События прошлого всегда находят отражение в настоящем

Две недели в Форксе пролетели как одно мгновение. Погода давила свинцовыми тучами, дождь умудрялся заливать мне лицо, как бы низко я ни натягивал капюшон. К тому же жутко раздражал звук чавкающих по лужам и грязи тяжелых непромокаемых сапог. И что еще хуже, я никак не мог перестать думать о Найтморе, его горячей руке и нашей встрече в ресторане. Как бы странно он ни вел себя за ужином, вспоминались только его глаза, бархатистый голос и не поддающееся объяснению разочарование в его взгляде. Это меня убивало. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я решил загрузить себя по полной: просыпался по будильнику в шесть утра, несмотря на то, что не относил себя к ранним пташкам, переодевался в старые вещи и вступал в бой с сыростью, плесенью и пылью. Бесконечной, нескончаемой пылью. На пальцах появились волдыри и мозоли, спина болела нещадно. К концу дня я ощущал себя древним старцем, отпахавшим на каменоломне лучшие годы своей жизни. Зато дом цвел: я вымел, вычистил, выпылесосил и вытравил посторонние запахи и живность, просушил стены одолженной у Баннеров тепловой пушкой, гудящей как рой из миллиона пчел, замазал все щели, отшлифовал и залакировал полы, лестницу и старые деревянные настенные панели в гостиной. Конечно, выходило не совсем идеально — технике я обучался по роликам на YouTube; краску, лак и инструменты покупал по дешевке на местных распродажах, из-за чего почти все поверхности в доме разнились по цветам и текстуре. Аллергия наконец отступила. Я задышал полной грудью, привык к преследующему меня запаху хлорки и лака, а в короткие часы отдыха работал в местной библиотеке с удивительно великолепным скоростным интернетом. Мой бюджет, несмотря на скрупулезную экономию, таял на глазах, а требующих неотложного ремонта мест в доме только прибавлялось. Тяжелый труд и правда помогал: Найтмор из мыслей никуда не девался, но я хотя бы перестал томно вздыхать и вспоминал о нем в короткие отрывки времени между умыванием и сном. Отношения не были моим приоритетом, глупые терзания тоже в планы не входили. Я помнил, что у меня учеба, кредит за колледж, влетающее в копеечку восстановление дома, работа в маленькой игровой компании и попытки наладить коммуникацию с местными жителями. Слишком много всего свалилось на меня за короткий период, и первая влюбленность могла смешать все карты. Особенно, когда один вид Найтмора говорил, что первая влюбленность в него — обязательно несчастная и безответная. — Трещина в спальне снова появилась, — жаловался я мистеру Ньютону, подсевшему ко мне за столик в крошечном кафе со звучным названием «Бобриный хвост» на углу главной улицы. — Вы с мистером Чейни так хорошо её заделали, а утром проснулся — появилась снова. — Мы думаем, дело в фундаменте: влажная болотистая почва присаживается под весом дома. Да… — мистер Ньютон вздохнул и побарабанил по столу суставчатыми пальцами. — Если ничего не предпринять, дом могут признать аварийным, непригодным для жилья. Я ужаснулся. Столько денег и труда насмарку! В моей парадигме жизни просевший фундамент означал конец света. — Какой кошмар, — я уронил голову на руки и зажмурился от навалившейся на меня безнадежности. — Ну-ну, молодой человек, дома поднимали из земли и двести лет назад. Нужна специальная техника: они подопрут дом с одной стороны, откачают воду и утрамбуют почву. Я слышал, что в Порт-Анджелесе есть ребята, практикующие такие дела. — Мистер Ньютон, это даже звучит дорого, представляете, какой счет мне выставят за один только перегон техники из Порт-Анджелеса в Форкс? Это тупик. Если бы я заранее узнал о таких серьезных проблемах с фундаментом, вернулся бы в Сиэтл и подписал документы на продажу. Пусть бы эти двести тысяч лежали на накопительном счету или крутились в инвестициях, хоть я ни черта в них и не смыслил. Смутное подозрение, что остальные местные прекрасно знали о проблеме бывшего дома шерифа и намеренно мне ничего не рассказали, чтобы удержать в городе, быстро оправдалось. — О чём это вы болтаете? — старый Джошуа Вебер, брат миссис Чейни, примостился на стуле рядом с мистером Ньютоном и подпер подбородок рукой. — У Свонов беда с фундаментом, — мистер Ньютон замигал мистеру Веберу глазом. Я сделал вид, что ничего не заметил, и спрятал улыбку в стакане с газировкой. — Прикидываем, сколько выйдет ремонт и какую часть тела придётся продать Ноа на чёрном рынке. — С одной почкой отлично живут, — я невесело улыбнулся. — А печень так и вовсе восстанавливается. — Фундамент просел? Вот тебе раз! — в Джошуа Вебере определённо умирал талантливый актёр. — А почему сразу не обратились ко мне? — А ты что, обзавёлся строительной фирмой, Вебер? Вот так тайный миллиардер, а нам не рассказал. — Не у меня, у моего племянника, сына Айзека. Хотя дела там идут плоховато, заказов нет, реклама не работает, они по уши в долгах. Мы с мистером Ньютоном переглянулись. Голубые глаза блеснули, теперь он подмигивал уже мне. — Так пусть помогут нашему Ноа с ремонтом дома, а уж он им такую рекламу соорудит, от заказчиков отбоя не будет! Верно, Ноа? Ты же рекламой занимаешься, статьи пишешь? Я так и не смог честно рассказать, что пишу сюжеты для сопливых романтических новелл — в представлении старшего поколения на таких глупостях было не заработать, — и ляпнул, что тружусь в отделе маркетинга. — А вы можете показать их сайт? — я сразу занервничал. — Или аккаунт на фейсбуке? Я бы посмотрел, что можно сделать. Мистер Вебер завозился, достал телефон из внутреннего кармана куртки, долго что-то листал, а потом показал мне личную страничку мистера Айзека Вебера, заброшенную уже как два года. Видимо, на моём лице отразился полный спектр непонимания, он поспешил пояснить: — Так всё, только эта есть. И они расклеивали баннеры вдоль трассы с номером телефона и списком услуг. На наш разговор подтянулись ещё люди, я сбивчиво и заикаясь рассказал, что баннеры на трассах с длинным списком услуг водители даже не успеют прочитать. Проще всего разместить рекламу в социальных сетях и группах по ремонту, снимать своими силами формат «до и после», оставлять рекламу в почтовых ящиках домов, нуждающихся в ремонте. В общем, самые базовые вещи, которые, как я считал, известны всем и каждому. — Давай так: я позвоню Айзеку, оставлю твой номер, покажешь ему, как снимать эти «до и после», где нужно оставлять рекламу и всё в этом роде. Если его устроит идея, он сделает тебе отличную скидку, а если всё окупится, считай, что бесплатно. — Хорошо, — выпалил я, боясь передумать. — Я обязательно помогу, чем смогу, даже если он не возьмётся за ремонт. Несправедливо, что он платил такие деньги за рекламу и чуть не остался банкротом. Вместо того чтобы позвонить, мистер Айзек Вебер приехал сам тем же вечером. Я не знал, что они с мистером Джошуа Вебером близнецы, и сначала не мог понять, почему он задаёт те же вопросы и заново со мной знакомится. Неловкость развеял приехавший с ним внук, Оливер Вебер, симпатичный омега примерно одного со мной возраста, с длинными иссиня-чёрными густыми волосами и огромными голубыми глазами. Пока мистер Вебер осматривал дом и просадку фундамента, я учил Оливера базовым знаниям маркетинга. Мы вместе создали страницы в нескольких профессиональных социальных сетях, отдельно я показал ему набросанный мной макет сайта, сделанный на коленке в «Бобрином хвосте». — А я им говорил, — ворчал Оливер, развалившись на диване и лениво скроля ленту заказов на одном из сайтов, — что давно пора всё взять в свои руки! Нет, они готовы послушать кого угодно, кроме меня. Не знаю, как дядя Джошуа уговорил деда, но я рад, что смогу в этом поучаствовать. Давай, пока они разбираются с домом, мы оформим черновой вариант, а пока будем работать с тем, что есть? Я сейчас прохожу курсы бэкенд-разработчика, кое-что смогу сообразить. А ты поможешь с вёрсткой? — Давай, — я самодовольно хмыкнул и указал на адресную строку на планшете. — Я как раз купил сайт, великий гений технологий мистер Новак продал его всегда за пятьдесят долларов! — Вот чёрт! Шутишь? Оливер остался у меня почти на неделю, оккупировав диван. Мы полностью погрузились в работу над сайтом и рекламой, таская за собой из комнаты в комнату старенький портативный роутер. Ездили в Порт-Анджелес фотографировать рабочую технику, находили на гугл-картах старые фото домов и прикрепляли новые, уже отремонтированные. Вдохновлялись мы, или, как это называл Оливер, — занимались творческим воровством, — у сайтов канадских фирм. — Если из трёх идей слепить одну — это будет совершенно новая идея, — задирал я палец вверх, пока Оливер срисовывал трактор с детской раскраски младшего брата. — Этот трактор при клике будет расчищать поле для сообщения, как от снега. Я нашёл бесплатную анимацию, используем её как единственную сложную функцию, иначе сайт ляжет. — Дед всё не может определиться с прайсом, ругается с папой, — Оливер почесал нос. — Я предложил им калькулятор для расчёта цены по всем критериям, только… — Ты без понятия, как его сделать? Оливер кивнул, а я схватил телефон и принялся набирать сообщение Софи. Софи могла сделать что угодно. Математический склад ума, любовь к старым фильмам и полное отсутствие смущения сделали её моей лучшей подругой в далёком первом классе. Мы пронесли нашу дружбу сквозь года и умудрялись поддерживать отношения даже на расстоянии. Я знал, что Софи не бросит меня в беде. Она ответила сразу же, заодно завалив кучей вопросов. — С калькулятором нам помогут. Я думаю, с ним мы обойдём конкурентов на несколько шагов. Людям проще рассчитывать бюджет, когда перед глазами уже есть сумма за услуги. Работа над сайтом и рекламой помогала мне избавиться от гнетущего одиночества, но не от мыслей о Найтморе. Я о нём думал. Постоянно. Думал, пока драил полы, пока красил стены, пока ездил за покупками. Я постоянно оглядывался и искал его в прохожих, в посетителях библиотеки. Я изводил себя мыслями и всё не мог отпустить ни ситуацию, ни его. С того вечера в итальянском ресторанчике прошло уже три недели. За это время я ни разу не наткнулся ни на Эвана Найтмора, ни на Беллу Свон, о которой, признаться, мне следовало бы думать почаще, учитывая всю необычность нашей встречи и её молодости. Сердце странно ныло, почти болело, особенно во сне, пока мне ни с того ни с сего начинал чудиться запах Найтмора — приятный, окутывающий, такой сильный, внушающий чувство уверенности в своих силах и полной безопасности, что все страхи и кошмары моментально развеивались. Я боялся своих эмоций и снов. Боялся, что галлюцинации из обонятельных могут перейти в визуальные. Эван был греческим богом, а я — жалким человеческим существом. Ощущения были унизительными, я начал стыдиться себя. Я не раз наблюдал в школе и колледже за девушками и омегами, влюблявшимися в таких альф, как Найтмор: жестоких, надменных, пользующихся своим превосходством, а потом хвастающихся перед друзьями бурной ночью и последующим полным безразличием к той или тому, с кем они ночь провели. Я был уверен, что Найтмор из того же теста. Узнай он о моих чувствах, втоптал бы сердце в пыль, рассмеялся в лицо и ушёл. И это не самый худший исход событий. Хуже будет только, если он решит развлечься и влюбить меня в себя. К сожалению, это будет для него проще, чем я мог бы представить. Я человек вне его лиги, это было понятно любому, у кого имелись глаза. Найтмор никогда не стал бы строить на меня долгосрочных планов, уж тем более влюбляться. Поэтому я держался за Оливера Вебера и его дедушку, как за спасательный круг. За время работы вместе мы успели сдружиться, я даже познакомил его с Софи, и мы могли часами болтать по скайпу, занимаясь каждый своим делом. Оливер не был похож на меня, но что-то нас всё же роднило. Я ценил его бойкость, язвительность, поразительную работоспособность и умение поднимать мне настроение одним присутствием, а сам он тянулся ко мне, я так думаю, потому что я легко его чувствовал: по выражению лица, по тому, как он держит руки, я мог понять, что что-то случилось, и мягко, ненавязчиво спросить или наоборот не задавать никаких вопросов. Как-то мы выпили немного вина, и я понял, что страдаю душевными муками влюблённости не один: у Оливера тоже кто-то был, но быть вместе у них не было никакой возможности. Насколько я понял по его спутанному, уклончивому рассказу, любимый альфа Оливера был женат, и они ждали рождения первенца. — Я ни за что не стану лезть в семью, Ноа, не подумай, что я какой-то придурок, считающий, что партнёр — не стена. Мне плохо не потому, что он занят. Мне плохо, потому что я не могу перестать думать о нём, несмотря на то, что он занят. Это убивает, мысли убивают. Я так устал… Останусь сегодня у тебя, ты не против? — Я понимаю, — я прикусил губу, чтобы не выдать в ответ свои переживания о Найтморе. Ну о чём бы я рассказал? Как увиделся с ним один раз, а теперь не могу перестать пускать слюни на мысленный образ? Моя проблема и рядом не стояла с тем, что переживал Оливер. — Конечно, оставайся, старый диван Гарри уже прикипел к твоей заднице всем сердцем. Днями я сидел в библиотеке над своим рабочим проектом, вечерами мы с Оливером корпели над сайтом, в свободное время я умудрялся ездить по городку и фотографировать дома, выставленные на продажу, чтобы позже добавить их в картотеку. Шла третья, четвёртая неделя в Форксе, уже месяц я не видел Найтмора. А потом мне стало совсем не до него. Заявился мистер Вебер, который Айзек, с сыном. На улице загрохотала техника, распугав соседей и всю живность в округе. — Эванс, пакуй чемоданы! — папа Оливера (к сожалению, я никак не мог вспомнить его имени) приобнял меня за плечи у порога и указал на катящийся в нашу сторону экскаватор. — Сайт и реклама сработали, да так, что мы не знаем, за что браться и как тебя благодарить! В подарок восстановим фундамент. Сердце в моей груди радостно подпрыгнуло. Я горячо и от всего сердца поздравил Веберов, потом искренне благодарил за такой щедрый подарок, заставляя уже мистера Вебера краснеть и отмахиваться. Из машины, медленно движущейся за экскаватором, прямо на ходу выпрыгнул Оливер и понёсся обниматься. — Двадцать заявок, Ноа! Двадцать! Мы с тобой величайшие маркетологи этой вселенной! Пойдём, я помогу тебе собрать вещи, тут нельзя будет жить, пока ведутся работы. Вдруг потолок обвалится или стена, дом старый. Собирать особо было нечего: я не купил ничего нового, а хрупкие и ценные вещи мы перенесли в кладовую и накрыли одеялами, чтобы в случае обвала можно было легко их откопать и не переживать за сохранность. Я погрузил небольшую сумку с одеждой на пару дней и умывальными принадлежностями в пикап, посмотрел, как Оливер бегает вокруг дома с камерой, снимая кошмарное «до», помахал ему рукой и поехал в библиотеку. Мистер Новак встретил меня широкой улыбкой. Все местные уже знали, что Веберы помогают мне ремонтировать дом, и жаждали подробностей. Я не стал скупиться на информацию, чтобы умаслить Новака. — Мистер Новак, — я чуть помялся, закусил губу. Мы только отставили чашки, и старичок явно собирался прикорнуть в кресле. — Я хотел спросить, вы не против, если я пару дней поживу в комнате отдыха, пока не закончится ремонт? — В комнате отдыха? Ноа, глупости. Любая семья с удовольствием примет тебя на пару дней, зачем тебе оставаться тут? Я отчаянно покраснел и чуть не выронил чашку из рук. Я знал, что он задаст этот вопрос, но не знал, как объяснить, что я не могу пользоваться добротой жителей Форкса. Каждый час в чужом доме был бы для меня персональным адом. Я чисто физически не выносил клеймо обузы, не мог жить за чей-то счёт и ждать, когда этот самый счёт мне выставят. Все внутри меня горело огнём от одного воспоминания, что Найтмор оплатил тогда ужин. Помощь я готов был принять всегда, если мне было чем отплатить и как помочь в ответ. Да и жить у кого-то совсем не то же самое, что принимать старую мебель или одалживать газонокосилку. Делить с чужими людьми ванную, переживать, что я их стесняю, бояться выходить из выделенной мне комнаты и бояться оставаться там слишком долго, стесняться есть, стесняться говорить… Это совсем другое. — Нет-нет, я не хочу никого стеснять и ни за что не соглашусь на такое. Если вы против, я сниму номер в мотеле. Вы не подумайте, мне есть куда поехать. Мистер Новак крякнул, посмотрел на меня, потом на видавший виды диван, на котором мне предстояло спать, если он согласится, ненадолго задумался и махнул рукой. — Оставайся, конечно, раз такое дело. Диван раскладывается, душевая работает исправно. Ночью, кроме тебя и сторожа, тут никого не будет. Мешать, я уверен, ты тоже не будешь. — Спасибо! Обещаю, я никого не побеспокою, не буду шататься в пижаме по этажам и пачкать книги. Это всего на пару дней, мистер Вебер уверил, что сам фундамент цел, нужно просто откачать влагу и немного его приподнять. Сердце пело. Я уселся за уже обжитый рабочий стол в уютном уголке между стеллажами со светской хроникой и подмигнул выцветшему красавчику с журнала за две тысячи первый год. Всё налаживалось: у меня появился друг, я работал, учился и потихоньку восстанавливал собственный дом. Ужасную погоду, появление Беллы и затаённую тоску по Найтмору уж как-нибудь переживу. К вечеру библиотека начала пустеть. Я потёр уставшие глаза и вышел из своего укрытия, чтобы налить чашку кофе. Аппарат мерно гудел, запах кофе манил и чаровал. Я напевал что-то, притопывая ногой, пока кружка наполнялась. Последние посетители выключали компьютеры. Я повернулся, чтобы попрощаться с Новаком и пообещать расставить книги по местам, но не успел. Ноги приросли к полу. В метре от меня стоял Эван Найтмор. На ослепительно красивом лице мягкая улыбка, взгляд насмешливо прищуренный, обжигающий, а его запах… Как я не понял сразу, что он подошёл? Как не заметил? Всё тело разом напряглось. Я так испугался, что моё лицо выдаст радость от нашей встречи, что по глазам можно будет догадаться, что я влюбился как школьник в первого встречного, совершенно незнакомого мне человека, что вся кровь моментально отхлынула от лица. — Привет, — вкрадчивый бархатистый голос сразил меня наповал. Он был даже лучше, чем я помнил. Всё моё существо потянулось к нему, впитывая каждую нотку, чтобы потом проиграть это приветствие во снах. Под ярким светом люминесцентных ламп Эван выглядел ещё красивее. Широкую грудь обтягивал тонкий бежевый свитер, небрежно накинутая на плечи куртка глубокого древесного цвета красиво оттеняла цвет его волос. Я даже разглядел крошечную ямочку на мужественном подбородке, пока не понял, что откровенно пялюсь. Он тоже изучал меня с не меньшим любопытством. Я не понимал, на что он смотрел и зачем, разве что только запомнить все недостатки моего лица и обсудить потом с друзьями нелепого омегу, теряющего дар речи в присутствии его величества Найтмора. Я резко отвернулся. Спасительный сигнал кофеварки дал мне минутку, чтобы перевести дыхание. Нужно взять себя в руки. Я должен успокоиться. Нельзя так реагировать на человека. Это грубо, неприлично. Я сделал глубокий вдох. — Привет, Эван, — его имя приятно прокатилось по языку, от чего-то мне сразу стало легче. Я так боялся случайно произнести его имя вслух перед кем-то, чтобы не выдать себя и своего интереса, что это как-то отразилось на мне, сделало зажатым, напряжённым. — Ты уже закончил? Можешь оставить книги на столе, я сам их уберу чуть позже. Найтмор за моей спиной вздохнул и едва слышно пробормотал что-то вроде «не работает». — М? — Я повернулся, чтобы уточнить, что именно не работает, и чуть не уткнулся лицом ему в грудь. Кружка в моей руке задрожала. Я побоялся даже вздохнуть, не то что поднять на него взгляд. Как он смог подойти так близко и так бесшумно? — Что ты там бормочешь? — горячая ладонь Найтмора оказалась на моей руке, придержала кружку, готовую расплескаться. — Осторожно, ты можешь обжечься. И что значит, уберёшь чуть позже? Библиотека закрывается через пять минут, Новак уже выселяет уснувших за книгами бездельников. Я так и замер, не зная, что делать и куда бежать. Запах Эвана оказывал на меня сокрушительное действие, а в сочетании с его глубоким спокойным голосом выбивал из равновесия не хуже кувалды. Я молчал. Найтмор терпеливо ждал, его ладонь всё ещё обжигала кожу. Я порадовался, что надел футболку с длинным рукавом, и он не видит бегущих по моему телу мурашек от излучаемых соприкосновением нашей кожи электрических разрядов. — Я… То есть… — Да, я слушаю, — сказал он спокойно и уверенно, будто действительно хотел услышать то, что я пытался из себя выдавить. Нет, он издевается надо мной! Я вспыхнул, кровь залила щеки. Сделал шаг назад и вытянул руку. Боже, ну почему я такой неловкий? Почему так тяжело просто связать пару слов в предложение, когда он стоит рядом? — Когда ты так близко, я не могу сосредоточиться, — выпалил я первое, что пришло в голову. Ну, покраснеть ещё сильнее я уже не могу. Руки снова задрожали. Я обхватил чашку двумя руками, обогнул Найтмора и пошёл к своему столу. — Понимаю, — донеслось мне в спину. Конечно, понимает! Прекрасно осознаёт, какой эффект производит на людей! Я кипел от злости на себя, на реакцию тела и свой длинный язык. Лучше бы уж мямлил и заикался, чем выдавал вот такое. Но его «понимаю» не звучало издёвкой. Скорее, будто и ему сложно сосредоточиться, когда я близко. Но я отмёл эту мысль, списав на разыгравшееся воображение. Выдаю желаемое за действительное. По Найтмору не скажешь, что он испытывает какие-то проблемы, когда находится рядом. Я ощущал затылком его взгляд, но шагов не слышал. Поставил чашку, опёрся бедром на свой стол и повернулся к Эвану, скрестив на груди руки в защитном жесте. Лицо горело, но с этим я ничего поделать не мог. Пусть думает, что красное лицо у меня тоже обусловлено генетикой, как его температура тела. На этот раз Найтмор держался на почтительном расстоянии и, казалось, почти не дышал. — Так ты мне расскажешь, чем собираешься заниматься ночью в библиотеке? — Ничем, — я прикусил щеку изнутри, чтобы не выдать свою нервозность. Да уж, я великий конспиратор. — Закончу проект, уберу книги и буду спать. — Спать? Тут? — В голосе Найтмора звучало такое удивление, будто я заявил ему, что собираюсь ночевать в наркоманском притоне. — Зачем? У тебя что-то случилось? — Как много вопросов, — я покачал головой, немного расслабился и решил всё же сесть за стол. — Да, спать. Да, тут. Потому что пока не могу ночевать в доме Чарли. У меня много чего случилось, но ничего, что стоило бы твоего внимания. Допрос окончен? Я так собой гордился в этот момент: весь такой собранный, уверенный, невозмутимый. Настоящий роковой омега с острым языком. Я знал, узнай Софи о моём самомнении и услышь она, как я мастерски «отбрил» Найтмора, мне бы пришлось час выслушивать истерический смех в трубку с весёлыми похрюкиваниями. Но я знал себя. Мне ужасно тяжело давалась невозмутимость, а уж с Найтмором я едва связывал два слова. Так что да, я собой гордился. — Уверен, история безумно занимательная и, безусловно, стоит моего внимания, — в глазах Найтмора загорелся опасный огонёк. Он что, угрожает мне? Всем своим видом сейчас Найтмор выражал «без сопливых разберусь, на чём акцентировать внимание» и явно ждал от меня развернутых ответов. Я вздёрнул нос и молча уставился ему в глаза. Не буду я никому рассказывать про ужасы ремонта, борьбу с плесенью и ночёвки с Оливером. Я вообще сказал, что у меня произошло много разного, просто так, не для того чтобы отчитываться. — Так и есть, но я её тебе не расскажу, — ещё бы чуть-чуть, и я показал бы ему язык. Самообладание возвращалось ко мне семимильными шагами. Я не знал, что на меня так влияет: его запах или злость на самого себя за неловкость при встрече. — Серьёзно, Эван, зачем это тебе? Мы даже не знакомы толком. Найтмор смотрел на меня в упор молча. Какой он всё-таки странный. Спустя минуту до меня дошло, что он молчит не просто так, а ждёт объяснений. Ну-ну. Жди. Собрав всю волю в кулак, я оторвал взгляд от его лица и уткнулся в ноутбук. Мысли путались, но я всё же начал набирать сообщение Норе с обещанием начать исправлять высланные правки. — Ты на меня злишься? Мне показалось, что звучал он слегка виновато. — Нет, не злюсь, — я вздохнул, посмотрел Эвану в глаза. — Точнее, я злюсь, но не на тебя. Честно, ничего такого не произошло. Рабочие чинят просевший фундамент, а мистер Новак разрешил мне пока пожить в комнате отдыха, пока они не закончат. — Почему ты не сказал, что тебе нужна помощь? Ты можешь остаться на пару ночей у меня, я не имею ничего против. — Мне не нужна помощь, я отлично справляюсь сам, — меня снова кольнуло раздражение. Неужели я выгляжу как побитая жизнью сиротка, что обо мне все так пекутся? Синдром самозванца заиграл во мне с новой силой. — Мне больше нравится здесь, поэтому я попросил мистера Новака разрешить мне остаться в библиотеке. Я не понимал и не принимал всей заботы и воркотни вокруг меня от людей, не сильно обогнавших меня по возрасту и неизвестно чего желающих от меня получить. Ну что я могу дать взамен? У меня ничего нет. Я не обременён ни высоким интеллектом, ни какими-то талантами. Даже с людьми я схожусь долго и нудно, с трудом признавая, что кому-то может быть интересно общение. Я мог понять мистера Ньютона, мистера Чейни и остальных жителей, помогавших мне исключительно по-соседски, больше заинтересованных в развитии и восстановлении Форкса, чем во мне самом. Будь на моём месте любой другой, его бы встретили с таким же теплом и заботой. Но попытки как-то облегчить мне жизнь от Найтмора вызывали исключительно стыд и пристыженное осознание своей никчёмности. Раз у него возникло желание меня приютить, значит, я выгляжу так, будто в этом нуждаюсь. То есть — жалко. Свет в библиотеке мигнул и погас. Я немного поморгал, чтобы привыкнуть к темноте, и начал шарить вокруг в поисках шнура от настольной лампы. Нет, я не боялся темноты. Света от ноутбука вполне хватало, чтобы развеять тревоги. Я испугался пробежавшего по телу электрического разряда в ту секунду, как мы с Найтмором оказались в темной библиотеке, разделяемые только шириной стола. Кончики пальцев закололо. Я вдруг очень остро ощутил его присутствие, почувствовал на расстоянии больше метра, какой от него идёт жар и как приятно он пахнет. Всё моё существо потянулось к нему в иррациональном желании коснуться, обнять. Где же этот выключатель! Лица Найтмора было не разглядеть, а вот в свете сияющего экрана он должен был видеть меня отлично. Как и мои метания. Щелк! Загорелась лампа, лицо Эвана озарил мягкий тёплый свет, и я невольно им залюбовался. — Не боишься оставаться тут один? Я покачал головой и постарался улыбнуться ему, как улыбнулся бы любому другому человеку, из вежливости задающему простые вопросы. Я и правда не боялся. В современных городских библиотеках не случается ничего ужасного. Не та атмосфера, чтобы умирать жестокой кровавой смертью от рук сумасшедшего с бензопилой. — Тогда я пойду, Ноа. Был рад с тобой повидаться. От простой фразы по телу снова пробежались мурашки. Вот так это работает: элементарная вежливость в воспалённом влюблённом сознании обретает новый смысл. На крохотную долю секунды я представил, что он и правда рад, что мы случайно столкнулись в библиотеке. Сердце сделало радостный кульбит, и я порекомендовал ему поумерить пыл. — Я тоже рад. Будь аккуратнее на дороге, там сейчас ливень. В подтверждение моих слов с улицы громыхнуло. Эван беззаботно рассмеялся, и я с удовольствием вслушался в переливчатые ноты его смеха. — Звони, если тебя придавит крышкой принтера, — он махнул рукой и отступил в темноту. — Всенепременно, — пробурчал я себе под нос. Даже если бы у меня был номер Найтмора, я ни за что бы не стал ему звонить. Я напрягал слух, пытаясь расслышать его шаги или хотя бы уловить звук закрывающейся входной двери. Бесполезно, даже дверь не скрипнула. Оставалось надеяться, что Найтмору не пришло в голову спрятаться между стеллажами, чтобы напугать меня до полусмерти. Раскладной диван в комнате отдыха оказался пыточным инструментом: матрас бугрился, жёсткие пружины упирались то в бок, то в ребро, а когда мне всё же удалось найти более-менее удобное положение, с новой силой загремел гром, тяжёлые капли забарабанили по окнам и железному стоку. Утром, пока я кряхтя и ворча заправлял проклятый диван и раздумывал, действительно ли настолько опасно спать в доме и стоит ли моя гордость защемления позвонков, явился мистер Новак. Лысина старичка сияла в свете ламп, пушистые и редкие, как пух, волоски обрамляли круглое отдохнувшее лицо. Он прошёлся по комнате отдыха, подправил одну из подушек и поинтересовался, как прошла ночь. — Замечательно, — я кинул взгляд в зеркало в углу комнаты, разглядел припухшее со сна лицо и полный кавардак на голове. — Я увлёкся работой и поздно уснул. Интернет у вас тут превосходный, что за провайдер? — Провайдер? Не знаю. Это кто-то из местных помог, там антенна на крыше, только зимой нужно снег с неё счищать, а так работает безотказно. Значит, интернет спутниковый. Конечно, кто бы стал прокладывать скоростной кабель через леса и горы ради пары тысяч человек на отшибе мира? Точно не провайдеры в Штатах. — Ноа, я хотел тебя попросить, — мистер Новак уселся в кресло, растерев ладонью колено. Я активно закивал, заранее на всё соглашаясь. — Съезди в редакцию, отсканируй старые газеты. Эти лентяи наконец нашли коробки с первыми выпусками, но отправлять их сюда не хотят. Видите ли, сомневаются в моей надёжности. Придётся возиться с этой их техникой. Я в ней ничего не смыслю, да и стоять так долго не смогу. — Конечно! Съезжу позавтракать и сразу отправлюсь в редакцию. Вы только позвоните им и предупредите, что я приеду. А то с их системой охраны старых архивов не удивлюсь, если запросят пропуск. Мы с мистером Новаком гаденько похихикали. Редакция газеты вела против библиотекаря и его хайтек-группы активную борьбу, переживая, что с цифровизацией Форкса их покинут последние читатели. Впрочем, их страхи не были беспочвенны. Газеты ушли практически из всех стран первого и второго мира. Я сам в последний раз держал в руках газету в музее Финикса. Но в этой битве поддерживал мистера Новака как своего босса и одновременно как сторонник прогресса и экологии. «Бобриный хвост» в такое время пустовал. Я уселся прямо за стойку и слопал завтрак, мило беседуя с поваром Эрлом. Вот чего-чего, а таких шикарных вафель я не ел нигде. Эрл хвастался, что кленовый сироп ему поставляют прямиком из Канады, и я искренне верил каждому слову. До открытия редакции оставался ещё час, и я решил съездить к дому, чтобы посмотреть, как там идут дела. Увиденное повергло меня в шок. Вся земля вокруг дома была раскопана, огромные кучи грязи высились по краям тянущегося по всему периметру канала. Во всю гремела техника. Мистер Вебер в каске позировал на камеру, показывая оператору Оливеру на ту или иную часть здания. Оливер орал, чтобы мистер Вебер говорил в петличку, иначе его не будет слышно. Меня заметили не сразу, но как заметили, отправили расставлять камеры, чтобы обзор был с нескольких ракурсов. Я здорово ободрал предплечье, пока карабкался на дерево для лучшего вида и качества съёмки, но картинкой остался доволен. Мы с Оливером следили за работой из машины через ноутбук, а с дерева открывался самый лучший вид для ускоренной съёмки. — Если не будет дождя, сегодня закончим. Ливень вчера был ужасный. Как только мы раскопали траншею, так громыхнуло. Жуть. Откачивать воду смысла не было. Я быстро просмотрел прогноз погоды. — Вроде как обещают без осадков, но, зная Форкс, я бы на это сильно не надеялся, — я почесал нос. — Как тебе ночёвка на диване Новака? И вообще, библиотечная жизнь? Встретил какого-нибудь загадочного принца, любителя английской классики? Моя бабуля говорит, что именно в библиотеке находят любовь всей своей жизни. Она влюбилась в дедушку именно там. Правда, он листал комиксы, а не «Джейн Эйр», но посыл ты понял. — Диван кошмарный. Я чуть не распрощался со спиной, — я задрал футболку и показал на синяк от пружины. — Не представляю, что на нём нужно было делать, чтобы так изуродовать. А в остальном нормально: интернет летает, никто не мешает. Ну и Новак, пользуясь положением, раздаёт мне задания. Сегодня еду в редакцию сканировать старые газеты. Про Найтмора я умолчал намеренно. Мне совсем не хотелось делиться такого рода переживаниями с Оливером, пусть мы и сдружились. Да и что бы я рассказал? Мы поговорили всего два раза, и обе беседы были совершенно бессмысленными. Просто две случайные встречи, ничего больше. — Мой диван в Порт-Анджелесе всё ещё свободен, — Оливер подмигнул и вдруг ткнул меня пальцем в бок. — Ай, ты чего? — Я чувствую, что ты мне чего-то не договариваешь. Давай, колись, что там? Я возмущённо потер бок и покачал головой. — Ничего такого, честно. Ой! Хватит в меня тыкать, Олли! Какие у тебя пальцы, просто убийцы! — Я чувствую! И тебя выдают уши, когда ты врёшь. Они краснеют! Я тут же перестал обороняться и накрыл уши руками. Оливер захохотал, а я понял, что выдал себя с головой. И всё же, пока мы возились на заднем сиденье и дурачились, я не дал слабину, не выдал себя ни намёком, ни жестом. Пусть думает, что со мной снова случилась какая-нибудь нелепость, и я смущаюсь об этом рассказывать. Чем узнает, что я сохну по незнакомому и недоступному мне альфе. Мне давно не пятнадцать лет, все эти сопли и розовые очки пора оставить позади. В редакции меня встретила Перл — милая девушка с кудряшками, ещё школьница, работающая на полставки штатным журналистом. Она проводила меня к огромному аппарату для печати и сканирования, находящемуся на задворках большого рабочего пространства. — Наш зверь, — она с гордостью похлопала махину по пластиковому боку, — за пару дней ты точно управишься. У меня вытянулось лицо. То есть как это, «пару дней»? Я думал, тут работы на несколько часов, не больше. — Новак тебе не сказал, верно? Хитрый старик, — Перл рассмеялась и ткнула в угол, заставленный огромными коробками. Я ахнул. — Да, раньше газеты выходили чаще, и там была куча историй. Это только за нулевые. Если хочешь, я впишу тебя в расписание с обедами. Нам его привозят из «Хвоста». — Было бы славно… Судя по объёмам, мне придётся остаться тут жить. — Я покажу тебе, как работает сканер. Самое сложное — это разгладить и проверить, разлеплены ли листы. Газеты старые, бумага тонкая, а влажность… Да ты и сам прекрасно представляешь, какой кошмар творит плесень. Это же твой дом перекапывают, верно? Остальное аппарат сделает сам. О, вот и Эван, — она помахала кому-то за моей спиной, и по моей коже пробежал ощутимый холодок, — смотри, кого Новак прислал разбираться с этим старьём. Хитрый дед, наверное, ещё сослался на своё колено! Я обернулся, чтобы проверить свою догадку. Да, на пороге редакции стоял именно Эван Найтмор, герой моих снов, в строгом чёрном пальто поверх тёплого бежевого свитера. Он улыбался, и будто бы мне, но скорее всего щебечущей Перл, которая как раз рассказывала, как Новак заставил её тащиться десять миль на велосипеде с огромной кипой книг на утилизацию. — Привет, — я неловко махнул рукой и зарделся, как маков цвет. — Ноа, — он кивнул, — решил перебраться на диван помягче? Моё предложение всё ещё в силе. — Вы уже знакомы? Как ты успеваешь, Найтмор, тебя же в городе практически не бывает! Я решил оставить на совести Найтмора рассказ о нашем знакомстве и пошёл к коробкам. Чем ближе я подходил, тем выше казались ряды с коробками. Я взялся за ту, что была на уровне моих глаз. — Стой! — оборвал меня мужской голос, явно не принадлежавший Эвану. Я удивлённо обернулся и увидел симпатичного рослого альфу лет двадцати с задорным ёжиком светлых волос. Он мчался ко мне через весь офис, размахивая руками. — Ты хоть представляешь, сколько они весят? Эта работа не для омег, посторонись, я донесу. Я посторонился. Альфа крякнул, поднял коробку и потащил её к сканеру. — Джо Стоун, — он отряхнул руки от пыли и протянул одну мне. Я с благодарностью её пожал. — А ты Ноа Эванс, переехал в дом старого шерифа Свона, верно? Как тебе Форкс после Аризоны? Сражает наповал? — Да, это я. Рад познакомиться, и большое спасибо за помощь. Наповал — очень точно сказано. Погода Форкса отлично поработала над фундаментом. Ты тут работаешь? — Нет, я механик. Забегаю сюда периодически присмотреть за Перл, она моя сестра, — он указал на мою новую знакомую, отчётливо игнорируя присутствие Найтмора. — Ну и помочь, если сломается этот аппарат. Мощная штука, владелец говорит, что такого в мире нет. Но я открою тебе секрет: таких ещё десять тысяч штук, и по ним написаны отличные мануалы. Хочешь, помогу разобраться? Краем глаза я заметил, что Найтмор внимательно смотрит в нашу сторону и прислушивается к каждому слову. На его лице не читалось ни единой эмоции, но мне почему-то показалось, что он явно чем-то недоволен. — Джо, отстань, я сама покажу, — Перл возникла за плечом брата и начала активно подталкивать его к выходу. — Скажи в «Хвосте», что сегодня на один заказ больше, ладно? Я остался один на один с Найтмором у аппарата для сканирования. Сразу стало неловко, и чтобы занять руки, я принялся вытаскивать из коробки перевязанные верёвкой стопки газет на широкий пластиковый стол. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — Найтмор так и не сдвинулся с места. В его голосе уже явно слышалось недовольство. И чем это я его так задел? — Какой вопрос? — Я и правда не мог понять, о чём он говорит. Он смерил меня взглядом. Я закусил губу изнутри, чтобы не рассмеяться. — Ты можешь переночевать у меня, если всё ещё живёшь в библиотеке. Предложение в силе. — А, ты об этом, — я уставился на газеты и принялся расставлять стопки по датам. — Всё в порядке. Мистер Вебер пообещал закончить сегодня к вечеру, если не будет дождя. Но всё равно спасибо. Предложение было заманчивым, тут ничего не скажешь, особенно после бессонной ночи на кошмарном диване в комнате отдыха. К тому же, мне было любопытно посмотреть, как живёт Эван и где. Но я всё равно ответил отказом. Слишком много желаний я сейчас подавлял, чтобы позволить себе ещё одно. — Помочь с газетами? Вдвоём мы управимся в два раза быстрее. У меня с этой махиной особенные отношения, как-то раз я сканировал все выпускные альбомы местной школы в нескольких экземплярах по запросу штата. Я хихикнул. Сложно было представить этого альфу за скучной монотонной работой. Ещё сложнее было представить человека, который бы мог заставить его этим заниматься. Мне хотелось ответить согласием, как минимум было бы приятно провести бок о бок пару часов, пока Найтмору не надоест моё общество, но я всё равно покачал головой. — Мне поможет Перл. В ней кипит образовательный энтузиазм, ты же сам видел, — я кивнул головой в сторону двери. Эван стоял к ней спиной, лицом ко мне, и в его взгляде читался упрёк. Я не понимал, чем он недоволен. Какому человеку в здравом уме захотелось бы перебирать старые пыльные бумаги в моём обществе? — Ещё как кипит! — согласилась Перл. — Главный редактор обещал мне статью на два разворота, если я заслужу его одобрение. Так что, я полна энтузиазма и энергии. Полный вперёд! Начали мы действительно бодро. Перл оказалась замечательной собеседницей: мы болтали о городе, об учёбе. Она сетовала, что осенний школьный бал объединили с городским праздником, и не получится тайком от родителей хорошенько повеселиться, зато пригласила меня к ним в компанию, пообещав поделиться запрятанной подальше от строгих глаз бутылкой виски. Я тоже ей рассказал, как мы проносили на школьные праздники алкоголь в специальных пакетах, выстилая ими дно рюкзака под подкладом, и как один из моих одноклассников случайно такой пакет раздавил прямо на глазах у директора, из-за чего всех наказали. Мероприятие отменили, и мы перенесли праздник на стоянку у магазина, пока нас не разогнала полиция. — Вот чёрт, тебя наказали? — Хуже, я не успел убежать. Тогда впервые в жизни попробовал что-то крепче пива, и меня забрали в участок. Мой папа был в ярости, требовал, чтобы меня срочно упрятали в тюрьму за то, что я заставил его так волноваться. Он пытался отобрать у полицейского наручники и в итоге оказался со мной в одной камере. Отец приехал нас вызволять и даже не стал ругаться, а меня не стали наказывать. — А с виду такой приличный омега! — Перл захихикала. Я больше почувствовал, чем услышал, смешок Найтмора, хотя он сидел от нас метрах в десяти, если не больше, а говорили мы очень тихо. Разобрать нашу болтовню сквозь шум сканера было трудновато. На пятнадцатой стопке Перл притомилась, на двадцатой начала ворчать, на сороковой сдалась окончательно. — Всё, сил моих нет. Прости, Ноа, но если я коснусь этой древности ещё раз, меня стошнит. — Всё в порядке, ты и так мне очень помогла. Я разобрался, как сканировать, дальше я сам. Ты пойди и продемонстрируй руки главному редактору, чтобы знал, как ты трудилась. — Точно! Перл упорхнула в сторону кабинета шефа, а я покрутил шеей и взялся за новую стопку. Найтмор возник рядом, будто из-под земли. Я вздрогнул, и бумаги рассыпались по полу. — Ты прямо на кошачьих лапах ходишь, — я с большим трудом подавил желание выдать что-нибудь язвительное про колокольчик на шее и принялся собирать бумаги. У Эвана дело шло быстрее: буквально пара движений, и листы превратились в идеальную газетную стопку. — Это просто ты невнимательный, Ноа, — он мне подмигнул. К огромному стыду я завис, уставился на его лицо, вновь ослеплённый красотой. Естественно, покраснел и чуть не снес локтем стопку уже отсканированных газет. — Ноа, — Эван закатил глаза, отстранил меня от стола и подтолкнул к сканеру. — Я разделяю, ты сканируешь. — Ага. «Ага», — мысленно передразнил я сам себя. Боже, как я жалок… Ну почему этому великолепному красавчику захотелось помочь именно мне? Я не был готов к сердечным переживаниям, не хотел ничего начинать, но глупые неконтролируемые чувства лезли из всех щелей, будто мало было того, что я каждую ночь лицезрел во снах Найтмора в самых разных, а периодически в очень пикантных ситуациях. А когда Эван был так близко, и я мог разглядеть каждую венку на его большой сильной ладони, проследить за длинными пальцами, ловко перебирающими хрупкие крошащиеся листы, от подобных мыслей было просто невозможно спрятаться. Пока мы стояли так бок о бок, я ругал себя, корил, осуждал, но поделать ничего не мог. Меня ужасно к нему тянуло. Всё моё тело было напряжено, как туго скрученная чугунная пружина, дышалось тяжело, даже глаза заболели, и я чуть не застонал от облегчения, когда Перл позвала нас обедать. Я уселся в самый дальний угол и потёр глаза. Боль не проходила, ужасно чесалось горло. Я затолкал в себя пару вилок салата и наконец понял, что дело в аллергии. Просто удивительно, что в таком мокром местечке так много пыли! Я пытался вспомнить, куда дел таблетки, но на помощь мне в сверкающих доспехах подоспел Найтмор с серебристым блистером и стаканом воды. — А как ты… — начал было я, а потом махнул рукой. Да какая разница. Глаза слезились беспощадно. Я выдавил сразу две таблетки и быстро запил их водой. — Спасибо! Что-то горячее коснулось моего плеча. Я отчаянно разлепил глаза и осознал, что Найтмор уселся на широкий подлокотник оккупированного мною кресла и невозмутимо принялся уплетать свой ланч. Хорошо, что от аллергического приступа я и так был весь красный, а слезящиеся глаза не позволяли разглядеть чёткую картинку. Сердце всё равно бешено застучало в груди. Он касался меня обжигающе горячим боком, и я знал, что если чуть наклоню голову, смогу коснуться его плеча. Я быстро оглянулся по сторонам, чтобы проверить, не пялится ли на нас кто-нибудь во все глаза, чтобы раструбить по всем каналам о мифической интрижке. Нет. Никто. Ситуация точь-в-точь как в ресторане Порт-Анджелеса. Никто на нас не смотрел, даже не косился краем глаза. Вот Перл повернулась к окну, скользнула скучающим взглядом по стене над моей головой и вернулась к своей пицце. Это было очень и очень странно. В нашем обществе принято встречаться взглядом и улыбаться. Меня начали кусать смутные подозрения. Я вытянул руку с вилкой и со звоном уронил её на кафельный пол. Абсолютно никакой реакции, никто даже не вздрогнул. Я зажмурился и потряс головой. Что за чертовщина? — С тобой всё в порядке? — горячий шёпот на ухо чуть не свалил меня с кресла. Я замер в нелепой позе, так и не дотянувшись до валяющейся вилки. — Возьми мою, у меня всё равно пицца, её едят руками. Двигаясь как робот, я принял вилку и выпрямился. В голове зрела совершенно сумасшедшая мысль. — Перестань так делать, — я накрыл горящее ухо ладонью и отстранился. — Почему? — Эван взирал на меня сверху вниз абсолютно невинным взглядом. — Это смущает. Друзья себя так не ведут. «Друзья»… Мне не понравилось это слово, но большего я предложить не мог, хоть и отчаянно хотел. Судя по вытянувшемуся лицу Найтмора, его тоже что-то в моих словах не устроило. — Друзья, — произнёс он с нажимом, — не ведут. Мы, — он указал пальцем сначала на себя, потом на меня, — не друзья. Я думал, что смогу принять его отказ не дрогнув. Именно к такому исходу событий готовился морально почти месяц. Я ошибся. Внутри меня что-то оборвалось и болезненно рассыпалось осколками. Глаза настойчиво защипало. Аллергия, ничего больше. — Да, точно, — я быстро заморгал, поднялся с кресла и бросил недоеденный салат в урну в углу. — Приятного аппетита. Спасительный туалет, совершенно пустой, принял меня в свои объятия. Я закатал рукава по самый локоть и долго умывался. Какой же я идиот. Мы виделись три раза, и все три раза совершенно случайно. Найтмор ни разу не намекнул и не дал мне повода считаться друзьями, и уж тем более чем-то большим. Я сам себе всё это придумал. Я допустил ошибку. Я решил, подсознательно или осознанно, что можно чуть-чуть позволить себе помечтать. И ударился лицом о острый бетонный угол реальности. Конечно, хорошо, что Эван обозначил границы сейчас, и я не успел провалиться в неизведанные дебри влюблённости. Но всё равно было очень неприятно осознавать свою беспомощность перед стихией чувств. Лучше бы я носил с собой вместо антигистаминных успокоительное. Я с силой нажал на переносицу, глубоко вдохнул, задержал дыхание на четыре секунды, выдохнул, ещё четыре секунды. «Всё нормально, — уговаривал я себя. — Так бывает. Да, неприятно. Да, задевает. Но мы справлялись с вещами и похуже, справимся и с этим. Фантазии — не реальность». Была у меня привычка говорить самому себе «мы». У меня есть «я», и мы счастливы. Я взрослый, полноценный, прекрасно переживу без второй половинки. Миллионы людей так живут. Я тоже смогу. Из туалета я вышел относительно умиротворённым и даже не удивился поджидающему меня Найтмору. — Слушай, Ноа, я… — Прости, я очень тороплюсь, — я выдавил кривую улыбку, — давай как-нибудь потом поговорим, ладно? — Всё нормально? Ты выглядишь расстроенным, — он сделал шаг вперёд, я отступил на два назад и поднял обе руки в предупреждающем жесте. Это его остановило. Моя маленькая победа. — Всё отлично, просто аллергия разыгралась. Сегодня работать больше не смогу. Скажешь ребятам, что я зайду завтра, ладно? Пожалуй, я слишком явно продемонстрировал своё намерение держаться от Найтмора подальше, так как обогнул его по широкой дуге и даже обтер свитером противоположную стену. Но мне жизненно было необходимо это пространство. Остальные ещё обедали. Я подхватил сумку со стола и метнулся к выходу. Вдох. Четыре секунды. Выдох. Четыре секунды. Как же стыдно. И зачем я ляпнул про дружбу? А он зачем полез шептать мне на ухо? Нет, ну в самом деле. Да он сам ведёт себя страннее не придумаешь. Дверь за моей спиной стукнула ещё раз. Только бы Найтмор за мной не пошёл! — Эй, Аризона! — Джо почти бежал за мной по коридору, а за его спиной, чёрт-чёрт-чёрт, Найтмор с самым потерянным выражением лица. — Погоди! Я остановился и обернулся. Найтмор буравил меня взглядом, и я постарался игнорировать его так же, как это делал Джо. — Слушай, у нас ведь осенний бал, — запыхавшийся альфа навис надо мной и ярко улыбнулся, — городской праздник. И если ты не против, я бы сходил туда с тобой. Ну, знаешь, потанцуем немного и… Он резко замолчал, глаза расфокусировались, зрачки сузились, лицо Джо стало каким-то пустым и неосмысленным, а в следующий момент он встрепенулся и уставился на меня, выжидающе. — Осенний бал? — подсказал я, бросая взгляд из-за плеча Джо на Найтмора. — Что? — Джо потряс головой и посмотрел на меня так, будто это я его остановил на половине пути. — Какой бал? — Ты же только что мне сказал, что будет осенний бал, и ты… — А, ну да. Приходи, если будет время. Перл там будет выступать с песней. Ты вроде как ей понравился, она будет рада. Да вы тут все с ума посходили в своём Форксе?! Я сглотнул, сжал челюсть. Никто в Форксе с ума не сходил. Теперь я был абсолютно точно уверен, что всё это делает Найтмор. Я не знал как и зачем, но в момент, когда Джо заикнулся про бал, почерневшие глаза Эвана не оставили в моей душе сомнений. — Никак не смогу, Джо. Скажи Перл, что мне очень жаль. — А, да? А почему? Какие-то дела? Какие они тут любопытные. Я вздохнул. — Мне нужно в Сиэтл. Я учусь онлайн, но основные экзамены сдаю лично в колледже. — А-а, — протянул Джо, понимающе кивая. — Ну, молодец. Знания — сила. Балы ещё будут. И ярмарки тоже. Ты не упустишь ничего особенного. А я пойду, обед стынет. Пока. Джо прошёл мимо Эвана, никак не показав, что заметил его. И я уже знал, что он не просто делает вид, что не замечает. Джо Найтмора не видит. — Пока, — обратился я сразу к ним обоим и вышел из здания редакции.