События прошлого всегда находят отражение в настоящем

Генри не обманул: с новым средством дело и правда пошло быстрее. Я щедро поливал стены и с удовлетворением созерцал, как медленно стекает вниз по стене желтоватая пена, являя миру истинный цвет панелей гостиной. Окна и двери я оставил нараспашку, боясь отравиться ядовитыми парами. О девушке в магазине старался не думать, как и о странном поведении Генри, зачем-то совравшем о ней. На собрание я приехал одним из первых. На парковке стояли только две машины: большой серебристый пикап мистера Ньютона и огромный черный «Шевроле Тахо», смотревшийся в этом богом забытом городке абсолютно неуместно. Припарковав свой позор автолюбителя на самом краю площадки — старенький пикап не шел ни в какое сравнение даже с машиной Ньютонов, что уж говорить о сияющем новеньком «Шевроле», — я заглушил мотор. Мой джип с гордым названием «Гладиатор» прожил долгую жизнь: он достался моему отцу Ричарду от деда, а уже от отца перешел ко мне. Коул, мой папа, тоже омега, был в ужасе и настаивал, чтобы мне купили что-то маленькое и компактное. Но я любил нашего «Гладиатора», не видел смысла тратить деньги на что-то новое, когда уже было надежное и старое, и до этого дня никогда своей машины не стеснялся. А тут, впервые в жизни, я ощутил неловкость из-за своей простоты. Даже одежда на теле стала ощущаться странно: в глаза бросались протертые рукава джемпера, ярко контрастирующие с новенькой осенней курткой. Я быстро посмотрел в зеркало заднего вида, оценил большие наивные карие глаза, бледную, чуть желтоватую от усталости кожу, вздернутый нос, мягкую линию челюсти и растрепанные темные кудри. — Боже, я действительно выгляжу как несчастная сиротка, — я закрыл лицо руками и отчаянно застонал. Конечно, старички Форкса бросились мне на помощь, как только увидели забитого подростка с напуганным взглядом. И самым ужасным было то, что я не был ни несчастным, ни забитым, ни сиротой. У меня водились какие-никакие деньги, я зарабатывал себе на жизнь и учился, ни в чем особо не нуждаясь. Я не покупал новые вещи, потому что не видел необходимости, не менял машину по тем же соображениям, а напуганный взгляд имел только потому, что совершенно не умел общаться! Я терпеть не мог свою неловкость, неуклюжесть, круглые черты лица и полное отсутствие малейшего намека на притягательность. Никогда — осознание снова кольнуло меня острой иголкой в самое сердце, — никто и никогда не смотрел на меня как на настоящего омегу. На душе стало паршиво. Зато, пока я предавался самобичеванию, машин на парковке прибавилось. Я вышел под дождь, запоздало накинув капюшон, и медленно поплелся за двумя фигурами в черных плащах, стараясь успокоиться и придать своему лицу выражение пожизнерадостнее. В спортзале было тепло, у входа стоял небольшой гардероб, и я скинул куртку, чтобы не вспотеть. Фигуры в черном последовали моему примеру, явив мне чету Чейни: Анджела встряхивала густые с проседью волосы от капель дождя, а Бен, увидев меня, добродушно похлопал по плечу и спросил про исправность бойлера. Я старательно отвечал, пытаясь отогнать неловкость и не обращать внимания на устремившиеся ко мне взгляды местных. Майк и Джессика Ньютон поспешили в нашу сторону, широко улыбаясь. — Ноа, ты все же пришел, молодец! Как успехи в доме? Генри говорил, что ты заходил за средством от плесени. Надеюсь, оставил окна открытыми? — Здравствуйте, мистер Ньютон, да, сделал все, как было указано на упаковке. Генри мне очень помог с выбором, — я огляделся по сторонам, пытаясь разглядеть добродушного продавца и понять, не рассказал ли он родителям о моем странном поведении в магазине. — Его не будет? — Он со своим супругом Кайлом на первом скрининге, — тут же вмешалась Джессика, выделив слово «супругом» и смерив меня тяжелым осуждающим взглядом. — Обычно они не ходят на собрания. Тут тебе ловить нечего, ха-ха. Меня обожгло волной мучительного стыда: миссис Ньютон явно расценила мой вопрос как активную заинтересованность и встала на защиту семейного счастья. Я отчаянно покачал головой, но сказать ничего не успел: в центр зала вышел высокий мужчина, представившийся мистером Бергом, директором школы, и призвал всех сесть. Все еще красный и расстроенный неудачно заданным вопросом, я поплелся не за миссис Чейни, а в самый конец зала, за спину огромного альфы в черной толстовке. На людей я старался не смотреть, хотя ощущал их явный интерес и желание поприветствовать меня в милом городке. Я выглянул из своего укрытия и увидел то, чего боялся: миссис Ньютон, бросая на меня неодобрительные взгляды, нашептывала что-то на ухо с самым недовольным выражением лица сидящей рядом с ней женщине. Женщина обернулась и смерила меня таким взглядом, что я тут же поспешил ретироваться обратно за спину здоровяка. Решено: больше никогда на собрания ходить не буду. Пусть лучше эти милые старички выставят мне счет, чем будут сплетничать и подозревать в виляниях хвостом перед женатыми альфами. Половину речи директора я прослушал, снедаемый обжигающим чувством стыда и обиды, а когда все же сосредоточился, понял, что речь касается непосредственно меня самого. — …переехал мистер Эванс, внук шерифа Свона, и занял его дом. Наша команда по преобразованию города уже помогла Ноа небольшим ремонтом, и… Где же мистер Эванс? Вас совсем не видно за мистером Калленом. Эммет, посторонитесь немного, дайте нам его разглядеть. Эмметом Калленом оказался тот самый огромный альфа, прикрывавший меня от назойливых взглядов миссис Ньютон. Он пересел на соседний стул, а я тяжело поднялся и помахал дрожащей рукой всем присутствующим, стараясь смотреть только на добродушно улыбающуюся миссис Чейни. — Здравствуйте, — голос дрогнул, я покраснел пуще прежнего. — Меня зовут Ноа Эванс, я рад, что переехал в Форкс, и очень благодарен всем вам за помощь. Десять минут позора длились целую вечность, хоть миссис Чейни и очень помогала, отвечая за меня на большую часть вопросов. В конце экзекуции школьный директор спросил, чем я планирую заниматься, если все же вступлю в группу профсоюза. Я, заикаясь, предложил заняться сайтом городка, заброшенным лет десять назад. Хвала небесам, идея пришлась им по душе: молодая женщина с грудным ребенком тут же подняла руку и заявила, что дети подрастают, и на заднем дворе ей необходима высокая изгородь от диких животных, а это необходимо срочно опубликовать не в газете, а на сайте. Завязался спор, я сел на свое место и поборол желание передвинуться и снова оказаться за спиной здоровяка. Постепенно сердце перестало биться в бешеном темпе, я успокоился, собрался с мыслями и огляделся по сторонам. Я постепенно запоминал людей: они вставали, называли свои имена и вносили идеи. Оказалось, что собрания бывают всего пару раз в месяц, а иногда еще реже, и мне просто не повезло приехать прямо перед великим событием. Между рядов ко мне прокрался миленький старичок-омега, мистер Новак, местный библиотекарь, и сказал, что сайт я смогу начать делать вместе с другими энтузиастами в его библиотеке. — Я отправлю вам расписание по почте, только запишите ее вот сюда, — он протянул мне планшет с бумажным листом и адресами электронных почт других горожан. Да уж, прогресса этот город не видел с мезозоя. Я вписал свой адрес и вернул планшет, пряча улыбку за поджатыми губами. Мистер Новак определенно станет моим любимчиком в Форксе: сразу видно — самый современный старичок. И тут, все еще задумчиво улыбаясь, я поднял взгляд и снова увидел ее. Ошибки быть не могло: это действительно Белла Свон. Улыбка примерзла к лицу. Она сидела через два кресла от меня, на одном ряду со здоровяком Эмметом. На этот раз на ней не было темных очков, и я увидел янтарные глаза и неземную красоту ее лица. Я видел это лицо на старых фотографиях бабушки Рене не меньше сотни раз. В детстве я был чуть ли не одержим тетей Беллой, считал ее самым настоящим ангелом. Однажды, когда я упал с велосипеда и попал под колеса проезжающей мимо машины, очень неудачно сломал руку и чуть не отдав душу Богу, именно Белла Свон несла меня на руках до больницы. Да так быстро, что мне казалось, мы летим по воздуху. В ту же ночь в Финикс прилетел какой-то доктор, и уже утром моя рука была прооперирована. Через месяц с небольшим я спокойно играл с остальными детьми, не вспоминая о произошедшем инциденте. Я постоянно попадал в разные передряги, нередко сильно травмировался, и Белла была моим ангелом-хранителем, высылавшим помощь по первому зову. Папа с бабушкой частенько говорили, навещая меня в больнице: «Это все твоя тетя Белла, малыш, ты должен быть ей очень благодарен». И я был благодарен, я безумно ее любил, пока все остальные вдруг про нее не забыли. Фотографии пропали, разговоры стихли. На мои вопросы о Белле никто не отвечал или отшучивался. Я тогда испугался, что тетя Белла умерла, и мне не хотят об этом рассказывать, вот и перестал спрашивать. А потом и вовсе забыл. Точнее, думал, что забыл. Пока не увидел ее снова. Все, что я помнил, знал, слышал о Белле Свон, вернулось и раскрылось веером воспоминаний — очень четких и ярких. Мы смотрели друг на друга уже неприлично долго. Я отвел взгляд, уставился на свои руки. Я был уверен, что она меня не узнала. В последний раз, когда мы виделись, мне было лет шесть, не больше. Да и поверить, что тетя Белла, будучи старше моей мамы на двадцать лет, а моей маме, на минуточку, уже сорок, могла выглядеть так молодо, было сложно. Или могла? И что мне тогда делать? Подойти и спросить я бы не решился: не хватало еще услышать что-то вроде «Дорогуша, ты в своем уме?». Вдруг она так на меня посмотрела, потому что сплетни миссис Ньютон успели добежать до задних рядов? Но я должен был как-то объяснить невероятное хотя бы самому себе. Возможно, Белла увлеклась каким-то оккультизмом, нашла эликсир молодости. Будь я на ее месте, я бы так и поступил. Но как же тогда быть с ее мужем, их дочерью Ренесми? Она бросила их? Я кинул еще один взгляд на Беллу, но вместо нее столкнулся взглядом с ее мужем: медные волосы, белая как мел кожа, темные круги под глазами. Я не помнил его имени, о нем мало говорили при мне, но я помнил его фото. Их фото, совместное: Белла, ее муж и маленькая девочка, сидящая между ними в красивом бархатном платье. Это точно муж Беллы, я мог бы в этом поклясться. И он тоже не постарел ни на мгновение с момента сделанной лет шестьдесят назад фотографии. Он смотрел на меня в упор, темные, почти черные глаза опасно щурились. Я судорожно вздохнул и отвернулся. По коже пробежал озноб, меня обуял почти животный страх: казалось, этот красивый и очень молодой парень перепрыгнет сейчас через два ряда стульев и одним легким движением оторвет мне голову. Что мне делать? Куда бежать? Мысли путались, сердце билось где-то в горле. Ну зачем, зачем я приехал на это собрание? Теперь они знали и мое имя, и адрес, знали, что я внук Чарли Свона, пусть чисто технически это было не совсем так. Должно быть, эти двое хранили секрет вечной молодости, и что-то мне подсказывало: узнай они, что я догадался об этом, жить мне не больше пары часов. Я все еще ощущал на себе буравящие взгляды. Живот скрутило, накатила тошнота. Я опустил голову между колен и принялся глубоко дышать. Это определенно один из худших дней в моей жизни. До конца собрания я просидел как на иголках. Фраза «все свободны» сработала для меня как стартовый выстрел для бегуна. Я вскочил, схватил с крючка куртку и выбежал на улицу под проливной дождь самым первым. Не сбавляя шага и не натягивая куртки, я добежал до конца парковки, уселся в машину и завел двигатель. Хватит с меня на сегодня Форкса, хватит странных взглядов и нестареющих родственников. Я дернул рычаг и покатил по дороге, следуя навигатору в сторону Порт-Анджелеса, борясь с тошнотой и подступающими слезами. Я мчался вперед по трассе, вжав педаль газа и едва ориентируясь на местности — дождь заливал лобовое стекло, мешая обзору. Это меня отрезвило: я сбавил скорость и поплелся с черепашьей скоростью по мокрой трассе, внимательно вглядываясь в знаки. Меня обгоняли огромные фуры с бревнами, нетерпеливо сигналили водители позади, но я не поддавался и ехал осторожно, поражаясь своей беспечности. Просто поразительно, как я не улетел в кювет. В Порт-Анджелесе я оказался только к восьми вечера. Темнело, ливень не стихал, я едва видел, куда паркуюсь, у небольшой закусочной. Пробежал пару метров под неутихающим дождем и быстро скользнул в двери. Ресторанчик оказался итальянским: приятный приглушенный свет успокаивал нервы, клетчатые скатерти напоминали любимый бар в Финиксе — мы с семьей постоянно отмечали там дни рождения и заказывали огромную порцию пасты с грибами. Сейчас мне как никогда нужно было что-то привычное. Я уселся за предложенный администратором столик у окна, пролистал меню, попросил огромный стакан сладкой газировки, пасту и чашку горячего кофе. Я замерз, руки дрожали то ли от холода, то ли от стресса. Промокшая под дождем футболка, которую я так и не натянул куртку, липла к телу. — Принести вам плед? — у официанта были добрые глаза, милые рыжие кудряшки и очень симпатичное лицо. Я скорее увидел, чем почувствовал, что он тоже омега. — Да, пожалуй, — улыбнуться я не смог: губы не слушались. — И чашку горячего какао за счет заведения, он поможет согреться, — Феликс, имя я прочитал на его бейджике, сочувственно улыбнулся. — Одну минуту. С пледом и исходящей паром чашкой я начал постепенно отогреваться. Делал большие обжигающие глотки, кутался по самый нос, медленно анализируя ситуацию. Спокойная обстановка ресторана помогла расслабиться: страх, сковывающий тело, отпускал. Я понял, что зря запаниковал и сбежал. Ну в самом деле, не стал бы меня никто убивать! Тем более Белла, не раз спасавшая мне жизнь и, насколько я помнил, всегда относившаяся ко мне с большой любовью. Тепло разливалось по телу приятными волнами. Просто разыгралось воображение, вот и все. Ну да, встретил давно пропавшую тетю и ее мужа, не изменившихся ни на день, и что с того? С их деньгами и связями, я был уверен, они имели неограниченный доступ к любым уходовым средствам и лучшим пластическим хирургам. А та ситуация с Генри… Ну, возможно, он просто решил надо мной подшутить, а я, как всегда, не углядел юмора и воспринял все на свой счет. Жить стало легче. Я ждал заказ, лениво уставившись в окно, хотя разглядеть происходящее на улице было невозможно: дождь лил сплошной стеной, заливая стекло, и я представлял, что плыву сейчас на подводной лодке куда-то далеко-далеко, в полном одиночестве, без чужих осуждающих взглядов и неловких ситуаций. Я вспомнил, каким взглядом окинула меня миссис Ньютон, когда я спросил о Генри, и меня передернуло. Да он же старше меня лет на пятнадцать, как можно было вообще подумать, что я им увлечен? Досада на Джессику и ее злой поступок глодала меня даже сильнее, чем появление Беллы и ее недружелюбного мужа. Просто сорвалось с языка, и теперь весь город будет судачить о моей неразделенной любви к альфе с беременным супругом. Очень неприятно. Звякнул колокольчик. Я представил, какого пришлось бедняге пробираться сквозь начинавшийся великий потоп, потянулся сочувствующим взглядом к вошедшему и чуть не охнул. В дверях, стряхивая капли дождя с зонта, стоял самый красивый человек на свете. Я даже чуть приоткрыл рот от восхищения. Высокий, широкоплечий альфа — темно-русые шелковистые волосы растрепаны уличной бурей, а лицо… Такого лица я еще никогда и нигде не видел. Все в нем было идеально, гармонично, притягательно. Боже, сколько еще в штате Вашингтон таких красивых людей? Белла, ее муж, а теперь еще и этот парень. Скоро у меня определенно разовьется комплекс неполноценности. Бесподобный красавец начал медленно поворачиваться в мою сторону. Краска тут же бросилась мне в лицо, я быстро захлопнул рот и отвернулся. Не хватало еще увидеть в его лице подтверждение своих мыслей о том, как нелепо я выгляжу с прилипшими ко лбу волосами и свекольного цвета щеками. Я нервно растрепал челку и попробовал зачесать волосы за уши. Рядом кашлянули. Наконец-то, Феликс! Я повернулся с уже готовой для официанта улыбкой и, удивленно ойкнув, застыл, глядя на того самого шикарного альфу. Черт, наверное, стол забронирован, и он подошел, чтобы попросить меня пересесть. Такое со мной тоже случалось частенько, и сейчас я ничуть не удивился. Видимо, в ресторане решили, что в такую погоду можно не держать бронь, но моя удачливость сыграла против их надежд. — Это ваш стол, да? — я закусил губу и поднялся. Слава богу, сил краснеть уже не было. — Наверное, администратор перепутал, я сейчас пересяду, простите. — Что? — Глаза, серые, великолепные глаза шикарного незнакомца слегка округлились, идеальные брови вздернулись. Даже стоя, мне пришлось откинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, таким он был высоким. — Нет, не вставайте, я не бронировал стол. Вообще-то, я подошел, чтобы познакомиться. — Познакомиться? — Настал мой черед вскидывать брови. — С кем? — Да, познакомиться. С вами, — он указал на кресло напротив меня. — Вы не против, если я присоединюсь? Я подозрительно сощурился. Торговец новой электронной валюты или адепт финансовой пирамиды? Кто-то в этом духе вполне мог пристать ко мне с предложением оформить быструю покупку, только сегодня и только сейчас, всего за двести долларов. Папа Коул всегда говорил, что я выгляжу как типичная жертва сектанта. Странные люди выбирали именно меня в заполненных торговых центрах, приставали с вопросами о Боге, впаривали листовки, уговаривали купить их продукцию, и чаще всего я делал все, о чем они просили, чтобы поскорее от них отделаться. Я даже прошел короткие курсы в центре психологии, чтобы научиться твердо отказываться от любых товаров. Но сейчас передо мной стояла другая проблема: если на покупки у меня не было денег и об этом я мог сказать честно, то соврать, что кого-то жду или тороплюсь, я не мог. Никто и никогда еще не подходил ко мне с предложением просто познакомиться, и я не знал, что делать. Поэтому я просто кивнул, и незнакомец сел напротив, обдав меня шлейфом своего запаха. — Ваш заказ, — очень вовремя появился Феликс и удивленно уставился на гостя. Его рот раскрылся, зрачки увеличились. Я не мог его судить: сам минуту назад пялился на незнакомца с таким же лицом. Тут было на что посмотреть и от чего встать в ступор. Я аккуратно забрал блюдо с подноса, следом стянул приборы, губы сами собой расплывались в улыбке. Феликс все стоял. Сидящий напротив меня альфа не предпринимал никаких попыток привести официанта в чувство, а я боролся с неловкостью. — Эм, Феликс, — позвал я, понадеявшись, что бедняга не будет слишком уж смущен после возвращения с небес на землю. Ноль реакции. Я поджал губы и легонько тронул его за локоть, привлекая внимание. Наконец, в глазах омеги проскользнула искра осознания. Он встрепенулся, скользнул по мне взглядом и бодро произнес, будто ничего сейчас не было: — Кофе и газировку сейчас принесу. Понравился какао? Я даже позавидовал его выдержке. Феликс смотрел на меня так, будто не он почти с минуту молча гипнотизировал альфу взглядом и не отзывался на вежливые покашливания с моей стороны. И самым странным было то, что сейчас на альфу он совсем не смотрел, словно не замечал. Даже меню не предложил! Может, они знакомы, и я наблюдаю за драмой бывших любовников? Я видел, парочки часто делали так в сериалах, изображая полное безразличие, будто бывшей пассии и не существует вовсе. — А, да, очень понравился, спасибо, — я удивленно моргнул, перевел взгляд с альфы на официанта, но ответа на неозвученный вопрос так и не получил. Оба сохраняли поразительное спокойствие, абсолютно игнорируя присутствие друг друга. Феликс отошел, а я уставился в свою тарелку. Аппетит пропал совершенно. Незнакомец смотрел на меня без всякого смущения, красивые длинные пальцы медленно потирали подбородок. — Простите, — прервал я молчание и добился удивленного взгляда серых глаз. — Я не очень понимаю, почему вы ко мне подсели. И не очень верю, что захотели познакомиться. У меня нет денег, я ничего не покупаю, в Бога не верю и у меня аллергия на все компоненты продукции Гербалайф. — Ты меня помнишь? — глаза альфы недоверчиво сощурились. Он склонил голову и впился взглядом в мое лицо. — Не думаю, что мы встречались раньше, я переехал только вчера, а в этом ресторане впервые, — по-своему истолковал я его вопрос, совершенно растерянный таким поведением. — Возможно, вы меня с кем-то перепутали? Меня отвлек вернувшийся Феликс. Он поставил передо мной стакан колы и чашку кофе совершенно спокойно и непринужденно, полностью игнорируя нового посетителя. Я снова перевел взгляд с официанта на незнакомца, не понимая, что за цирк тут происходит и почему именно я стал жертвой этого нелепого представления. Альфа все так же буравил меня взглядом. — Слушайте, — почти рявкнул я, до предела раздраженный таким поведением, когда Феликс отошел за стойку в конце зала. И с удовлетворением отметил, что альфа даже слегка отпрянул. — Прекратите, пожалуйста, разыгрывать комедию. Если у вас с Феликсом какие-то размолвки в отношениях, решайте их самостоятельно. Не нужно впутывать в вашу драму посторонних. Копившееся в течение вечера напряжение и стресс прорвали плотину терпения. Меня снова затрясло, и я спрятал руки под стол, не решившись взять стакан, хотя в горле пересохло. Я не умел ругаться, выражение негативных эмоций давалось мне с трудом и всегда заканчивалось чуть ли не панической атакой. Но сейчас нервы сдали окончательно, и я вступил в бой с неизвестной мне формой абьюза. Может, это пранк и меня снимает скрытая камера? Если так, я убью этих шутников голыми руками! А если нет? Вдруг бедный Феликс и правда в отношениях с этим альфой и думает сейчас обо мне невесть что, или глубоко переживает из-за сложившейся ситуации? — Простите, я и в самом деле повел себя грубо, даже не представился, — бархатистый голос ворвался в мое сознание, прервав поток мыслей. Я удивленно вскинулся, нахмурил брови. — Меня зовут Эван Найтмор, и я был бы счастлив, если бы вы забыли об этом нелепом инциденте с официантом. Он сделал какой-то странный акцент на слове «забыли», будто это было для него важнее всего остального. Мне хотелось красиво парировать его просьбу: скептически задрать бровь, оглядеть его сверху донизу, как это бы сделала моя подруга Софи. Но язык прилип к небу, а тело задеревенело. Я все же потянулся к стакану и, делая вид, будто это не моя дрожащая рука расплескивает содержимое, принялся судорожно пить. Ладно, хуже быть не может: позориться дальше уже некуда. Я промокнул подбородок салфеткой, тяжело вздохнул. — Феликс был очень мил со мной, — я стрельнул в Найтмора осуждающим взглядом, намеренно не представляясь, — и если вы нарочно подсели ко мне, чтобы его задеть, то я… — Я впервые в жизни вижу этого официанта, — в голосе Найтмора зазвучало раздражение. Я весь сжался от его тона, но упрямо покачал головой. Тут явно что-то нечисто, и такой простой отговоркой меня не провести. Найтмор поджал губы, снова нахмурился, уставился прямо мне в глаза и вдруг резко подался через стол. — Я сказал — забудьте! Я дернулся в сторону, испуганный порывистым движением, вскинул руки, прикрывая лицо от возможного удара. Да этот Найтмор какой-то псих! Псих с пунктиком на память. Или на забывание. Бить меня никто не стал. Я отвел руки от лица, оглянулся в поисках свидетелей, но на нас не обращали никакого внимания ни посетители, ни скучающий бармен — единственный сотрудник, оставшийся в зале. Хотя я был уверен, что разгорающиеся за нашим столиком страсти были куда интереснее смазанных дождем огней за окном. Я очень медленно повернулся к Найтмору, боясь спровоцировать новую волну агрессии каким-нибудь резким движением. И оказался совершенно не готов столкнуться с ним нос к носу. Я судорожно вздохнул, и меня моментально окутал его запах. Лица коснулось свежее дыхание. Красота Найтмора ослепила меня, заворожила. Никогда еще ни один человек не производил на меня такого сильного впечатления. Прошла, наверное, минута, если не больше, прежде чем я смог взять себя в руки. — Мистер Найтмор, у меня отличная память. Забывать я ничего не собираюсь, — настал его черед дергаться. Найтмор отпрянул так резко, что мне слегка поплохело. Наверное, ему было не очень приятно находиться так близко ко мне. Он же ощутил мой запах: блеклый, слабый, невыразительный. Снова воцарилось гнетущее молчание. Но в этот раз я решил не играть в переглядки: слишком уж заходилось сердце, а я не собирался отъезжать с инфарктом в этот кошмарный день. Аппетит пропал. Я схватил стакан и допил газировку, чтобы чем-то занять руки. Поискал официанта, но в зале не было ни одного сотрудника, чтобы попросить счет. — Ноа. Я вздрогнул, но глаз не поднял. Я не называл ему своего имени. Стало страшно. Он сумасшедший, наверняка маньяк, подыскавший себе жертву. Я чуть не застонал в голос. Ну за что мне все это? — Эй, — очень мягко позвал меня Эван Найтмор. Я не отрывал взгляда от стакана и боялся даже пошевелиться. — Слышишь, прости, я не хотел тебя пугать. Сегодня у меня кошмарный день, я веду себя отвратительно и ничего не могу с этим поделать. Мягкая вкрадчивость его голоса обезоруживала. Я с удивлением отметил, что даже бояться его стало сложнее: настолько он красив и обаятелен. А как он филигранно играет голосом… Да что со мной такое? — Я не называл вам своего имени, — я закусил губу и сжал стакан покрепче. Кончики пальцев побелели. Я скользнул взглядом по столу и решил: если что, успею схватить вилку и воткнуть Найтмору в глаз. — Не называл, — в голосе альфы послышалась улыбка. — Это имя написано на твоем кулоне. Я посмотрел вниз, на свою грудь. Плед распахнулся, цепочка с именной подвеской, подаренная родителями на мой семнадцатый день рождения, покоилась на влажной футболке, являя миру зеркальное отражение моего имени. Я очень тяжело вздохнул, раскрутил украшение и спрятал обратно под футболку. Стало неловко за себя и свою подозрительность. В голове все смешалось. Может, у Найтмора действительно был такой же неудачный день, как у меня? Я не знал, что думать, не знал, что сказать. — И с официантом я не знаком, честное скаутское, — в голосе Найтмора звучал смех. Я различил в этом смехе явную обескураженность, но глаз так и не поднял, хотя его лицо манило меня, как магнит. Я упорно смотрел на свои руки, чтобы сохранить самообладание. — Тогда почему он не предложил вам меню? Даже не поздоровался, а сейчас прячется, не выходит в зал? — Думаю, он просто забыл. — Ну, конечно, — я вздохнул и придвинул к себе чашку кофе. Я не верил ни одному его слову. Как ни старайся, такого альфу быстро не забудешь. — Какой-то у вас пунктик на забывчивость, не считаете? И тут случилось то, чего я совсем не ожидал. Появился Феликс, снова уставился на Найтмора, но на этот раз не застыл, а рассыпался в извинениях за игнорирование гостя: — Не понимаю, что случилось. Я отошел принести вам меню, а потом все просто вылетело из головы… Следом за Феликсом возник администратор с меню, поздоровался, уточнил, устраивает ли альфу столик и не хочет ли он пересесть за любой другой. Ну все, точно, я окончательно свихнулся. Совершенно точно сошел с ума. — Ты сказал, — начал Найтмор, пока я выбирал себе диагноз, — что всего два дня, как переехал. И как тебе Порт-Анджелес? Этот вопрос выдернул меня из рассуждений о шизофрении. Я удивленно посмотрел на альфу. — Порт-Анджелес? О, нет, я недавно переехал в Форкс. Это в часе езды отсюда. В голове все смешалось. Никакой Найтмор не маньяк, просто я — впечатлительный дурак с параноидальными наклонностями. Снова некстати вспомнилась миссис Ньютон, тетя Белла и ее муж, сверху густой кашей налипла нелепость с Найтмором и официантом, моя тирада об отношениях… Боже, убей меня молнией прямо сейчас, умоляю! Почему всегда все эти казусы происходят именно со мной? Хорошо хоть Найтмор не выглядел злым, скорее каким-то удивленным и разочарованным. Последнее я принял на свой счет, но внутренне захрабрился: я такой, какой есть. Не я звал его за свой столик, и не ему меня попрекать своим разочарованием. — Форкс? Я тоже там живу, не совсем в городе, неподалеку. Ты случайно не новый обитатель резиденции Свон? Я фыркнул. Резиденция, ага. Знал бы этот начищенный и сверкающий альфа, в какой грязи я сегодня возился. Ужас, наверное, от меня все еще пахнет чистящим средством! Я плотнее закутался в плед, хотя давно согрелся. — Да, это я. Вижу, в Форксе новости и слухи распространяются быстрее лесного пожара, — прозвучало безрадостно. Уже завтра этот парень узнает, что я, оказывается, страдаю по престарелому сыночку Ньютонов, и разочаруется окончательно. Конечно, я прекрасно осознавал: ничего с таким альфой мне не грозит. Мы были настолько далеки друг от друга, что нас буквально можно было приравнять к разным биологическим видам. Я — олень, застывший в свете ослепительных фар, Эван Найтмор — водитель грузовика, несущийся на полной скорости, чтобы меня сбить. И все же меня непреодолимо к нему тянуло. Я поймал себя на мысли, что мне очень хотелось нравиться Эвану Найтмору. Глупый, недалекий олень. — Я испортил тебе аппетит? Ты совсем не ешь. — Да нет, — я отмахнулся. — Просто день сегодня такой. Мы замолчали. Молчание было неловким, но я боялся открыть рот, чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего и не опозориться еще раз. Феликс принес заказ. Я цедил кофе, Найтмор без аппетита наматывал спагетти на вилку. Скорее бы он уже доел и ушел. Скорее бы закончился этот дождь, и уйти смог уже я. Хорошо, что у меня был запас денег на карте: хотя бы смогу заплатить за ужин и сгладить неловкость дружеским жестом. Ехать по мокрой дороге в такой ливень было страшно, иначе я бы уже попросил счет. Может, просто расплатиться и уйти ждать в машине? Пришлось признаться себе, что уходить не хотелось. Хотелось посидеть еще чуть-чуть, пусть даже в давящем молчании. Когда я еще посижу с таким альфой в ресторане? Никогда. Я грустно улыбнулся самому себе, притянул остывшую тарелку спагетти. Раз уж мне грозит потратить совершенно не лишнюю сотню баксов, нужно поесть. — Держи, — Найтмор придвинул ко мне колу. — Я не фанат газировки. — И еды, — я кивнул на его тарелку, но колу принял: пить хотелось ужасно. — Это все стресс. Не могу есть, когда нервничаю. Я закивал, активно прожевывая. Еда оказалась очень вкусной, и я обрадовался, что все же решил попробовать. Нужно оставить этому ресторану пять звезд на сайте. — Я тоже, но у меня сильный организм: я быстро справляюсь со стрессом и легко отхожу. Я не врал. Если бы каждый кошмарный случай в моей жизни цвел в памяти так же ярко, как любой другой эпизод, я бы давно сошел с ума. Сейчас переживать я уже не мог — слишком вымотался эмоционально, но знал, что ночью перед сном еще долго не смогу уснуть, а днем буду нервничать от каждого взгляда и звонка. Но постепенно это закончится: люди забудут, позорное событие перестанет казаться таким уж позорным, и я войду в колею обычной жизни. — Могу спросить, почему ты переехал? — Ну, дедушка Чарли оставил мне тут дом, — я догадывался, что он спрашивает не об этом, но выкладывать скучнейшую историю своей жизни не собирался. — А где жил до Форкса? — В Финиксе, — я сверкнул улыбкой. — Представляю, каково тебе, — голос Найтмора зазвучал мягко и понимающе. Я разглядел его повнимательнее, отметил чистоту и свежесть кожи, полное отсутствие щетины, хотя у альф она обычно прорастала ближе к вечеру. На губы я боялся даже смотреть, чтобы Найтмор не воспринял это как намек. И я очень сильно сомневался, что он действительно представляет, каково мне сейчас. — В детстве я жил в Техасе, потом учился в Нью-Йорке, а два года назад переехал с братом и его женой сюда, в Форкс. Ни за что бы не подумал, что этот парень из Техаса. Внешне он больше походил на скандинава, представителя великого рода викингов или плод запрещенной нынче евгеники в Швеции. Но и меня нельзя было назвать типичным жителем Аризоны: светлая кожа, темные волосы, карие глаза, ничего особенного или выдающегося, ни загара, ни выбеленных солнцем волос, ни ясных голубых глаз. — И долго привыкаешь к дождю и сырости? — Быстрее, чем к бесконечным слухам. Но и они довольно быстро заканчиваются, можешь поверить моему опыту. — Скажи это миссис Ньютон, — проворчал я, допивая колу и махая рукой Феликсу, чтобы принесли счет. — Она вдруг решила, что я строю планы на ее сына Генри, того, который работает в хозяйственном магазине. Завтра я стану звездой Форкса. — Не станешь, — Найтмор мягко улыбнулся, его рука дернулась, будто он собирался накрыть ею мою ладонь, но я списал это на свое бурное воображение. — Миссис Ньютон ужасно боится слухов о своей семье. Она никому ничего болтать не станет. Мое лицо просветлело. В душе загорелся луч надежды. — Правда? Было бы здорово! Становиться врагом социальных институтов в первый день переезда — перспектива не лучшая. Появился Феликс со счетом. Я протянул руку, но Найтмор оказался проворнее и быстрее. — Нет, не нужно, я сам заплачу, — меня снова обожгло стыдом: неужели альфа решил, что я ожидал, что он заплатит за счет? Руки снова затряслись. Я вцепился в папку. — Убери руку, Ноа, — Найтмор обжег меня взглядом, но я заупрямился. — Нет, я не… Мне… Замечательно, меня еще и дар речи покинул. Я снова покраснел, но решил биться до конца. Я не омежка в беде, я в состоянии за себя заплатить, мне не нужны широкие жесты от незнакомого человека. Я не хочу чувствовать себя обязанным. — Ноа, — Найтмор звучал очень мягко, спокойно. Его рука, горячая, почти обжигающая, будто у него была температура, накрыла мою ладонь. По телу пробежал озноб, я вздрогнул и разжал пальцы. А хитрый Найтмор быстро сунул две крупные купюры в папку и вручил ее Феликсу. — Хороший мальчик. Феликс, без сдачи. Большое спасибо за работу. Хороший мальчик? Я? Это он мне? Что?! Мозг засбоил. Я вскочил из-за стола, скинул плед и зашагал к выходу, не поблагодарив и не попрощавшись. Что этот Найтмор о себе возомнил? Думает, я зверушка какая-то? «Хороший мальчик», как собаке… Я выскочил на улицу и с удивлением отметил, что дождь закончился. Меня затопило облегчение. Скорее запереться в комнате и забыть этот день, как страшный сон. — Ноа, ты забыл телефон. Голос Найтмора звучал прямо за спиной. Я чувствовал, что он находится очень близко: жар его тела обжигал через тонкую футболку и контрастировал с прохладным вечерним воздухом. Кожа тут же покрылась мурашками. Я мысленно выругался, и долю секунды действительно раздумывал, не стоит ли мне проигнорировать его и уехать, оставив ему телефон. Здравый смысл победил. Я очень медленно развернулся. — Спасибо, — я забрал телефон, выдохнул и хмуро посмотрел наверх, постаравшись с готовностью встретить взгляд Найтмора. Ничего не вышло: я снова был ослеплен. — За счет тоже, и за разговор. Пока. — Пока, — отозвался Найтмор, когда я схватился за ручку двери. Я так и замер. Меня раздирали противоречия. Бросить температурящего человека ночью, рискуя его жизнью и жизнями тех, кого он может сбить, потеряв управление? Нет, я не мог. — Ты хорошо себя чувствуешь? Я могу тебя подвезти, если у тебя температура. — Температура? — Найтмор удивленно коснулся своего лба, потом окинул меня странным взглядом. — Нет у меня никакой температуры. Я, ворча, сделал пару шагов к нему и коснулся пальцами тыльной стороны ладони. Горячая, как печь! — Ну как это нет, ты сравни. — Это не температура, — в глазах Найтмора наконец отразилось понимание. — Особенность организма. Врачи не нашли никаких проблем или аномалий. — Оу. Ну, тогда понятно. Ладно. Эм… Еще раз, пока! Боже, как неловко. Но я же не мог об этом знать, в самом деле! На этот раз я не мешкал: запрыгнул в машину, очень аккуратно выехал с парковочного места, глядя только в зеркала и на дорогу, пытаясь уверить себя, что не вижу, как плечи Найтмора сотрясаются от едва сдерживаемого смеха, а на лице расплывается бесконечно обаятельная улыбка. Надутый индюк! И я тоже хорош — дурак дураком. Скорее бы добраться до дома и лечь. Дорога в Форкс была долгой. Я ехал медленно и очень аккуратно, следовал всем указателям и подпевал гремящему радио, чтобы не уснуть. Когда я наконец добрался до дома, часы показывали полночь. Первое, что я заметил, когда вошел, — настежь открытые окна. Дождь залил полы, и мне пришлось около часа возиться с тряпками и полотенцами, убирая воду. Даже постель была влажной, поэтому я постелил сверху плед и устроился прямо на нем, слишком уставший, чтобы что-то еще предпринимать. Лежа в темноте, я пытался выкинуть из головы странные события дня: собрание, Беллу, Найтмора с его неожиданной заботой. Но мысли продолжали крутиться в голове, мешая заснуть. «Хороший мальчик». Эти слова снова прозвучали в сознании, и я недовольно выдохнул, переворачиваясь на бок. — Завтра точно будет лучше, — пообещал я себе, медленно погружаясь в зыбкий, тягучий сон.