Клинок и перо

      Пока Руфус о чём-то тихо ругался с Данбаром, а потом они вместе пытались дозваться через камин Люциуса Малфоя, пока Помона и Филиус напряжённо шептались, а Джон стоял посреди кабинета несокрушимым изваянием с рыжим полутрупом у своих ног, я успел позаботиться о своём комфорте. Я устал! И я не собирался ютиться на жалком стуле, на котором даже нельзя было толком развалиться, устроив гудящую голову на чём-то мягком. Поэтому я без зазрения совести трансфигурировал один из стульев в низкую софу, обтянутую чёрной лаковой кожей, где разметил Северуса, а для себя сотворил кресло в стиле «Честерфилд», с упругой мягкой обивкой и низкой спинкой, позволяющей расположиться со всем возможным для моего побитого тела удобством. Даже закинуть ноги на подлокотник получилось, хотя больше всего я хотел растечься по ткани аморфной вялой лужей. Как же не хватало тоника с кофе!       Наконец, явился Глава Попечительского Совета – блистательный и высокомерный, безупречный лорд Малфой. Впрочем, его презрительно-отстранённый вид сразу дал трещину, как только он увидел собравшихся в кабинете людей. При взгляде на Снейпа его глаза и вовсе расширились, сверкнули гневом, но он быстро взял себя в руки. Впрочем, недостаточно быстро для того, чтобы я ничего не успел заметить. -      Что это всё значит? – ледяным тоном спросил он. -      Это значит, что все мы в большой жопе. И вы, лорд Малфой, тоже, – без обиняков обрадовал его Скримджер, разместившийся за столом Дамблдора. – Волдеморт вернулся.       Малфой покачнулся, опираясь на трость, которую обычно носил в качестве декоративного украшения, а никак не для реальной поддержки, но тут же вскинулся. -      Доказательства?! -      Я видел его собственными глазами меньше получаса назад, – разомкнул губы Вальтеоф. – Юного, полного сил и готового убивать всех на своём пути. -      Юного?! С чего вы решили, что это был он? – сарказм Люциуса был прекрасно мне знаком своей интонацией. -      С той, что он сам признался, перед тем как атаковал нас, – встрял я, так как Руфус собрался орать. – Имя Томас Марволо Реддл вам ни о чём не говорит, лорд? Или история о том, как он придумал его, играя в анаграммы с вашим батюшкой и Фабием Синистером?       Ужас, каким повеяло со стороны деканов, был сравним только с отчаянием, которое источал Люциус. Вот так живёшь себе, живёшь, карьеру строишь, деньги заколачиваешь, а потом возвращается померший было хозяин и всё летит к драным низлам! -      А ещё у нас в теплице спит василиск, тот самый Ужас Слизерина, которого тот пытался натравить на преподавательниц школы, Сивиллу Трелони и Аврору Синистру. Мило, правда? – продолжил нагнетать я. – А до этого он же пытался извести дочь дорогого графа Данбара и самую младшую Уизли. Удобно – двух одним махом! Ослабить клан, который может ему помешать и одновременно напомнить всем чистокровным, что бывает с предателями! В прошлом году Неназываемый пытался вернуть себе пристойный телесный облик, охотясь на философский камень, который Дамблдор зачем-то выцыганил у Фламеля. К счастью, камень разрушился вместе с зеркалом, из-за которого я по весне имел честь водить толпу малолеток в Запретный лес. Помните об этом? -      Чушь, – дрогнувшим голосом произнёс Малфой. – Этого не может быть! Ваш разлюбезный Поттер убил Того-Кого-Нельзя-Называть! -      С чего вы решили? – удивился Скримджер. – Кто это сказал? -      Но ведь все знают, что Генри смог отразить аваду, которой Неназываемый хотел убить его, как убил до этого родителей мальчика! – подала голос Помона. -      А с каких пор, авада уничтожает тело, оставляя только мантию, которую никому не дали изучить, и при этом низводит в ничто трусы, носки и ботинки? – насмешливо спросил Руфус. Ага! Значит, рунеспур посчитал подозрения Гарри достойными внимания! – Лорд Малфой, не сочтите за грубость, но носил ли ваш бывший хозяин ботинки? Про трусы спрашивать не стану, вам это знать неоткуда! -      Носил, – процедил Люциус. -      Отлично. А ещё у него была волшебная палочка, которая тоже пропала. Как так-то? Зато остался мальчик Поттеров, которого едва не погубили ещё до поступления в Хогвартс и всячески пытались извести весь прошлый год! Даже в этом он едва не погиб на квиддичном матче. -      Откуда вы знаете? А-а-а… аврор Долиш сообщил вам? – насмешливо фыркнул Малфой, окидывая моего друга подозрительным взглядом. – Маленький шпион по имени Поттер доносит обо всём, что происходит в Хогвартсе, или… -      Ты идиот? – спокойно спросил Данбар. Люциус вспыхнул. – На том матче пострадали моя дочь и магглорождённая студентка, а ещё атаке подверглись все те, кто был в Запретном лесу и видел, как кое-кто охотился на единорога. -      Но Драко не… – Малфой осёкся. До него быстро дошёл смысл того, в чём он едва не сознался, и лорд вскипел. – Мне ничего не известно о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть якобы жив и вернулся! И я не потерплю порочащих мою честь намёков, Вальтеоф! -      Вы ещё радуйтесь, что вас раздеваться не заставили, – вздохнул я, таращась в потолок и мерно покачивая ногой. Меня тошнило. Опустошённый резерв не позволял справиться с физическими повреждениями, и голова раскалывалась от боли... – Есть у нашего доброго хозяина такая склонность – проверять честность опытным путём! Впрочем, не у него одного. Директор тоже не отказался бы посмотреть на ваше свидетельство вынужденного сотрудничества с полоумным террористом. -      Локхарт, заткни пасть, пока я сам не… Нет, прямо сейчас заткнись! – тут же вскипел Руфус, когда заметил мою довольную усмешку и представил себе варианты того, что я могу сказать о способах затыкания рта. -      Это правда? Директор Хогвартса снизошёл уже до таких методов? – бровь сиятельнейшего из всех лордов дёрнулась в знакомом изгибе. Интересно, кто у кого позаимствовал этот жест? Мне казалось, что я смотрюсь в кривое зеркало. -      Не поверишь, Люциус, но Альбус был уверен, что Локхарт твой, скажем так, коллега, – Вальтеоф издал сдержанный смешок. Возмущённые возгласы Помоны и Семптимы стали мёдом для моего раненного сердца, а хохот Флитвика – экстрактом бадьяна. -      Кто? Гилдерой?! Пожиратель Смерти? Ой, не могу… Воды! Мистер Скримджер, простите, я позаимствую у вас графинчик! – Декан вытянул лапку и изящный графин с водой неспешно переместился с директорского стола к нему. Флитвик жадно приник к нему, ополовинил чуть ли не одним махом, а потом снова захихикал. – Это лучшая шутка Альбуса с тех времён, когда он решил, что двадцатиоднолетний оболтус, переломанный, как птица после знакомства с Гремучей Ивой, может стать деканом Слизерина и преподавателем зельеварения! Такая же тупая, опасная, напрасная и близорукая! -      Кстати, я очень бы хотел знать, – вкрадчиво произнёс Люциус, поглядывая на безмятежно спящего Северуса, – почему означенный декан Слизерина пребывает в столь странном состоянии? -      Ему досталось от проникшего в школу приятеля Дамблдора, – не моргнув глазом соврал я. Сознаваться в содеянном при свидетелях попахивало самоубийством. – И это хорошо, потому что он не видел, до какой низости опустился человек, которому Северус верил больше, чем самому себе! Когда он очнётся, ему потребуется поддержка человека, которому мой дорогой коллега может доверять. Вы сможете оказать её, лорд Малфой? -      С какой стати? -      Да прекратите вы изворачиваться! – вскричал я, резко поворачивая к нему голову. От этого движения меня едва не вытошнило желчью, но я быстро вернул желудок на место. – У вас одинаковая мимика, интонации, он копирует именно вас, а Драко едва не довёл себя до нервного срыва, когда Северус после нашей дуэли на сутки заперся в своих покоях. Мальчик отчаянно скрывает, как дорог ему нелюбимый никем декан дома Салазара, а тот делает вид, что нисколько не попустительствует своему студенту, когда того вновь начинает заносить. Хватит притворяться, что крёстный отец вашего сына для вас чужой человек. Ещё немного, и мы потеряем всё! Всё! А вы оба, как бывшие слуги полоумного рабовладельца, станете первыми, кто расстанется со всем, что им дорого. Впрочем, Северус уже расстался. Лили Поттер не сберёг, её сына сделал своим врагом, да ещё и утратил остатки свободы, продавшись неизвестно за что нашему дорогому директору! Просто. Хватит. Лгать! О, Моргана… Декан, передайте кувшинчик, я сейчас сдохну и вам придётся копать яму в промёрзлой земле. -      Зачем махать лопатой, если есть чары? – деловито спросил полугоблин, ни капли не тронутый моей речью. Он, скорее всего, и так был в курсе глупой тайны двух слизеринцев. Судя по хмыканью остальных деканов, я вообще никому тайны не открыл. -      И вы не похороните меня собственными руками? – я с обидой посмотрел на него, принимая кувшин. Старые навыки не забываются – прикосновение к искристым граням превратило остатки воды в лёгкое вино, и я влил его в себя, как обезболивающее зелье. Немного полегчало. – Не станете поливать слезами мой гроб, не бросите не него горсть земли, не устелите цветами могильный холм и не… -      Ещё одно слово, и хоронить тебя буду я, – проникновенно пообещал мне Руфус. – Лицом вниз, с кандалами на ногах, а после я ещё и обоссу твою могилу, Локхарт! А потом надерусь от счастья и обоссу её снова! -      Вы только обещаете, – капризно ответил я, устраиваясь в кресле в совсем уж непристойной позе, закинув одну ногу на подлокотник, а другую вытянув в сторону. Что?! Мне так было легче дышать! Рёбра болели и любое движение превращалось в пытку. – Вы гарантировали мне, Руфус, что никто не подкопается ко мне из-за надуманных обвинений Верховного Чародея Визенгамота, однако, это всё же случилось, граф тому свидетель! Наш светозарный директор начал искать врагов там, где их нет. Интересно, кого он бросит на алтарь Света в следующий раз? – я перевёл взгляд со Скримджера на Данбара. Граф так и не исполнил свою часть договора. Вальтеоф выдержал секунд десять, а потом отвернулся. -      Раз уж зашла речь об Альбусе Дамблдоре, то было бы неплохо узнать, где он. Если вы правы и Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, то директор школы должен спешно бить в набат и призывать всех сплотиться перед лицом Тьмы, – с умеренной дозой ехидного пафоса произнёс Малфой. – Но за его столом сидите вы, мистер Скримджер, и даже не думаете закрывать глаза на всебританскую трагедию. Вы что, арестовали Дамблдора и засунули в камеру аврората, чтобы скрыть факт угрозы всему нашему миру? -      «Не афишировать» и «Умалчивать» – разные вещи. А Альбус здесь, лежит за креслом Локхарта и вы сможете увидеть его, если осмелитесь пройти рядом с этим наказанием Моргаузы, посланным нам за наши прегрешения.       Малфою, несмотря ни на что, стало любопытно. Он осторожно обошёл меня, действительно стараясь держаться подальше, и в немом изумлении уставился на безжизненное тело, небрежно брошенное Джоном у своих ног. -      Это шутка? Кто этот человек?! -      Альбус Дамблдор. Правда, без маскировки, позволяющей ему представляться почтенным старцем. -      Быть не может! Это что, очередная провокация аврората?! – Люциус осторожно толкнул тело директора тростью и вгляделся в обезображенное побоями лицо. Наплевав на вежливость и возможные последствия, лорд вынул из трости палочку и бросил на Дамблдора чары проявления личности, использующееся при подозрении в применении оборотного зелья. Потом – заклинание отмены морока. Он изгалялся над ним минут пять, всё больше входя в раж, а затем растерянно вымолвил: – Он. Это действительно Дамблдор! И сколько лет длился этот обман?! -      Лет? Десятителетий! И о скольких обманах нашего Светоча мы ещё не знаем! Не забывайте, лорд – зеркало и философский камень в школу доставил именно он. И всячески препятствовал расследованию нападения на студенток Гриффиндора – тоже он. Дамблдор, случайно, не из ваших бывших «коллег»? – глумливо спросил Руфус. – Я начинаю замечать подозрительную склонность директора к сокрытию деяний Неназываемого, а то иногда и к прямой помощи. -      Господин Главный аврор, я верю в магические способности лорда Малфоя, но пожалуйста, скажите нам, что это действительно провокация аврората, – надтреснутым голосом попроси Флитвик. Он не узнал в измятой добыче Джона своего мудрого старшего коллегу, не увидел в рыжеволосом мужчине, внешне едва приблизившемуся к зениту своей жизни – проницательного старца с глазами из льда. – Вы имеете полное право и даже должны поступить так с нами, особенно с учётом обстоятельств нашей летней встречи, мы тоже замешаны в не самых приглядных делах нашего директора, но… Это не может быть Дамблдор! -      Я сам видел, как аврор Долиш сражался с Альбусом и… – Данбар вдруг усмехнулся, а затем потёр костяшки сжатой в кулак ладони, – победил его.       Самое примечательное, что о моём участии он благоразумно умолчал. А ведь Вальтеоф не мог не видеть, что последнее заклинание мы с Джоном нанесли вместе, одновременно. Видимо, Данбар был ещё не до конца потерян для разумного общества! -      Моргана милостивая, и как же нам теперь… работать? – прошептала Септима, которая явно хотела произнести совсем иное слово. -      Поэтому я и пригласил лорда Малфоя сюда. Хогвартсу нужен директор. Нужен тот, кто не станет плести интриги и забывать о долге управляющего замком. Как лицо заинтересованное, да к тому же являющееся главой Попечительского Совета, лорд не станет злоупотреблять своим положением, а значит сможет выполнить свои обязанности в полном объёме. -      А меня вы не собираетесь спросить о разрешении на этот безумный шаг? – тут же рассердился Вальтеоф. Малфой же думал, прикидывая шансы и выгоду. Сотрудничество, точнее – заключение нейтралитета с авроратом, ему не забудут, аристократическая братия разве что не плевалась при виде алых мантий! При этом пост временного директора возносил его на недосягаемую высоту, позволяя сунуть нос в тайны Хогвартса, а сам Малфой, пусть и ненадолго, становился тем, кто мог взять за горло любого противника. -      Уважаемый граф, – ехидно произнёс Скримджер, не обращая внимания ни на метания Малфоя, ни на недовольство Данбара, – если вы откажетесь, то я вспомню о том, кто устроил блокаду школы, оставив учеников наедине с неуравновешенным василиском, воплотившимся Волдемортом, пошедшим вразнос Дамблдором и… -      И скаженным оборотнем, – добавил я, – который научился-таки основам бытия вервольфа, но от старой шкуры не избавился! Что? Иначе он бы не вынес процесса воплощения Тома Реддла, тот сосал из него жизненные и магические силы, как… -      Локхарт! -      Как бабочка – нектар из цветочного бутон, – я облизнулся. У Руфуса нервно дёрнулся глаз. -      Люпин служил Тому-Кого-Нельзя-Называть, и Дамблдор взял его на службу в школу?! – дошло наконец до Помоны. – Пустил его к детям?! -      Не служил, – внезапно подал голос Джон. Он вынул из внутреннего кармана немного потрёпанный фальшивый ежедневник в чёрной обложке и тот, подчиняясь магии моего друга, неспешно поплыл в руки к Скримджеру. Малфой заметил его и на миг потерял самообладание, едва не выронив палочку. Я до последнего сомневался в его причастности к появлению ежедневника в школе, всё-таки, тут учился его сын, которого Люциус обожал и берёг, но реакция лорда развеяла остатки сомнений. Ничего, пусть понервничает, ему полезно. А то, что ежедневник поддельный, ему знать и не обязательно. – Это было найдено у Люпина во время обыска и представляет собой доказательство его причастности к делу о воскрешении Неназываемого. Причастности, но не пособничества. -      А вы откуда знаете?! – зашипел Люциус. -      Это тайна следствия, лорд Малфой. Вы не имеете к ней допуска. -      Зато вы, аврор, как я вижу, имеете более чем высокий уровень допуска! – хмыкнул Малфой. – И не только в Хогвартс… Могу я узнать, каким образом вы сделали то, что не смог совершить даже Тот-Кого-Нельзя-Называть? Как и каким способом вы одолели Дамблдора?! -      Они разве сражались? – спросил Джон, не оборачиваясь. – Хоть раз, хоть на пару заклятий, Альбус Дамблдор и Неназываемый разве сходились в прямом бою? -      Какое потрясающее самомнение! – фыркнул Люциус, скрывая своё потрясение этим ответом. Кажется, он об этом не задумывался. Малфой подошёл к Скримджеру и протянул ему руку. – Дайте мне глянуть на это «доказательство». Вы предложили мне временно заменить Дамблдора, а Люпин имеет официальную должность в замке. Прежде, чем рассчитать его или оставить, я должен самолично ознакомиться со степенью его вины! -      О, нет, – Руфус позволил себе короткий смешок. – Вы не получите полномочия заключения новых или разрыва действующих контрактов, мистер Малфой! Вы не сможете кардинально вмешиваться в жизнь Хогвартса, влиять на судьбу учеников исключая их или назначая наказания, способные навредить им. Вы не станете вторым Альбусом Дамблдором. -      Тогда я не понимаю, зачем… -      Затем, что я устал отчитываться перед родителями пострадавших или погибших детей! – закричал Руфус, вскакивая из-за стола. – Восемнадцать случаев за всё время моего нахождения в должности Главы аврората. Восемнадцать! А ещё – заключения о смерти преподавателей, передача дел для организации похорон, суды и бесконечные попытки хоть как-то измерить мерилом закона то, что творится в Хогвартсе. Я устроил эту беседу и позвал сюда деканов не для того, чтобы запугать их, а чтобы они были в курсе дел, представляли себе степень нависшей над нами угрозы и имели возможность защитить учеников в случае очередного проникновения Неназываемого в школу. Они обязаны знать, это их долг. А ваш долг, лорд Малфой, следить за тем, чтобы кое-как работающий механизм управления школой не развалился окончательно. Граф Данбар силком засунул сюда двух своих людей и даже их хватило для того, чтобы замок прекратил превращаться с наступлением холодов в ледяную скульптуру, а студенты перестали устраивать бои без правил в коридорах. Сохранение, сиятельный лорд, а не перекраивание! Я не позволю вам агитировать среди детей, вынуждая их принять ту или иную сторону в конфликте, который снова может запылать в Англии. Я не позволю вам так же бросить детей без надзора и дать им вариться в собственных предубеждениях и заблуждениях, вбитых в голову родителями и прессой. Вы меня поняли, лорд Малфой? – Скримджер выразительно постучал ежедневником по столу. -      А мне казалось, что Министерство, следовательно и аврорат, не вмешиваются в дела школы! -      Завтра мы уйдём, – сухо произнёс Скримджер. – После того, как я выполню обещание, данное студентам, и разъясню им события этой ночи, мы уйдём. С василиском, оборотнем, пострадавшими детьми, секретами Основателей, которые начали выползать наружу, вы будете разбираться сами. И когда ученикам вновь потребуется помощь, вы сможете обратиться к кому-то из своих друзей или к графу Данбару, имеющему под рукой отряд вымуштрованных бойцов. Мне надо объяснять вам, что тогда начнётся, или вы найдёте в себе хоть немного здравомыслия и сможете представить последствия вашего нежелания принимать помощь аврората? Я не говорю про всё Министерство, лишь про ведомство, подвластное мне. -      Перекраиваете власть, пока есть такая возможность и Фадж ни о чём не знает? – тонко усмехнулся Люциус и деканы взволнованно переглянулись. Вместо ответа Руфус подошёл к камину, бросил в него горсть пороха и громко, со злорадством, произнёс: -      Кабинет Министра Магии!       В зелёном пламени проявились очертания помпезной обстановки дядюшкиной обители, а затем послышался и его голос – чуть нервный, уставший и явно взвинченный. -      Кто?! -      Корнелиус, яви свой светлый лик, у нас с лордом Малфоем возникло недопонимание.       Дядя зашипел, уронил что-то стеклянное, а затем в зоне видимости появились его ноги и он шагнул из огня в кабинет Дамблдора. Без мантии и сюртука, низенький, полненький, обнаживший залысины, он, как ни странно, выглядел не менее представительно, чем во время произнесения торжественной речи в Министерстве или позирования перед фотографами. -      Доброй ночи, – выдавил кривую улыбку дядя, оглядывая присутствующих. Он задержал взгляд на Снейпе, потом на Дамблдоре, вздохнул и повернулся к Руфусу. – Быстро, меня через час ждут у Леди. Пока вы тут развлекались, у нас вся система оповещения ором орала! -      Вы что, стали отслеживать появление… – Люциус не договорил. -      Да! – немного визгливо рявкнул Корнелиус. – Отслеживать, готовиться к новой войне и пытаться не разочаровать нашу Леди хоть в этот раз. Повторения недавних событий, Люциус, нам уже не простят. А теперь, будьте добры, объясните мне – какого рода недопонимание отвлекло меня от попытки хоть как-то сгладить углы в докладе, который может стать моим смертным приговором? -      Лорд недоволен тем, что его права, как возможного заместителя директора, будут урезаны. Ещё он недоволен тем, что ему придётся принимать помощь аврората в случае возникновения очередного, так сказать, инцидента. -      Ты серьёзно? – Фадж посмотрел на Люциуса снизу вверх, чуть задирая голову, и его щека нервно дёрнулась. – Даже зная о том, что твой бывший хозяин жив и может воплотиться в любой момент, ты собираешься торговаться и выбивать себе преференции? Ты действительно настолько недальновиден? -      Я не собираюсь становиться твоей цепной собачкой, Корнелиус! -      Сейчас Министерство – единственная нейтральная сторона, не пытающаяся склонить чашу весов в древнем противостоянии на ту или иную сторону. Я хочу переизбраться на второй срок, я хочу выжить, а для этого мне нужно, чтобы ни одна высокородная или озарённая благими помыслами сука не попыталась захватить школу и взять в заложники будущее нашей несчастной общины. И если ты отказываешься, Люциус, то тогда я завтра же распространю по Магической Великобритании эдикт о введении особого положения, в котором донесу до всех жителей сведения о возвращении Неназываемого и о том, как Дамблдор радостно подмахивал ему последние полтора года. Я расскажу о том, как мне едва удалось вырвать восьмерых сирот из домашнего плена, как я терпел одно покушение за другим, и как мне радостно вставляли палки в колёса все, кто только мог. После чего я уйду в запой и гребитесь дальше, как хотите. Деритесь за власть, убивайте магглорождённых, отстраняйте меня и избирайте нового Минчума, который закроет глаза на происходящее, или Багнолд, плюющую на Статут Секретности. А через несколько месяцев беспорядков и локальных стычек к нам придут отряды магглов, наученные предателями из Ми-6 находить наши скрытые территории, и те начнут убивать всех, кто будет держать в руках волшебную палочку. Может, хоть им удастся устранить неубиваемую тварь, которая уже дважды проникала в Хогвартс, а с учётом нынешней ночи – трижды! -      Министр, вы не можете так с нами поступить! – Септима, не выдержав, вскочила со своего стула и подбежала к нему. – Вы уже столько сделали и хотите бросить всё из-за упрямства одного-единственного заносчивого аристократа? -      К сожалению, сейчас заместить Дамблдора и сохранить подобие равновесия может только он. И он отказывается. А я, как закоренелый трус и эгоист, не стану напрямую бодаться со своим прямым конкурентом, – честно признался дядюшка. Я фыркнул. Надо же, как хорошо отыгрывает. Его что, Грэй к этому готовил? То есть, все три головы рунеспура догадывались, что в этому году Дамблдор будет смещён? Блестяще… Поэтому меня и засунули в Хогвартс – директор не дал бы мне спокойно жить, зная, что я посвящён в тайну возвращения Неназываемого, а я бы не стал терпеть попытки прижать меня или выгнать, потому что тогда моё место занял бы Джон. Они не просто использовали меня, а поимели куда только можно было и даже туда, куда совсем нельзя! И Фадж ещё смел изображать раскаяние, когда я по собственной воле сунулся в Азкабан?! -      Декан Гриффиндора права, – севшим голосом произнёс Малфой. – Ты не сможешь так поступить с нами! -      Смогу. Или мы боремся с угрозой за кулисами, не вызывая подозрения у обывателей, или в этом спектакле играют все – и зрители, и статисты, и работники гардеробной. Выбора нет, Люциус. Дамблдор, начав свою непонятную игру с детьми и зеркалами, лишил нас его. -      Я согласен, – выдохнул тот. – Условия и мои полномочия я обсужу с деканами факультетов немедленно. -      Стойте! – вскинулся я, вспомнив кое-что из слов Дамблдора. – Заключение контрактов! Директор нарушил условия договора, подвергнув жизни двух преподавательниц прямой угрозе и их контракты были расторгнуты. Деканы не имеют права нанимать кого-то на работу в Хогвартсе, лишь директор или исполняющий его обязанности. Я прошу для лорда Малфоя возможности вновь принять на работу преподавательниц астрономии и прорицаний, если они сами захотят этого! -      Разумная просьба, – согласно кивнул дядя. – Надеюсь, возражать против этого никто не будет. А теперь, раз все осознали последствия неправильно принятых решений, я вынужден откланяться. У меня доклад не дописан и успокоительное не выпито. И котелок надо новый найти, старый я порвал… – Фадж махнул рукой, двинулся к камину и по пути бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я ответил ему полным равнодушием. Он же был Министром, какое мне до него дело? -      Всем всё понятно? – холодно спросил Скримджер. – В таком случае осталось решить последний вопрос, прежде чем мы попытаемся принести в администрацию Хогвартса хоть каплю порядка. Локхарт! -      М-м-м? -      Тебе придётся работать здесь до конца года с людьми, которые обязаны доверять тебе, и прежде, чем я соглашусь оставить твою кудлатую башку целой, а язык – в прежней длине, ответь, с какого хера ты начал владеть парселтангом и научился управлять василиском?! Повисшая тишина была не очень приятной. -      Вам не понравится мой ответ, – честно предупредил я. -      Отвечай! -      О! Это всего лишь была невинная попытка порадовать Северуса! – не моргнув глазом, сообщил я. Кто-то из деканов издал странный хрюкающий звук, похожий на еле сдержанное ругательство напополам со смехом. – Он не любит французский язык, немецкий также не вызывает у него восторга, норвежский ему непонятен, как и диалекты Ромвека, а английский слишком беден для стихов Бодлера, которые его совсем не впечатлили в прошлом году! И оно понятно – в переводе напрочь отсутствуют чувственный декаданс и эротический символизм. -      Ближе к делу! – процедил Руфус, явно не желая вдаваться в подробности моих литературных пристрастий. -      Я подумал, что если прочту ему «Песнь после полудня» на языке змей, то это тронет его чёрствое слизеринское сердце, но парселтанг, к сожалению, убог и состоит из одних команд, напоминая троллье наречие. Разве такому языку можно доверить нежную поэзию?! «Пусть искажён твой лик прелестный изгибом бешенных бровей»… -      Доказательства! -      Что-то мне это напоминает, – вздохнул я. – Люччи! -      Я здесь, мастер, – прошелестела пустота слева от кресла. -      Принеси книгу из моей спальни. Ту, что лежит на столике рядом с маслом для тела и смазкой для баселарда.       Через секунду небольшая книжечка в бежевой обложке возникла у меня на коленях, и я небрежно перебросил её Скримджеру. Он тут же схватил её, вгляделся в заглавие и облегчённо выдохнул. -      Ты идиот! Подобная литература запрещена в Англии! -      Если она написана в другой стране и на другом языке, кроме английского и латыни – нет. Так что французский словарь парселтанга – вещь разрешённая, хоть и почти недоступная. Тираж был маленьким, всё раскупили ещё двадцать лет назад. Моя мадам без проблем перевезла эту книгу через Ла-Манш из библиотеки своего покойного мужа и у авроров при досмотре не возникло никаких вопросов. Вы ведь сами знаете, как тщательно проверялись вещи женщины, собравшейся сотворить что-то несусветное с английскими сквибами! -      Где Джейн Равиаль, и где ты, чучело безнравственное?! – Скримджер швырнул книгу обратно мне и указал на дверь. – Пошёл вон. В Больничное крыло! И чтобы до утра не смел оттуда выползать со своими переломанными рёбрами и более обычного отбитой головой. Долиш – проследишь за ним. Ни на шаг от этого бедствия не отходи, иначе он точно не доживёт до утра. -      Мне что-то угрожает? -      Смерть от удушения. Я своими руками тебя прикончу, Локхарт, ты мне уже всю кровь выпил, упырь кучерявый! Так бы и вогнал тебе кол в сердце, да тебе же, скотине, понравится! Поэтому катись отсюда к мадам Помфри и лечись. Рёбра, в отличие от твоего кривого разума, хотя бы можно привести в порядок, – заявил мне Руфус, которого моё недавнее представление с использованием парселтанга явно выбило из колеи. А ведь он переживал за меня, не даром отправил именно в Больничное крыло, а не к себе в комнаты. С другой стороны, я и так не мог попасть в своё убежище – беспокоить Аврору и Сивиллу не было никакого желания.       Мы с Джоном ушли, оставив свою добычу в руках Скримджера, благородных лордов и деканов. Пешки сделали свою работу, могут отправляться за край доски. -      Что сказала Джейн, когда ты попросил её дать тебе эту книгу? – в голосе Джона сквозило неприкрытое любопытство. -      Ничего. Она явно сложила все части мозаики, вроде нападения на детей, мандрагорового тоника и словаря парселтанга, после чего мудро решила не лезть с расспросами мне под руку. Там, где есть твари – там моя территория, Джейн это прекрасно понимает! А ещё она в последнее время делает всё, о чём я её попрошу, – признался я, пока мы шли по уснувшей наконец школе в Больничное крыло. Идти было больно, я перенапрягся за последние дни так, как редко когда выматывался на охотах, и поэтому мы шагали неторопливо, с частыми остановками у окон. -      Подозрительно. -      Ничего подозрительного нет, Джон, – я вздохнул и пояснил: – Недавно я упомянул при ней цепь с ошейником, когда шутил о йольских подарках. Она… испугалась. -      Думаешь, Джейн видела и это?! – голос Джона вмиг похолодел. -      Скорее всего – да. Крестничество – не пустой звук, не просто подтверждение права на защиту и участие. Это ответственность, которой заражена кровь. Кажется, мадам Равиаль теперь считает себя виновной во всём, что делала или к чему склоняла меня мать. Я не против союзника и защитника, который может прикрыть меня и помочь с зельями или книгами, но меня немного напрягает то, что она действительно начинает относиться ко мне, как к собственному сыну. -      Почему? – спросил Джон, поддерживая меня на спуске по крутым ступенькам лестницы между третьим и вторым этажами. Осталось совсем немного, и мы будем вновь вынуждены изображать малознакомых друг с другом людей. -      Подобное отношение означает вмешательство. Не помощь! -      Иногда помощь может выглядеть как попытка отговорить от самоубийственного поступка. Ты слишком сильно привык к тому, что за всей вереницей твоих поклонниц, кратковременных любовниц, соратников и сброда, недостойного даже стоять с тобой рядом, нет никого, кто искренне волнуется за твою жизнь. -      Я всегда помню о тебе! -      Я не только себя имел в виду, – Джон покачал головой. – Когда Скримджер упомянул про использование тобой парселтанга, все трое деканов попытались потянуться к своим палочкам, и смотрели они при этом не на тебя. Ты славно выкрутился и прикрыл Гарри, скрыв его знание змеиного языка, но это едва не стоило моему шефу новых седых волос. Ему пришлось бы сражаться с деканами Гриффиндора, Хаффлпаффа и Рэйвенкло за твою жизнь, а мне – выступать на его стороне. Учти это, Рой. -      В то, что Флитвик мог заступиться за меня, я могу поверить, но Помона и Септима… – я пожал плечами, ощущая боль в рёбрах и досаду в сердце. Я не просил их этого делать! Это только бы испортило всё! Вот почему без привязанностей жить легче и проще – можно быть уверенным в том, что никто не решится на необдуманное спасение моей шкуры, рискуя сделать всё только хуже. Я ведь всё рассчитал! -      Аврора, догадавшаяся вызвать меня, когда ты окаменел, и которая беспрекословно выполняла все твои приказы этой ночью, не задавая вопросы… В неё ты тоже не можешь поверить? -      Не хочу, – честно ответил я, потому что врать Джону не мог просто физически. – Светоч наточил на неё зуб только потому, что разглядел в моих действиях оттенок заинтересованности. Что с ней будет, если я плюну на всё и наскребу в себе смелость попробовать довериться женщине ещё раз? О, Аврора примет меня. Не знаю, почему, но я уверен, что её даже моя истинная рожа не отпугнёт, вот только я не хочу на самом деле хоронить женщину, которую полюбил. -      Рой, скорее всего, новой войны мы с тобой не переживём, – с пугающим безразличием произнёс Джон, обхватывая меня за плечи. – То, как будут складываться дела, не зависит только от нас с тобой. Ты сам видел, как метался Малфой, как Данбар пытался кинуть тебя, наплевав на заключённый между вами договор, хотя видел, к чему это может привести. Завтра он снова попытается все переиграть, и я рад, что ты предусмотрел его действия и не дашь ему это сделать. Шеф, Фадж и Грэй не всесильны, к сожалению. Нас мало, их – много. Наша задача – дать лучшее будущее тем, кто идёт следом за нами, чтобы у них не было причин убивать друг друга. Драки, ссоры и неприязнь допустимы, кровавая резня – нет. Я очень хочу выжить, я не желаю оставлять тебя, Гарри, – он дёрнул уголком рта, – Корделию… Но я готов отдать всего себя для того, чтобы победить. Ты тоже. Ты – лучший охотник, ты всегда выполняешь контракт и настигаешь добычу, но разве будет плохо, если тебе будет кому хвалиться своими трофеями, кроме меня? Если будет кого защищать, кроме Гарри? Если поводом для побед станет не только желание подтвердить своё превосходство и уничтожить то, что мы так сильно с тобой ненавидим, но и стремление подарить свободу и безопасность человеку, готовому хранить твои тайны и следовать за тобой даже тогда, когда это может стать причиной собственных бед? -      Это слишком сложные вопросы, а я от усталости и боли отупел, – признался я. – Пойдём к мадам Помфри, а? Выпросим у неё тройную порцию обезболивающего… Тебе оно тоже не помешает, я же вижу, как ты держишь правую руку. Кажется, ты выбил себе два пальца о морду Светлейшего! -      Выбил. И выбил бы ещё три, с большим удовольствием, ради такой-то цели. Только прежде, чем мы продолжим путь в Больничное крыло… Отдай мне ежедневник, Рой. Теперь-то его можно передать Грэю. Вместе с фальшивкой, которая сохранила все записи разговоров Люпина и Реддла, это поможет лучше разобраться в возможностях врага. Например, в том, почему Гарри реагирует на его присутствие, даже если это магический флёр от темномагического артефакта. -      Точно! – я полез за пазуху. – Прости, я уже так с ним сроднился, что забыл о нём. Будет нехорошо, если мадам Помфри найдёт при мне такую странную вещь. -      Именно. Меня-то она раздевать и осматривать не будет, – кивнул Джон, пряча свёрток во внутренний карман мантии. – Хорошо иногда быть просто сторожевым псом – никто не лезет под шкуру.       Хорошо было быть не только сторожевым псом, но и охотником – никто бы не понял, продолжи я находиться среди лордов и глав домов Хогвартса дольше положенного, поэтому я мог наслаждаться отдыхом и мягкой койкой, в то время как Декан и его коллеги, вкупе с двумя излишне заносчивыми лордами пытались под присмотром Скримджера договориться о совместном сосуществовании. И как же хорошо, что среди них не было Снейпа и Маккошки! Нет, не зря я потратил магию и время на это долговязое несчастье, вычистив ему мозги – это позволило ему пропустить сегодняшнюю ночь в качестве активного участника, так что бедняге Северусу останется только принять новые правила школы и проглотить их. Даже сплюнуть ему никто не даст – Данбар всё ещё мог сжать руку на горле Хогвартса, пусть теперь у него и стало намного меньше поводов сделать это.       Пока я размышлял о благости бытия охотником, мадам Помфри успела осмотреть меня, одарила взглядом медузы Горгоны и речью, полной нелицеприятного мнения о моих умственных способностях. Я даже не стал с ней спорить или пытаться доказать свою правоту. Ей, как колдомедику, было глубоко плевать на необходимость тех или иных действий, если они несли вред не до конца выздоровевшему телу. А может, она уже узнала о том, что я стал одной из причин падения Дамблдора и поэтому злилась на меня за это. Но, с другой стороны, руку Джону она вылечила быстро и без нотаций, хотя и обращалась с ним чуть более аккуратно, чем с бездомной собакой, повредившей лапу. Мудрая хозяйка Больничного крыла догадалась отправить меня в самую дальнюю палату, подальше от Люпина, которого охраняли аж трое вызванных авроров в алых мантиях – всё-таки отряд у Скримджера был маленьким и людей катастрофически не хватило, так что пришлось привлекать рядовых служак. Меня это более чем устроило – в отсутствие свидетелей я мог валяться на кровати в расстёгнутой броне, задрав ноги на спинку, и болтать с Джоном, который был почти не виден в темноте лишённой света палаты. Точнее, болтал только я – он молча слушал, но мне хватало и его присутствия. Мой друг снова был на службе и просто не мог вести себя со мной так, как я этого хотел. Он вообще не мог делать то, чего мне бы хотелось, например – завалиться спать на соседнюю койку, потому что творимое им недавно колдовство должно было опустошить его, но Джон продолжал оставаться на ногах и стерёг меня от невидимой угрозы. Я заснул, так и не дорассказав ему о том, как ощущалось присутствие василиска и как пропало чувство тревожности, связанное с его появлением в стенах замка, когда после моего обливиэйта Гарри взял тварь под контроль и увёл в теплицу. Последним, что я ощутил, было прикосновение ладони Джона к моей голове, и это ощущение тепла и защиты уняло боль лучше все снадобий мадам Помфри. Во всяком случае, спал я без кошмаров, которые обязаны были навестить меня после пережитого унижения…       Утром я снова получил нагоняй, но уже за то, что спал в броне поверх одеяла, проигнорировав все правила Больничного крыла. Объяснять Помфри, что снять охотничью защиту с меня можно было бы только после моей смерти, я опять не стал. Мне не хотелось, чтобы это выглядело как оправдание давно въевшейся в кровь паранойи! Проверив мои рёбра и удостоверившись в том, что они почти зажили, она милостиво согласилась выпустить меня из своих владений, взяв обещание обязательно показаться вечером. Я уже был готов в сопровождении Джона отправиться к себе, чтобы переодеться и привести в порядок растрепавшиеся волосы, но явление неожиданного посетителя заставило задержаться в Больничном крыле. И, если бы не Джон, то надолго… -      Ты обещал, что будешь присматривать за Генри, – с порога рявкнул Маркус так хлобыстнув дверью, что массивная створка затряслась сверху донизу. Хорошо, что грохот заглушил его слова, что дало Джону время создать вокруг нас полог тишины, чтобы никто не услышал рык разъярённого слизеринца. – Вы оба обещали! А вместо этого чуть не убили его, наплевав на все свои слова. Я разрешал ему навещать тебя, Локхарт, я ничего не говорил матери с отцом о том, что он шляется к тебе по несколько раз в неделю, рискуя быть пойманным, если его отсутствие обнаружат соседи по спальне, и видимо зря я так доверял тебе. Вам обоим, – процедил он, едва сдерживая клокочущий внутри гнев. Да, Маркус Флинт пребывал в ярости – слепой, отчаянной и настолько горячей, что от него едва не валил пар. Долго же он держался. Я даже успел подзабыть о том, что младший Флинт славился буйным нравом и спонтанным вспышками разрушительной злости. – Ты хоть представляешь себе, что я почувствовал, когда львов выгнали из башни, и среди них не оказалось Генри? Вуд, Хатчинсон, младшаки – его искали все, а он в это время пытался выжить, убегая от василиска. Ночью, зимой, в одной грёбаной пижаме! Вы можете хоть что-то сказать?! -      Ты сам всё сказал, – произнёс я, приваливаясь бедром к спинке кровати. -      Какого хера ты так спокоен? Ты заварил всё это дерьмо, таскал нашего сраного декана на руках, в то время как Генри прятался Мордред знает где с помощью твоей грёбаной домовухи, ты едва не убил его, а теперь корчишь невозмутимую рожу, как будто тебя это не касается?! -      Касается, и более чем, но я не могу понять, что ты хочешь от меня услышать? -      Я хочу услышать от вас обоих хотя бы объяснения тому, ради чего вы подвергли жизнь Генри опасности! -      Хочешь объяснений? Легко. В следующем году тебя здесь не будет. Меня, надеюсь, тоже. Меня уже задрал Хогвартс вместе с его тайнами, хозяевами и интригами. А Генри останется. Один! И твой «сраный декан» здесь останется тоже, потому что и помимо Дамблдора есть те, кто радеет за его пребывание на должности руководителя факультетом. Ты хоть раз задумывал о том, почему Снейп такой мудак? Почему его клинит на Генри, на Джеймсе и Лили Поттерах так, что он превращается в истеричку, неспособную к логическим действиям? -      Меня это не е… -      Маркус, – окоротил его Джон. Парень зло зыркнул на него, но ругаться не стал. -      Твой декан был таким же одержимым, как и бедняжка Гермиона в прошлом году. Как и Люциан Боул, и Пенелопа. Только в его случае это зашло так далеко, что он уже начал по-настоящему сходить с ума. Ты бы хотел оставить Гарри в замке с безумцем? -      Было бы проще убить его! -      Возможно, – я не стал спорить. – Я много кого с удовольствием бы убил, чтобы они мне не мешали. Может, и Северуса, если бы он стал напрямую вредить Генри, постигла бы та же участь, но мне что-то не хочется возвращаться в Азкабан, Маркус. И пары часов хватило, чтобы понять, насколько там скучно, грязно и какая там дрянная компания. Я… -      Мы, – поправил меня Джон. – Мы, Рой. Даже не думай присваивать все лавры себе. -      Да… Мы привели мозги твоего декана в порядок. Дрянного характера это не исправит, но творить безрассудное дерьмо он должен перестать. То, что в это же время грёбаный Люпин решит поиграть в заклинателя змей, а науськанный Дамблдором Грюм отправится причинять Великое Благо двум преподавательницам, с которыми я имел неосторожность общаться чуть больше разумного, не мог предугадать никто. -      Да с тобой действительно опасно находиться рядом, – скривился Флинт. – Как только Скримджер скажет хоть что-то разумное, я напишу обо всём случившемся родителям. -      Правильно, – согласился я. Маркус снова вспыхнул: -      Правильным будет запретить тебе общаться к Генри! Преподаёшь – так и преподавай! И чтобы твоя домовуха даже не смела приближаться к нему и откликаться на призыв. Может, я далеко и не так крут как ты, Локхарт, но сломать тебе нос и выбить зубы ударом биты постараюсь! -      Не смей ничего запрещать Генри напрямую, – почти спокойно предупредил его Джон и, прежде чем Флинт снова начал орать, пояснил: – Он сам был из числа тех, с кем запрещали общаться. Сделаешь это и добьёшься лишь обратного. Хочешь, чтобы он не бегал никуда по ночам – так займи его настолько, чтобы он падал от усталости после ужина. -      Надо же! – Маркус нервно усмехнулся, скаля зубы в откровенно тролльей усмешке. – Тебя даже твой друг не защищает, Локхарт. Какой же ты мудак…       И ушёл, источая презрение и злость. -      Спасибо, Джон. Меня бы Флинт не стал слушать. -      Он сейчас вообще никого не может слушать. Главное, чтобы Маркус своим праведным негодованием не навредил Гарри. Если он его спровоцирует, то мы получим мелкую копию той неуёмной заразы, какой был сам Флинт. -      Везёт тебе на потерянных мальчишек, которых приходится возвращать в реальность, – я не мог не посмеяться над иронией происходящего. – Пойдём, мне надоело это место. Хочу, чтоб мне стало надоедать другое. -      То, где есть ванна, зеркала, и семнадцать флаконов с разной моющей фигнёй? -      Двадцать три, – уточнил я, открывая дверь палаты. Она надсадно заскрипела и заскребла по полу. Надо же, Маркус всё-таки смог повредить верхнюю петлю. -      Неплохо. Когда доведёшь до двадцати пяти, дай знать – отпразднуем, – негромко фыркнул Джон, выходя следом за мной. И он ещё находил в себе силы шутить!       Благословением Морганы к моменту моего возвращения в свои комнаты там уже было пусто. Только на столе, помещённые в зачарованный ящик для опасных ингредиентов, лежали выбитые мной зубы василиска. Моя драгоценная фэйри сделала то, о чём я сам не мог позаботиться, она знала, как для меня важны мои трофеи! -      Принеси мне кофе с тоником, милая, и побольше. А Джону – еды, такой, чтоб после неё спать не хотелось. Неизвестно, сколько ещё старый лев будет гонять его. -      Мне не нужно… -      Нужно! Я спал, пока ты меня охранял. Так что, теперь ты будешь стоять голодным за моей спиной, пока я стану жрать Хогвартскую стряпню? – зашипел я, сдирая со спутанных волос ленту с нарциссами и астрами. – Не поешь сейчас – и я сяду с тарелкой, полной безвкусной овсянки, у твоих ног, и буду есть только так! -      Не дури, – фыркнул Джон, разваливаясь в кресле и вытягивая уставшие ноги. – Лимит на шокирующие события для школы исчерпан. -      Пока я здесь – он ещё даже за четверть не перевалил. Люччи, ты меня слышала? -      Уже всё готово! Индейка с овощами намного лучше бургеров и рыбы с чипсами! – жалостливо протянула фэйри, сдавая моего друга с потрохами. Тот лишь хмыкнул, принимая у Люччи еду. Пока меня не было рядом, Джон с чистой совестью поглощал маггловский фаст-фуд и не видел в этом ничего плохого. Никакой заботы о правильном питании! Что ж, с этим я закончил, пора заняться собой.       Я влил в себя чуть ли не залпом обжигающую бурду, способную вернуть к жизни даже начавший тлеть труп, и на полчаса заперся в ванной, спешно возвращая себе человеческий облик. Как бы не сложился грядущий день, выглядеть менее блистательно, чем обычно, я не собирался. Всё пошло не так! Грёбаный Люпин, грёбаный Грюм и прочие бородатые или благороднорождённые дерьмоеды испортили всё, что только было можно, но я не собирался биться головой о стену и ныть о несправедливости. Всё уже случилось, к чему ненужные стенания? Свои ошибки я не оплакивал, они того не стоили. Мне оставалось сделать выводы и пойти дальше, стараясь больше не допускать подобных просчётов. Скоро Йоль, я свалю из школы хотя бы на несколько дней и отдохну – приведу мозги в порядок, напьюсь, валяясь в ванной и наслаждаясь пением Маргарет Шеридан, проведу хотя бы один день с Джоном и вновь стану самим собой!       За десять минут до завтрака я уже ничем не походил на ночное раздавленное чучело, которое заставил раздеться бородатый извращенец. Глядя на то, как я кручусь у зеркала, устраняя мелкие недочёты внешности, Джон спокойным, и не терпящим возражений голосом, заявил мне: -      План с катком никто не отменял. -      Прости?! -      Каток, Рой. Я, ты, Гарри, возможно – Корделия. Помнишь? -      Я – да, но… -      Никаких «но». И даже не вздумай отказываться, если Доротея с Тиберием пригласят тебя к себе на праздниках. Ты меня понял? -      Нет, – честно ответил я. -      У меня не было ни единого шанса против директора, – проговорил Джон, подходя ко мне. – У нас обоих не было. Вот только разделив нас с тобой, лишив обоих возможности двигаться, заставив меня смотреть, а тебя раздеться, он сам подписал себе поражение. Нельзя повторять то, что тебя почти убило. Это или раздавит окончательно, или превратит в лишённое страха чудовище. Как бы Маркус не злился, как бы он не был прав, я не могу позволить ему повторить для Гарри самые худшие дни его жизни. Поэтому ты будешь рядом с ним, Рой. -      Поговорим об этом позже, ладно? У меня всё ещё плохо работают мозги. -      Скоро эта отговорка перестанет работать! -      И хорошо. К Йолю я успею разобраться в своих мыслях и смогу откровенно поговорить с тобой. -      Ты всегда откровенен и честен. Я прошу тебя побыть немного логичным и рациональным не в плане отношений с женщинами или в вопросах денег, а с самим собой. -      Себе я тоже не вру, Джон, – я отошёл от зеркала и виновато усмехнулся, снова расправляя кружева. – Ты отучил меня от этой глупой привычки.       Завтрак – полупохоронный, полусонный – прошёл почти тихо. Дети настороженно смотрели на поредевший стол преподавателей, преподаватели же нервно поглядывали в сторону дверей, ожидая, что сейчас явится или Скримджер, или Малфой, или сам Фадж и скажет нечто. Никто не пришёл – Руфус с наслаждением копался в директорских бумагах, Люциус спешно заканчивал свои дела, чтобы предаться долгожданному управлению школой, то есть готовился укрыться от бывших подельников и прятал жену, драгоценности и компромат, а Фадж наверняка до сих пор пребывал в Букингемском дворце. Под конец завтрака Макгонагалл, как заместитель директора, которую ввели и в курс дел, и в кратковременную истерику, а потом и в меланхоличную аппатию, поднялась со своего места и объявила: -      Студенты! Занятия продолжаются в обычном режиме. На обед попрошу никого не опаздывать. -      Профессор, – первой подскочила бедняжка Грэйнджер, которая больше всех испереживалась за возможную отмену уроков, – занятия по зельеварению тоже не отменены? -      Естественно. Профессор Снейп сейчас не может заниматься своими прямыми обязанностями, – она немного смущённо покосилась на меня, – но за вами пару дней будет присматривать колдомедик из аврората. Лекций не будет, он лишь проконтролирует ход практических занятий, чтобы вы… -      Да у нас никогда лекций не было! – вякнул кто-то из близнецов Уизли. На него тут же зашикали, и рыжий заткнулся. -      Тогда у вас тем более нет поводов для беспокойства. Разве что… Господин колдомедик не станет снимать баллы, наказывать нерадивых студентов или выставлять оценки. Он даже не заставит вас пить то, что вы сварите в попытке сорвать урок или повеселиться, – холодно произнесла Маккошка, обводя взглядом притихших студентов, некоторые из которых любили забросить лишний ингредиент в котёл к соседу или плевать хотели на рецептуру и пропорции. – Он вас просто запомнит.       Эта смешная угроза прозвучала достаточно зловеще, и ученики понимающе притихли. Запомнит – значит о карьере в аврорате или ДМП, а также в рядах мракоборцев можно будет забыть. Идиоты, неспособные понять, когда шутки и глупые выкрутасы уместны, а когда нет, в таких серьёзных отделах Министерства больше не нужны. Их и так там хватает! А когда все уже расходились и я лениво допивал кофе, нимало не заботясь о том, что могу опоздать на урок, ко мне подошли Гарри и Луна. В пяти шагах от них мялся злой, как невыспавшийся грифон, Маркус Флинт, едва справляющийся с желанием схватить кузена за руку и уволочь подальше от мерзкого меня. Ещё чуть подальше переминалась с ноги на ногу милая троица – бледный пуще обычного Драко Малфой, его верный Гойл и… моя дорогая мисс Грэйнджер, что-то пытающаяся шёпотом втолковать своему «Каменному рыцарю». -      Мистер Локхарт, с вами птица поговорить хочет. Только стесняется! – заявил Гарри, подталкивая в спину Луну. Девочка печально поглядела на меня, потом, зачем-то, на Джона. -      Я весь внимание, мисс Лавгуд, – я с удовольствием отвлёкся на мелкую пифию, только-только начинающую справляться со своим страшным даром. Теперь она не заявляла во всеуслышанье то, что видела и что летело с языка, а выжидала удобный момент для своих откровений. Ну, или этот момент организовывал Гарри. -      У вас все мозгошмыги попрятались. Это плохо! – заявила мне девочка-сидхэ. – Без них большому и красному грустно. -      Они отдыхают, мисс Лавгуд. Устали, вот и дрыхнут. -      Они неправильно спят, – покачала головой девочка. – Они спят как опоссумы, притворились мёртвыми и думают, что если будут хорошо изображать смерть, то их никто не найдёт, не тронет и уйдёт. Неправильно! Их сильнее будут искать, а потом начнут тыкать палкой, чтобы проверить – точно ли сдохли, а это больно. В меня тыкали палкой, я знаю. -      Это такая тактика, мисс Лавгуд. Они же дрессированные, вы забыли? Я дал им задание, и они его выполняют. Как только мозгошмыги отдохнут, они тут же прекратят притворяться дохлыми и набросятся на того, у кого была в руке палка! -      А что они с ним сделают?! – с восторгом спросила девочка. -      Я ещё не решил. У меня масса вариантов, и все такие… завлекательные! -      Вы только не затягивайте, а то большому красному мозгошмыгу не нравится, когда остальные притворяются дохлыми. Он грустит. Ему не нравится смерть, – проникновенно заявила мне девочка, а потом снова посмотрела на Джона. – Я вас не вижу, – прошептала она. Флинт, забывший о своей злости, пытался удержать от страдальческой мины, явно не понимая речи Луны, а вот Гарри очень внимательно её слушал и даже иногда поглядывал то на меня, то на Джона. -      Я хотел поблагодарить вас, мисс Лавгуд, – произнёс я, пользуясь возможностью. Такие вещи тоже нельзя затягивать. – Ваши советы по поводу йольских подарков оказались чудо как хороши! Что вы хотите взамен? -      Мистер Локхарт, но вы мне ничего не должны, – девочка лукаво улыбнулась. – Я сказала вам про три подарка, – она выставила вперёд ладошку и загнула большой пальчик и мизинец, наглядно демонстрируя количество советов. – А вы ещё до этого дали мне кораблики, познакомили с овечками, и успокоили папу – он теперь не пишет мне грустные пыльные письма, только хорошие, – она по очереди загнула все три пальца и показала сомкнутый кулачок. – Всё честно! -      Я рад, мисс Лавгуд. -      А я как рада! Наш зелёный профессор скоро вернётся в школу и у него больше не будет шицы, она совсем не дружит с мозгошмыгами. Он тогда перестанет зло смотреть на Генри. Это неправильно! Генри ведь не виноват, что так похож на свою маму. -      Прости, на маму? – я покосился на молодую копию Джеймса Поттера. Пусть волосы у мальчика не торчали во все стороны, а очки не походили на столь любимые папенькой «велосипеды», но он всё равно был похож на него так, как мало кто из детей походит на своих родителей. -      Папа снаружи, – Луна грубовато ткнула мальчика пальцем в щёку, но он лишь добродушно закатил глаза, ничуть не обижаясь на первокурсницу, – а мама внутри, – теперь она ткнула пальцем ему в висок. – Они иногда меняются местами, чтобы Генри не было одиноко. Нас много, но он всё равно один. Как и тот, кого я не вижу, – она вдруг смутилась, а потом вырвала ладошку из руки Генри и подошла к Джону. – Простите, можно я вас потрогаю? Вы есть, и вас нет! Это странно, так не бывает! -Тебя это пугает? – спросил Джон, рассматривая Луну. Та медленно кивнула. Джон протянул ей руку и Лавгуд тут же вцепилась в неё, давя изо все сил своими слабыми пальцами на крепкую ладонь Джона. -      Я чувствую, что вы есть, но я вас не вижу! -      А так? – с почти незаметной усмешкой спросил мой друг и хотя вроде бы ничего не изменилось, Луна внезапно просияла и даже приоткрыла рот от восторга. -      Теперь – есть! Как вы это делаете? Как?! Мистер Локхарт выдрессировал мозгошмыгов, а вы и вовсе становитесь невидимым! Я тоже так смогу?! -      Сможешь. Мисс Трелони тебя научит, – заверил её Джон, а потом, судя по утратившему блеск взгляду Лавгуд, снова «исчез». То есть ушёл в служебный режим, когда всё, что его волновало – это служба и выполнение задания. И в этом режиме не было места ни эмоциям, ни посторонним мыслям, ни личным предпочтениям. – Она сама очень хорошо умеет прятаться. -      Поскорее бы! -      Луна, нас уже ребята заждались, – Гарри решил напомнить девочке о том, что занятия никто действительно не отменял, а до их начала осталось совсем немного времени. – Мы вместе проводим тебя к профессору Спраут и сдадим ей на руки, чтобы ты не попыталась залезть в василискову ухоронку. -      Он спит, Генри, на него неинтересно смотреть! – с сожалением ответила девочка. -      Это дочка Фила? – спросил Джон, когда вся шестёрка студентов удалилась от нас на приличное расстояние. -      Она самая. Ты ведь понял о том, что она говорила? -      Ещё бы не понять. Хорошо, что ты сбагрил её профессору Трелони. Плохо, что контракт с ней расторгнут и она может уйти из школы! -      Не уйдёт, – отмахнулся я, залпом допивая кофе и вольготно разваливаясь на стуле. – Она не сможет покинуть своих подруг и ученицу. К тому же, её нынешний контракт будет не таким кабальным, как прежде. -      А твоя муза? – Джон максимально приглушил голос. -      Не знаю, – честно ответил я. – Может, и уйдёт. Вряд ли её что-то здесь держит! -      А тебя? В смысле – в большом зале, а не в Хогвартсе! Ты явно чего-то ждёшь. -      Всего лишь сову с письмом. До Йоля осталось пять дней, кое-кто должен выполнить данное мне обещание, – я с сожалением посмотрел на пустую чашку и вздохнул. – Надеюсь, хоть кто-то выполнит свою часть уговора! -      Подробности? -      Помнишь, я не так давно был в салоне Эмили Браун? Я пообещал прекрасной леди весь год посещать только её салон, если она добудет для меня парочку колдографий, или хотя бы их копий, и кое-какую информацию. Если всё получится, то я готов каждую неделю терпеть маникюр в чужом исполнении. Пятьдесят два раза – это не так уж много, к тому же эту прекрасную женщину вообще не интересует иной вид взаимодействия. Она до сих пор влюблена в собственного мужа, ну не прелесть ли? – я расплылся в счастливой улыбке, даже не думая скрывать от Джона своё восхищение чужой верностью. Мне нравились супружеские пары, подобные Флинтам, Браунам или тем же Поттерам. Или родителям самого Джона. Крепкий брак казался мне чем-то недостижимо прекрасным, как сама Моргана! -      Ты не говорил об этом. -      Боялся спугнуть удачу. Моя госпожа Фортуна в последнее время стала вести себя как капризная сука, ты прошедшую ночь вспомни. Ещё немного, и я начну бегать к Сивилле за советом, чтобы знать, где и когда меня ждёт очередная гадость и успеть к ней подготовиться. Например, заказать себе трусы из кожи дракона с зачарованной застёжкой! О, летит! – я едва не подпрыгнул от радости, завидев приближающуюся к открытому окну сову. До восьми оставалось всего несколько минут и нам предстоял бег по коридорам, чтобы мы успели вовремя на занятия, но всё это меркло перед радостью от того, что Эмили сдержала слово – судя по объёмному бумажному пакету в лапках совы, это явно была не записка с извинениями!       Мы едва успели – неслись по коридорам, как вспугнутые олени, в последний момент успели заскочить на отходящую лестницу и едва не сбили с ног Баннаха Мактавиша, невовремя попавшегося нам по пути. Он был какой-то смурной, помятый и слегка хромал, но при виде бегущих куда-то сломя голову преподавателя и аврора едва не присоединился к нам, явно решив, что в школе опять случилась какая-то беда. К счастью, Джон вовремя успел остановить его и мы не подняли случайно панику на весь Хогвартс. Зато это было весело – мне давно хотелось устроить вместе с Джоном какую-нибудь мелкую безобидную глупость прямо в школе, в открытую, чтобы получить хотя бы маленький глоток свободы, без которой мне едва ли не с первого дня хотелось лезть на стену. Вдохновлённый посылкой Эмили Браун, которую я так и не успел вскрыть, горящий предвкушением и тем, что Джон смотрел на меня, я блестяще провёл первые два занятия, и это не пустая похвальба! Напуганные ночным бедламом, очередным явлением авроров и исчезновением части преподавателей, дети были насторожены и явно не горели желанием постигать основы противостояния водным тварям или учить специфику старых кельтских проклятий, которые до сих пор были в ходу. Но мне удалось растормошить их, заинтересовать и к концу занятий студенты уже не напоминали варёных морских ежей, а были самими собой – наглыми, горластыми и любопытными. Во время перерыва я смог напоить Джона тониками, проклиная забывчивого Скримджера, который до сих пор не отозвал моего друга, вынуждая его нести долгое дежурство возле моей якобы беззащитной персоны. А прямо перед обедом, когда я уже сочинял прочувственную речь для Руфуса, пытаясь составить её без ругани и матершины, ко мне в кабинет заглянули две «принцессы из башни». Я был рад… и не рад их видеть. -      Гилдерой… – в кабинет, держа перед собой сцепленные в замок ладони, осторожно вошла Аврора. Она ступала так, будто под ногами у неё было стекло или раскалённые угли. Сивилла же явно готовилась вновь свалиться в обморок. – Добрый день, аврор Долиш. Простите, мы… мы можем поговорить? – она обеспокоенно посмотрела на Джона, словно опасалась, что он сейчас выгонит их обеих. -      В моём присутствии, – ответил тот. -      Спасибо! – Аврора заметно расслабилась. – Гилдерой, прости, но ты можешь уделить нам несколько минут? -      К чему такие расшаркивания? – удивился я. – Что случилось? -      Мы не знаем, что нам делать, – призналась она. – Наши контракты прекратили своё действие, мы с Сивиллой… свободны? – Аврора произнесла последнее слово как-то полувопросительно и неуверенно. – Мы можем уйти из школы хоть сейчас, но… нам некуда идти! Почти некуда, но это мелочи. Я боюсь, что если мы останемся, то, когда директор вернётся в школу, мы больше не сможем избавиться от него. -      Мы боимся, – поддержала её Трелони. – Если он пошёл на то, что подпустил к нам того ужасного старика, то что будет, если Дамблдор всё-таки найдёт способ вновь занять пост директора? -      С другой стороны, не будет ли хуже, если мы не станем заключать новые контракты и уйдём, а должность отойдёт кому-то другому, кто не будет держать в руке поводок? За стенами Хогвартса… для нас ненамного лучше! -      Всё так плохо? – я не выдержал и подошёл к Авроре, обеспокоенно оглядывая её. Прошло уже достаточно времени, она успела привести себя в порядок и изгнать с лица почти все следы страшной ночи, но глаза… Обычно сияющие и яркие, полные искр то ли отражённых в них огоньков светильников, то ли отблесков далёких звёзд, они теперь были тёмными и глухими, как ноябрьская ночь. -      Я хочу отсюда сбежать, – призналась она. – Туда, где никто не станет следить за каждым моим шагом, где никто не сможет использовать меня, чтобы навредить другому человеку. Туда, где не будет напоминаний о моей глупости и трусости! Но… ты ведь знаешь, что за пределами Хогвартса я не смогу чувствовать себя в безопасности. Знаешь ведь, да? -      Да, леди Синистер, – кивнул я, даже не пытаясь скрыть свою осведомлённость. Она презрительно скривилась: -      Ненавижу эту Пожирательскую фамилию. Лучше быть «Левой», чем «Зловещей». Так что нам делать? Ты больше нас знаешь о том, как можно выжить и стоит ли нам с Сивиллой пытаться! Подскажи, Гилдерой.       Я собрал в кулак весь свой рационализм, который у меня остался, и вывалил его на голову Авроры. -      У вас нет денег, нет связей, преподаватели астрономии и прорицаний почти не нужны в качестве репетиторов, а начинать своё дело, не имея весомой суммы на кармане или заранее наработанной клиентуры – гиблое дело. Можете, как я уже говорил ранее, отправиться в Ирландию. О’Деорайн примет вас с распростёртыми объятиями, найдёт вам и дом, и занятие, отсыплет безвозмездно денег на первое время, а может, и хороших мужей подсунет. И ему будет плевать как на извращённые пристрастия твоего деда, так и на то, что Сивилла была любимой птичкой в клетке из благовоний и кулинарного хереса, которую заботливо организовал наш Светоч. Но обратно… -      Обратно мы не вернёмся, – кивнула Аврора. – А ты в Ирландию не сунешься ещё долгое, долгое время. А если и появишься там, то за пятнадцать миль обойдёшь дом, где мы будем жить. Так ведь? -      Да при чём тут я?! – моему удивлённому возмущению не было предела. – Вы вообще не должны в своём решении оглядываться на моё мнение! И всё, что я мог бы сказать, вам не поможет. Потому что вы – не семнадцатилетние самонадеянные придурки, готовые спать в лесу или в приречных кустах и жрать всякую полуядовитую дрянь, лишь бы выжить и добиться цели.       И это я ещё не сказал про то, что моя вторая самостоятельная охота после трагического и преждевременного выхода моего учителя на «пенсию» закончилась так неудачно, что полученная оплата не могла возместить и половины убытков. И что круглощёкая, бойкая вдовушка, умеренно скорбевшая по своему мужу, чья смерть от рук одичавшего киллмулиса и стала причиной моего найма, более чем откровенно предложила обменять лекарственные зелья, новые сапоги и десяток галлеонов сверху на час моего внимания. К счастью, зелья она догадалась пообещать до выполнения моей части уговора. Я не хотел её, ту женщину. Уставший, грязный, раненый, я хотел мыться и спать, а не трахаться, но сапоги… Они были нужнее. И я согласился, потому что привык к подобному и был безнравственной скотиной, кое-как существующей в рамках выстроенной Джоном морали. Если бы не он, я скатился бы куда ниже, у меня были на это все шансы, но мне хватило своего ума и его выучки не брать деньги, превратив покупку моего тогда ещё совершенного тела в «обмен подарками». Вот только у Авроры и Сивиллы не было друга, готового до хрипоты объяснять, что можно, а что нельзя, и по какой причине. Не было магического резерва, сравнимого с моим и готовности убивать. Две женщины – слабые, беспомощные – живо станут добычей тех, кому нужна карманная пророчица или живой ключ к наследству Фабия Синистера. Можно обойтись без угроз и насилия – достаточно пустого желудка, болезни и отсутствия крепкой руки на плече, чтобы человек сломался и согласился. И обе женщины сами понимали это, но так боялись признать, что им нельзя покидать школу, нельзя на волю, потому что это подразумевало некую правоту действий Дамблдора, запершего их в Хогвартсе, что пытались решить свою беду моими руками. Как это ни печально, но им действительно не к кому было идти. -      Заключите временный контракт, до конца июня, – произнёс я, ощущая себя одновременно и самым подлым, и самым счастливым человеком в Шотландии. Я знал, что они обе сделают точно так, как я скажу. – Ни Малфою, ни Данбару не с руки будет заниматься поиском двух весьма специфических преподавателей, необходимых школе, в разгар учебного года, да ещё накануне одного из самых важных праздников. Потребуйте поднять вам оплату, выбейте себе побольше преференций. Например, кое-кому я посоветовал бы сменить каморку хотя бы на подсобку, чтобы было куда поставить зеркало. И продолжайте работать над вашим проектом. Он необходим! Малфой, узнав о нём, выстелет ваш путь к цели шёлковыми коврами, потому что, когда вы будете получать свою заслуженную награду, вашим начальником и покровителем будет считаться именно он. Сиятельный лорд тщеславен, он не упустит такой возможности надраить своё эго. -      Что ж, честь увидеть блеск натёртого эго лорда Малфоя стоит полугодовой задержки в стенах школы, – усмехнулась Аврора и почему-то отвела взгляд. Да она смутилась! Мордред, ну как можно, будучи взрослой женщиной, постоянно смущаться из-за двусмысленных шуток?! Она ведь не в маггловском монастыре росла! -      В таком случае, раз мы смогли решить самый главный вопрос дня, не пора ли нам отправиться в Большой зал, чтобы засвидетельствовать, как Глава аврората будет отчитываться перед студентами Хогвартса? -      Если всё пройдёт удачно, и он смог придать всему случившемуся логическое объяснение, то мистер Скримджер выйдет отсюда героем. -      И отлично! – обрадовался я и, бросив взгляд на Джона, добавил исключительно для него: – Британии ведь нужен герой и лучше Руфуса Скримджера кандидатуры не найти! Джон издал странный звук, в котором только я смог опознать сдержанный смешок, и первым шагнул к двери, распахивая её настежь. Он по-прежнему охранял меня – нас! – и благодаря Руфусу это было самое долгое время, которое мы провели вместе с начала учебного года. Что ж, я был счастлив!       Студенты подготовились, по-другому назвать это было нельзя. Колина Криви с его камерой посадили среди старшекурсников, поближе к преподавательскому стола, и даже прикрутили к фотовспышке какое-то непонятное подобие рефлектора, чтобы направленный свет не бил по всем окружающим. Игроки квиддичных команд равномерно распределились среди учеников своих факультетов, капитаны заняли место среди малышни. Если хаффлпаффские младшекурсники казались немного удивлёнными такой перестановкой, рэйвенкловцы отнеслись со сдержанным равнодушием, то гриффиндорцы и слизеринцы едва не облепили своих капитанов, тесно сгрудившись вокруг них на широких лавках. Возвращение двух из четырёх пропавших преподавателей немного подуспокоило студентов, а вот отсутствие Дамблдора по-прежнему вызывало вопросы. В прошлый раз авроры хоть и похозяйничали в Хогвартсе, но по возвращению директора свалили, оставив всех мучиться догадками и сомнениями. Теперь всё было по-иному, и дети не могли понять – к добру это или к худу. Помимо шестерых бойцов и Джона Скримджер умудрился запустить в школу ещё пятерых ароров и трёх невыразимцев. Как я понял, кто-то очень загадочный и полоумный отирался у теплицы с василиском и едва не целовал снег, по которому ночью ползала эта тварь. Грэй… Присутствие Главного невыразимца слегка нервировало меня, но я уже предусмотрел все возможности отбрехаться и выкрутиться – обстряпать дело по-тихому не вышло из-за привыкшего к идиотским жестам Дамблдора, и это значило, что все три головы рунеспура будут очень внимательно смотреть в нашу с Джоном сторону.       Пока мы ждали Скримджера, я неторопливо полировал перстни, делая вид, что меня не трогает всеобщая нервозность, потом увлёкся и даже минут на пять залип в зеркальце, поправляя обрамляющие лицо пряди, чтобы они наиболее эффектно подчёркивали мою красоту. -      Прихорашиваешься? – с лёгкой иронией спросил Декан. Полугоблин нервничал и едва не гнул когтистыми пальцами вилку. -      Конечно! Это же Руфус Скримдер, – с лёгким придыханием произнёс я. – Вы же видели, как он был хорош этой ночью. Какой ужас – такой великолепный мужчина видел меня в неподобающем виде, надо исправить столь неприглядное впечатление!       От стоящего за моей спиной Джона исходили физически ощутимые волны довольства и злорадства. По отношению к Руфусу, конечно. -      Я тоже видел тебя в неподобающем виде, но ради меня ты так не стараешься, – хихикнул полугоблин, чем вызвал у Макгонагалл судорогу лицевых мышц. -      Ах, Декан, вы видели меня всяким, перед вами ли мне лукавить, – с той же интонацией ответил я. – Много, много раз видели… И в порванной мантии, и с развязанным галстуком, и даже без рубашки!       Макгонагалл издала странный хрипящий звук и торопливо опрокинула в себя кубок с тыквенным соком. -      Хорошо, что ты оставил привычку ходить по школе без одежды, если кто-то испортил её. Напомни мне – когда я на пятом курсе встретил тебя в коридоре в одном белье и ботинках, то чем тебя в тот раз облили? -      Вытяжкой из сока мурлокомля. Барсукам не понравились мои эксперименты с иллюзиями облика Хельги Хаффлпафф и они с удовольствием устроили мне контрастный душ из вонючей слизи. -      Помню! – воскликнула вдруг Помона, в кои-то веки выпадая из своего отрешённого состояния. – Признаться, я тоже немного была ошарашена твоим видением покровительницы моего факультета. -      А какое ещё может быть видение с учётом того, что Хельга – единственная внучка Эгиля Скаллагримсона, скальда, берсерка и величайшего ублюдка Норвегии?! -      Да, но окровавленный меч, кружка с элем и рваное в самых нескромных местах платье – не лучший наряд для Хельги. -      Не моя вина, что её свадьба вышла такой весёлой! Я только хотел воссоздать Хельгу в лучший день её жизни! Признайте, она тогда очень ловко избавилась от навязанного мужа, чтобы в ту же ночь сочетаться браком со своим избранником, – я мечтательно выдохнул, не в силах справиться с накатившим на меня приступом романтизма. – Какая женщина была! Руны резала, травки полезные выращивала, за замком следила… И, как и её дедушка, выпускала кишки тем, кто зазря критиковал её висы. -      Ну, в отличие от Эгиля, она на них не блевала и глаза им не выдирала, – Помона явно пыталась с истинно-английской щепетильностью защитить честь своей Основательницы. -      Она была леди чести, такое поведение было недостойно её, и не даром своим ученикам Хельга передала все свои убеждения. С вашего факультета, Помона, выходят самые достойные, храбрые, чистые и верные люди. Лучшие, – искренне сказал я, думая только о Джоне. -      Руфус, кстати, тоже на Хаффлпаффе учился, – шепнул мне Декан. Я не успел ответить – явился сам бывший выпускник барсучьего факультета, и не один, а с Грэем. Поставьте передо мной пять одинаковых невыразимцев, и я сразу опознаю Главу Отдела Тайн среди них. Это ощущение ползучего сумрака и вкрадчивой тишины было присуще лишь ему одному. -      Добрый день, студенты, преподаватели, – Руфус – явно не спавший всю ночь, вымотанный и уставший – держался бодрячком, несмотря на дёргающийся левый глаз. – Я постараюсь не занять у вас много времени. Вчера ночью произошло нападение на трёх преподавателей Хогвартса. Злоумышленник попал в школу по недосмотру директора Дамблдора, который пустил своего друга для приватного разговора, – к чести Скримджера, он даже не усмехнулся. Ученики, естественно, тут же загудели, пытаясь переварить подобное известие. – Директор Дамблдор не смог предотвратить это преступление, в результате чего жизни пятерых сотрудников школы оказались подвергнуты риску смерти. Хогвартс – замок с тысячелетней историей и Основатели, возведшие его, всегда предполагали возможность атаки изнутри. Поэтому этой ночью мы стали свидетелями того, как Хранитель школы вышел из спячки и встал на защиту тех, кто поклялся служить интересам школы. -      Вы про василиска?! – крикнул кто-то из слизеринцев, донельзя возбуждённый новостью. – Это правда был Ужас Слизерина?! Но он же по легенде только и делает, что жрёт магглорождённых, потому что Салазар терпеть не мог рождённых в Обыденом мире магов! -      Легенда! Откуда вы вообще вытащили эту воняющую нафталином чушь? Подучите Историю Магию, юный джентльмен, и тогда вы перестанете путать факты и домыслы. -      Тише, коллега, – прошелестел голос Грэя, и все студенты разом притихли. Даже Криви, умудрившийся пару раз заснять Скримджера, торопливо опустил камеру под стол. – Легенды всегда интересней скучной правды. Салазар подозревал возможность предательства, он опасался того, что во время очередной осады ворота замка будут открыты изнутри, и поэтому оставил в подземельях своего питомца для защиты от «грязной крови», то есть от изменников, решивших обречь на смерть тех, с кем делили хлеб и кров. Так, за столетия, понятие «грязной крови» перешло от предателей к магглорождённым, наша заносчивость никогда не знала удержу и преград! Простите, что прервал, Руфус. Мне так нравится разрушать мечом истинны оковы заблуждений. Это ведёт к Просветлению и Нирване… – он меленько захихикал, прикрывая рукавом клубящуюся серую мглу под капюшоном, и по Большому залу будто прошёл порыв ледяного ветра, так стало зябко и неуютно. -      Я продолжу, – сухо произнёс Скримджер, неодобрительно косясь на Грэя. – Так как в замке находились люди из клана Данбар, они сразу вызвали своего хозяина, который имел возможность заблокировать периметр, чтобы преступник не сбежал. К сожалению, это помешало мне и моим людям вовремя попасть в Хогвартс, но зато действительно помогло задержать всех, кто был виновен в совершении преступления. Директор Дамблдор, – Скримджер скривился, – неверно оценил действия преподавателя ЗОТИ, вставшего на защиту своих коллег, и атаковал его, как и аврора Долиша, успевшего попасть в школу до того, как граф Данбар установил блокаду. К счастью, к этому моменту благодаря заступничеству мистера Локхарта и декана Слизерина преподавательниц школы находились в безопасности. -      Снейп кого-то защищал? – тоненьким фальцетом выкрикнул один из близнецов Уизли и тут же схлопотал затрещину от своей соседки. -      Я всегда говорил, что Северус – очень благородный и добрый человек, только немного… увлекающийся. А вы мне не верили! – надулся я, демонстрируя обиду. Флитвик заботливо погладил меня по руке, едва сдерживая рвущийся наружу хохот. Скримджер врал, как сивый фестрал, выгораживая Снейпа – наверняка это было одно из условий Малфоя, которому очень не хотелось, чтобы крёстный его сына опозорился ещё больше. Ничего, после проигранной дуэли немного пятновыводителя Северусу не помешает, вкупе с двойной прочисткой это должно подействовать! -      Но зачем кому-то нападать на наших преподавательниц? – возглас старосты барсуков был поддержан одобрительным гулом. -      А зачем кому-то понадобилось нападать на двух младшекурсниц? – тут же крикнула Оливия Хатчинсон. Неверный вывод девушки заставил всех, кто не до конца поверил Скримджеру, заткнуться. -      Причины и мотивы преступника выясняются, – Руфус терпеливо подождал, когда дети закончат обмен мнениями и продолжил. – К сожалению, в результате столкновения с более сильным магом ваш преподаватель зельеварения пострадал и сейчас находится на излечении вне стен школы, так как здесь мы не можем обеспечить ему должный уровень безопасности. -      То есть на Снейпа авроров не хватило, – буркнул кто-то из гриффиндорцев с открытым злорадством. Охраняющего меня весь день Джона не заметил только слепой. -      Помощник лесника, который встрял в чужую драку, завтра утром отправится в Мунго, так как в Хогвартсе ему не смогут оказать должное лечение. У школьного колдомедика просто нет навыков для оказания помощи пострадавшим от темномагических проклятий. Что же касается директора Дамблдора, то он временно отстранён от исполнения своих обязанностей из-за утраты доверия и нарушения как Устава Хогвартса, так и законов Магической Великобритании. Препятствование в расследовании нападения на двух студенток факультета Гриффиндор и попытка скрыть этот инцидент также являются одними из пунктов выдвинутых против него обвинений. До конца учебного года Альбус Дамблдор не вернётся в школу и временно исполнять его обязанности станет Глава Попечительского Совета, лорд Люциус Малфой.       Драко сначала вспыхнул радостным огоньком, потом вдруг испуганно потух, сгорбился, но тут же распрямился, нацепив на себя маску высокомерно засранца. Он боялся реакции студентов на известие о том, что его отец, бывший Пожиратель, сменит известного всем противника Неназываемого на посту главы школы. В Большом зале повисла тишина, очень нехорошая и пахнущая отчаянием. За гриффиндорским столом начал набирать сигу гул голосов, лишь младшекурсники удивлённо переглядывались, не понимаю причину всеобщего недовольства. Рэйвенкловцы на это не отреагировали никак, а насупившиеся хаффлпаффцы всем своим видом начали демонстрировать молчаливое несогласие. -      По результатам согласования обязанностей нынешнего временного директора Хогвартса, – начал Скримджер, не скрывая усмешки, – в котором принимали участие главы трёх факультетов и я, лорд Малфой будет заниматься исключительно административными вопросами и надзором за бухгалтерией. Он не станет вмешиваться в уклад жизни Хогвартса, за исключением крупных происшествий, не станет увольнять и назначать новых преподавателей, отменять решения преподавателей о снятии или присуждении баллов или иным способом влиять на положение того или иного факультета. -      То есть, всё остаётся по-прежнему? – раздался голос Гарри, такой чистый и беззаботный, разрезавший сгустившееся напряжение как луч солнца – хмарь позднего октября. – А авроры останутся?       Раздались первые робкие смешки, Оливер Вуд прикрыл лицо ладонью, а Маркус, судя по всему, пытался не заржать. -      Нет, мистер Поттер. Не останутся. -      Жаль… – тут же насупился мальчик. Теперь хихикал почти весь гриффиндорский стол и часть слизеринцев. Кажется, они поняли, к чему ведёт Гарри. – А лорд Малфой ведь не сможет запрещать или распускать клубы, ранее одобренные нашей бывшей деканшей? -      Я не понимаю ваш вопрос. -      Ну, мы тут клуб организовали, а директор его приостановил до Йоля, типа он неправильный. А мы уже форму сделали, девочки со Слизерина так старались, она крутая получилась! Вот, смотрите! – Гарри выполз из-за стола, вышел в проход и стянул с себя через голову мантию. Скримджер издал очень странный звук, увидев подобие аврорского облачение на второкурснике Грииффиндора. – И нечего на меня шипеть, профессор Макгонагалл, я же её под мантией ношу. Вы бы ещё на мои тру… -      Генри, блин! – рык Маркуса заставил его заткнуться. -      Ой, да, простите. Невежливо как-то вышло! Так что, мистер Скримджер, лорд Малфой ведь не будет нас запрещать? -      Что у вас за клуб? – тихо и очень вкрадчиво спросил Скримджер. -      Клуб изучения законов Магической Великобритании. А форма нужна, чтобы мы на собраниях все были одинаковые, без этого дурацкого деления на зелёных, красных, синих или жёлтых. Можно, конечно, было бы и мантии с галстуками снять, но так до трусов придётся раздеться, у нас же на всей одежде цвета факультета! -      Лорд Малфой никоим образом не сможет помешать восстановлению работы вашего клуба, – голос Скримджера звучал неровно и чуть выше, чем обычно. Флитвик тихо давился странным «пхеканьем»; Септима же с гордостью смотрела на своего ученика. -      Круто! Если он ещё и раздевать никого не будет, так вообще отлично. -      Мой papa не такой! – взвизгнул вдруг Драко. – Он женат!       Ох, Гарри… Ну, можно же было не упоминать о том, как Дамблдор меня унизил?! Ещё и старшекурсницы стали коситься на меня с подозрительным румянцем… -      Тогда ещё круче. Хоть один семейный человек появится, – ещё больше обрадовался Гарри и полез обратно на своё место, к желающему провалиться сквозь землю Вуду. Из-за моей спины, там, где стоял Джон, лились тёплые волны нежности и восхищения. Гарри оказался тем, кто смог кратко выразить суть назначения Малфоя – все остаётся по-прежнему, но без манимуляций и угроз. Сиятельный лорд – действительно семейный человек, ему есть кого терять и о ком заботиться. Он не станет рушить жизнь единственному сыну и любимой жене ради хогвартских интриг и желания надеть ошейник на самых неуступчивых преподавателей. Хотелось бы в это верить!       А вот кое-кто хотел если не надеть на меня ошейник, так выпороть. Скримджер сам об этом сказал, когда в половину двенадцатого начал барабанить в мою дверь присущим всем аврорам тяжёлым, мерным стуком. Хоть бы заранее предупредил, что собирается поговорить со мной или предложить что-то более занятное! Я бы не стал тогда принимать ванну, переодеваться ко сну… -      Это что за херня?! – только и выдохнул он, глядя на мой нежно-розовый халат из полупрозрачного шифона, расшитого серебряными цветами. -      Это то, что надевают приличные люди, собираясь отрешиться от дневных грехов, чтобы перейти к грехам ночным, – пояснил я, приглашающе распахивая перед ним дверь. Держать гостя на пороге – невежливо, особенно если этот гость является Главным аврором. Скримджер сделал шаг назад, косясь на меня с подозрением и опаской, но потом остановился. – М-м, вы не хотите войти? Тогда в честь чего вы пришли ко мне так поздно и один? -      Собирайся, Грэй хочет взглянуть на гнездо василиска, и Данбар тоже. Ты один знаешь, как туда попасть. -            А раньше вы не могли это сказать? Если бы я не задержался в ванной, то уже бы спал, вообще-то. -      Не мои проблемы. Так что снимай это розовое безобразие… Да не прямо сейчас! – взвыл он, когда я послушно начал развязывать пояс. – Локхарт, сука, я тебя… -      Да-а-а? – я с интересом посмотрел на него.       Скримджер прикрыл глаза, вслух досчитал до двадцати, а потом произнёс: -      Жду тебя через десять минут. Броня, снаряжение, оружие – мы идём в логово василиска. Будешь наглеть – выпорю. Понял? -      Захвачу второй ремень. Предпочитаю в таких случаях свой!       И закрыл дверь, одновременно до конца развязывая узел пояса.       Я собирался быстро, сметая в мешок всё, что только могло пригодиться. Судя по всему, благородные джентльмены собрались побеседовать со мной обо всём хорошем разом, подальше от тех, кто мог за меня вступиться. И там, куда нет хода Люччи. Я глотнул успокоительного, посмотрел на ополовиненный фиал и влил в себя остатки. Не помешает! Джон отсыпается, наша милая фэйри – с ним. Я остался один и мне потребуется вся моя изворотливость, чтобы выйти из Тайной Комнаты живым и здоровым. Ведь Джон уже отдал Грэю настоящий ежедневник Реддла…       Дождавшийся меня Скримджер с подозрением посмотрел на закрывшую моё лицо маску, на надетый на голову капюшон с бронирующими вставками, и скривился: -      Долиш сказал, что без василиска внизу безопасно, к чему этот карнавал? Тебя никто не собирается убивать, придурок. Грэй только хочет увидеть сокровище Слизерина! -      А я хочу завтра увидеть своих студентов. С вами идёт Данбар, у него в последнее время если не нервы шалят, то мозги, – слукавил я, ни капли не веря Главному аврору.       Мы прошли по спящей школе до места, где в стене скрывался один из входов в потайной лаз василиска. Понятное дело, что Джон сообщил об этом своему шефу! Было бы странно, не сделай он этого. Возле стены нас уже ждали Грэй и Вальтеоф, с подозрением косящийся на пребывающего в неподвижном безмолвии невыразимца. Увидев меня, Грэй всплеснул руками и рукава его мантии расплескались серыми крыльями. -      Мой дорогой друг, который приносит мне только радость, как я рад видеть тебя! Мне не терпится полюбоваться на твои умения. Руфус сказал мне, что ты учился шипеть с французским акцентом, – Грэй довольно потёр ладони. – Давай, порадуй меня, mon jeune élève. -      Не ваш, – буркнул я, подходя к стене. Только вчера мы с Северусом проходили здесь, и Джон шёл за нашими спинами, а теперь рядом со мной стояли одни из самых опасных людей Британии. Как изменчива жизнь! Я прошипел пресловутое «Откройся», и первым шагнул в темноту скрытой в стене. Запустив перед собой ворох мелких люмосов, разогнавших тьму тайного лаза, я пошёл вперёд, даже не заботясь тем, идут за мной мои спутники, или нет, и что они делают. Я не собирался демонстрировать своё недоверие! -      Какое интересное место, – Грэй достал из рукава какую-то непонятную штуковину, похожую на одну из безделушек Дамблдора, и принялся бегать взад-вперёд, поднося её к стенам. – Полная изоляция от чар поиска, экранирование на высшем уровне, да ещё и… О-о-о, портал! Локхарт, где мы окажемся, когда пройдём через него? -      В той же стенной трубе – лаз кажется ровным, но проходит по всем этажам школам и нескольким уровням подземелья, имея выходя в каждой из ключевых точек, что позволяет василиску быстро добираться до нужного места. -      Гениально! Просто – и гениально. Зачем устраивать бесконечный лабиринт в стенах школы с неудобными прямыми углами, если можно организовать десяток порталов, которые постоянно подпитывает магия самого Хогвартса?! Я так счастлив… Руфус, Вальтеоф, а вы? -      До безумия, – буркнул Скримджер. Данбар и вовсе промолчал. Он был напряжён, взвинчен до крайности, хоть и старался скрыть это. А ещё был крайне официально одет – в укороченную мантию, похожую на пелерину, которую украшал сияющий сталью знак с гербом его клана, и перевязь из тартана с родовыми цветами. Мне это не нравилось.       Наконец, мы дошли до тупика и через секунду я вступил в Тайную Фальшивку, куда не особо хотел возвращаться. Грэй тут же отпихнул меня в сторону и бросился обниматься с ближайшей колонной. Этим он напомнил мне Северуса, также восторгавшегося однообразным убранством подземного зала. -      Моргана, матерь моя всеблагая! Вы посмотрите на это, друзья мои – какое великолепие, какой пафос, какой апломб! А это?! – он ткнул пальцем в статую уродливой обезьяны. – Салазар был таким шутником! Локхарт, я ведь не ошибусь, если скажу, что убежище василиска скрыто внутри этого потрясающего убожества? -      Угу, во рту. Открыть? -      Открывайте! Никогда не думал, что удастся побывать внутри лучшего из творений Слизерина. -      Я тебя не понимаю. Чему ты радуешься? – буркнул Скримджер, магией проверяя зал на безопасность и скрытые ловушки. Данбар молчал. -      Ах, вы все так мало знаете о самом загадочном и противоречивом из Основателей. Оно и не удивительно – время и дурная репутация его последователей напрочь стёрли память о том, какой ехидной заразой был этот синьор. Он терпеть не мог церковников! Что-то они не поделили и один из величайших магов прошлого дня не мог прожить, не оплевав служителей маггловского культа. Это – высшее свидетельство его неприязни. Спрятать гнездо василиска во рту Святого Патрика… Иронично и злорадно, всё в его стиле! -      Ты уверен, что это Майвин Суккат? -      А то?! Изгнавший змей из Ирландии маг в священнической рясе был змееустом, причём – природным, каких крайне мало. Салазара бесило его лицемерие и отрицание магии, которую тот, как и многие его собратья, называли божьим чудом в отношении себя, и дьявольскими проделками в отношении чародеев. -      Он что, действительно был таким уродом, или это Салазар от большой любви сделал его похожим на бородатую гориллу? – спросил я, с недоверием поглядывая на обезьяноподобного истукана. -      Не все прекрасны, как ты! – виновато развёл руками Грэй. Когда я открыл для него ход в гнездо, он самолично влез по статуе вверх и пропал в темноте каменного зева. Через десять минут главный невыразимец появился немного разочарованным, но всё ещё не унывающим, да ещё и с ворохом опавшей чешуи в руках. – Будет что поисследовать, – заявил он, рассовывая находки по карманам. -      Ну да, больше ведь здесь ничего не представляет интереса. Это не Тайная Комната, а Тайная Клетка для Питомца, – фыркнул я, прислоняясь к колонне. -      Ошибаешься, друг мой, но об этом позже. Давайте-ка обсудим вот это, – Грэй ткнул пальцем в круг из голубых эмалевых рун. – Ты действительно провёл обряд очищения для глупенького змеёныша и привлёк к этому Долиша? -      Угу. -      И зачем? -      Я не умею снимать последствия одержимости! – я виновато развёл руками. – А у милого Северуса эти последствия разве что из ушей не вытекали. -      И какой вывод ты можешь сделать? -      Застарелый геморрой мозга был успешно удалён. Осталось нивелировать побочные синдромы вроде болезненного восприятия реальности и собственных действий, но с этим Малфой должен справиться. Я намекнул ему на нестабильность Северуса. -      Как бы не так! – встрял Скримджер, ненадолго отвлекаясь от своего занятия. – Он сбагрил твоего приятеля в Коукворт, где тот жил в детстве с родителями, и был таков. Кажется, эти две гадюки успели поругаться. -      Ну вот, все труды насмарку! -      Ничего, за юношей присматривают мои сотрудники – самоубийство мага не самая приятная для окружающих вещь, мне хочется избежать подобного несчастья. Да и нашему дорогому другу, графу Данбару, будет неприятно терять одного из своих людей. Не так ли? – в голосе Грэя мелькнули вкрадчивые нотки лисы, подбирающейся к зайцу. -      Не играйте в Дамблдора, мистер Грэй, не надо намёков. – глухо ответил тот. – Мы с вами всё уже обсудили. -      Нет, не всё. Я, как вы знаете, не вмешивался в труды Руфуса по урегулированию этого жуткого конфликта интересов. Я вообще не приемлю массовые общественные суды и обсуждения. Как понимаете, люблю всё делать тайно! – он хихикнул. – И сейчас, когда мы находимся здесь узким кругом лиц, посвящённых в истинное положение вещей, я хочу знать – откуда у вашей дочери появилось это, – он, всё ещё продолжая копаться в карманах мантии, вынул тот самый свёрток, который я отдал Джону. Развернув изолирующее полотно, Грэй продемонстрировал Данбару проткнутую клинком чёрную книжицу. -      Это же… Та самая книга, которую аврор отдал мистеру Скримджеру. Какое я имею к ней отношение? -      Потому что это – настоящий артефакт Неназываемого. Тот самый, с которым так много времени провела ваша дочь, доверяя ему свои детские переживания. Я не могу поверить в то, что подобное непотребство могло оказать у Джинни Уизли, учитывая, что её отец является горячим сторонником Дамблдора. -      А у моей, значит, могло?! Вам лучше следить за своими словами, Грэй! – тут же ощерился Данбар. -      Среди вашей родни было немало сторонников милого юноши Реддла, и мало ли что они оставили в вашем замке, откуда это без вашего дозволения могла забрать Фэй Морвен Данбар, наследница земель Данбар и Лотиана, прямой потомок Хельги Сказительницы, которую некоторые недальновидные, а потому недолго жившие современники называли Хельгой Барсучихой. -      Я могу поклясться в том, что никогда не видел эту вещь, не держал её в руках и готов свидетельствовать об этом в отношении своей дочери. -      Зря, – произнёс я. – Фэй часто пользовалась им. Вы забыли слова Реддла? Он ведь сказал о том, как тянул силу и магию из вашей дочери, пытаясь обрести плоть. Неправедное использование Хранителя было лишь одним из способов насытиться падением чужой души во Тьму. Если бы не… А, не важно. -      Так ты знал?! -      Знал ли я о том, что Фэй с подружкой увлечены какой-то книгой? Да. Что она из себя представляет – нет. Всё, что происходило со слетающей с катушек девочкой вполне укладывалось в ваши семейные неурядицы. Подумаешь – подростковый нигилизм раньше времени наступил, девочки вообще взрослеют раньше. -      И так было, пока милая девочка не попыталась тебя убить, да, Гилдерой?       Я исподлобья посмотрел на Грэя. К чему он ведёт? Чего добивается этими ненужными откровениями?! -      Моя Фэй не могла бы так поступить. Копайте в сторону девчонки-Уизли! – снова начал заводиться Вальтеоф. -      Могла. Я ведь беседовал с девочкой, и она во многом мне призналась. -      Я убью эту дуру Равиаль, которая подпустила тебя к моей дочери! -      Заткни пасть, – предупреждающе проговорил я. Данбар лишь презрительно хмыкнул. -      Зря вы наговариваете на эту прекрасную женщину. Просто для меня нет закрытых дверей, кроме Тауэра и Азкабана. А ваша дочь сама хотела хоть кому-то рассказать то, о чём не могла поведать вам. Дети так боятся разочаровать своих родителей… Фэй плохо помнит время, начиная с Самхейна, но кое-что в её памяти отложилось. Милый обитатель этой книги убеждал её, что она обязана убить труса, который отказался вступать с ней в тайную борьбу против директора, на которую вы сподвигли её, граф. Девочка разочаровалась во взрослых, нет ничего удивительного в том, что тёмная сущность так легко убедила её избавиться от того, кто предал её доверие. -      У меня не было другого варианта действий, кроме отказа. Не в моих привычках использовать детей как наживку, – негромко ответил я. -      Да, и поэтому крошка-Фэй была на тебя зла. И на Генри Поттера, который, по её мнению, напрасно доверяет тебе. Она так старалась защитить своего друга… А ты, Гилдерой, ты ведь защитил девочку? -      Обеих. Как смог. -      О-о-о… расскажи-ка! – в голосе Грэя зазвучало принуждение. Не такое, что ему нельзя было сопротивляться, роняющее на колени и вынуждающее обнажиться против воли. Намёк на него, настойчиво советующий выбрать честность. -      Мы со старостой Гриффиндора и Септимой Вектор смогли изъять весь компромат из вещей девочек, пока туда не сунул нос наш Светоч. Почти всё я уничтожил. Дневник Фэй, написанный на парселтанге, я оставил и пытался расшифровать. -      Так вот зачем тебе был нужен французский словарь. А я уж было поверил в твою любовь к поэзии, – разочаровано вздохнул Грэй. Я мысленно поздравил себя с тем, что мне удалось найти объяснение переводу дневника Фэй. Сдавать Гарри было никак нельзя! – Это была очень красивая ложь, Гилдерой. -      Поэзия значилась вторым пунктом в моём списке целей. Ничего не могу с собой поделать, люблю лирику, люблю Бодлера, люблю видеть смущение на кое-чьей носатой физиономии! -      И что стало с этим дневником? – напряжённо спросил граф, подступая ко мне. Я молча скинул с плеча мешок, вынул из него давно изученный Гарри дневник и бросил ему. -      Сжигайте его сами, граф. Только не читайте.       Не слушая меня, Вальтеоф зажёг над собой люмос и спешно пролистнул исписанные закорючками страницы. Он цеплялся за них глазами, прекрасно понимая написанное, бледнел, а после и вовсе отбросил книжонку в сторону и запустил в неё инсендио. -      Ну вот! Вы сожгли свидетельство того, что ваша дочь и без влияния Реддла могла пробудить василиска. -      Не могла. Ей не было известно ничего о Тайной Комнате Салазара! -      А о жертвеннике Хельги? -      Не ваше дело, – процедил тот. – Не лезьте туда, где вам не рады. Тайны Основателей не про вашу честь! -      До вас, кажется, не доходит, как крепко вы влипли, граф, – ласково прошелестел Грэй, крутя в пальцах одну из чешуек, самую мелкую и яркую. – Вы поверили тому, кто всячески пытался скрыть истинное положение дел. Вы преспокойно наблюдали за нападением на преподавателя Хогвартса, заблокировали замок, самонадеянно считая, что в случае опасности сами сможете справиться с василиском, вам ведь известен язык змей! Вот только управлять этой дрянью могут или потомки Основателей, или сотрудники школы, занимающие определённые должности, к которым и относится пост Мастера Защиты От Тёмных Искусств. Ну, или одержимые духом Реддла, который, по его собственным словам, являлся потомком Слизерина. Поэтому Локхарт и смог отправить змея в теплицу. Он – смог. Но не вы. Ваша кровь слишком сильно разбавлена, вы уже почти потеряли связь с древним Хранителем, в отличие от вашей дочери. Вы надеялись на то, что с ним справится Дамблдор? Он не знает парселтанг! -      Альбус уверял, что сможет остановить василиска, – негромко ответил Данбар, явно ощущая себя не то, что неловко, но не совсем правым так точно. Я же мысленно вытирал пот со лба – про ограничения, связанные с управлением василиском, я ничего не знал, но как же мне повезло, что Грэй знал о Хранителе чуть больше меня, как и об истинных правах моей должности. Выкрутился! -      Наш дорогой директор в приватной беседе сказал, что был готов использовать меч Годрика Гриффиндора ради усекновения бесценнейшего из сокровищ Хогвартса. -      Идиот, – вздохнул я. – Как всегда, готов уничтожать всё, что считает порождением тьмы. Да я бы сам был не против прибить гадину ради ингредиентов и трофея, в виде башки, но не стал же. Хотя и очень хотелось – такие деньги мимо рук проплыли… -      Не всё меряется деньгами, Локхарт! -      Да, граф. Кое-что меряется степенью исполнения обязательств, – неожиданно заявил Грэй, продолжая играть змеиной чешуйкой. Мордред, неужели дядя проболтался?! Вот ведь… Фадж! – До Йоля осталось всего ничего, и наш самый красивый друг свою часть уговора выполнил – преподнёс вам тех, кто был виновен в несчастьях крошки-Фэй. Он поучаствовал в обезвреживании директора, убил воплощение Реддла, которое смогло выбраться из ежедневника и самолично сознаться в грехах только потому, что именно Локхарт выманил его наружу. Вы получили всё, хотя и пытались ему помешать. Так когда же награда найдёт своего героя?       Данбар бросил на меня свирепый взгляд, потом с подозрением покосился на Главного невыразимца. Подумав о чём-то, он пришёл к совершенно неверным выводам и бросил мне с видом оскорблённого праведника: -      Болтливая шлюха. Думаешь, что раз находишься под защитой аврората, можешь трепать языком? -      Фу, как грубо! Как говорил лучший из Учителей – когда люди грубят с тобой, они показывают, кто они, но не ты. Вы зря так плохо думаете о человеке, который уже второй десяток лет держит на себе ворох самых крепких клятв. Охотничье дело – оно такое… Как и невыразимческое. Вы думали, я не слежу за вами, граф, и за вашими странными действиями? Вы начали резко интересоваться лордом Трэверсом, да так продуктивно, что он испугался и попытался купить нашу Золотую Радость двадцатью тысячами галлеонов и предложением кишок и межушного ганглия своего недоумка-племянника ради брака с Беатрисой Локхарт. Вы сумели через верных вам людей поднять уголовные дела преподавателей Хогвартса, а затем вдруг резко прекратили свою деятельность. Мне известно, что вы получили более чем откровенные, я бы даже сказал – порнографические – бухгалтерские отчёты по финансовым делам школы, но, почему-то, положили их в стол. Понятное дело, что безвозмездная помощь в вашем случае исключена, значит – был заключён договор. Тот самый, который вы пытаетесь нарушить. И теперь я хочу знать – почему. -      Я не собираюсь помогать тем, кто связан с Пожирателями! Синистра и Бэбблин – не те люди, ради которых я ударю хоть пальцем. -      Локхарт! – крикнул из дальней части зала Скримджер. – Чем ему рунологичка не угодила? Ладно, леди Синистер, но эта-то чем проштрафилась? Я уж и забыл… -      Антонин Долохов имел в своё время наглость публиковать свои статьи по исследованию рунических камней Ромвека, и Вирсавия не смогла устоять – связалась с ним через редакцию журнала и завязала дружбу по переписке. Откуда ей было знать, что представляющийся под псевдонимом «Брагги Боддасон» специалист-рунолог является Пожирателем? После того, как Долохова закрыли в Азкабане, к ней пришли авроры и пытались провести по статье о пособничестве государственным преступникам. Дело вёл Грюм, едва не повесил на неё участие в рейдах Пожирателей, хотя из Вирсавии боевая колдунья – как из меня зельевар-многостаночник, а потом двадцатипятилетней глупышке Дамблдор сделал предложение, от которого она не смогла отказаться. Разумеется, она согласилась стать преподавателем Хогвартса. Когда угроза пала вместе с Неназываемым, многие ушли из школы, желая убраться подальше от Англии. Вот место и освободилось… -      Это только твои слова, Локхарт! Не удивлён, что ты пытаешься спасти шкуры своих любовниц, но Пожирательские подстилки и их родственники никогда не получат от меня помощи! -      Граф, я вам скажу в первый и последний раз – если мужчина хочет защитить женщину, это не значит, что он с ней спит. Они могут быть просто хорошими приятелями и коллегами, а не партнёрами по эротическому спаррингу. Представляете, с женщинами можно просто общаться, не желая их трахнуть! Это укладывается в вашу картину мира, или нет? -      Катись к Мордреду! -      То есть, вы отказываетесь выполнять свою часть договора… Тогда, – я вздохнул, – при свидетелях напоминаю вам о том, что, согласно моему преподавательскому контракту, я имею право получить оплату за услугу, оказанную школе. Так как в мои обязанности, как преподавателя, не входит спасение девиц из башни и укрощение василисков, то совершённые мной ночью деяния явно подпадают под определение требующих оплаты услуг. И либо вы мне платите ту цену, которую я назову, так как в отсутствие директора именно вы решаете этот вопрос, либо вы таким образом нарушаете сразу два договора. Не боитесь последствий? -      Не советую рисковать, – поддержал меня Грэй. – Два нарушенных контракта сильно ударят по вам, Вальтеоф. Вы хозяин замка Хогвартс, вы несёте ответственность за исполнение долга по отношению к своим пусть и временным, но вассалам! -      Что ты хочешь? -      Вашу дочь, – заявил я, нарочно провоцируя графа и озвучивая самый неприемлемый вариант оплаты.       Грэй едва успел остановить Вальтеофа, так он был быстр – вспышка заклинания растаяла в воздухе прямо перед моим лицом. -      Успокойтесь, она мне нужна в качестве ученицы, – произнёс я, даже не думая доставать палочку для защиты от нервного папаши. Во-первых, любая попытка вынуть одну из моих красавиц могла стоить мне жизни. Во-вторых, у меня мелко дрожала правая рука… Я ведь ощущал замок. Он был… недоволен. Также, как и когда гриффиндорка или Римус зазря будили василиска, и я понять не мог, кто именно вызвал неудовольствие Хогвартса, я или Данбар. Лучше было не провоцировать… Я и так шагал по краешку пропасти. – Время идёт, я не молодею, а моим навыкам и знаниям нужен достойный преемник! Отдайте мне Фэй в качестве Ученицы, и я стану для неё самым лучшим Наставником. Вы ведь своими интригами и желанием руками ребёнка столкнуть меня с директором, сами впихнули её в хогвартское болото и толкнули навстречу Реддлу. Можно сказать, что первый шаг на пути Охотника она уже сделала. Девочка сильна, умна, неплохо показала себя в Запретном лесу, смогла долго противостоять магии Неназываемого… Она хотела, но пыталась не убить меня – приказы василиску Фэй отдавала на английском языке, а не на парселтанге. Значит, имеет высокий уровень сопротивляемости тёмной магии даже в полубессознательном состоянии, что в моём призвании важнее умения резать глотки. Вам она не нужна – у вас ведь есть сын, который займёт то место, на которое вы ранее прочили бедняжку, воспитывая её истинной главой клана Данбар и Лотиана! Но... не судьба. -      Ни за что! Я не позволю тебе превратить моего ребёнка в наёмническую шваль, продающую себя любому, кто бросит горсть монет! Я отказываюсь! -      Тогда готовьтесь принять расплату за свою гордыню, граф. Этим вы помогать отказываетесь, тем не хотите платить… До свидания, отсюда вы выберетесь и без моей помощи.       Я отлип от колонны и направился в стороны чернеющей в полумраке дыры в стене. Грэй не вмешивался, Скримджер насмешливо фыркал, точь-в-точь как добрый конь, а граф… Жадность и неуступчивость боролись с ним с осознанием того, что заплатить ему придётся. В любом случае, так или иначе. Два нарушенных контракта не дадут ему спокойной жизни, тем более что последний был не простым, а магическим, так как мы не могли оставить компромат в виде подписанного договора. Свидетельства Фаджа и клятв, а также полученного мной кната было достаточно для заключения сделки. -      Верни монету, – прошипел Вальтеоф. – Верни её и наш договор будет считаться недействительным, и тогда я просто заплачу тебе – и за «услугу», и за свою дочь. Сколько ты хочешь? Двадцать тысяч? Тридцать? На эти деньги ты наймёшь лучших адвокатов для своих «подружек», Локхарт. -      Я уже получил предложение двадцати тысяч и отказался от него. Потому что в вашей среде высокородных ублюдков деньги – не самое действенное средство. Как мне недавно напомнил Дамблдор – полукровка, каким бы талантливым и сильным он не был, никогда не сравнится в статусе с чистокровным идиотом, имеющим связи и родословную. -      Ну, Альбус хоть что-то усвоил к концу своей карьеры. Его заигрывания с Трэверсом не закончились ничем хорошим, как и ваша попытка получить помощь со стороны министерских служак. Хогвартс – моя территория, и пока вы, преподаватели, подчиняетесь замку, вы подчиняетесь и мне! А значит, будете делать то, что мне выгодно, не надеясь на какую-либо оплату, кроме горсти галлеонов. С твоей стороны было наглостью требовать большего, ты забыл своё место, Локхарт. -      А как же восхищение моей жадностью, выраженное вами в начале сентября, владетельный граф? -      Она зашла слишком далеко, и ты не получишь ничего. Я не стану нарушать свои принципы ради тебя, не стану начинать войну между лордами Англии ради твоей сестры. А что до денег… Пяти тысяч с тебя про всё хватит. Соглашайся, это выгодная цена, которую ты получишь, даже не ложась под очередную картавящую суку, готовую ради тебя переписать условия контракта. -      Зря вы так, – вздохнул я и вынул из кармана куртки тот самый медный кнат. Негодование замка стало ещё сильнее, у меня словно появилось второе сердце, которое билось учащённо и неровно, как у человека, впавшего во гнев. Теперь я понял, что было причиной недовольства Хогвартса. – Граф, вы уверены, что хотите, чтобы я вернул вам монету? -      Да. -      Я умываю руки, – Грэй отошёл в сторону и даже опустил голову. -      Забирайте, граф. Контракт расторгнут, – я кинул ему монетку и Данбар ловко поймал её. Как только кнат скрылся в его ладони, обвившие колонны змеи пришли в движение и повернули к нам свои головы. Раздалось глухое, жуткое шипение, полное скрежета камней и лязга ржавого металла, изумруды глаз потемнели почти до черноты и в их глубине зажглись острые, холодные искры. -      Мне нахер не нужны ваши деньги, – произнёс я, крепко сжимая ладони, чтобы скрыть дрожь. Как не промазал, кидая кнат, не ясно. – Мне нужно было то, чего у меня нет и не будет – связи и заступничество такого человека, как вы. Мордред, я ведь даже не за себя просил, а за шестерых женщин. За людей, которых я, может быть, и не хочу, но обязан защитить, так как больше некому. Я волею случая и благодаря попустительству Морганы оказался старшим что в своей семье, что среди пятерых несчастных женщин, которым не к кому было обратиться за помощью. И я свой долг исполнил. А вы наплевали на него, да ещё находясь в одной из святынь Хогвартса. Он не прощает таких ошибок. Поэтому-то Дамблдор и проиграл охотнику и аврору. Поэтому вы, разорвав один наш контракт, и отказавшись выполнять обязательства по другому, вызывали его гнев. Замок не разумен, но у него есть своя задача, в которую не входит подчинение тому человеку, который отказывается от своих обязанностей. Как сказал недавно мистер Грэй – Салазар опасался предателей, готовых разрушить Хогвартс изнутри. Вы только что показали себя кем-то более худшим, чем обычный нарушитель клятв. Надеюсь, эти красотки будут долго жрать вас, – я протянул руку и коснулся каменной змеиной головы. – «Тайная Комната» это в то же время и «Секретная Камера». Место заключения. А клан возглавит ваша дочь, граф, она намного честнее и умнее вас, к тому же её тошнит от слова «выгода», а значит, девочка будет заботиться о Хогвартсе, как о собственном доме. В отличие от вас… -      Ах ты ж хитрая сука… – с непонятным мне восхищением выдохнул Вальтеоф, глядя на сползающих с колонн змей. – Подставил меня! -      Почему каждый идиот, который хочет отказаться от выполнений своих обязательств по контракту, так злится на того, кто принуждает его платить по счетам?! Матерь-Моргана, мир был бы прекрасен, если люди и маги начали хотя бы держать своё слово, не вынуждая меня вытрахивать из них дополнительные соглашения. Договор – выполнение – оплата! Это такой же закон жизни, как и правило магии: «Поток – сила – внимание»! Внимание, граф Данбар. Это не я заманил вас сюда, вы сами решили побеседовать со мной подальше от чужих глаз и там, куда не сможет проникнуть моя фэйри, готовая в любой момент спасти мою жизнь. Разве не так? – я грустно усмехнулся, провёл ладонью по каменной чешуе, наслаждаясь ощущением живого камня под ладонью. Вверх, и вниз, и обратно, чтобы огладить голову, пройтись пальцами вокруг горящих злым светом глаз. – Кому нахер нужен охотник? А преподаватели ЗОТИ вечно вляпываются в неприятности, к чему их беречь? -      Я предупреждал, граф, – голос Скримджера послышался из совершенно другого угла погружённой в полутьму залы. – Это была плохая идея! Локхарт – сука живучая, да ещё и с фантазией, едрить его в Моргану душу мать. -      Я не против, – нежно протянул я. – Так что, граф, вы получили то, что хотели. Вы довольны? -      Ты спланировал всё это?! -      Нет. Я просто знаю людей. Знаю аристократов, благородных лордов, чистокровных высокомерных магов, поглядывающих на всех со снисходительной брезгливостью, – я подошёл к нему, переступая через тела неспешно ползущих змей и стараясь не задевать их. – Я достаточно долго работал на вашу братию, чтобы понять – платить по счетам не любят ни обыватели, ни вершители судеб Магической Великобритании. Мне не надо было ничего планировать, я знал, что вы так поступите. Предсказуемость и банальность… я её так не люблю!       Данбар кипел от еле сдерживаемого гнева. Гордыне был нанесён весомый урон, в честь плюнули, по достоинству потоптались… Злость и обида душили его, мешая думать и говорить. Грэй не вмешивался, Скримжер и вовсе самоустранился. Дело было не во мне. Просто из-за своей жадности и попытки совместить личную выгоду с выгодой своего клана граф перешагнул черту допустимого. В предстоящем противостоянии повторение подобного неразумного поступка обернётся смертью десятков, а то и сотен юных магов. Гибелью будущего нашей неразумной страны… -      Что ты хочешь? – тихо спросил он, судорожно сжимая монетку. -      Исполнения обязательств, которые вы взяли на себя. Уймите Трэверса, который всё ещё может напакостить школе хотя бы тем, что обнародует ту самую информацию о преподавателях Хогвартса, которая вас так коробит. Защитите тех, кто служит замку. А деньги, если они у вас лишние, можете бросить в фонтан Братства в Министерстве – Мунго они никогда не помешают. -      Зачем тебе это? Зачем ты пытаешься помочь тем, на кого тебе должно быть плевать? С какой стати ты спасаешь женщин, ни одна из которых, если верить тебе, даже не является твоей любовницей? -      Ну, раз в благородные порывы вы не верите… Ответ прост – я так хочу. Мне нравятся эти люди, я не желаю расставаться с ними или лишаться столь приятных собеседниц, с которыми можно обсудить как маггловскую моду, так и внутренние противоречия закона элементарных трансфигураций Гампа. Ах, да – ещё скальдическую поэзию и количество флаконов с духами на моём туалетном столике. Вы даже не представляете себе, как прекрасны женщины, с которыми можно говорить! Ответ понятен? -      Более чем, – вдруг хмыкнул он и протянул мне руку, на которой лежал блестящий кнат. – Я согласен восстановить контракт и до Йоля исполнить все свои обязательства. Кроме того, я согласен выплатить тебе неустойку за попытку нарушения нашего контракта и отказ от собственного долга. Я… приму любое решение, – севшим голосом проговорил он. Одна из змей приподнялась, ткнулась мордой в его ладонь, словно нюхала монетку, а затем выжидающе посмотрела на меня. Жизнь Вальтеофа Данбара и судьба его клана находилась в моих руках и дрожала на кончиках пальцев. Поиграть в благородство или мстительность? Равнодушие или праведный гнев? Действие или бездействие? -      Я принимаю ваше предложение, граф! О, Моргана, мне никто ещё не предлагал ничего столь прекрасного, – восторженно протянул я и изящным, чуть манерным жестом накрыл его ладонь своей. – Засвидетельствуйте наш договор, мистер Грэй, – я старательно изобразил стеснительный румянец. -      Aequum et bonum est lex legum! – воскликнул тот, воздевая ладони вверх. Змеи тут же зашлись оглушительным шипением, встали на хвосты, вздымаясь над нами каменной волной. Их глаза – тёмные, пугающие – медленно светлели, возвращая себе изумрудный свет. Удостоверившись в том, что хозяин замка одумался и принял верное решение, сторожевые гады Салазара поползли обратно к своим колоннам, шурша по гладким плитам вздыбленной чешуёй. -      Прелестно! Будет что вспомнить одинокими зимними ночами, – восторженно прошептал я. – А вы так не считаете, граф? – я чуть сжал его ладонь и скользнул по ней пальцами, забирая монетку. Кнат задатка, кнат обещания. Медяшка – в обмен на выживание целого клана. -      Я нажрусь сегодня ночью, как распоследний голозадый горец, потерявший свой меч, – пробормотал он. – Я вас… Как же я понимаю Альбуса, Локхарт! Как же я его понимаю… – и, прикрыв лицо ладонью, граф привалился спиной к колонне. -      Поздравляю с восстановлением рабочих отношений, мой дорогой друг! – искренне поздравил меня Грэй. – А теперь пройдёмте к Руфусу. Кажется, он пытается снести своей головой одну из стен, и я даже не знаю, надолго ли хватит этих древних камней. Лоб у моего коллеги очень твёрдый и крепкий. Как и характер! -      Полностью с вами согласен. И стойкий… -      Объясни мне, Гилдерой, – прошептал Грэй, когда мы удалились от графа, – как ты сделал копию зачарованного ежедневника Реддла, да ещё так, что он этого не заметил? Признаюсь, я давно не читал ничего более увлекательного и, как бы сказать, больного… Переписка скаженного оборотня, выдающего себя за школьника, и юного Волдеморта, тоже притворяющегося невинным лунным телёнком, оказалась местами весьма пикантной!       Я объяснил. И про копирку, и про конспекты, и про то, что магическую канцелярию мне по доброте душевной передала Долорес. -      Как просто… Нет, это ведь действительно просто! Это же подобие порталов, через которые мы проходили сюда! Магический поток беспрепятственное проходит от донора к реципиенту, но при этом не затрагивает третьего участника, вроде тебя. Ах, какая восхитительная шутка, я в восторге. Почему же ты раньше не поделился ею со мной, Гилдерой? – голос Грэя, вроде бы мягкий, на миг обрёл остроту лезвия, поднесённого к горлу. -      Я решил, что вы мне не доверяете. Вы забрали себе домовика, а после моего Азкабанского путешествия перестали сообщать сведения о нём. Если вы стали скрывать от меня такую мелочь, то как вы отнесётесь к попавшему в мои руки ежедневнику неизвестного ублюдка, способному влиять на разум? Разве я смог бы доказать, что не пользовался им? -      Это были напрасные сомнения. Мне хотелось посмотреть на твои самостоятельные действия, Гилдерой. На то, как ты станешь действовать после успеха твоего самоубийственного плана, повязавшего нас крепче любой кровной клятвы. Многие теряют голову после триумфа и готовы идти на неоправданный риск, забывая о последствиях и сторонних обстоятельствах, но… ты справился. Даже тот факт, что ты невольно втянул юного Поттера в свои игры с василиском, не свидетельствует против тебя. К тому же, ты убил очередного Мерлина! Мало у кого, даже у наиболее приближённых к Неназываемому Пожирателей Смерти, хватило бы духу поднять против Светлейшего палочку. Ты поднял против него ещё и клинок… -      Постойте, вы уже говорили с Генри?! – вскинулся я. -      Я говорил с Авророй и Сивиллой. Чудесные женщины… – Грэй печально вздохнул. – Я был удивлён твоим желанием обеспечить их безопасность, когда Корнелиус рассказал мне о договоре между тобой и графом, но, увидев вживую преподавательниц Хогвартса, услышав их слова, вместо удивления я обрёл понимание. Профессор Трелони мила и невинна, как сказочная принцесса, а леди Синистер является полной противоположностью своего деда. Смелая, умная, невероятно светлая женщина, гордо несущая как клеймо внучки Пожирателя, так и добровольную нищету. Она не могла оставить равнодушным такого романтичного человека, как ты. Я не Корнелиус, но я дарую тебе своё благословение. -      Грэй… – я остановился, глядя на него недовольно и, честно говоря, устало. – Не стоит лезть в мою личную жизнь. Даже из лучших побуждений! -      Счастье моих будущих сотрудников – это моё счастье. -      Я не собираюсь становиться сотрудником Отдела Тайн! -      Ты говоришь так сейчас. И скажешь так лет через десять, и двадцать… Проблема в том, что ты думаешь, будто у тебя есть время. Его нет ни у кого, Гилдерой. Четвёртое измерение линейно и неподвластно изменениям ни в прошлом, ни в будущем, иначе бы его было невозможно предсказать. Семейное счастье – такая хрупкая, ломкая и призрачная вещь, что ради неё люди убивают, предают и сходят с ума. Я отдам тебе настоящую записную книжку Тома Реддла – доведи до конца дело с лордом Малфоем, ты ведь уже понял, что появление этой вещи в Хогвартсе связано с ним и чужой семейной тайной, настолько глупой, насколько и грязной? -      Естественно, понял! -      Вот и доиграй свою роль. Срок тебе даю до Остары. Справишься, и я больше не стану пугать тебя предложениями контракта и службы. Так ты докажешь, что достаточно умён и изворотлив, чтобы выжить без моего пристального внимания. Я не хочу, чтобы твой талант погиб вместе с тобой до того, как ты скажешь мне: «Да», – Грэй осторожно взял меня за руку, снял защитную перчатку и провёл тонким сухим пальцем по обнажённой коже. – Пусть линия твоей свободной жизни будет долгой и непрерывной. Мне нужны твои сообразительность, лёгкость и наглость на службе Магической Великобритании, так какая разница, если ближайшие пару десятков лет ты продолжишь носить яркие камзолы, изящные мантии и пышные кружева, а не серые одеяния невыразимцев? У меня очень мало людей и человек, которому я могу хоть сколько-нибудь доверять, очень нужен. -      Почему до Остары? – хрипло спросил я. Два месяца были одновременно и долгим, и очень коротким сроком. Что Грэй затеял?! -      Потому что в ближайшее время я буду занят. Всё моё внимание будет посвящено ещё одному благородному лорду и я надеюсь, что внимание это будет благостным, а не гневным. Ты не поверишь, но прошлой ночью лорд Блэк, пользуясь тем, что на его страже стоял не аврор, а я, покинул нас самым подлым способом. Он сбежал!