Five Nights at Freddy's: Hope

Как пять минут затянулись на несколько лет? Я так устал проживать сюжет кинолент Крепкие руки воспоминаний, отпустите Чтобы я мог снова встретить спокойную ночь

©Сова — В памяти навечно

Хотя Джереми и стало хорошо, я решаю остаться у него ещё на один день. Наверно, я делаю это зря. Я определенно делаю это зря. Но как же сейчас мне на всё плевать… Или почти на все. На Джереми мне не плевать — никогда не было и, надеюсь, никогда не будет. Я безумно рад, что он вновь такой… такой привычный… Он тот Джереми Фитцджеральд, которого я знаю и ценю. Он весёлый и по своему счастливый. Он разговорчивый и очень приятный. Он внимательный и учтивый. Он — мой лучший друг. Рядом с ним хорошо и тепло. Мы все ещё продолжаем обниматься. Никто из нас не думает прекращать эти объятья. Вообще-то я очень рад этому. — Джер? — шепотом спрашиваю я. Моя щека прижата к коже его шеи. Приятно… — Да, Майк? — Можно я останусь у тебя ещё на один день? — спрашиваю у него. Я могу решить для себя многое, но все-таки стоит убедиться у Джереми, готов ли он позволить мне осуществить мое решение. — Боишься, что мне вновь станет плохо? Я киваю. — В каком-то смысле, — дополняю свой кивок я. — К тому же… Я вроде как только вернулся к тебе, — шучу я, — я скучал и я хочу вспомнить, что такое день рядом с Джереми Фитцджеральдом. Джереми смеётся на моей шуткой. — Я не против, чтобы ты остался, — соглашается он. — Будет приятно наконец-то провести время с тобою, — поддерживает он мою шутку. — Майк? — Да, Джереми? — Не хочу портить атмосферу этого момента, но… — он издает смешок. — Нам бы объятья прекратить… В туалет хочу. Мы оба неловко смеемся и наконец-то прекращаем объятья. Джереми поднимается с кровати и выходит из комнаты. Я смотрю сначала ему вслед, а потом опускаю взгляд на свои ноги в носках. И все-таки жизнь налаживается… Я ведь могу так сказать об ситуации сейчас?

* * *

Весь день мы делаем то, что делали обычно при нашей совместной жизни на этой квартире — просто разговариваем друг с другом, как бы смешно это не звучало. Говорим мы на разные темы, почти не затрагивая ту часть прошлого каждого из нас которая особенно неизвестна для нас двоих. Весь день я борюсь с желанием рассказать о своих днях в Сан-Диего, чтобы доказать Джереми, что там не было особо ничего радужного — дни были отвратительные и поганые. Вечером мы наконец-то возвращаемся к привычной вечерней практике — сон на одной кровати в объятьях. Когда Джереми было плохо, мы сделали так всего лишь один раз и я был очень напряжен тогда. Я уверен, что теперь мое тело не будет так дрожать, а Джереми не будет переживать, что для меня это некомфортные действия. Однако предложение Джереми о совместном сне немного меня удивляет сегодня. Он предлагает поспать на когда-то моей кровати. Я знаю, что эта кровать не очень-то и хороший вариант. Я имею ввиду — на ней неплохо спать одному, но вдвоем… Кровать Джереми была шире и удобнее. Моя — не такая широкая и иногда у меня болела спина от сна на ней — происходило это тогда, когда спал я на ней больше обычного — и это было раньше, что уж говорить про эту кровать сейчас… Однако я не говорю Джереми о том, что считаю мою кровать неподходящей и вместо этого просто соглашаюсь с его предложением. Джереми ложится на кровать первым и отодвигается к стене, пока я не лягу рядом. Когда же мое тело оказывается на кровати, Джереми прижимается ко мне. Кровать скрипит под нами двоими. Пока не могу сказать, комфортно ли мне лежать на кровати вместе с ним или нет. Зато я могу сказать, что мое тело не отвечает тревогой на действия Джереми и это очень хороший знак. — Знаешь, Майк, — шепчет мне на ухо Джереми, устраиваясь на кровати поудобнее, — иногда я спал на твоей кровати… А иногда… Ирогда я засыпал, обнимая твою подушку. Я такой идиот, — Джереми издает смешок, но он звучит так грустно, что мне самому становится не по себе. Терпеть не могу, когда Джереми со мною честен в таких вещах, потому что я не могу не почувствовать себя так же плохо как он, говоря подобное. — Ты не идиот, — не соглашаюсь я, пока ищу ладонью его ладонь. Мне очень хочется скрепить наши пальцы. — Майк, иначе мои действия не назовешь. — Джер, — я сильнее прижимаюсь спиной к его груди. Наконец-то касаюсь своими пальцами его, — ты просто скучал. Люди по-разному переживают подобные моменты, но это не значит, что ты идиот. Хочешь узнать, кто на самом деле был идиотом все это время? Джереми некоторое время молчит, а потом кивает — я чувствую, что он делает это по ощущению того, как его нос прижимается к моему затылку, когда он опускает голову во время кивка. — Я, — теперь моя очередь замолчать на некоторое время. Я вздыхаю. — Я очень сильно скучал… Ночи без тебя были отвратительные и я, ну… — я кусаю себя за губу. — Помнишь, ты позвонил мне не в самый подходящий момент? — Это тогда, когда какая-то девушка была готова стащить с тебя штаны и трусы? — интересуется у меня Джереми. Я хочу закрыть глаза от стыда, а после исчезнуть… Это такой позор. — Да, — подтверждаю я. — Мы и правда хотели заняться сексом. Хотели, потому что твой звонок нам всё испортил… Ну, твоей вины не было, — я качаю головою. — Это я виноват был, но не суть… В общем, когда я понял, что спать без тебя просто невозможно, я решил заняться самым тупым, что только могло прийти мне в голову. Я трахался с женщинами в Сан-Диего, надеясь на то, что они согласятся провести со мною время и после секса — надеясь, что они захотят поспать со мною ночью. — И что, много женщин соглашалось? Я смеюсь, потому что мне становится жалко себя из прошлого. Господи, как же жалким я был… Хотя и сейчас ничего толком не поменялось. Но себя из прошлого мне хотя бы жалко. Хотя бы немного… — Не больше пяти, — я пожимаю плечами. — Вот, что такое край идиотизма, Джер. Я был та-а-а-а-ким жалким, — в конце протягиваю я. Я снова смеюсь, но в этот раз смех длится не так долго. Я вздыхаю. — Кажется, мы оба были жалкими друг без друга, — задумчиво произносит Джереми. — Ну, надеюсь, больше мы через такое не пройдем. — Я тоже на это надеюсь, — признаюсь я. — По крайней мере теперь тебе не придется обнимать мою подушку. — А тебе не придется трахаться с женщинами, чтобы они побыли с тобою в одной постели ночью, — подхватывает мой настрой Джереми. Я улыбаюсь. Интересно, есть ли на лице Джереми улыбка? Надеюсь, что да. Мне приятно думать, что эта шутка нравится ему также как и мне. — Господи, Майк… Даже не знаю, как теперь мне воспринимать этот факт. — Воспринимай его как доказательство, что мне не было плевать на тебя всё это время… Моя жизнь в Сан-Диего была отстойная без тебя. Рад, что у меня появилась возможность снова жить с тобою в Харрикейне, — я кусаю себя за губу, понимая, что я только что сказал. Снова жить с Джереми? С Джереми? О, нет, нет… Я забываю самую главную деталь — я в квартире Джереми, а не в нашей — я провожу дни в своём доме, засыпая либо в своей комнате, либо в комнате Лиз (что крайне неудобно… Как никак, её кровать намного меньше моей), больше нет никакой квартиры, где мы живём вместе. Я живу в Харрикейне не с Джереми, а с возможностью видеть Джереми. Отзывается ли этот факт как-то в моем сердце? Определённо. Мне это не нравится, но и претендовать на эту квартиру я больше не могу. Джереми ничего не отвечает на мои слова. Это странно, я должен это признать. — Ну, то есть, — вслух начинаю поправлять я себя, — не с тобою, а с возможностью видеть тебя, когда мы оба можем встретиться. Я понимаю причину того, почему Джереми молчит только тогда, когда его лицо находится слишком близко к моему уху и я слышу его храп. Сложно его не слышать… Джереми всегда громко храпел. Очень громко. Хочу закрыть уши подушкой, но не могу, потому что прямо сейчас мы делим эту спасательную подушку на двоих. Я вздыхаю. Джереми ещё громче, чем до этого храпит мне прямо на ухо, а потом всё-таки переворачивается на спину. Одна его рука лежит на мне. Я вздыхаю. Не удивлюсь если проснусь на полу. Джереми и такое за ночь вытворить может.

* * *

К счастью, просыпаюсь я не на полу, а снова в объятьях Джереми. Вот только в этот раз мы обнимаемся иначе. Открыв глаза, я не сразу понимаю в каком положении проснулся. Мой взгляд задерживается на груди Джереми… Я тут же дергаюсь, убирая руки Джереми со своих плеч и переворачиваюсь на спину. Боже! Мы спали… в обнимку… Я мотаю головою. «Вы часто засыпали в обнимку, идиот», — напоминает мне мозг и он прав. Но… Боже! Мы ещё никогда не обнимались так! Мое лицо никогда не оказывалось прижатым к груди Джереми. Я тяжело вздыхаю, мысленно молюсь на то, что скоро успокоюсь, и отмечаю в голове, что веду себя как идиот. Ничего страшного не случилось. Просто это были объятья не со спины. — Майк, всё ок? Голос Джереми отвлекает меня от потока странных мыслей. — Всё ок, — подтверждаю я. — Просто немного удивлен… — Ночью ты не выглядел удивлённым, — в шутливой манере говорит Джереми. Я не вижу во всём этом ничего смешного. Это не смешно! Наверно… В голове начинает образовываться каша и мне это не нравится. — К слову, именно ты это первым и начал. — Что? — я удивлённо переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть на Джереми. Его взгляд доказывает серьёзность его слов. — А ты… — Мог ли я отказать своему другу, который решил обняться таким интересным способом? — Джереми издает смешок. — Нет, конечно. Но на будущее запомню, что под утро такой вид объятий тебя удивляет и… пугает, в каком-то смысле. — Просто немного смущает, — поправляю его я. Мой взгляд почему-то опять скользит к груди Джереми. Я кусаю себя за губу. Первый раз вижу, чтобы Джереми спал в одежде, но его рубашка полностью расстёгнута. На груди Джереми ни одного нового шрама и это радуется, хотя меня всё ещё нервируют шрамы на его спине, даже если он и сказал, что виной им стал Фрэнк… Кстати, мне хотелось бы узнать больше о том, что Джереми и Фрэнк делали без меня. Мне кажется, что Джереми от меня что-то скрывает и надо бы уже самому начать копать до сути. …Мой взгляд всё ещё на груди Джереми. Странно говорить подобное, но я скучал по виду его шрамов. Джереми был чертовски сильным человеком, потому что не стеснялся ни одного из этих шрамов. Мне бы тоже быть сильным человеком — старые и новые шрамы для меня это самая отвратительная часть моего бытия — они напоминают мне о моих ошибках, в которых виноват был только и только я. — Майк? Я наконец-то поднимаю взгляд и смотрю на лицо Джереми. Не могу понять о чем он думает сейчас, но в памяти я держу факт того, что пялился на его грудь и факт этого может быть как-то не так им воспринят — всё-таки это выглядит немного странно с моей стороны. — Всё точно в порядке? — спрашивает Джереми, поднимая одну бровь. Я киваю. — Сон рядом с тобою на меня плохо влияет, — шучу я, но, возможно, в этой шутке есть доля правды. — Раньше сон со мною на тебя плохо не влиял, — говорит Джереми, подвинувшись ко мне на кровати. — Что-то не так с тобою… Я пихаю Джереми локтем. Он смеётся, а мне приходится сдерживать смешок. — Майк, я просто пошутил! — не переставая смеяться, говорит Джереми. Я слегка поднимаюсь на кровати, чтобы сесть, и после этого не сильно бью Джереми по лицу подушкой. Он все ещё смеётся — да, даже тогда, когда он закрывает рукой лицо, в то время как я бью его подушкой. — Ужасная шутка! — смешок всё-таки вылетает из моего рта. — Ужасно то, что ты пялился на мою грудь! — смеётся Джереми. — Я не пялился! — не соглашаюсь я. — Просто опустил взгляд и… — И? — выжидающе интересуется Джереми, когда я не заканчиваю свою мысль. Если честно, то мне не хочется заканчивать эту мысль, потому что ничего адекватного я сейчас не скажу. Ситуация вовсе не входит в список ситуаций, где можно ответить что-то, что поможет выкарабкаться из того, что ты наговорил… Поэтому я ничего не отвечаю на это и лишь собираюсь ударить Джереми подушкой во второй раз. Однако сейчас у меня ничего не получается — на эту попытку замахнуться на него подушкой Джереми всё-таки реагирует и даже не совсем так, как я надеялся… Воспринимать происходящее сложно. Особенно тогда, когда я оказываюсь прижатым к кровати, а Джереми нависает надо мною. Он несильно сжимает мои запястья, из-за чего я всё-таки выпускаю подушку из руки и та падает на пол. Мы смотрим друг на друга и ничего не говорим. Тишина удушает. Мой взгляд невольно опускается ниже, не желая слишком фиксироваться на лице Джереми, который выглядит не менее удивлённым чем я. Когда мой взгляд опускается на грудь Джереми, он наконец-то реагирует. Джереми отстраняется от меня очень резко. Он поднимается с кровати и его взгляд ещё несколько секунд бегает по комнате… Я сажусь на кровать, когда Джереми опускается на неё обратно и садится на краю. Вижу, как он трёт лицо обеими руками. Я медленным движением сажусь рядом с ним. В этот раз мы тоже молчим. Я не контролирую себя, когда моя ладонь ложится на плечо Джереми. Я понятия не имею, что мне сейчас стоит сказать ему. Он выглядит таким… незащищённым сейчас. Это странное слово, особенно когда используешь его по отношению к Джереми, но именно так он и выглядит. — Что насчёт совместного завтрака? — предлагает Джереми через некоторое время. Он ведёт себя так, словно того смушающего момента не было. Я решаю для себя, что сделаю также — нам двоим лучше поскорее забыть об этом, так будет проще что-то делать вместе, да и просто смотреть друг на друга. — Не откажусь, — я киваю. Моя ладонь медленно скользит вниз по плечу Джереми к его руке, а потом я прижимаю её к себе. Мы одновременно поднимаемся с кровати и выходим из комнаты, оставляя тот бардак, что мы там устроили. Наведём порядок позже… Надеюсь. — Что будешь на завтрак? — интересуется у меня Джереми, когда мы находимся на кухне. Он подходит к плите. Всё это время он пытался смотреть мне в глаза не слишком долго — он в принципе словно не хочет на меня смотреть. Видно, тот момент вызывал у него противоречивые эмоции. Наша забава ушла как-то далеко — я сам это понимаю, но заводить об этом речь боюсь. Лучше поскорее забыть. — Просто попью кофе, — я выдавливаю улыбку, даже если Джереми её не видит. Через пару секунд касаюсь кончиками пальцев уголков губ. От такой улыбки крайне неприятные ощущения. Мечтаю о том, что когда-нибудь перестану чувствовать из-за этого боль. Рядом с Джереми хочется улыбаться… Ну, кроме таких моментов, когда можно лишь натянуть на лицо улыбку. — Я тогда тоже просто попью кофе. Всё это очень неловко. Даже тогда, когда мой взгляд задержался на груди Джереми, неловко мне так не было. Эта обстановка бьёт все рекорды неловкости в моей жизни. Джереми ставит чайник на плиту. Мы ждём, когда тот закипит. Молчим. Тишина душит сильнее. Начинаю чувствовать себя так, что ещё немного и я начну задыхаться. — Иногда Лиз говорила мне, что я постоянно смотрю не туда, куда надо, — начинаю говорить я, ложа на стол свои ладони. Пальцы левой руки поглаживают пальцы правой. Джереми вопросительно поднимает на меня взгляд. — Например, я помню, как она хотела мне показать красивое дерево, а я вместо того, чтобы посмотреть на него, задержал взгляд на мороженом в её руке. Я никогда не ел мороженое, но мне всегда было интересно, какое оно на вкус, поэтому я часто невзначай смотрел на мороженое Элизабет, когда ей его покупали родители. Вся эта ситуация с счастливой Лиз, деревом и мороженом в её руке, на котором я остановил свой взгляд, была чертовски неловкой, — я издаю смешок и надеюсь услышать смех Джереми. Мой взгляд мрачнеет против моего желания, когда Джереми никак не реагирует. — Как-то мама хотела, чтобы мы сделали комплимент её новой стрижке, делала на это намеки, крутилась вокруг нас и отца, а мой взгляд задержался лишь на пятне от машинного масла на костюме отца, о чем я и сказал. Мама сказала, что я не понимаю намеков и мне будет трудно в общении с девочками. Джереми тихо хмыкает. — Ну, твоя мама в чём-то была права… — Джер, суть в истории не в этом! — тут же начинаю возмущаться я. Джереми наконец смеётся. Подумать только! Истории о моей глупости его на забавляют, а моя реакция на его шутки — да! В этот самый момент чайник наконец закипает. Всё ещё смеясь, Джереми поднимается из-за стола и выключает газ. — У меня непереносимость лактозы, — напоминаю я, когда Джереми в процессе готовки кофе для нас двоих думает налить мне в стакан с кофе молока. — Я уже и забыл. — Много кто так делает, — я пожимаю плечами. — Иногда мне кажется, что об этом помню только я сам. — У тебя когда-нибудь были неприятные ситуации, связанные с твоей непереносимостью лактозы? — интересуется у меня Джереми, ставя на стол стаканы с кофе. Я первый поднимаю свой стакан и делаю первый глоток для проверки. Почему-то у Джереми кофе получается лучше чем у меня, хотя я уверен, что пью его чаще чем это делает Джереми — какую-то часть нашей совместной жизни я был уверен, что Джереми не может пить ничего, кроме пива в банках. — Ну… — я делаю второй глоток, — родители с самого начала дали мне понять, что молочные продукты для меня должны остаться несбыточной мечтой, поэтому я внимательно следил за тем, чтобы ничего, содержащего молока, в моём рационе не было, но… Как-то раз я очень не хотел идти в школу, потому что нам должны были сообщить результаты контрольной работы по математике, а знал, что результат там просто отвратительный — я не подготовился и писал контрольную сонным, потому что у нас остались Чарли и её младший брат Сэмми, а у него была чертовски классная приставка… Мои родители не были тем типом родителей, что легко соглашаются оставить своего ребенка дома. Мой отец был повернут на моем с Лиз обучении! Норману действительно повезло, что до школы он не дожил… — я кусаю себя за губу. Идиотская шутка. — В общем, я был очень расстроен тем фактом, что родители не позволили мне не идти в школу, поэтому, когда я, Чарли и Сэмми завтракали, чтобы потом пойти в школу, я налил себе стакан молока, — я замолкаю, потому что вспоминаю как выглядело всё то, что происходило после этого. Меня начинает тошнить от воспоминаний о том, как меня тогда вырвало. — В общем, да… В школу я не пошел… — я стыдливо опускаю взгляд. — Ну и ну, Майк! — смеётся Джереми. — Это… — Знаю, знаю, просто идиотский поступок, — я смеюсь. — Но, эй, он был действенным. Отец даже думал не идти в закусочную, чтобы следить за моим состоянием. — Погоди, а твои родители поняли, что ты, считай, специально вызвал рвоту? — Чарли помогла спрятать улики. Ситуация выглядела так, словно меня вырвало непонятно с чего. Родители убили бы меня, узнав, что я специально вызвал рвоту, ещё и таким радикальным методом для моего организма. Лёгкие пути были не для меня. — Интересный ты человек, Майкл Афтон, — не перестаёт смеяться Джереми. Рад, что он больше не похож на тучу. — Думаю, нам стоит позвонить Фрэнку и сказать, что с тобою теперь всё хорошо, — неожиданно вспоминаю я. — Подумать только, — Джереми громко ставит стакан на стол, — я уже и забыл, что Фрэнк был в курсе всего происходящего и сейчас, наверно, на себе волосы рвёт от переживаний. — Не очень похоже на Фрэнка, которого я знаю, — пожимаю плечами я, не до конца соглашаясь со словами Джереми. — Тебе стоит узнать его чуточку лучше. — Не горю желанием, — я закатываю глаза от настолько гениального предложения. Ни за что и никогда. Джереми в ответ на мои слова фыркает. Своё мнение я точно не поменяю — точно не в ближайшее время. — Но ты прав, — соглашается с моими словами Джереми, — нужно позвонить Фрэнку и сказать, что со мною всё в порядке — он может больше не переживать. Я останавливаю Джереми, когда он начинает подниматься из-за стола. Джереми вопросительно смотрит на меня. — Давай я сам позвоню Фрэнку? — предлагаю я. — Всё таки сейчас я должен следить за тобою. — Ты как-то легко пользуешься моим телефоном, — больше в шутку говорит Джереми. — А что, если у меня там что-то, что лучше не видеть? — Я же просто Фрэнку позвоню, — пожимаю плечами я и поднимаюсь из-за стола. На кухню я возвращаюсь с телефоном Джереми в руке. Удивлен, что у него действительно нет никакого пароля, а от того его телефоном воспользоваться может кто угодно. Я набираю номер Фрэнка, перед этим почти не обратив внимание на список контактов в телефоне Джереми — я заметил только одно знакомое имя — Скотт фон Гай. Фрэнк не отвечает. Джереми вопросительно смотрит на меня, когда я убираю телефон от уха и смотрю на разблокированный экран телефона. Делаю ещё одну попытку позвонить Фрэнку… Фрэнк отвечает лишь во время третьей попытки. Он пока ничего не говорит, но я слышу, что он находится в каком-то шумном месте. — Майкл? — В этот раз ты угадал, — отвечаю я. — С Джереми всё хорошо — он наконец-то в порядке — могу с уверенностью сказать это тебе. Мне вновь приходится смотреть на разблокированный экран телефона. — Странный этот Фрэнк… — шепотом говорю я. — Я тоже не в восторге с его привычки заканчивать звонок так резко, — рассказывает Джереми. — Уверен, через пару минут он сюда придет. — Ощущение, что он чувствует себя здесь хозяином, — я ложу телефон на кухонную тумбу. — Ещё одна причина, почему мне не нравится Фрэнк. Удивлен, что вы стали с ним друзьями. — Иногда я и сам удивляюсь этому факту, но Фрэнка действительно нужно узнать лучше. Должны же быть и у него плюсы в поведении, как никак у него есть жена и сын. — У него есть жена и сын? — не скрываю удивления я. Эти слова так не подходят к моим представлениям о Фрэнке. Джереми словно говорит мне о каком-то другом человеке. — Сложно в это поверить, да, — Джереми отпивает кофе из стакана. Слишком уж долго он его пьет — уже представляю как кофе в его стакане стал холодным и неприятным на вкус. — Если проводить с ним время не только в баре, то можно узнать много нового и интересного о нём. — Это всё ещё не подходящая реклама общения с Фрэнком, — шучу я. Через несколько минут Фрэнк действительно оказывается в квартире. Мне не очень нравится, что Джереми забывает закрывать дверь на ключ — как бы не произошло ничего плохого из-за такого его отношения к своей безопасности. Фрэнк заходит на кухню тогда, когда я заканчиваю свою очередную шутку про него. Вспомнишь солнце — вот и лучик, как говорится, но другая версия как по мне подходит Фрэнку намного больше. Взгляд Фрэнка можно назвать бегающим. Он смотрит то на меня, то на Джереми. — Привет, Фрэнк, — первым говорит Джереми, махнув ладонью. Он поднимается из-за стола и подходит к Фрэнку, вытягивая в его сторону руку. Я отвожу взгляд, когда Фрэнк резко обнимает Джереми. Не хочу это видеть и вспоминать, какими близкими людьми друг для друга они стали за то время, что меня не было в Харрикейне. — Ну и напугал же ты, Джереми! — восклицает Фрэнк. Судя по звукам, он несильно похлопывает Джереми по спине. Остаётся только гадать, когда их объятье прекратится. Даже не замечаю как из-за всего этого начинаю кусать губу. — Извини, — просит прощения Джереми. — Брось это, Фитцджеральд. Я просто рад знать, что сейчас с тобою всё хорошо. Половина переживаний пропала после того, как я услышал настолько приятную новость. Я возвращаю взгляд в их сторону, когда краем глаза замечаю, что Фрэнк всё-таки прекращает обнимать Джереми. Наши взгляды встречаются. Не могу точно сказать, что Фрэнк думает обо мне прямо сейчас. — Фрэнк? — Джереми привлекает внимание Фрэнка обратно на него. Фрэнк отвлекается от меня. — Мне нужно тебе кое-что рассказать… Подойди поближе. Фрэнк послушно подходит ближе к Джереми. Опускаю взгляд и вижу, как одна из его ладоней сжимается в кулак. Джереми замахивается и бьёт Фрэнка по носу кулаком. Происходит это так резко и неожиданно, что Фрэнк, опешив, делает несколько маленьких шагов назад. — Эй, какого чёрта, Фитцджеральд?! — возмущается Фрэнк. — Не размахивай кулаками слишком часто, — в предупреждающей манере говорит Джереми. Мне становится приятно, потому что я понимаю, что он ударил Фрэнка в нос, чтобы справедливость восторжествовала — мне хотелось бы и самому дать Фрэнку по носу, но и со стороны Джереми это прекрасное действие. Фрэнк ничего не говорит на это, лишь сморкается себе в ладонь. Я пытаюсь не смотреть на его ладонь испачканную одновременно и в крови, и в соплях. Мерзость. Фрэнк возвращается взгляд на меня. Я пожимаю плечами, а потом отвожу взгляд, словно совершенно не видел того, что сделал Джереми. — Есть кое-что, что я хотел бы обсудить, но лучше мы поговорим, когда Майкл отсюда уйдет, — серьезно заявляет Фрэнк Джереми. — Позвони, как будешь здесь один. Джереми кивает и уходит, чтобы выпроводить Фрэнка из квартиры. — Спасибо, — я слабо улыбаюсь, когда Джереми возвращается. Он подходит к раковине, чтобы убрать кровь со своего кулака. Не могу не следить за тем как капельки крови падают в раковину. — Надеюсь, это последняя ваша перепалка. Не хотел бы я когда-нибудь сломать Фрэнку нос, — отмечает Джереми, вытирая руку полотенцем. — Не могу ничего обещать, — я нервно смеюсь. — Сам я тоже не хочу остаться со сломанным носом. — Хорошая мотивация для того, чтобы попробовать узнать друг друга лучше. — Ни за что! — тут же восклицаю я и качаю головою. Джереми смеётся. Шутки Джереми могут надоедать и раздражать, но прямо сейчас я ничего плохого не чувствую. Судя по всему так на меня влияют последние события. — Слушай, Джереми, я не хочу прозвучать как-то неправильно, но мне, наверно, пора идти домой. — Всё нормально. Ты и так слишком много времени провёл у меня на квартире. Просто помни, что я всегда буду рад тебя видеть у себя. — Всегда буду помнить, — я киваю. Когда я выхожу из квартиры Джереми, я невольно вспоминаю, что когда-то Генри сказал мне очень интересную вещь. Когда-то дядя Генри сказал мне: «Майкл, если что-то делает тебя счастливым, то ты не должен от этого отказываться». Хотя тогда мы говорили конкретно о моей работе в пиццерии Мэри Шмидт, эти слова можно отнести к многим вещам, да и к людям тоже. Нахождение рядом с Джереми делает меня счастливым и мне не стоит от этого отказываться. Я киваю сам себе. И вот я опять ловлю себя на мысли, что это мой шанс зажить настоящим. Джереми, думаю, тоже хочет им жить. У меня все шансы сделать нашу дружбу ещё более крепкой. Пока я счастлив с Джереми, я так или иначе буду рядом с ним, пока от счастья ничего не останется.