдавило от нехорошего предчувствия. - Нет, Фрэн, это был его нотариус. Дрожь прошлась по моему телу, начиная с кончиков пальцев и заканчивая свой путь на макушке. Теплая, чуть влажная ладонь накрыла мою, покоящуюся на столе вблизи кружки, и ободряюще ее сжала, но это не помогло унять подступающую лавину эмоций. Меня начало трясти. - Что он сказал? – голос вздрогнул от напряжения. Собираясь с мыслями, мужчина послал в мою сторону тяжелый взгляд, длившийся несколько бесконечно долгих секунд. Обычно так смотрят люди, которые понимают, что после их слов изменится все, строившееся в течение долгого периода времени. Джек не хотел рушить мой мир, но у него не было иного выбора. - Твой отец погиб, Фрэнни. Его убил андроид.