Игра в имитацию

Глава 14. Январь 2022 г. У каждой семьи есть свои характерные особенности. У кого-то это может быть сильно выраженный нос, у других проблемы с суставами, у третьих схожее чувство юмора. Отличительной чертой Корханов является использование дорогих подарков в качестве извинений, а в последствии и манипуляции. Это было излюбленным развлечением отца. Он подарил Фуату дорогие часы после того, как в порыве ярости унизил брата при его друзьях. После того, как на годовщину свадьбы родителей явилась беременная от отца девица, тот подарил матери яхту. Мне он подарил дом. Стоя посреди пока пустой гостиной, залитой ярким январским солнцем я понимаю, что этот жест был ни сколько попыткой извиниться, а скорее способом держать меня подальше от особняка. Видимо, я настолько достал отца, что он не нашел другого способа сделать так, чтобы я перестал мозолить ему глаза. "Отец подарил мне дом!" —знаю, это звучит, как жалоба богатенького мальчика, проблемы которого сводятся к тому, что икра слишком красная, а бриллианты больно слепят глаза. Нашёл причину ныть, засранец! И я это прекрасно понимаю. Но несмотря на то, что на счетах Корханов всегда крутились баснословные цифры, до нас доходили лишь крохи, которые отец кидал нам в виде подачки и не забывал потом годами этим попрекать. В итоге ничего из того, что тебе принадлежало, не ощущалось, как действительно твоё. Зато было стойкое ощущение, что мы до последней капли крови и плоти принадлежим отцу. Я мог бы не принимать столь щедрый дар от отца. Но я недальновидный и беспринципный идиот, поэтому вот я здесь! —Так что у вас там с Сейран?—спрашивает Мурат, плюхаясь на большой диван посреди гостиной и я закатываю глаза, потому что мои друзья не перестают задавать одни и те же надоедливые вопросы. —Все нормально, —безэмоционально отвечаю я. —Вы уже переспали?—вклинивается в разговор Али. Если бы мои глазные яблоки могли бы совершить оборот в триста шестьдесят градусов закатывания, то они бы это сейчас сделали. Одни и те же вопросы. Каждый. Мать его. Раз. —Нет, —изображаю вселенскую скуку. —Но собираетесь? —Али! Просто отвали! Мурат фыркает. Али же и не думает затыкаться. —Нет, брат, тут уже надо действовать основательно! Сколько ещё ты собираешься киснуть по ней? —Сохнуть, —поправляет его Мурат. —Чё? —Правильно говорить "сохнуть по ней", а не "киснуть". Али закатывает глаза. —Да похрен как правильно! Сохнуть, киснуть, вянуть, замариноваться... Факт в том, что он уже второй год сопли на кулак наматывает. А надо просто взять и, блять, начать ухаживать за ней, как ебаный джентельмен. Я никогда не претендовал на экспертное мнение в филологии, но могу поклясться, что это было первое зафиксированное предложение, в котором слова "блять" и "ёбаный" соседствовали со словами "ухаживать" и "джентельмен". Мне становится смешно, но я сдерживаю себя. —А что это вдруг с тобой случилось, Али? Не ты ли мне советовал вести себя с ней, как ублюдок, чтобы... цитата, —я театрально поднимаю пальцы, изображая кавычки, —"она за тобой сама бегала"?! —А я и не отказываюсь от своих слов, —разводит руками Али, —просто этот метод не работает, если ты по уши влюблён в девушку. Для этого нужно быть хладнокровным, а ты рядом с ней таешь,как просроченное мороженое на солнце. Я устало вздыхаю. Я очень люблю своих друзей и я не могу перестать испытывать благодарность за всё, что они для меня сделали. Но конкретно в этом вопросе я понимаю, что они делают все только хуже. Или это потому что в моей голове бардак и надо сначала разобраться с ним?.. —Ребят, спасибо вам за все конечно, —изображаю благодарную улыбку, —но я как-нибудь сам разберусь с этим. Мы с Сейран сейчас друзья и меня это вполне устраивает. После секундной тишины Мурат и Али переглядываются и начинают хихикать так, будто я сказал, что-то смешное. —Хм...Друзья, говоришь? Интересно, —все ещё похихикивая протягивает Мурат, а затем обращаясь к Али, продолжает, —а как ты считаешь, можно ли пялиться на ноги своих друзей, когда те надевают короткие юбки? Хм? —Мурат, я не могу быть в этом уверен, но мне кажется, что друзья так никогда не поступают, —подхватывает Али этот нелепый словесный пинг-понг, —а ещё друзья не дрочат в душе, представляя твою красную помаду и черные колготки! Чёртовы придурки, а не друзья! Пока я проклинаю несколько банок пива, которые два месяца назад развязали мне язык и заставили рассказать этим двум идиотам слишком много лишней информации, они оба заливаются таким громким смехом, что в комнате, где пока слишком мало мебели и совсем нет ковров, их голоса разносятся эхом. —Ха! Ха! Ха! Очень смешно!—недовольно бурчу я, —никогда ничего вам больше не буду рассказывать, придурки! —Ладно, ладно, —сдерживая смех за сомкнутыми губами успокаивает меня Мурат, —мы же просто шутим, дружище! Так что идём сегодня в бар? Отпразднуем твое новоселье?—пытается он сменить тему и я этому рад. Я неуверенно пожимаю плечами. Возможно, я уже старею, но я перестал видеть удовольствие в шумных барах переполненных людьми и алкоголем. —Ээ! Это даже не обсуждается! Мы идём в бар!—кидает в меня диванную подушку Али. Я смотрю на выжидающие лица друзей и нехотя сдаюсь, мысленно прикидывая когда можно будет незаметно улизнуть, не задерживаясь в баре допоздна. —Иди собирайся! —воодушевленно отпихивает меня с дивана Али и едва слышно добавляет, —дрочер! Мурат заливается раздражающим смехом, а я стискиваю зубы. Не знаю, в каком из вариантов будущего мои друзья и Сейран могут столкнуться, но по своей воле я никогда их с ней не познакомлю. Никогда. Такого позора моя и так шаткая репутация не выдержит. *** Я отвык от атмосферы ночных клубов. Или скорее меня это все больше не прельщало на трезвую голову. Раньше мне здесь нравилось. По крайней мере, это идеально подходило для того, чтобы заглушить свои мысли. То, что раньше было знакомым и приносящим успокоение, сейчас казалось дешёвым надоевшим пластиком. Мне больше не нравился густой воздух, вибрирующий от басов, пробирающихся сквозь каждую клеточку тела и отдающих неприятным гулом в ушах. Тепло тел, смешанное с запахом дорогих духов и пролитого пива вызывало отвращение. Зайдя в душный и тесный клуб я по привычке пошёл в сторону бара, пока Али и Мурат с невиданным энтузиазмом отправились на танцпол. И, конечно же, совсем не случайно протиснулись именно в компанию из танцующих девушек. Прислонившись к барной стойке вижу знакомого бармена, который узнаёт меня и спрашивает, почему меня давно не было. Мы заводим с ним небольшой разговор, пока он подаёт другим посетителям коктейли. Я пытаюсь вспомнить его имя и понимаю, что у меня как всегда херово с запоминаниями имён. Но это мне не мешает мысленно отметить, что он хороший собеседник и мне становится стыдно, что десятки раз до этого он скорее всего видел мою пьяную, буйную и явно не совсем адекватную версию. —Привет! Я Айлин. А как тебя зовут?—женский голос прерывает наш разговор и я вижу девушку с русыми волосами и большими зелёными глазами. На мгновение её глаза напоминают мне Сейран и я автоматически улыбаюсь, а потом понимаю, что не вежливо не отвечать на заданный вопрос, хотя желания и цели знакомиться сегодня с кем-то у меня не было. —Я Ферит, —отвечаю я. Расстояние между нами и так небольшое, но она подходит ко мне вплотную и перекрикивая музыку говорит. —Можешь повторить? Здесь так шумно! —Меня зовут Ферит! —кричу я ей прямо в ухо, и на этот раз мой голос не утопает в гремящем потоке музыки. —Ты не подумай, что я ко всем так подхожу знакомиться. Просто я заметила, что ты стоишь один...— смущённо улыбается мне Айлин и меня не покидает ощущение, что она похожа на Сейран. Я отвечаю девушке что-то подбадривающее, пока пытаюсь понять, нравится ли она мне. Такие знакомые черты лица, похожая улыбка и мне становится интересно, а вдруг моя влюбленность в Сейран это ничего более, чем просто попадание в типаж? Может мне просто нравятся зеленоглазые девушки с очаровательной улыбкой?! Оказалось, что Айлин была студенткой журфака, которая посредством знакомства в клубах пыталась побороть свою стеснительность. А она милая. Проскальзывает у меня мысль. Она симпатичная. Улыбчивая. Интересная (что стало понятно уже по нашему непродолжительному разговору). И я пытаюсь отыскать у себя груди уже знакомый трепет. Хоть что-то, что хотя бы отдалённо было похоже на то, что я испытал два года назад к Сейран. Ничего. Я чувствовал, что внутри меня бескрайнее спокойное озеро в безветренный день. Рядом с Сейран это озеро напоминало бушующий океан, с любой другой не было видно даже мелкой ряби. По горящим глазам и языку тела Айлин я понимаю, что я ей нравлюсь. Это не было явным флиртом, но мне не трудно понять, что я ей интересен больше, чем просто случайный собеседник. Она едва заметно смущается и будто бы уговаривает себя на более решительный шаг. И я понимаю, ещё чуть-чуть и она попросит мой номер телефона или предложит уйти из бара. И в любых других обстоятельствах мне бы это польстило, но когда ты получаешь внимание от всех, но не от той единственной, все кажется бессмысленным. Кто бы мог подумать, что однажды Ферит Корхан будет избегать женского внимания?! Ха! Зажравшийся герой-любовник! Айлин оборачивается на барную стойку и кончиками пальцев касается моего запястья. Лёгкое движение, но я вижу, как сильно она нервничает и пытается действовать более решительно. Мне не хочется ставить её в неловкое положение своим отказом и я не могу придумать ничего лучше, чем ложь, что мне нужно отлучиться в уборную. Девушка растерянно смотрит на меня, явно уязвленная и сомневающаяся, не сделала ли она что-то, что я так нелепо оставляю ее в одиночестве. Скотский поступок. Я знаю. Но я ещё не научился говорить правду. Пока мне легче убегать от проблем, вместо того, чтобы их решать. Оставляю несколько крупных купюр бармену и удаляюсь в сторону выхода. Пока я иду через танцпол, пытаюсь глазами найти друзей, чтобы предупредить о том, что я собираюсь домой. Но сколько бы я не всматривался в мессиво танцующих людей, не смог высмотреть две знакомые макушки. Ничего. Просто позвоню. Или напишу смс. Выйдя из бара прислоняюсь к кирпичной стене и вдыхаю январский мороз в лёгкие. Достаю сигарету и медлю перед тем, как закурить. Наблюдаю за проезжающими машинами, их фары размазывают мокрый асфальт яркими полосами. Внезапно искра на кончике сигареты кажется мне единственным источником тепла, который мне доступен и меня охватывает знакомое чувство одиночества. Оно неожиданное и всепоглощающее. Именно такое, что его невозможно объяснить, рационализировать, а следовательно и справиться... Внезапно мой слух улавливает отрывистый женский крик, за которым следует грубый мужской голос. Я поворачиваю голову. В узком, слабо освещенном переулке вижу, высокого парня, который прижимает девушку к стене. На автомате бросаю сигарету на мокрый асфальт и всматриваюсь в темноту, где под тусклым светом едва ли удается увидеть детали. Парень держит ее за руку, что-то настойчиво шепча ей на ухо. Напрягаю слух и пытаюсь прикинуть, похоже ли это на обычную ссору двух влюбленных и стоит ли мне вмешаться. Делаю несколько шагов и вижу, как девушка пытается вырваться, но тот только сильнее сжимает ее запястье.  Внутри меня что-то щелкает. Чаще всего я трус и на трезвую голову я обычно не лезу в драки, но сейчас мне кажется слишком непростительно и мерзко не заступиться, не защитить... Ненавижу такое. Ненавижу, когда мужчина делает больно женщине. – Эй, какие-то проблемы? – мысленно хвалю себя за то, что голос не дрожит и не выражает той тревоги, которая сейчас клокочет в груди. Парень резко оборачивается. Хмурится, оценивающе оглядев меня с ног до головы. –А тебе какое дело? – цедит он сквозь губы и я улавливаю запах дешёвого алкоголя, который неприятно бьёт по носу. Еле сдерживаю себя, чтобы не сморщиться. –Просто любопытно, – я пожимаю плечами, делая еще шаг вперед, –девушка, вроде как, не в восторге от твоей компании. –Мы тут сами разберемся, – парень нервно дергается в мою сторону и я вижу, как он отпускает руку девушки. Та таращится на меня. Не двигается с места, словно приросла к асфальту и кирпичной стене. Хоть бы ей хватило мозгов и смелости сейчас сбежать, думаю я. А я пока отвлеку этого верблюда. –Уверен?—я улыбаюсь парню, но в моей улыбке нет ни капли веселья. Вообще очень недальновидно обнажать зубы перед тем, кто потенциально может их тебе выбить. Уж не мне ли этого не знать. Девушка, воспользовавшись моментом, резко дергается с места и убегает. Парень с озверевшими глазами идёт на меня и я готовлюсь к атаке, в то же время прекрасно понимая, что он на две головы выше меня. Зато в плечах я шире. Может ударить его по яйцам? Беспроигрышный вариант. Блять, как я вообще вляпался в это дерьмо! Пока за долю секунды в моей голове мелькают мысли о дальнейших действиях, он впечатывает, свой костлявый, но тяжёлый кулак куда-то между носом и верхней губой. Вспышка боли наступает не сразу. Сначала шок. Замешательство. А потом эта адская боль. В этом сраном мире нет справедливости. Я спас девушку от пьяного маньяка, но вместо благодарности, почестей и аплодисментов от зевак я получаю по челюсти. Это. Несправедливо. Блять! И тогда я решаю, что я сам вполне могу стать рукой (а точнее ногой) справедливости. И бью этого ублюдка в пах. Я знаю, насколько это больно и чревато последствиями, поэтому вкладываю в этот удар всё своё отчаяние. Он ожидаемо падает на асфальт и начинает покрывать меня благим матом, что за несколько секунд я вполне могу сказать, что мой словарный запас пополняется новыми интересными выражениями. Наконец накрываю нос рукой и нащупываю теплую кровь. Языком провожу по верхнему ряду зубов и облегчённо выдыхаю— зубы целы. Я мог бы сейчас уйти. Поймать такси и уехать домой, но по закону жанра и нелепости всего происходящего патрульная полицейская машина останавливается прямо напротив клуба. Отпраздновал, блять, новоселье. *** Я сижу в отделении полиции, в небольшом прокуренном кабинете, и думаю, как я сюда попал. Нет, я прекрасно помню, как полицейские не разбираясь в сути дела запихнули нас обоих в машину и привезли в отделение. Я о другом. Как я оказался в этой точке жизни, где я сижу в отделении полиции не потому что я стал зачинщиком драки, не потому что разбил отцовскую машину или пьяным устроил скандал в баре... А потому что защитил незнакомую девушку от пьяного маньяка. Как я таким стал? Это уж точно не излишняя скромность, но правда заключается в том, что я никогда не был рыцарем в доспехах. Я никому не помогаю. Мне чаще всего плевать на других. Единственный человек, которого я когда-либо пытался защитить, была моя мама. Но сильно позже я понял, что она сама спасаться не хотела... А что сейчас? Кто я? И почему я, блять, здесь оказался?! Ответ приходит не сразу. Но ясно и бесповоротно. Сейран. Она сделала меня таким. Всем её удивительным качествам, казалось, не было конца и края. Но одно точно было вишенкой на торте. Её смелость. Её бескомпромиссная решимость быть смелой при любых обстоятельствах. Это было месяц назад. Я уговорил её зайти в наше кафе около университета и пока мы ждали свой заказ, невольно стали свидетелями ссоры между одной из официанток и хозяином заведения. Не составило труда понять суть разговора. Хозяин задерживал зарплату девушки и сейчас пытался уволить её, не выплатив полагающуюся сумму. —Может уйдём?—предлагаю я Сейран, пока все посетители кафе во все уши и глаза следят за разгорающимся скандалом. —Нет, ты видишь что тут творится!—кажется, совсем не слыша мое предложение, восклицает Сейран с нахмуренными бровями. —Да, вижу. Давай поэтому просто уйдём, —не оставляю я своих попыток. Ну, конечно. Я и так редко вижу Сейран, а на чашку кофе я уговаривал её так непростительно долго, что меня съедает эгоистичная мысль поглотить всё её внимание, чтобы не делить ее с нелепыми скандалами между начальником и подчинённой. —Это возмутительно!—вспыхивает Сейран и порывисто встаёт со своего стула и я облегчённо выдыхаю, хватая свою куртку. Но она вместо того, чтобы накинуть свое пальто и взять сумку, на всех порах устремляется в эпицентр разгорячённого скандала, где мужчина с размером в двухметровый шкаф в весьма грубой форме заявляет девушке-официантке, что платить он ей не собирается. Если бы я не знал Сейран так хорошо, то мог бы подумать, что она послушает со стороны и покачав головой на вопиющую несправедливость, развернется и уйдёт. Но я знаю Сейран. И поэтому она целенаправленно идёт и встаёт прямо напротив хозяина кафе, изо рта которого брызжет слюна. —Насколько я поняла, вы в этой ситуации не правы! И я бы вам порекомендовала перестать устраивать здесь скандал и выплатить... Тонкий, но уверенный голос Сейран перебивает хозяин кафе и идёт на неё. —А ты откуда тут взялась, курица?! Если до этого я хотел просто оттащить Сейран оттуда, то после этих слов у меня одно желание —втащить этому идиоту по морде. Я подхожу к ним и встаю прямо перед Сейран, закрывая её собой. Но ей никогда не нужна была чья-то защита, и она также отчаянно бросает себя в пекло и начинает сыпать юридическими терминами и статьями из трудового кодекса. Остальные официантки кафе, которые до этого притаившись следили за этой драмой, кажется, увидев в Сейран свою спасительницу, тоже встали на защиту уволенной девушки и начали наперебой рассказывать о других неправомерных косяках владельца кафе. Помещение гудит от множества голосов, но я все равно отчётливо слышу, как Сейран непоколебимо и твердо выстраивает линию обвинения. Желваки на лице мужчины выпирают, он сжимает кулаки и по его глазам я вижу, что он в одном шаге от того, чтобы окончательно взорваться. —Мужик, убери свою девочку, —сквозь зубы цедит он , —иначе я за себя не ручаюсь. Я разрываюсь между секундной радостью, что хоть кто-то подумал, что мы с Сейран пара и возмущением, что он так грубо обращается к ней. —Я стою прямо перед вами. Можете сказать все, что хотите мне в лицо!—твердым тоном заявляет Сейран, её волосы пружинятся в такт её словам, —но я никуда не уйду, пока вы не признаете свою ошибку и не выплатите зарплату этой девушке! Мужчина устало закрывает глаза и потирает переносицу пальцами, бусинки пота стекают с его лба. Он обречённо выдыхает. Хотя это больше похоже на свист, а не на выдох. —Хорошо, —цедит он и направляется в сторону своего кабинета. Через двадцать минут, только после того, как Сейран убедилась в выполнении всех обещаний, мы выходим из кафе с двумя бумажными стаканами кофе и я почти уверен, что уже завтра на дверях заведения будут висеть наши фото с подписью "Не обслуживаем этих двух!!!" Щеки Сейран пылают румянцем и я знаю, что это не только из-за холодной декабрьской погоды. Каждый раз, когда я думаю, что она не может сделать что-то, что ещё больше привяжет меня к ней, я ошибаюсь. Её отчаянная смелость восхищает меня, но в то же время мне хочется её отчитать за такое безрассудство. —Ты же понимаешь,что это глупо и опасно, да? —Что? —непонимающе хмурится она. —Ты не должна вот так нарываться на конфликт. А что если бы он тебя ударил?! —И что с того? Мне нужно было сидеть и смотреть на эту несправедливость! Она сжимает бумажный стаканчик с кофе и я опасаюсь, что он развалится в её руках. —У тебя должен быть элементарный инстинкт самосохранения! —Инстинкт самосохранения нужен, когда на тебя идёт дикий зверь. А когда ты видишь просто обнаглевшего в край человека и ничего при этом не делаешь, то это трусость—воинственно произносит она, —если каждый будет вот так отсиживаться, то в мире не будет справедливости! Как же я тебя люблю! И как бы я хотел тебя сейчас поцеловать! Ты бы знала... *** Мои размышления и воспоминания прерывает мужской голос. Полицейский, которого я уже видел ранее заходит в кабинет вместе с невысоким худощавым мужчиной. Они не обращают на меня внимания. Полицейский начинает рыться у себя в столе, видимо, пытаясь найти среди нескольких десятков папок что-то конкретное. —И сколько мне ждать, Ибрагим?—недовольным тоном спрашивает невысокий мужчина у полноватого полицейского, —А я ведь тебе говорил, среди этого беспорядка ты однажды сам пропадёшь! Дурень! —Товарищ полковник, я вам говорю, оно было здесь...—он продолжает пыхтеть и перекладывать папки с места на место, отчаянно пытаясь найти нужное, —а я знаю! Я его, наверное, в 34-м кабинете оставил!—неожиданно просияв надеждой восклицает мужчина. Невысокий мужчина, очевидно полковник, стискивает челюсти, отчего его усы нервно дёргаются. —Бегом!—приказным тоном рявкает он, — чтоб это дело было на моем столе через десять минут. И приберись в этом коровнике! Когда полноватый полицейский почти вприпрыжку выбегает из кабинета, полковник наконец обращает на меня внимание. Он оценивающе смотрит на меня секунду, а затем строгим голосом спрашивает: —А ты за что тут?—его голос звучит твёрдо и буквально требует немедленного ответа. —Я заступился за девушку около клуба. Была драка...—я не знаю, почему я решил вывалить ему правду и я вижу, как его глаза сужаются и он снова смотрит на меня оценивающим взглядом, словно сканером. На секунду по спине пробегает холодок. С чего я решил, что он мне поверит. Мне никогда никто не верит. —Молодец, что заступился, —вдруг говорит он тоном, который звучит менее устрашающе, чем до этого. От неожиданности я не знаю, что ответить. Он смотрит на мой нос и качает головой. Начинает открывать ящики в столе в поисках чего-то. —Ни черта не найдешь в этом бардаке!—ворчит он и наконец оставив свои поиски, запускает руку в карман и достаёт носовой платок, —Держи. Салфеток нет. —С-спасибо, —нерешительно беру белоснежный носовой платок и смотрю на кружевные завитки по краям. Полковник, видимо, проследив за моим взглядом, усмехается. —Это моей дочери. Такая же защитница всех обиженных и оскорблённых, как и ты. Я благодарно киваю и прикладываю носовой платок к носу. —Кязым ага, я нашёл!—запыхаясь возвращается полицейский с толстой папкой в руке, и мельком смотрит на меня, —Корхан, собирайся, твой отец за тобой приехал. Я опускаю взгляд на некогда белоснежный носовой платок и вижу алые кляксы крови и грязи.