Эксперимент

Джастин

Мы сидим в обнимку на скамейке целую вечность, погружённые в уютную тишину. Брайан поделился всем, чем хотел. И более не нуждается в моих комментариях. Ему достаточно того, что я теперь в курсе. И всё понимаю. О, и я понимаю, прекрасно понимаю, какой его «лучший друг» полнейший мудак. Боже! Как бы мне хотелось быть мухой на стене, когда Мел устроила ему словесную порку. Да, Мел и Брайан, не особо ладят, и, честно говоря, иногда она может быть настоящей сукой. Однако честной сукой. И никогда бы не позволила так наживаться на её друге. Особенно после того, через что они с Линдси прошли из-за Теда. Эмметт рассказал мне о том случае. Тот был так расстроен, что вернул все деньги, хотя не имел к этому никакого отношения. И полагаю, когда Майкл провернул тот же трюк, это должно быть буквально триггернуло Мел. Как же жаль, что меня там не было. Однако в данный момент я не хотел бы быть в другом месте. Рука Брайана нежно обнимает меня за плечи, а моя по-прежнему находится у него на пояснице; мы просто сидим и наслаждаемся моментом. Облака рассеялись, и показалось небо. Звёзды сияют, а на тёмной водной глади реки отражается тонкий серп молодого месяца. Становится холоднее, и, наверное, нам стоит выдвигаться, но… — До нелепости романтично, — вдруг вырывается из моего рта. Брайан напрягается, и я понимаю, что никогда, никогда не следовало употреблять слово на букву «р». Ну, то самое, что начинается с «р» и заканчивается на «а». — Ч-что? — Брайан, да брось. Это просто неудачная шутка. Я в курсе, что мы не какая-то парочка натуралов! Секунду он сидит молча и неподвижно. Его молчание такое всеобъе́млющее, что кажется, может поглотить весь мир, как чёрная дыра. Затем он хрипло выдавливает: — Это те самые слова, что я сказал в вечер… Но не договаривает. Да мне это и не нужно, я и так прекрасно знаю, о каком вечере идёт речь. Есть только один вечер, на слове которого он мог так споткнуться. Ужасно, что из всех вечеров, которые мы провели вместе, именно тот я не могу вспомнить. Трусь лицом о его плечо, но ничего не говорю. Не уверен, что вообще смогу, а кроме того, слов просто нет. Он поворачивает лицо ко мне, и наши губы находят друг друга, как намагниченные. Поцелуй долгий. Сладкий и влажный. Затем он тихо вздыхает и шепчет мне в губы: — До нелепости романтично. И вновь целует меня. А потом, как по команде, мы встаём, берём друг друга за руки и шагаем обратно к машине.

* * *

Брайан

Не могу поверить, что он сказал эти слова. Значит ли, что он начинает что-то вспоминать? Или это просто ебучая случайность. Не уверен, хочу ли, чтобы он вспомнил. Пока этого не происходит, мы можем двигаться дальше. Возможно, если он вспомнит, то мы… попытаемся вернуться к тому, что чувствовали тогда. А это было бы огромной, просто чудовищной ошибкой. Сейчас всё так хорошо. Даже лучше, чем было тогда. Тот вечер был прекрасен, но реальность… реальность иная. Наша повседневная жизнь — это не только счастливые и слащавые моменты, как в каком-то ситкоме о натуралах, и не бесконечная драма, как в чёртовых мыльных операх. Просто… жизнь. С хорошими моментами, с плохими. Но вместе. А это делает даже плохие события приемлемыми. Мне и так понадобится приложить титанические усилия, чтобы не облажаться. А если я начну пытаться воссоздать атмосферу того вечера… возможно, ему это тоже не нужно. Однако… понимаю, что он чувствует себя обманутым. Блядь, именно поэтому он так настаивал на ебучей романтической херне… Потому что не помнил тот вечер и хотел его вернуть. А я отказался не то, чтобы дать ему это — даже попытаться. Хотя, по сути, я всё же попытался. С Дафни в лофте, а потом на парковке. Я действительно попытался. И это чуть не убило меня. Чуть разорвало мне сердце. Было так тяжело мысленно вернуться в тот вечер. Обнимаю его за плечи и прижимаю ближе. Теперь его рука обвивает мою талию, так что, похоже, мне придётся идти так до самой машины. Ебать! Машина. Мне ведь ещё нужно поговорить с ним о машине. Как будто я сегодня мало на него вывалил. Однако я хочу приступить к поискам уже завтра, пока у нас есть время, так что выбора, когда об этом сообщить, особо нет: либо сейчас, либо завтра утром. Если отложу до утра, то, по крайней мере, сегодня ночью мне точно перепадёт. Но тогда завтра он будет по-королевски зол на меня. Почему-то даже не сомневаюсь, что он разозлится. Может, мне удастся как-то провернуть это. Всё-таки сегодняшний день немного изменил расклад. Да и я, в конце концов, Брайан, блядь, Кинни, чёрт побери. Должен же я быть в состоянии продать ему эту идею. Хотя он обычно сразу видит меня насквозь, ещё до того, как открываю рот. Однако попробовать всё равно стоит. Сегодня я точно заработал пару бонусных очков. Так что даже если он разозлится, то, может, не будет сильно рвать и метать. Да и, чёрт возьми, после стольких часов, проведённых в объятиях, он наверняка так же возбуждён, как и я. Сейчас самое подходящее время. Немного завести его, отвлечь, а потом сообщить. И тогда… — Брайан, о чём ты думаешь? Вот пиздец!

* * *

Джастин

Как правило, я не задаю ему таких вопросов, но, клянусь, пока мы шли к машине, казалось, что в его голове вовсю крутятся шестерёнки. Отразился тот особый взгляд, когда он что-то замышляет и сомневается, что мне это понравится. Я решил, что уж лучше вывести всё это на чистую воду. Может, он просто хочет отправиться в «Вавилон» или «Вуди». Я не в настроении, но ничего страшного. Пусть идёт. В итоге ведь он всё равно вернётся ко мне. Забавно, но после того, как мы были так близки сегодня, мысль о том, что он может захотеть поохотиться, должна была просто разъедать меня. Но всё, наоборот. Я точно знаю, что это ничего не значит. Просто у него была тяжёлая неделя, и ему нужно немного расслабиться. Брайан бросает на меня взгляд, означающий: «Блядь, попался!». Как раз в этот момент мы подходим к машине и пока садимся, включаем обогреватель и снимаем пальто, у него есть пара минут, чтобы собраться с мыслями. Заводит машину и говорит то, чего я меньше всего ожидал услышать: — Я думал, завтра поискать машину. Говорит, тот, кто сидит за рулём машины своей мечты. Так что о како… Блядь! — Нет, Брайан, — твёрдо заявляю. — Нет. Даже не думай об этом. Он не купит мне машину. Ни за что. — Джастин… — Нет! — перебиваю его, даже не давая закончить. Только так с ним и можно. Он слишком хорош в убалтывание. — Пожалуйста, Джастин. Просто выслушай. Сжимаю губы и отворачиваюсь к окну. Не стану его сладким мальчиком. Ни за что. — Слушай… Когда я купил эту машину… Майкл назвал её терапевтическим средством, чтобы восполнить потерю бойфренда. И в каком-то смысле он был прав. Не могу поверить, что он это сказал. Оборачиваюсь. Мы как раз подъезжаем к светофору, и он бросает на меня взгляд. Затем пожимает плечами. — Джастин… ты ведь знаешь… знаешь, какой я. Когда ты ушёл, я… — его голос на мгновение срывается. Кладу руку ему на предплечье, и он слегка улыбается, а машина снова трогается с места. — В общем, я снова стал… ну, вернулся к… — К Брайану-плохишу? Он негромко посмеивается и кивает. — Ага. Вот именно. Так что машина, в которой есть место только для меня и траха дня… ну, тогда это было частью образа. Киваю. — Догадываюсь. Но… — Но это уже не совсем актуально. Понимаешь? Замолкаю, не понимая, как на это ответить. Ну, по крайней мере, без того, чтобы не вспылить. Он вновь тихонько посмеивается и сжимает моё бедро. — Джастин, мне нужна… нам нужна… машина, в которой уместились бы не только мы, но ещё и Гас. Ветт не подходит для этой цели. Закусываю губу. Признавать его правоту неприятно, но приходится. — Надеялся, когда придёт пора выбирать служебный автомобиль, я смогу взять что-то вроде… ну, ты понимаешь. — Семейного седана, — хихикаю, не удержавшись от соблазна его подразнить. — Засранец! — рявкает он, без тени злости. Широко улыбаюсь ему. — Значит, речь идёт о семейном седане. — Чёрта с два! — передёргивается он. — Может, джип. Не знаю. Но точно, что-то вместительное. Для тебя, меня, Гаса… ну и ещё нерожденного малыша. А не… Ебать! — Хорошо, что-то достаточно просторное, но при этом крутое и сексуальное. — Именно. — Значит, мы будем использовать его, когда нужно взять Гаса, а всё остальное время она будет пылиться в гараже? Брайан украдкой поглядывает на меня. — Ну… — заикается он. — Брайан! — Джастин, — отзывается он тем же тоном. — Брайан, все будут думать, что ты купил мне машину. Я ненавижу это. Ненавижу, что… — Не все, — тихо перебивает он. — Только Майкл. Краснею, потому что он попал в точку, раскрыв, в чём именно кроется моя проблема. Приезжаем домой, и разговор вновь прерывается, пока мы выходим из машины и заходим в здание. На этот раз уже у меня есть время собраться с мыслями. В лифте он притягивает меня к себе и начинает целовать шею, посасывая то местечко под челюстью, которое всегда сводит меня с ума. Отталкиваю его. — Просто ответь мне на один вопрос, — требую. Тот закатывает глаза, но всё же кивает. — Забудем про «Ветт». Ты, так или иначе, планировал приобрести вторую машину? Прикусывает нижнюю губу, а, когда лифт поднимается на верхний этаж, кивает. Вздыхаю. По крайней мере, я могу положиться на его честность в таких вещах. Ну, в большинстве случаев. Если только самая большая ложь, которую он говорит, — это не ложь самому себе. Например, с этим его «я не верю в любовь». Заходим в лофт, и он продолжает развивать тему: — Джастин, выслушай… — Нет. Я уже всё сказал. Я не приму этого, Брайан. Ни в коем случае. — Слушай, раньше, когда мы были на мели, твои поездки на блядских автобусах, тратившие кучу времени, ещё имели смысл. Но теперь, когда есть деньги… — У меня их нет. Его голова резко вздёргивается, словно я ударил его. Он делает глубокий вдох, а затем спокойно произносит: — Но у нас они есть. У нас. Слышишь? Разве не в этом весь смысл? Я долго смотрю ему в глаза, пока сердце и мозг ведут ожесточённую борьбу. Сердце кричит: «Да! Да! Да! Он прав», а мозг шепчет: «Это слишком быстро. Притормози». Как-то мне удаётся вырваться из ступора и обрести ясность. Вдруг передо мной раскрываются все возможные пути, по которым могут пойти наши отношения, разветвляясь в разные стороны. Но вместо хаоса я отчётливо вижу правильный путь. Правильный путь — тот, что не причинит Брайану боль. Который не швырнёт в лицо всё, что он так старается мне дать. И речь не о чёртовой машине. А о его доверии, любви, приверженности мне, нам. Правильный путь — это тот, что не принесёт всё это в жертву моему ложному чувству гордости. Неуверенно улыбаюсь ему, и он расслабляется. В его глазах я вижу, что он понимает: всё в порядке. Что я услышал его. И что согласен. Брайан верно подчеркнул слово «мы». Это впрямь «мы», иначе то, что мы делаем, всё, через что мы прошли, не имеет никакого смысла. В его глазах появляется тот особенный блеск, а язык упирается во внутреннюю сторону щеки. — Кроме того, — протягивает он, — «Ветт» может выглядеть до чёртиков сексуальной, но в реальном обиходе она бесполезна. Ступаю к нему, хватаю за ремень и притягиваю к себе. Брайан одаривает меня своей фирменной ухмылкой, и я хватаю его за плечи, сильно надавливая. Он опускается на колени и взирает на меня снизу вверх. Медленно вжикаю молнией. Его глаза больше не прикованы к моему лицу, а язык скользит по губам. Из-за чего мой член, больше не скрытый тканью джинсов, пульсирует. Не прибегая к помощи рук, он наклоняется вперёд и посасывает головку ствола, доводя до полной твёрдости. Затем ведёт языком по всей длине, надавливая при этом на крупную вену. Издаю протяжный стон; ощущение невероятное. Его рот перемещается выше, жадно вбирает головку, высасывая из меня все соки. Тянусь вниз и принимаюсь надрачивать свой член, чувствую, как предэякулят обильно выделятся. Я уже почти на грани, однако не хочу кончать вот так, но и не хочу, чтобы он останавливался. Посмаковав предэякулят, Брайан принимает решение за меня. Поднимается на ноги и страстно целует, позволяю испробовать собственный вкус. Руки его обхватывают затылок и запутываются в волосах, пока языки борются за доминирование. Затем он касается кончика моего носа лёгким поцелуем. — Пошли в кровать, — говорит он. — Там будет гораздо удобнее.

* * *

Брайан

Трахнувшись чуть ли не до изнеможения, теперь просто лежим в обнимку. Ничего в моей грёбаной жизни никогда не казалось таким правильным, как этот момент. Больше не хочу думать о том миге, когда мне показалось, что всё, что мы строили, вот-вот рухнет и отправится к чертям собачим. О его улыбке чуть погодя, что… снова подарила мне надежду. Хотя есть кое-что, о чём я должен убедиться, что он знает. Пока он уютно прижимается к моему боку, положив голову мне на плечо, я говорю: — Джастин. Я очень хорошо понимаю твоё желание быть независимым, стоять на собственных ногах. Правда, понимаю. Хочу сказать ему, что он не просто стоит на собственных ногах, больше — половину времени он несёт на себе меня и весь мой багаж. Но не знаю как. Поэтому просто говорю: — Давай завтра пойдём и выберем машину. Оформим страховку на нас обоих, а потом уже решай сам, будешь ли ты её водить. Он как-то странно усмехается; дыхание щекочет мою кожу. — Ты не будешь дуться, если я решу не водить? — Вероятно, буду, — сонно отвечаю. Тот целует моё плечо. — Иногда ты сексуально выглядишь, когда дуешься, — заявляет он. — М-м, — бормочу. Теперь, после того как высказал, то, что хотел, чувствую себя расслабленным. Погружаюсь в дремоту. Его объятия становятся чуть крепче. — Спасибо, Брайан. Не уверен, за что именно тот меня благодарит. Может, и он сам не знает. Но это неважно. Важно только это мгновение. Только мы с ним. Только это тепло, безопасность, покой.

* * *

Джастин

Утром мы просыпаемся довольно рано, и вместо того, чтобы заняться сексом, решаем встать и отправиться по делам. Не договариваясь, оба понимаем, что хотим покинуть лофт до того, как кто-то заявится. По крайней мере, они уже не смогут ворваться к нам, но это не остановит их от попыток выломать дверь. По той же причине не идём в закусочную. Оба не хотим сталкиваться ни с Майки, ни с Дебби, которая наверняка сунет свой нос ради дорогого Майки. Бог знает, что он ей уже наговорил, но это не имеет значения. Что бы ни случилось, что бы Майкл ни сделал, сколько бы людей ни пострадало из-за него — Бен, я, Мел, Брайан — всё будет свалено на Брайана. А я просто не хочу с утра пораньше этого выслушивать. Внезапно с огромным облегчением осознаю, что могу уволиться из закусочной. Я люблю Дебби, и, чёрт возьми, безмерно ей благодарен. Но она… она ведь мама Майкла. Когда доходит до сути, это то, что имеет значение. И это нормально. У каждого есть право ожидать, что мать будет на его стороне. Однако кажется, что это всегда происходит за счёт Брайана. Она просто не может принять, что её дорогой сыночек может вести себя как идиот или говнюк, потому что таков уж он есть. Поэтому виноватым оказывается Брайан, который якобы «заставил» его так себя вести. Господи Иисусе! Ему за тридцать, а он до сих пор сваливает вину на друзей за то, что они сбили его с пути истинного. Моя мама не позволила мне так поступать даже в пять лет. Она никогда не позволяла мне перекладывать ответственность за свои поступки на кого-то другого. Думаю, за это я должен быть ей благодарен, потому что уж точно не хотел бы вырасти таким, как Майкл. Когда мы выходим из лифта, эта мысль вызывает у меня смешок, и Брайан бросает на меня вопросительный взгляд, приподняв бровь. Не могу объяснить, поэтому просто толкаю его плечом и спрашиваю: — Так что, поищем ещё джип или что-то менее… — Менее что? — Ну, не знаю. Менее гейское? Он одаривает меня своим фирменным взглядом «ты ходишь по тонкому льду», и я снова смеюсь. — Ладно, тогда пусть будет менее «мачо-гейское». — Серьёзно, блядь?! — Да брось, Брайан. Ты же сам знаешь. Это же мечта любого гея — машина, которая подчёркивает его крутость. На ней можно смело повесить табличку: «Я большой и горячий Топ». В его глазах появились весёлые искорки, из-за чего я расплываюсь в широкой улыбке, радуясь, что сумел его развеселить. — Неплохая идея. Вот только за рулём буду не я. Тогда придётся на заднем стекле прилепить наклейку: «Я сладкий, мягкий боттом». По дороге к машине слегка шлёпаю его по плечу. — Я был достаточно твёрдым для тебя прошлой ночью, — парирую. — Хм, ну, ты неплохо показал себя, — ухмыляется он. — Я, кажется, припоминаю, что этот «неплохо показал себя»… заставил тебя задыхаться, — прижимаю его к машине, совершенно не заботясь о том, что нас могут увидеть. Обхватываю одной рукой его пах, а другой шею. — И стонать, — шепчу, целуя его и перемещаю руку с паха на задницу. — А ещё я заставил… Целую, сжимаю. — …тебя… Целую, сжимаю. — …кричать… Страстно целую, сильнее прижимаюсь к нему и трусь об него. — …и умолять… Углубляю поцелуй. Мы едва дышим. Его руки держат мою голову под идеальным углом, чтобы его язык мог ласкать нёбо. Мои руки сжимают его бёдра, притягивая его ещё сильнее. — Хочу тебя. Последние слова вырываются вместе с неистовым дыханием, а после остаются лишь звуки наших жадных губ и языков. Потом он мягко отталкивает меня. — Ебать! — восклицает Брайан. В его голосе слышится одновременно благодарность, досада и разочарование. — Может, позже, — говорю я, открывая дверцу машины. — Сначала нужно купить чёртову тачку. Когда мы трогаем, меня внезапно осеняет мысль: я буду водить машину. Нашу машину. И вертеть ей под носом у всех. Майкл может интерпретировать это как ещё один пример того, что я пользуюсь Брайаном. Пусть думает что хочет. Главное — я знаю, что это не так. Мы с Брайаном оба знаем, что это на самом деле значит: мы вместе. Это такой же символ нашего единства, как если бы он надел мне кольцо на палец. Только гораздо более практичное. Теперь я едва могу дождаться, когда мы найдём подходящую машину. Может, по пути домой стоит заехать в закусочную на обед?