Даст

      Даби проснулся от того, что его руку что-то зажало и он не мог ей пошевелить. Он открыл глаза, намереваясь, как минимум, врезать нарушителю спокойствия, но вместо промёрзлого переулка увидел лишь пустую фанерную стену, на которой когда-то точно висел телевизор — крепления всё ещё были на месте. Почему-то он думал, что тот душещипательный и драматичный сон должен был стать кульминацией его «счастливых предсмертных галлюцинаций», да и завершение у него было вполне логичное: объятия с личным «Ангелом смерти». Но, вопреки всему, сон не закончился и Даби всё ещё был в тёплой квартире. Он раз за разом получал подтверждение реальности происходящего, но всё ещё не мог до конца поверить, что это не какая-то жестокая шутка.       Даби перевёл взгляд на спящего в неудобной позе рядом на диване мальчишку. Они ведь так и уснули, переволновались из-за того, что случилось с Ичиго.       То, что случилось с Ичиго.       Калечный судорожно сжимал левую руку Даби, прижимаясь к ней как к последней надежде. Он не двигался, почти не дышал, словно окаменел. Даби нахмурился, зажигая маленький огонёк на пальцах и наклоняясь к Ичиго. В голубых отблесках пламени мальчишка выглядел совсем плохо. Кожа была бледнее чем обычно, плотно сжатые губы совершенно не выделялись на ней, так что на миг Даби подумал, что у калечного нет рта. Пацан весь взмок, ремешок ретранслятора блестел от пропитавшего его пота, а волосы прилипли ко лбу. Только сейчас Даби понял, что тепло ему не от работающего обогревателя. По температуре Ичиго мог бы посоперничать с портативной печкой. — Эй, калечный, — Даби погасил огонь и постарался разбудить мальчишку. — Просыпайся давай…       Ичиго не реагировал. Даби кое-как вытащил руку из цепкого захвата, заменив её пледом, после чего включил свет и принялся копаться в аптечке в поисках жаропонижающего. Должны же были у калечного быть хоть какие-то таблетки, а не только бинты, вата и перекись? Таблеток не было. Вообще никаких. — Чтоб тебя, придурочный, — пробурчал Даби, зарываясь правой рукой в волосы и стараясь придумать, что ему делать.       В больницу идти нельзя, там точно спросят кто такой Даби и тогда им обоим не поздоровится (нет, конечно, калечного вылечат, но вот потом ему может влететь за укрывательство преступника). Таблеток нет, денег тоже (да, Даби мог бы украсть лекарства, но без медицинских показаний всё равно любые лекарства могли навредить). Даби уже хотел было пойти к приятелю Ичиго, живущему через дверь, но когда он уже собирался покинуть квартиру раздался телефонный звонок.       Парень слышал эту мелодию всего пару раз, но знал, что она стоит на звонке у Ичиго. Даби прошёл обратно в гостиную. Телефон лежал на журнальном столике, а на его экране высвечивались незнакомые символы. Он рискнул ответить, в любом случае, помощь им сейчас не помешает. — Хокори лихорадит? — без предисловий раздался вопрос с той стороны. — Да, — Даби скосил взгляд на мальчишку. — Ты кто? — Конь в пальто, — фыркнул голос из трубки. — Щас открываешь телефонную книгу, находишь контакт с фоткой двух чёрных кошачьих ушей и звонишь туда. Это лечащий врач Ичиго, объяснишь ему всю ситуацию. Не переживай, он тебя не сдаст никуда. Отбой.       Звонок завершился, а Даби, не тратя время на то, чтобы понять, что это сейчас такое было, принялся искать номер с аватаркой чёрных кошачьих ушей. — М-м… — раздалось на том конце после непродолжительных гудков. — Ты снова с кем-то подрался и мне нужно зашивать ораву подростков? — Не знаю, с кем он подрался, но вам нужно привести калечного в чувства, — хмыкнул Даби.

***

— Е…го лихорадит, — бегло осмотрев лежащее на диване тело произнёс Яваракай-сан. — Как до этого дошло?       Даби вздохнул. — Пришёл поздно вечером, весь покоцанный, одежда изодрана. Сказал, собаки покусали. Ну, я его обработал, а щас проснулся — жар у него. — Собаки? — девушка, приехавшая вместе с доктором. Видимо, его дочь, если судить по малиновым кошачьим ушам и таким же как у дока жёлтым глазам. — Разве он не мог просто убежать от них? Ну или использовать причуду… — Как будто я об этом не думал, — фыркнул Даби. — Калечный вроде как сначала в себя пришёл, даже улыбался, я решил попозже спросить о том, что с ним случилось. — А его стало лихорадить, — док открыл свой чемоданчик, вынимая из него пару шприцев, две ампулы: с алой и едко-зелёной жидкостью, какую Даби уже видел на бинтах в мусорке, спиртовые салфетки. — Куки, принеси бинты.       Девушка кивнула, уходя в коридор. Даби проследил за ней взглядом. Из коридора полился жёлтый свет лампочки в ванной, послышались хлопки открываемых и закрываемых ящиков. — В ванной их нет… — растерянно произнесла вернувшаяся Куки.       Даби фыркнул. Разумеется в ванной нет бинтов. На тот же самый вопрос от самого Даби Ичиго отмахнулся, что не хочет, чтобы бинты отсырели. — Они у него в комнате, — подсказал он. — Только вы туда не зайдёте, даже не пытайтесь.       Дёрнувшаяся было обратно в коридор девушка вопросительно посмотрела на парня. Он демонстративно провёл пальцем по ближайшей поверхности, собирая пыль, после чего показал её Куки: — Его гарантия безопасности. Не смотри на меня так, он сразу предупредил, я не куда вламывался и даже не собирался. — Что ж, тогда бинты придётся купить, — док глянул на дочь и та, кивнув, подхватила свою сумочку, направившись к двери. Яваракай-сан повернулся к Даби. — А нам с тобой предстоит поговорить.

***

: Ю-ху! Ты наконец здесь!       уБожество радостно махала руками, как будто действительно была рада вновь видеть меня в своём «Бесконечном небе». Заметив моё неудовольствие, она соизволила прекратить кривляться (ну, насколько это было возможно) и перешла к делу. : Может хватит строить из себя такую серьёзную моську? — Мне кажется, или ты хреново составила предложение?       Она закатила глаза. : Что, даже не интересует, зачем ты мне здесь сейчас?       Мне хотелось изобразить фейспалм. Собственно, мне ничего не мешало это сделать. — Это разъяснительная часть, нахрена тебе все эти вводные разговоры?       Повисла тишина. Я снова посмотрела на уБожество, она так же выжидающе смотрела на меня. Что называется, «вот и поговорили». Осознавать, что мы, по факту, одна личность, было хреново. : Давай перейдём к вопросам. Ты ведь, пусть и догадалась о многом, хотела бы, чтобы я пояснила это правильно, верно? — Это ведь ты модифицируешь это тело? : Неве-ерно! — она явно веселилась. — Задай вопрос правильно.       Раздражала. Она так сильно раздражала меня своими кривляниями. По её собственным словам, мы были одним и тем же человеком. Тогда почему мы такие разные? Да, если бы были другие условия, я, скорее всего, могла бы быть такой же беззаботной как она. Ну или по крайней мере так же искусно играть эту самую беззаботность, ведь одни на двоих травмы прошлого не дадут счастливой жизни, как ты не старайся. От понимания своей беспомощности, её беспомощности, во рту становилось горько. — Зачем всё это, — я опустила глаза, глядя в бесконечность облаков. — По твоей задумке ты дашь мне тело, которое будет нас обеих устраивать, чтобы у меня был хоть какой-то комфорт в этом мире, который напичкан всяческими «испытаниями для героя». По твоей задумке, ты дашь мне семью, которую я и правда буду воспринимать таковой, а не называть двух незнакомых людей «родителями» только из-за того, что в обществе принято давать им такие «имена»… : Ты называла «родителями» людей, которые действительно родили тебя, создали твои характер и принципы, вбили в тебя твои травмы. Неужели не могла бы назвать «мамой» женщину, которая относилась бы к тебе как к своему ребёнку, а не как к сосуду, в котором она хочет воплотить то, чего сама не достигла?       Её тон был поразительно серьёзным, на лице не было улыбки, а алый глаз смотрел так устало, словно… Я не могла подобрать слово. Это чувство было настолько знакомым и привычным мне, что я даже не знала как оно называется. Ближе всего подходили усталость и скорбь, но они не передавали истинного смысла. : Ты была готова называть матерью любую женщину, что относилась к тебе с теплотой, — она говорила без улыбки, даже без так любимой мной в собственных работах «горькой усмешки», она из последних сил старалась не разреветься.       Я подумала о Махиру-сан, о её тёзке-мальчике Широте из «Сервампа», об отце девочки из фанфика, который так и остался лежать у меня в черновиках в количестве семи глав. Любящая семья, пусть даже неполная. Брат, сестра, отец или мать. Полноценная семья как у Куки. Тётушка Осаму Кенджи — Коё. Даже если у меня были какие-то близкие люди, я продолжала чувствовать себя ненужной, лишней, бесполезной…       Она шмыгнула носом. : Ладно, мы ушли от изначальной темы, — она попыталась улыбнуться, но у неё получилось плохо.       Чтобы не видеть эти муки на настолько родном лице, я просто сделала пару шагов к ней и прижала к себе. Для себя, в этом мире, я уже давно решила, что стану тем человеком, в котором так нуждаюсь. Сильным человеком. Сестра очнётся, у Ёшино всё наладится, Аки сможет найти дело, которым захочет заниматься, а Даби отомстит и обретёт более мирный смысл жизни. Изуку никогда не станет героем «Дэку». : Я скоро закончу модификацию, на тебе это не отразится, — пробурчала уБожество мне в плечо. — Просто было бы очень неловко, если бы Даби понял, что ты типа девчонка, верно?       Она отстранилась и посмотрела на меня. На этот раз её улыбка была искренней, пусть в уголках глаз и блестела влага. — Ты дура, знаешь? : А ты моя более самостоятельная и серьёзная версия.       И мы снова не поговорили о чём-то стереотипно-серьёзном.

***

      Даби стоял оперевшись на фанерную стену плечом и скрестив руки на груди. Аши сверлил его недоверчивым золотистым взглядом, стоя напротив и закрывая собой Ичиго, всё ещё лежащего без сознания. — Получается, он просто подошёл к тебе на улице и сказал, что теперь ты будешь жить здесь? — А я неясно выразился? Вроде бы из нас троих проблемы с японским только у калечного, — фыркнул парень.       Мужчина вздохнул и потёр лицо обеими ладонями. — Просто это… Странно. — А то.       Док посмотрел на него так, будто Даби был его нерадивым учеником или подопечным. Вот только парня этот взгляд не пронял, а потому он продолжил пялиться на Аши, а в особенности на его кошачьи уши, которые как-то знакомо прижимались к голове. — Окей, кроме того, что он ни с того ни с сего подошёл к тебе на улице. Сегодня какие-то странности были?       На пару секунд Даби задумался, а потом резко вспомнил: — Было. Я уже собирался сходить к другу калечного, который тут рядом живёт, как раздался звонок телефона. Ичиго звонил какой-то странный тип, он откуда-то знал, что пацану херово и велел позвонить вам. — Велел позвонить мне?       В который раз повисла тишина. Присоединённый различными проводками с присосками к Хокори аппарат пикнул и док тут же развернулся к нему, считывая данные и проверяя шприц с зелёной жижей. Он подозвал Даби, чтобы тот помог ему придерживать волосы Ичиго, а сам раскрыл левое веко и направил шприц ровно в центр глазницы. Даби чувствовал, что через несколько секунд после того, как последняя капля лекарства покинула шприц, голова Ичиго, по температуре напоминавшая воздух рядом с открытым огнём, начала остывать. Яваракай-сан опустил веко, чуть более густой, но всё такой же ярко-зелёной жижей из шприца покрывая марлевый квадрат и накладывая его на левый глаз. Как понял Даби, эта зелёная хрень была чем-то вроде жаропонижающего, потому что вскоре он ощутил, как температура калечного стала ниже по сравнению с собственными ладонями парня, которые успели нагреться от соприкосновения с Ичиго. Док, снова замерив что-то своим приборчиком и свернув его, принялся запаковывать чемодан с медицинскими принадлежностями. — Последи за не… Ним пока не очнётся. Если температура снова начнёт быстро повышаться, введи шприц, — он кивнул на розовое содержимое лежащего на журнальном столике шприца, — в шею, желательно в артерию, но если не попадёшь, ничего страшного, просто эффект проявится чуть медленнее. — Это типа другой вид жаропонижающего? — Даби взял шприц в руки, рассматривая его в свете лампы. — Да.       На этом моменте вернулась Куки, оставила бинты и вместе с отцом покинула квартиру. Она очень долго и подозрительно смотрела на Даби, но ничего не сказала. Самому парню же на неё было почти фиолетово. Почти, потому что он с иронией думал, что у Ичиго с этой девушкой ничего не получилось не потому, что они прям друзья-друзья, а потому, что она его отшила.

***

      С кухни пахло чем-то вкусным. Чем-то, в чём я не разбиралась от слова совсем, но оно всё равно вкусно пахло. Я не открывала глаза, уверенная, что это всё часть последнего перед пробуждением сна. У меня так уже было несколько раз, так что ничем иным это быть не могло.       Я вздохнула, переворачиваясь на живот и поудобнее подминая под себя подушку. А потом кто-то дотронулся до моей шеи холодными, даже не холодными, а ледяными пальцами, я вскрикнула и резко развернулась к потенциальной опасности, моментально распахивая глаз. Это было моей фатальной ошибкой, потому что в квартире было слишком ярко, а потому я зажмурилась, недовольно растирая зудящий глаз, чтобы к нему прилила слёзная жидкость. — Ты чё так орёшь?! — А ты ахуел так подкрадываться к спящим людям?!       Мы недовольно, с прищуром уставились друг на друга. Вот только я щурилась, потому что ещё глаза к дневному свету не адаптировались, а почему щурился Даби, я не знаю. Поняв, что на мой вопрос он отвечать не собирается, я предприняла попытку встать с дивана, вот только тушка послала меня на все возможные буквы, а потому я полетела мордой в пол. И причуда нихрена не сработала, потому что я тупо про неё немного забыла. Так что Даби, аки принцу без коня, пришлось ловить меня, попутно матерясь и отчитывая. — И вообще, какого хрена ты сначала заявляешься весь подранный, потом засыпаешь как ни в чём не бывало, а посреди ночи раскаляешься как блядский обогреватель, что мне аж дока вызывать приходится?!       Да уж, давно на меня так усиленно не орали. Особенно, усиленно-обеспокоенно. Я просто смотрела на это гневное лицо, которое кое-как было скреплено металлическими скобами, смотрела и думала, что за меня действительно кто-то так беспокоился. И, типа, в прошлой жизни когда на меня орали «от беспокойства за мою тушку», я чувствовала себя как тот, кто провинился. Тот, кто должен был вести себя определённым образом и всегда это делал, а тут вдруг «захотел» нарушить правила.       Даби ругался так, что я не чувствовала этого ужасного ощущения. Да, он орал на меня, в беспокойстве достаточно больно сжимал плечи и изо рта у него не розами пахло (видимо, тоже ещё не завтракал, а может проблемы с желудком или зубами), но, в отличии от того же отца из прошлой жизни, Даби не вызывал у меня отвращение. Мне даже не пришла мысль отвернуться, задержать дыхание, вырваться или просто абстрагироваться от происходящего. Я подняла руки и прижалась к нему, обнимая, но не закрывая глаза. Даби резко оборвал свою тираду, вздохнул и тоже обнял меня.       Какое-то время мы провели молча, я наконец закрыла глаза, расслабляясь. — Так, всё, пошли есть, а то такими темпами мы снова уснём, — парень резко отстранился, поднимаясь на ноги и уходя в сторону кухни.       Я же, не в полной мере довольная резко оборвавшимися обнимашками, отправилась умываться. — Жуй давай.       Даби поставил передо мной тарелку с чем-то очень аппетитно пахнущим и не менее жидким. Желудок скрутило, только сейчас я поняла, насколько голодная. — А что это? — я поводила ложкой по дну чашки, заставив подняться на поверхность покрошенный чеснок, волокна имбиря и мяса. — Бульон, — парень прислонился поясницей к кухонной столешнице, скрестив руки на груди и сверля меня льдисто-синим взглядом. — Не переживай, на продукты я потратил не слишком много твоих денег.       Я кивнула, принимаясь за еду. Бульон был вкусным, как и сама курица. Давно же я мясо не ела. Тут меня торкнула мысля и я снова подняла глаза на Даби. — А ты есть не будешь? — Я не голоден.       Я немного расфокусированным взглядом посмотрела на Даби. Он что, повёл себя точно так же, как я относилась к питанию Ёшино? Я ведь… Поднявшись с места под недовольное ворчание о том, что я не доела, я направилась к холодильнику и вытащила «спрятанный» в самый дальний угол чизкейк, который купила ещё в качестве подарка себе на день рождения (да, я попросила всех, кто был в курсе даты, не поздравлять меня, но самой в последний момент захотелось «отметить»… А потом я встретила Даби), но так и не съела. Я протянула чизкейк Даби.       Он удивлённо выгнул бровь, но «подарок» принял, наливая себе чай и садясь за стол. Какое-то время мы ели в полном молчании, а потом Даби задал вопрос: — Так что за «ёбаные шавки» напали на тебя вчера?