Капля краски в океане тириума

Мою жизнь нельзя назвать тяжелой, иначе это будет чистейшей воды ложь. Я никогда ни в чем не нуждалась и всегда была окружена заботой друзей, любимого человека и отца, который поддерживал меня практически во всем, выполняя даже самые идиотские прихоти. Я была очень капризным ребенком. Порой даже чересчур эгоистичным, отбирая у своего сводного брата время для общения с отцом просто потому, что после ухода матери не желала его ни с кем делить. Тот злился, а Карл словно этого не замечал или не хотел замечать, потакая своей маленькой принцессе во всех ее немаленьких шалостях. Мечтаешь о розовом единороге на пульте управления? Пожалуйста. Полет на воздушном шаре? Да запросто! Сказка на ночь? Конечно, дочка. А потом случилось так, что сказки мне начал рассказывать андроид. Я долго сопротивлялась, капризничала и психовала, привлекая к себе внимание отца, который тогда с трудом справлялся с мыслью о том, что больше никогда не сможет ходить. Я чувствовала себя брошенной, таила в душе обиду и злость. Не только на Карла, но и на свою новую няньку. Мне не нравилось слушать эту пластиковую куклу, сверкающую голубым диодом на правом виске, хотя выглядела она в точности как живой человек. Однажды в порыве очередной истерики я швырнула ей прямо в голову толстый сборник сказок, и что-то изменилось. Диод машины закоротил красным цветом, она буквально застыла на одном месте. Спустя пару минут я стала первым ребенком в истории, которого чуть не прибил собственный андроид. Мне чудом удалось сбежать из спальни, хотя взрослые были убеждены, что я просто напридумывала себе лишнего с испугу. Тем же вечером Киберлайф забрали свою модель, чтобы разобраться, почему программа воспитания маленьких детей превратилась в убийство маленьких детей. Сказали, что причина сбоя в повреждении центрального процессора, который оказался плохо закреплен в головном отделе, и процент, что такое повториться вновь, равен нулю. Мой отец поверил, поэтому не стал отказываться от своего домашнего помощника Маркуса, который ежеминутно сопровождал его как в рабочее, так и в свободное время. Пока тот не убил его в собственном доме. - Дамы и господа, просим вас пристегнуть ремни безопасности, - голос капитана раздается через динамики, установленные по периметру кабины. – Наш самолет совершит посадку в аэропорте Детройт-Метрополитен-Уэйн-Каунти через десять минут. Приятного полета. Постукивая пальцем по нижней губе, задумчиво рассматриваю город сквозь толстое стекло иллюминатора. Непроизвольно ищу глазами среди новых построек знакомые улицы, парки, которые посещала, когда еще училась в школе. Получается с трудом, потому что округ заметно разросся в разные стороны, а его центр полностью реконструировали, превратив в настоящий современный мегаполис. Сейчас он не уступал даже Торонто. Со времени моего переезда я редко бывала в Детройте. Всего раз или два в год, чтобы проведать отца, а после сразу вернуться в Канаду. Меня пугали изменения, которые происходили с родным городом. Слишком быстрый прогресс. Тысячи андроидов, которые в скором будущем могли по численности сравняться с количеством жителей, не делали жизнь обычных граждан сахарной. Мало того, что машины отбирали у них рабочие места, так теперь еще представляли реальную угрозу. Подобные мысли не добавляли мне в копилку оптимизма. Баланс был нарушен окончательно, выливаясь в нечто такое, с чем мы ранее никогда не сталкивались. Близилась кульминация – я чувствовала. Оставалось молиться, чтобы она не стала последней главой в истории человечества.

***

Кофе в аэропорте Детройта отвратителен. Слишком приторный, с добавлением сиропа неизвестного происхождения, что с трудом перебивал вкус дешевого порошка. Наверное, не стоило полагаться на рекомендации андроида-баристы, который никогда не пробовал никаких жидкостей, кроме голубого тириума. - Прости за опоздание, - соседний металлический стул издает мерзкий скрежет, когда Лео отодвигает его, чтобы сесть за стол. – Меня немного задержали на работе. - Не знала, что ты работаешь. После моего замечания уголок губ на его лице нервно дергается в подобии улыбки. - Уже как полгода, - отвечает он. – Пришлось устроиться через знакомых в одну компанию. В общем, ничего особенного. Обычные грузоперевозки. Я не стала расспрашивать Лео о том, какую он занимает должность, как именно называется фирма, в которой он работает, кто его новые знакомые. Сейчас это не имело никакого значения, потому что все мысли без конца вращались вокруг трагедии, произошедшей с нашим отцом. - Ты неважно выглядишь, - в моем голосе звучит неподдельная забота, пока я внимательно рассматриваю мужчину напротив. – Сколько ночей ты уже нормально не спал? Брат действительно очень изменился внешне. Его некогда широкие плечи осунулись; он будто уменьшился в размерах, сильно исхудал. Мешки под глазами превратились в бездонные фиолетовые ямы (явный признак недостатка сна), подбородок и щеки обросли недельной щетиной, а сальные волосы торчали из-под шапки в бурном беспорядке. - С тех пор, как умер отец. Три или две, точно не помню, - он передергивает плечами, а затем впервые за нашу встречу смотрит мне прямо в глаза. – Спасибо тебе, что смогла так быстро приехать. Не знаю, как бы я справлялся со всем этим в одиночку. Правда. Нахожу в себе силы ответить ему теплой улыбкой, пропитанной горечью об утрате близкого человека. Когда, если не в такие моменты, родственники должны поддерживать друг друга? - Мы пройдем через это вместе, но сначала… - облокачиваюсь с руками на стол, чтобы лучше слышать собеседника, и тихо озвучиваю просьбу: - Расскажи мне, что произошло той ночью. Замечаю, как Лео напрягается буквально за миллисекунду. Его кадык нервно дергается, а глаза вновь беспорядочно бегают по столу, не цепляясь ни на одной конкретной детали. - Я ждал отца в мастерской. Помогал ему подготовить картины к продаже на аукционе. Маленький укол сомнения заставляет меня нахмурить брови. Карл крайне редко выставлял картины на аукционе, а к старости вообще стал слишком сентиментальным и хранил свои полотна дома на пыльном чердаке. Немногие люди удостаивались чести заполучить его работу, и даже чек с баснословной суммой не мог им в этом помочь, но сейчас я решила не акцентировать на этом внимания. Нельзя спугнуть Манфреда младшего. Ему и так нелегко давался рассказ. - В ту ночь он возвращался с какой-то выставки вместе с этой пластиковой куклой Маркусом, - брат с неприязнью выплевывает его имя, поглядывая на андроида-уборщика, что мыл пол в дальнем углу кафетерия. – Не могу точно сказать, но, по-моему, у него что-то заклинило в мозгах. Совсем как у твоей няньки, помнишь? Согласно киваю головой, жадно внимая каждому его слову, и придвигаюсь ближе еще на пару сантиметров. Мужчина активно ерзает на стуле, прежде чем выдает, больше не сдерживая негодования: - Этот гребанный робот словно озверел! Орал на весь дом какую-то чушь, крушил все подряд, даже испортил несколько картин, - Манфред младший замолкает и медленно выдыхает сквозь зубы, чтобы успокоиться. – Когда он скинул папу с кресла, у того просто не выдержало сердце. Я пытался помочь, но… но что я мог сделать против машины? Он же намного сильнее и… Речь неожиданно прерывается. Брат пялится сквозь столешницу невидящим взором, вновь переживая тот злосчастный вечер. Чтобы возвратить мужчину в реальный мир, бережно оборачиваю пальцы вокруг его запястья, высунувшегося из-под рукава синего пиджака. - Ты не обязан взваливать всю вину на себя. Я уверена, ты пытался сделать все возможное, чтобы спасти нашего отца, - говорю мягко, поглаживая большим пальцем огрубевшую кожу. - Ты права, - Лео поднимает глаза, в которых я отмечаю странный блеск, напоминающий слезы, и тихо шмыгает носом. – В общем, как только прибыла полиция, андроиду удалось скрыться. Сейчас его ищут, но я сомневаюсь, что от этого будет хоть какой-то толк. - Они найдут его, вот увидишь, - заставляю Манфреда посмотреть на меня и растягиваю губы в ободряющей улыбке, - а я буду рядом с тобой до самого конца. Свои тонны слез я выплакала в течение трех дней, начиная с того самого разговора на кухне, когда Джек сообщил мне о смерти Карла. Он был рядом, поддерживал меня и даже намеривался отправиться со мной в Детройт, если бы не помешала работа. Ему пришлось остаться, но я не сердилась. Мужчину и так грозились уволить из-за отгулов, которые он брал без разрешения высокопоставленного начальства, чтобы держать меня за руку в то время, как я лежала на диване, скрючившись от жутких рыданий. У Лео же не было никого, кто смог бы держать его за руку в столь тяжелое время. Я искренне хотела помочь ему, облегчить ношу, возлегшую на его осунувшиеся плечи. Впервые в жизни стать настоящей любящей сестрой, в которой он так нуждался, а не капризной эгоистичной девчонкой, отбирающей у него внимание родного отца. В конце концов, мы неплохо ладили и прежде не ругались, хотя приходились друг другу сводными братом и сестрой. - Через час нам надо встретиться с папиным нотариусом, - шмыгнув носом в последний раз, он быстро выдергивает руку из моей ладони и поднимается на ноги. – Он ждал твоего приезда, чтобы огласить завещание. Лучше нам к нему не опаздывать. - Хорошо, тогда идем. Встаю со стула и направляюсь следом за Лео, оставив на столе полный стаканчик остывшего кофейного напитка. Хотелось надеяться, что в Детройте найдется хотя бы одно приличное заведение, где кофе готовят настоящие люди.

***

- Здравствуйте, Мистер Салливан. - Здравствуй, Франческа. Очень жаль, что нам довелось встретиться при таких печальных обстоятельствах. Прими мои самые искренние соболезнования. Мужчина лет пятидесяти сжимает мою кисть двумя руками, показывая тем самым, как рад меня видеть. Он ничуть не изменился. Такой же бодрый и доброжелательный человек, чья улыбка могла расположить к себе любого первого встречного. - Как ты сильно повзрослела, – нотариус кладет руку на мою спину, слегка подталкивая к свободному стулу с красной богатой обивкой. – Когда же мы в последний раз виделись? Напомни-ка мне. - Около пяти лет назад, - присаживаюсь на предложенное место, оказываясь по правую руку от своего брата. – Тогда отец пытался отчитать меня за то, что я украла его сигары. Положив руку на спинку собственного кресла, Салливан, кажется, вытаскивает из памяти тот день, когда сидел у нас в гостях. Спустя мгновение он заливается раскатистым смехом, отчего на его лице появляется множество глубоких морщин, и качает головой. - Как я мог забыть, - по-доброму говорит, занимая кресло напротив. – Ты всегда была той еще хулиганкой. Иногда мне казалось, что за это Карл любил тебя еще больше. Всеобщее внимание привлекает тактичное покашливание младшего Манфреда, который довольно расслабленно развалился на стуле. Всем своим видом он показывал, что пора перейти к более важным делам, чем обычная болтовня. Когда нотариус достает из выдвижного ящика планшет, на котором под защитной пленкой располагался документ с подписью отца, то его внешний вид меняется до неузнаваемости. На месте добродушного весельчака появляется человек, который очень серьезно относится к своей работе. - Предупреждаю сразу, завещание может показаться вам весьма необычным. Особенно некоторые его пункты. - Боже, да сколько можно! – не выдерживает Лео, закатывая карие глаза к потолку. – Давайте уже начнем. Мужчина переводит на него проницательный взгляд, под которым лично мне захотелось бы съежиться, но не тратит время на пустые замечания. Прежде чем начать читать, он выдерживает драматичную паузу. Не удивлюсь, если она нужна была только для того, чтобы позлить моего братца. Люди в возрасте обычно не терпят к себе такого неуважительного отношения. - Я, Карл Манфред, находясь в здравом уме и твердой памяти… Краем глаза наблюдаю за тем, как Лео нервно постукивает ботинком о дорогой паркет, пока нотариус зачитывает первый строчки, содержащие в себе папину дату рождения, его официальное место жительство и данные идентификационной карточки. Жутко было слушать о нем в подобном ключе. Именно сейчас я начинала действительно осознавать, что отец больше никогда не позвонит мне на мобильный и не скажет: «Здравствуй, дочка». Лицо Мистера Салливана скрашивает легкая улыбка, когда он зачитывает первый абзац. В нем Карл обращался к нему лично и отдавал одну из своих работ, что так нравилась мужчине, а также коллекцию виски, которую «никто больше не смог бы оценить по достоинству». - Любимой дочери, Франческе Манфред, - продолжает читать нотариус, - я завещаю половину своего особняка по адресу Лафайет-авеню, 8941… В Торонто перед самой посадкой в самолет я наивно полагала, что жидкости в моем организме осталось слишком мало, чтобы заплакать еще хотя бы один раз. Но нет. Мои глаза снова щипало от подступающих слез, пока Салливан перечислял вещи, доставшиеся мне по наследству. Папин навороченный Ford Mustang, на точной копии которого он колесил еще подростком, приличный капитал на сохранении в банке Гармана и половина всех картин моего отца, которые обеспечили бы любому человеку безбедное существование до конца жизни. Эмоции смешались и крутились в голове подобно скоростной центрифуге. Я не понимала, как мне реагировать на такой подарок судьбы, потому что безумно скучала по своему папе… и все же какая-то часть меня тихо радовалась, в то время как другая вопила о том, что готова раздать все состояние, лишь бы в последний раз встретиться с отцом и попрощаться. - Для своего сына, Лео Манфреда, я оплатил полный курс лечения от наркозависимости в клинике... - Подождите, - останавливаю мужчину на полуслове, рукавом кофты смахнув влагу со щеки, и обращаю полный непонимания взгляд на брата. – Что это все значит? Ты… снова употребляешь? Улыбка на его лице становится неестественной, слишком натянутой, чтобы отражать истинные чувства. Он ерзает на стуле, словно сидит не на мягкой обивке, а на разогревающейся сковороде. - Да ладно, ты реально повелась? - Лео разводит руками в разные стороны. – Фрэнни, это же наш отец. Сама знаешь, какое у него своеобразное чувство юмора. Не верю ни единому его слову, но из уважения к Мистеру Салливану отворачиваюсь, откладывая разговор о наркотиках до дома. Видимо, за время моего отсутствия в Детройте произошло очень много вещей, о которых Манфреды дружно умалчивали. - Давайте дальше, - просит мужчина, нетерпеливо махнув ладонью. – Что еще завещал мне отец? - Ничего. Мы с братом одновременно переглядываемся, прочитав друг у друга в глазах недоумение. Только у него она медленно перерастала в злость. Я четко видела всполохи опасного пламени в глубине его радужек и ухмылку, которая скорее походила на оскал хищника, угодившего в ловушку. - Вы шутите? - Ничуть, - говорит нотариус с деланным безразличием. – Больше я нигде не вижу упоминания Вашего имени. - Такого быть не может. Что за бред? – брат кидает в мою сторону хмурый взгляд, будто я смогла бы ответить на его вопрос; он повышает голос: - Кому тогда достанется другая половина дома? Его чертовы картины, в конце концов?! Каждую клеточку тела словно сковывает корочкой льда. Впервые мне приходилось видеть, как когда-то близкий человек прямо на моих глазах превращался в настоящего монстра. Я помнила его совсем не таким. Пессимистичным, слегка вспыльчивым, но никак не озлобленным на весь мир мужчиной, готовым рвать на себе волосы из-за наследства. - Вот об этом я предупреждал вас в самом начале, - Салливан снова склоняется над документом и зачитывает слух: - Вторую половину дома на Лафайет-авеню, 8941, а также часть картин, список которых прилагается ниже, я отдаю своему названому сыну Маркусу, андроиду компании «Киберлайф». Несколько бесконечных секунд мы сидим в полной тишине. Не успеваю я до конца переварить суть последней части завещания, как вздрагиваю от мощного удара по столу. - Какого черта! – подорвавшись на ноги, Манфред кричит, слово сорвавшийся с цепи бешеный пес. – Вы издеваетесь надо мной?! Разве я похож на идиота? - Лео, хватит, – одергиваю его, потеряв всякое терпение. - Хватит? Что «хватит»? – он облокачивается ладонью о стол, чтобы склониться надо мной грозной тенью, и цедит сквозь зубы: – Наш дорогой папаша отдал мою половину наследства сраной пластиковой кукле, которая его же и прикончила. И ты мне еще говоришь «хватит»?! - Думаешь, я в восторге? – приходится тоже повысить голос. – Мне это нравится ничуть не больше тебя, но я, по крайней мере, держу себя в руках! Мужчина отшатывается, делая несколько шагов назад. Издевательская ухмылка на его губах колет в самое сердце, когда он выплевывает: - Конечно, тебя же не лишали законного наследства. Радуйся, любимая сестрица! Столько всего хочется высказать в ответ, но Лео быстро направляется к выходу, поставив в разговоре точку громким хлопком двери. Мы с Мистером Салливаном остаемся в кабинете вдвоем. - Простите за этот… концерт, - виновато мотаю головой. – Мне очень стыдно за поведение своего брата. - Да, наш малыш Манфред совсем вырос, - нахмурив кустистые брови, нотариус кидает задумчивый взгляд в сторону выхода. – Но его можно понять. Даже не знаю, как бы я отреагировал, окажись в подобной ситуации. Дышать определенно становится легче. - По поводу вашего завещания, - он берет лист в руки, будто снова собирается его прочесть. – Скажу честно, за свою практику я впервые с таким сталкиваюсь. Владельцы обычно записывают своих андроидов как наследство, а не наоборот. К счастью, наш случай не единственный в мире. У богатых, знаете, свои причуды. - И как тогда поступали? - Передавали имущество андроиду, - как само собой разумеющееся отвечает Салливан, после чего с важным видом поднимает вверх указательный палец. – Но у нас ситуация немного другого характера. Наш андроид причастен к смерти своего хозяина, поэтому, вероятнее всего, подвергнется деактивации, как только его отыщут. В таком случае вы можете претендовать на его половину наследства на вполне законных основаниях. - А если этого Маркуса не найдут? – осмеливаюсь спросить. Поддавшись волнению, слегка прикусываю зубами щеку с внутренней стороны, пока мужчина размышляет над моим вопросом. - Тогда судебный процесс может немного затянуться, - он ободряюще улыбается мне, - но, я уверен, в конце мы добьемся положительного результата.

***

Особняк Манфредов на Лафайет-авеню встречает меня стандартным приветствием и гостеприимно распахивает передо мной главные двери, навевая детские воспоминания. В какой-то момент я снова отправляюсь в далекое прошлое, когда посещала школу в двух кварталах отсюда, а после занятий обычно приходила к отцу в мастерскую и спрашивала: «Привет, пап. Покажешь, что ты сегодня успел нарисовать?» Тяжелый вздох вырывается из уст. Крепче сжимаю ручку дорожной сумки, в которой лежала одежда на первое время, и захожу в просторный холл особняка. - Добро пожаловать домой, Франческа, - отзывается приятный женский голос. Свет включается автоматически, прогоняя вечерний мрак. Взгляд падает на широкую лестницу, на ступенях которой лежал длинный синий ковер, на небольшой мраморный столик с коваными ножками, покрытыми позолотой, на пол под ногами, выложенный плиткой с причудливым геометрическим узором, и, наконец, останавливается на богатой хрустальной люстре под потолком. Приятно было осознавать, что за время моего отсутствия ничего не изменилось. Дом до сих пор хранил следы присутствия своего хозяина. Бывшего хозяина. Пусть в художественном плане Карл всегда позиционировал себя как неосимволист, свою виллу он обставил в ином стиле, совместив роскошь и аристократизм. К подаркам своих близких поклонников он тоже относился весьма трепетно, поэтому не мог себе позволить выкинуть на свалку уродливую фарфоровую вазу из Индии или громадное чучело жирафа, которое стояло в гостиной. К счастью, дизайнеры придумали, как гармонично вписать в интерьер всякий ненужный хлам. Провожу рукой по обеденному столу в гостиной, обнаруживая под пальцами недельный слой пыли. Папа не любил грязь, но после его смерти за особняком больше некому было приглядывать. Дом медленно погибал следом за своим хозяином, лишаясь уюта и тепла, которыми он всегда окутывал долгожданных гостей. Я не хотела, чтобы он окончательно утратил огонек жизни или, более того, попал в чужие руки после продажи. Особняк служил последним мостом между мной и Карлом, хранил в себе множество воспоминаний, от которых избавляться было сродни предательству. Он обладал душой. Вырывая меня из омута размышлений, мобильник в кармане куртки начинает громко вибрировать. На экране высвечивается наша с Джеком счастливая фотография. - Привет, как ты? – звучит первый вопрос. - Держусь, даже расплакалась сегодня всего один раз, - шумно фыркаю и обхватываю себя свободной рукой, ощутив внезапный холодок на коже. – Мы с Лео съездили к папиному нотариусу. Когда я замолкаю, чтобы собраться с мыслями, мужчина недовольно бормочет в трубку: - Не заставляй меня вытягивать из тебя каждое слово. - Ладно, - делаю несколько неосознанных шагов вдоль комнаты. - Если очень коротко, теперь ты встречаешься с одной из самых богатых девушек в Детройте. - Значит… тебя можно поздравить? – неуверенно спрашивает Джек. Давно надо было привыкнуть к специфическому юмору, которым обладал мужчина, но иногда он перегибал палку. Например, как сейчас. - Конечно, как только я съезжу в банк, сразу закачу вечеринку. Кстати, ты не приглашен, - яд в моем голосе способен убивать на расстоянии. – Если ты забыл, то я получила это наследство из-за смерти своего отца. - Не горячись, - примирительным тоном просит Джек. – Я всего лишь пошутил. Согласен, не очень удачно. Медленно выпускаю воздух через нос, пытаясь отложить эмоции в дальний ящик. Мы слишком многое пережили вместе, чтобы разругаться из-за такой ерунды. Особенно теперь, когда я очень сильно нуждалась в его поддержке. - Когда ты сможешь приехать? - Не знаю, босс не хочет ничего слушать, - мужчина искренне негодует. – Я попробую отпроситься у второго зама, но он сам возвращается из отпуска только через несколько дней. Впрочем, зная, какой говнюк в их отделе занимает должность директора, я не надеялась на изменения. - Ничего страшного. Шум в прихожей привлекает мое внимание, поэтому я быстро прощаюсь с Джеком, пообещав позвонить ему перед сном. Нехорошее предчувствие захлестывает с головой, потому что ни у кого из знакомых Карла не было свободного доступа в особняк, а Лео слишком обозлился на меня в нашу последнюю встречу, чтобы заявиться на пороге дома так быстро. Пройти через систему безопасности мог разве что андроид, которого нельзя было удалить из базы данных без прав администратора, но тогда… Я находилась в серьезной опасности.