Five Nights at Freddy's: Hope

Тебе идти пора Внутри меня жара Не будет, как вчера Ты успокойся Северный ветер нам не поможет расслабиться Мысли теряются, улетают на юг

Люди целуются и мне это нравится

©Регина Тодоренко — Биение сердца

Как бы хорошо я не провёл время вчера в баре вместе с Майклом, утром моя голова раскалывается так сильно, что в мыслях преобладает только одна мечта — остаться без головы, чтобы не чувствовать эту боль. Я вздыхаю, касаясь левой ладонью лба… Поначалу я хотел сделать это правой, но мою правую руку обнимает Майкл и у меня нет желания убирать от него руку. Это приятно… На момент закрываю и открываю глаза, а внутри меня искрится радость от того, что Майкл действительно рядом со мною. Мы ещё никогда не просыпались в таком положении и я должен признать, что мне оно нравится. Просыпаться так очень приятно и утро как бы начинается с чего-то нежного — такое не понравится только какому-нибудь идиоту. Вот только такую приятную атмосферу утром портит один лишь факт. У меня опять стояк. Хочется прижать ладони к лицу и застонать от разочарования. Опять стояк. Опять! Конечно же это не новость, что у мужчины может быть стояк с самого утра — у меня такое часто бывает, иногда такой стояк можно терпеть, а иногда нет, но я боюсь, что вчерашний и сегодняшний стояк связаны. Мне противна мысль, что у меня опять мог встать на Майкла, на моего лучшего друга. Чёрт возьми, на лучшего друга! И это после того как я сказал пьяному Майклу, что не буду целоваться с ним? О, просто превосходно. Целоваться мы с тобою, конечно, не будем, а вот сексуально возбуждать ты меня будешь. — Доброе утро, — Майкл утыкается лицом мне в плечо. — Доброе, — неуверенно говорю я. Я чертовски боюсь, что Майкл заметил мой стояк. Мы — взрослые мужчины, время от времени обсуждали друг с другом секс и всё такое, но это уже кажется неправильным. Неправильно обсуждать мой утренний стояк, причиной которого может быть что угодно и Майкл, находящийся со мною всю эту ночь, в зоне риска в данном вопросе. — У меня голова болит, — серьёзно заявляет Майкл. Его лицо всё ещё касается моего плеча. Хоть что-то меня успокаивает сейчас. — Кажется, я перебрал… — Я предупреждал тебя, что утром будет несладко, — со смешком отмечаю я. Майкл фыркает, я чувствую небольшой холодок по коже, когда он это делает. — Ты мастер поддержки, — наполовину обиженно произносит Майкл, но я уверен, что он не обижается, просто шутит. — Вообще я ожидал боль по всему телу, а не только в голове. — Ты просто пока не пробовал подняться с кровати. Поверь, Майк, у тебя точно будет болеть всё тело, когда ты попробуешь это сделать. — Ты действительно мастер поддержки, Джереми, — со вздохом говорит Майкл. Наконец он отлипает от моей руки и ложится на спину. Его руки прижаты к телу, что делает его положение в кровати сейчас довольно комичным. Я сдерживаю смех, потому что не уверен, что Майкл нормально на это отреагирует. Я ничего не отвечаю на это. Через несколько секунд Майкл приподнимается с кровати и садится на неё. Немного подумав, я повторяю за ним. У меня немного болят руки, но боль эта совсем невесомая, в отличии от боли в голове. Как и всегда, она является главенствующей. Вот кто уж точно из нас двоих перебрал так это я — я с уверенностью могу сказать об этом благодаря силе головной боли. — Что мы успели вчера натворить? — с серьёзным видом интересуется Майкл, но, как бы серьёзно он не выглядел, голос выдает его. Я прочищаю горло. — Ты пялился на девушку, которая пыталась познакомиться со мною, но решила, что я из этих и разозлилась из-за этого. — Не самое страшное, что я мог бы сделать, — Майкл пожимает плечами. — Ты рассказал мне о своей сексуальной жизни в Сан-Диего. Упоминал какую-то девушку, имя которой я уже забыл, которая была фанаткой плёток и поэтому ты отказался от секса с ней. — Насколько полно я рассказал о своих сексуальных похождениях в Сан-Диего? — Ты сказал, что трахался с половиной жительниц Сан-Диего. — О боже… — Майкл потирает лоб, словно сказанное мною ударило его прямиком туда. Ну, если так подумать, то не в буквальном, конечно, смысле, но произошло именно это. — Ещё что-то? — через пару секунд спрашивает он. — Ты рассказал мне о том, что пробовал заняться сексом с мужчинами… — О боже, — пальцы Майкла опускаются для того, чтобы у него была возможность помассировать переносицу. — Дальше? — Мы танцевали на барной стойке. — О боже… Дальше? — Фрэнк довёз нас на своей машине сюда. — О боже… А потом? — Ты хотел, чтобы мы поцеловались. — О боже. — Ты также рассказал мне, что твой отец и Генри Эмили как-то в молодости поцеловались. — О боже, — Майкл закрывает лицо ладонями. Я слышу, как он тихо кричит в них. Стараюсь сдержать смешок, потому что считаю такую реакцию немного забавной, особенно, когда ты видишь как Майкл это делает. — Кстати, это правда? — Я должен унести правду об этом в могилу, — бурчит себе под нос Майкл, убирая руки от лица. Я скептически смотрю на него. — Господи, не смотри на меня так. Знаю, сказал то, что не может идти нога в ногу с реальностью… Я фыркаю, услышав это. Майкл серьёзно смотрит на меня, но это лишь вызывает у меня порыв смеха. Когда я начинаю смеяться, Майкл закрывает лицо одной ладонью и качает головою. — Так, это правда? Твой отец и Генри Эмили целовались в молодости? — спрашиваю я, перестав смеяться. Вообще-то это довольно личное, к тому же Майклу придётся рассказать мне правду не о себе, а о других людях, которые точно не были бы в восторге, узнав об этом. — Вроде как? — Майкл пожимает плечами. — Не уверен… У меня всё ещё такое ощущение, словно Генри действительно не хотел делиться настолько странной вещью как их поцелуй. Впрочем, должно успокаивать то, что они целовались ради того, чтобы отец умел хоть немного целоваться… Я ведь рассказывал, что мои родители поженились сразу после колледжа? — Майкл на момент замолкает. Я киваю. Хорошо помню об этом — это было единственное, что я наиболее полно знал о родителях Майкла, вместе с тем фактом что его родители были совсем молодые, когда на свет появился он. — Отец украл первый поцелуй моей мамы на выпускном. — Значит, твой отец хотел научиться целоваться, чтобы украсть первый поцелуй у твоей матери, и для этого попросил Генри Эмили помочь ему? — В каком-то смысле. Я не помню говорил ли я тебе об этом или нет, но они оба были пьяны, праздновали победу отца в конкурсе любителей робототехники… — Ты говорил, что они были пьяны, — с кивком говорю я. — Хорошо, я понял суть. Теперь этот факт не кажется таким странным… Хотя если честно, то в наше время люди практикуются на помидорах… А когда я был маленьким, один парень с моего двора рассказывал, что практиковался целоваться на кенгуру. — Что? — спрашивает Майкл, издав смешок. — Слушай, я не до конца уверен, что он не соврал! — тоже смеясь, восклицаю я. — Типа, ты же понимаешь… Целовать кенгуру? Звучит как неплохой способ самоубийства. Просто решил немного разрядить обстановку… — У тебя всегда отлично получается это сделать. И в этот раз тоже, — подбадривающе улыбается Майкл. — Но возвращаясь к тому, что я вчера предлагал тебе поцеловаться… Мы ведь не сделали это, верно? — Мы не поцеловались. Я не могу поцеловаться со своим лучшим другом. Даже если мы оба пьяны. Чувствую, что вру самому себе. Вчера тоже себе врал, произнеся это. Я не могу поцеловаться со своим лучшим другом? А кем для меня был Филипп, когда я в первый раз попросил его о повторении поцелуя на сцене? А кем для меня был Филипп, когда я начал целоваться с ним почти каждый день, пока не осознал, что он мне нравится? Впрочем… Логично же полагать, что после неудачных отношений с Филиппом, я решил для себя, что целоваться с лучшим другом — это табу? Звучит более логично, чем мысль о том, что я вру сам себе. Майкл ничего не отвечает на это и у меня есть небольшой шанс остановить взгляд на его лице… Как назло я опускаю взгляд, останавливая его на губах Майкла. Интересно, что случилось бы, попробовав я вчера всё-таки поцеловаться с Майклом? Как бы этот поцелуй ощущался? — Хоть что-то хорошее о вчерашнем дне, — наконец-то говорит Майкл, чем заставляет меня перестать думать о поцелуе с ним и отвести взгляд от его губ. — А как бы ты отреагировал, если мы всё-таки поцеловались бы? Видеть румянец на бледно-фиолетовой коже Майкла очень странно, но тот факт, что он покраснел при подобном вопросе… Я быстро облизываю пересохшие губы. Мне кажется я действительно начинаю в него влюбляться… Это плохо. Майкл бы никогда не ответил мне взаимностью. — Я был бы смущён… — Твой отец и Генри Эмили тоже один раз поцеловались, но это им не мешало иметь жён и детей. Никто из них не страдал от этого поцелуя, — вспоминая вчерашние слова Майкла, говорю я. «Но мы не Уильям Афтон и Генри Эмили», — думаю я. Мысль верная. Уверен, нам двоим было бы плохо сегодня утром из-за этого поцелуя. Нам повезло, что вчера я не поддался предложению Майкла. — Было ли ещё что-то глупое со стороны кого-нибудь из нас после моего предложения о поцелуе? — спрашивает Майкл, решив проигнорировать мои слова до этого. Ну и правильно сделал. Я слишком ушёл в обсуждение ситуации, которую лучше было бы засунуть куда подальше и вытащить только при угрозе наступления конца света. «У меня встал на тебя член» «О боже…» Я почти могу представить какая реакция будет у Майкла на этот отвратительный факт. Неловко опускаю взгляд и надеюсь, что Майкл не заметил, как я закусил губу, поглядывая себе между ног. Стояк был слишком заметным и я не понимал, почему Майкл до сих пор его не увидел и ничего не сказал об том… Может, он делает вид, что не заметил? Навряд ли. Я как минимум заметил бы как он покраснел, а этого не произошло — можно смело делать вывод, что мой утренний стояк всё ещё оставался незамеченным Майклом… У меня ещё был шанс остаться с наполовину чистой совестью. — Потом мы легли спать, — отвечаю на его вопрос я. — Отлично, я уже испугался, что мы могли сделать ещё что-то, за что мне было бы стыдно сейчас, — Майкл расслабленно вздыхает. — Ну, нам было довольно весело вчера, как я погляжу. — Да, это было круто. Даже раньше не чувствовал ничего подобного… Спасибо, что предложил провести время в баре. Было весело. — Спасибо, что согласился, — с улыбкой на лице говорит Майкл. — Я… эм… Действительно рад, что у нас появился шанс проводить время вместе. Это то, по чему я так сильно скучал всё это время и чего мне точно не хватало в Сан-Диего. — Я бы хотел, чтобы ты перестал сравнивать наше совместное времяпровождение с тем, что было в Сан-Диего, — больше в шутку говорю я, но мысленно отмечаю, что мне действительно не нравится как Майкл возвращается к словам о своей жизни в Сан-Диего. Мне проще представить жизнь, где этого побега Майкла никогда не было, однако сложно представлять что-то такое, когда Майкл всё вспоминает и вспоминает. — Извини… — Майкл опускает взгляд. — Я просто… Просто сложно не сравнивать такие разные периоды в моей жизни. — Я больше шутил, но я был бы очень тебе благодарен, если бы ты не упоминал о своей жизни в Сан-Диего, — честно признаюсь я. Проще жить, когда ты рассказываешь человеку то, что ты действительно думаешь, что ты действительно желаешь — так проще получить желаемый результат. — Я постараюсь, — согласно кивает Майкл, а потом всё же поднимает на меня взгляд. Я как-то неожиданно для самого себя вздрагиваю, когда Майкл подсаживается ко мне ещё ближе, чем до этого. Радует и немного успокаивает лишь то, что взгляд Майкла не направлен на мои ноги… Да, я всё ещё не могу перестать думать о стояке, с которым давно надо было что-то сделать. — Извини за такой вопрос, но… у тебя всегда был этот кулон? Мне хочется засмеяться из-за собственной глупости. Я не могу перестать думать о всяком бреде (хотя этот бред и ужасен), а Майкл задаёт мне такие невинные вопросы. — Не всегда. В конце августа я встретился со своей мамой и тётей. В нашей семье есть традиция, связанная с этим кулонами. Мы все верим в то, что они принесут нам удачу и будут хорошим спутником-помощником по жизни. Из-за моих неустойчивых отношений с членами моей семьи я всё оставался без своего. — Только с мамой и тётей? — почему-то спрашивает Майкл. — А твой отец он… — Умер от рака, — мрачно отвечаю я, но в конце у меня вылетает нервный смешок. Грустно, что меня не было на похоронах. — Мне жаль, — Майкл на момент опускает взгляд. — Я помню, ты говорил, что у вас были проблемы в взаимоотношениях, но ты всё равно любил его и… — Всё в порядке, — успокаиваю я Майкла, коснувшись ладонью его плеча. Майкл неуверенно кивает. — Мне было бы тяжелее принять это, если бы у меня была возможность быть с родителями дольше. Ну, ты понимаешь, Филипп, все дела… — я вновь нервно смеюсь. Вообще-то это только моя вина, что я так отдалился от родителей. Можно было и лучше совмещать жизнь с Филиппом и время с родителями. — Ну… эм… — Майкл вздыхает и облизывает губы. — Кулон классный. Очень красивый и… очень тебе подходит. А традиция звучит очень классно. Было бы круто иметь подобную традицию и в моей семье, но, увы, нам было не до подобного. — Твоя жизнь ещё не подошла к концу, поэтому у тебя есть шанс завести семью, где ты можешь начать какую-то традицию. — Боюсь, такой неудачник как я навечно останется без жены и детей, — со смешком говорит Майкл, пожимая плечами. — Ты только посмотри на меня! Кому такой муж нужен? — он смеётся и касается ладонями своей груди. — Кто знает, Майк, женщины — странные существа. Может, найдется и та, что полюбит тебя. — Боюсь, если Чарли Эмили не стала моей девушкой, то никакая девушка не станет. — Уверен, если бы твой отец не… Майкл качает головой и затыкает меня ладонью. Я удивленно посматриваю на неё, прижатую к моему рту. — Мы бы никогда не смогли стать партнёрами и тем более мужем и женой. — Почему ты так думаешь? — спрашиваю я, когда Майкл убирает ладонь от моего рта и оставляет её на своем правом бедре. — Да ладно, Джереми, я же не идиот. Я всегда понимал, что Чарли нравится больше Лиз. Не уверен кстати насчёт неё… — Майкл на момент замолкает. — Типа, я знаю, что её всегда привлекали девочки и она вроде как была влюблена в свою одноклассницу, но я не уверен, что она чувствовала к Чарли. Может, это было взаимно, а можно для этого нужно было время… Понятия не имею, да и спросить не могу. — Но как же твои рассказы о том, что ты хотел сходить с Чарли на выпускной? — не понимаю я. — Я и хотел. Не обязательно же идти вместе как партнёры, можно и как лучшие друзья. Так мы и хотели, хотя и подкрепляли это желание приятной историей о том, как наши родители ходили на выпускной вместе. — Как-то мы сильно сегодня прошлись по отношениям других людей. — Ага, — соглашается Майкл и отстраняется от меня. Он подлезает к краю кровати и садится ко мне спиной. — Могу попить у тебя кофе? — Конечно. Майкл быстро оборачивается, чтобы посмотреть на меня с улыбкой на лице. От этой улыбки становятся приятнее… Когда Майкл выходит из комнаты, я первым же делом плюхаюсь лицом обратно на подушку и ворчу в неё. Со мною продолжают твориться странные вещи из-за Майкла и меня нервирует то, что, вероятнее всего, у меня стало ещё теснее в трусах из-за его улыбки. Он же всегда так улыбался, почему теперь моё тело реагирует так? Я внезапно вспоминаю о том, что остался в комнате один и тут же поднимаюсь с кровати. Мне нужно принять душ… Но перед этим, конечно, разобраться со стояком и желательно так, чтобы Майкл ничего не услышал. Возможно, это просто утренний стояк, но, если я внезапно произнесу его имя, кончая, то я не смогу найти этому адекватное объяснение.

* * *

Через полчаса (большую часть из этого времени я просто стоял под струёй воды, не понимая как мне вернуться к состоянию спокойствия) я выхожу из душа, всё ещё вытирая волосы. Если честно, то сейчас на мне только ещё одно полотенце и я надеюсь, что Майкл всё ещё пьет кофе, хотя и звучит крайне странным пить кофе так долго… Я просто хочу быть уверенным, что больше никаких стесняющих ситуаций не будет. Как назло Майкл вновь сидит на моей кровати. Мы ни о чем не говорим с ним, когда я захожу внутрь. Это хорошо. Меньше стыда — лучше обстановка. Я вешаю полотенце в моих руках на трубу и подхожу к шкафу, чтобы взять там новую одежду и трусы. Переодеваюсь я, вернувшись обратно в ванную, чтобы не стеснять Майкла. Когда я возвращаюсь в комнату, Майкл как-то странно смотрит на меня. Я приподнимаю обе брови, не понимая, что могло стать причиной такого взгляда. — У меня такое ощущение, словно ты пытаешься меня максимально для этой обстановки избегать, — делится своим мнением Майкл. Я сглатываю. Кажется, у меня совершенно не получается делать подобные вещи так, чтобы оставаться незамеченным над изменившимся поведением. — С чего ты это взял? — я опускаю брови, пытаясь выглядеть чуточку расслабленнее. Уверен, это получается скверно, но я пытаюсь долго об этом не думать. Если думать о плохом, то оно точно произойдёт. — Это заметно, Джереми, — серьезно отмечает Майкл. — Например, сейчас ты… — Майк, у меня ничего не было под полотенцем и я не уверен, что тебе понравился бы этот видок… — Но, Джер, я… — Давай не будем сравнивать то, что тебе приходилось делать, когда мне было херово из-за лоботомии, и то, что происходит сейчас. Тогда это была необходимая мера, а сейчас… Сейчас я бы не хотел красоваться тут перед тобою голым, потому что друзья так не делают. Майкл вздыхает, видно не очень довольный моими аргументами сейчас. — Хорошо, — кивая, говорит он. — Но ты полчаса был в душе. Не то чтобы я против или ещё что, но это немного странно… Ты был там слишком долго и не присоединился ко мне, когда я пил кофе, хотя, конечно, тебе не обязательно это делать. Просто всё это странно и непохоже на привычного тебя. Без обид, — в конце Майкл вновь вздыхает. — Хорошо, может быть ты немного прав… — я кусаю себя за губу, борясь с желанием ударить самого себя по лбу. — В том смысле, что я слишком долго был в душе, но это никак не связано с тобою… Я не пытаюсь тебя избегать. Избегал бы — тебя здесь давно не было бы… Не то, чтобы я готов вот прям сейчас выкинуть тебя из моей квартиры… — Джер… — с едва заметным раздражением в голосе произносит Майкл. Я стараюсь игнорировать интонацию его голоса. — Слушай, когда я пьян, меня действительно заносит немного не туда… — Майк, дело не в этом, — я качаю головою. — Я понимаю — я всё понимаю касательно твоего поведения после бара. Ты ничего плохого не сделал. — Тогда в чем дело? — спрашивает он, поглядывая на меня с просьбой в взгляде. Я отвожу взгляд, закрываю глаза и сжимаю руки в кулаки. — Джер… — Ты ничего плохого не сделал, — повторяю я. — Но я — да и, пожалуйста, не спрашивай меня о том, что именно я сделал. Я не могу тебе рассказать… Слишком постыдное воспоминание, — я вздыхаю. — Мне тяжело из-за этого. Извини. Майкл молчит и я пользуюсь этим моментом, чтобы наконец открыть глаза. Замечаю, что он сидит с опущенным взглядом. Не находя решения лучше, я сажусь рядом. Немного думаю над тем, что собираюсь делать, и всё-таки касаюсь своим плечом плеча Майкла. — Я правда сам не свой из-за того, что сделал, — признаюсь я. Я тоже опускаю взгляд, но смотрю на свои голые ноги. Если бы я только мог поговорить с Майклом о странных чувствах к нему… Если бы я только мог рассказать Майклу, что начинаю подозревать себя в влюбленности в него. Поговорить было бы неплохо, но я боюсь, что поспешу с подобным решением. Я больше не хочу ошибаться в своих чувствах.