Свет в твоих глазах

— Алекс?! — выдохнула Оливия, её голос дрожал от шока и растерянности, что для неё не было естественным. — Мы думали, что дом пустой… Нас Фредерик сюда отправил. Я сел на кровать, прикрывая свои интимные места простыней, стараясь не терять самообладание, хотя сердце бешено колотилось. Агата, прижав к себе покрывало, выглядела явно напуганной. Она медленно поднялась, словно надеясь, что сможет раствориться в воздухе. — Мам, пап… это не то, что вы думаете, — я нервно провёл рукой по волосам, пытаясь найти нужные слова. — Мы с Агатой просто отдыхаем. Это… ничего не значит. Надеюсь Фредерика и Аннет с вами нету? Ульрик сдержанно покачал головой, но в его глазах читалась суровость. Оливия, всё ещё в шоке, отводила взгляд, словно не могла поверить в то, что видит. Хорошо, что это увидели только они. — Алекс, — начал Ульрик, его голос был строгим, но спокойным, — ты должен понимать, что это выглядит, мягко говоря, неуместно. Особенно учитывая твою ситуацию. Агата бросила на меня взгляд, но молчала, не находя в себе сил даже на иронию. Ситуация была для неё не просто неудобной, она явно ощущала себя загнанной в угол. — Мы просто проводим время. Это… — я замялся, понимая, как жалко звучат мои оправдания. — Это просто наше дело и никто об этом знать не должен. Оливия выглядела всё такой же растерянной, её взгляд метался между мной и Агатой, будто она никак не могла прийти в себя. Ульрик, напротив, сохранял холодную сдержанность. — Мы ничего не скажем, — наконец сказал он, переведя взгляд на Агату. — Но такие вещи не остаются незамеченными, Алекс. Даже если тебе кажется, что всё под контролем. Агата, не в силах сдержать своё волнение, просто кивнула, но глаза её оставались полными страха. Я бросил на неё быстрый взгляд, пытаясь её успокоить, но это не особо помогло. Родители ушли, оставив нас наедине с этой неловкостью, и дверь за ними тихо захлопнулась. — Какой кошмар, — тихо прошептала Агата, всё ещё обхватив покрывало, словно пытаясь защититься от происходящего. — Я думала, меня удар хватит. — Да уж, это далеко не лучший вариант развития событий, — я сел рядом с ней, устало вздыхая. — Не переживай, это не выйдет за пределы этого дома. — Я подумала, что с ними могли быть тётя и мистер Ларсен, — пояснила она. — Но в любом случае я не хотела, чтобы кто либо знал о нашей связи. Я быстро оделся, накидывая на себя одежду в спешке, словно пытался сбежать от чувства вины и неудобства, оставив Агату в комнате одну. Она сидела на кровати, обернувшись в покрывало, и молча смотрела в окно. Я понимал, что её чувство беспокойства усилилось, ведь она хотела также сохранить всё в тайне, сейчас нужно было поговорить с родителями. Спустившись по лестнице, я застал Оливию и Ульрика в гостиной. Моя мать всё ещё выглядела встревоженной, а отец сохранял невозмутимое выражение лица, хотя я знал, что внутри него кипят эмоции. Я остановился у порога, нервно потирая руки. — Слушайте, — начал я, пытаясь звучать уверенно, хотя от меня явно веяло неловкостью, — это… это просто недоразумение. Агата — племянница Аннет. И никто не должен узнать о нашем… времяпровождении. Вы сами понимаете, в какой я сейчас ситуации, и почему это всё произошло. Или вы думаете, что мы с Анной безумно влюблены в друг друга? Оливия вздохнула, явно пытаясь справиться с волнением, а Ульрик скрестил руки на груди, внимательно изучая меня взглядом. — Алекс, — начал отец, его голос был холоден и твёрд, — ты понимаешь, что это может сорвать все наши планы. Если Анна узнает… если Лиам узнает… Это может закончиться очень плохо для всех нас. Особенно сейчас, когда мы так близки к завершению дела с компанией. Мы обсуждали, ещё в самом начале, что ты должен Анну на боготворить, пока мы не решим наши проблемы. Ты прекрасно понимал на что идёшь и кажется в Швеции, вы даже были счастливы. Я кивнул, прекрасно осознавая, что каждый мой шаг по этому тонкому льду мог оказаться фатальным. Всё было связано: мой брак, бизнес, ожидания Анны. — Я знаю, пап, — ответил я, чувствуя, как напряжение растёт. — Но я держу всё под контролем. Дело не в Агате, я стал изменять Анне гараздо раньше. Это просто… временное отвлечение. Оливия метнула на меня недовольный взгляд. — Временное отвлечение? Александр, ты говоришь о девушке, как о каком-то деле. Но люди — не бизнес. Надеюсь, ты понимаешь, что играешь с огнём. Я едва успел что-то ответить, как сверху раздались шаги. Агата медленно спустилась по лестнице. Она выглядела растерянной, но старалась держать лицо. Взгляды родителей мгновенно переместились на неё. — Доброе утро, — сдержанно поздоровалась Агата, с трудом изображая спокойствие. — Извините, что так вышло. — Агата, это мои родители, Оливия и Ульрик Нильсены, — я попытался разрядить обстановку, но знал, что от этого станет только хуже. — Они тут… а вообще не понятно почему они здесь, — с этим ещё предстоит разобраться. — Приятно познакомиться, — ответила Агата, но голос её дрожал. Оливия вежливо улыбнулась, а Ульрик коротко кивнул, но их взгляды были красноречивее любых слов: они явно не одобряли этой ситуации. Не дождавшись приглашения к разговору, Агата схватила свою сумку, её лицо выражало смесь обиды и разочарования. — Простите, мне нужно домой, — коротко сказала она, быстро развернувшись и направившись к двери. Я растерянно смотрел ей вслед, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля. — Агата, подожди, мы уедем вместе… — начал я, делая шаг к ней, но она резко повернулась ко мне, её глаза метали молнии. — Не стоит, Алекс. Мне лучше самой, — она не дала мне ни шанса продолжить, исчезнув за дверью прежде, чем я успел придумать, что сказать. Я остался стоять в гостиной, чувствуя, как мой мир в очередной раз рушится, но я не понимал почему. Оливия и Ульрик молчали, предоставив мне вариться в собственных ошибках. Я выхватил телефон и набрал номер Агаты, но она не ответила. Ещё один звонок — снова гудки. Каждый проигнорированный вызов только усиливал моё замешательство и раздражение. — Вот видишь, Алекс, — наконец сказал Ульрик, наблюдая, как я беспомощно держу телефон в руках. — Твои действия могут стоить тебе слишком дорого. Я молча сел на диван, размышляя о том, что всё начало трещать по швам. Агата не брала трубку, и я не знал, что сказать, чтобы её успокоить. Всё, что казалось таким простым и лёгким, вдруг обернулось очередным узлом проблем, который, возможно, уже не развязать. Я собрался с мыслями и начал убирать всё, что напоминало о нашем с Агатой спонтанном бегстве от реальности. Простыни, полотенца, кухонная утварь — всё это нужно было вернуть в порядок, чтобы не осталось ни единого следа нашей мимолётной попытки убежать от мира. Родители следили за мной, изредка обмениваясь между собой недовольными взглядами, но не вмешивались. Казалось, они ожидали, что я сам приду к какому-то пониманию своих ошибок, но все их молчаливые упрёки уже висели у меня на плечах. Когда всё было убрано, мы снова вернулись в гостиную. Оливия налила себе воды, пытаясь унять волну недовольства, а Ульрик бросил взгляд на меня, словно хотел продолжить разговор. — Мы приехали сюрпризом на твой день рождения, — наконец сказал Ульрик, пытаясь сгладить углы после неловкого утра. — Ну, сюрприз удался, — усмехнулся я, не скрывая сарказма. Сложно было представить более нелепую ситуацию для «приятного сюрприза». — Мы просто хотели порадовать тебя, — Оливия бросила укоризненный взгляд на мужа, словно обвиняя его в их неудачном вторжении. — Анна ведь в Швеции? Вернётся к следующей субботе? — Да, она у родителей и приедет как раз к моему дню рождения, — я скрестил руки на груди, пытаясь скрыть раздражение от ситуации и нехватки ответов от Агаты. Я посмотрел на Ульрика, который задумчиво перебирал в руках газету, будто не знал, что сказать. — А почему вы остановились здесь, а не у Фредерика? — спросил я, нахмурившись. — Он же и сам живёт в особняке Аннет. Ульрик поднял голову и посмотрел на меня серьёзно. — Фредерик вёл себя странно, когда мы договаривались. Сказал, что лучше вам остановиться в этом доме, где никого больше нет, — заметил отец, словно пытаясь понять, что именно скрывается за этими словами. — Он утверждал, что здесь будет спокойнее. Я только хмыкнул, пытаясь связать всю картину воедино. Фредерик всегда был загадкой, но это поведение — явно что-то новое. Вопросы только накапливались. Разговор с родителями не дал ответов, только оставил горькое послевкусие недосказанности. Я решил, что лучше уехать, поэтому вызвал такси и поехал домой. Вечер тянулся медленно, наполненный тишиной и неясным чувством тревоги. Я пытался отвлечься, но мысли постоянно возвращались к Агате. Что её так расстроило? Почему она не брала трубку? Я набрал её номер, слушая эти бесконечные гудки. Беспокойство росло с каждой секундой. Она могла быть зла на меня, могла не захотеть впутываться в ещё большую драму — причин могло быть тысяча. Но что я сделал не так? Ведь мы оба понимали, что это, что мы вместе только ради лёгкости момента, без обязательств и планов. Или, возможно, я только себе так это объяснял? Каждый звонок, оставленный без ответа, был словно ещё один кирпич в стене, возведённой между нами. Я злился на себя, на ситуацию, на родителей, на всю эту абсурдность, что ворвалась в мою жизнь с таким размахом. А самое обидное было то, что я не мог сделать ничего, чтобы изменить это здесь и сейчас. Оставшись в одиночестве, я понял, что больше всего меня беспокоит не её молчание, а то, что впервые за долгое время мне по-настоящему хотелось, чтобы она ответила. Утро понедельника тянулось медленно и вязко, как густой туман, который заполнил офис с самого раннего утра. Агата избегала меня — это было очевидно. На собраниях она сидела поодаль, едва поднимая глаза, словно я был невидимым. В коридорах её шаги становились торопливыми, как только она замечала меня, и я ощущал этот холод, как будто между нами выросла невидимая стена. Я не мог понять, что изменилось за эти выходные. Всё, что я хотел, это разобраться, но она не давала мне шанса, К обеду я, как обычно, собирался выйти из кабинета в ресторан, когда дверь резко распахнулась, и на пороге появилась Агата. В руках у неё была папка с документами, а в глазах — холодная решимость. Она бросила мне короткий взгляд и подошла ближе, не тратя времени на приветствия. — Нужно подписать, — коротко сказала она, протягивая бумаги. Я взял папку и, едва взглянув на страницы, подписал их. Всё это время я смотрел на неё, пытаясь понять, что происходит. Её замкнутость была чужой и болезненной. — Агата, что с тобой? — наконец спросил я, не выдержав. — Почему ты избегаешь меня? Когда мы встретимся снова? Она подняла глаза, и я увидел в них смешение усталости, разочарования и решимости, которой раньше не замечал. Словно за эти несколько дней что-то в ней изменилось кардинально. — Алекс, никаких встреч больше не будет, — её голос звучал резко, почти со злостью. — Всё это надо прекратить, пока не стало хуже. Это не те времена, когда мы могли сбегать от всего и никого не волновало, где мы и что делаем. Тогда в университете у тебя не было жены, не было всех этих обязательств. Тогда казалось легче. А сейчас это словно пытка. Я хотел ответить, но не знал, что сказать. Всё, что она говорила, было настолько правдой, что внутри у меня всё сжималось. — Я знаю, что это началось по моей инициативе, — продолжила она, голос становился всё громче и эмоциональнее, словно это был её крик души. — Но я устала, Алекс. Устала прятаться, устала врать самой себе, что мне это нормально. Это не нормально. Мне нужно жить своей жизнью, а не быть тенью, которая появляется, когда твоя жена не смотрит. Это была ошибка вернуться к этому. Мне казалось, что мы просто повторим старый опыт, что это будет весело беззаботно, как раньше. Но это не так. Я больше не хочу играть в эти прятки. Я сделал шаг к ней, пытаясь как-то сгладить эту острую грань её слов, но Агата отстранилась, не давая мне и шанса прикоснуться. — Я не могу это слишком больно, Алекс, — она говорила быстро, эмоции переполняли её, и в каждом слове звучала боль. — Я хочу заниматься своей жизнью. Всё это зашло слишком далеко. Я молчал, потому что в её словах было слишком много правды. Мне не хотелось признавать это, не хотелось думать, что она действительно уходит. Но Агата была как ураган, который сметал всё на своём пути, не оставляя шансов на возражения. — Агата, ты права, но… — началя, не находя нужных слов, но не желая отпускать её вот так. — Почему ты делаешь это именно сейчас? Она фыркнула, разочарование перекатывалось через её лицо волной. — Потому, что об этом уже знают твои родители и эта ситуация показала мне, что мы не можем быть осторожны, что эти отношения — ошибка. Я устала от этой игры, в которую сама ввязалась. И я не хочу больше так. Я стоял, не зная, что ответить. Она была права, но внутри что-то протестовало против её слов. Все эти разговоры о будущем, о её планах — всё это было далеко от того, что я хотел слышать сейчас. Я сделал ещё один шаг, схватил её за руку и притянул ближе, чувствуя, как её слова растворяются в её дыхании. Мгновение, и наши губы встретились в поцелуе, полном напряжения и эмоций, которых я не хотел отпускать. Сначала она поддалась, словно забыв всё, что только что сказала, но в следующий момент резко отстранилась. Её глаза блестели от злости и обиды. Агата залепила мне звонкую пощёчину, от которой я буквально потерял равновесие на миг. — Никогда больше так не делай, Нильсен! — крикнула она, разворачиваясь и вылетая из кабинета, оставив меня в смятении. Я остался стоять, ошеломлённый тем, что только что произошло. Боль от её слов и пощёчины была гораздо глубже, чем я мог себе представить. Я смотрел на закрывшуюся за ней дверь, чувствуя, как внутри нарастает что-то странное, похожее на обиду и непонимание. Она была права, но принять это было мучительно трудно. Следующий день начался с тяжелого ощущения пустоты. Я пришел в офис, но Агаты не было на привычном месте. Её стол пустовал, и это сразу бросилось в глаза. Она не прислала никаких уведомлений, не объяснила, почему её нет, и это отсутствие тревожно зазвенело внутри меня, как плохо натянутая струна. Я делал вид, что всё нормально, пытаясь сосредоточиться на работе, но мысли всё время возвращались к тому, что произошло в моём кабинете. Никаких сообщений, никаких звонков — словно она просто исчезла, а вместе с ней исчезла и моя уверенность. Когда на следующий день её место всё так же пустовало, я уже не мог игнорировать эту тревогу. К обеду я окончательно потерял терпение и решил, что пора выяснить, что происходит. В обеденный перерыв я отправился в кофейню, где обычно сидела Ева — она любила проводить там время, болтая с бариста и потягивая свои любимые латте. Агата тоже часто заходила туда, и иногда я присоединялся к ним, слушая их нескончаемые разговоры о моде, косметике и планах на будущее. Сейчас мне было нужно узнать, где она. Когда я вошёл в кафе, Ева уже сидела за своим столиком, лениво листая журнал. Я подошел к ней, и она, заметив меня, чуть приподняла бровь. — Алекс, ты что тут забыл? — спросила она с её обычной дерзкой улыбкой. — Привет, Ева, — я постарался улыбнуться, хотя настроение явно не располагало к светским беседам. — Ты случайно не знаешь, почему Агата не появляется в офисе? Она отложила журнал и, внимательно посмотрев на меня, сделала вид, будто раздумывает. — Ты что, серьёзно не в курсе? — её голос прозвучал как насмешка, но в её взгляде мелькнула капля удивления. — Агата улетела во Францию. На Неделю моды. Мой мозг на секунду замер, пытаясь переварить услышанное. Франция. Неделя моды. Это звучало как что-то из её мира, но не из нашего общего сейчас. — Подожди, во Францию? — я нахмурился. — Какую неделю моды? Ева пожала плечами и сделала глоток кофе, словно речь шла о чём-то совершенно обыденном. — Улетела ещё позавчера. Она же в офисе только ради Аннет. На самом деле, она по контракту работает с модельным агентством. Кстати, её мечта — стать дизайнером одежды. После стажировки, она планирует заниматься дизайном пока не перейдёт ей наследство. Я кивнул, будто что-то понимал, но внутри всё сжалось. Получается, на мой день рождения её тоже не будет. Ощущение пустоты внутри стало ещё глубже. С одной стороны, я радовался за Агату — она занималась тем, что любила, и я всегда восхищался её стремлением идти вперёд. С другой стороны, её внезапный отъезд и то, что она не сказала мне ни слова, оставили горький привкус. Мне было больно от этой мысли, как будто что-то важное ускользало сквозь пальцы, но я не мог показать этого Еве. — Странно… — сказал я, пытаясь скрыть своё смятение под маской равнодушия. — Похоже, она слишком занята, чтобы сказать об этом. Ева усмехнулась и кивнула. — Да ладно, Алекс. Это же Агата. Она не обязана никому отчитываться. Я фыркнул, стараясь не показать, как сильно меня задели её слова. Не показывать ей слабость — это был мой единственный способ сохранить хотя бы часть своего достоинства. — Спасибо, Ева, — буркнул я, поднимаясь из-за стола. — Надеюсь, она там найдёт то, что ищет. — О, не сомневайся. У неё всегда было чутьё на правильные решения. Ты бы у неё поучился, — сказала она напоследок, махнув мне рукой, словно отгоняя очередное надоедливое воспоминание. Я вышел из кофейни, чувствуя, как странное опустошение охватывает меня с новой силой. Агата уехала, оставив после себя больше вопросов, чем ответов. Она занялась своей жизнью, а я всё ещё пытался разобраться в своей. Она была права, когда говорила, что всё изменилось, что сейчас уже не так, как было раньше. Только от осознания этого становилось тоскливо. На следующий день в офисе царила привычная суета: сотрудники переговаривались о проектах, бумаги летали туда-сюда, а телефоны звонили без умолку. Я пытался сосредоточиться на работе, но мысли постоянно возвращались к Агате, к её неожиданному отъезду и тому, как сильно она зацепила меня своим решением исчезнуть. Но особенно напряжение усилилось, когда в приёмной раздались знакомые голоса — Оливия и Ульрик приехали. Я быстро надел на лицо улыбку, старательно изображая радость, хотя внутри царил хаос. Подойдя к родителям, обнял их, стараясь сделать это искренне и радостно. — Мама, папа, какой сюрприз! Не ожидал увидеть вас так скоро, — сказал я, надеясь, что никто не заметит фальши в моем голосе. — Прилетели ко дню рождения? Оливия улыбнулась, её взгляд был чуть более напряжённым, чем обычно, но она умело скрывала свои эмоции за маской светской доброжелательности. — Конечно, дорогой. Не могли пропустить твой праздник, — ответила она с той самой изысканной теплотой, которую всегда демонстрировала на публике. Ульрик кивнул, поддерживая игру. — Решили, что пора наведаться и поздравить тебя лично. Как раз удалось выкроить немного времени. Фредерик и Аннет, стоявшие неподалёку, улыбнулись, явно довольные, что семейное воссоединение произошло у них на глазах. Аннет сделала шаг вперёд, приветливо протягивая руку Оливии. — Оливия, Ульрик, как же я рада вас видеть здесь, — произнесла она с наигранным восторгом. — Надеюсь, вы останетесь на какое-то время и мы сможем поближе познакомиться. — Конечно, Аннет, — ответила Оливия, слегка наклонив голову. — У нас как раз есть немного времени до возвращения в Швецию. Аннет широко улыбнулась, явно наслаждаясь моментом. Она всегда была мастером в поддержании светских бесед и создании видимости тёплых отношений. — Прекрасно, — сказала она, ловко переведя тему. — Я давно хотела познакомить вас с моей племянницей Агатой. Думаю, вы найдёте общий язык, она такая талантливая, настоящая звезда в нашей семье. На секунду мне показалось, что моё сердце застыло. Агата. Именно то имя, которое я старался не слышать последние дни, чтобы не выдать, как сильно меня беспокоит её отсутствие. Оливия и Ульрик, прекрасно понимая ситуацию, обменялись коротким взглядом, но быстро вернули свои улыбающиеся маски. — Мы с удовольствием познакомимся, — ответил Ульрик, дипломатично кивая. — Всегда интересно узнать больше о таких ярких личностях. Я же стоял в стороне, глядя на всё это театральное действо и ощущая, как внутри всё сжимается. Никто не должен был знать о том, что произошло в загородном доме, и уж тем более никто не должен был догадаться, что я был с Агатой гораздо ближе, чем полагается. И тем не менее, её имя всё равно оставалось в центре внимания. — Агата сейчас на Неделе моды во Франции, — добавила Аннет с лёгкой ноткой гордости. Хотя я более, чем уверен, что миссис Харрис не сильно радовалась этому, а её восторг от работы Агаты, это всего лишь показуха. Я едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Всё шло по плану — родители играли свои роли, Аннет оставалась в неведении, и никто не подозревал о нашем недавнем столкновении. Но даже во время этих фальшивых улыбок и бесед с родителями я чувствовал, как нарастающее напряжение заставляет меня сжимать кулаки. Агата была далеко, а её присутствие всё ещё висело в воздухе, как нераскрытая тайна, угрожающая разрушить всё. Без Агаты жизнь утратила краски. После её внезапного отъезда во Францию, без прощаний и объяснений, я не находил себе места. Сказать, что это задело, — ничего не сказать. Это было как удар в грудь, оставивший пустоту и вопросы без ответов. В отсутствие контакта с ней, я начал следить за её жизнью через соцсети. Агата была активна как никогда. Каждый день — новые фотографии: пляжи, отели, еда, её наряды. Она будто напоказ выставляла свою жизнь, словно напоминая, что ей хорошо и без меня. Однажды вечером я наткнулся на серию снимков из какого-то клуба. Агата улыбалась, танцевала, и рядом с ней был он — Николас. Сначала я не обратил на это особого внимания, но потом мысли начали лихорадочно крутиться в голове. Может, они снова вместе? Хотя Агата и говорила о нём мало, я знал, что он был её первой влюблённостью, одноклассником, тем, с кем она пережила всё то, что бывает у подростков в школе. Может, эти чувства вновь вспыхнули? Может, поэтому она отдалилась от меня? Вечер пятницы начался с привычной рутины: рабочая усталость, бесконечные мысли об Агате, которые я пытался вытеснить, но они настойчиво возвращались. Я встретился с Сэмом в клубе, чтобы отвлечься и, возможно, найти какое-то временное спасение в шуме, алкоголе и старых привычках. Сэм был в отличном настроении, рассказывал о работе и своих приключениях с Евой, которой посвящал почти каждое слово. Он выглядел расслабленным и счастливым, и я не мог не заметить, как его настроение контрастирует с моим. — Ты что-то какой-то угрюмый сегодня, — сказал Сэм, пристально всматриваясь в моё лицо, когда мы сидели в клубе. — Случилось что-то? Обычно ты не такой замкнутый. Я лишь отмахнулся, делая вид, что всё в порядке, хотя внутри всё горело. Сэм ничего не знал об Агате и о том, что произошло между нами. Я не мог поделиться своими переживаниями даже не из-за того, что боялся осуждения, а потому что сам ещё не до конца понимал, что именно меня так мучает. Вместо откровений я просто продолжал пить, наполняя себя жидким забвением, пытаясь заглушить это навязчивое чувство. Клуб всё больше погружал в шумную эйфорию, а мы со Сэмом оказались в самом эпицентре этого хаоса. Музыка оглушала, а свет мелькал перед глазами, создавая ощущение что всё происходит в каком-то замедленном, нереальном ритме. Я потерялся среди танцующих тел, наслаждаясь движением и ритмом, пока Сэм подначивал меня за плохое настроение. В какой-то момент я увидел девушку — высокая тёмноволосая, с дерзкой улыбкой, похожая на Агату. Не задумываясь, я приблизился, нашёл её среди танцующей толпы и поцеловал, пытаясь на мгновение представить, что это Агата. Этот мимолётный контакт заставил меня вздрогнуть, пробудив в памяти все моменты, которые мы провели вместе. Но когда я открыл глаза, это была совсем другая девушка. В ту секунду я понял, насколько далеко зашёл в попытках забыть то, что по-настоящему беспокоит. После полуночи начался мой день рождения. Сэм громко поздравил меня, а остальные, неизвестные мне люди, присоединились к празднованию, поднимая тосты и выкрикивая поздравления. Алкоголь продолжал литься рекой, и праздник разгорался с новой силой. С каждым тостом от едва знакомых людей я пытался спрятаться от собственных мыслей и той странной боли, которая не давала мне покоя. Я уже не помню как оказался у Сэма дома, как заснул на его диване, утопая в алкогольном тумане. Очнулся я с тяжёлой головой и странным чувством нереальности. Сэм, как ни в чём не бывало, был уже на ногах и готовил кофе. — Брат, ты вчера прям оторвался. Надеюсь, немного стало легче — сказал он, смеясь. Я усмехнулся и показал японцу средний палец, поднося к губам горячую чашку кофе. Тело ныло, а голова тяжело пульсировала, но внутренняя пустота осталась. — Ох, ты не мог вчера остановить меня, когда я столько пил? — я зажмурился от боли в висках. — Кто бы меня осановил, — засмеялся Сэм. Он выпил тоже не мало, но выглядел лучше чем я. — Для этого нужно с собой женщин брать. — Ага, особенно твою Еву, которая перепьёт нас обоих, — фыркнул я, отпивая глоток горячего напитка. За свои словечки я получил от Сэма по плечу. — Да, для этого приходи со своей женой, она всем испортит настроение и все разойдутся домой так и не начав пить, — заявил он, а я был полностью согласен. — Как там Агата? — осторожно поинтересовался я. — Не знаю. Она сейчас в другом мире, в который мы, её друзья, не входим. — Понятно, — ответил я, стараясь оставаться незаинтересованным. Мы ещё немного поговорили, после чего я попрощался и отправился домой, надеясь на долгий, спокойный день, который бы помог восстановиться и хотя бы немного упорядочить мысли. Но спокойствия меня дома не ждало. Открыв дверь, я сразу почувствовал напряжение в воздухе — Анна вернулась из Швеции раньше времени. Она стояла в гостиной, хмуро глядя на меня. В её взгляде читалось недовольство. — Алекс, где ты был? — спросила она, сложив руки на груди. — Опять всю ночь непонятно где. И снова не дома. — Я был у Сэма, — ответил я, пытаясь сохранять спокойствие — Просто встретились, выпили. Всё в порядке. — У Сэма? Конечно, — она саркастически усмехнулась. — И даже не пытайся говорить, что это не похоже на твоё обычное поведение. Неудивительно, что ты находишь утешение где угодно, только не дома. И знаешь что, может Агата переедет сюда? Ты так чаще будешь дома. — Анна, перестань, — я старался говорить мягко, чтобы не разжигать новый скандал. — Агаты нет в стране, она во Франции. Ты зря волнуешься. Я правда был у Сэма и немного перебрал. Анна раздражённо фыркнула, её глаза метали молнии. — Ты, кажется, забываешь, что я не глупая. Неужели так сложно вести себя хотя бы чуть более уважительно? Я вернулась домой, а тебя нет, и твои объяснения звучат всё более жалко. Я шагнул ближе, пытаясь сгладить её недовольство, зная, что в любой момент она может взорваться ещё сильнее. — Я скучал по тебе, — сказал я, надеясь, что это хотя бы на игновение смягчит её гнев. Я обнял Анну, стараясь показать, что её возвращение действительно имеет значение. Она нехотя позволила мне это сделать, хотя её глаза всё ещё выражали холодное недовольство, я поцеловал её, но мои мысли всё равно возвращались к Агате. Анна была здесь, рядом, но эта близость уже не приносила облегчения. Я пытался закрыться от всего, что бушевало внутри, но с каждым мгновением понимал, что не могу просто так вычеркнуть зелёноглазую шатенку из своей жизни. Всё было слишком запутанным и болезненным, и никакие попытки забыться не помогали. Отстранившись от Анны, я почувствовал внезапное опустошение. Всё, что происходило вокруг, казалось нереальным, будто я смотрел на свою жизнь со стороны, как на плохо поставленный спектакль, где я вынужден был играть роль по чужому сценарию. — С днём рождения, любимый. — Анна прижалась ко мне, обвивая руками мою шею, её голос звучал мягко, почти по-настоящему тепло. — Я правда рада, что у нас есть возможность быть вместе, несмотря на все трудности. — Спасибо, Анна, — ответил я, улыбаясь сдержанно, будто на автомате. — Я тоже рад, что ты вернулась. Пойдём, позавтракаем? Анна оживилась, и вскоре мы уже сидели в одном из любимых ресторанов Анны. Она рассказывала о своей поездке в Швецию, о родителях, о встречах с подругами. Я кивал, улыбался, поддакивал в нужные моменты, но не мог избавиться от ощущения, что всё это мимо меня. Внутри я скучал, как в медленно тянущемся сне, где ты понимаешь, что должен действовать, но ничего не происходит. — Это была такая хорошая поездка, — говорила Анна, её глаза блестели от радости. — Я так соскучилась по родителям, а мои подружки в Стокгольме такие забавные. Мы так хорошо провели время! Мне кажется, я набралась там сил. Я поддакивал, глядя в окно на прохожих, словно выискивая среди них что-то, что могло бы меня развеселить. Хотелось найти выход из этого состояния, но он ускользал. Мы закончили завтрак, и я мысленно готовился к тому, что предстояло впереди: вечернее празднование моего двадцатишестилетия, которое я бы с удовольствием отменил, если бы мог. Но пришлось снять VIP-зал в одном из дорогих ресторанов и собрать вокруг себя всех этих людей, с которыми в последнее время я всё меньше находил общий язык. Готовясь к вечеру, я в сотый раз прокручивал список гостей: Фредерик и Аннет, мои родители, Сэм и Ева, Рэйчел — все те, кого ожидали увидеть на таком мероприятии. Хотелось позвать Данте и Элизу, но они недавно уехали в Америку: у Элизы началась учёба в медицинском, а Данте решил покорять Голливуд, надеясь построить карьеру актёра. Их отсутствие меня не огорчало — напротив, радовал тот факт, что хотя бы кому-то удалось сбежать от этой рутины. Вечер начался с лёгкой неловкости. Когда гости начали собираться, я чувствовал себя скорее зрителем, чем участником праздника. — Алекс, ты стал взрослее, — сказал Ульрик, похлопывая меня по плечу, когда мы встали у бара, чтобы взять ещё один бокал шампанского. — Надеюсь, ты скоро определишься, чего хочешь от жизни, и не будешь тратить время на бесполезные игры. — Папа, у меня всё под контролем, — ответил я, стараясь не выдать ни раздражения, ни равнодушия. — Не переживай. Я сам решу, когда и что делать. Анна, рядом с которой я провёл большую часть вечера, без устали общалась со всеми подряд, держалась радушной хозяйкой и буквально светилась счастьем. Я же чувствовал себя в ловушке, словно каждое слово, каждый жест давались через силу. За весь вечер не было ни одного момента, когда бы я действительно расслабился. Мы поднимали тосты, ели роскошные блюда, обсуждали всё и ничего. Я ловил на себе взгляды, полные ожидания, но не находил в них ответа на свои вопросы. — Как бы я хотела познакомить вас с Агатой, — вдруг сказала Аннет за ужином, оборачиваясь к моим родителям. — Она такая милая девушка. Жаль, что её нет здесь. Надеюсь, в следующий раз удастся свести вас всех вместе. Я с трудом подавил смешок, ощущая, как неприятный холодок пробежал по спине. Говорить о том, как мои родители уже познакомились с Агатой в неожиданном контексте, было явно не лучшей идеей. Я просто кивнул, изобразив любезность. — Да, было бы здорово, — пробормотал я, стараясь не выдать своих мыслей. Праздник продолжался, казалось, бесконечно. Музыка, смех, пустые разговоры. В какой-то момент мне показалось, что время остановилось, как в зацикленном фильме. Каждый миг тянулся мучительно долго, а я продолжал чувствовать всё то же: отчуждение, скуку, нежелание находиться здесь. Позже, уже когда вечер подошёл к концу и гости начали расходиться, я вдруг ощутил, как устал от всей этой показной игры, от улыбок, от притворства. В какой-то момент я просто отключился, погружаясь в собственные мысли. Когда всё закончилось, я остался один на терассе ресторана, глядя на огни ночного города. Анна вышла ко мне, обняла и снова поздравила с днём рождения. Я, кивнув, задумчиво глядел куда-то вдаль. В тот момент я понял, что устал не только от праздника, но и от той роли, которую вынужден играть каждый день. В голове крутилась Агата — о том, как она уехала, ничего не сказав, как оставила меня в этом водовороте вопросов без ответов. Хотелось позвонить ей, услышать её голос, но я знал, что это будет неправильно. И пока Анна что-то говорила рядом, я понял, что все эти разговоры, тосты и улыбки не стоят того, чтобы предавать свои собственные чувства. Я стоял на террасе, глядя на огни города, и чувствовал, как вечер, полный фальши и лицемерия, наконец подошёл к концу. Холодный воздух обжигал лёгкие, но я вдыхал его глубже, надеясь, что это хоть немного отрезвит. Анна подошла ко мне, обвила руками, её пальцы ласково скользнули по моей спине, но всё, что я чувствовал, — это усталость. Она что-то говорила, рассказывала о том, как ей было хорошо на празднике, как рада, что всё прошло так гладко, но её слова утопали в моём внутреннем шуме, будто приходили издалека. — Всё было замечательно, правда, — продолжала Анна, смотря на меня с улыбкой, которая казалась немного искусственной. — Ты заслуживаешь лучшего, Алекс. Я так рада, что мы всё ещё вместе, несмотря на всё. — Да, — коротко ответил я, всё ещё погружённый в собственные мысли. Слова Анны звучали как эхо, но не проникали глубже. Я кивнул, стараясь сохранить видимость вовлечённости, когда карман завибрировал от входящего звонка. Я посмотрел на экран, и сердце сжалось: Агата. Извиняясь перед Анной, я отошёл в сторону, подальше от её настойчивого внимания, и поднял трубку. — Привет, — её голос был тихим и немного виноватым, как у человека, который не знал, как начать разговор. — С днём рождения, Алекс. Я знаю, что звоню слишком поздно и, наверное, не вовремя, но я не могла не поздравить тебя. — Агата, — я почувствовал, как в груди растаяла тяжесть, словно её голос стал глотком свежего воздуха в этом удушающем вечере. — Спасибо. Честно, я не ожидал, что ты позвонишь. Она немного помолчала, и я услышал, как она вздыхает где-то на другом конце линии, словно собиралась с мыслями. — Прости, что меня нет. Я знаю, что это не оправдание, но тут такая суматоха… Я планировала улететь позже, но решила, что так будет лучше. Надеюсь, ты не держишь зла. — Я рад, что ты делаешь то, что любишь, — ответил я, пытаясь скрыть в голосе всё, что хотел сказать на самом деле. — Ты заслуживаешь большего, чем сидеть в офисе и жить по чужим правилам. — Алекс… — начала она, но её слова повисли в воздухе, словно между нами всё ещё стояла та стена, которую мы сами выстроили. — Ладно, не будем о грустном. У тебя всё должно быть отлично сегодня, правда? — Конечно, — сухо ответил я, глядя на Анну, которая нервно скользила взглядом по моим губам, будто надеялась уловить хоть намёк на то, о чём шла речь. — Спасибо, Агата. Береги себя. Мы попрощались, и я вернулся к Анне, чувствуя себя ещё более отстранённым. Агата, казалось, была за миллионы миль, и этот короткий разговор только сильнее подчеркнул, как далеко она сейчас от меня. Анна вопросительно посмотрела на меня, но я ничего не объяснял, лишь коротко пожал плечами и предложил поехать домой. Мы сели в такси, и всё время пути она смотрела в окно, говоря мало, будто чувствовала, что её праздное счастье было лишь прикрытием. Я тоже молчал, уставившись на мелькающие огни ночного города, чувствуя, как усталость нарастает внутри, превращаясь в почти физическую боль. — Ты хорошо провёл время сегодня? — вдруг спросила Анна, не поворачивая головы. В её голосе скользнула нотка недовольства, которую она старалась скрыть. — Конечно, Анна, — ответил я спокойно, как мог, стараясь не дать голосу дрогнуть. — Всё прошло как надо. Спасибо тебе за это. — Просто… — она замялась, нервно перебирая пальцами цепочку на шее, — я хочу, чтобы всё между нами было хорошо. Я правда хочу верить, что ты… ну, ты понимаешь. Я кивнул, хотя ничего из этого не хотел обсуждать. Слова казались пустыми и неуместными. — Я это понимаю, Анна, — сказал я, чуть раздражённо, но быстро взял себя в руки. — Я тоже хочу, чтобы всё было как раньше, — я не был уверен в моих словах, но понимал, что и правда сейчас лучшим решением будет отдать своё внимание жене и довести дело с компанией до конца, не отвлекаясь на что-то другое. Она сжала мою руку, но этот жест был скорее формальностью, чем настоящей связью. Мы вернулись домой в тишине. У Анны было слишком много вопросов, у меня — ни одного ответа. Хотелось спрятаться от этой реальности, забыться хоть на миг, но я знал, что ни она, ни город, ни этот вечер не дадут мне этого. Мы вошли в квартиру, и Анна тут же начала что-то говорить про вечерние планы на следующие дни, про визиты, ужины и очередные встречи. Но я уже не слушал, мысленно возвращаясь к короткому разговору с Агатой. Её голос всё ещё звучал в ушах, как отголосок чего-то, что казалось близким и настоящим, в отличие от всего того, что окружало меня сейчас. Следующие недели пролетели в тягучем однообразии. Я застрял в рутине, словно в невидимых цепях: работа, бокс, дома — Анна, родители, которые теперь надолго поселились в Лондоне, будто планировали что-то грандиозное с Фредериком, а я был лишь фигурой в их шахматной игре за компанию. Офис стал для меня местом безвременья, местом, где каждый день повторялся один и тот же сценварий. Я принял то, что мне нужно продолжать быть идеальным мужем для Анны, ведь если всё сорвётся — мои мучения, которые длятся больше года будут напрасны. Родители часто приходили в офис. Сначала мне казалось, что это просто их желание быть ближе ко мне и Анне, но со временем стало ясно — это лишь часть большого плана. Они встречались с Фредериком, о чём-то шептались, и я всё больше чувствовал себя пешкой в их игре. Меня использовали, подсовывали нужные документы, приглашали на ненужные встречи, и мне приходилось играть свою роль: быть внимательным, интересующимся, но при этом оставаться в стороне от настоящих решений. Я знал, что это касается возврата компании, и знал, что моё участие — лишь формальность, но что поделать, когда ты в чужих руках? А потом вернулась Агата. Почти две недели её не было. За это время она подстриглась и перекрасилась — её прежний цвет молочного шоколада сменился на более светлый оттенок, почти пшеничный, что сразу делало её образ другим. Более резким, более смелым. Она стала словно чужой в этом месте, но всё равно притягивала взгляд. Взгляд, от которого хотелось отвернуться, но который было невозможно оторвать. Когда она вернулась, всё изменилось. Больше не было тех совместных заданий, которые заставляли нас проводить вместе целые дни, исчезли те моменты, когда мы могли незаметно для остальных проскользнуть в кафешку и выпить кофе, скрывшись от всех. Вместо этого мы вели себя как два чужих человека, связанных лишь тем, что приходится работать в одной компании. Мы продолжали перешучиваться, но теперь в каждой фразе звучала скрытая. Я пытался не реагировать на её слова, но каждый раз это было будто нажатие на старую рану. Мне было больно. Больно от того, что она близко, но так далеко. Мы едко переглядывались, искали друг у друга слабости, давили на них, словно это могло вернуть прежнее. Но этого не случилось. В этот момент я понял, что Агата мне небезразлична с первой нашей встречи. Только вот я не имел права на неё и свои чувства. Я женат и погряз в этом надолго, а Харрис, кажется, счастлива и без меня. С друзьями всё тоже стало по-другому. Общие тусовки, которые раньше приносили облегчение и отвлекали, теперь оборачивались неловкими моментами и недосказанностью, потому что я стал ходить на них с Анной. Агата больше не была той, кто первой предлагала забежать в бар или клуб после работы. Теперь она избегала алкоголя, словно искала новый способ контроля над собой, словно хотела доказать, что сильнее всего, что произошло. Никто не понимал, что с ней происходило. Возможно, наши недоотношения стали для неё точкой невозврата. Наши взгляды пересекались, и в них я видел лишь отражение своей вины. Она изменилась, будто бы поставила между нами невидимую стену. Агата бросила клубы, шумные вечеринки, и часто уходила первой с посиделок, оставляя за собой пустоту, которая давила сильнее, чем её дерзость или подколы. Но что я мог сделать? Мы ведь договаривались, что всё это не серьёзно, что всё ради удовольствия, без обязательств, без прошлого и будущего. И я до сих пор пытался в это верить. Но каждый её холодный взгляд, каждый ответный саркастичный комментарий казались мне острее ножа. Она перестала быть той Агатой, с которой было легко и беззаботно. Она стала другой. И я больше не знал, как с ней себя вести. Наступила первая осенняя суббота. День выдался солнечным, но прохладным, словно напоминая о скором окончании тепла. Анна настаивала на семейном обеде с моими родителями, и я нехотя согласился, хотя с каждым новым визитом они всё сильнее меня раздражали. Оливия и Анна вместе готовили на кухне, а их смех и болтовня разносились по всему дому. Казалось, Анна радовалась этому визиту даже больше, чем я. Её глаза сияли, когда она хвалила рецепт Оливии или соглашалась с очередным советом по ведению дома. И на это было больно смотреть — на эту идиллию, которой я уже давно не чувствовал. Я и Ульрик скрылись в кабинете. Сначала мы просто сидели в тишине, наблюдая, как через большие окна падает свет, рисуя длинные тени на полу. Ульрик, как всегда, был спокоен и уверен в себе, как будто знал все ответы на вопросы, которые я даже не успевал задать. Мы обсуждали работу, бизнес, то, как движется наш план по компании, и он всё время смотрел на меня, будто проверял, насколько я готов к этому — к игре, к ожиданиям. — Ты справляешься, — сказал он вдруг, словно между прочим, наливая себе ещв виски. — Анна довольная. Молодец, что вовремя остепенился. — У меня нет выхода, — ответил я, пожав плечами, хотя внутри всё кипело. — Ты и так уже много сделал, — добавил он, но это прозвучало как-то неубедительно. Словно не хотел или не мог сказать правду. Мы обменялись ещё парой ничего не значащих фраз, и я вернулся к своему бокалу, позволяя себе уйти в мысли. Отец казался погружённым в свои заботы, но я не мог не заметить: он тоже что-то скрывал. Когда обед был готов, мы сели за стол. Всё было слишком идеально: белоснежная скатерть, лучшая посуда и улыбки, натянутые на лицах, словно маски. Я поддерживал разговор, шутил, и на мгновение это показалось нормальным. Но стоило обеду закончиться, и мы все переместились в гостиную с бокалами вина, как это ощущение спокойствия снова начало ускользать. Анна обсуждала с матерью планы на осень, что-то про ремонт и украшение дома, а Ульрик, уткнувшись в телефон, не особо включался в разговор. Я сидел в гостиной с бокалом красного вина, слушая, как Анна и Оливия обсуждают планы на осень. Оливия взахлёб рассказывала, как с наступлением холодов меняет весь гардероб и заставляет Ульрика сделать то же самое. Анна с восхищением внимала ей, кивая в такт, как будто поймала волну идеальной семейной жизни, о которой всегда мечтала. Ульрик сидел с непроницаемым лицом, иногда кивая в знак участия, но всё равно держа в руках телефон. А я чувствовал, как внутри нарастает раздражение — как будто всё это притворство и показное счастье было построено на хрупком основании, которое вот-вот может рухнуть. Мой телефон завибрировал в кармане, заставив меня вздрогнуть. На экране высветилось имя Сэма, и я машинально улыбнулся, подумав, что это будет ещё одна его дурацкая шутка или приглашение на очередную пьянку. Я отстранился от семьи, махнув рукой, мол, сейчас вернусь, и ответил на звонок, уходя в сторону. — Сэмми, ты не вовремя, я тут с семьёй, у нас семейный обед и так далее, — начал я, подмигнув Анне, которая мельком посмотрела на меня с лёгким раздражением. — Алекс, сядь, — перебил меня Сэм. В его голосе не было привычной лёгкости, только холод и напряжение. Я замер, чувствую, как что-то нехорошее нависло в воздухе. — Что-то случилось? — Я попытался сохранить спокойствие, но внутри меня уже начало трясти. Сэм никогда не звонил с таким тоном. Он всегда был слишком энергичен, слишком громок. А сейчас его голос звучал так, будто он сам не мог поверить в то, что собирается сказать. — Алекс, тебе лучше сесть, — повторил он, и на этот раз я послушно сел на край дивана, ощущая, как в висках начинает стучать от напряжения. — Сэм, хватит загадок, говори уже, что происходит, — раздражённо выдохнул я, но пальцы сами непроизвольно сжались на подлокотнике дивана. Сердце стучало в груди так громко, что я едва слышал свой собственный голос. — Это… про Фредерика и Аннет, — начал он, и я сразу понял, что ничего хорошего услышать не получится. — Они… Они погибли. Их машина взорвалась за городом. Всё сгорело до тла. Мир перед глазами поплыл. Я не понимал, что происходит. Слова Сэма звучали как сквозь толщу воды — неясно, отрывисто, и каждое из них било по голове. Я видел, как Анна продолжает что-то говорить Оливии, как Ульрик поднимает глаза от телефона и хмурится, но я не слышал ни одного слова. Весь звук исчез, оставив меня одного среди обрывков мыслей и образов. — Как это произошло? — сдавленно спросил я, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Я пытался сделать вдох, но воздух словно застыл в лёгких. — Они были за городом, — пояснил Сэм, но и сам звучал потерянно, как будто никак не мог принять случившееся. — Никто не знает, что именно произошло. Будет расследование. Я был ошеломлён, потрясён до глубины души. Фредерик, Аннет — они казались незыблемой частью моей жизни, столпами, вокруг которых вращались наши общие дела и планы. Для Агаты Аннет была всем, хоть они и были не в очень хороших отношениях. Как она это переживёт? Их гибель была немыслимой, почти абсурдной. — Сэм, это… это невозможно, — произнёс я, но мои слова повисли в воздухе, не вызывая никакого отклика. — Это не всё, — Сэм замолчал, и я понял, что самое страшное ещё впереди. — Агата… Она тоже попала в аварию. Её машина врезалась в дерево в центре города. Она в больнице. В критическом состоянии. Каждое слово словно резало меня на куски. Агата. Моя Агата. Моя первая мысль была о том, что это какая-то нелепая ошибка. Что такого не могло случиться. Агата была словно вихрь — несломимая, живая, яркая. Она не могла вот так просто исчезнуть, не могла вот так просто лежать в больнице между жизнью и смертью. Я не мог этого представить, но в груди внезапно разлилось ледяное ощущение пустоты и боли. — Господи… Агата… — прошептал я, не осознавая, что говорю это вслух. Я закрыл глаза, стараясь собрать мысли в кучу, но всё вокруг рушилось. Казалось, будто весь мир трещит по швам, и я бессилен это остановить. Я понял, что могу потерять её. Эту безумную, своенравную, дерзкую Агату, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Она была тем, чего я не осознавал, пока не столкнулся с возможностью её потери. Боль накрыла с головой, пробираясь под кожу, словно я потерял часть самого себя. Мы договаривались, что всё будет несерьёзно, что это просто игра, что нет никаких обязательств и чувств. Но теперь я знал правду: я любил её. Глубоко, бесповоротно и безумно. Я любил её с самого начала, но был слишком ранен ранее, чтобы понять это.