Клинок и перо

      Обратно мы с Джоном шли медленно, неторопливо, опираясь друг на друга, как два выползших из бара забулдыги. Камень, полученный через зеркало, я спрятал во внутреннем кармане испорченной куртки. Пока что для рассказа о нём было не лучшее время, да и место не подходило. Гарри же, которому жизненно необходимо было объяснить нам причины своего странного побега, болтал без устали, пытаясь исповедаться перед двумя бронированными и раненными «падре».       Данбар не ошиблась, когда рассказала, что Гарри полез в библиотеку за очень важной вещью, которую забыл в книге. Он караулил, когда кто-то из его надсмотрщиц отвлечётся, чтобы подгадать нужный момент, периодически возвращался к себе в спальню и прятался под одеяло, когда они ходили его проверить. Потом снова вставал, укрывался под мантией и шёл выжидать. Когда Фэй начала клевать носом, а Гермиона стала собирать подушки, он преспокойно выскользнул из башни и отправился за своей пропажей. Почему башня не была заперта – это отдельный вопрос. Оказывается, Макгонагалл начала манкировать своими обязанностями почти с самого начала вступления в силу приказа директора о строгом комендантском часе. Если бы не Флитвик и Спраут, которые провожали детей с отработок и запирали за ними дверь, половина гриффиндорцев давно бы вылетела из школы. Ну, или они бы стали доказательством пристрастности Дамблдора именно к этому факультету. С окончанием отработок зачаровывать двери стало некому, Маккошка сделала это всего один раз, почему-то до сих пор считая запирание клетки со львами обязанностью деканов Рэйвенкло и Хаффлпаффа. Об этом знали все старшие гриффиндорцы, но лазейкой не пользовались, подозревая в ней ловушку для дураков. Квиддичисты и вовсе пообещали проклясть и избить тех недоумков, которые попытаются ради своих шутеек подставить весь факультет. Недоумки отводили взгляды и делали вид, что они не при чём. Рон Уизли старательно краснел за братьев… А в эту ночь Гарри решил, что раз у него есть мантия-невидимка, то его никто не заметит и он может рискнуть. Тем более, что караулившие его девчонки про отсутствие чар на двери были не в курсе и пребывали в полной уверенности, что смогут остановить своего приятеля в гостиной. Ну вот, рискнул…       В библиотеку он прокрался без затруднений, и даже смог быстро найти те книги, которые принёс вечером – мадам Пинс ещё не успела их рассортировать и отметить, так что он быстро вернул свою пропажу. А потом в основное помещение из Запретной секции вышла мадам библиотекарь собственной персоной. Она разговаривала сама с собой на два голоса, обещала добыть что-то важное из Запретного коридора и кляла на чём свет стоит Дамблдора и неуёмного меня. Гарри, который мог бы отсидеться под столом, укрывшись мантией, испугался и бросился бежать. Скинутая им для удобства просмотра книг мантия осталась лежать на полу… Разумеется, Ирма тут же поймала его, порадовалась своей удаче и подчинила себе мальчика с помощью империо, велев ему идти следом за ней и не издавать ни звука. Также она запретила ему подавать сигнал бедствия через «Голос Тесея», а так как снять его сама не могла, то оставила амулет болтаться на шее Гарри. Она скрыла Поттера дезилюминационными чарами, поэтому-то Филч и не заметил его, ну, а цербера Ирма усыпила наколдованной мелодией…       Тут я сконфуженно скривился, это ведь был мой прокол – именно из-за моей песни библиотекарша смогла догадаться о том, что тварь при звуках музыки погружается в сон. В дальнейшем всё пошло немного не по плану Ирмы. Пока она открывала люк и слепила Дьявольские силки люмосом, до Гарри дошло, что как только они окажутся внизу, то он останется полностью во власти безумной тётки, и никто не сможет узнать о том, что с ним случилось.       Мадам Пинс дала очень чёткий приказ – не причинять ей вреда, не шуметь, не звать на помощь и находиться рядом. Гарри, который ни разу не вышел из спальни без подаренного мной ножа, взял его и в этот раз. Так как ему было приказано просто стоять рядом с ведьмой, но больше ни на что не был дан запрет, то он достал из носка нож и подло пырнул им в лапу спящего цербера. Он ведь не причинял прямого вреда Ирме и не пытался подать сигнал тревоги! Он просто хотел сделать маленькой собачке больно… Пёс, разумеется, тут же проснулся, озверел, попытался укусить первого, кого увидел, и Ирме пришлось спешно прыгать вниз, прихватив с собой Поттера. Тот еле успел вытащить нож из лапы трёхголовой скотины, после чего сбросил его куда-то в сторону, чтобы Ирма не догадалась о том, кто причастен к пробуждению твари.       Проснувшийся, озверевший от долгого заточения, зверь хотел вырваться на волю и сожрать хоть кого-то, что он и начал осуществлять, разрушая стены и завывая на всю школу. Книги и манекены взбесились из-за чар Пинс – она решила, что раз цербер и так привлечёт всеобщее внимание к факту взлома Запретного коридора, то нелишним будет задержать погоню. Через шахматное поле она просто перелетела, предварительно взорвав вторые двери. Вот там-то, пока она приходила в себя после использования мощной, недоступной ей ранее магии, Гарри и смог сорвать с шеи амулет. Он не подавал сигнал Джону – он просто чесал шею. Чесал так, что разодрал её себе в кровь о торчащую железку, оборвал-таки цепочку и смог, зараза малолетняя, найти способ обойти империо. Этот наивный неуправляемый львёнок восхищал мне всё больше и больше. Но Ирма и это проморгала, так как с ужасом наблюдала за пятнами тления, начавшими распространяться по её телу, а прикрытый волосами Неназываемый и вовсе не был способен что-то разглядеть.       Джон, который должен был появиться по сигналу амулета, мог бы в одну секунду одолеть слитую воедино парочку психопатов, но он так и не появился. Помощь не пришла… Гарри отчаялся, впал в хандру и больше не предпринимал никаких попыток помешать Ирме. Смирно выпил то зелье, которое она ему дала, покорно прошёл через огонь и безучастно сидел на полу в амфитеатре, пока не явился я. -        Ты когда про квадратные уравнения сказал, я сразу понял, что тут что-то очень тайное творится и мне не совсем понятное, а значит лучше сидеть тихо и ничего не делать. Ну, чтоб тебе не помешать. Как в Запретном лесу, когда ты со Смертемордой сражался, а мы за щитами прятались и не лезли. -        Умница. Ты всё правильно понял, – кивнул я, хотя тогда ляпнул про них просто от безысходности, чтоб дать Гарри хоть какой-то сигнал о том, что всё в порядке и я его вытащу. Но так получилось даже лучше. -        А когда про Флинта заговорил, то я догадался, что ты тут не один. Сначала я на Маркуса подумал, но он бы тут точно не справился, и я понял, что где-то рядом скрывается Джон. А кто ещё из моих друзей связан с Флинтами-то? Не мисс Амбридж же. Она тётенька старая, ей в такие заварушки влезать нельзя. -        Ты только в лицо её старенькой не назови, она очень расстроится. Наша дорогая Долорес до сих пор считает себя юной девой. -        Рой, ты тогда ей кремик какой-нибудь свой подари, чтоб она им лицо намазала. Ну, от морщин там что-нибудь, и увлажняющее. Ей не помешает! -        Ну что, Рой, поедешь с Амбридж в «Хэрродс», выбирать косметику? – Джон весело фыркнул. – Маски, кремы, прочую дрянь, которой ты мажешься… -        Не мажусь, а поддерживаю красоту и подчёркиваю молодость! Знаешь ли, мне не хочется походить на директора, который в свои сто десять лет выглядит на все двести пятьдесят! -  Интересно, почему? – задумался Гарри, прекратив виться вокруг нас. Он просто физически не мог идти спокойно! Мальчик прыгал, кружился, рассматривал устроенный нами всеми бардак, превративший испытательный полигон в руины, и всё время дотрагивался до бычьего амулета. Тот снова сработал, пусть и не сразу, но Джон объяснил Гарри, почему так вышло. Поттер ведь до недавнего времени не был в курсе, что мы находились не на втором этаже школы, а глубоко-глубоко под ней. – С какой стати Дамблдор такой седой и старый? Он и при вас таким дедуганом уже был? -        Ага. -        То есть, ему тогда было девяносто… И он не поменялся… Значит, он нарочно так выглядит! Знать бы только, зачем! -        За тридцать лет до нашего поступления в школу, в начале сороковых, он был вполне себе презентабельным молодым мужчиной. И рыжим, к тому же. А потом вдруг в какой-то момент постарел, оброс бородой и вместо приличных костюмов стал носить вырвиглазные мантии и фески с кисточками. -        И вплёл в бороду колокольчики! – довершил мой перечень Гарри. – Странный он. Вот его же предупреждали в октябре, и папа Фэй был очень недоволен той историей с троллем, а теперь всем станет известно, что директор во второй раз проморгал Смертеморду. Я вообще, если спросят, про зеркало расскажу, про то, как ребятам из-за него плохо стало и про наши отработки. Вот только я уверен, что директор и сегодня выкрутиться. Потому что никакой он не гриффиндорец, а самый настоящий образцовый слизеринец! Я пытался переспорить шляпу на распределении, но она меня не послушала. Может, ему это удалось, и он вместо факультета Салазара попал к Годрику? -        Вполне возможно, - никто из нас не стал спорить. В отношении Дамблдора любая бредовая теория могла оказаться правдой.       Мы добрались до самого первого зала и увидели, что из люка вниз льётся поток зеленовато-голубого света. -        Ух ты! Это что за красота? -        Сигнал о том, что нас ждут и наверху безопасно. Так, осталось одно дело… Акцио нож Генри Поттера! – проговорил Джон и взмахнул палочкой. От этого мы с ним едва не рухнули, но боевой ножик Гарри всё же смогли поймать. Оба. Одновременно. Я посчитал это хорошим знаком. Вернув ребёнку его пропажу, мы подошли к люку, и Джон несколько раз громко свистнул. Вниз тут же полетела обычная верёвочная лестница. -        Рой, запомни, на всякий случай - я только что подал знак о том, что все живы, тяжелораненных нет, но нужен колдомедик, – пояснил он. – Начальство целую систему разработало – звук, свет, тайные шифры… Кажется, им просто нравилось развлекаться за наш счёт. -        Наверняка. Такой простор для добрых дел, такая песочница для взрослых магов. А ты вообще можешь рассказывать мне о вашей сигнальной системе? У вас же ворох клятв и повышенная секретность! -        Скримджер сам включил тебя в наш отряд на время операции в Хогвартсе. Помнишь? Так что ничего мне за рассказ о системе сигналов не будет. -        Как приятно примазаться к чужим тайнам! Ладно, пора выбираться. Давай ты первый, потом Гарри, потом я. -        Справишься? Может, мне пойти последним и тебя поддержать? -        Как? Под задницу меня подпихивать, что ли, будешь? – беззлобно огрызнулся я. Джон ответил мне лёгким щелчком по носу.       Кое-как отцепившись от меня, он надел на лицо маску, доковылял до лестницы и начал медленно и осторожно ползти наверх. Когда его голова достигла люка, то вниз нырнули две пары рук и тут же втащили моего друга наверх. Следом полез Гарри. Его вытаскивали уже аккуратней, чем Джона, ну, а со мной и вовсе обошлись, как с хрустальной вазой. Я едва не ослеп от яркого света, так как глаза привыкли к полумраку подземелья. Кое-как проморгавшись, я увидел, что в разрушенной «конуре» цербера толпится тьма народу. Два аврора, злой, как голодный оборотень, Скримджер, все четыре декана и… Аврора. Из-за раскуроченного проёма выглядывали две её подружки – Сивилла и Вирсавия. Я не выдержал и послал предсказательнице воздушный поцелуй. -        Локхарт, чтоб тебя! Хватит кокетничать, – тут же напустился на меня Скримджер. – Что вы там устроили? Тут весь замок ходуном ходил! Нам едва не пришлось эвакуировать детей. -        Мы немного нашалили, господин Главный аврор. Одна женщина, двое мужчин, сами понимаете, чем закончилось наше жаркое общение с учётом того, что у прекрасной дамы в заложниках находился ученик Хогвартса. Простите, дорогие коллеги, – чуть злее, чем мне самому хотелось бы, сказал я, обращаясь к деканам, и отцепил от пояса голову Ирмы Пинс, – но вы остались без библиотекаря. У неё обнаружилась вопиющая профессиональная непригодность!       Я поймал взгляд Флитвика – больной и виноватый. Помона смотрела в пол, Снейп стоял, гордо задрав нос, а Маккошку трясло от негодования. Лишь мой Декан мог смотреть на меня прямо. Я протянул голову Ирмы Скримджеру. -        Забирайте. Всё остальное находится внизу. Собирать будете долго, зато вынесете без труда. В мешок из-под драконьего навоза останки мадам библиотекаря поместятся легко и с избытком. Если, конечно, вам удастся отскрести от пола ошмётки некоторых частей её тела…   -        Ага, у неё так круто ноги во все стороны разлетелись, когда по ней боевой дробилкой жахнули! – радостно подтвердил меня Поттер. К счастью, мы успели ему сообщить, чтобы он не смел при всех упоминать о возвращении Волдеморта. Не хватало только поднять панику раньше времени! – А вот нечего было пытаться меня без крови оставить. Может, она в упыри решила заделаться… -        Мистер Поттер, следите за словами, – процедил Снейп, не сводя нервного взгляда с ребёнка. Его едва не трясло от страха, казалось – ещё немного, и зельевар сорвётся с места, чтобы начать проверять Гарри на целостность и сохранность, но Северус держал себя в руках и, как обычно, язвил: – Советую вам придержать свой язык. Или до вас не доходит… -        До меня лучше всех доходит, – неожиданно резко ответил мальчик и смерил Снейпа полным ненависти взглядом. – Вот там внизу прямо всё и дошло! А про вас так особенно… Можно мне в Больничное крыло, господин Главный аврор? - спросил он, поворачиваясь к Скримджеру. – Меня сейчас стошнит, и я заблюю своему профессору мантию. Я буду очень стараться попасть прямо на неё. На лицо-то не получится, я ещё низенький! -        Пятый, отведи ребёнка. Опросим потом. Локхарт, а ты куда собрался?! -        Да мне бы тоже туда же, – проговорил я, усталым жестом откидывая с лица волосы. От этого движения полы куртки разошлись, явив всем рваные края, разбитые пластины и залитую кровью рубашку. Аврора ахнула, прижав ладони ко рту, а Флитвик вздрогнул и отшатнулся, словно это по нему был нанесён смертельный удар. -        Иди. Позже я к тебе зайду, и ты дашь мне полный отчёт о случившемся в школе. Обо всём, ты понял? -        Разумеется, в рамках преподавательского контракта, господин Главный аврор, – напомнил я ему. Мне было известно, как обойти особо щекотливые моменты, да и ранее я сливал почти всю важную информацию что Джейн, что Грэю, без всякого зазрения совести. Но мне же надо было успокоить слушавших наш разговор деканов! А то вдруг кое-кто носатый попытался бы прибить меня прямо на месте, желая заткнуть рот? -        О, контракт – дело святое. А теперь ковыляйте отсюда, – велел он и, прихрамывая, направился к своим подчинённым. Уж кто бы говорил… Видно, свою раздробленную ногу Скримджер залечил наспех и кое-как, лишь бы вернуться к люку. Даже деканов с собой приволок, чтоб устроить допрос, не отходя от точки нашего возвращения. -        Гилдерой, – пискнул Флитвик, привлекая моё внимание. Я повернулся к нему и тяжело вздохнул. -        Вы помните, что когда уважаемый директор вынес свой вердикт относительно нарушений школьных правил и отправил студентов на отработки, то в ответ на ваше беспокойства, я сказал вам, что всё в порядке? -        Да… -        Это, – я ткнул пальцем в сторону люка, – уже за пределами хоть какого-то порядка. А теперь простите, но я не могу продолжить нашу беседу. Меня что-то шатает. Северус! – окликнул я его, и зельевар тут же повернулся ко мне. Ха, а я его хорошо выдрессировал, – Прости, я не смогу обнять тебя, у меня совсем нет сил. Мне так жаль, что наша последняя ночь была испорчена этой ужасной Ирмой… – я страдальчески скривился и, с гордо поднятой головой, поплёлся к выходу. Джон тут же нагнал меня, держа за руку Гарри, и мы втроём направились в Больничное крыло. Не хватало лишь драматичной музыки в виде нервной скрипки и плачущей флейты, чтобы подчеркнуть остроту момента. Ну, да ладно – ругань Скримджера, шипение Маккошки и чёткое рявканье бравых авроров тоже были неплохим звуковым сопровождением.        Я лежал на чистых простынях, укрытый до подбородка чистым же одеялом, и не мог нарадоваться тому, что с меня смыта вся дрянь и гадость, собранная в подземном амфитеатре. Конечно, душевая в Больничном крыле – это не моя золотая ванна, но она всё равно лучше, чем обливание холодной водой, из ведра, на борту качающейся лодки. Такое тоже в моей жизни была. Я даже успел уложить волосы, прежде чем мадам Помфри заметила, что я пользуюсь магией. Она оставила при мне обе волшебные палочки, но настрого запретила пускать их в ход. Третья, уничтоженная, лежала во внутреннем кармане брони, рядом с философским камнем. Джон ещё в амфитеатре заметил, что я прячу что-то в руке, но не сказал ни слова. Он прекрасно знал, что я всё расскажу ему при первой же возможности, так зачем торопить события? Поэтому я наслаждался чистотой, покоем, слабостью и остатками боли, которая напоминала мне о том, что я был серьёзно ранен, при каждом движении. Но она никак не могла мне помешать вслушиваться в болтовню Поттера – тот сидел на кровати, стоящей напротив моей, и заливался соловьём, рассказывая Скримджеру всю историю в малейших подробностях. Только про то, что я для вида согласился принять метку, мальчик благоразумно умолчал. Я уже говорил, что Гарри – сокровище, а не ребёнок?       Время шло, я ждал, когда мне, наконец, принесут хоть какую-то одежду. Нижние рубашка и штаны оказались безвозвратно испорчены, верхнюю часть брони было проще выбросить, чем починить, да и валяться в кожаных штанах, надетых на голое тело, казалось неуместным даже мне. Так что приходилось скрываться под лёгким одеялом от чужих глаз, готовых бесплатно потаращиться на обнажённого охотника. С одной стороны, мне было плевать, с другой же отчаянно не хотелось показываться посторонним без одежды. Мадам Помфри заставляла молчать клятва колдомедика, она даже бровью не повела, увидев моё «прекрасное» тело, а вот кого другого этот всё могло заинтересовать.       Когда ожидание стало затягиваться, в палату вошла Сивилла. Она выглядела до того робко и испуганно, что я сразу заподозрил неладное. -        Я же велел никого не пускать! – тут же вызверился Скримджер, и Трелони сжалась, нервно прижимая руки к груди. -        Простите, но это срочно! Мне… мне надо к мистеру Локхарту… -        Никаких приватных разговоров, – велел тот. – И никаких передач. Не хватало ещё, чтоб у меня таинственным образом погиб или обеспамятел ключевой свидетель. -        У меня и в мыслях не было! Я бы никогда… – Сивилла занервничала ещё больше, но потом взяла себя в руки и прошла к моей кровати. Я с интересом наблюдал за ней. Что же такого случилось, что ко мне пришла именно она, да ещё в таком состоянии? -        Гилдерой, вы просили принести вам вещи, но… Пока вы были внизу… У нас тут… Вы не закрыли дверь, это видели ученики, и… -        И что?! – я похолодел. -        Ваши комнаты сгорели, – прошептала она, опуская взгляд. – Мы не знаем, кто это сделал. Дети клянутся, что, когда они не обнаружили вас в ваших комнатах, в них всё было в порядке. Кто-то, пользуясь суматохой, проник к вам и всё сжёг. Эльфы очень поздно спохватились и когда они потушили пожар, от ваших вещей почти ничего не осталось. Так что… -        Так что гулять мне теперь по школе в простыне и кожаных штанах! Ясно… – я накрылся одеялом с головой и попытался спрятаться от этого жестокого мира. О, я знал, кто это сделал. Знал даже, почему. Но мне все равно было до одури жалко свои одежду и обувь, запасы зелий и милые безделушки, взятые из дома. Безвозвратно пропали многие ценные ингредиенты, спрятанные в охотничьем мешке, а уж по этому верному товарищу моих охот я и вовсе был готов скорбеть до самого утра. -        Простите, Гилдерой! – едва не расплакалась предсказательница. -        А вы-то тут при чём? – буркнул я из-под одеяла. – Не вы же поджигали мои камзолы и рубашки. И штаны… Как теперь жить без брюк, с голой-то задницей! -        У меня… у меня есть кое-что, что может помочь вам. Могу принести. Только белья, простите, нет. То есть имеется, но оно вам вряд ли подойдёт… – голос Сивиллы дрогнул, и она смущённо замолчала. Я выглянул наружу и с удивлением посмотрел на женщину. -        Правда принесёте? -        Конечно, да! -  Только через мои руки! – тут же влез Скримджер. – Как-то слишком вовремя сгорело всё барахло Локхарта. Вы меня поняли?       Сивилла нервно кивнула Скримджеру и поспешила покинуть нас. -        Не проще было бы одолжить одежду у преподавателей мужского пола? – скривился Руфус -        Это у кого? – удивился я. – Снейп – тощий, как гли… как спица, Флитвик мне едва до пояса достаёт. С Кеттлберном я не так хорошо знаком, чтобы просить у него трусы, а директорские я сам, под угрозой казни, не надену. Они наверняка голубые в «звёздочку». Фи, какая пошлость! -        Ну да, а в женские панталоны влезть ты всегда рад, и неважно каким способом! -        А чё, женские и мужские отличаются? – тут же смешался Гарри. Скримджер нервно дёрнулся, вспомнил, что рядом с ним сидит любопытный ребёнок и с надеждой покосился на Джона. Тот хладнокровно продолжил изображать несущего службу истукана. Привыкший отражать словесные атаки совсем другого рода, Руфус придушенно крякнул что-то про недоделанные дела и, неистово хромая, торопливо покинул нашу палату. -        Гарри… – с укором протянул Джон. – Ну нельзя же так! Руфус Скримджер – взрослый мужчина на серьёзном посту, отразивший атаку Неназываемого на школу! А ты его про трусы спрашиваешь… -        То есть, он не знает? -        То есть он не может! – пояснил я. – Особенно при свидетелях, в виде меня и аврора Долиша. -        А я-то думал, что раз он… – Гарри осёкся, но мы и так поняли, что он имел в виду.       Если Скримджер присутствовал на домашних праздниках у Флинтов и участвовал в победе над троллем, то для мальчика он уже не являлся чужим человеком, а значит ему можно было доверять и задавать почти любые вопросы. -        Не на службе, – кратко пояснил Джон и Гарри страдальчески вздохнул. Нас всех достала по самое не могу конспирация, но деваться было некуда, особенно в самом конце нашей долгой эпопеи в Хогвартсе. -        Всё время забываю, что можно, я что нельзя! Мне кажется, что если человек ко мне хорошо относится, то ему можно доверять! -        А если он будет тебе врать ради твоего расположения? Прикинется другом, поможет, а потом предаст? -        Но зачем?! -        У него могут возникнуть другие цели и интересы. Люди меняются, Гарри, – голос Джона звучал хоть и жёстко, но в нём сквозила грусть. -        Значит я попытаюсь узнать, зачем этот ненастоящий друг меня предал! Может, у него выбора другого не было! Может, ему пришлось выбирать между мной и кем-то другим, более важным. Я ведь тоже… – он опустил взгляд и замолчал, нервно сжимая одеяло. – Я ведь тоже предал… -        Кого? -        Свой факультет! И отдельно Гермиону с Фэй, и Рона с Невиллом, и даже Маркуса, всю его команду и Драко с Грэгом. Вы ведь говорили мне, там, внизу, что они помчались все меня искать! И кошмар в школе начался тоже из-за меня. Цербера, вон, взбесил, и если бы не это, то дура-Пинс не стала бы книжки с манекенами заколдовывать. И Ро… мистер Локхарт бы не расплескался кишками по всему залу! – под конец своей самообвинительной речи Гарри уже едва не ревел. Ясно – откат. Мальчишку накрыло самобичеванием и теперь, пока он вволю не пострадает, то не успокоится. Мы с Джоном тактично помолчали минут пять, а затем решили, что плакать дольше уже попросту вредно. -        Начнём с того, что если бы Макгонагалл запирала вашу башню, как предписывал ей приказ директора, то ничего бы не произошло. Так что… -        И тогда бы все узнали! -        Что – узнали? -        Я… я сейчас, - мальчик потянулся к тумбочке, в которой лежали его вещи, вынул свою грязную пижаму и достал из её нагрудного кармана сложенный листок бумаги. Всхлипнув ещё раз, он протянул его Джону. – Вот, я сглупил, я знаю! И когда нарисовал это, и когда забыл в книге, которую надо было вернуть в библиотеку, и когда пошёл ночью… Но я так боялся, что мадам Пинс найдёт мой рисунок и отнесёт его директору, что не смог оставить всё, как есть!       Джон молча смотрел на мятый листок бумаги. Из-за маски и капюшона я видел только его глаза – они отражали смятение. Мне стало интересно узнать, что же там такое нарисовано и я, замотавшись в одеяло, рискнул встать с кровати. Меня всё ещё шатало, но уже далеко не так сильно, как на момент появления в Больничном крыле. Поэтому я осторожно подошёл к Джону и, толкнув его в плечо, намекнул на то, что ценными сведениями надо делиться. Он молча передал мне рисунок и отвернулся. Я взял мятый кусок бумаги, покрытый некрасивыми детскими каракулями, и начал разглядывать его. С каждой секундой мне становилось всё хуже и хуже. В голове погребальным набатом зазвучал голос зеркального Джеймса: «Ты обещал». Рука затряслась, я чуть не выронил мятый листок, с трудом подхватил его и опрометью бросился к своей кровати. -        Простите, – еле слышно прошептал Гарри. – Я не должен был этого рисовать. Я вас расстроил, да? Вам это неприятно…       Я схватил палочку и возвёл вокруг нас такой крепкий полог тишины, какой только мог в своём состоянии. Следом за ним стеной рухнула Сфера Отрицания, делавшая нас троих самыми незаметными, неинтересными и неважными объектами в этой школе. Меня повело, в животе вспыхнула боль и кровь начала бить в виски, реагируя на применение магии. Измождённый ранением организм нервно реагировал на любую мою волшбу. -        Рой, не смей! – предупреждающе начал Джон. – Мне сказать не мог? Тебе же нельзя! -        Молчи, ты сам на последнее заклинание почти весь резерв слил, чтоб защиту Нена... Ирмы пробить, так что забей, – я, стискивая палочку и одновременно пытаясь удержать на себе одеяло, вернулся к Гарри. – Слушай внимательно. Мои чары долго не продержатся, из меня сейчас очень херовый колдун… Никто из нас не стал бы обвинять тебя в случившемся сегодня ночью, даже если бы ты забыл в книге какую-нибудь ерунду, вроде шпаргалки или перечня своих дырявых носок. Неназываемый и так собирался пробраться в подземелья и лишь ждал удобного момента. То, что ты попался ему – совпадение, и не больше. Что же касается рисунка, то я благодарен тебе за него, ты даже не представляешь как! Его действительно нельзя видеть никому чужому, ты прав. И то, что ты рискнул собой ради сохранения нашей общей тайны – бесценно. Не смей сомневаться в себе. Мои кишки – небольшая потеря, тем более что вы всё восстановили. К твоему сведению, Корделия выращивала мне и почки, и печень, даже лёгкие один раз вылечила, когда я надышался ядовитого дыма в развалинах старого римского храма. Не ты должен защищать нас, а мы тебя. -        Потому что я – знаменитый Мальчик-Который-Зачем-то-Выжил?! Типа ценный какой-то или просто дурацкий символ чужой победы? Вроде как кубок, за который дерутся и пытаются забрать себе?       Его слова были подобны пощёчине, но я смог не подать виду, что они меня задели. -        Потому что ты наш Генри, – тихо произнёс я, склоняясь к нему. – Иногда вредный, изредка вспыльчивый, порою очень наглый и грубый, но… Живой и настоящий мальчик, а не герой выдуманных книг. Ты просто Генри, ученик первого курса факультета Гриффиндор в школе Волшебства и Чародейства Хогвартс. Племянник Флинтов и наш с Джоном юный друг. И все, кто бросился тебя сегодня искать, тоже не считают тебя чужим человеком. Они прекрасно осознавали риски, но всё равно были полны решимости помочь тебе. Не взваливай на себя чужую ответственность и не бери чужую вину. Ты – это ты. Сын Джеймса и Лили Поттеров. Ты не книжный персонаж, ты настоящий. Смотри вперёд, помни о прошлом и просто живи. -        Я пытаюсь, но это самое прошлое само всё время вылезает! Как морда Неназывамого из затылка мадам Пинс! -        А вот для этого у тебя есть мы. Запомни, пожалуйста! -        Рой, кто-то идёт, – голос Джона звучал глухо, но виной этому была не маска, а то, что сказал Гарри. -        Вот же Мордредовы яйца! – всполошился я и едва успел вернуться в кровать до того, как в больничное крыло вошла Сивилла. Мне удалось снять свои чары прежде, чем она что-то заметила. Женщина покосилась на Джона, помялась, а потом спросила: -        А где господин Скримджер? Он же должен проверить то, что я принесла. -        Я проверю, – решил Джон. Сивилла отдала ему бумажный свёрток и Джон, подвесив его в воздух магией, несколькими движениями палочки развернул обёртку. Его глаза округлились и приняли очень удивлённое выражение. Ну вот, опять муки любопытства! Справившись с эмоциями, Джон потратил несколько минут на изучение принесённых вещей, после чего разрешил передать их мне. Теперь его глаза щурились от смеха. -        Вот, – прошептала Сивила, кладя на кровать раскрытый свёрток. Я тут же уставился на его содержимое и тоже опешил, как и Джон. Значит, вещица у неё походящая найдётся, да? Вот так вот случайно… Да чтоб я не отличил мужской покрой от женского?! -        Сивилла… -        Да, да, я купила её ещё месяц назад, хотела подарить вам к окончанию учебного года, в знак благодарности за помощь с… с моей проблемой… Надо было выбрать писчее перо или ежедневник, но вы так часто говорили про одежду и то, как любите комфорт, что я не удержалась и… вот… - начавшая поначалу бойко и даже чуть вызывающе, Трелони к концу своей речи «сдулась» и затихла. -  Это же чудо! Клянусь благосклонностью Морганы, вы – настоящая пророчица! Вы словно знали, что мне понадобится в этот день! -  Не смейтесь надо мной, это просто совпадение. -        Неправда, – мягко сказал я. – Вы предсказали мне встречу с двуликой смертью, рядом с которой будет находится ребёнок, и эта встреча состоялась. Вы решили сделать мне подарок, и он оказался самым подходящим для меня! Благодаря вам, Сивилла, я смог не только подготовиться к предсказанной встрече и выжить, но и не буду теперь выглядеть полным идиотом, кутаясь в одеяло до того самого момента, когда мне доставят сюда полный комплект моей одежды. -        Но школа же закрыта от посещений, а камины заблокированы. -        О, но что помешает курьеру доставить маленький саквояж к воротам, откуда его заберёт кто-нибудь из авроров и передаст мне? Разумеется, предварительно проверив содержимое! Я ведь не планирую нервировать нашего Главного аврора контрабандными доставками! А сейчас, Сивила, не будете ли вы так добры помочь мне… -        С чем?! -        Отнесите ваш чудесный подарок в душевую. Самому мне с этим не справиться! – я кивнул на одеяльный кокон и она, позволив себе чуть смущённо хихикнуть, унесла одежду. Я тут же бросил выразительный взгляд на Джона, и он понятливо кивнул. Моя родная одежда вскорости будет доставлена в школу указанным способом. Уж он-то знал, как передать Люччи послание даже из закрытой территории.       Через несколько минут я вылетел в палату в самом прекрасном расположении духа. Подарок Сивилы был… волшебным! Однотонная непрозрачная пижама из матового шёлка с воздушными кружевами на манжетах, вороте и по низу брюк имела нежный сиреневый цвет и приводила меня в восторг своей лёгкостью и красотой. -        Ну, как вам? Она прекрасна! Я – прекрасен! Я влюблён, я обожаю её, она займёт лучшее место в моей поредевшей коллекции! Длина, крой, фасон – всё как будто сделано исключительно для меня! Мистер Поттер, господин аврор, что скажете? – я прекратил вертеться и замер, протягивая к ним руки, чтобы они смогли оценить, как изящно кружева обрисовывают мои кисти. -        Э-э-э… а сапоги зачем? – удивлённо спросил мальчик. -        Потому что я ненавижу ходить босиком по холодному полу! Тут нет ковров, мне неприятно!   -        А эта пижама точно мужская? – с сомнением уточнил он, глядя на ажурные сиреневые кружева. Сивила отвела взгляд. Кажется, ей было очень неловко. -        Естественно! Где вы, мистер Поттер, видели женщину моих габаритов – высокую, широкоплечую, плоскогрудую и с такими длинными руками? Нет-нет, это исключительно мужская пижама, да ещё и моего любимого цвета! Сивилла… я вас обожаю! -        Вы говорите так только потому, что вам было нечего надеть, кроме этой пижамы. Но вы правы, у мадам Помфри вряд ли нашлось бы что-то в запасах на ваш рост, а трансфигурированная одежда не подходит для больных. -        Я не болен! Я очень даже здоров. Можете сами в этом убедиться! – я подскочил к предсказательнице, обхватил её за талию и закружил по проходу. Она взвизгнула, а потом засмеялась, болтая ногами в воздухе. Этот дурацкий порыв тут же отозвался жгучей болью в восстановленных внутренностях, но я не смог сдержаться. Во-первых, у меня появилось что натянуть на себя, кроме дурацкого одеяла. А во-вторых, Сивилла действительно порадовала меня, проявив такую непривычную заботу. Да я был готов и вовсе на руках носить мою прекрасную спасительницу! – Ну как, вы мне верите? -        Да! А теперь поставьте меня на пол, у меня голова идёт кругом. -        О, вы не… -        Локхарт! – вопль Скримджера заставил меня замереть с Трелони на руках. Я обернулся и увидел господина Главного аврора, стоящего на пороге палаты и пребывающего на грани падения в бесконтрольное бешенство. Рядом с ним переминались с ноги на ногу Флитвик и Макгонагалл. Хорошо хоть Снейп не припёрся! – Почему тебя нельзя оставить без присмотра даже на двадцать минут? Когда я уходил, ты тихим полутрупом лежал под одеялом, а теперь скачешь, как лунный бык, да ещё и в обнимку с женщиной! -        А с кем ещё, не с аврором же… -        Не смей портить моих подчинённых! Немедленно отпусти преподавательницу прорицаний и возвращайся на место. -        Но я в полном порядке, вы же сами видите. -        Я сказал – в кровать. Живо! – заорал Скримджер. Я поставил Сивиллу на пол, пригладил ей растрепавшиеся волосы, и с видом оскорблённого достоинства вернулся к своей койке. -        Какие у вас интересные приказы, господин Главный аврор, – кокетливо произнёс я, глядя на разворошенную постель. Щёлкнув пальцами, я вернул ей пристойный вид и манерно опустился на одеяло. Ноги в сапогах я закинул на спинку, чтобы видеть блеск начищенной кожи. Обожаю магию – пара движений и пыльная, грязная обувь начинает сверкать чистотой! – Я готов. -        К чему?! -        К допросу… – мечтательно протянул я, закидывая руки за голову. -        Я тебя убью… Убью, воскрешу, допрошу и снова убью, а потом закопаю труп на заднем дворе школы и будет твой призрак в голубой пижаме витать по всему Хогвартсу на радость преподавателям и детям! -        Я согласен. Приступайте. -        Гилдерой, – Филиус наконец подал голос. Маккошка, к моему удивлению, молчала и даже не читала нотации о недопустимом поведении. – С тобой всё в порядке? -        Со мной? Конечно да, профессор Флитвик. Разве что-то может быть не так? -        Тогда заткнись и лежи молча. Молча, пожалуйста! – срывающимся голосом попросил Скримджер. Я решил смилостивиться над уставшим аврором и прекратил паясничать.        Руфус же дохромал до койки Гарри и смерил мальчика трудночитаемым взглядом. Он протянул в его сторону сжатую в кулак руку, а затем разжал пальцы. Гарри ахнул и вцепился в воздух руками. К счастью, спина Главного аврора скрывала от преподавателей эту картину, зато мне всё было видно. И понятно. -        Ваша пропажа, мистер Поттер. Нашёл там, где вы оставили. А теперь спрячьте и больше не теряйте. В следующий раз её может найти тот, кому невыгодно будет возвращать подобную ценность законному владельцу. -        Спасибо… – прошептал Гарри, комкая невидимую ткань своей чудесной мантии. Ну вот, в полку попавших под обаяние Поттера прибыло. Ещё и Скримджер сдался! Попёрся же за ней, по нескольким лестницам прохромал, зараза самоотверженная! -        Собирайтесь, юноша. Считайте себя выписанным. Сейчас сюда придёт мадам Помфри, проверит вас в последний раз и отпустит, а деканы проводят до гостиной. -        Почему? Мадам колдомедик сказала, что не выпустит меня до Прощального пира! Что изменилось? -        Обстоятельства. Ваши друзья готовы устроить бунт, если мы не вернём им вас – целого, здорового и невредимого. Впервые на моей памяти представители факультетов Гриффиндор и Слизерин проявили такое единодушие. -        Чего? – Гарри удивлённо заморгал. – С какой стати-то? -        С такой, что несмотря на блокировку коридоров и подходов к Запретному коридору, мы не перекрыли верхние галереи, и орда ваших друзей прекрасно видела, как отряд авроров пытался пробиться к вам на помощь через препятствия, созданные психами и полнейшими извращенцами от магии. Зубастые книги… Убью того, кто это придумал! Теперь вся ваша дружеская банда жаждет получить доказательство того, что весь обнаруженный в школе паноптикум не причинил вам вреда. Так что собирайтесь. -        А… я один пойду? – Гарри бросил настороженный взгляд на преподавателей, стоящих на пороге и не смеющих зайти внутрь. -        С профессорами. -        А можно, дяденька аврор ещё меня немножко посопровождает? Ну, мало ли… вдруг, не всех манекенов поймали, или какая-нибудь книжка ещё летает? Или очередной цербер где-нибудь сидит? Или ещё какая пакость, я уже не знаю, чего от школы ожидать следует! -        Можно. А я, наконец, приступлю к допросу ключевого свидетеля! – Скримджер бросил на меня нечитаемый взгляд. Я только скромно улыбнулся и помахал ему украшенной кружевами рукой. Вот чего-чего, а допроса в исполнении Главного аврора в моей жизни ещё не случалось. В его – тоже. Это должен был быть наш первый раз…         Раннее рассветное марево проникало сквозь окна больничной палаты, превращая полумрак в туманную дымку. Я смотрел на него сквозь сиреневое кружево, прикрыв глаза рукавами, и старался убедить себя в том, что в моей жизни всё хорошо, чудесно, и мне не стоит ни о чём беспокоиться. Нет никаких проблем и тревог, нет нерешённых загадок и навязанных обязательств, нет обещаний, неоплаченных долгов и ответственности за чужую жизнь.       Мне плевать, почему зелья и магия Джона спасли меня, хотя попавший в рану яд цербера должен был нивелировать все усилия моего друга, а выпитые днём тоники и вовсе превратить заливаемые в меня снадобья в отраву.       Мне плевать, что во время лечения я держал в руке философский камень… Я и сейчас сжимал его, не доверяя такому ненадёжному тайнику, как внутренний карман куртки. Мало ли кто решит проверить мою одежду, пока я буду спать, приходя в себя после тяжёлой ночи?       Мне плевать, что теперь от меня тянется куда-то вдаль тонкая ниточка чужой жизни. Дрожит, трепещет, как поводок, один конец которого сжат у меня в руке, а другой надет петлёй на шею человеку, которого мне отдали, как вчерашний хлеб – ненужный и слишком чёрствый. Бедняга Снейп, надо же так вляпаться!       Мне плевать, что я встретился в очередной раз с Неназываемым, сражался с ним и… проиграл. Он убил меня и сбежал, я ничего не смог ему противопоставить. Грэй давным-давно предупреждал меня, говорил, что я должен убить Мерлина, если увижу его, но я ведь не собирался убивать. Я не верил в то, что смогу победить. Отвлечь, задержать, может быть – ранить или ослабить, но не больше! Авторитет тёмного мага сыграл против меня, и я облажался. Если бы у меня оставался хотя бы один из тех смертельных артефактов Джона, то я, вышвырнув Гарри из амфитеатра, нашёл бы в себе достаточное количество дурости, чтобы применить его и забрать врага вместе с собой на тот свет. Но я, к счастью, потратил всё на акромантулов и смог получить бесценный опыт проигрыша. Неназываемый был тварью, такой же как мантикора, скрытень или дракон – опасной, хитрой и заслуживающий лишь немедленного уничтожения. Справиться с ним я смог лишь когда смог отбросить в сторону своё восприятие его бестелесной персоны как могущественного мага, наделённого разумом и волей. Когда перестал видеть в Неназываемом хоть какой-то человеческий след… Тварь есть тварь.        Мне плевать, что мой Декан, которого я безмерно уважал и ценил, по шею вляпался в интриги Дамблдор. Неужели он не понимал, в чём именно принимает участие? Нет, Флитвик прекрасно всё осознавал, но у него не было ни шанса на то, чтобы отвертеться или как-то предупредить меня о происходящем в школе. Я не должен был об этом узнать. Я не должен был это увидеть. И теперь ещё один Мерлин был убит, ещё одним символом, пусть в этот раз личным, в моей жизни стало меньше.       Мне плевать, что Гарри, этот глупый, до сих пор слишком наивный ребёнок, доверяет мне и хочет видеть кем-то большим и значимым, чем просто приятелем его друга. Я не хочу быть настолько важным для него! Но кто спрашивает моего мнения?       Гарри очень плохо рисовал, скорее всего, он и вовсе этого не умел. Откуда же ему было взять в своём чулане карандаши или краски? Вот и кривились на бумаге неровные фигуры, выведенные слабой ещё, детской рукой. Мне с трудом удалось разглядеть в неровном кирпиче на «восьмёрках» прекрасный и элегантный «Астон Мартин», да и ракурс слегка путал взгляд. Я не сразу узнал в бирюзовом и алом пятнах себя и Джона. Розовая клякса и то лучше поддалась идентификации – жабья мордочка и бантик выдавали её с головой… Машина ехала по зелёной травке, удаляясь прочь от клубящейся клыкастой тьмы, устремляясь к кривоватому плоскому дому, над которым зависла метла с сидящим на ней низзлом. Кай получился у Гарри лучше всех… А возле дома стояли Флинты, Корделия и даже, почему-то Фэй – маленький кудлатый одуванчик в треугольной чёрной мантии. Над нами, то есть над машиной, кутаясь в пушистые облачка, висели в воздухе ещё два человечка: очередное алое пятно с волосами-колючками и рыжекудрая «ёлка». Гарри совсем не умел рисовать женские платья… Эти фигурки протягивали вниз ручки-веточки и с них лился ярко-жёлтый цвет, озарявший кривой «Астон Мартин» и отгонявший преследующую Гарри тьму.       Если бы этот рисунок попал в чужие руки, то он послужил бы прекрасным доказательством нашей с Амбридж прямой причастности к делам Фаджа. Но жабка и так находилась в прямом подчинении Министру, а вот я… Да, мне были прекрасно понятны мотивы Гарри, следуя которым тот побежал ночью в библиотеку, чтобы забрать свой шедевр. И всё бы ничего – рисунок и рисунок, чем бы дитя не тешилось! Но фигуры Джеймса и Лили намекали на то, что Гарри слишком сильно прикипел ко мне и Джону. Наш первоначальный план зашёл слишком далеко. Когда Поттер узнает, что у нас было задание по его приручению, то он вряд ли сможет это спокойно принять. Но... и это тоже не стоило моральных терзаний.       Мне было слишком на многое плевать. Я не мог позволить себе бессмысленную рефлексию! Зачем копаться в собственных ранах, растравливая их и мешая им заживать? Я учёл совершённые ошибки, я уже знал, почему и как сделал их и не собирался тратить время на самобичевание. Я просто любовался ранним рассветом сквозь кружевной полог и пытался если не заснуть, то хотя бы задремать. Я очень и очень устал…       Разумеется, моя улыбчивая Фортуна не могла позволить моим планам осуществиться и ко мне заявился незваный, но очень ожидаемый гость. Он пришёл бесшумно и почти незаметно, беззвучно ступая по каменному полу. Если бы не взращенное умение чуять постороннее присутствие, то я смог бы проморгать своего ночного гостя. Но я ощутил его приближение и был готов к любому исходу. Ткань и кружево прикрывали моё лицо, полумрак скрывал то, что не могли спрятать они, и у моего посетителя не могло возникнуть сомнений по поводу того, что я мирно сплю, вымотавшись в подземельях. Но он всё равно предпочёл перестраховаться – я заметил движение чужой руки, приготовился кубарем лететь с кровати или хвататься за палочку, но этого не потребовалось. Философский камень, который я прятал в своей ладони, сделал чужую волшбу бесполезной и бессильной, не позволив наложить на меня сонное заклинание. Кто-то явно хотел перестраховаться! -        Идиот, – прозвучал надо мной знакомый голос, в котором не было ни капли прежней желчи или высокомерия. Только усталость и горечь. – Какой же ты упрямый идиот! Я ведь старался избавиться от тебя, я делал всё для того, чтобы ты сбежал отсюда! Неужели было так сложно расторгнуть контракт и вернуться к своей прежней жизни? Зачем ты вообще принял предложение занять пост преподавателя ЗОТИ?! Глупец… Ты сам всё время лез дракону в пасть, как герои твоих любимых книжонок! Рыцарь Роланд… Ты… ты сам виноват в том, что произошло! Что тебе стоило скрыться под крылышком у обожаемой тобой мадам, которая уже заждалась тебя в своём грёбаном приюте? Нет, ты остался, ты выкрутился, ты нашёл способ вмешаться туда, где тобой и твоими духами и пахнуть не должно было! Везде они… Я теперь не знаю, куда от них деться, тобой пропиталась вся школа, моя одежда, и я сам. Тошнить вроде должно, но тошно, почему-то, от другого, – голос моего позднего, то есть раннего гостя сорвался. Он помолчал, а потом добавил: - Я знаю, что ты рассказал Скримджеру далеко не всё. А теперь и не расскажешь…       Кажется, меня опять намеревались изнасиловать в мозг! Да ещё и в спящем виде… Нет уж, как опытный обливиэйтор я не мог допустить того, чтобы мою память вычищал человек, который собственные волосы привести в порядок не мог. Я вскинул руки, потянулся, зевнул и уставился на Снейпа, делая вид, что донельзя удивлён его присутствием. -        Северус! Ты пришёл навестить меня! – громко воскликнул я и тут же потянулся к тумбочке, чтобы зажечь лампу, заодно «нечаянно» сбивая с неё стакан с водой и пару флаконов с зельями. Они с грохотом покатились по полу, привлекая внимание мадам Помфри, а я тут же сконфуженно сплеснул руками. – О, спросонья я бываю таким неловким. Прости, прости! Надеюсь, я не облил тебя водой?       Благодаря этим простым действиям я сбил ему «прицел», да ещё и нашумел так, что он точно не мог начать размахивать передо мной палочкой. Вот она – трагедия тех, кто не может сделать дело, предварительно не очистив свою душу исповедью. Надо было подкрасться, усыпить, вычистить мозги, а уже потом разглагольствовать. Но нет, покаяться для Северуса было важнее, чем выполнить задание директора, и поэтому мне удалось сохранить свою память целой. Она на данный момент являлась объектом государственной важности – Фадж бы ни за что не простил надругательство над столь ценным активом! -        Локхарт… Вы даже проснуться без разрушений не можете! – тут же рявкнул Снейп, теряя прежнюю интонацию и пряча палочку в рукав. Интересно, он правда надеялся исповедаться передо мной, самооправдаться, а потом преспокойно стереть мне память и уйти? Наивный юноша… -        Это всё от усталости, – пожаловался я, садясь на кровати. Сжатый в руке камень я незаметно сунул под одеяло, благо что сумрак позволял мне скрыть свои действия. – Ирма меня совсем вымотала. Её неутомимость бы в другое русло и тогда был бы хоть какой-то толк, но она решила применить её в совершенно дурном ключе. Представляешь, Северус, Ирма хотела… -        Вы можете хоть иногда помолчать?! Или жить, не слыша собственного голоса, нестерпимо тяжело для такого самовлюблённого фата, как вы? – Северус снова начал кусаться, но как-то слабо и неубедительно. Все высказанные им претензии я уже давно слышал, и они не были для меня чем-то новым и интересным. -        Но разве ты пришёл не для того, чтобы поговорить? – огорчился я, корча самое невинное и расстроенное лицо. – Я решил, что тебе захотелось найти утешение рядом со мной после этой безумной ночи… Чудовища, авроры, похищение студента – всё это так ужасно, Северус! Я прекрасно понимаю, почему ты не смог заснуть и пришёл ко мне. Садись, – я похлопал по одеялу рядом с собой. – Мы будем сидеть, держаться за руки и разговаривать хоть до самого утра, пока тебе не станет легче! -        Мне станет легче, когда вы уберётесь из школы! Какое счастье, что это случится уже сегодня. Кстати, я принёс вам кое-что, чтобы вы не позорили Хогвартс ещё больше и не расхаживали в этом кружевном убожестве по его коридорам, – он швырнул в меня небольшой саквояж, который прежде держал в другой руке. Я сразу узнал собственную вещь. Люччи и Джон спасли-таки меня! -        Так ты принёс мне мою одежду! Северус, ты так мил, так заботлив, – я просиял и посмотрел на него со всей возможной благодарностью. – Представляешь, кто-то уничтожил весь мой гардероб, и я остался, пардон, даже без трусов. А ведь у меня была весьма многочисленная коллекция, я так сожалею о её потере… -        Только обсуждать с вами трусы мне не хватало, – фыркнул он, брезгливо отстраняясь. Я просто физически ощутил волну вины и сожаления, исходящую от него. Тут не надо было быть опытным легилиментом или гением сыскной работы, чтобы найти виновного в возникновении маленького локального пожарчика!       Кто примчался на шум и грохот, пронёсшиеся по всей школе, допросил слизеринцев и, воспользовавшись суматохой, попытался избавиться о того, что могло представлять угрозу планам директора и кое-чьей репутации? Только мрачный гений Хогвартса, пребывающий в состоянии, близком к панике, мог решиться на подобный отчаянный шаг. А что ему оставалось делать? Директор, устраивая свою «ловушку для идиотов», покинул школу, зато вместо него заявилась толпа авроров и устроила зажигательную вечеринку с шотландскими танцами и конфетти из книжных страниц и псиных внутренностей. Вот и не вынесла тонкая душа зельевара подобного бесчинства и полыхнула, уничтожив заодно некоторые доказательства моей охотничьей деятельности на территории Запретного леса. И к счастью – Скримджер был очень расстроен тем, что не может осмотреть мои комнаты. Хорошо хоть все фиалы с горючим зельем я потратил, вычищая пауков, иначе неразумный поступок Снейпа мог из пожара превратиться в нехилый такой взрыв! Несмотря на некоторое понимание мотивов Северуса, я не мог промолчать и не отомстить ему – не мне же одному страдать из-за неудач. -        Ох, Северус, несмотря на то что я скорблю по своей одежде и прочим милым вещам, я не могу не радоваться тому, что что успел отправить свою рукопись издателю, а копию – в банк! -        Что?! -        Ну да, – я перестал копаться в саквояже и невинно захлопал ресницами. – Я всегда так делаю. В моём ремесле, знаешь ли, очень важно сохранять ценные материалы. Однажды мою рукопись залили какой-то дрянью, склеившей страницы, и пришлось спешно восстанавливать несколько глав. Это было очень неудобно делать, сидя в пещере в Карпатах! Не самая подходящая для творчества атмосфера – всё время кто-то пытается вылезти из камней и укусить за что-нибудь мягкое... Но теперь я полностью спокоен за свою новую книгу! Она выйдет в срок и сделает меня ещё более знаменитым, чем раньше. -        Вы… вы… да что б вас! – только и смог рявкнуть Снейп, донельзя раздосадованный моими словами. Ну да, я ведь вчера днём сам сказал ему, что ещё не отправлял свои записи издателю, дав тем самым надежду на то, что от них можно избавиться. -        Прости, что ввёл тебя в заблуждение и заставил волноваться. Всё обошлось, не стоит переживать, – стараясь говорить как можно мягче, произнёс я. – Я так признателен тебе за заботу! Признаюсь честно, без тебя моё преподавательство в Хогвартсе было бы унылым и тоскливым. Ты был почти единственным, кто скрашивал мои серые дни и не позволял унывать! Я так благодарен за проявленные тобой ко мне участие и заботу. За все твои нежные чувства… – я шваркнул саквояж на постель и резко поднялся, приближаясь к Снейпу почти вплотную. – Я не могу больше молчать, Северус! Это будет нечестно по отношению к тебе. Ты должен знать правду! Ты давно мог всё понять, но я, кажется, был слишком скромен в выражении своих чувств, чем ввёл тебя в заблуждение… -        Отойдите от меня… – делая шаг назад, произнёс он и в его пальцах мелькнула палочка. -        Не бойся, я не скажу ничего, что будет тебе неприятно. Наоборот, я наполню твоё сердце радостью! – я схватил его за руки и крепко сжал ладони, имитируя жест душевной порывистости. Заблокированная палочка бессильно смотрела остриём в сторону окна. – Она всё ещё любит тебя, Северус! -        Кто?! – Снеп нервно дёрнулся и побледнел. -        Аврора. Пусть тебя не обманывает наша с ней нежная дружба, но кто я – залётный франт, временная замена, яркий пустяк – против тебя, многолетней константы её жизни? Как же она переживала за тебя, когда ты отправился сопровождать нас в запретный лес, как мучилась, пытаясь соотнести твои моральные принципы со своими, как страдала по тебе! Поверь, я давно не видел таких глубоких чувств, лишь моя погибшая любовь могла бы сравниться с этим, но… – я надрывно всхлипнул, изобразил дрожание губ, а затем бросился ему на шею и в голос заревел, старательно оглушая Снейпа: – Как я завидую тебе! Как же я за тебя рад! Не смей упускать своё счастье, друг мой! У вас с Авророй впереди целых два месяца лета, вы сможете насладиться свободой подальше от этих угрюмых стен и мрачных тайн! Я… Я благословляю вас, будьте счастливы! -        Не лезьте в мою личную жизнь, вы, пронырливый павлин! И отцепитесь от меня, сюда идёт мадам Помфри, не хватало ещё, чтобы она застала меня с вами на шее! -        Ах, Северус, в каком только виде нас не заставали за эти месяцы… я буду скучать по твоим объятиям! -        А я – нет! Ваша неуёмность уже стала притчей во языцех для всей школы! -        Странно, а я слышал, что особенный интерес у студентов вызывает твоя странная реакция на меня… Но оно и понятно! Ты видел во мне соперника, но поверь же мне – твои опасения напрасны! Я ухожу, и не просто в сторону, а вовсе покидаю Хогвартс и теперь никто не помешает тебе восстановить отношения с Авророй! – я обхватил его бледное лицо ладонями и, приблизившись почти вплотную, проникновенно произнёс, глядя в глубокие тёмные глаза. – Не упусти свой шанс. Тебе, счастливчик, он даруется во второй раз! -        Да пошёл ты! – выкрикнул Снейп, вырвался из моих рук и просто-напросто сбежал. Я рухнул на кровать и довольно потянулся, не обращая внимания на боль. Ну вот, довёл беднягу, прямо указал ему на Аврору, которая совсем запуталась в том, кто и зачем ей нужен, снял со своей шеи груз чужих надежд… Разве я не умница? Умница! Молодец, Гилдерой. Сделал дело – пошёл вон. И из школы, и из чужих сердец. Ты ведь этого хотел, правда?       Пришедшая на шум мадам Помфри, которая вовсе не торопилась выяснить, чем я это таким тут гремел, смотрела на меня со снисходительностью, как на глупого подростка. Разумеется, она всё слышала и теперь считала, что я проявил мужскую солидарность и просто «уступил» Снейпу даму раздора, не став рушить чужие отношения. О том, что на самом деле связывало Аврору и Северуса она, в отличие от меня, знала точно. Впрочем, я и так о многом догадывался по оговоркам и тому, как обиженно искрил воздух между этими двумя. Проверив меня и пожурив за отсутствие сна, мадам Помфри выдала мне ещё пару укрепляющих зелий, строго настрого запретила пить кофе и тоники в ближайшие сутки, а затем попросила полежать спокойно до утра, раз я отказывался спать. Я так и сделал, предварительно перепрятав философский камень, но подремать мне опять не дали. И кто?! Мой Де… То есть, декан факультета Рэйвенкло. В отличие от Снейпа, он не старался шагать бесшумно. Наоборот – топал, как малекий нарл, разве что не сопел, как этот псевдо-ёж. -        Гилдерой, – начал он, подходя ко мне. Я сдвинул с лица руку, которой закрывал глаза от всё более и более набирающего силу солнечного света и недовольно посмотрел на него. – Гилдерой, нам надо поговорить! -        Я забыл вернуть вам какие-то бумаги или книги, профессор Флитвик? Простите, теперь вы точно их не дождётесь. Они сгорели. Жаль, что не в синем пламени. -        Гилдерой! – Флитвик вдруг рассердился. – Ты сколько угодно можешь страдать и злиться, и будешь прав, но отказать мне в возможности объясниться с тобой не имеешь права! -        Я согласен с вами, профессор. Меня вы всегда выслушивали, что бы я не натворил и как бы не опростоволосился, – я полностью убрал руку с лица, проморгался и сел на край кровати. Подумав, и вовсе соскользнул вниз. На пол. Когда пытаются объясниться, лучше смотреть глаза в глаза. Декан всегда так делал…       Флитвик какое-то время молча созерцал меня, а затем с трудом проговорил: -        Я не мог ослушаться приказа. -        Это я и так понял. -        И не мог тебе ничего рассказать или предупредить о том, с чем ты и не должен был сталкиваться! -        И это я знал. Начал догадываться примерно с Йоля, профессор, а затем мои догадки получили более чем весомое подтверждение. Не переживайте. -        Гилдерой, мы сами толком не знали, что скрывается в подземельях! Мы просто выполнили свою работу, каждый из нас! Даже не работу, нет! Это было указание директора, понимаешь? Никто не собирал нас и не обсуждал эту идею с полосой препятствий! Я зачаровывал манекены, Минерва – создавала химер из книг, о роли других преподавателей ты тоже уже догадался. Но мы даже представить себе не могли, для чего будут использоваться наши наработки. Мы считали, что они станут частью охраны, как и цербер… -        Ваши творения стали частью испытания, предназначенного для детей. Какое счастье, что ни один из студентов не влез в этот бедлам. И как странное, что вы – опытный маг, декан факультета Рэйвенкло – установили ключевые узлы в самом очевидном для дилетантов месте. Не в руке, не в спине, не в левой пятке, а посередине корпуса… -        Подозрения – не есть доказательства. Мало ли что мне казалось странным! – Флитвик нервно повёл плечами. – Из всех преподавателей вопросы задавала лишь Помона, ей не нравилась идея того, что она должна будет засадить Дьявольскими силками одно из пустующих помещений в подземельях, но ты же сам знаешь, что спор с директором никогда не заканчивается в пользу того, кто не является Светочем Британии. -        Профессор Флитвик, когда вы занялись заселением нижних уровней подземелий своими детищами? В марте? В апреле? -        В мае, – признался тот. – После того, как ты со своими подопечными отправился на первую отработку в Запретный лес. -        Ясно… Вы не могли не видеть соответствий между испытаниями и теми первокурсниками, для которых они были предназначены. Дьявольские силки для Лонгботтома, книги для Грэйнджер, манекены в килтах – для Данбар. Тролль, само собой разумеется, для Гойла. Мальчик должен был расстараться от всей души ради того, чтобы загладить свой промах на Самхейн, когда выпустил из поля зрения своего подопечного. О, а для самого Малфоя – загадка с зельями!.. Кому предназначались шахматы? – я решил сыграть в дурачка, ведь мне вроде как неоткуда было знать о том, что Рон Уизли неплохо умеет играть. -        Для самого младшего Уизли. Но это только моя догадка. -        И в результате что должно было быть? Посвящение в рыцарей ордена Проклятого Зеркала? Бесплатное лечение в Мунго за счёт школы? Ах, да, из Хогвартса ведь не направляют в Мунго, это может подпортить репутацию школы. -        Никто не собирался вредить детям! Никто из нас! – Флитвик уже едва не кричал на меня. – Я пытался сделать всё, что мог, лишь бы никто из студентов не сунулся в подземелья. Я думал, что это будет провокация директора, какая-нибудь игра в поддавки, но он поступил хитрее. Он просто оставил всё как есть и отошёл в сторону. Никто из нас не догадывался, что с Ирмой что-то не так. Ни один не мог даже подумать о том, что Поттер за каким-то драным фестралом пойдёт ночью в библиотеку, рискуя быть отчисленным, Минерва забудет зачаровать дверь и случится вот это вот всё! Мало нам было сошедшего с ума Квиринуса, так ещё и Ирма… -        Сошедшего с ума? – я удивлённо посмотрел на Флитвика, и тут до меня дошло.       Идиот! Я – идиот! Я знал больше Декана и молчал, скрывая информацию. Я не рассказывал ему о том, как мы с Джоном задерживали маггловеда, как я катался с Ирмой по кустам в запретном лесу, а о приёме у Равиаль не говорил тем более. Ему неоткуда было узнать о духе Того-Который-Никак-Не-Может-Сдохнуть, и поэтому он считал все происшествия всего лишь чередой ужасных совпадений. Подумаешь, какая-то тварь напала на единорога. Подумаешь, кто-то хитрый раз за разом пытался проникнуть в Запретный коридор. Это могли быть и расшалившиеся студенты. Квиррел же и вовсе напортачил с зеркалом, не доведя какой-то эксперимент до конца, после чего торжественно покинул школу под вспышки заклинаний и ругань авроров. Возможно, в забытое им зеркало глянула и мадам Пинс, после чего у неё потекли мозги, как у тех же студентов, и она решила устроить ночной забег по подземельям с живым щитом в виде Поттера. Складно, очень складно.       Моё доверие к Флитвику было сильнее обиды и злости. Информация – не только валюта для торговли чужими жизнями, но и дар. И в благодарность за всю ту помощь, которую мне оказывал Флитвик что сейчас, что в далёком моём юношестве, я собирался этот дар ему преподнести. -        Клятву! – прошептал я, неотрывно глядя на него. – Немедленно! -        Какую из? – тут же подобрался полугоблин. Я потянулся к лежащей по полу броне и вытянул из-под неё баселард. Обнажив клинок, я проверил его подпорченную заточку, вздохнул и без тени иронии ответил: -        Самую надёжную. На крови.       Он сглотнул, нервно и даже немного испуганно. А потом протянул мне свою маленькую лапку. Сначала я рассёк ладонь себе, затем – ему. Кровь полилась на пол, но под действием нашей магии так и не достигла камней. Она взвилась алым маревом, закружила вокруг нас, и я тихо заговорил: -        Квиринус был одержим. Мы с аврором Долишем едва смогли справиться с ним, настолько сильная тварь сидела в моём предшественнике. Мы смогли задержать лишь носителя, сам дух удрал, а затем вселился и в мадам Пинс. Самый явный призрак одержимости – выращивание второго лица в затылке, а также угасание и тление тела при применении магии носителем. Чем больше колдует одержимый, тем быстрее он погибает. Хилый маггловед, обучающий детей теории защиты от вампиров и библиотекарь, которая может расставить книги и вручную – лучшее прикрытие для беспокойной твари. И они оба впустили в себя эту дрянь добровольно!       Флитвик молча хватал ртом воздух. Кажется, ему плохо стало с сердцем… -        Клянитесь своей жизнью, Филиус, что без моего разрешения не поделитесь этой информацией ни с кем. Ни словом – устным или письменным, ни намёком, ни шифром, ни образом, ни воспоминанием! -        Клянусь, - прохрипел он. Наши окровавленные ладони соединились. Алый туман, вспыхнув искрам, тут же устремился к сплетённым пальцам и впился в кожу тысячей острых игл. Краткий миг боли заставил нас обоих поморщиться, а затем мы медленно отстранились друг от друга.       Флитвика трясло. Он, как заведённый, повторял одно и то же: «Я не знал, не знал! Я не знал, нет, совсем не знал…». Мне было его жаль. Директор воспользовался и им, и другими преподавателями, обманул с помощью зеркала, обеспечив себе оправдание на случай выявления одержимости Ирмы раньше времени… Хитрый, хитрый гад! Но что ему было нужно? Спрятать философский камень в Хогвартсе, дабы обезопасить его от похищения? А как Квиринус узнал о том, что тот хранится в банке, как смог пробраться к сейфам почти без магии, иначе его бы не хватило надолго после такого захватывающего приключения? Как это вообще было всё организовано?! У меня было слишком много вопросов, но задавать их непосредственно организатору всей этой вакханалии я не мог. Ясно одно – Поттер был нужен директору, нужен настолько, что он рискнул и дотерпел до последнего дня, наблюдая за мальчишкой и толпой его приятелей с двух враждующих факультетов. Интересно, как он собирался избавиться от Маркуса в том случае, если бы дети добровольно полезли вниз? И почему был уверен, что все приятели Гарри последуют за ним? Как бы он выкручивался, если бы тот же Малфой не рискнул бы… -        Взаимозаменяемость, – прошептал Флитвик. Кажется, последний вопрос я задал вслух. – Мистер Поттер одержим книгами не меньше, чем мисс Грэйнджер. И она же могла бы справиться с той головоломкой, над которой трудился Северус. Мистер Малфой также, как и самый юный Уизли, знаком с шахматами. Единственные, без кого бы не удалось обойтись, это сам Поттер и Фэй Данбар. Никто, кроме неё, не знает гэльский язык. -        Слишком сложная полоса препятствий для двух детей! Они бы не справились, проходя её целиком. -        А если, они и не должны были проходить её всю? – полугоблин мрачно хмыкнул. Кажется, ему полегчало. – Представь себе, Гилдерой, пространственные чары можно наложить не только на люк, но и на двери. Достаточно установить простейший распознаватель ауры, и очередной зал откроется только при условии положительного считывания магических эманаций определённого ребёнка. Это плюс взаимозаменяемость детей – и «приключение» становится бесподобным по степени своей продуманности. Вот же я старый осёл… Я же сам рассказывал директору несколько лет назад о том, как проводились ранее групповые испытания послушников в магических орденах, подчинённых Церкви!  -        Не корите себя. Любитель колокольчиков умеет читать, он легко мог найти эту информацию сам. Например, он мог добыть её из сочинений того же Тиберия Флинта, тот неровно дышит к Средневековью! И что, почтенному историку теперь посыпать голову пеплом? Это его же подопечный чуть не сломал себе шею на мордредовой полосе препятствий! -        Гилдерой, мне плохо. Я должен… должен побыть один, чтобы прийти в себя. Надеюсь, мы увидимся за завтраком, – Флитвик протянул лапку, чтобы похлопать меня по предплечью, как он обычно любил делать, но так и не смог прикоснуться ко мне. Виновато скривившись, он кивнул, прощаясь, и засеменил прочь. Я мог бы сказать, что теперь не вижу его вины в случившемся, что ни в чём не виню и наше досадное разногласие можно считаться исчерпанным. Мог бы, но не стал. Подарки надо дарить вовремя, а не впопыхах, на ходу, да ещё и в больничной палате!         Я боялся, что третьим ко мне придёт Дамблдор. Может, чтобы попытался поговорить и переубедить меня в тех выводах, что я сделал из увиденного, а может и для того, чтобы самолично стереть мне память. Но он не пришёл, и это было прекрасной новостью! Я смог хоть чуть-чуть подремать, слегка восстановив силы, а затем потратил полтора часа на то, чтобы привести себя в надлежащий вид. Сегодня был последний день моего заточения в Хогвартсе, и я должен был выглядеть неотразимо! Я понятия не имел, чем закончилась сыскная деятельность Скримджера, как добрался до дома вымотанный в ноль Джон, как обстояли дела у Гарри и о чём он договорился с кодлой своих приятелей. Мне даже не было известно, что в отношении этого всего думает наш Великий Пресветлый Чародей! И, раз впереди меня ждала неизвестность, то встретить её я должен был во всеоружии – с укладкой, маникюром, одетым с иголочки и в начищенных сапогах. Тем более, что с подачи Джона Люччи расстаралась и положила в саквояж мой лучший костюм. Я так долго искал повод, чтобы его надеть… И вот, повод выдался. Правда, не очень весёлый, зато крайне торжественный. -        Вы очень хорошо выглядите, Гилдерой, – польстила мне мадам Помфри, которая внимательно наблюдала за тем, как я привожу себя в порядок. Кажется, она просто боялась, что я в любой момент рухну на пол от слабости и последствий ранения. -        Благодарю, мадам. Вы очень любезны, – я вздохнул, глядя на своё серое от усталости и кровопотери лицо. Несмотря на все старания Джона и мадам Помфри, с того момента, как Неназываемый уничтожил мои внутренности, прошло не больше двенадцати часов и я никак не мог за такое короткое время прийти в норму. Пришлось накладывать маскировку, благодаря которой серость обернулась благородной бледностью, а синяки под глазами стали лёгкими тенями, подчеркнувшими природный ярко-голубой цвет радужки. -        Я же просила вас не колдовать, - с укором произнесла мадам колдомедик. – Тем более, что я сама могла помочь вам с косметическими чарами! -        Привычка – вторая натура! -        Ваша натура может стать причиной того, что восстанавливаться вы будете вдвое дольше положенного! Гилдерой, я надеюсь, что вы в ближайшие дни обеспечите себе покой и не станете нарушать график приёма зелий! -        Ни за что! Мне надо как можно быстрее вернуться в строй – меня ждут работа, новые заказы и моя… - я хотел сказать «домовушка», но колдомедик неправильно поняла меня. -        Да, ваша тётушка наверняка очень соскучилась по вам, – поддакнула Помфри. Я едва не заскрежетал зубами от напоминания о Джейн Равиаль. – Может, хоть она сможет приструнить вас на пару дней. Думаю, от её заботы вы точно не станете отмахиваться! -        Ну, что вы! Как я могу пренебречь участием моей дорогой мадам, – с нежной улыбкой произнёс я, внося последние штрихи в свою укладку. Немного небрежности не повредит моему образу.       Я отошёл от ростового зеркала, которое мадам Помфри трансфигурировала по моей просьбе, и ещё раз оглядел себя. Одежда сидела идеально, волосы смотрелись превосходно, а уж сапоги… Светло-бежевые, с устойчивым каблуком и рядом медных заклёпок по голенищу, такие непрактичные и маркие, они великолепно подходили к парчовому камзолу цвета экрю, расшитому галуном оттенка жжёного апельсина. Лёгкий блеск, благородная тяжесть, пышность кружев и, как венец всего – золотая фибула с охотничьей меткой, стягивающей ворот рубашки. Рубиновые капли этим утром блестели особенно ярко! Я провёл пальцами по мечу и волшебной палочке, посмотрел на подаренный Джоном перстень и сжал ладонь в кулак. Охотник. Только он. И ничего больше не нужно! Даже если моя новая книга провалится, я всё равно не изменю самому себе и той свободе, которой добивался годами! А с привязкой к приюту я что-нибудь придумаю. На худой конец – сожгу его нахрен! -        Пойдёмте, Гилдерой. Завтрак вот-вот начнётся, мы можем опоздать! – мадам Помфри поднялась со стула и разгладила складки на своём накрахмаленном фартуке. -        Иногда опоздать – значит прийти вовремя! – я подмигнул своему отражению и подхватил с койки саквояж. Мне негде было его оставить, ведь мои комнаты сгорели, да и не собирался я выпускать его из поля своего внимания – под уложенной в саквояж бронёй, скрытый чудесной пижамой, подаренной Сивиллой, лежал философский камень. Квинтэссенция магии, спасший мне жизнь. Загадка, которую я и не собирался пытаться разгадать.       Я подхватил мадам Помфри под руку и мы, не торопясь, отправились в сторону Большого зала. Школа казалась вымершей. Не было слышно криков и воплей учеников, спешащих на завтрак, нигде не было видно юных неучей, спешно списывающих у своих милосердных товарищей эссе или лекции. Тишина, покой и потоки солнечного света, льющегося сквозь высокие стрельчатые окна. Я шёл и прощался с Хогвартсом. Древний замок был не виноват в том, что случилось и ещё произойдёт в его стенах. Это была только наша вина – взрослых, умных эгоистов, играющих чужими жизнями и чувствами. Я ведь тоже играл! Манипулировал Гарри и Авророй, трепал нервы Снейпу, выводя его на грань и раз за разом заставляя ошибаться. В общем, я вёл себя, как и положено себялюбивой скотине. Мне не было оправдания, но я и не собирался врать самому себе, пытаясь обелить пятнистую репутацию. Сделал – отвечай. Меня приучил к этому Джон и я до слёз был благодарен судьбе за то, что все опасности прошедшей ночи мы встретили с ним плечом к плечу.       Когда мы с мадам Помфри вошли в Большой зал через дверь для преподавателей, нас тут же оглушила неестественная тишина. На нас смотрели всё! Особенно остро и неприятно ощущался взгляд директора. А ещё, почему-то, Авроры Синистры. То ли она собиралась зарезать меня тупым столовым ножом, то ли броситься на шею и расцеловать у всех на виду. -        Доброе утро, – лучезарно улыбнулся я сразу всем – и преподавателям, и студентам. Ответом мне была та же тишина. Я пожал плечами и провёл колдоведьму к её месту, где она обычно сидела за общим столом. Профессор Спраут рвано кивнула мне в ответ на приветствие, и отвела взгляд. Я отодвинул мадам Помфри стул, помог усесться, а напоследок даже поцеловал руку, благодаря за заботу моём несчастном ливере. Одно из правил охотника – никогда не ссорься с тем, кто может спасти тебе жизнь! Иначе вместо целебных зелий тебя напоят слабительным и бросят в кустах – был у одного моего неудачливого коллеги подобный неприятный опыт. -        Декан, Северус, – я поздоровался со своими коллегами, прежде чем занять своё привычное место. – Простите, а почему у всех такое странное похоронное настроение? -        Вы уже забыли о том, что у нас мало повода для веселья?! – сдержанно зашипел Снейп. – Сегодня ночью погибла наша библиотекарша! -        Ну да, – я внимательно посмотрел на него и Северус сконфузился, вспомнив, кто именно этому поспособствовал. -        А ещё школу разгромили авроры! -        Ага. -        И произошло похищение ученика. -        Это который сидит вон там, за гриффиндорским столом, и таращится на нас с очень странным видом? Кхм, мистер Поттер! – громко сказал я, обращаясь к мальчику. – Не рекомендую вам пренебрегать завтраком – дорога на поезде займёт много времени, вы успеете проклясть всё на свете, если отправитесь в путь с пустым желудком. -        Да, мистер Локхарт! – звонко ответил тот, отвернулся и с самым решительным видом набросился на яичницу. Его приятели последовали примеру Гарри, за ним – другие гриффиндорцы, а уже через десять секунд все студенты приступили к еде. -        Они отказывались начинать завтрак, пока ты не придёшь, – шёпотом сообщил мне Флитвик. – Ни увещевания, ни угрозы на детей не действовали. Боюсь, после сегодняшней ночи авторитет преподавателей упал ниже наших знаменитых подземелий. -        Да бросьте, Декан! – воскликнул я, пододвигая к себе чашку с кофе. Запреты запретами, но обойтись без него я не мог. – Как будто в том, что наворотила полоумная Ирма, есть ваша вина. Никто не может быть в ответе за поступки сбрендившей дуры, возомнившей себя вторым Мерлином! -        Почему не Мордредом? -        Тот, в отличие от бородатого детоубийцы, был рыцарем, – ответил я и отпил глоток божественной дряни, грозившей убить меня вернее, чем Неназываемый и акромантулы вместе взятые, – и имел хоть какое-то представление о чести. О, Декан, передайте мне вон то блюдо! Это ведь рыба, да? Обожаю! Северус, а ты не хочешь кусочек? Давай, я положу тебе… – я тут же смёл ему на тарелку половину содержимого. Снейп, к моему удивлению, даже не стал возражать, а поблагодарил дёрганным кивком. Интересно, он уже поговорил с Авророй, следуя моему совету, или же на него так подействовало осознание той кучи фестральего дерьма, в которую он едва не влип по милости директора? Бывшему Пожирателю опасно попадать в зону видимости аврората! Особенно если во главе стоит такой непримиримый клещ, как Скримджер, да ещё и с Джоном за спиной!         Потихоньку завтрак входил в привычную колею – дети ели, периодически бросая на наш стол выжидающие взгляды. Дамблдор, как всегда, таинственно молчал, а Декан старался вместе со мною, ведя ничего не значащий разговор и тем самым разбавляя странное, тягучее молчание, охватившее всех преподавателей. Иногда, краем глаза, я замечал, как на меня поглядывали то Аврора с Вирсавией, то Сивила и Чарити. Септима же хранила непоколебимое спокойствие и то и дело одёргивала своих младших подруг. Ну прямо-таки заботливая мамочка, оберегающая дочек от необдуманных порывов. Ещё немного, и я начну ощущать себя отрицательным героем из романов Джейн Остин! Минут через двадцать директор смилостивился над всеми нами и, отодвинув пустую тарелку, поднялся. Весь зал тут же затих. -        Дорогие студенты и преподаватели! Вот и закончился очередной учебный год в нашей любимой школе. Для кого-то он стал первым, для кого-то – последним, и я от всей души желаю успехов нашим выпускникам! – проникновенно начал Дамблдор. – Наступил тот момент, к которому мы шли с первого сентября – пришла пора подвести итоги года. Он был непростым, но вместе и сообща мы стойко выдержали все обрушившиеся на нас испытания.       Я покосился на Снейпа. Кажется, испытание в виде меня он выдержал не так уж и стойко – вон, как глаз дёргается! Декан незаметно для остальных одёрнул меня, и я тут же вернул всё своё внимание уважаемому начальству. -        Как вы знаете, прошедшей ночью нас настигло очередное из упомянутых мной испытаний. Наша уважаемая мадам Пинс, бессменный библиотекарь Хогвартса на протяжении более чем десяти лет, покинула нас при весьма прискорбных обстоятельствах. Я не могу раскрыть вам все подробности произошедшего, так как это, к сожалению, не в моей власти, однако смею вас заверить, что этот инцидент никак не отразится на работе школы.       Я едва не задохнулся от восхищения старым интриганом. Как ловко он вывернулся… Погром и авроры? Всего лишь досадная мелочь. И в Хогвартсе всё останется по-старому, никто не посмеет сунуть нос в его дела и пошатнуть самовластие бородатого манипулятора, и в этот раз сумевшего выйти сухим из воды. А что? Во всём Пинс виновата, и косвенно – Квиррел. А с ними, господа дорогие, уже покончено. -        То есть учеников по-прежнему смогут в любой момент атаковать вышедшие из-под контроля големы, сбрендившие преподаватели, тролли и церберы? – подал голос Стэн Шанпайк, радостно лыбясь во все тридцать два зуба. – Какое счастье, что я окончил школу. Ребят, мои соболезнования! -        Ш-ш-шанпайк! – по-кошачьи взвыла Макгонагал, в бессильном негодовании сжимая ножку кубка. А что она могла поделать? Отправить парня на отработки? Так он уже окончил школу, а экзамены у него принимала комиссия, госпожа декан Гриффиндора и даже директор уже никак не смогут повлиять на его оценки. Одно моё слово благородной жабке – и табель Стэнли будет находиться под её неусыпным взором, чтобы никто не смог внести в него изменения в связи с «досадным попущением комиссии». Пожалуй, я так и сделаю. -        Хогвартс – древний замок и в нём много тайн, далеко не все из которых известны даже мне. Так бывает, мистер Шанпайк, что получившие доступ к запретной или тёмной магии люди ступают на путь зла и используют свои знания во вред. В том числе – обращая древние тайны в губительную и непреодолимую силу! – Дамблдор говорил с интонацией человека, уставшего оправдываться за чужие грехи. Ну да, он один – а нас много. И каждому только дай волю, так он сразу и полезет выискивать легендарные Тайные комнаты Основателей, чтобы воспользоваться ими в своих интересах. – И поэтому я особенно рад тому, в такой сложны период с нами был человек, далёкий от традиционного восприятия, столь привычного для преподавателей и сотрудников нашей школы, который смог вовремя предотвратить опасность.       А вот это была весомая пощёчина по моему и так побитому «лицу». Все знали, что с Гарри что-то случилось, что опять явились авроры, а я остаток ночи провалялся в Больничном крыле. И предыдущее взыскание, повлёкшее за собой отработки в Запретном лесу, все тоже помнили. А уж пассаж про «далёкость от традиционного восприятия» и вовсе был кристально ясен – пришёл чужак и начались неприятности. Видите, это он во всём виноват!       Я не изменил выражения лица, даже учтивая полуулыбка не поблекла. Я внимал и был готов записывать за Дамблдором каждое слово, чтобы поучиться у него искусству переваливать вину на всех окружающих, оставаясь в чистоте и благости своего образа! -        И так как наш дорогой преподаватель ЗОТИ, Гилдерой Локхарт, является несомненным героем дня, то именно ему я передаю право финального награждения баллами и присуждение победы в соревновании за обладание Кубком Хогвартса.       Мой восторг наверняка был воспринят всеми неправильно, но я уже не мог сдерживаться. Как же красиво слился этот подлец, взвалив на меня свою обязанность по разгребанию последствий устроенной Маккошкой и Снейпом массовой чистки факультетских копилок. А кто ещё мог лишить детей честно заработанных баллов? Я бросил взгляд на большую доску, висевшую возле входа, на которой в цифрах отражались заработанные студентами баллы. Твою ж Моргаузу… На счету Гриффиндора значилось шестнадцать рубинов, а счёт Слизерина ополовинился за одну ночь и насчитывал сто пятьдесят один изумруд. Лидировали, как ни удивительно хаффлпаффцы – их триста двадцать два алмаза давали им значительный перевес даже по сравнению с факультетом Рэйвенкло, набравшим в этом году двести семьдесят три сапфира.       Краем слуха я различил тоненький всхлип несчастной Гермионы Грэйнджер, которая стала одной из виновниц столь сокрушительного поражения Гриффиндора. Я покосился на девочку и увидел, как её тормошат Фэй Данбар и, как ни странно, младший Уизли. Кажется, они все были более чем впечатлены ночным героизмом девочки, не побоявшейся нарушить директорский запрет и побежать за мной, чтобы позвать на помощь.        Я перевёл взгляд на стол под серебристо-зелёным стягом и увидел перекошенное от гнева лицо Маркуса Флинта. Собственно, точно такие же выражения отражались на лицах всех участников факультетской команды по квиддичу, а два младшекурсника – Малфой и Гойл – пытались высокомерно задирать носы. Самый отстающий ученик Слизерина при этом старательно таращился на взлохмаченную больше обычного Грэйнджер и медленно гнул серебряную вилку в пальцах. А ведь это ему только-только двенадцать исполнилось, что будет, когда этот бычок вдоволь напасётся на привольных лугах и превратится в матёрую злобную зверюгу?       Мне стало ясно, что вне зависимости от принятого решения, именно я стану тем, кто порушит так внезапно возникший тонкий мостик между факультетами. Победить должны были слизеринцы, они в конце года опережали всех своих соперников. За ними шёл Гриффиндор, а Хаффлпафф и вовсе находился на последнем месте и давно уже не чаял поучаствовать в борьбе за Кубок Хогвартса. Даже если я просто верну детям все потерянные баллы, как привык это делать, то совершу не справедливость, а подлость. И мне этого не простят. Ни мне, как человеку, ни мне, как преподавателю.       Я встряхнул головой, залпом допил кофе и вскочил с места. -        Директор! Как я рад, как я благодарен вам! В самом прекрасном сне мне не могла привидеться подобная честь! Я правда могу стать тем, кто определит победителя в ежегодном соревновании? -        Конечно, я ведь уже ска… -        Северус, ты слышал?! – радостно воскликнул я, тормоша зельевара. Тот прикрыл глаза и постарался притвориться ветошью. – А ты говорил, что мне даже нарезку флоббер-червей нельзя доверить! Ну, Северус, ты рад за меня?! -        Гилдерой, – прошипел Флитвик, пиная меня своей маленькой ножкой. – Перестань, ему же сейчас плохо станет, Северус со вчерашней ночи на успокоительных! -        О, прости, дорогой, я был так груб… – я нежно погладил Снейпа по голове, подумал пару секунд, а потом внаглую поцеловал в макушку. Исключительно в целях утешения! А затем, наплевав на все приличия, я в очередной раз перескочил через стол. Нечего пускать наёмника в приличное место! У нас, продажных тварей, очень своеобразные представления о том, что пристойно, а что нет. -        Итак, приступим! – громко заявил я и лёгким движением палочки отобразил под потолком цифры набранных студентами баллов. Так удобней, чем таращиться на доску. – Хаффлпафф… Да, маловата у вас копилка достижений. Что ж, исправим! Стэн Шанпайк – плюс двадцать баллов за великолепное владение чарами скрытности и умение учиться на своих ошибках. Я рад, что имел счастье обучать тебя. Мисс Донован!       Та самая хаффлпаффка, которая вчера указала мне, куда побежал Снейп, вздрогнула и подняла на меня удивлённый взгляд. -        Плюс восемь баллов за наблюдательность и помощь страждущему мне. Я это ценю. Дальше. Рэйвенкло! Я вас всех люблю со всей возможной пристрастной любовью, ибо не может быть декана лучше, чем Филиус Флитвик и дома достойней, чем обитель детей Ровены. Однако я должен быть справедлив, и поэтому я присуждаю всего лишь семьдесят семь жалких баллов Пенелопе Кристалл за победу над боггартом, а также за навык отстаивать свою позицию, не переходя на личности и не теряя самообладание. Слизерин. Мистер Крэбб, мистер Гойл – вы получаете по десять баллов за превосходное владение чарами взлома. Признаюсь честно – ваш прогресс удивил даже меня. По двадцать баллов получают все квиддичисты за слаженную командную работу. И ещё тридцать девять баллов отходят мистеру Малфою за умение верно расставлять приоритеты. Не умеющий это делать маг – мёртвый маг. И Гриффиндор… Двадцать баллов Оливеру Вуду за умение брать на себя чужую ответственность. Шестьдесят баллов – мисс Грэйнджер за аналитические способности и успехи в освоении дробящих чар. Мистер Уизли – шестьдесят баллов за борьбу с гордостью и предубеждением. Мистер Лонгботтом – шестьдесят баллов за высокую сопротивляемость ментальным паразитам. Мисс Данбар – шестьдесят баллов за бдительность, без которой весь ваш факультет потерял бы кое-что намного большее, чем просто учебные баллы. Мистер Поттер – шестьдесят баллов за практическую демонстрацию успешной борьбы со страхом. Он – величайший враг любого волшебника и вы личным примером доказали всем, как важно уметь противостоять ему. И четырнадцать баллов идентичным Уизли на двоих за проявленную вовремя сдержанность. Даже лучшим шутникам важно быть серьёзными. И что мы теперь имеем… – я с деланным изумлением уставился на четыре разноцветных цифры, застывших под потолком. У каждого факультета значилось теперь по триста пятьдесят баллов. – Надо же, какая неожиданность! Что ж, в данном случае я могу принять только одно решение… Кубок Хогвартса в этом году получает сам Хогвартс! – я поднял вверх руку с палочкой и медленно повёл её по часовой стрелке, смешивая вместе все тройки, пятёрки и нули. Золотые, изумрудные, алые и белоснежные цифры закружились, сливаясь воедино, а затем на зачарованном потолке Большого зала возник герб школы.       В этом году не будет победителей и проигравших. И несчастную прибавку к жалованью получат или все деканы, или никто! Я опустил голову, перестав любоваться прекрасно выполненными чарами иллюзии, и посмотрел на преподавательский стол. Медленно поклонившись всем своим бывшим коллегам, я свистнул, и зачарованный саквояж, который я оставил на полу возле своего стула, взлетел в воздух и торопливо поплыл ко мне по воздуху. Я сжал пальцы на костяной ручке и одарил всех своей коронной улыбкой, так часто мелькавшей на обложке журналов.  -        Не будем затягивать прощание. Учебный год закончен, а с ним – и мой контракт. Мне пора возвращаться к своему привычному существованию без лекций, практикумов, общих обедов и приятных бесед с достойными людьми. Северус! – я повернулся к нему и послал воздушный поцелуй. – Жду обещанный ящик французского дымного коньяка к первому августа. Я как раз смогу разделаться с текущими делами к этому времени. Прощайте!       И, развернувшись, я бодрым шагом направился к дверям. Филч с поклоном распахнул передо мной тяжёлую створку и я, поравнявшись со старым сквибом, шепнул ему: «До встречи у моей дорогой мадам». Он просиял и радостно закивал головой. Видно, старик до сих пор не верил, что в заведении Джейн Равиаль его действительно будут ждать. Я беспрепятственно прошёл по холлу, достиг входных дверей и преспокойно вышел на улицу.       От свободы меня отделял короткий отрезок пути, оставалось лишь шагнуть с крыльца и добраться до ворот, и я буду избавлен от кабалы в виде должности преподавателя. Ещё чуть-чуть, и я смогу вернуться к Люччи, окунуться в свою любимую золотую бадью и вволю предаться скорби по бесславно почившим вещам. Я смогу побыть один и напиться, пытаясь избавиться от мук памяти. Будь прокляты мордредов Неназываемый и моргаузово зеркало с их тягой к изучению чужих воспоминаний! Шаг за шагом уносил меня всё дальше от школы. Казалось, ещё немного – и я побегу. Я не простился с Деканом, но я простил его самого, и он это понял по моему обращению к нему. Я напишу Флитвику письмо – обстоятельное, максимально откровенное и пронизанное всей той признательностью, что я испытывал к нему. Но это будет потом, когда я приду в себя. Сейчас же я больше не мог находиться в стенах Хогвартса, я должен, обязан был покинуть его как можно быстрее, чтобы не сойти с ума. Слишком много всего для простого охотника, которому от жизни нужны лишь звонкая монета, новый камзол и верный друг рядом. Хогвартс едва не отнял у меня это всё разом, за одну последнюю, «королевскую» ночь.       До ворот оставалось не больше десяти шагов, когда меня настигла неизбежность в лице Авроры Синистры. Она бежала за мной… Я был бы свиньёй, если бы не остановился и не повернулся к ней.       Растрёпанная, раскрасневшаяся от бега, она была прекрасна. Её глаза сияли ещё ярче, чем на Йоль, когда мы вместе развешивали по школе украшения, превращая гирлянды обычников в космические туманности, а ёлочные шары – в планеты. Аврора замерла шагах в пяти от меня и нервным жестом попыталась пригладить волосы. За её спиной, вдалеке, виднелись силуэты верных подруг, не оставивших Аврору в одиночестве. Любопытная Чарити, взволнованная Сивилла, спокойно-суровая Септима и Вирсавия, всегда радовавшая меня своим разумным скептицизмом. Если эти пятеро не сбегут из школы, то у неё ещё будет будущее. Флитвик и Помона одни на своих горбах всё не вывезут. -        Гилдерой… – Аврора произнесла моё имя и запнулась. Я ждал. – Какой же вы мерзавец! -        Я знаю. Скажу больше – я вообще самый отпетый негодяй, какого только можно представить. -        Вы… вы сбежали! -        Вот уж нет! Если бы я ушёл не попрощавшись, тогда это можно было назвать побегом. Но я произнёс завершающую речь и покинул школу явно и открыто. Пардон – ещё не покинул, – я кивнул на высившиеся за мной ворота. -        Вам так сильно хочется поскорее уйти отсюда и забыть о нас? -        Не о вас, – мягко произнёс я, делая к Авроре шаг. Она не отступила. – А о полосе препятствий под школой. Об отработках и несправедливом наказании учеников. О зеркале, цербере и погоревшем леснике. О том, к чему я привык в лесу, подвалах, старых могильниках и трущобах, но никак не ожидал встретить в родной школе. -        Вы и меня считаете виноватой? -        Аврора, скажите честно, вы знали о цербере, сидящем в Запретном коридоре? – мне было настолько важно узнать правду, что прекрасная преподавательница астрономии заметила это и не стала лгать. -        Я догадалась о нём в конце октября. В Самхейн кто-то укусил Северуса, он старательно скрывал это и даже не хромал, но рана заживала плохо и мне с трудом удалось уговорить его показаться мадам Помфри. Я просто сложила два и два и поняла, кто именно скрыт на третьем этаже. А потом уже стала замечать на деканах следы собачьей шерсти и специфический запах, исходящий от их одежды. -        Я поражён вашими заботой и вниманием! Надеюсь, Северус оценил их. -        Как бы не так! Он едва не проклял меня, когда я вошла к нему в класс, чтобы отпросить учеников с отработок, иначе они пропустили бы мои уроки, и застала во время обработки раны на ноге! Северус так ругался на меня, что я едва не довершила то, что начала неизвестная мне на тот момент хищная тварь! -        Ну, цербер в начале ноября был щеночком, ему пришлось бы постараться, чтобы сожрать взрослого сильного мага. Но я рад, что рядом со Снейпом оказались вы и смогли поставить ему мозги на место. Надеюсь, что и в дальнейшем вы… -        Да не будет никакого «в дальнейшем», дурак вы кружевной! – едва не плача, воскликнула Аврора. – Что вы себе вообще вообразили обо мне и Северусе? -        Только то, что вы сами показали своим заступничеством за меня, вашими постоянными спорами со Снейпом и намёками, вашим с ним обоюдным болезненным вниманием и множеством прочих вещей. И не говорите, что я не прав! - осторожно произнёс я, стараясь не сболтнуть лишнего. О том, что нечаянно подслушал её разговор с Вирсавией, Авроре знать не следовало. -        Правы, но… -        Никакого «но» тоже не будет, Аврора, – с неожиданной для самого себя горечью произнёс я. Мне нравилась эта женщина. Нравилась настолько, что хотелось проводить больше времени в её обществе, ловить улыбку и направленные на меня взгляды, и ради этого я даже был бы готов поступиться некоторыми своими принципами и привычками. Вот только, по зрелому размышлению, ей – умной, красивой, с приличной должностью и незапятнанной репутацией – не нужен был я. Продажный писака, лживый шпион и просто безнравственный торговец собственной честью, прошедший через такое количество чужих постелей, что вовек не получилось бы отмыться от грязи. Да я и не хотел этого делать. Я был доволен всем, что у меня было! А вот Авроре моё прошлое вряд ли пришлось бы по вкусу, с ней надлежало вести отношения лишь всерьёз и с полной самоотдачей, а это было губительно и для меня, и для неё. Для неё в первую очередь. Нет, хватит, пора начать учиться на своих ошибках! Я был слишком несдержан в следовании за велением своего сердца, и Ирландия научила меня тому, как плохо это может закончиться. Нельзя смешивать свободу и привязанность, которая стала бы самыми надёжными цепями. -        Прощайте. Надеюсь, что вы как можно скорее забудете меня. -        Я тоже на это надеюсь! – крикнула она, гневно сжимая кулачки. – Да только кто же мне это позволит? Любой, кого назначат на ваше место, будет сравниваться с вами ещё несколько лет, как минимум! Ну, кто вас просил приходить в Хогвартс и поднимать здесь всё с ног на голову? Кто вас просил появляться на моём пути, – она закусила губу и отвернулась.       Я бы обнял Аврору, пытаясь утешить, но ведь она могла бы неправильно понять меня… с другой стороны, ну, ударит она, проклянёт или даже укусит, и что? Как будто это сможет мне навредить. Я поставил саквояж на каменную дорожку, по которой пытался достичь выхода, и приблизился к Авроре. Осторожно обхватив женщину, я прижал её к себе и невесомо погладил по волосам. -        Забудьте, пожалуйста, действительно забудьте меня. Я не так уж и глуп, как может показаться, и прекрасно понимаю всё, что вы хотели бы, но не можете мне сказать. Если причина ваших слёз – я, то я этого не стою. -        Стоите! – дрожащим голосом произнесла она, упираясь лбом мне в плечо. Аврору было приятно обнимать, мы превосходно совпадали с ней ростом и изгибами тел. Как хорошо, что я не обнимал её раньше! Лучше уж костлявый Северус, который смотрит на меня с отвращением, чем прекрасная женщина, в глазах которой плещутся слёзы и надежда. Я слишком романтичен для того, чтобы устоять перед подобным… Нет, хватит, пора надевать привычный образ дурака и избавляться от роли страдальца. Мне надоело испытывать боль в сердце! Оно же у меня не каменное. - Вы даже не представляете себе, что стоите намного большего, но вы сами этого не хотите.   -        Прекратите. Я помню наш разговор на железнодорожной станции. -        Я трусиха! – воскликнула она. – Я просто испугалась довериться кому-то ещё один раз. Всё было так хорошо, так чудесно складывалось и я видела, что остаётся сделать лишь один шаг, чтобы… – Аврора всхлипнула. – Но я всё испортила. Мне стало страшно, но причина не в вас, а во мне! Как вы это не понимаете? -        Понимаю. Вы поступили очень благоразумно, когда смогли сдержаться. Ведь несказанных слов не надо будет стыдиться, когда первые чувства схлынут и оставят после себя лишь горькое послевкусие разбившихся надежд. Но я помню другие слова, которыми вы защищали меня. Помню всё, что вы для меня сделали, Аврора. И это я сохраню навсегда в моей памяти, как и песню про апрельскую луну и тот цветок, что вы забрали из моих рук.       Я смог отпустить Аврору и отойти от неё. Подобрав саквояж, я двинулся к воротам, заставляя себя делать каждый шаг. Мне казалось, что я иду по раскалённым углям. -        Гилдерой!       Мордред, ну пожалуйста, это же невыносимо! Я не могу быть героем трагического любовного романа. Хватит с меня «Ирландской Истерики». Может, пора вернуться к «Каникулам с Колдуньями»? -        Гилдерой, я вас… -        Аврора! – я шагнул за ворота школы и резко обернулся к ней. Заплаканная, эта женщина выглядела так прекрасно, что я был готов бросить всё и вернуться к ней, но я не мог. Ни как мужчина, ни как наёмник на тайной службе у министра. Фу, Гилдерой. Нельзя. Брось. Это не для тебя. – Охотник хорош в плохие времена, а в хорошие он плох. Я надеюсь, что времена у Хогвартса и у вас теперь настанут самые наилучшие. Прощайте!       И я аппарировал от ворот школы в первое попавшееся место, какое смог вспомнить. Затем во второе. Я бесцельно путал следы, прыгая с одной точки на другую, так как перемещаться прямо к себе домой было бы слишком неразумно! Наконец, после шестой аппарации я остановился и целых двадцать минут растерянно оглядывался по сторонам, созерцая древесные стволы. До меня не сразу дошло, что я инстинктивно направился в то место, которое давным-давно служило мне и Джону укрытием, и которое я не посещал почти пятнадцать лет.       Я стоял между двумя кустами орешника, чудом не влетев в ольховый ствол, и передо мной, сливаясь с зеленью, щерилась выбитыми стёклами покосившаяся хибара, в которой мы кое-как выживали в лето семьдесят восьмого года.       Все думали, что мой друг потерял родителей в шестнадцать лет, но это было неправдой. Пожиратели напали на его семью в первый день летних каникул после окончания пятого курса. Если бы об этом узнали власти, то его тут же отдали бы в приёмную семью, а так как в Министерстве тогда нельзя было продохнуть от сторонников Волдеморта, то у Джона, магглорождённого волшебника, не могло остаться ни единого шанса на то, чтобы дожить до начала нового учебного года. Какое счастье, что Пожиратели, вдоволь накуражившись, забыли повесить над домом уничтоженной ими семьи Чёрную Метку, и убийство двух обычников прошло мимо внимания магического мира. Нам не составило труда обставить всё так, чтобы все думали, будто Джон осиротел летом накануне седьмого курса, когда уже не было смысла передавать его в чужую семью. Мы были хитры и слегка беспринципны. Мы хотели выжить…        Как можно было предположить, что я соглашусь принять на себя знак тех, кто причинил столько боли моему дорогому другу?! Никогда.       Я прошёл между деревьев и остановился перед покосившейся хижиной, в которой мы с Джоном тогда жили. Я постоял возле неё, пытаясь утихомирить разошедшееся сердце. Нет, никаких женщин, никаких обязательств, никакой любви и никакой боли! У меня есть Люччи, Джон, есть Гарри и даже немножко Флинты. Есть дорогой дядюшка, которому нужна моя помощь, и «милая Джейн», которая, несмотря на нашу обоюдную неприязнь, не отказалась перейти на «ты». Есть свобода, верный баселард и новая книга, которую ещё предстоит прорекламировать и представить публике. Есть мои дорогие Наставники и множество всего прочего, что составляет самую мою суть. Не стоит сожалеть о несбывшемся, как не стоит помнить прекрасные глаза Авроры и прикосновение её ладоней. Меня ждут отчёты перед Скримджером, головомойка от Грэя и истерика Фаджа, и будет лучше, если перед тем, как я предстану перед ними, меня окутает своей заботой Люччи.       Кажется, после восстановления органов я переборщил с аппарацией и теперь они мучительно пытались определить надлежащее им место. Мучительно для меня, конечно. Я опустился на траву, вытянул ноги и привалился спиной к покрытой мхом и лишайником бревенчатой стене. И даже плевать было на благородную парчу, которую пачкал лесной мусор. Я вдохнул пряный лесной воздух, свежий и такой плотный, что его можно было резать ножом, нанизывать на вилку и есть, как самое прекрасное блюдо. У него был вкус свободы!       Моей. Драгоценной. Свободы.       К Мордреду всё. Я - охотник, и иной судьбы мне не надо!