Эксперимент

Джастин

Брайан отключает телефон и возвращается ко мне, и внезапно все мысли о работе, деньгах и PIFА мигом вылетают из головы. Остаётся только жгучая потребность обнять, поцеловать, прикоснуться к нему. И судя по тому, как он хватает меня и начинает целовать, словно прошли дни, а не всего несколько часов с нашего последнего траха, становится ясно, что он ощущает то же самое. Ожидаю, всё будет быстро и страстно, но вместо этого, как только мы оказываемся распростёртыми на подушках на полу, и всё замедляется. Долгое время мы просто лежим, нежно поглаживая и целуя друг друга, заглядывая в глаза. А как только мы, наконец, готовы идти дальше, он перекатывает меня набок и входит так медленно, что это почти сводит с ума. А дойдя до упора, останавливается и начинает целовать мою шею и плечи, пока я немного не успокаиваюсь. Затем обхватывает мой член и начинает медленно ласкать. Слышу, как стон вырывается из собственного горла, а когда прижимаюсь к нему, ощущаю, как его смех прокатывается через всё тело. Затем он начинает медленно выходить и снова входить в меня, каждый раз касаясь простаты и двигая рукой по моему члену в том же медленном ритме. Когда мы приближаемся к кульминации, он останавливается, давая нам обоим время немного прийти в себя, а затем начинает всё заново. Это одновременно потрясающе и невыносимо мучительно. Наконец, он начинает ускоряться, и сначала я чувствую облегчение, но затем это превращается в новую форму пытки. Теперь он чередует скорость и ритм, то резко и сильно толкаясь, доводя нас обоих до самого края, то снова замедляясь. Не знаю, сколько раз он нас доводит до предела, но к концу я уже постоянно подвисаю на грани, а удовольствие становится таким интенсивным, что граничит с болью. Он, должно быть, чувствует, что время пришло, потому что внезапно глубоко и сильно всаживает, одновременно постукивая большим пальцем по щёлочке на головке моего члена, и всё — я кончаю так интенсивно, что едва не теряю сознание. После трёх струй спермы, подряд выстреливающих на подушки, сквозь эйфорию, слышу, как Брайан стонет моё имя, чувствую, как он содрогается, и мы оба затихаем, уставшие и обессиленные; его руки обвивают меня. Конечно, ему приходится выскользнуть раньше, чем мне бы этого хотелось, чтобы избавиться от презерватива. Это один из основных минусов безопасного секса. Но потом он снова прижимается ко мне, и я разворачиваюсь в кольце его рук. Он улыбается и целует меня в лоб, и мы просто лежим в обнимку некоторое время. В такие моменты я думаю, какого хуя я вообще ушёл к Итану. Но, знаете, я рад, что это произошло. Потому что теперь всё стало лучше, чем когда-либо. Дафна говорит, что это потому, что Брайан старается больше. Ведь теперь он точно знает, что не хочет меня терять. И наверное, отчасти в этом дело. Однако во многом из-за меня самого. То, что сказал Майкл в тот день о том, что Брайан позволяет мне быть с ним только из чувства вины, задело, потому что именно такие мысли тогда крутились в моей голове. Это был мой самый сокровенный страх. А ещё, потому что я знал, каким слабым и жалким был, и не мог поверить, по-настоящему поверить, что у Брайана есть веская причина хотеть видеть меня частью своей жизни; не понимал, что могу предложить ему что-то, кроме секса, который он мог получить где угодно. Вот почему я так опасался всех этих трюков тогда. И почему теперь нет. Я не в восторге от того, что он всё ещё увлекается этим. Но это же Брайан. А я люблю Брайана. Трюки теперь не имеют значения, потому что я знаю, что на этот раз он выбрал быть со мной. Потому что я — тот, кого он хочет. Из-за секса, да. Секс у нас потрясающий. Но и из-за других вещей тоже. Как, например, сегодня утром. Когда мы обсуждали новости о Стоквелле, а потом совместно разрабатывали план на будущее. Это именно то, о чём я даже не мечтал в те пост-избиенские, до-Итанские дни. Это было то, что мне всегда было нужно в наших отношениях с Брайаном. Однако тогда мне казалось, что это означало бы, что Брайану пришлось бы относиться ко мне с уважением, которого пиздёныш вроде меня недостоин. Так что я пытался заменить уважение и равенство, в которых нуждался, романтикой, цветами и пикниками на полу. Неудивительно, что всё так запуталось. И что Брайан не понимал, чего я хотел и что мне нужно от него — я сам этого не знал. Самое ироничное, что думаю тогда, он был готов дать мне всё, в чём я нуждался, но просто я не был готов это принять. Но теперь готов. Теперь я знаю, чего хочу и в чём нуждаюсь. И Брайан даёт мне это и многое другое. Мы только что встали, и я занялся приготовлением обеда, когда поступает звонок от Вэнса. Брайан позволяет ему перейти на автоответчик, но включает громкую связь. Вэнс звуча немного раздражённо, говорит, что пытался дозвониться всё утро и просит Брайана перезвонить ему как можно скорее, чтобы договориться о встрече сегодня днём. Брайан поднимает бровь. Похоже, Синтия была права, и Вэнс собирается либо попытаться вернуть Брайана, либо убедиться, что он не станет конкурентом. Когда мы проверяем автоответчик, там, оказывается и более раннее сообщение от секретаря Вэнса с просьбой перезвонить. Оно, должно быть, пришло, пока мы были очень заняты. С учётом того, что Брайан заставлял меня ощущать, я бы не услышал даже глас трубы архангела. — Похоже, он нетерпелив, а? — сухо комментирует Брайан. Он на мгновение сжимает губы, а затем говорит: — Интересно, что это значит — хочет ли он вернуть меня в команду или окончательно потопить? Мы уже обсуждали оба варианта и как с ними справиться. Но тут мне приходит в голову кое-что: — Брайан… в твоём контракте с Вэнсом было что-нибудь о том, что ты не можешь после ухода начать конкурирующий бизнес? Он смотрит на меня, и хмуриться, пытаясь вспомнить. Затем направляется к коробке, в которую сложил все бумаги из стола, и начинает рыться в них. Находит контракт и внимательно его изучает. — Джастин, можешь позвонить Мел? Узнай, будет ли она дома днём и сможет ли проконсультировать по юридическим вопросам.

* * *

Брайан

В лесбиянко-вилле нас встречают куда радушнее, чем я ожидал. Видимо, Линдс и Майкл настолько извели Мел своей заботой, словно две блядские наседки, что она уже начинает сходить с ума. Все эти «Давай я это сделаю, дорогая» и «Тебе не следует это делать, это может плохо отразиться на ребёнке» уже достали её настолько, что она рада видеть хоть кого-то, кто не будет выносить ей мозг подобной фигнёй — даже если в комплект включён я. Когда мы прибываем, Гас дремлет, а Линдси на работе, так что мы с Джастином спокойно садимся с Мел, чтобы обсудить сказанное инвестором насчёт возможности подать на Вэнса в суд за незаконное увольнение и пункт о неконкурентности в контракте. Мел помогала составлять его, так что лучше её никто не проконсультирует меня. Мел скептически относится к первой части, но заявляет, что внимательно изучит свою копию контракта на выходных и сообщит, что думает. Когда я упоминаю о пункте неконкурентности, она расплывается в дикой ухмылке. И это один из тех моментов, когда она мне даже почти нравится. — О! Если он попытается этим воспользоваться, ему пиздец. Я очень тщательно проработала этот пункт, — говорит она с чертовски самодовольным видом. Засовываю язык за щеку и смотрю на неё, дожидаясь, когда она преодолеет свой маленький момент личного триумфа и вдаться в детали. — Конечно, он настаивал на пункте о неконкуренции, иначе был бы полным дураком. Затем смотрит на меня так, как будто это самое близкое к тому, чтобы признать, что я, чёрт возьми, хорош в своём деле, и что Вэнсу действительно стоит бояться меня как конкурента. — Но я не собиралась давать ему возможность подставить тебя, а потом выкинуть, не боясь, что ты уведёшь у него всех клиентов. — Поэтому в контракте чётко указано, что пункт о неконкуренции вступает в силу только в случае, если партнёрство расторгается по взаимному согласию или если ты сам решишь аннулировать партнёрское соглашение. При любых других обстоятельствах, например, если Вэнс уволит тебя, ты можешь открыть агентство прямо напротив его офиса, и он ничего не сможет с этим поделать. Джастин довольно фыркает, и я ухмыляюсь ему в ответ. Он сидит рядом со мной, и я неожиданно сжимаю его руку в своей. Потом снова поворачиваюсь к Мел. — Спасибо. И я действительно это имею в виду. Она потрясающе прикрыла мне задницу. Мел смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова, и я понимаю, что всё ещё держу Джастина за руку. Она наверняка ожидает, что я её отпущу, как сделал бы год назад. Однако это было чертовски давно, и теперь, глядя Мел прямо в глаза, я просто продолжаю держать его руку, поглаживая большим пальцем костяшки. Возможно, она бы что-то сказала, но в этот момент сверху раздаётся глухой удар, затем плач, и она начинает подниматься. — Это Гас. Я тоже вскакиваю, возможно, быстрее, чем хотел бы, чтобы она заметила. — Я пойду. С сожалением отпускаю руку Джастина и бегом поднимаюсь по лестнице, чтобы забрать сыночка. Когда я захожу в комнату, он стоит рядом со своей кроваткой, моргает и выглядит немного растерянным, с заплаканным личиком. Завидев меня, он поднимает ручки, чтобы я поднял его. И, как только я это делаю, прижимается лицом к моей шее и обхватывает меня, словно я его единственное утешение. Бедный малыш. — С-со-он, папочка, — говорит он. — Кошмар приснился? Он кивает, уткнувшись в мою шею, и всхлипывает. Оглядываю комнату и нахожу пачку салфеток. Удаётся немного его вытереть, а заодно и свою шею. Потом сажусь на край его кроватки, посадив Гаса к себе на колени, и начинаю гладить по спине, как раньше делал с Джастином, когда тому снились кошмары. Ебать! Как вообще нужно справляться с таким дерьмом? По крайней мере, он перестал пытаться меня удушить. Хотя всё ещё прижимается личиком к моей шее, и я вдруг ловлю себя на том, что целую его в макушку. — Теперь всё в порядке? — спрашиваю, надеясь, что да, потому что, честно говоря, хрен его знает, что я буду делать, если нет. Он кивает и улыбается. — Да, папочка, — говорит он. — Хочешь спуститься? — Джас тут? На мгновение чувствую, будто меня пронзили колом. Слишком много раз он задавал этот вопрос, и мне приходилось говорить «нет», а после наблюдать, как его личико омрачается. Понимание того, что он надеялся увидеть нас с Джастином вместе и каждый раз разочаровывался, делало это ещё более болезненным. И тут до меня доходит, что на этот раз мне не придётся разочаровывать ни его, ни себя. — Ага. Джас внизу. Он восторженно вскрикивает, соскальзывает с моих колен и бежит к лестнице. Подхватываю его на руки, и он снова радостно визжит, а затем, когда я подбрасываю его в воздух, начинает хихикать. — Пойдём вниз играть с Джасом? — Да, папочка. К Джасу. Пойдём-пойдём. Так что я несу его вниз, туда, где нас ждёт Джастин. Он на кухне с Мел, заваривает кофе, и как только Гас видит его, тут же бросается из моих рук прямо в объятия Джастина. К счастью, Джастин привык к такому поведению и ожидает прыжка. Он ловит Гаса и крепко обнимает. — Как сегодня поживает мой Гас? — Отлично. А как сегодня мой Джас? — спрашивает этот маленький проказник. «Его Джас», ага. Затем он смеётся и снова прыгает на меня. Я этого не ожидал, но, к счастью, успеваю его поймать, что, конечно, хорошо, учитывая, что Мел стояла рядом и была готова изжарить меня, если бы я его уронил. Однако она кажется удивительно спокойной. Возможно, беременность тому виной. Она достаёт молоко для Гаса и печенье, и мы все садимся за стол. Гас тем временем достаёт свои карандаши и рисует, пока мы возвращаемся к обсуждению ещё нескольких вопросом касаемых контракта. Когда все вопросы улажены, решаю, что пора звонить Вэнсу. Сегодня пятница, и у меня нет никакого желания встречаться с ним до понедельника. Пусть промаринуется все выходные. Однако мне не хочется, чтобы Джастин переживал весь уик-энд, думая о том, какую тактику изберёт Вэнс, поэтому мне нужно выяснить всё сегодня. Спрашиваю у Мел, и она машет рукой в сторону телефона, а потом они с Гасом уходят в другую комнату, чтобы предоставить мне немного уединения. Джастин на прощание дарит мне быстрый поцелуй на удачу, который я ощущаю всё то время, что набираю номер. Секретарша просит меня подождать, но я не собираюсь терпеть эту херню и заявляю, что если Вэнс не может подойти сейчас, то пусть перезвонит в понедельник. Он выходит на связь. — Брайан, как поживаешь? — Отлично, Гарднер. А ты? Держи себя в руках, Кинни. Спокойствие, обаяние, а при необходимости и лесть. А потом, в нужный момент, атакуй. — Ты не поверишь, как я рад это слышать, Брайан. Повисает пауза, но я молчу. Это он хотел поговорить. Наконец, Вэнс продолжает: — Думаю, ты уже слышал о Стоквелле. — Мм, слышал. — И я решаю дать ему пищу для размышлений, чтобы он понял, что я всё ещё на коне. — На самом деле, я заранее получил намёк, что кое-что назревает. В общем-то, это чистая правда. Ему не обязательно знать, насколько туманным был этот намёк. — О? — Он звучит слегка удивлённо и, возможно, немного встревоженно. — Да, от хорошо осведомлённого источника. И всё. Нет нужды, пока раскрывать, от кого исходил намёк. Для этого ещё будет время. Время упомянуть важные имена. Время дать понять, что у меня есть другие весьма заманчивые предложения. А пока просто выжидаю момента, когда он выдаст хоть что-то о своих намерениях. — Что ж, Брайан, думаю, ты понимаешь, что ситуация со Стоквеллом и слухи о его причастности к весьма сомнительным делам меняют восприятие твоего участия в его поражении на выборах. — Это не меняет того, что произошло и что я сделал, — подталкиваю я. — Он ведь всё ещё клиент, не так ли? — Нет, Брайан. Больше нет. Мы не можем позволить, чтобы имя компании ассоциировалось с… ну, с чем-то сомнительным. Это вряд ли поспособствует нашей репутации. Ёбаный в рот! Вдруг до меня доходит. Он хочет, чтобы я вернулся. И не просто хочет моего возвращения, но и выставить меня перед другими клиентами как образец честности и порядочности, который был готов пожертвовать карьерой, лишь бы не поддерживать Стоквелла. Охренеть! Джастин не поверит. Да и, если уж на то пошло, никто, блядь, в это не поверит. — К чему ты клонишь, Гарднер? — Ну, Брайан, я понимаю, что ты ещё не нашёл другую работу, и с учётом всего произошедшего… — На самом деле, я даже не искал. Я решил взять небольшой отпуск и провести его с Джастином. Помнишь Джастина? Позволяю злости, которую испытываю из-за того, что этот ублюдок также виноват в отстранении Джастина от учёбы в PIFA, как и любой другой, просочиться в голос. Гарднер молчит несколько секунд, а затем говорит: — Ах да. Джастин, конечно, помню. Очень неприятная вышла ситуация. Теперь он понимает, что, какой бы ни была сделка, Джастин будет её частью. И если для этого Вэнсу придётся использовать те же рычаги давления, что он применял на PIFA, чтобы отстранить Джастина, но в этот раз, с целью заставить их принять его обратно, что ж, так тому и быть. — Ну, уверен, теперь, когда пыль осела, ничто не помешает ему вернуться к учёбе. Впрочем, если он захочет возобновить стажировку… — Это зависит от Джастина. Тебе следует обсудить это с ним. — Да-да, конечно, я так сделаю. Однако мы говорили о тебе, о твоих планах. — Разве? — Ну, я надеялся… Ты знаешь наших клиентов, Брайан, и они знают тебя. Начать с нуля в другом агентстве, с новым подходом, к которому ты не привык… — Ну, ты же меня знаешь, Гарднер. Я всегда готов к вызовам. Затем на несколько секунд воцаряется мёртвая тишина, и я понимаю, что вывел его из равновесия. — Конечно, в твоём контракте есть пункт о неконкуренции, который означает, что если ты решишь продолжить работать в рекламной сфере, тебе придётся покинуть Питтсбург. Что весьма прискорбно, особенно учитывая, что юный Джастин вот-вот вернётся в колледж. — Гарднер, уверен, ты знаешь не хуже меня, что пункт о неконкуренции не применим в данных обстоятельствах. Уверен, юристы уже объяснили тебе это. Тут он заливисто смеётся, и я, как это часто бывает, почти начинаю его уважать. — Ты, несомненно, прав, объяснили, — весело соглашается он. — Слушай, Брайан, давай поговорим начистоту. Эта ситуация невыгодна ни одному из нас. Что нужно, чтобы ты вернулся в агентство? Попался! Я схватил его за яйца, благодаря Джастину и ёбаной Мел. — Ну, Гарднер, мне нужно время, чтобы обдумать это. Теперь мы оба на знакомой территории. Оба знаем, что есть пространство для условий и переговоров, и что, при желании сможем заключить сделку. При условии, что это будет нам выгодно. Я знаю, что он нуждается во мне. Но он не знает о других моих вариантах. А это, безусловно, даёт мне преимущество. — Я надеялся, что мы могли бы встретиться сегодня и обсудить всё. Может быть, вечером за ужином. — Извини, Гарднер, но сегодняшний вечер у меня занят семейными обязательствами. — Что, опять же, правда. Деб позвонила прямо перед тем, как мы вышли из лофта, и потребовала, чтобы мы оба пришли на семейный ужин в честь провала Стоквелла. — Ну что ж, тогда в понедельник. — В понедельник. — Отлично. И если у тебя появятся какие-либо соображения на этот счёт, не мог бы ты, отправить мне письмо на e-mail, чтобы я мог подготовиться? — Возможно, я так и сделаю. — Чудесно. Увидимся в понедельник. Скажем, в десять? — Идёт. И, может быть, к этому время тебе стоит позвонить декану PIFA и объяснить, что твои взгляды изменились. Он снова смеётся. — Я так и сделаю, Брайан. Увидимся в понедельник. Кладу трубку и вдруг понимаю, что мне нужно сесть. Плюхаюсь на один из табуретов, и тут же Джастин оказывается рядом, обнимает меня, и я позволяю своему лбу опуститься ему на плечо. Он молчит, просто гладит мне спину, как я недавно гладил Гаса. И я, должно быть, точно, как двухлетний ребёнок, потому что это, блядь, действительно помогает успокоиться и прогнать все страхи. Переговоры с Вэнсом должны пройти удачно. Но даже если нет, у меня есть вот это. Обнимаю его за талию и крепко прижимаю к себе. У меня есть Джастин.

* * *

Джастин

Рад снова увидеть Гаса. И даже Мел. Я вижу, что ей хочется спросить, как у нас всё складывается с Брайаном, но, к её чести, она этого не делает. На этот раз ей даже удаётся не критиковать его. Видимо, она гораздо сильнее сходит с ума от вынужденного сидения дома, чем я думал. Так или иначе, мы, кажется, приходим к молчаливому соглашению: я не спрашиваю, как она себя чувствует, если она не спрашивает о Брайане. Мы играем с Гасом и говорим о других вещах — о Стоквелле, о PIFA и вообще обо всём на свете. Но всё это время я слежу за телефоном, жду, когда погаснет лампочка, чтобы узнать, когда закончится разговор. Как только это происходит, я тут же иду на кухню. К Брайану. Вижу, как он опускается на табурет, и на мгновение мне кажется, что всё прошло очень плохо. Я подхожу к нему, обнимаю и глажу по спине. Чувствую себя ужасно, так беспомощно, но потом он крепко прижимает меня, и вдруг я понимаю, что всё в порядке. Он выпрямляется, смотрит мне в глаза и одаривает той ухмылкой с прищуром, которая порой заставляет меня то ли захотеть врезать ему, то ли поцеловать, но при этом всегда трахнуть. Он ничего не говорит. Чмокает меня, затем встаёт, берёт за руку и ведёт в гостиную. К моему удивлению — и, блядь, к её тоже — он наклоняется и целует Мел в щёку. — Я в долгу перед тобой, — произносит он. Она выглядит одновременно ошарашенной и довольной. На самом деле, если бы я не знал её лучше, сказал бы, что она даже покраснела. Однако Мел, будучи стойкой женщиной, отмахивается от него. — Полагаешь, что раскрутишь Вэнса? Он улыбается, затем поворачивается ко мне и кивает. — Думаю, да. Садится, и Гас тут же забирается к нему на колени, требуя, чтобы папочка поиграл с ним и с игрушечным роботом. Брайан больше не говорит о звонке, и ни Мел, ни я, не пытаемся его расспрашивать. Мы просто сидим и наблюдаем, как он марширует роботом по спинке дивана, атакуя «плохие» подушки, под бурные восклицания Гаса. Затем, они оба спускаются на пол и начинают строить крепость из кубиков, чтобы робот мог её разрушить. Жалею, что не захватил с собой альбом, и тут Мел протягивает мне один из альбомов Линдси и карандаш. Похоже, сожительство с художником позволяет распознавать такие порывы. В конце концов, нам всё же приходится собираться, что вызывает бурю эмоций у Гаса, который давно не видел нас вместе и совсем не хочет нас отпускать. После нескольких грустных возгласов «Папочка! Джас!» Мел, как ни странно, предлагает подождать их и поехать все вместе к Дебби. — Я бы предложила раньше, — говорит она, — но просто забыла, что у вас нет грёбаной машины. Так что мы принимаемся развлекать Гаса, пока дожидаемся возвращения Линдси, а затем и переодевания лесбиянок (и стараемся не думать о том, чем они там ещё могут заниматься), а потом все вместе забиваемся в их машину и едем к Деб. Не знаю, думал ли Брайан о ссоре с Майклом, но я сам нет. Мы теснимся на заднем сиденье рядом с детским креслом. Я, по сути, сижу на коленях у Брайана, и он крепко меня обнимает. И я просто счастлив, очень счастлив. Мне кажется, что у нас всё начинает складываться. Что теперь всё точно будет хорошо. Пожалуй, мне стоило бы знать лучше. Так или иначе, мы приезжаем к Дебби, и там уже все в сборе. По их лицам видно, что они удивлены тем, что мы приехали с девочками. Никто ничего не говорит, но все переглядываются. Брайан подходит к Майклу и, как обычно, целует его. Майкл выглядит так, будто хочет что-то сказать, но тут его перебивает Эмметт. — И что это за слухи я слышал о вас двоих? Мы все болтаем, пьём, как это обычно бывает у Деб, и друг бац — все замолкают. Ебать! Что он мог услышать? Ничего такого ведь не было. Меня внезапно пробирает озноб. Пожалуйста, пусть ничего такого не будет. — Что-то про самый горячий поцелуй, когда-либо видимый в задней комнате «Вавилона»? Ох, Эм, нет! Заткнись! Не дави на Брайана, пожалуйста. Все глазеют на Брайана, кроме Майкла, который сверлит меня взглядом, как будто я сделал что-то ужасное. И, похоже, для него так и есть. Видимо, по его мнению, я чуть ли не нанёс урон легенде Брайана, блядь Кинни. К моему ужасу, Эмметт продолжает, и всё становится только хуже. — Мои источники сообщают, что это был момент чистой РО-МАН-ТИКИ, — растягивая слова, приворковывает Эмметт в своём лучшем стиле южной королевы. Блядь! Вот этого только не хватало. Это станет последней каплей для Брайана. Он, конечно, делает вид, что не слушает. Притворяется, будто это его совсем не касается, помогая Гасу снять куртку и наливая сок. Эмметт неторопливой подходит ко мне. На его лице то самое выражение, когда он хочет подлить масла в огонь. — Мои источники также утверждают, что определённый мистер К. в последнее время не был замечен в своих обычных местах обитания. Он бросает взгляд на Майкла, и я понимаю, что всё это сказано конкретно для него. Однако мне хочется, чтобы он остановился. Брайан вот-вот… ну, не знаю, но ничего хорошего не произойдёт. Хотя уже слишком поздно, и мне остаётся лишь последовать примеру Брайана и притвориться, что это меня не касается, когда Эмметт обнимает меня за плечи и продолжает: — Кажется, мистер К. утратил интерес к задним комнатам и баням. Брайан поднимается и встречается взглядом с Эмметтом. На мгновение я искренне верю, что он сейчас уйдёт. И легко догадаться, куда именно. Однако вместо этого он подходит к нам, засовывает язык за щеку и убирает руку Эмметта с моих плеч. — Я нисколько не утратил интереса к задней комнате. Не с самым горячим парнем в заведении. Как прошлой ночью. Он смотрит мне прямо в глаза, убеждаясь, что я слышу его. Ухитряюсь улыбнуться, и он берёт меня за руку. — Может, покажем, чего они лишились? Не успеваю ответить, как оказываюсь в кольце его рук, и он целует меня. Сначала это похоже на демонстрацию. Вся техника отточено, но не по-настоящему. Просто шоу для всех, кто пялится на нас разинув рот. Но вскоре всё это исчезает, и остаёмся только мы с Брайаном, его вкус, запах, просто мы. И теперь всё по-настоящему. Теперь это самое реальное, что только может быть. Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга, он на мгновение прислоняется лбом к моему и улыбается. Все ещё пялятся на нас с раскрытыми ртами, и я чувствую, как начинаю краснеть. Брайан смеётся. Майкл хмурится, но остальные улыбаются, а Дебби говорит: — Ну вот, шоу закончилось, так что теперь все садитесь за стол и ешьте. Пока все усаживаются за стол, я помогаю Деб разносить блюда и не особо слежу за тем, что происходит, когда вдруг слышу, как Майкл говорит: — Брайан, что происходит? Ты не разговариваешь со мной, и теперь даже не хочешь сидеть рядом. В чём дело? Что он тебе наговорил? Ведь, конечно же, если у него с Брайаном что-то не ладится, то это обязательно моя вина. Никак не может быть, что он был сам в чём-то виноват. Поднимаю взгляд и вижу, как Брайан стоит у стола, игнорируя Майкла. В это время Мел и Линдс поднимаются, пересаживаются и пересаживают Гаса. Затем Брайан снова садится, уже с другой стороны стола. Тогда я и понимаю, что произошло. Гас, конечно, потребовал сесть рядом с папой, и Майкл тут же занял освободившееся место, с другой стороны, от Брайана. Как всегда, не думая о моих чувствах, само собой разумеющееся. Ни о чувствах Брайана. Или Бена. Потому что Вик уже сидел на соседнем месте, а это значит, что Бену пришлось бы сидеть отдельно. Теперь, после того как все пересели, между Брайаном и Майклом осталась пустая пара мест: сначала Брайан, потом Гас, Мел, Линдс, а затем пустое место, предназначенное для меня, и ещё одно, затем Эмметт, Хантер и Вик. Бен демонстративно садится рядом с Эмметтом, а не рядом с Майклом. Деб, похоже, собирается что-то сказать по этому поводу, но, удивительно, воздерживается, лишь ставит последнюю тарелку и сама садится рядом с Майклом. Эмметт, благослови Господь его душу, пытается разрядить напряжение, исходящее от Брайана волнами. Поднимает бокал и говорит: — Давайте выпьем. За… Не успевает он договорить, за что именно мы должны выпить, как встревает Майкл: — Подожди. Я хочу знать. Хочу узнать, что эта шлюшка тебе наговорила обо мне. Замираю. Не могу поверить своим ушам. Я хоть и знал, что от Майкла можно ожидать чего угодно, но сказать такое при всех, при моих друзьях, семье. Но хуже всего при Брайане. Всё было так хорошо, пока не вмешался он. Почему он не мог оставить Брайана в покое хотя бы на один вечер? Под столом тянусь и касаюсь его бедра. Пальцы его вмиг накрывают мою руку, и мы крепко держимся друг за друга. Он бледен и явно взбешён. Если бы я был на месте Майклом, то уже бы спасался бегством. По комнате разносится возмущённое: — Майкл! — Затем Дебби хлопает его по затылку. — Да что с тобой такое? Что, блядь, ёбнуло тебе в голову? — Послушай, это не касается никого другого, Брайан — мой лучший друг, и… — Больше нет. — Голос Брайана звучит ужасно. — Брайан! — Майки, хватит. Не надо. Не заставляй меня… Затем замолкает, но все понимают, что он хотел сказать: «Не заставляй меня выбирать». Это была мольба, но Майкл её игнорирует. — Что с тобой такое? Он для тебя всего лишь трах. Может, и хороший трах, но не более того. Очередной трюк, которого ты подцепил где-то на углу Либерти-авеню, который просто хотел перепихнуться. И который пошёл бы с кем угодно. А ты был достаточно глуп, чтобы позволить ему болтаться поблизости, жить за свой счёт, а потом он… Но договорить не успевает. Брайан издаёт что-то вроде рыка и начинает подниматься, но первым вскакивает Бен. — Всё. Достаточно, Майкл. На этот раз ты действительно перешёл черту. Он глубоко вздыхает, и мы все с изумлением таращимся на него. Даже Майкл ошарашенно замолкает. Бен тяжело вздыхает, словно что-то в нём сломалось. Мне становится жаль его, и, как и всем остальным. Может, кроме Майкла. — Я так долго ждал, когда же ты, наконец, преодолеешь эту… эту одержимость Брайаном. И, чёрт возьми, Майкл снова включает свою шарманку: — Он мой лучший… — Друг, — заканчивает за него Бен. И с грустью кивает. — Да, мы все это знаем. Но знаешь что, Майкл? Ты больше не его лучший друг. Если бы это было так, то сейчас ты был бы счастлив за него. Ты бы заметил, что… Он замолкает и через секунду переводит взгляд на нас с Брайаном. — Ты бы заметил, что он счастлив, и порадовался за него. Но ты не можешь этого сделать. Потому он счастлив не с тобой. Он отходит от стола. — И я не могу больше оставаться рядом, надеясь, что однажды ты преодолеешь эту… одержимостью, которая мешает тебе видеть Брайана счастливым с кем-то другим, не пытаясь всё разрушить. Надеяться, что однажды ты захочешь меня. Затем качает головой, глубоко вздыхает и направляется к двери. — Прошу прощения у всех. Деб… еда выглядит замечательно. Но я… Потом он разворачивается и уходит. Деб даёт Майкла подзатыльник. — Что с тобой, блядь, такое? Беги за ним. — Что со мной? Я ничего не сделал. Я всего лишь забочусь о Брайане. Он… — Бля-ядь! — взрывается Брайан. Поднимается и смотрит на меня. — Ты идёшь? Чтобы добавить драматизма, Гас начинает плакать. Деб встаёт и тычет пальцем в Брайана: — Сядь. Ты никуда не пойдёшь. У него такой вид, словно он собирается спорить, но Деб одаривает его тем фирменным взглядом, который способен остудить даже Брайана. — Займись своим сыном. Мел уже взяла Гаса на руки, но тот тянется к отцу, и через мгновение Брайан забирает его и снова садится, расположив Гаса у себя на коленях. — Всё в порядке, сынок, — шепчет он. — Папа здесь. Гас перестаёт плакать и просто прижимается к Брайану, словно тот — пристань спокойствия и утешения. И я его прекрасно понимаю. Сам бы с радостью поступил так же. — А я займусь своим. Доносится голос Деб, откуда-то из-под воды, пока Брайан смотрит на меня и улыбается. Хоть и немного печально. Затем протягивает руку, прижимает меня к себе и целует. — Джасу больно? — раздаётся тихий голосок. — Да, Гас. Джасу очень больно. Нам нужно его хорошенько расцеловать, чтобы ему стало лучше. Гас выпрямляется и тянет ко мне руки. Я наклоняюсь к ним обоим, и они оба целуют меня. Это работает, потому что мне сразу становится лучше. Отвечаю им тем же, и они улыбаются мне. Той самой особенной, тёплой, нежной и искренней улыбкой, которую так редко можно увидеть на лице старшего Кинни. И сейчас она обращена только ко мне. Как и улыбка Гаса. От любви, которую меня охватывает к ним обоим, на душе становится так легко. Краем сознание замечаю, как Деб тащит Майкла от стола и помогает ему надеть пальто. Он спорит с ней, но она выталкивает его за дверь и с грохотом захлопывает её. Потом возвращается к нам. Подходит к нам с Брайаном и кладёт на стол ключи от машины. — Постарайся сильно не напиваться, — ворчливо произносит она. Затем сдавливает в объятиях меня так крепко, что я начинаю задыхаться. После целует в макушку и возвращается на своё место за столом. На секунды воцаряется тишина, а потом Вик спокойно говорит: — Линдси, передай, пожалуйста, перечницу. Эти слова, кажется, разряжают обстановку, и все начинают болтать, стараясь сделать вид, что ничего не произошло. Но это произошло, и я ощущаю это в молчании мужчины рядом с собой. Не то чтобы Брайан много болтал на этих ужинах, но сегодня его молчание особенно напряжённое, отдающие болью. Догадываюсь, что в какой-то степени он винит себя во всём произошедшем, и от этого у меня сжимается сердце. — Папочке больно? — внезапно спрашивает Гас. Этот вопрос будто развеивает какие-то чары, державшее Брайана в плену. Он смотрит вниз в такие знакомые ореховые глаза, полные любви и заботы, и чуть улыбается. — Полагаю, мне нужен поцелуй. С огромной нежностью Гас тянется к нему и целует. Затем глядит на меня. — Джас, ты тоже поцелуй, чтобы папочки стало лучше, — требует он. Что мне остаётся делать? Наклоняюсь и целую Брайана в уголок губ. Он поворачивает голову и нежно целует меня в ответ как следует. Затем Гас заявляет, что пришла его очередь. Так мы проводим несколько минут, дурачась и целуя друг друга, пока все любезно нас игнорируют. Даже Хантер. Бедный пацан. Который после всего, что ему пришлось пережить, вынужден лицезреть, «родителей» на грани развода. Замечаю, как Эмметт и Вик стараются окружить его заботой, не акцентируя внимание на проблемах взрослых и не создавая для него дополнительного стресса. Просто разговаривают с ним, шутят и следят, чтобы его тарелка всегда была полной. В конце концов, мы с Брайаном сосредотачиваемся на том, чтобы уговорить Гаса поесть хотя бы немного, что даёт мне возможность поесть самому и даже убедить Брайана поклевать из своей тарелки. Начинаем обсуждать Стоквелла и то, что говорила сенатор (что, конечно, сразу заводит Дебби). Но приходим к соглашению, что, по крайней мере, он ушёл, и это уже немалое достижение. Наконец, всё это начинает походить на праздничный ужин. Потом я рассказываю, как сенатор собирается помочь мне вернуться в PIFA, и даже Брайан делится тем, о чём они договорились с Вэнсом. Так, у нас появляется ещё один повод для праздника. Затем, конечно, Брайану приходится объяснять, зачем он вообще беседовал с Вэнсом, и хотя он не вдаётся в подробности, даже этого достаточно, чтобы все поняли: Вэнс оставляет для Брайана открытой возможность вернуться на работу, если тот захочет. К этому времени мы уже немного выпили вина (хотя, к моему удивлению, Брайан почти не пьёт; вместо этого сходил за бутылкой воды) и начинаем расслабляться и получать удовольствие от вечера. Гас засыпает на руках у Брайана, и мы укладываем его на диван, накрываем пледом и ставим рядом стул, чтобы он не скатился. Затем Деб варит кофе, и мы все рассаживаемся и начинаем говорить о будущем — о том, что Гас скоро пойдёт в детский сад, и о новом малыше. Мы осторожно обходим тему участия Майкла, хотя видно, что Деб просто рвётся стать бабушкой. И из неё выйдет отличная бабушка. Обсуждаем процветание кейтерингового бизнеса Эмметта; они с Виком задумываются об аренде промышленной кухни, чтобы открыть возможность взяться за более крупные заказы. Возможно, даже нанять дополнительных поваров; в таком случае Вик станет шефом. Говорим о работе Линдси в галерее и о том, как её поощряют искать перспективных молодых художников. Так что, если меня снова примут в PIFA, она сможет предложить галерее организовать выставку студенческих работ. Постепенно, немного неуверенно, разговор заходит о Брайане — о выборах и его рекламной кампании. Они говорят, как гордятся тем, что он сделал. И каждый предлагает помочь с финансами. Не прямо, не в присутствии всех, но по одному, один за другим, подходя к нему в течение вечера. И, кажется, он, наконец, осознаёт то, что я всегда знал, но что он, возможно, не понимал. Они любят его. Да, он сложный и порой отъявленный мудак. Но они его любят. И он всегда поддерживал их. И теперь они хотят поддержать его. Возможно, причиной послужило поведения Майкла, или, быть может, это стало результатом наблюдения его отношений с Гасом и со мной — когда проявилась его истинная натура, мало кому известная. Не знаю. Но теперь, кажется, они перестали бояться предложить помощь. Наблюдать, как до него постепенно доходит, что его «лучший друг» — полный придурок, а «родная» семья — сборище мудаков (которые его явно недостойны), но что у него есть люди, которые его любят и хотят поддержать — чертовски приятно. Время летит незаметно, и вот уже за полночь. Девочки начинают зевать и говорят, что им пора везти Гаса домой, а Эмметту нужно выспаться, ведь суббота — напряжённый день в мире вечеринок. Дебби с утра на смену, ей тоже нужно отдохнуть. Когда все поднимаются и начинают собираться, на нас с Брайаном как-то странно поглядывают. Наконец, Эмметт спрашивает: — А что вы, ребята, собираетесь делать? Идёте в Вавилон, чтобы как следует отпраздновать? Мне бы хотелось, чтобы он не спрашивал, чтобы вообще не высказывал такое предположение. После всего, что сегодня произошло, я понимаю, что Брайану, скорее всего, захочется махнуть в «Вавилон», напиться до беспамятства и… трахнуться. Подцепить трюк, возможно, даже не один, а целую вереницу, позволить им отсосать, вставить по полной или использовать их как-то ещё, что лучше опустить. Он, конечно, говорил, что его «эксперимент» ещё в силе, но, блядь, кажется, это было сто лет назад. После всего, что он пережил сегодня, я бы не стал осуждать, если бы он захотел забыться хоть ненадолго. Он смотрит на меня и приподнимает бровь. Пожимаю плечами, делая вид, что меня это не трогает. Брайан поддевает мой подбородок пальцем и заглядывает в глаза. В его взгляде всё ещё заметна лёгкая печаль, но появляется искорка озорства, которую я так рад видеть. Он проводит кончиком языка по губам и тихо спрашивает: — Куда направляешься? Сердце, чуть не выскакивает из груди. Улыбаясь, отвечаю: — Никуда особенно. Громко смеётся: — Я могу это исправить, — обещает он. Затем обнимает меня за шею: — Мы идём домой, — объявляет он. Дебби требует прощального поцелуя от нас обоих. И, ко всеобщему удивлению, Брайан, после того как целует Линдси и спящего Гаса, наклоняется и целует в щёку Мел. После этого он решает, что «какого хуя», и целует Эмметта и Вика. Так что, конечно, Хантер тоже подставляется для поцелуя. К его полному неудовольствию, Брайан чмокает его в лоб и умело уклоняется, когда этот засранец нацеливается на большее Мы выходим из дома, обнявшись, садимся в машину (наконец, она у нас, пусть и временно) и отправляемся домой. Подводя итоги, если не брать в расчёт Майкла вечер прошёл прекрасно.