Даст

— Ну и что это? — я выгнула бровь, с неудовольствием рассматривая стоящего передо мной Изуку, левая щека которого стремительно распухала, одежда изображала давно не стираную половую тряпку, а огрызок тетрадки в руке и подкопченные углы сумки с головой выдавали того, кто мог это сделать. Ну и, вишенкой на этом подгоревшем торте были виноватые, но настроенные молчать во что бы то ни стало опущенные глаза Мидории.       На мой вопрос, ожидаемо, не ответили, а потому я вздохнула, немного напрягла память, отправляя сумку пылевым курьером улетать на балкон (такой фокус был выучен после сотни вопросов и «опытов» от Мидории), и похромала мимо Изуку. Тот, видимо, не ожидав, что я не стану его сильно расспрашивать, ошарашенно развернулся и обогнал меня, поворачиваясь лицом. — Т-ты куда это?! — Как куда, набить ебало тому мудаку, который постоянно тебя калечит, — фыркнула я, продолжая свой путь. — Это… Не обязательно… — замялся мальчишка, снова опуская глаза и сжимая лямки своей обгоревшей сумки. — Обязательно, — припечатала я, беря Изуку за предплечье и таща за собой. — Ты заебал уже делать вид, что всё в порядке, когда это, очевидно, не так.       Изуку молча плёлся за мной. — Не просто так же ты решил разъебаться об землю, — пробурчала я, после чего почувствовала, как Мидория вздрогнул. Я вздохнула и, не оборачиваясь, чуть более громко произнесла: — Я признаю, я тоже вела себя как идиотка, прости. — Всё в порядке, Ичиго-сан…       Я только поморщилась.       Через какое-то время Изуку сказал, что нам нужно повернуть направо, а я, поняв, что отступать Мидория больше не будет, отпустила его руку, так что почти до самой средней школы Орудера мы просто шли рядом. Изуку успокоился и расспрашивал меня о прошедшем школьном дне.       В какой-то момент я поняла, что так происходит каждый раз. Каждый раз Изуку спрашивает меня, как прошёл мой день, а потом так мастерски переводит тему, что я забываю спросить его о его собственном дне. В целом, это было ожидаемо, если учесть, что Бакуго издевался над Изуку практически каждый учебный день. На каникулах следов ожогов на теле и одежде Мидории не было. — Как, говоришь, зовут того обмудка? — протянула я, когда мы подходили к одному из проулков рядом со школой. Изуку сказал, что там «Каччана» и Ко можно встретить чаще всего. — Кацуки Бакуго, — пробормотал сосед, а я остановилась посередине входа в переулок.       У одной из стен стоял патлатый тощий парень и пускал струи сигаретного дыма, на каком-то баке сидел толстяк с красными кожистыми крыльями, он чем-то напоминал мне Гаса из «Друзей ангелов». У другой стены стоял виновник всего собрания, хлещущий что-то из жестяной банки и залипающий в телефон.       Первым на нас глаза поднял толстяк: — Эй, а вы ещё кто? — Конь в пальто, — тихо фыркнула я, думая о том, что надо будет как-нибудь избавиться от этих прихлебателей, если я хочу подраться только с Кацуки. — Чё? Дэку, ты чё, ещё одного убогого притащил? — пыхая дымом отлип от стены патлатый.       На прозвище Мидории наконец отреагировал Бакуго, а потому оторвал взгляд от телефона и уставился на нас. Найдя глазами Изуку, Кацуки скривился так, словно съел лимон и чёрный перец горошком одновременно. Фига се как ему существование Изуку претит, а в оригинале он не настолько злобный был. — Дэку, — прорычал Бакуго, угрожающе смотря на Мидорию и полностью игнорируя меня. — Я ведь сказал тебе сегодня мне на глаза не попадаться… — Бля, ну так он и не попался, он самостоятельно пришёл, — фыркнула я уже громче, чтобы на меня наконец обратили внимание.       Дальше последовало перекидывание едкими фразочками, и не подумайте что там было что-то вроде «да мамка твоя…», я просто совершенно культурно (не-а), цивилизованно (нет) и цензурно (нихуя) отвечала на совершенно такие же по своему стилю и содержанию вопросы Бакуго… Пока мне не надоело и я, кинув костыль съёжившемуся и вздрагивающему на каждый крик «Каччана» Мидории, не бросилась в драку.       Справедливости ради, первый полез с кулаками всё же Бакуго, в то время как его дружки просто продолжали оставаться на своих местах и смотреть. Видимо, это была обычная тактика для этой троицы.       Я на всякий случай зафиксировала пылью ноги толстяка и патлатого, параллельно создавая уже проверенный в драке с Хаганэ «пылевой доспех». Рядом с правым ухом раздался взрыв и пахнуло жаром. Меня почти оглушило, но я решила подумать об этом позже, вдавливая кулак в живот Бакуго. И он отлетел бы от моего удара, если бы не схватил за ударившую его правую руку и не утащил с собой. А врезались мы в стену, возле которой он до этого стоял. Я, не теряя времени, попыталась прижать его не только собственным весом, но и причудой, но раздалось ещё два взрыва и мы невысоко подлетели в воздух, а я почувствовала, как левое колено адски щиплет. Правым-то я прижимала Бакуго к стене.       Кацуки, как более привычный к своей причуде, от кратковременного полёта отошёл первым, тут же налетая на меня и впечатывая правый кулак ровно туда, куда меня бил Хаганэ. Щека тут же недовольно отозвалась резкой болью.       Почему-то я подумала, что было бы неплохо иметь под рукой какой-нибудь вспомогательный предмет. Лучше всего нож, с которым можно избавиться от проблем за пару ударов. Но я поспешно отмела от себя эти мысли, так как убивать кого бы то ни было мне было вредно для репутации, да и в моё и так латанное-перелатанное лицо летел новый кулак.       Я нагнулась вперёд, обхватывая Бакуго за пояс и отталкиваясь от стены, почти так же, как это было с Нойзу. С одним единственным исключением: в этот раз причудой я забила поры на ладонях Кацуки, и пусть это было сделано коряво и не совсем удачно, подача пота к поверхности ладоней усилилась, но выйти этот пот не мог, а потому… Я оскалилась, в восторге полностью открывая глаз и стараясь запомнить каждую секунду мучений этого шпица, у которого под кожей буквально бурлил нитроглицерин и который не мог его высвободить, так как это могло повредить его руки. — Ну, какого это? — я продолжала прижимать одну руку Бакуго коленом в середине локтя, а вторую держать так, что любое неосторожное движение могло вывернуть её.       Пацан извивался подо мной, орал маты и обещал убить самыми жестокими способами. Его дружки всё ещё не двигались с места. — Сука, я спросил: какого это! — ощерившись, рявкнула я так, что Изуку и прихлебатели шпица вздрогнули, а Бакуго соизволил заткнуться и не орать не по делу.       Со стороны Мидории послышалось какое-то жалкое бормотание, но он очень быстро затих. — Блять, мне третий раз вопрос повторить, а, паскуда? — я приблизила своё лицо к взбешённому Бакуго, но всё же не настолько, чтобы он мог ударить меня лбом. — Каково это самому стать беспричудным ублюдком, которого ты с самого детства травишь? А? — Да пошёл ты, — Кацуки плюнул мне в глаз, но физика была сильнее и его слюна, лишь немного забрызгав мне монокль, упала обратно, мерзко шлёпнувшись на щёку пацана прямо под левым глазом. Он поморщился.       Я села прямее, даже не пытаясь стереть мерзкую слюну с лица, серьёзно (я просто надеялась, что этот взгляд выглядел как серьёзный, а не как ёбнутый) посмотрела на Кацуки, потом окинула взглядом «вас это тоже касается» толстого и патлатого. Вернув глаз к уже не рыпающемуся, но взглядом обещающему мне все муки Ада Бакуго, я наклонила голову немного набок. Цепочка монокля, которая так и не порвалась (как и провода наушников, я ставлю на сюжетную броню от уБожества), снова звякнула по пластырям, которые по хорошему теперь надо было просто содрать и выбросить, а на их место наклеить новые. — А теперь, шпиц выебонистый, ты меня внимательно послушаешь, — пацан порывался что-то сказать, но я повысила голос и перебила его. — Внимательно блять! И выполнить именно так, как я скажу, — я не смогла не усмехнуться. — Ты и твои дружки, больше не лезете к тому лоху, — я кивнула на Изуку, который на свой эпитет как-то нахмурился. — А я больше не избиваю тебя… — Да чтоб ты сдох! — Бакуго извернулся, уставившись ненавидящим взглядом на Мидори. — Дэку! Подонок, что, сам ничего сделать не можешь, так дружка своего притащи…       Я со всей силы схватила Бакуго за шею и плечо руки, которую держала, а потом впечатала в асфальт. Он вскрикнул и подавился своими словами, а я поднялась на ноги, отряхиваясь и не переживая из-за того, что Кацуки может напасть. Он был в предобморочном состоянии и вряд ли мог что-то сделать. — Значит так, лошарики, — я повернулась к двум оставшимся «противникам». — Как очухается, донесёте до этого долбоёба мысль, что трогать Мидорию вы больше не будете. Бля, даже смотреть на него лишний раз я вам не советую. Усекли?       Толстый с патлатый усиленно закивали, я направилась в сторону выхода из переулка. — И да, придурки, — я обернулась. — Чтобы о моём присутствии сегодня ни одна ебаная душа больше не знала. Он сам так покалечился. Поняли меня?       В ответ была новая порция молчаливых кивков. *** — Я думаю… Я думаю, это, всё же, было слишком жестоко, — пробормотал Изуку, влажной и холодной антибактериальной салфеткой вытирая с меня кровь и грязь, пока мы сидели на лавочке в одном из дворов. Салфетки были у него в сумке. Они почти закончились. Мне это не нравилось. — «Просто считай, что ему за раз вернулись все издевательства за несколько лет,» — я прикрыла глаз, борясь с желанием поудобнее устроить голову на плече Мидории и как следует отоспаться. — «И больше не говори о том, что это слишком жестоко. Это так же жестоко, как травить мальчишку только за отсутствие причуды.» — Тебе нужно в больницу, — Изуку прохладными пальцами коснулся моей щеки. — У тебя всё так опухло… Но… Ты уже дралась, так ведь?       Я посмотрела в его серьёзные и обеспокоенные глаза. — Да. — И с кем? Когда? На тебя кто-то напал? — тут же засыпал меня вопросами Мидория. — «Ага, с тем ублюдком, который напал на мою сестру,» — я попыталась усмехнуться, но лицо и правда распухло, так что у меня ничего особо не получилось. — Нет, это не считается, — покачал головой Изуку, опуская руку и доставая ещё одну салфетку, в этот раз он вытирал мои руки. Всё ещё не понимаю в чём проблема дать человеку самому вытереться, но ладно, пусть делает что хочет. — Твои движения. Они были такими, будто тебе уже приходилось драться с кем-то. И даже не один раз. Складывается ощущение, будто ты где-то училась драться… — Изуку, — я привлекла его внимание, пока мальчишка не додумался до чего-то слишком сложного. — «Раньше я посещала различные спортивные секции, оттуда и знания. Просто успокойся и пойдём домой.»       Изуку согласно кивнул и мы поднялись с лавочки. А потом я поняла, что слишком сильно устала за сегодня и снова села. Пришлось звонить Яваракай-сану и спрашивать, закончился ли его рабочий день. Работа у моего почти личного врача и отца единственной в этом мире подруги уже закончилась, так что с безымянной площадки нас с Изуку забирали на машине. Но, увидев моё состояние (да и Изуку особо не блестел) Аши-сан повёз нас в больницу, залатывать раны. А потом Изуку отговорился, что доедет до дома на метро, а я в какой-то момент отрубилась, а проснулась посреди ночи уже в доме семейства Яваракай. Как оказалось, Аши-сан посчитал, что привезти меня к себе домой, под надзор Куки (которая так же и староста в моём классе, а значит мне не придётся оправдываться за отсутствие. Не то, чтобы я так уж часто это делала, по большей части забивала на оправдания), намного безопаснее, чем оставлять спящее и «малость» покоцанное тело где-то в холодной пустой квартире. Это если забыть про то, что ключи мои были в школьной сумке, которая в свою очередь находилась на балконе, а значит в квартиру можно было бы попасть только тогда, когда я высплюсь и буду снова в состоянии использовать причуду.       А вообще, как оказалось, у меня было обожжено до самого мяса колено, снова почти выбиты костяшки пальцев на правой руке (я начала задумываться о ношении эластичного бинта, чтобы руку лишнего не травмировать) и почти выбиты зубы на нижней челюсти с левой стороны. Но всё это поправлялось зельями за два-три дня, так что именно на этот срок меня оставили лечиться в доме Куки и велели особо никуда не ходить. Я и не ходила, теперь у меня обе ноги были немного не в состоянии держать тушку. Причуду я не использовала потому, что кошко-доктор посоветовал дать себе отдохнуть.       Я последовала этому совету и, наконец, отсыпалась за все нервные дни последнего времени. Наконец узнала имя мамы Куки — её звали Махиру. Яваракай Махиру очень вкусно готовила, была домохозяйкой и в качестве хобби вязала разные безделушки на продажу.       Но мне она связала тёплый тёмно-синий шарф, за который я была ей безмерно благодарна.