Если бы ты была настоящей...

«...помню такое громкое «верь мне!» и тихую пулю в висок…»

Света — Светуль, принеси, пожалуйста, полотенце, — шум воды утих и я услышала просьбу Дианы. — А где оно? — я не стала кричать, а заглянула в ванную и спросила спокойным тоном. Ты выглядывала из-за приоткрытых дверок душевой кабины. — В кладовой в комоде, — створки тут же закрылись, пряча тебя от моего настырного взгляда. — Эй, ты прячется от меня? Динка засмущалась и густо покраснела. — Дин, ну чес слово, как маленькая, — я открыла дверцы, а ты покраснела ещё больше. — Всё, всё, больше не буду подглядывать. Ушла за полотенцем, — замахала руками, показывая, что не собираюсь и дальше тебя смущать. В первом ящике оказалось постельное бельё, во втором — какие-то покрывала и торчащие из-под них старые газеты. Полотенца были в третьем, самом нижнем. Я ещё подумала, что это совершенно нелогично, прятать то, чем пользуешься чаще всего, в самый нижний ящик. Куда сподручнее было сложить их в верхний. Что-то заставило меня вернуться к покрывалам. Откинув верхнее, увидела несколько газетных вырезок, они явно были старыми, бумага пожелтела от времени и была сильно затерта на сгибах. Явно их перечитывали и не раз. Разложила их на комоде, запестрели заголовки и я почувствовала, как земля уходит из-под ног. «Пропала женщина. Помогите найти Диану», «На днях пропала местная жительница, Диана А., 34 года…», «Муж садист ищет свою жену. Собственное расследование АиФ», «В лесу найдены останки человека! Мужчина, возраст приблизительно 36-40 лет», «Во Всеволожском районе Ленинградской области найдено тело мужчины, по предварительным данным смерть наступила несколько дней назад. Предположительно, мужчина мог стать жертвой волка», «Следственные органы отказываются комментировать произошедшее»… Дальше читать не смогла, перед глазами стояла чёрная пелена, буквы расплывались. Автоматически посмотрела на дату — 2014 год. Десять лет прошло. Так вот почему он никогда не найдёт, просто искать больше некому… Не отдавая отчёта своим действиям, я сгребла все вырезки и бросила их в топку жарко горящего камина. Пусть всё горит синим пламенем. Нет больше прошлого, впереди только настоящее. И мне не важно, кто ты, мне важно, кем стала я рядом с тобой, кем мы стали друг другу. Меня не было слишком долго, поэтому поспешила вернуться к тебе. — Вылезай, вытру тебя хорошенько, — и я распахнула свои объятия. Укутала полотенцем, промокая им спину, тем временем слизывала тёплые капли с твоей шеи, груди и ключиц. И стало ненужным полотенце, ты больше не закрываешься от меня. Легко подхватываю твоё хрупкое тело и несу к нашему любимому креслу. Мягко подталкиваю вперёд, заставляя стать на колени, повернувшись ко мне спиной. Дыхание моё учащается, еле сдерживаю себя, чтобы не быть грубой. С нажимом оглаживаю бока, веду вдоль позвоночника, ты рвано выдыхаешь и прогибаешься ещё сильнее, а твои ягодицы трутся о мои ноги. Кончиками пальцев ловлю твой затвердевший сосок, наклоняюсь к самому уху, касаюсь его горячими губами и шепчу: — Я люблю тебя! Нервно сглатываешь. Веду влажными губами вдоль шеи и шепчу уже в другое ухо: «Я люблю тебя!» Твоё тело покрывается мурашками, а из груди вырывается долгий стон. Я сама уже на пределе, но продолжаю сладкую пытку. Мне нравится умирать от желания, а после возрождаться в твоих руках. Мои губы целуют твою поясницу, прихватывают кожу на ягодицах. Спускаюсь ниже. Мажу языком по промежности и твои ноги начинают мелко подрагивать. — Света! — Да, моя девочка! И долгий стон мне ответом. Язык ныряет в твою глубину на столько, насколько это возможно, ты двигаешь навстречу бедрами и я понимаю, что тебе этого мало. И мне всегда будет мало, мне тебя всегда будет мало! Вхожу глубоко. Ты такая открытая, влажная, горячая и меня сводит с ума твой запах. Двигаюсь быстро и глубоко, разводя пальцы в стороны. Ты кричишь громко и протяжно. На секунду обмякаешь, я поддерживаю тебя под раскалённый подрагивающий живот. Но тут же разворачиваешься в кресле и тянешь меня на себя. Мои ягодицы касаются твоей разгоряченной плоти. Ты грубо поворачиваешь мою голову и твои губы впиваются в мои, языком врываешься в мой рот. Мы не рассчитываем свои движения и постоянно сталкиваемся зубами. Улыбаемся, как две ненормальные и снова сливаемся в яростном поцелуе. — Светка, так тебя люблю, что если ты вдруг исчезнешь, я просто умру! — и на твоих ресницах появляются капельки слёз. — Ну что ты, глупенькая моя, маленькая девочка! Я никуда не уйду! — как могу, пытаюсь успокоить. — Никогда? — Никогда! Совершенно не помню, как мы оказываемся на диване. Ты нависаешь надо мною, но я уворачиваюсь от поцелуя, спускаюсь ниже и целую твои маленькие аккуратные груди, посасывают соски, цепляю зубами и легонько оттягиваю. Ты стонешь и трешься о мой живот, размазывая влагу. Хочу, чтобы ты любила меня долго и прошу: — Динечка, не спеши, пожалуйста, — твои движения становятся медленными, но глубокими. Чувствую, как превращаюсь в сладкую вязкую массу и почти не понимаю, на каком свете нахожусь — на том или всё ещё на этом. Внезапно нахлынувший оргазм оглушает настолько, что я почти ничего не слышу, а глаза застилает пелена слёз. Но даже сквозь эту глухоту ясно слышу твой голос. — Я люблю тебя, Светуль. В этом раю совершенно не замечаю течение времени, два месяца пролетели как один день. Иногда мы по несколько дней не выходим из дома. Раз в неделю ты ходишь к только тебе известной дороге, куда хозяйка дома привозит продукты. Сколько ни просила, меня с собой не берёшь. У нас появилось новое вечернее развлечение, иногда до полночи режемся в «дурака». Ты совершенно не умеешь проигрывать, так смешно по-детски надуваешь губы и обижаешься. Целую твои пухлые от обиды губы, наблюдаю, как затуманиваются глаза, а обида уступает место желанию. Память ко мне не вернулась, наверное, мозг специально блокирует воспоминания, давая в полной мере насладиться тем, что на данный момент у меня есть. Если честно, совершенно не хочется ни о чём знать, что было у меня до. Ощущение, что я наконец-то вернулась домой, туда, где и должна была быть все эти долгие годы. Моё место именно здесь, рядом с тобой и нигде больше. В эту ночь мы ещё не спим, просто лежим, переплетясь телами и молчим, каждая о своём, а может быть, об одном и том же. Ты первая слышишь за окном непонятные звуки и напрягаешься. Вслушиваешься в темноту за окном. Расслабляешься, думая, что тебе показалось. Потом уже обе слышим какой-то шум, одновременно вскакиваем, натягивая на себя первую попавшуюся одежду и осторожно с двух сторон подходим к окну. Чужаки хорошо прячутся, но мы всё равно замечаем несколько человек. Вооруженные мужчины в камуфляже. Сколько их? Зачем они здесь? И тут меня осеняет! Они пришли за тобой. В моем взгляде непонимание происходящего. В твоём — удивление, досада и немой вопрос «Как же так, Света?» Я отрицательно качаю головой. — Динка, это не я! Клянусь тебе, это не я! Как же так, Динечка, родная моя? Пытаюсь подойти ближе, но ты жестом останавливаешь меня. Не злишься, нет, просто больше не веришь мне. Накинув на себя толстовку, бежишь в ванную. Там маленькое окно, которое выходит на другую сторону дома. В дверях оглядываешься и ещё раз очень внимательно смотришь на меня. Я тормоз, я сейчас такой тормоз, совершенно ничего не соображаю. Стою, словно приклеенная к полу, в то время, когда нужно бежать за тобою вслед, объяснить и спасти, а если придётся, то и закрыть собою. Только бы ты жила! Девочка моя! Родная моя! *** Босые ноги обжигает изморозь, покрывшая за ночь пожухлую траву, но Света не обращает на это никакого внимания. Важно догнать Динку и объяснить, что это не она, что ни в чем перед ней не виновата. Вдалеке слышен душераздирающий вой волка. Нет, Динка сказала, что это волчица. Красивая, белая, сильная. Света понимает, что кружит над одном месте, она сбилась с тропинки и кругом непролазная чаща. — Стой, где стоишь! Если есть оружие, медленно положи на землю и подними руки вверх, чтобы я видел, — молодой крепкий мужчина держит Свету на прицеле, медленно приближаясь к ней. Она цепенеет от грозного окрика и замирает на месте. — Почему руки за спиной? — мужской голос звонко разносится по лесу, отражаясь от макушек вековых сосен и кажется, что он звучит со всех сторон. — Да нет же, вот они. У меня ничего нет, — Света протягивает руки вперёд и поворачивает ладони вверх. — Руки, я сказал, — нервно орёт мужчина, продолжая целиться в безоружную и беспомощную женщину. И Света понимает, что сейчас раздастся выстрел, потому что свидетели этим людям, творящим полный беспредел, совершенно не нужны. Их движения были одновременными. Прыжок белой волчицы, заслонившей своим телом Свету и выстрел мужчины. Света упала на землю, неудобно вывернув при этом руку и её сознание стало медленно покидать тело. Слух ещё улавливал выстрелы, мужские крики, жалобный скулёж волчицы, а потом наступила тишина и полная темнота.