Эксперимент

Брайан

Просто какое-то чудо, но к тому моменту, как мы оба устраиваемся на своих местах, на его лице расползается улыбка, а я делаю вид, что на моём её нет. Не понимаю, как и почему всё кажется таким правильным, когда столько всего идёт наперекосяк. Мы направляемся покупать машину, которая, скорее всего, вызовет у меня отвращение с первого взгляда. В эти выходные мне придётся не только тащиться на чёртов семейный обед, но и отметить очередной грёбаный день рождения. Причём придётся вести себя прилично на этой блядской «вечеринке», иначе мой партнёр будет дуться на меня весь оставшийся день. И это, даже не считая всего дерьма, связанного с Майки, и того, как оно аукнется по всем фронтам. По идее, я должен быть где-то между состоянием ярости и стремительным бегством. Однако вместо этого просто сижу, наслаждаясь чувством, что земля, наконец, повернулась правильной осью и пытаюсь притворяться, что у меня нет улыбки до ушей. Хотя маленький пиздёныш всё замечает. И почему-то это тоже кажется правильным. Он заводит машину и проезжает четыре квартала, прежде чем я вообще осознаю, что не сижу за рулём. Блядство!

* * *

Джастин

По дороге в автосалон Брайан кажется удивительно расслабленным, и, странным образом, я тоже. Хотя, конечно, всё очень хреново. Нам ещё предстоит разбираться со всем дерьмом, связанным с Майки. А ещё я как-то должен затащить Брайана к лесбиянкам в воскресенье. Однако… между нами всё хорошо. Мы каким-то образом прошли через всё это вместе. Даже несмотря на то, что каждый из нас действовал по-своему и в одиночку, мы всё равно справились вместе. И это действительно что-то значит. Тем временем он сидит рядом с выражением на лице, которое говорит о том, что он отчаянно старается не улыбаться, а мне хочется смеяться вслух от чистого счастья. Хотя, когда мы, наконец, добираемся до салона и встаём возле машины, вполне ожидаю, истерики с его стороны. Брайан стоит с таким видом, будто считает, что напутал с датой, и сегодня всё-таки первое апреля. Стараюсь выглядеть невозмутимо, чтобы продавец не понял, насколько мне нравится автомобиль. Очень хочется, чтобы Брайан осознал, почему для меня это… не совсем идеальная машина, нет, но именно та, которая подходит. Подходит для меня. Я сразу это понял, когда один из ребят, с которым я работал над проектом в начале семестра, как раз такую себе приобрёл. Он занимается моделированием скульптур из подручных объектов и сказал, что машина идеально приспособлена, чтобы возить весь его хлам. Не говоря уже о том, что они с подружкой часто использовали её, ведь он делил двухкомнатную квартиру с четырьмя другими людьми, а она всё ещё жила с родителями. Я пару раз ездил с ним, так что точно знал, что мне такая машина подойдёт. Если меня чему-то и научило прошлое с Брайаном, так это тому, что нужно быть очень ясным в своих желаниях. Хотя бы для его собственного понимания. Если я этого не сделаю, то останется винить только себя, когда мои потребности не будут удовлетворены. Именно это он мне говорил тогда в «Вангарде»: постоять за себя, а не просто уходить. Он был прав. Долгое время я избегал всего, что могло бы вызвать конфронтацию между нами. Теперь я не могу себе этого позволить. Он рассчитывает, что я больше так не поступлю. Поэтому я заставляю его обойти машину, открываю дверцы, показываю, как удобно будет сажать в неё Гаса. Не говоря уже о том, сколько там может разместиться моего барахла. Он по-прежнему выглядит крайне недовольным, будто его репутация катастрофически пострадает, если он хотя бы кончиком пальца дотронется до этой машины, но, по крайней мере, продолжает слушать. Продавец чуть было не испортил всё, когда решил проявить «полезность». Ведь прекрасно видит, что Брайан не впечатлён, но понимает, что в основном за рулём буду я, а ещё замечает «Ветт», припаркованный снаружи, и, судя по всему, решает подыграть: — Ну, конечно, этот автомобиль предназначен для молодых людей. И тут чуть всё не полетело к чёрту. Я уже начинаю думать, что Брайан сейчас порвёт его как тузик грелку, а заодно и меня, и на хуй свалит отсюда. Но тут у продавца трезвонит мобильный, и он отходит, чтобы ответить на звонок. Ничего не говорю. Даже не смотрю на Брайана. Просто продолжаю кругами обходить машину, заглядываю внутрь, касаясь поверхности. В какой-то момент он подходит ближе и тоже начинает осматривать машину — молча. Пару раз касается меня, как бы случайно, и я понимаю, что кризис, по крайней мере, временно предотвращён. Главное, чтобы этот идиот больше не пытался быть «полезным».

* * *

Брайан

Когда мы приехали в автосалон, и он показал мне машину, которую хочет купить, я не мог поверить своим глазам. Это был самый уродливый драндулет, которую я когда-либо видел. Однако он наворачивает круги вокруг неё, тычет пальцем в «преимущества» — будто у такой приблуды могут быть преимущества! Я уже собрался наложить вето, как продавец ляпнул: — Ну, конечно, этот автомобиль предназначен для молодых людей. Я чуть не свинтил в тот же миг. Однако продавца отвлёк телефонный звонок, а Джастин ничего не сказал. Просто продолжил изучать эту чёртову машину. И тогда я действительно посмотрел на него… и понял, что тот парень прав. Это действительно машина для молодёжи. Именно такой она и должна быть. Если она ему подходит… Подхожу и начинаю изучать её детальней. Понимаю, что в ней действительно есть преимущества. Не только потому что никто, видя Джастина за рулём этой колымаги, не подумает, что её купил ему «папик» (у папиков всё-таки вкус получше). Но и потому, что он сможет без труда утрамбовывать туда своё барахло, не нагружая руку лишний раз. В машине достаточно места, чтобы он мог возить с собой всё, что нужно, забирать проекты домой и работать в лофте, а не оставлять их в крошечных кабинетах в школе, потому что не в состоянии их перевезти. Когда мы переходим к обсуждению цвета и дополнительных функций, я готовлюсь к тому, что он выберет ярко-красный, но он выбирает самый тёмный цвет, почти чёрный. Это уже что-то. Когда продавец понимает, что мы готовы заключить сделку, то становится чересчур активным и начинает предлагать все возможные опции. Разумеется, Джастин хочет установить каждую, включая дистанционное управление замками. Продавец отходит совершить пару звонков, чтобы уточнить, есть ли на складе подходящая комплектация. Единственное, на чём я настаиваю, — машина должна быть с автоматической коробкой передач. Джастин бросает на меня странный взгляд: он знает, что «Ветт» и Джип были с механической коробкой передач. Но дело в том, что по дороге сюда я заметил, что переключение передач — ещё одно действие, которое может лишний раз нагружать его руку. Обычно он справляется, но, если перетруждается рисованием, рука устаёт. Зачем всё усложнять, если можно упростить? Не хочу заострять на этом внимание. Если сделаю из этого проблему, он наверняка выберет механику, чтобы доказать, что способен справиться. Пиздёныш, такой пиздёныш! Тот ничего не говорит. Только когда продавец отходит, слегка толкает меня плечом. — Знаю, это не Джип, — говорит он. Лишь хмыкаю в ответ. Он снова толкает меня. — Брайан… если ты действительно не в восторге, можем забыть о ней и взять другой Джип. Бурчу: — Для Гаса он не будет столь удобен. Он ухмыляется: — Или для нас, — многообещающе заявляет. Ещё раз оцениваю, насколько внутри будет просторно, когда все сиденья разложатся, и начинаю прикидывать, где мы сможем это протестировать. Чёртову придурку-продавцу лучше поторопиться и найти нам подходящий экземпляр.

* * *

Джастин

В итоге, продавец говорит, что в их другом филиале есть именно та модель, которую я хочу, и её можно доставить через час. Тем временем он предлагает взять ту, что есть в наличии, для тест-драйва, а в это время он подготовит документы и проведёт проверку кредитоспособности. Смотрю на Брайана, а у того на лице появляется выражение, которое ясно даёт понять, какой именно «тест-драйв» у него на уме. Брайан передаёт продавцу свою кредитную карту, сообщает все банковские данные и прочую ерунду, и мы отправляемся в путь. Предлагаю ему сесть за руль, но он говорит, что в этом нет смысла, поэтому за руль сажусь я. Правда, ключи от «Ветт» он предварительно возвращает себе. Он направляет меня по улицам, пока мы не подъезжаем к какому-то месту, похожему на заброшенный склад или чему-то вроде того. Паркуемся позади. Место выглядит уединённым. Брайан поворачивается ко мне и проводит языком по своим губам. Затем наклоняется и проводит языком уже по моим. Ебать! Мой член пульсирует, а дырочка сжимается в предвкушении того, что будет дальше. Затем он отстраняется, закусывает щёку изнутри и, глядя прямо мне в глаза, начинает откидывать своё сиденье. Нам требуется несколько минут, чтобы разложить и моё полностью. Даже после этого они не совсем ровные, но этого достаточно. Достаю из кармана лубрикант и презервативы, за что получаю поцелуй. — Хороший мальчик, — выдыхает он мне в губы, укладывая меня на спину и нависая сверху. Хочу поторопиться. Хочу, что он вошёл в меня. Но он только дразнит: сжимает ствол через ткань моих джинсов, посасывает нижнюю губу. Пытаюсь расстегнуть его брюки, но тот лишь смеётся, хватает мои руки и прижимает их к сиденью над головой. — Держи их там, — приказывает он похотливым голосом, от чего ствол твердеет сильнее. Подчиняюсь, а он в ответ медленно задирает мой свитер, затем рубашку, выставляя на обозрение соски. Затем смакует каждую горошину: те напрягаются, когда на них попадает холодный воздух. Расстёгивает джинсы и рывком снимает их с моих ног. Потом встаёт на колени между моими бёдрами и какое-то время просто глядит на меня. Чувствую липкую влажность предэякулята, вытекающую из моей щели. И, начинаю краснеть, осознавая, насколько беззащитным и развратным выгляжу, лёжа таким обнажённым перед ним, выжидая, когда тот возьмёт меня. Медленно он изворачивается, чтобы стянуть свои брюки, и отбрасывает их в сторону. Похоже, на этот раз он не хочет испачкать их в сперме. Член его красный и толстый изгибается к животу. Я почти кидаюсь к нему, отчаянно жаждая ощутить его вкус, запах, прикосновение, но он не даёт мне шанса. Вместо этого тянет меня за бёдра, подтягивая ближе, пока мои ноги не оказываются согнутыми на его талии. Его взгляд впивается в мои глаза, а язык снова увлажняет губы, пока он открывает лубрикант и смазывает им пальцы. Сначала один, затем, второй, а следом и третий. Затаиваю дыхание и готовлюсь к жёсткой, быстрой скачке. Как же я хочу его. Удаётся упереться пятками и выгнуть бёдра вверх. Тот тихонько смеётся, хрипло, низко: — Терпение, Солнышко. Терпение. И вот первый палец проникает в меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не выгнуться слишком сильно, и не потерять желанный палец. Он движется внутри меня, растягивает, и я чувствую, как румянец заливает лицо и шею. Его взгляд впивается в меня, и я хочу удержать зрительный контакт, но когда второй палец присоединяется к первому, глаза сами собой закрываются от чистого блаженства и желания. Когда третий палец пробирается внутрь, я почти теряю контроль. Он разводит пальцы, растягивая, и время от времени задевает простату. И всё, что я могу, это стонать и задыхаться, пока ощущение не нарастает, переполняя меня. И это он ещё даже не дотронулся до моего члена.

* * *

Брайан

Джастин лежит передо мной, весть открытый, готовый, развратный, и я никогда в своей чёртовой жизни не видел ничего прекраснее. Его лицо и шея залиты румянцем, слегка выступает пот, а по всему телу сияет этот неповторимый блеск секса и страсти. Он буквально светится. Я продолжаю мучить его, немного вращая пальцами внутри, просто, чтобы понаблюдать, как этот блеск усиливается. Знаю, как только мой член окажется внутри, я потеряю способность думать, так что это мой единственный шанс запомнить его таким. Запечатлеть момент в памяти. — Брай… Брайан… пожалуйста… Ох, блядь! Мольба в его голосе бьёт прямиком по моему члену, и, не успев осознать, вынимаю пальцы, натягиваю презерватив и вхожу в него. Мои пальцы, конечно, хорошо подготовили его, но всё равно стараюсь действовать медленно, не хочу причинить боль, не хочу, чтобы ему когда-либо было больно. Однако он двигается навстречу, и я не могу остановиться, не могу замедлиться. Он рычит, затем хватает меня за задницу и тянет сильнее, глубже. И вот я дома. Он — мой дом. Пальцы зарываются в мои волосы, он тянет меня вниз и целует. Язык его настойчиво проникает в мой рот, требуя, чтобы я открылся, впустил, отдался, в то время как мой член требует того же от него. И мы принадлежим друг другу, выжимаем всё друг от друга, отдаёмся друг другу. Всё это время он издаёт эти невероятные звуки: рычание, стоны, шёпот «ещё», «там», «о да, там, не останавливайся, не останавливайся». Выполняю его просьбу. Удаётся взять себя под контроль настолько, чтобы перенести большую часть веса на руки, и вот теперь я могу двигаться лучше: менять угол, вращать бёдра так, чтобы попадать именно туда, куда нужно, и окончательно заявить права на него; сделать так, чтобы его тело никогда не забыло ощущение моего члена, потому что я коснусь его везде, найду места, которых никто больше никогда не коснётся, и помечу как своего. Моего. Так же, как я его. И, почему-то именно эта мысль — та, которая раньше заставила бы мой член упасть, — на этот раз становится ключевой. Яйца сжимаются, член пульсирует, и презерватив заполняется внезапным выбросом спермы. И вот, когда кровь начинает приливать к другим частям тела, я слышу собственный голос. — Джастин, — шепчу я. — Джастин! Повторяю это снова и снова, выдыхая, словно мантру или грёбаную молитву. Словно это какое-то волшебное заклинание, которое, если произносить его достаточно долго, сможет сделать мир лучше. Ебать! Может, и сможет. По крайней мере, мой мир. Уже тянусь к его члену, чтобы довести до разрядки, когда он выдыхает моё имя, и я чувствую, как тёплая липкость разливается по моему животу и груди. Понимаю, что ничего больше делать не нужно. Теперь остаётся только обнять, поцеловать и сказать… Сказать… — Джастин, — шепчу. Он улыбается и трётся носом о моё лицо. — Брайан, — счастливо вздыхает. Значит, он меня слышал.

* * *

Джастин

Какое-то время просто лежим, переводя дыхание, и я вдруг осознаю, что это та часть Брайана, которая принадлежит только мне. Не могу сказать, что он никогда не делал этого с кем-то ещё. Может, когда-то, в далёком прошлом. Но наверняка, это случалось крайне редко, и уж точно не в последние годы. Никто из его трюков, никто из сотен мужчин, которых он трахал, с тех пор как стал тем самым Брайаном, блядь, Кинни, не делил с ним этого. Это моё. И было моим с самой первой ночи, что мы провели вместе. Тогда я, конечно, не осознавал, что значит то, что он позволил мне остаться после звонка Мел. Как он относился ко мне иначе с самого начала, несмотря на все свои слова. Несмотря на то, как отчаянно пытался убедить нас обоих, что я всего лишь очередной трюк. Даже когда мы начали жить вместе, я всё ещё этого не понимал. Слишком был занят попытками превратить его в «бойфренда» в гетеросексуальном смысле, который тот так яро высмеивает. И одновременно был слишком неопытен и слишком занят тем, чтобы доказать ему, что могу справляться со всем, что он мне подбрасывает, чтобы по-настоящему оценить, что значат эти моменты. А позже, после избиения, я был слишком неуверен в себе, чтобы поверить, что могу предложить ему что-то большее, чем отличный секс. Слишком не готов был признать, что эти тихие, ничем не примечательные моменты содержат ключ ко всему, что мне нужно было знать о том, хочет ли он, чтобы я оставался. Теперь я умнее, опытнее. Теперь я сам пережил то, чем он жил каждую ночь. Ну, то, чем он жил раньше, и, возможно, будет снова. Может быть. В любом случае, теперь у меня есть опыт этих «трахнул и бросил», и я могу сравнить. Это не то, что я хочу для себя. Я даже не могу представить, чтобы это приносило мне удовольствие так, как это приносит ему. Но теперь я понимаю разницу между тем, что он делает с трюками, и тем, что он делает со мной. Отчасти это связано с самим сексом. Между нами, всё по-другому, потому что мы знаем, как двигаться, что делать, куда и как прикасаться. Ощущение новизны всё ещё присутствует, но оно другое. Это поиск новых способов, вариаций, а не каждого раза, который должен быть совершенно новым и уникальным. Мне насрать на его трюки. Он доставляет им удовольствие, потому что хорош в этом, а не потому, что специально стремится. Он просто следует своим ощущениям, и это работает; у него это получается естественно. Однако с нами, со мной, это так же сколько про моё удовольствие, столько и про его. Чувствую это, когда он меня трахает. И, хотя в первый раз я был слишком молод и глуп, чтобы понять, это было ещё одной вещью, которую он дал мне понять с самого начала. Блядь, неудивительно, что я влюбился в него так быстро и так сильно; он давал мне так много того, чего не давал никому другому. У меня не было опыта, чтобы понять это умом, но сердце знало. Что-то внутри знало, что между нами всё иначе, несмотря на его отрицания. Думаю, я слишком тщательно пытался всё проанализировать вместо того, чтобы довериться инстинктам. Но тогда, после избиения, мои инстинкты были не в лучшем состоянии. Всё во мне было перепутано. Возможно, время с Итаном было больше о том, чтобы дать всему устояться, чем о чём-то ещё. Возможно, мне просто нужно было обрести перспективу. И как бы то ни было… …после всего этого дерьма мы вместе. Теперь я достаточно опытен, чтобы ценить эти моменты. Они означают, что он любит меня. Возможно, он никогда не скажет этих слов. Возможно, я никогда больше не скажу их ему. Однако каждый раз, когда он обнимает меня после секса; каждый раз, когда уделяет время и прикладывает усилия, чтобы мне было хорошо, а не только ему; каждый раз, когда он выдыхает моё имя… Это его способ сказать мне… А когда я лежу рядом с ним и шепчу его имя в ответ, словно это самый прекрасный звук на земле, это мой способ сказать то же самое. Конечно, именно в этот момент, пока я наслаждаюсь послесвечением и купаюсь в любви, он выдаёт: — Так, Солнышко, ты взял что-нибудь, чтобы проверить, насколько легко чистится эта хвалёная обивка, или воспользуемся твоей рубашкой? — Пошёл ты! — отвечаю, отпихиваю его, чтобы сесть, пока он просто не сорвал её с меня. Естественно, ничего у нас с собой нет, поэтому мы едем на ближайшую заправку, чтобы немного привести себя в порядок в мужском туалете. Затем Брайан решает опробовать машину в деле, так что мы направляемся в супермаркет, где покупаем влажные салфетки. На парковке протираем все пятна и ещё немного приводим себя в порядок. Затем открываем все окна и люк. Несмотря на то, что чертовски холодно, трогаемся с места с ветерком, гуляющим по салону, надеясь, что машина достаточно проветрится и посторонние запахи испарятся. Продавец наверняка заподозрит, чем мы занимались, но хотя бы запах не будет стоять так явно. Когда возвращаемся в автосалон, ситуация уже не так плоха, поэтому закрываем окна и заезжаем, как будто ничего необычного не произошло. Ну, для нас, наверное, так и есть, хотя не уверен, что другие тест-драйверы подходят к делу с такой «щепетильностью». Занимаемся оформлением документов. Стараюсь не выдать своих эмоций, когда Брайан настаивает, чтобы машина была оформлена на нас обоих. Он отпускает шутку о том, что мне придётся выплачивать за неё, если работа с Вэнсом пойдёт наперекосяк. Понимаю, что он видит, как много это для меня значит. Пока мы подписываем бумаги, он берёт меня за руку, и я крепко держусь за неё. Попрощавшись с продавцом, выходим из автосалона и становимся владельцами нашего нового автомобиля. Нашего автомобиля. И вот тогда до меня доходит, что теперь у нас две машины. А это значит, что нам придётся ехать по отдельности, чтобы доставить их обе к лофту. И, честно говоря, эта идея мне совсем не нравится.

* * *

Брайан

Буквально вижу миг, когда до него доходит, что нам придётся разъехаться на время. Лицо его слегка искажается, а затем он поднимает голову так, как обычно делает, когда сталкивается с чем-то, что приходится сделать, даже если ему это совсем не нравится. Расправляет плечи и поворачивается ко мне. — Ну, — говорит он. — Мы едем сразу в лофт, или у тебя есть ещё какие-то дела, которые ты… И запинается, осознавая, как я могу это воспринять. Меня бесит, что ему постоянно приходится быть таким чертовски осторожным в своих речах. Как будто если он скажет что-то не то, я, как хрупкий маленький педик, сломаюсь. Или, по крайней мере, разозлюсь. — То есть… может, мне заодно заехать в супермаркет или… — продолжает он. Гляжу на него, пытаясь понять, что он на самом деле имеет в виду. Хочет ли похвастаться машиной перед мамой, Дафной или своими сокурсниками? Или просто старается дать мне немного пространства? Пока я пытаюсь это понять, он добавляет: — Эм… наверное, у тебя есть дела… Его голос снова затихает. Притягиваю его к себе. Тот не сопротивляется, поддаётся мне достаточно легко, но по-прежнему выглядит немного обеспокоенным. — Сегодняшний день я выделил специально, чтобы провести только вдвоём, помнишь? — напоминаю. Он видит, что я говорю серьёзно, и даёт понять, что это тоже то, чего он хочет, с помощью одной из тех чертовски обворожительных улыбок. Не могу сдержаться: в следующий момент уже трусь носом о его нос. Маленький пиздёныш! Заставляет меня вести себя как натурал или влюблённая лесбиянка посреди чёртовой улицы. — У меня есть одна идея на этот счёт, — говорю ему. — Правда? — отзывается он, кладя руки мне на бёдра и едва касаясь губами моей челюсти. — Угу, — подтверждаю. А затем делюсь с ним тем, что задумал.