Фиалка

      Притворяться что ты спишь, рядом с тем, кто не спит никогда, а ещё, возможно, прячет где-то неподалёку нож — оказалось не просто неудобно, а абсолютно невозможно. А когда я приоткрывала один глаз, осторожно поворачивая голову, чтобы украдкой взглянуть на вампира: то встречалась с его взглядом — и так каждый раз. Его глаза неотрывно за мной следили и он ловил меня на моём настороженном за ним наблюдении, только совсем ничего мне на это не говорил. Тоби не призывал меня прекратить вертеться под одеялом. Может потому разрешал, что занимался подглядыванием и сам, вселяя этим самым — ещё больший ужас, который и без того сковал меня по обеим рукам и ногам, пока я лежала рядом с ним на кровати.       Мы ведь впервые находились так — плечом к плечу чтобы, да ещё и в горизонтальном положении. Неужели он не мог сказать мне хоть слово? Сделать хоть что-то? Что он там должен сделать, как парень? Может, взять меня за руку или подсказать, как поскорее отключиться и оказаться вне сознания — то есть, всё же уснуть?

Не то чтобы мне это действительно помогло — просто совсем ничего не происходило.

      На улице всё ещё был день — поэтому в комнате было светло. Окно было нараспашку — и от этого становилось холодно. Оказавшись по собственной, необдуманной просьбе лежать на спине, я перебирала в голове всевозможные, даже самые бессмысленные и глупые мысли, прислушиваясь и к каждому своему ощущению внутри, лишь бы только не вспоминать, как всего пару минут назад, Тоби, не раздумывая, нанёс мне ранение ножом.       Его намеренный и от этого предательский порез действительно исчез с моей кожи, не оставив ни следа, только, как оказалось — этого недостаточно, чтобы успокоиться. И если вампир, давно и бесследно растерявший все свои человечные качества, даже не задумывался о том, что натворил, то я уже однозначно спланировала — больше никогда ему не доверять.       После, ещё немного мечтательно рассудив, как я, если только захочу, обязательно смогу из этого дома уйти и мне совсем не нужно любить несправедливого Тоби честно, я тихо, почти шепотом, заговорила:       — Тоби, слушай… — обратилась я к нему и сразу замолчала. — Не убивай меня больше, ладно?       — Разве ты умерла? — моментально ответил мне он, словно до этого опасался нарушить тишину самостоятельно и первым. Его рука мягко опустилась на мою грудную клетку, вполсилы надавив. — Нет, дышишь. — заключил он, хоть я и замерла. Свои пальцы Тоби после отвел, а следом он добавил ещё одно обо мне наблюдение. — И ты вдыхаешь холодный воздух — делаешь это уже больше часа, но не заболеешь. Ты даже не простынешь и пока что будет именно так. — вампир неожиданно смолк, а я тогда захотела на него посмотреть, к нему развернуться, только не успела — Тоби уже оказался меня сверху. Удерживая самого себя руками, не доставляя мне никакого иного дискомфорта кроме испуга, он надо мной навис. Его лицо стало совсем близко. — Ты мне веришь? — сказал мне последнее вампир.       Мы оба знали ответ — что не верю — но я всё равно кивнула, а он тогда больше ничего не сделал. Потому может, что я дала положительный ответ. И он просто смотреть на меня продолжил, разглядывать моё согласие, а кончики его волос, слегка покалывая, касались моих щёк. И так было несколько секунд — или целую вечность, а потом он встал и ушёл, оставив меня одну. И я притворилась что сплю снова.

***

      В какой-то момент, когда комната по своей температуре стала походить на морозильную камеру, а за окном стих ветер, я поняла — на этаже нахожусь совсем одна. Вроде бы. Почему мой слух вдруг стал настолько острым, а я сама — такой восприимчивой ко всему вокруг, меня сильно не беспокоило. Монстром ведь я себя не считала, но знала, что он — монстр — находится где-то совсем рядом. Поблизости — ожидая близости. И именно он постарался над тем, чтобы сделать меня такой: вроде бы всё той же на вид девочкой, но со стремлением быть живучей. Может быть и, даже более радостной, потому что я стала замечать мелочи, на которые до этого совсем не обращала внимания. И не сказать, чтобы раньше мне было совсем неинтересно жить, но, спускаясь вниз по лестнице теперь, я вдруг увлечённо отмечала, как краска на стенах совсем недавно высохла — дом явно новый — пахло свежестью. У порога блестящая лужица от растаявшего снега — она сияла — завораживала. И всё это, почему-то, меня радовало. Идиотским образом восхищало на самом деле, так как у меня не должно было быть повода на улыбку.

Вампиры ведь, точно ещё на меня накинуться. И вряд ли кого-то из них остановит тот факт, что я стала их отродьем.

      И если бы я ещё смогла, как-нибудь постаралась, уговорить на что-то иное, кроме как страшное, Тоби, то со всеми вампирами — мне точно было не справиться. Я просто даже и не знала достаточного количества действенных отговорок, впечатляющих слов. Столько, чтобы хватило на троих, неподатливых и сообразительных существ. Знала бы я только… если бы я только знала и всё умела — никогда бы со мной тогда, ничего и не произошло. Мне просто не очень повезло уродиться именно такой. Если убрать элементарные вещи, что знакомы каждому — то глупой.       На первом этаже единственной открытой комнатой, помимо кухни, была гостиная с белым пианино у стены. Оказавшись там, я сразу направилась к окну, намереваясь отодвинуть тяжёлую штору, чтобы получше разглядеть двор. Я собиралась выйти на улицу и осмотреть местность, но чуть позже. Только вот, едва коснувшись занавески, я замерла на месте, сжав её край пальцами. Там, на улице, прямо перед домом, я увидела Диму. И рядом с ним была Ксюша. Она стояла ко мне спиной, но я узнала её сразу по голубой куртке. Дима же стоял лицом ко мне, но меня он не заметил — я пряталась за шторой. И я не знала, долго ли они были там вдвоём и разговаривали ли перед этим, только без слов, совсем неожиданно, Дима обхватил Ксюшу руками, а она в тот же момент подняла голову вверх, почти к нему прижалась. Его губы скользнули к её шее.       Рефлекторно я вздрогнула, шагнула назад, не желая увидеть ничего лишнего. Повернулась и начала медленно пятиться от окна. И в ту же секунду Дима поднял глаза. Он увидел меня. И... кажется что подмигнул.       — Задаешься вопросом, почему я разрешил Диме так поступить? Ты обижена на меня за то, что я так сказал ему с тобой сделать? — раздался голос, уже в одной со мной комнате, и я на него развернулась. Говорил монстр номер один — Тоби — и он зашагал по гостиной, но до меня не пошел. Вампир остановился в центре комнаты, будто ему не нужно было даже смотреть в окно, чтобы знать, о ком я сейчас думала. О ком он говорил. О Диме, который только что видел меня. — Я бы не смог сделать этого сам. Там, в коридоре. А ты бы не согласилась, не позволила мне, и тогда… я бы причинил тебе ту боль, от которой хочу лишь избавить. — он сделал паузу, как-то одержимо задумавшись, так как возникла тотальная тишина, а он сам замер, сжав пальцы в кулак. — Но если честно, я жалею уже, что сам этого не сделал. В следующий раз — это обязательно буду я. Обещаю.       Почему и насколько скоро, мне станет вновь необходимо глотать черную жидкость, которую я предпочитала, всё же, считать за мазут, нежели за кровь — я не знала. Знала только, что как и прежде, меня обязательно стошнит. Ведь всё во мне, как и до этого, отрекалось от живущей внутри, его части — части Тоби.       Выждав совсем немного, я осторожно тогда тронулась с мета. Пошла до пианино, не отводя глаз от вампира, попутно с ним разговаривая:       — Я, наверное, больше не смогу с ним рядом находиться… Теперь. — сделала я кивок в сторону окна, продолжив тему о Диме и их совместном сговоре, лишь бы только Тоби не прекратил хоть о чем-то сожалеть. Чтобы он вновь не стал внезапно безжалостным. — И с Ксюшей этой тоже. Не буду.       — А со мной? — прозвучало от вампира вскоре, даже как-то встревоженно.       — И с тобой. — кивнула я, уже достигнув пианино. Я встала за инструментом, как если бы оно могло меня защитить, и мне пришлось совсем опустить свою голову, потому что видеть реакцию Тоби на мои слова, казалось мне пугающим событием, хоть и неизбежным, самым ближайшим. — Знаешь, я не хочу быть хорошей. Я передумала. — добавила я.       — Передумала? Что значит ты передумала?       — Не хочу больше ничего… и мне не нужна подруга.       Несмотря на то, что Тоби мог не только меня слушать, но и заглядывать в мои мысли, он, похоже, оказался в замешательстве. И действительно, как я могла изменить решения, которых никогда не принимала? Моего согласия никто не спрашивал, а о каком-либо выборе — даже иллюзорном — не могло быть и речи. А говорила я так прямо сейчас, потому что внезапно осмелела. Хотя была ещё вероятность, что я попросту сошла с ума. Возможно, это лучше всего объясняло, почему и сам вампир запутался в моём неясном сознании.       Только, скорее всего, уже позабытое для него чувство смятения — Тоби испытывал непродолжительно. Он после стремительно зашагал ко мне, и его тень, едва за ним поспевая, мелькнула на полу. В свете заходящего солнца она стала хорошо мне заметна, но вскоре свет уступил место ему и мраку — без остатка. И предчувствие чего-то нехорошего, казалось, овладело только мной. Вампир же выглядел свободным от любых чувств, а значит, и от слабостей. Может, он просто старался удерживать градус собственного безразличия, чтобы сдерживать и себя от чего-то, только всё равно неотступно приближался. Явно чего-то желая и на что-то рассчитывая.       Когда он оказался напротив, то, положив свои руки мне на плечи, усадил на низкий стул возле пианино. Сам тут же выпрямился и с серьёзностью заговорил, тоном построже:       — Ты говоришь совсем не думая. Потому что тебе всего лишь кажется, что всё позади, Виолетта. Считаешь может, что раз я не смог нанести тебе вреда сегодня, а нож не оставил за собой болезненных последствий, так будет теперь каждый раз? Нет, будет не так.       — А как? — перебила его я.

Он на меня уставился тогда — кажется не предвидя моего к нему вопроса — а я на него, ожидая ответа.

      — Ты ведь понимаешь, твоя кровь сейчас — не твоя. Буквально. Она моя, Виолетта. Временная. И она предоставлена тебе в долг, её хватит ненадолго. А ведь ты даже ещё за неё не расплатилась. За эту первую дозу ты не успела ничего дать мне взамен. Как станешь это делать, хм? Когда кровь растворится, в тебе исчезнет, ты снова станешь прежней. Я о том, что одного удара, одного неосторожного толчка в твою сторону станет достаточно, чтобы всё закончилось. Для тебя закончилось, ведь я не прекращу с тобой, даже уже неживой. — пока я, теперь с испугом, старалась себе представить, насколько дословно и прямо Тоби рассказывал мне об ударах и толчках, сохраняя свой тон мягким, он говорить продолжал. — И если ты откажешься или заставишь меня передумать предоставлять тебе эти шансы — ты не справишься. Я видел, как это бывает. Я хорошо знаю эту игру, когда сердце у человека останавливается. — неумышленно я подскочила со стула. Я сильно запереживла просто. Настолько — что у меня онемели ноги. Только Тоби тут же усадил меня обратно на место и на этот раз он не убрал своих рук с моих плеч. — Я знаю, ты боишься. И ты права. Бояться меня — разумно. Но ты должна понять одну вещь: когда я перейду черту, превышу твой предел и между нами произойдет что-то большее. Для тебя — это случиться навсегда. — его голос стал ниже, почти теперь шёпотом. — Понимаю, как это звучит, и, поверь, я не пытаюсь на тебя надавить, я ведь даже стараюсь дать тебе шанс на то, чтобы мне противостоять. Но твое тело должно быть в состоянии это сделать. А единственный антидот от меня — это я сам.