Эксперимент

Брайан

По тому, как он вскидывает голову и подбирается, догадываюсь, что он уже знает о моём присутствии, ещё до того, как оборачивается. Где-то в стороне я замечаю Майкла. Уверен, он думает, что я явился сюда, в качестве грёбаной спасательной кавалерии для его. Однако мне насрать. Я слишком занят разглядыванием нахального пиздёныша, у которого яйца больше, чем у кого-либо из моих знакомых. Наверное, мне полагается разозлиться на него за то, что он так бесцеремонно вторгается в мою жизнь. По идее, я должен его отчитать и броситься утешать Майкла. Или просто развернуться и убраться от всей этой чёртовой драмы куда-нибудь в бани. Но вместо этого… я хочу его. Хочу этого. Хочу знать, что каждый раз, когда в моей жизни будет наступать полный хаос, он будет рядом, поддерживая даже в самых трудных моментах. Блядь! Казалось бы, я должен был давно это понять. Он будет не просто рядом. Он будет далеко впереди, вести бой за нас, чтобы всё вернуть на свои места. Даже не могу представить, как собираюсь за ним угнаться, но точно знаю, что больше никогда его не отпущу. Где-то глубоко во мне, наверное, что-то разрывается, но бо́льшая часть просто хочет, чтобы он знал, что я… что я… Ебать, никто никогда не сражался за меня так, как он. Никто. Чувствую, как глаза начинают щипать от слёз, и отчаянно пытаюсь скрыть это, часто моргая. Майкл что-то говорит, но я его не слышу. Всё, что я слышу, это гул в ушах и стук собственного сердца, когда Джастин делает шаг ко мне. — Брайан… мне кажется, что… — Ты готов идти? Наши голоса звучат одновременно. Он впивается в меня взглядом, а потом улыбается. Сначала это лёгкая улыбка уголками губ, но, когда я сжимаю свои губы и улыбаюсь ему глазами, как будто Майкла здесь нет, как будто вообще никого нет, как будто он — единственное, что имеет значение в этом мире (а, так оно и есть), его улыбка превращается в ту самую ‒ сияющею. — Ага, — кивает он. — Вроде я сказал всё, что хотел. — Брайан! — Майкл переходит на визг, и в комнату возвращаются Дебби и Вик. — Привет, Брайан, — как всегда, спокойно приветствует меня Вик. Киваю ему. — Мудак! — выпаливает Дебби, но тут же крепко обнимает меня, так что становится ясно — не я тот, кто её действительно бесит. Внезапно мне совсем не хочется быть на месте Майкла. Если есть три человека, которых лучше не злить, то это Мел, Деб и Джастин. И Майкл умудрился разозлить всех троих. Конечно, больше всего ему стоит опасаться миловидного блондина, который сейчас прощается с Виком и Деб. Интересно, понимает ли Майкл это. Он никогда не понимал Джастина. Может, сейчас хоть что-то до него дойдёт. — Брайан… ты не можешь позволить ему… Смотрю в глаза человеку, которого когда-то считал лучшим другом. — Он прав, Майкл. Я не стану… Не звони мне. Не приходи. Просто оставь меня, блядь, в покое… на время. Мой голос срывается, звуча так, будто я умоляю. Может, это и правда так. — Брайан! Вик подходит к нему и кладёт руку на плечо. — Брось, Майкл, — твёрдо заявляет он. — Пора отпустить. — Но, Брайан…! В его голосе отчаяние, и мне вдруг становится невыносимо здесь оставаться. Выхожу за дверь и спускаюсь по ступенькам. Джастин следует за мной. Остановившись у калитки, я протягиваю ему ключи от машины. Не уверен, что смогу вести.

* * *

Джастин

Когда сажусь за руль, меня немного потряхивает, хотя, полагаю, не так сильно, как Брайана. Его глаза покраснели, а сам он выглядит так, будто только что схлопотал удар ниже пояса. В общем-то, в каком-то смысле, так и есть. Чувствую, что должен что-то сказать, но не знаю, что именно, поэтому просто завожу машину. Он смотрит в окно и молчит. Осторожно трогаюсь. Мне уже доводилось водить «Ветт», но недолго. Брайан продолжает молчать, и я, наконец, прочищаю горло и выдавливаю: — Брайан… если хочешь, мы можем отложить поиск автомобиля. Тот поворачивается ко мне. — Отказываешься от сделки, Солнышко? Голос звучит так, словно он пьян или под чем-то. Качаю головой: — Нет. Просто… если ты предпочитаешь… — Что? Поехать домой и трахнуться? Он криво ухмыляется, но выглядит это довольно жалко. — Я подумал, может, ты захочешь куда-то сходить, — почти шепчу. Брайан сразу понимает, что я имею в виду. Ему больно. Может, ему просто необходимо сбежать от всего этого хотя бы на пару часов. Даже от меня. Просто перевести дух. Хочу донести, что в этом нет ничего страшного. Он издаёт сдавленный смешок, отдающей истерикой, и чем-то ещё. — Ну, конечно, — говорит он. — Как раз в моём стиле. Брайан нуждается в обезболивании… так что тащите сюда выпивку, наркотики и беспорядочный секс. В его голосе слышна боль. Хуже того, он наполнен отвращением к самому себе. — Брайан… — я не хотел причинить ему боль. Ёбаный в рот! Это последнее, чего я хотел. Меня прерывает резкий смех и на грани срыва: — О, всё нормально. В общем-то, звучит даже неплохо. Так что ты запланировал? Высадить меня у бань, а саму пойти к Мел и Линдси поведать, какой я жалкий, трусливый педик? Который не может разобраться с собственными проблемами и полагается на тебя, в решении их? А потом не в состоянии справиться даже с последствиями? Который решил сбежать, обдолбаться и позволить обслужить свой член, чтобы пережить осознание того, что мой так называемый лучший друг – полное дерьмо, делающий всё возможное, чтобы… Тут он резко обрывает себя и качает головой: — Ты это имел в виду, Солнышко? Прикусываю губу. Терпеть не могу, когда он в таком состоянии. Понятия не имею, как с этим справляться. Особенно в этот раз, потому что это произошло по моей вине. Я пытался помочь, пытался поддержать, но вместо этого заставил его подумать… Притормаживаю и начинаю действительно обдумывать, что я сделал, что сказал. По сути, я сказал ровно то, что он только что бросил в ответ. Заявил, что, как только всё идёт наперекосяк, я ожидаю, что он сломается и вернётся к своим старым методам обезболивания. Что не верю, что он научился справляться с этим по-другому. Или что вообще пытается. Возможно, он нуждается в моей помощи, чтобы найти новые способы. Ему нужно, чтобы я не делал то, что делали все остальные мудаки в его жизни: не пытался убедить его, что он слабый, склонный к саморазрушению и эгоистичный. Но это же совсем не то, что я думаю на самом деле. Паркуюсь у обочины и поворачиваюсь к нему. — Брайан, прости. Это было глупо с моей стороны. Он пожимает плечами и снова отворачивается к окну. И тут, к моему ужасу, открывает дверцу машины. — Брайан! Да ёбаный на хуй! Звучу точно, как Майкл. Тот игнорирует меня и уходит. Потом останавливается, возвращается и становится рядом с окошком со стороны водителя, не слишком близко. — Я… я свяжусь с тобой, — говорит. Затем быстро отдаляется, оставляя меня сидеть в машине с ощущением, что мир рухнул. И всё по моей собственной глупости.

* * *

Брайан

Прохожу полквартала, когда понимаю, что веду себя как истеричная королева драмы. Блядь, я могу с тем же успехом провести Эмметту мастер-класс. Но теперь уже поздно возвращаться. Он, наверное, уже уехал. Или сидит там, стараясь не заплакать, а я просто не могу это вынести. Потому что это моя вина. Я заставил его почувствовать себя виноватым. Хотя он всего лишь пытался дать понять, что если я сорвусь, он не станет устраивать из этого трагедию. Так… больно, что он мог подумать, что я так поступлю. И знаю, что это дико нелогично. Не только потому, что это именно то, что я всегда делал, то, кем он привык меня считать; но и потому, что я так яростно отстаивал своё право быть этим человеком. Однако… я больше не хочу быть таким. И не хочу, чтобы он продолжал думать обо мне в таком ключе. Даже если я сам настаивал, что он должен принять меня таким, если хочет быть со мной. Всё так охуенно запутано, да? Тянусь за мобильным, чтобы позвонить ему, но понимаю, что тот остался на столе в грёбаном лофте. Начинаю искать таксофон, но к тому времени, как нахожу, уже почти возвращаюсь к дому Дебби. Подумываю сначала разобраться с делами, а потом уже позвонить, но он сейчас страдает, и это... это будет несправедливо. Поэтому копаюсь в карманах, нахожу немного мелочи и захожу в телефонную будку. Там, как и всегда, воняет мочой и безысходностью, но, по крайней мере, аппарат работает. Вот это, пожалуй, единственная вещь, которая сегодня пошла по плану. Он отвечает не сразу, а когда берёт трубку, я слышу в его голосе одновременно слёзы и любопытство. Номер он, конечно, не узнаёт и не может понять, кто звонит ему с какого-то чёртова таксофона. — Привет, — говорю. — Брай, — выдыхает он, словно звук моего голоса — лучшее, что он слышал за всю свою жизнь. Провожу языком по губам, обдумывая, что сказать. Он снова повторяет: — Брайан? Однако на этот раз в его голосе звучит страх. Он боится, что я где-то вытворяю что-то очень глупое. Ну, я и правда собираюсь заняться полной хернёй. Но не той, о которой он думает. — Мне жаль, — неожиданно для себя выдаю. — Брайан, это я должен… пожалуйста, просто… — Джастин! — перебиваю, пока он не начал всерьёз паниковать. — Со мной всё нормально. Правда. Просто есть кое-что, что мне нужно сделать. Слышу, как он глубоко вздыхает, а затем медленно отвечает: — Хорошо. Эм… тогда мне стоит… — Это не займёт много времени. Может, сходишь за кофе? Довольно скоро я тебе перезвоню. Слышу его тихий выдох — смесь облегчения и раздражения. Вдруг, просто представив его себе, я начинаю чувствовать себя лучше. — Ты можешь чуть позже заехать за мной, и тогда мы забудем всё это дерьмо и продолжим запланированное. Договорились? И в этот момент понимаю: он догадывается. Может, не совсем о том, что именно я собираюсь заняться, но, куда направляюсь. Следует пауза, а затем он осторожно говорит: — Конечно. Мне всё равно нужно заехать за кое-какими вещами. Но я оставлю телефон включённым. Просто позвони, когда… когда будешь готов. «Когда я буду тебе нужен», он собирался сказать. Почти соблазняюсь ответить, что если бы я звонил каждый раз, когда он мне нужен, я бы никогда не выпускал телефон из рук. Но я ещё не настолько утратил остатки самоконтроля. Пока что. — Позвоню, — обещаю. — Скоро. Затем вешаю трубку и направляюсь решать то, что нужно решить. Вик открывает дверь и смотрит на меня взглядом означающий: «что ты здесь опять забыл?». Когда прохожу мимо него, слышу, как Дебби продолжает распекать Майкла за то, каким идиотом он оказался и как сильно она на него злится. — Мне нужно поболтать с Майки, — оправдываюсь. Даже сквозь гневный монолог Дебби он, должно быть, услышал мой голос, потому что внезапно подскакивает ко мне. — Брайан! Майкл светится, как рождественская ёлка. Смотрю на него и понимаю, что он считает, что это что-то значит. Думает, что я здесь, потому что… …выбрал его. Дебби пристально глядит на меня: — Брайан, какого хуя…? Может, она тоже так думает, судя по её тону, она хотя бы понимает, что это было бы неправильным выбором. — Брайан хочет поболтать с Майклом, — объявляет Вик, словно это какая-то сенсация. Хотя, учитывая обстоятельства, может, так оно и есть. Деб переводит взгляд с меня на Майкла и обратно. Видно, что ей не хочется оставлять нас наедине, но всё-таки поднимается: — Ладно, ну… — О, не стоит, — выпаливаю я. — В этом нет ничего… личного. Теперь Майкл смотрит на меня немного настороженно. На лице всё ещё играет ухмылка, видимо он уверен, что каким-то образом выиграл, хотя сомнения уже начинают закрадываться. Опираюсь о косяк: — Я просто хотел убедиться, что Майкл понимает: я жду, что он вернёт долг Джастину. Тот кивает: — Непременно, Брайан. Ну, это, конечно, займёт какое-то время, но… Качаю головой: — Похоже, ты не понял, Майкл. Намеренно не использую привычное прозвище. Это не очередная серия шоу «Брайан и Майки», и ему нужно это усвоить. — Я имею в виду… немедленно. В ближайшие несколько дней. Он таращится на меня. Как и Дебби с Виком. — Брайан! — начинает протестовать Деб. — Ты же понимаешь, что… — Брайан, — вмешивается Майкл, голос принимает знакомую жалобную интонацию. — Я бы сделал это, если бы мог, но… — Ты можешь, — перебиваю. — И сделаешь. Снова начинает светиться, и я понимаю, что он по-прежнему неправильно меня понимает. Всё ещё думает, что речь идёт о нас с ним. — Ну, если ты одолжишь мне… Пялюсь на него, впервые за долгое время вижу его таким, каким он есть. Интересно, он всегда был таким слабым и манипулятивным, а я просто был слишком зависим от него, чтобы это заметить? Вот это был бы настоящий ёбаный прикол. Качаю головой: — Нет, Майкл! У меня нет этих денег, а даже если бы были… я бы их не одолжил. Дело не во мне. — Но… — Ты можешь раздобыть эти деньги в любой момент, Майкл. Таращится на меня, словно пытается осознать, что я имею в виду. Блядь! Похоже, ему это даже в голову не приходило. — Всё, что тебе нужно сделать, — это продать часть своих долбаных игрушек. Вот! Сказал. Бросил эту маленькую бомбу, обозначив свои ожидания. И сделал это перед Виком и Дебби, так что Майклу теперь некуда деваться и негде спрятаться. — Что?! Этот засранец, не может поверить. Он украл деньги Джастина. Деньги, которые тому были так нужны, что он был готов пойти к Крейгу, унижаясь выпрашивать на оплату обучения. А Майклу даже в голову не пришло сделать это. Теперь на меня уставились и Дебби с Виком, будто я спятил. — Игрушки? — спрашивает Деб. — О каких ёбаных игрушках речь? Уверен, она думает, что я говорю о каком-то странном контрабандном барахле. Хотя в задротском смысле, это действительно по-своему странно. — Майкл знает, о чём я, — отвечаю. — Я говорю о таких вещах, как та оригинальная Бэтвумен, которая обошлась тебе во сколько? В «целую недельную зарплату», — цитирую его. — Чудо-Женщина, — автоматически поправляет он. Наш мир, каким он был с четырнадцати лет, разрушится прямо на наших глазах из-за его чёртовой зависти, но, Боже упаси, если я перепутаю имя грёбаного персонажа комикса. Теперь Деб и Вик смотрят уже не на меня. — Хочешь сказать, что всё это дерьмо чего-то стоит? — удивляется Деб, будто не может в это поверить. Внезапно чувствую себя отвратительно, из-за того сказал это при ней. Мог бы не втягивать её. Не стоило. — Деб, — говорю я с опозданием. Но лучше поздно, чем никогда, верно? — Всё нормально. Я сам разберусь с Майки. — О, нет! — заявляет она. — Не в этой жизни. О чём он говорит, Майкл? Она в ярости. Я-то думал, что знаю, как выглядит её злость, но сейчас не уверен, видел ли её когда-либо такой разъярённой. — Мам! — взвизгивает он. — Я не могу продать их. Это товар для магазина. — Тогда продай это прямо в своём чёртовом магазине! — Её голос доходит до визга, и мне хочется убраться. Хотя предварительно нужно убедиться, что он действительно понимает. — Но… — Майкл, — перебиваю, пока Деб не сказала ещё что-нибудь. Я не повышаю голос. Не ору. Но он слышит меня. Смотрит в моё лицо и действительно понимает. — Мне насрать, продашь ли ты их в магазине, на eBay или на углу чёртовой улицы. Но ты продашь их. И вернёшь Джастину долг. У тебя есть время до конца следующей недели. Не угрожаю. В этом нет необходимости. Майкл знает, что я не трачу время на этот бред. Его лицо вытягивается. — Брай… Качаю головой. Сейчас я просто хочу уйти. — И тебе лучше последовать тому, что сказал Джастин. Не звони мне. Не приходи. Не поджидай… К своему ужасу, чувствую, как голос предательски срывается. Выпрямляюсь, чувствуя необходимость поскорее уйти. Прежде чем успеваю дойти до двери, Деб оказывается передо мной. Я напрягаюсь, но она лишь касается моей щеки. — Передай Солнышку… — её голос дрожит, но она продолжает: — Передай Солнышку, что вы оба всё ещё часть этой семьи. Я жду, что вы будете появляться и давать о себе знать. Ясно? Киваю. Наверное, нужно что-то сказать, но слов не находится. Да и вряд ли у меня вообще получится выдавить хоть что-то. Внезапно она осторожно, нежно меня обнимает, а затем отпускает. — Увидимся в… — тут она резко обрывает фразу. Попалась! Ухитряюсь усмехнуться: — В воскресенье, — заканчиваю за неё. — У лесбиянок. За что меня одаривают странным взглядом, однако я просто пожимаю плечами, делая вид, что это пустяк: — Я в курсе. Джастин мне сказал. Она улыбается. Прекрасно зная, что это ни хрена не пустяк. Я позволяю этому мелкому пиздёнышу затащить меня на семейный обед в честь моего дня рождения. Ебануться! Хочу попросить её, держать рот на замке, но кого я обманываю? К концу её смены об этом узнает каждый педик на Либерти-авеню. Репутации хана. Так какого же хуя у меня на лице такая идиотская улыбка? И тут, как только я начинаю немного лучше себя чувствовать, появляется Майкл. Деб сердито смотрит на него, а затем кидает недовольный взгляд на Вика, который маячит на заднем плане. Видимо, тот должен был держать Майкла на расстоянии. Майкл зол. Наверное, уже сама идея продать часть драгоценной коллекции достаточно выводит его из себя. А уж то, что это нужно для того, чтобы вернуть долг Джастину, бесит его ещё больше. — Не хочу ничего слышать, Майкл, — устало говорю. — Если бы мы с ним поменялись местами, ты бы не стал требовать от Джастина что-то продавать, — скулит он. — О, нет. Ни за что! Не от твоего чудо-мальчика. Или, может, чудо-попки? Даже не успеваю отреагировать, как Дебби с размаху шлёпает его по уху. Затем я вплотную подхожу к нему: — Джастин не пытается взять то, что ему не принадлежит, — шиплю я. — И вообще, неужели ты думаешь, у нас хоть что-нибудь осталось не проданным? Все трое – Майкл, Деб и Вик – замирают, уставившись на меня. И тут до меня доходит, что я сказал. «У нас». Я сказал «у нас». — Речь не о тебе, — завывает Майкл ещё громче. — А о… Пару секунд смотрю на него, а затем думаю: «Да пошло оно на хуй», и заявляю: — Если ты говоришь о нём, то затрагиваешь и меня. Мы – единое целое. На мгновение все просто молча таращатся на меня. Затем Деб тянет меня к двери. По пути снова целует меня и шепчет: — Я так горжусь тобой. Потом вытолкала меня за дверь, полагаю, она пошла разбираться со своим отпрыском. Надеюсь, ей удастся убедить его, что и мы с Джастином говорили очень даже серьёзно. Но сейчас не это занимает мои мысли. «У нас». Я сказал «у нас». Идя по тропинке, ловлю себя на том, что не могу стереть с лица дурацкую улыбку. Это просто безумие, и я бы отрицал это под пытками… но я так чертовски горжусь собой.

* * *

Джастин

«По крайней мере, я знаю, где он, чёрт возьми! Хотелось бы ещё понять — зачем». Я так зол, но хоть убейте, не понимаю, на него или на себя. Так надеялся, что он встанет на мою сторону, доверится мне, моему суждению. А вместо этого он просто… послал всё на хуй. Но одновременно с этим… если бы отношения между мной и Дафной зашли в такой же тупик: я бы взбесился, если бы он вдруг явился, как герой-спаситель, и попытался всё исправить. Если бы сделал то, что я пытался сделать сегодня. Мне бы захотелось его придушить. Однако это другое. Не знаю почему, но это другое. Было необходимо, чтобы я это сделал. Необходимо, чтобы кто-то защитил его от Майкла. Даже если он сам этого не понимает. Ему нужен кто-то, кто станет плохим парнем, чтобы ему самому не пришлось им быть. Потому что он не может. Не с Майклом. И я это понимаю, правда, понимаю. Но… Блядь, Джастин! Хватит об этом думать. Иди найди приличные свечи для чёртового торта, как ты пообещал Линдси, и перестань вести себя как принцесса драмы. Или, чёрт возьми, как королева драмы. Всё же я дорос до неё. Дерьмо! Кажется, я схожу с ума. Может, стоит просто подъехать поближе к дому Деб? Может… Когда, наконец, раздаётся трель мобильника, вздыхаю с облегчением. Руки дрожат, и только со второй попытки удаётся нажать зелёную кнопку. — Привет! Его голос звучит нормально. Более того, он явно чем-то доволен. Мудак. — Привет, — отвечаю. Пытаюсь звучать сердито. Но, чёрт возьми, я так рад, что он позвонил. Прошло всего-то около часа, и он уже позвонил, и… — Заедешь за мной? — спрашивает он. «Хоть на Луну», думаю. «Или на Марс. Или Юпитер». Блядь! Я ведь не сказал это вслух, да? Похоже, что нет, так как он переспрашивает: — Джастин? Как будто начинает беспокоиться; как будто не уверен, что я не бросил трубку. — Уже еду, — хриплю. — Я в телефонной будке, — сообщает он. — На углу. — Буду через пять минут, — отвечаю. — Сначала повесь трубку, потом уже трогай, — приказывает он. Когда подъезжаю к нему, всё, чего хочу, — выскочить из машины и броситься ему в объятия. Но не делаю этого. Жду, пока он сядет. Он устраивается на сиденье с какой-то идиотской ухмылкой, из-за которой мне вдруг хочется заорать на него. Я зол и одновременно невероятно рад, что он снова здесь, рядом. Эти два чувства настолько сильны, что кажется, я либо взорвусь, либо разревусь. Чтобы не сорваться в слёзы, приходится глубоко дышать. Он, наконец, замечает, насколько я зол, так как кладёт руку мне на предплечье, прежде чем я успеваю завести машину, и говорит: — Джастин, мне нужно было поговорить с ним. Просто киваю. Ебать! Приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не разреветься, как какой-то малолетний педик. Я так много сил вложил, чтобы добиться того, что у нас есть. И всё это снова подрывает Майкл, ставя под сомнение меня, мои усилия. Нет! Я не буду думать об этом так. Не дам ему такой власти надо мной, над нами. По крайней мере, Брайан не сказал, что это не моё дело, а это уже что-то. Мелочь, но всё-таки маленькая победа в череде бесконечных битв. Я сглатываю и говорю: — Понимаю. Брайан какое-то время молча сидит, прикусив нижнюю губу, обдумывая ответ. Затем касается моего лица и поворачивает его к себе. — Сомневаюсь, — говорит он. От раздражения я едва не взрываюсь: — Брайан, он твой лучший друг. Это я прекрасно понимаю. — Не думаю, — только и отвечает он. — Серьёзно? Думаешь, после двух лет, когда я слышал это чуть ли не каждый день, я мог этого не понять? Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Я не хотел, чтобы это прозвучало именно так, но я так зол. Пытаюсь взять себя в руки. Мы не будем ругаться из-за этого засранца. Не будем. Брайан на секунду бросает взгляд в окно, затем обратно на меня. — Сомневаюсь. И кстати, он больше не мой лучший друг, — легко заявляет он. И мир меняется — для нас обоих.

* * *

Брайан

Джастин просто сидит и пялится на меня. Он слышал меня. Понял, что я сказал. Затем глубоко вздыхает и заводит машину. — Так что… мы идём выбирать трах-мобиль или как? Выдыхаю с облегчением, впервые расслабляясь за весь этот день, который начался со звонков от лесбиянок. Мне бы сейчас не помешал стаканчик виски. Или косячок. Или хоть что-то. Но я готов довольствоваться и кофе. — Проголодался? — спрашиваю. Он бросает на меня укоризненный взгляд. Я закусываю щеку изнутри, усмехаюсь и всего одним взглядом заставляю его покраснеть и тяжело дышать. — Я имел в виду по еде, Джастин. Боже! — с притворным возмущением замечаю. Ну, конечно, исключительно по еде. А о чём ещё могла идти речь? Ловлю ещё один взгляд. Похоже, он уже понял, что его только что провели. — Ах, по еде, — протягивает он. — Ну, тогда… да, пожалуй, я голоден. Боже! Его метаболизм, похоже, наконец замедлился. Или он успел перекусить, пока я разбирался с Майклом. — Мне бы чашечку кофе, — объявляю. — Хорошо. Эм… куда поедем? Находим небольшое кафе. Уютное, тихое. Позднее утро ‒ завтрак уже закончился, а обед ещё не начался. Садимся в угловую кабинку у окна. Окно немного выпуклое, и скамья следует за его изгибом, так что мы сидим бок о бок, наши плечи соприкасаются, пока мы делаем первый глоток. У него в руках чёртов пончик с джемом, который обязательно начнёт капать, как только он в него вгрызётся. И тут до меня доходит, почему он оспаривал выбор машины. Представляю, как они с Гасом уплетают эти штуки, а джем, размазывается по кожаной обивке Ягуара. И, что самое глупое, эта мысль заставляет меня улыбнуться. Вот блядь! Чувствую себя, какой-то сладкой лизуньей. Жду, когда он доест и вытрет за собой всё это безобразие, и говорю: — Джастин… Он тут же напрягается, и я понимаю: как бы тот ни отрицал, он тоже иногда избегает серьёзных разговоров. Однако мне нужно, чтобы он это услышал. — Спасибо, — спокойно начинаю. Тот поднимает бровь в блядском стиле Кинни. Маленький пиздёныш. Этому он явно научился у меня. Не могу не улыбнуться. Затем касаюсь его руки. — Джастин… он должен был услышать всё и от меня. Его глаза расширяются. Ебать! Я, конечно, понял, что он злится на меня за то, что я вернулся туда. Но разве он не догадался о причине? Ведь так громко заявляет, что знает меня лучше всех. — Брай… — начинает он, но замолкает, проводя языком по губам. Даже в разгар такого разговора я не могу оторвать от него глаз. Неловко ёрзаю на скамье. Он замечает движение, и я вижу в его глазах что-то новое. Ну, по крайней мере, этот маленький намёк он уловил. — Я знаю… — продолжает он. — Знаю, что он важен для тебя, хорошо? Если ты скажешь мне отступить, я отступлю. Просто… Прерывается, сглатывает, а затем выпаливает: — Мне ненавистно, что он может ранить тебя так, как никто другой. На секунду отводит взгляд, а затем снова смотрит на меня. — А ты… ты перед ним беззащитен. Сжимаю губы, затем слегка улыбаюсь, чувствуя… тепло, чувствуя… блядь, ладно… чувствую, себя любимым. Ну и что? Провозгласите меня лесбиянкой, если осмелитесь. — Больше нет. Теперь у меня есть персональный защитник, — почти шепчу. Он краснеет. Обожаю, так его смущать. Откидываюсь на спинку скамьи, стараясь сохранять невозмутимый вид. Как бы не так. Его пальцы каким-то образом сплелись с моими. Чёрт его знает, как это произошло. Ну и ладно. Беру чашку кофе другой рукой и делаю глоток. Затем начинаю говорить то, ради чего вообще его сюда привёл. Он догадывается, что у меня есть, что сказать, и молчит, позволяя не торопиться. Меня вдруг осеняет, какое это облегчение — не возводить вокруг себя стены всякий раз, когда нужно немного времени, чтобы разобраться в мыслях. Даже если его разрывает от любопытства, что там произошло, он больше не давит. Даёт мне время. Даёт возможность сказать, когда буду готов. Когда смогу. Машинально поглаживаю его пальцы и говорю: — Я сказал ему, что ожидаю, что он продаст часть своих безделушек и вернёт долг. До конца следующей недели. Ну, что бы он ни ожидал услышать, это было явно не это, потому что его челюсть буквально отвисает чуть ли не до пола. Снова ухмыляюсь. «Никогда не думай, что ты полностью меня раскусил, Солнышко». — А когда он начал ныть, что я не стал бы требовать от тебя продаж чего-либо, если бы вдруг вы поменялись местами, я спросил его, что, по его мнению, у нас ещё осталось, не проданным. Вот теперь он понял. Да, Джастин. Ты правильно услышал. Вижу, как слёзы начинают блестеть в этих обворожительных синих глазах, но на этот раз это нормально, потому что он начинает улыбаться. Подожди, Солнышко. Просто подожди концовки. — А когда он сказал, что речь не обо мне… — делаю паузу, выдерживая момент. Затем выдаю главный козырь: — Я сказал ему, что если он говорит о тебе, то говорит и обо мне. Добавил, что мы — единое целое. Он несколько секунд просто таращится, а потом кидается мне в объятия. Мы не на Либерти, а, блядь, в самой гуще натуралов, но насрать. Притягиваю его к себе и целую так, как хотел с того момента, как он забрал меня из телефонной будки.

* * *

Джастин

Ебать! Ох, ебать! Не знаю, как справиться с этим. Не уверен, что вообще способен. Это слишком… слишком много. Слишком всё сразу. Ох, блядь-блядь! Однако потом острота проходит, и мы просто сидим у окна, а люди с двух сторон стекла таращатся на нас. Но это не имеет значения. Он здесь, со мной. Его лоб прижат к моему. И это всё, что мне нужно. Вот так просто… …он только что дал то, что мне так отчаянно было нужно, хотя я сам этого не понимал. Я не понимал, как сильно мне было нужно, чтобы он выбрал меня. Не просто возвращался домой ко мне. Или трахался только со мной. Или любил. Мне нужно было, чтобы он выбрал меня, как своего… своего близкого. Как… Боже, он бы убил меня за это… партнёра. Мне нужно было стать для него Единственным. Даже если только на этот раз. Только на один-единственный раз. Мне нужно было знать, что хотя бы однажды я стал для него важнее всех. Как-то мы встаём, оплачиваем счёт и выходим к машине. Может, мы что-то и сказали друг другу. Не знаю. Я знаю только, что он не отходил от меня. Так же, как и я от него. И мы были вместе так, как никогда раньше. Хотя есть ещё кое-что, что мне нужно с ним прояснить. Садимся в машину. Даже не осознаю, что снова оказываюсь за рулём. Похоже, ему всё равно. Или он просто не замечает. Делаю глубокий вдох и выдаю: — Брай… насчёт того, что было раньше. То, что я сказал… до того, как ты вышел из машины. Тот качает головой, пытаясь отмахнуться от меня, но ему необходимо это услышать. А мне нужно это сказать. — Брай… я не хотел тебя задеть. Но знаю, что сделал это. Его лицо становится напряжённым. Чёрт! Может, стоило всё-таки оставить эту тему. Но я не хочу, чтобы он прокручивал её снова и снова в своей голове, пока она не начнёт разъедать его изнутри. Всё нужно прояснить прямо сейчас. — Я не должен был… ожидать, что ты поступишь именно так. Он пожимает плечами, уворачивается от моей руки. Хватаю его за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Его взгляд тёмный, как штормовые облака, а челюсть сильно стиснута. Я должен это исправить. Бережно обхватываю его лицо ладонью. — Пожалуйста, Брайан. Я хочу, чтобы ты знал, что… я правда не думаю, что ты так поступишь. Уже нет. Но если это всё-таки случится, я не хочу, чтобы это стало большой проблемой. Это не имеет большого значения. Глядит на меня и издаёт хриплый смешок, полный самоиронии, который разрывает меня на части. Не знаю, как продолжить. Как сказать ему, что я к нему испытываю. Как сильно я им восхищаюсь. Как восхищаюсь тем человеком, которым он является, и тем, кем он борется, чтобы стать. Как сильно я ценю, что он сражается за нас. Провожу большим пальцем по его губам. — Прости, — шепчу. Это звучит так убого. Теперь я понимаю, почему Брайан считает, что извинения — это чушь собачья. Однако в этот раз оно, похоже, что-то значит для него, так как он глубоко вздыхает и прячет лицо у меня на шее. Обнимаю его, насколько это вообще возможно в этих условиях. Всё это чертовски неудобно: рычаг переключения передач и тормоз мешают, а его длинным ногам негде толком устроиться. Чувствую, как он смеётся, уткнувшись мне в кожу. На этот раз не самоиронично. Целует моё горло, затем подбородок, и выпрямляется. — Нам нужно подыскать машину, в которой мы сможем делать это без угрозы вывихов! — объявляет он, потирая колено. Тянусь к его колену и начинаю тереть его сам. Затем моя рука медленно поднимается выше по бедру. — Звучит как план, — улыбаюсь. Он ухмыляется и решительно стряхивает мою руку. — Да, ну… — его язык упирается во внутреннюю сторону щеки, и он бросает на меня тот самый взгляд, от которого твердеет член. Чёрт бы его побрал! — Держи свои руки при себе, пока мы не выберем чёртову машину, где я смогу сделать с тобой всё, что хочу, — говорит он. — Предварительно набив карманы презервативами и лубрикантом, потому что после дразнилок этим утром, твоя задница будет моей. Улыбаюсь ему в ответ. ‒ Может эти презервативы натянутся только на мой член, ‒ поддразниваю. Тот смеётся. — Даже не думай, — предупреждает он. — Может, ты и горячий предприниматель, к которому сыпятся предложения со всех сторон, но не думай, что я не смогу заставить тебя умолять. Собираюсь оспорить это заявление, но понимаю, что это только усугубит ситуацию. Он прав, он может заставить меня умолять, и прекрасно об этом знает. У него больше самообладания и терпения, чем у меня, и он вполне способен заставить меня ждать весь день, если захочет. Чёрт с этим! Мечтаю поскорее ощутить его член в себе. Облизываю губы и надуваю их, глядя на него. — К счастью для тебя я хороший мальчик И не против смены ролей. Он смеётся, склоняется ко мне и целует. Сначала это просто влажный, сексуальный поцелуй: его язык пробивается в мой рот, я сдаюсь, позволяя ему взять всё, что он хочет. Затем он замирает. Глядит на меня, так близко, что я могу различить мельчайшие крапинки цвета в этих удивительных глазах. Потом он наклоняется снова. На этот раз его губы дразнят и ласкают мой рот, и уже я начинаю нетерпеливо жаждать ощутить его язык. Моя рука тянется к нему, чтобы притянуть ближе, а его пальцы запутываются в моих волосах, и поцелуй длится очень, очень долго. На этот раз мы даже не замечаем, насколько неудобно в машине. Есть только мы и общение на языке, который оба владеем в совершенстве. Когда он откидывается обратно на своё сиденье, на его лице играет сдержанная улыбка. А я даже не пытаюсь скрыть свою. Утро началось чертовски паршиво, но закончилось куда лучше. Как-то нам удалось его пережить относительно невредимыми. Даже больше, чем невредимыми. Несмотря ни на что, у нас всё просто охренительно великолепно. Теперь, если нам удастся побыстрее найти трах-мобиль, день станет ещё лучше. Брайан хорошо меня научил: я никогда не выхожу из лофта без кармана, набитого презервативами и лубрикантом.