Свет в твоих глазах

Флэшбэк. Александр. Помню тот осенний день так ясно, будто он случился вчера. Я на четвёртом курсе Кембриджа, всё вроде как на своих местах: учеба, проекты, вечеринки. Но меня всё это уже давно не волнует. В голове только одно имя — Кэтрин. Мы познакомились два года назад, в тот день я ехал в Лондон на выставку современного искусства, но толком не успел зайти, потому что сразу заметил её. Она стояла у одного из киосков, рассматривая старые книги с такой увлечённостью, как будто каждая из них была бесценным сокровищем. Девушка с тёмными кудрями, в поношенном пальто, среди всей этой суеты смотрелась как будто из другого мира. Я подошёл ближе и, не найдя ничего лучше, спросил: «И что тут такого интересного?» Она взглянула на меня с лёгким прищуром и, не раздумывая, всунула мне в руки томик Шекспира. «Это гораздо лучше, чем все эти современные глупости,» — сказала она с вызовом в голосе. И это меня подкупило. Мы разговорились и, кажется, проговорили весь день. Оттуда всё и началось. Я был из обеспеченной семьи, учился в Кембридже, а она — из простой семьи, совсем другая жизнь, другие приоритеты, но это нас не останавливало. Наоборот, казалось, что нас тянет друг к другу ещё сильнее. Мы встречались при любой возможности, планировали будущее, мечтали пожениться сразу после учёбы. Она часто говорила, как хочет вырваться из бедности, построить что-то своё. А я… я был готов свернуть ради неё горы. Кэтрин стала для меня всем. Никто не понимал меня так, как она. Мы были разными, но вместе мечтали о большем. Осенью я вернулся в Британию после долгого лета в Швеции и почувствовал, что скучал по ней безумно. В учебные дни видеться удавалось редко, но я старался к каждой встрече подходить с особым размахом. В один из таких дней я решил сделать сюрприз: приехать к ней без предупреждения, с букетом её любимых белых роз. Я представлял, как она обрадуется, как обнимет меня на пороге и скажет, что тоже скучала. Казалось бы, что может пойти не так? Добираюсь до её дома, захожу без стука, ведь мы давно свои. Слышу какие-то приглушённые звуки из спальни. Сердце забилось сильнее, но не от предчувствия беды, а от радости — наконец-то увидимся. Я медленно открываю дверь и… всё рушится. Кэтрин с кем-то в постели. В этой самой постели, где мы мечтали о нашем будущем, о доме, о семье, где я её ласкал и говорил о любви. На секунду мне кажется, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Но нет. Глаза сами собой ловят знакомые очертания. Мой лучший друг, Оливер, тот самый, с которым я бок о бок с детства, с которым прошли школу, поступили в Кембридж, переживали взлёты и падения. Он. С ней. Стою как вкопанный, не веря своим глазам. В руках цветы, а на душе — пустота. Кэтрин, вжавшись в одеяло, пытается прикрыться, а Оливер просто смотрит на меня, даже не делая попытки оправдаться. Он был мне как брат, мы даже внешнее были похожи, а теперь всё это выглядит как плохая сцена из дешёвой мыльной оперы. — Алекс… это не то, что ты думаешь, — голос Кэтрин дрожит, но мне даже не важно, что она говорит. Всё, что я вижу, — это предательство. — Два года, Кэтрин. Мы два года строили будущее. И ради чего? Ради этого? — моё разочарование и злость буквально выплёскиваются наружу. А Оливер? Он даже не пытается оправдаться. Просто молчит, опустив глаза. Я резко разворачиваюсь и выхожу, не дожидаясь ответов. На улице срывается дождь, и он как будто отражает моё состояние. Бросаю эти чертовы розы в лужу и просто иду куда глаза глядят. Я больше не знаю, кому доверять. Любовь? Дружба? Плевать. Всё это пустые слова. В тот день я окончательно убедился: никому нельзя верить, даже самым близким. Я шагаю прочь от дома, пытаясь переварить то, что только что увидел. В голове пульсирует один вопрос: «Почему?» Но ответов нет и не будет. Телефон в кармане вибрирует без остановки — сообщения от Кэтрин, звонки от Оливера. Но я не могу заставить себя даже посмотреть на экран. Их голоса, оправдания, слёзы — всё это уже не имеет значения. Пройдя несколько кварталов, я останавливаюсь на скамейке в парке. Сижу, облокотившись на холодную спинку, и просто смотрю перед собой, пустым взглядом. В голове крутится только одно: как я мог быть таким слепым? Как они могли? Неожиданно передо мной появляется Оливер. Не знаю, сколько времени прошло, но явно достаточно, чтобы он меня нашёл. — Алекс, нам надо поговорить, — его голос звучит приглушённо и отчаянно, но меня это не волнует. Я поднимаю на него глаза, не скрывая презрения. — Говорить? Ты серьёзно? — мои слова резкие, полные горечи. — С чего ты вдруг решил, что мне вообще интересно, что ты скажешь? Оливер нервно опускает взгляд и садится рядом, но я отодвигаюсь, не давая ему возможности приблизиться. — Я не хотел, чтобы так вышло… это было… — начинает он, но я перебиваю, не в силах больше это слушать. — Это что, случайность, да? Ты просто случайно оказался в её постели? Ты, мой лучший друг, с девушкой, которую я любил больше всего на свете, — срываюсь я, чувствуя, как внутри всё кипит. — Знаешь, что самое мерзкое? Я доверял тебе как брату. Ты знал всё о нас. И ты… — я замолкаю, глотая слова, которые просто не помещаются в голове. Оливер беспомощно разводит руками, как будто это может что-то исправить. — Я не хотел тебя предать, Алекс, правда. Всё вышло из-под контроля… Мы с Кэтрин… это было не спланировано, это просто случилось. Она была одинока, я был одинок… ты много уделяешь времени учёбе — он пытается подобрать оправдания, но каждое слово звучит как пощёчина. — Одиноки? Серьёзно? Ты говоришь, что одиноки? — я начинаю смеяться, но смех мой больше похож на истерический. — У вас не было никого, кроме друг друга, да? Два бедных одиночества нашли утешение. Ну что ж, поздравляю. Я рад, что вы хотя бы нашли счастье. Я резко встаю, не в силах больше выносить этот разговор. Уходить легче, чем пытаться понять. Оливер пытается меня удержать. — Алекс, пожалуйста, дай мне шанс объяснить… — говорит он, но я резко вырываю руку. — У нас нет шансов, Оливер. Никаких. Ты выбрал свою сторону. Теперь живи с этим, — говорю я. Я разворачиваюсь и иду прочь, чувствуя на себе его взгляд. Сзади доносятся слабые крики, но я не оборачиваюсь. Всё кончено. И больше ничего не вернёшь. Вернувшись в дом братства, я ощутил, как он вдруг стал каким-то чужим. Комнаты, коридоры, даже наши общие фотографии на стенах теперь казались безликими декорациями, частью жизни, которую я больше не хотел признавать. Я пытался вернуться к обычной жизни: ходил на пары, делал вид, что учёба меня всё ещё интересует. Но каждый раз, когда преподаватели что-то объясняли на доске, я смотрел на формулы и графики, не понимая, зачем мне это теперь. Всё потеряло смысл. Несколько дней я буквально заставлял себя вставать с кровати по утрам. Мысль о том, что Оливер всё ещё в доме братства, жила где-то на задворках сознания, и с каждым днём это злило всё больше. Его присутствие ощущалось даже тогда, когда его не было рядом. Я понимал, что не могу продолжать так. Это невыносимо. В один из вечеров, когда большинство ребят ушли, и дом наполнился тишиной, я подошёл к комнате бывшего друга. Секунду стоял у двери, собираясь с мыслями. Что я ему скажу? Как я могу выразить всё то, что кипит внутри? Но без слов было нельзя. Я постучал, не дожидаясь ответа, открыл дверь и вошёл. Оливер сидел за столом, уставившись в учебники, но выглядел так, будто читал эти страницы чисто механически, ничего не видя. Услышав, как дверь открылась, он обернулся и замер, увидев меня. — Алекс… — начал он, но я поднял руку, останавливая его. — Мне нечего с тобой обсуждать, — сказал я, стараясь держать голос ровным. — Но у меня есть одно требование: ты съезжаешь отсюда. Куда угодно, хоть в общежитие, хоть на луну. Я больше не хочу тебя видеть. Оливер кивнул, будто уже ожидал этого. Он не возражал, не оправдывался — просто молча слушал, опустив голову. Возможно, до него наконец дошло, что так жить дальше невозможно. — Я найду другое место, — тихо ответил он, не поднимая глаз. — Я просто… мне жаль, Алекс. Я знаю, что ничего не изменю этими словами, но всё равно хотел сказать. Я смотрел на него и не узнавал человека, который был мне как брат. Все воспоминания о наших общих выходных, о планах на будущее — всё это теперь ощущалось пустым, обесцененным. Он уже не был тем, с кем я делил самые важные моменты своей жизни. — Проблема в том, что я не хочу ничего слышать от тебя. Не хочу твоих извинений, не хочу сожалений, — сказал я, с трудом сдерживая гнев. — Ты предал меня, Оливер. И даже если бы я смог это простить, я не смогу забыть. Я развернулся и ушёл, захлопнув за собой дверь. Сзади раздался слабый стук, будто Оливер ударил кулаком по столу, но меня это больше не касалось. На этот раз я ушёл, чтобы больше не оглядываться. Всё, что было между нами, осталось в прошлом. Теперь я должен был учиться жить заново — без них обоих. В тот осенний вечер в доме братства царил обычный хаос: музыка гремела на всю, повсюду разливались напитки, а студенты перемещались из комнаты в комнату в поисках новых приключений. Я стоял в углу с бокалом пива, пытаясь абстрагироваться от вечного шума и веселья. Порой казалось, что весь мир продолжает крутиться, а я застрял где-то в стороне, пытаясь собрать себя по кусочкам. Организовывать эту вечеринку я не хотел, но как глава братства понимал, что это неизбежная часть жизни здесь. Я лениво следил за происходящим, когда в комнату вошла она. Стройная девушка с дерзкой улыбкой, одетая так, будто ей все равно, что думают окружающие. Она вела себя с таким видом, будто это не её первая вечеринка в стенах этого братства, хотя я её раньше здесь не видел. Длинные волнистые волосы небрежно падали на плечи, а в её глазах читался вызов, словно она пришла сюда не просто развлекаться, а заявить о себе. Я внутренне напрягся — от неё буквально веяло проблемами. Но оторвать взгляд было сложно. Я продолжал наблюдать, как она уверенно перемещается среди толпы, словно ища кого-то или что-то. Она выглядела так, будто ей плевать на все условности. Кто-то пытался заговорить с ней, но она лишь бросала короткие ответы и двигалась дальше. Когда она подошла ближе к столу с напитками, я не выдержал и решил вмешаться. — Привет, новенькая, — я посмотрел на неё с прищуром, пытаясь казаться дружелюбным, но с лёгкой ноткой раздражения. — У тебя явно слишком много уверенности для первой вечеринки. Она обернулась и окинула меня взглядом с ног до головы, не спеша отвечать. Я понял, что мои слова её не впечатлили. — Новенькая? — переспросила она, подняв бровь, и усмехнулась. — У тебя, кажется, проблемы с восприятием, мистер «я тут главный». И кто сказал, что это моя первая вечеринка? — Так и знал, что ты не из скромных, — ухмыльнулся я, стараясь скрыть, как её дерзость задела меня. — Давай-ка, притормози. Я Александр, и я глава этого братства, соответственно и этого дома. — Как приятно познакомиться, Александр, — она подчеркнула моё имя с явной иронией, будто повторяла его лишь для того, чтобы запомнить, с кем имеет дело. — Ты, наверное, тот самый парень, который думает, что всё держит под контролем, да? Я нахмурился, начиная раздражаться от её бесцеремонности. Девчонка явно играла по своим правилам. — Просто стараюсь сделать так, чтобы никто не нарывался на неприятности, — парировал я, скрестив руки на груди. — А ты, похоже, их ищешь. Она посмотрела на меня с явным вызовом, не собираясь уступать ни на йоту. — Я ищу веселье, а не нотации от очередного «короля вечеринки». Может, расслабишься? Или ты всегда такой напряжённый? Я почувствовал, как внутри закипает злость. Обычно новенькие старались вести себя скромно, не привлекать внимания, но эта девушка была исключением. Она стояла напротив меня, как вызов самому себе, и каждая её фраза только сильнее выводила меня из себя. — Слушай, девочка, — начал я с раздражением, — я тут не для того, чтобы развлекать тебя. У каждого свои обязанности. — Девочка? — она сделала шаг ближе, и я ощутил аромат её духов, резкий и в то же время завораживающий. — Это ты так с каждой знакомишься? Или только с теми, кто тебе не по зубам? Я замолчал, не зная, что ответить. С одной стороны, её слова звучали как вызов, с другой — от неё исходила какая-то странная энергия, притягивающая и одновременно раздражающая. Она посмотрела на меня внимательно, будто что-то изучала. — А тебя всегда так колбасит от дерзких девчонок, или я особенная? — добавила она с ехидной улыбкой, подняв стакан и сделав глоток. Я выдохнул, пытаясь сохранить самообладание. Это был не просто разговор, это была игра на грани, где оба пытались понять, кто из них сильнее. — В этом доме каждый знает своё место, — отрезал я, но девушка лишь усмехнулась. — А моё место — там, где я захочу. Или у тебя на это тоже есть правила? На этом разговор оборвался. Она развернулась и ушла в толпу, а я остался стоять, пытаясь осознать, что только что произошло. Агата — имя, которое я узнал чуть позже, — уже тогда показала себя той ещё штучкой. С той ночи я понял, что наша встреча — не случайность. Она вошла в мою жизнь, как буря, и мне пришлось учиться держать удар. Прошла неделя, и хоть я пытался выкинуть из головы ту дерзкую девчонку, её присутствие будто преследовало меня. Сидишь в библиотеке — мелькнёт где-то между стеллажами. Идёшь по кампусу — обязательно увидишь её в толпе, как она смеётся с друзьями или идёт с той самой самоуверенной походкой. Мы не разговаривали и даже не кивали друг другу, но Агата стала постоянным фоном моего дня, как напоминание о том вечере и той перепалке, что нас обоих явно задела. Когда пришла очередная вечеринка, я думал снова держаться в стороне. Дом братства уже гудел от музыки и гулких голосов, но мне казалось, что стоило мне войти, как я тут же её увижу. Так и произошло. Вечер только набирал обороты, а Агата уже была в центре внимания. Я наблюдал за ней, пытаясь не слишком себя выдавать. Она танцевала, смеялась и вообще вела себя так, будто была королевой этого бала, даже не будучи членом братства. И вот, на каком-то моменте наши взгляды снова пересеклись. Я стоял у стены с бокалом виски в руке, а она сидела на подлокотнике дивана, лениво разговаривая с кем-то из наших парней. Я невольно усмехнулся. «Ну конечно, кто бы сомневался», — подумал я, делая вид, что её присутствие меня не задевает. Но стоило мне отвернуться, как услышал знакомый голос за спиной. — Снова прячешься, Александр? — Агата подошла ближе, бросив на меня тот же дерзкий взгляд, что и в первую встречу. — Что, вечеринки уже не по вкусу? — Не всем же быть такими энтузиастами, как ты, — ответил я, глядя на неё поверх бокала. — Я тут больше по долгу службы, чем по настроению. Она улыбнулась и присела на подоконник, скрестив ноги и небрежно поправив волосы. Казалось, что её не волнует, что о ней подумают. — Ты такой скучный, — сказала она с лёгким вызовом, покачав головой. — Пора бы расслабиться, Александр. Или ты вечно будешь сидеть на своём троне и раздавать указания? — Я просто пытаюсь уберечь это место от хаоса, который такие, как ты, создают, — огрызнулся я, чувствуя, как меня снова начинает раздражать её уверенность. — И как ты вообще умудряешься постоянно быть в центре внимания? Она лишь пожала плечами и, казалось, даже не задумалась, прежде чем ответить: — Легко. Достаточно не следовать правилам. Попробуй как-нибудь. Я усмехнулся, покачав головой. Эта девушка была как магнит для неприятностей, и всё же что-то в ней меня притягивало. Может, это её дерзость или то, как она не боялась высказывать своё мнение, в отличие от многих других. — Тебе бы в цирк с таким талантом, — съязвил я. — На арену прямо сейчас. — Ты мне льстишь, — Агата наклонилась чуть ближе, её взгляд сверлил меня до самых костей. — Я же просто пытаюсь развеселить нашего мрачного принца. Ты уж прости, если мешаю твоим серьёзным делам. Я едва сдержал улыбку. С ней невозможно было играть по своим правилам — она их просто игнорировала. В какой-то момент я подумал, что, может, ей просто нужно дать фору. Пусть думает, что выигрывает в этих перепалках. — Может, перестанешь читать меня как открытую книгу? — парировал я, делая шаг ближе. — Не каждому нравится быть твоей развлекухой. — Ну что ж, если хочешь остаться в своём унылом мирке — пожалуйста. Но, может, тебе стоит попробовать вытащить голову из песка, Александр? Мир куда интереснее, чем ты думаешь. Я хотел ответить, но Агата уже поднялась и, бросив мне короткий взгляд, снова растворилась в толпе, оставив меня стоять с тем же странным ощущением, что она будто приглашает меня в свою игру. Я смотрел ей вслед, не зная, то ли злюсь, то ли всё же начинаю втягиваться в это безумие. С тех пор прошла ещё неделя, и хотя я старался не обращать внимания, Агата всё чаще попадалась мне на глаза на территории университета. Там она была спокойная, весёлая и милая, но я не стремился к общению. Всё изменилось на очередной вечеринке, куда я снова попал, скорее из-за своего положения, чем по собственному желанию — от главы братства ожидали присутствия, а я всё ещё был подавлен предательством близких людей. Обычно я любил вечеринки, но последние события моей жизни не давали мне веселится. Я не тот, кто мог уйти в отрыв после предательства. Зал был переполнен, музыка грохотала так, что стены буквально вибрировали. Я стоял у стены, наблюдая за толпой, и не мог не заметить Агату, появившуюся в центре комнаты. Кажется, я уже выжидал её. Она держалась так, будто здесь все были по крайней мере её гостями. Смеялась, играла на публику и вела себя так, будто это была её территория. И, конечно, мы пересеклись взглядами. — Ну что, глава братства, всё ещё играешь в недовольного? — она подошла ко мне с дерзкой усмешкой, держа в руках стакан. — Почему такое кислое лицо, Алекс? Или это у тебя рабочий режим? — Мы с тобой не друзья, чтобы ты звала меня Алексом, — только и смог я пробормотать, закатывая глаза. — Почему ты всегда оказываешься там, где не надо? Она не обратила внимания на мой укол и лишь усмехнулась, наклоняя голову чуть в сторону. — А ты думал, что быть главой братства — это только подпирать стены и доставать людей? — её голос звучал с игривым вызовом. — Или тебя беспокоит что-то другое? Прежде чем я успел ответить, что-то заставило меня напрячься. Оливер. Он стоял на другом конце зала, держа за руку Кэтрин. Мою Кэтрин. Я застыл, едва удержавшись от того, чтобы не разгромить тут всё к чёртовой матери. Они были здесь, у меня дома, и выглядели так, словно ничего между нами никогда не существовало. Он обнял её за талию, шепнул что-то на ухо, от чего она весело засмеялась. Я почувствовал, как кровь закипает в висках. Неужели мало было предательства, теперь он ещё и считает нормальным разгуливать с ней, демонстрируя свою победу? Агата тут же заметила, как я побледнел, и проследила за моим взглядом. — Это что, твои враги, или я что-то не понимаю? — спросила она, явно сбитая с толку. — Ты так смотришь на них, будто хочешь, чтобы пол провалился. — Просто не лезь, — процедил я, чувствуя, как напряжение захватывает всё тело. — Это не твоё дело. — Да ну, — она не отступала, явно наслаждаясь тем, как вывела меня из себя. — Слишком уж драматично для обычной вечеринки. Ну давай, расскажи мне, кто они. Я не мог её винить — она явно не понимала, что происходит, и вряд ли вообще знала хоть что-то о Кэтрин или Оливере. Но меня всё равно переполнял гнев. Я направился к Оливеру, не сдерживая себя. — Не думал, что у тебя хватит наглости сюда прийти, — бросил я, подходя вплотную. — И уж тем более привести её. Оливер посмотрел на меня, стараясь держать спокойствие, но я видел, как он напрягся. — Мы просто пришли на вечеринку, Алекс, — его голос был тихим, но уверенным. — Это ничего не значит. — Ничего не значит? — я стиснул зубы, чувствуя, как ярость поднимается с новой силой. — Значит, достаточно, чтобы напомнить мне, кто ты такой. Агата, не понимая всей ситуации, влезла между нами. Она встала передо мной, приподняв руку, как будто собиралась разнять дерущихся детей. — Так, парни, разошлись по углам, — сказала она насмешливо, с вызовом оглядывая нас обоих. — Я не поняла, что здесь за цирк устроили. Кто-то хочет устроить шоу? Потому что я пришла повеселиться, а не смотреть на ваши драки. Я только помотал головой, понимая, что объяснять что-то сейчас бессмысленно. Агата не отступала. — Ладно, хватит. Пошли отсюда, — сказала она, беря меня за руку и увлекая прочь от этой сцены. — Тебе явно надо остыть. Она потащила меня по лестнице вверх, к моей комнате, и я не сопротивлялся. Она открыла дверь и втолкнула меня внутрь, захлопнув её за собой. — Итак, глава братства, ты собираешься мне рассказать, что это за шоу ты устроил? Или будем дальше молча страдать? Я облокотился о стену, пытаясь совладать с эмоциями. Её дерзость почему-то была успокаивающей, хотя я всё ещё кипел внутри. — Тот парень — Оливер, мой бывший друг, — наконец сказал я, стараясь не смотреть в её глаза. — А девушка… это Кэтрин. Моя бывшая. Поняла теперь, почему меня так трясёт? Агата внимательно смотрела на меня, её лицо приняло серьезное выражение, но она не стала задавать лишних вопросов. — Поняла, — сказала она наконец. — Но, Алекс, если ты и дальше будешь себя так вести, то это не проведёт ни к чему хорошему. А пока что можешь выдохнуть — тут ты главный, и тебе решать, как поступать с нежеланными гостями. Её слова заставили меня улыбнуться, пусть и чуть нервно. Агата была как тайфун — неслась сквозь мою жизнь, не спрашивая, и я не мог решить, благодарен ли я ей за это или хочу выставить её за дверь. После всего хаоса вечеринки и перепалки с Оливером, ночь с Агатой стала неким импульсивным, но неизбежным продолжением нашего странного взаимодействия. Мы с ней сидели в моей комнате, в этой странной тишине, которая появилась после всей драмы вечера. Агата была рядом — безумная, дерзкая и непредсказуемая, с огоньком в глазах, который невозможно было погасить. Мы болтали о всякой ерунде, обменивались колкими шутками, и с каждым новым словом между нами словно что-то искрило, меняя привычную атмосферу. Как-то незаметно она оказалась ближе, и все эти острые фразы и насмешки вдруг потеряли смысл, уступив место чему-то гораздо более реальному. В какой-то момент слова закончились, и все, что оставалось — это эта странная, но настолько очевидная тяга друг к другу, которая привела нас к тому, что произошло дальше. Ночь была сплошным вихрем эмоций — смесью дерзости и страсти, где мы оба, словно в игре, пытались перещеголять друг друга в своём импульсивном порыве. На удивление Агата была не такой раскованной в постели, как в жизни, но она была без фильтров и притворства, что меня, черт возьми, только ещё больше подстегивало. Всё, что произошло между нами, казалось совершенно неправильным, но при этом чертовски нужным. Агата была настолько настоящей, что мне было просто невозможно устоять. Когда я проснулся утром, первым делом потянулся к ней, но кровать рядом была пуста. Её не было. Я присел, пытаясь понять, что вообще происходит. Странное ощущение пустоты охватило меня. Оглянувшись, я заметил, что на стуле висела её куртка, а на столе стоял наполовину пустой бокал с вином. Она ушла, ничего не сказав. Просто исчезла, оставив после себя хаос в моей голове и что-то ещё, что трудно было описать словами. Я встал, прошёлся по комнате, надеясь, что она где-то здесь, просто решила спрятаться, как всегда, играя по своим правилам. Но её не было ни в моей комнате, ни на кухне, ни вообще где-то поблизости. Агата просто пришла, перевернула всё с ног на голову и так же внезапно исчезла, оставив меня наедине с этим чувством, которое, кажется, я начал к ней испытывать. Следующие несколько недель проходили в однообразии — учёба, встречи в кампусе и редкие прогулки по Кембриджу. Агата словно испарилась из привычной тусовочной жизни, не появлялась на вечеринках, а я видел её лишь мельком на территории университета. Каждый раз её присутствие напоминало о той ночи, но разговоров между нами не было. Всё казалось отстранённым, как будто ничего и не было. В один из выходных я решил вырваться из рутины и отправиться в Лондон. Договорился встретиться с Сэмом, другом, которого знал ещё с тех времён, когда гонки были неотъемлемой частью нашей с ним жизни. Сэм был тем редким человеком, с которым я мог просто расслабиться и забыть о проблемах, хотя бы на пару часов. По дороге в паб я почти физически почувствовал боль — из-за Кэтрин, воспоминания о которой не оставляли его ни на миг. И вдруг, словно насмешка судьбы, прямо передо мной появилась она. Кэтрин. Улица мгновенно перестала существовать, остались только мы двое и прошлое, которое вновь напомнило о себе. — Алекс? — Кэтрин остановилась, явно не ожидая встречи. В её глазах читалось то ли удивление, то ли сожаление, и на секунду я задумался, кто из них чувствует себя хуже в этот момент. — Кэтрин, — сухо ответил я, ощущая, как внутри закипает знакомое раздражение. — Давно не виделись. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова словно застряли в горле. Я знал этот взгляд — смесь вины и желания оправдаться. — Я хотела… — начала она, но я перебил, не собираясь слушать оправдания. — Что? Хотела рассказать, как хорошо проводить время с Оливером? Или как здорово говорить мне о любви, пока спишь с моим лучшим другом? — я смотрел на неё с горечью. Мне хотелось кричать, но голос оставался ровным и холодным, будто заготовленным заранее. — Это не то, что ты думаешь… — попыталась оправдаться она, но я лишь усмехнулся, улыбка была горькой и полной презрения. — Конечно, не то. Это просто «ошибка», как ты говорила, да? Но я не дурак, Кэтрин. И не собираюсь быть твоей резервной копией, пока ты ищешь лучшее. Кэтрин смотрела на меня, и по её лицу катились слёзы, но я не мог найти в себе ни капли сочувствия. Я обошёл её, не оглядываясь, и продолжил путь в паб, чувствуя, как за спиной остаётся моя разрушенная мечта о будущем, в котором мы могли быть вместе. Когда я вошёл в паб, я увидел Сэма, который уже ждал меня за стойкой с парой бокалов пива. Сэм всегда был той опорой, которая никогда не предавала, и я знал, что сейчас просто необходимо выговориться. — Ты не поверишь, кого я только что встретил, — начал я, усаживаясь напротив друга. Сэм взглянул на меня с привычной смесью интереса и беспокойства. — Если ты скажешь, что Кэтрин, я скажу, что ты окончательно потерял удачу, — пошутил Сэм, но увидел моё выражение лица и тут же посерьёзнел. — Блин, серьёзно? Как ты? Я хмыкнул, выпив из бокала, и на мгновение закрыл глаза, словно пытаясь стереть все воспоминания. — Как я? Лучше не спрашивай. — я бросил на Сэма усталый взгляд и резко опустошил бокал наполовину. — Я думал, что могу справиться, знаешь. Но видеть их вместе… Чувствую себя идиотом, потому что до сих пор прокручиваю в голове всё, что было. А ведь мы планировали пожениться после учёбы, чёрт возьми! — я ударил кулаком по столу, злясь больше на себя, чем на кого-либо ещё. Сэм слушал меня, кивая и подливая пива, чтобы продолжал говорить. Он знал, что такое предательство — боль, которая не проходит, как бы ты ни старался её заглушить. — Я видел, как она уходит, понимаешь? Как Оливер уводит её из моей жизни, будто ничего не значило всё то, что у нас было. И мне противно от мысли, что я доверял им обоим… — я тяжело вздохнул, а затем усмехнулся. — Идиотская ситуация. Я бы сказал, что не могло быть хуже, но это был бы очередной грёбаный вызов судьбе. Сэм сочувственно похлопал меня по плечу, понимая, что в такие моменты слова — лишь пустой звук. Мы продолжали пить и говорить обо всём и ни о чём, а я понимал, что несмотря на боль, у меня остался хотя бы один человек, которому можно доверять. Когда я снова увидел Агату на очередной вечеринке, она вела себя так, будто наши ночь ничего не значила. Агата продолжала быть дерзкой, казалось, наслаждаясь каждым моим раздражённым взглядом. Она снова подошла ко мне с тем самым вызывающим выражением лица, которое сначала менч так раздражало, но теперь уже притягивало. Я сам не понял, как мы оказались вместе к концу вечера — это было что-то неизбежное, словно магнитное поле, к которому невозможно не тянуться. — Знаешь, ты вообще не меняешься, — бросает Агата, слегка опираясь на стену моей комнаты. — Всегда такой недовольный, Алекс. — Зато ты ведёшь себя так, будто весь мир тебе что-то должен, — огрызаюсь, не в силах сдержать сарказм. Но вместо обиды я вижу в её глазах только интерес и веселье. — Да, я такая, — пожимает плечами она. — Ну и что ты собираешься с этим делать? После того, как мы снова провели ночь вместе, я пытался игнорировать боль от предательства Кэтрин, как будто каждое мгновение с Агатой могло вытеснить эти чувства. Меня раздражало то, как она могла быть такой независимой и уверенной в себе, когда у меня самого не получалось собрать себя по кусочкам. На вечеринках мы снова и снова сходились, и это стало привычкой. После третьего или четвёртого раза мы негласно договорились, что никаких обязательств быть не должно. Нам обоим это было удобно: я не хотел привязываться после всего, что случилось с Кэтрин, а Агата… она, казалось, играла по тем же правилам. — Мы не будем друг другу ничего обещать, — сказал я, когда мы сидели в тишине после ещё одной ночи. — Я и не прошу, — ответила она, лениво потягивая вино. — Не обольщайся, Нильсен. Я не из тех, кто влюбляется. Эти слова прозвучали для меня как вызов, но я лишь кивнул, соглашаясь с её правилами игры, потому что мне тоже не нужно было ничего большего. Или, по крайней мере, я так думал. Проблемы начались за несколько месяцев до выпуска, когда я внезапно был вынужден лететь в Швецию на семейные дела. Мне нужно было встретиться с родителями, чтобы разобраться с ситуацией, которая развернулась дома. Временное стало постоянным: неделю превратилось в месяцы. Я всё больше погружался в дела семьи и начал постепенно отдаляться от всего, что осталось в Англии, включая Агату. В Стокгольме, среди холодных улиц и плотного графика, я впервые осознал, как много значила для него эта дерзкая первокурсница. Я поймал себя на том, что часто вспоминал её смех, её уверенные взгляды и то, как мы могли говорить обо всём, не боясь быть настоящими. Но с каждым днём я всё больше погружался в работу и семейные заботы, убеждая себя, что это всего лишь увлечение, которое можно оставить позади. В те редкие моменты, когда я садился в одиночестве, задавался вопросом, что бы было, если бы я остался в Англии. Но жизнь в Швеции оказалась более сложной и запутанной, чем я мог предположить, и мысль о том, чтобы вернуться, казалась всё более нереальной. Я принял решение оставить всё это в прошлом — и Агату, и Кэтрин, и даже свои чувства, которые были слишком болезненными, чтобы признаваться себе.