Five Nights at Freddy's: Hope

Я тут подумал, было б неплохо… Забыть все, что было, начать с нового вздоха. Утром встать словно заново родиться, И прямо по курсу идти и не сбиться. ©Градусы — Я не был дома

Несколько лет назад… — Майкл Афтон? — спрашиваю я у парня, с носом укутанного в теплое пальто. Он тут же поднимает голову и кивает. — Джереми Фитцджеральд? — теперь уже спрашивает он. — Да, — я киваю и бросаю ещё один взгляд на Майкла. Честно говоря, я представлял, что мой собеседник по ту сторону телефона будет выглядеть как-то иначе, но не время жаловаться. — Поговорим в другом месте? — предлагаю я, решив для себя, что автобусная остановка это не место, где решаются вопросы типа того, что мы хотим обсудить. — Я не против, — соглашается Майкл, вновь кивая. Мы идём к ближайшему кафе. Майкл не против того, что место выбираю я. Заходя внутрь, мы находим самый дальний столик, куда люди особо и не поглядывают, и садимся за него. К нам тут же подходит официантка и мы заказываем по стаканчику кофе. Я пью кофе крайне редко, но, если я попрошу в кафе дать мне пива, меня тут же выгонят отсюда, да и не хочется сразу начинать знакомство с плохого впечатления. — Квартира… Майкл тут же машет на меня ладонью. — Поговорим, когда принесут кофе, — серьезно говорит он. Мне приходится согласиться. Майкл благодарно кивает, скрепляет ладони в замочек, подкладывая их под голову, и на некоторое время закрывает глаза. К счастью, кофе приносят довольно быстро. Майкл делает глоток, а потом кивает, судя по всему разрешая мне говорить. — Квартира неплохая. За свои деньги — вне всяких сравнений. Цена не кусается, а могли бы сдавать и дороже, — объясняю я. Майкл ничего не говорит. Он лишь поднимает со стола ложку и начинает задумчиво помешивать кофе в стаканчике. — На самом деле, я мог бы и жить в ней один, но считаю, что иметь соседа по квартире более интересно. Так веселее. — Что прости? — Майкл резко поднимает голову и удивлённо смотрит на меня. Я не понимаю, почему он так удивлен. Кажется, что-то подобное я говорил и при разговоре по телефону… К тому же, я же не продаю людям квартиры — моя работа слишком скудная по сравнению с этой. Кажется, он замечает мое удивление в ответ на его, и Майкл тут же неловко и громко смеётся. — Извини, мне показалось, что ты сказал что-то ещё… Кроме того, что ты сказал. — Есть что-то, что ты хочешь узнать об квартире? — спрашиваю я, решив, что лучше сделать вид, что этого глупого момента до этого не было. Майкл несколько секунд думает над моим вопросом. — Я не требователен в этом плане, — наконец говорит он. — К тому же, ты не сдаешь эту квартиру, а предлагаешь мне пожить в ней. Глупо будет выставлять какие-то требования. — Да, пожалуй, ты прав, — соглашаюсь с ним я. Наконец-то я прикасаюсь к своему стакану с кофе и делают глоток. Гадость. Худший кофе, капли которого попадали на мой язык. Я тут же ставлю стакан на стол и смотрю на то, как Майкл спокойно пьет свой. Мы заказали один и тот же кофе, но реагируем на его вкус так по-разному… Мы сидим в тишине ещё несколько минут. Майкл допивает свой кофе, а я смотрю на стол, не желая прикасаться к стакану. Боюсь, если выпью ещё немного, то выплюну это всё на стол, а мне не хочется, чтобы уборщики вытирали со стола эту адскую жижу, смешанную с моей слюной. Наконец, Майкл допивает кофе и я тут же поднимаюсь из-за стола. — Придется поехать на автобусе, чтобы добраться до квартиры, — поясняю я наши дальнейшие действия. Майкл поднимается из-за стола вслед за мною, но останавливает свой взгляд на моём стаканчике кофе. Он поднимает голову и смотрит на меня: — Не будешь допивать? — спрашивает он. — Не мой вкус, — я мотаю головою. — Я допью тогда? Я сдерживаю смешок и киваю. Через полчаса мы оказываем у двери в квартиру. Я вытаскиваю ключи из кармана штанов и быстро кручу один из них в замочной скважине. Потом позволяю Майклу зайти первым. Он заходит в квартиру очень неуверенно и останавливается близко у двери, я же останавливаюсь только сделав несколько шагов по коридору. — Не стесняйся, теперь это и твоя квартира, — подбадривающе говорю я Майклу, скидывая обувь. Майкл неуверенно делает ещё несколько шагов и снимает обувь тоже. — Я тут хотел обсудить одну вещь, — говорит Майкл, глядя на меня. — Да? — Знаю, нам стоит платить за квартиру поровну, но ты не против, если я буду платить за неё чуть больше? — неуверенно интересуется он. Эти слова для меня очень неожиданны. Если и ожидаешь уход от системы платежа поровну, то обычно слышишь от другого человека, что он хочет платить чуть меньше, чем ты. — Просто интересно: почему ты хочешь платить больше? — Всё таки я навязываюсь, — тихо говорит Майкл, опуская голову. Он напоминает ребенка, когда начинает водить ногой в носке по полу. — Ты не навязываешься, — фыркаю я. — Я искал соседа по квартире — ты отозвался. Но, хорошо, если ты хочешь платить больше, то кто я такой, чтобы менять твое мнение? — я тихо смеюсь и жду подобной реакции от Майкла, но он молчит. Замолкаю и я. Майкл не мой типаж людей, я должен себе в этом признаться. Мне чуть сложнее общаться с такими молчаливыми и неуверенными людьми как он. Что ж, жизнь с ним станет для меня новым опытом. Уверен, что я найду подход и к нему. — В квартире есть только одна вещь, которая может тебе не понравится, — после неловкой паузы все-таки начинаю говорить я вновь. — Комната здесь только одна, но кровати две. Давай покажу, — я киваю в сторону продолжения коридора, и Майкл идёт за мною к двери в теперь уже нашу общую комнату. Пару секунд я держу таинственную паузу, а потом открываю дверь и вытягиваю руку в сторону комнаты, пародируя дворецкого. — Немного грязновато, конечно… — нервно смеюсь я. Майкл подходит ближе ко мне и я вижу, как расширяются его глаза, когда он видит бардак в комнате. Я, честно говоря, не ожидал, что он действительно согласится жить вместе, поэтому я не стал прибирать комнату и оставил её в том неприятном состоянии, что она была все это время. — Немного? — неловко переспрашивает Майкл. Его взгляд продолжает скользить по комнате. Любой на моем месте начал бы чувствовать стыд, но я не стыдился того, каким я был. Да, может я был немного неряшлив, но такой уж он я. Как и многим другим людям, мне нужен пинок, чтобы сделать что-то настолько трудное, как уборка комнаты. — Немного, — я пожимаю плечами и с глупой улыбкой на лице смотрю на Майкла. Майкл вздыхает и по положению его тела заметно, что он сдерживает желание скрестить руки на груди. — Ладно… — он вздыхает во второй раз. — Я посплю, наверно. — Хорошо. Кстати, поздравляю, с новосельем, — я киваю, а потом по привычке бью Майкла по спине. Майкл тут же выпрямляется и громко айкает. — Ой, извини! — тут же извиняюсь я и отхожу от Майкла на шаг. Майкл потирает спину… Так себе первое впечатление.

* * *

Сентябрь 1994

Я просыпаюсь от трезвона мобильника, но не сразу понимаю, что это звук именно из телефона. По привычке я поворачиваюсь на спину, но оказывается, что все это время я лежу отнюдь не у стенки, а у края кровати. Падение громкое и болезненное. С пола я поднимаюсь почти сразу и нахожу телефон под подушкой. — Джереми Фитцджеральд, слушаю, — серьезно говорю я. — Твоей официальности позавидует любой депутат, — смеется Фрэнк. Я и сам не сдерживаю смешка. У каждого свой способ ответить на звонок, но такая официальность в начале звонка мне никогда не была свойственна. Обычно, если мне звонят, я жду, когда собеседник по сторону телефона первый начнет говорить и пойму, стоит ли продолжать этот телефонный звонок или нет. На смену моего привычного начала разговора по телефону во многом повлиял Майкл. Он же в свою очередь научился так отвечать на звонки из-за своего отца, который постоянно поддерживал официальный стиль общения, если не был пьян, расстроен или зол. — Ну, что, когда собираемся идти в пиццерию? — Э-э-э, — я убираю телефон от уха и посматриваю по сторонам, совсем забыв о том, что никаких часов в комнате больше нет. Я тут же поднимаю руку и смотрю на полуразбитые наручные часы, стрелки которых еще чудом двигаются. Девять часов утра… Если честно, то для меня это слишком рано. — Может пойдем ближе к обеду? — Ближе к обеду?! — возмущается Фрэнк. — Фитцджеральд, ближе к обеду мне нужно быть дома, чтобы вместе с женой продолжить смотреть ее любимый сериал! Нет. Точно нет. В десять часов приду к тебе и хочу быть уверенным, что мне не придется вытаскивать тебя с кровати. Я не успеваю ничего сказать, как Фрэнк выключает звонок. Это преступление против моего режима! Вот только за возмущениями приходит осознание. Когда я в последний раз мог поспать до обеда? На тех выходных! Сегодня будни и я должен быть на работе… Должен быть. Я ругаюсь себе под нос, когда набираю номер Макса. Он задушит меня, когда я осмелюсь оказаться на работе. Возможно, стоит после этого звонка звонить кому-то из ребят, чтобы они готовили деньги на мои похороны. Шутка, конечно, но нельзя точно сказать, что Макс не разозлится от ещё одного звонка, содержание которого будет «не могу прийти на работу и сегодня». Макс принимает звонок почти сразу и я пару секунд молчу, потому что чувствую, что начинаю подводить его, а я ненавижу понимать, что подвожу кого-либо — это сразу напоминает мне о годах войны, а вспоминать о них для меня хуже, чем идти на смертную казнь. — Джереми? — отвлекает меня от моих мыслей голос Макса. — Макс, тут дело такое… — начинаю я, но Макс не дает мне договорить. — Я все понимаю, Джереми. Можешь остаться и сегодня дома. Мне очень не нравится, что Макс так спокойно отпускает меня с работы. Я ожидаю хоть немного злости в его голосе, но он говорит своим обычным голосом и мне становится до жути стыдно. Понимаю, что пропускаю рабочие дни не просто так, но все равно чувствую, что начинаю подводить всех на стройке. Не каждый так поступит в свою сторону, но я уже не хочу быть настолько идеальным в глазах Макса, поэтому выпаливаю, возможно, даже не подумав: — На самом деле я хотел отпроситься сегодня с работы, потому что вчера вечером зашёл в бар и напилился там чуть ли не до потери сознания. Сейчас башка просто по швам трещит, поэтому и отпрашиваюсь. Не знаю, звучу ли я убедительно, потому что Макс на некоторое время замолкает, но я очень надеюсь, что да и теперь он думает как проще заявить мне о том, что я козлина. — Первый раз вижу, чтобы человек врал о том, что он пил. Макс без понятия, что я не вру про то, что напился вчера, не до потери сознания, но до приступа головной боли. Но даже если я расскажу ему правду в этом плане, он опять подумает, что я вру, поэтому я просто смеюсь. Макс тоже смеется и говорит, что мне не стоит волноваться из-за того, что мне приходится пропускать работу из-за своего состояния — он всё понимает. Макс заканчивает звонок, я кладу телефон под подушку и выхожу из комнаты, направляясь на кухню. Любовь к кофе не стала сильнее спустя года, но я понимаю, что без кофе я не смогу жить первую половину этого дня. У меня остается 45 минут до того, как Фрэнк припрется ко мне в квартиру и мы пойдем в заброшенную пиццерию.

* * *

Я не хочу это признавать, потому что чувствую как во мне бурлят шуточные возмущения насчёт моей уверенности в себе, но Фрэнк ведёт себя намного умнее, чем я. Он с лёгкостью ломает замок двери в пиццерию и мы оказываемся внутри намного легче, чем я оказывался там до этого. Да, пожалуй, я мог поступить точно также, а не лезть через окно, чтобы потом жаловаться на ушибленную спину. Я привожу Фрэнка в главный зал и он громко выражает свое потрясение видом когда-то приятного местечка для проведения время с друзьями, а может и даже со семьёй, словами «Ну и ну!». Тут же мы вдвоем замечаем призраков детей у разрушенной сцены. Они выглядят напуганно, когда обращают свое внимание на Фрэнка, и я собираюсь взять ситуацию в свои руки. — Помните, я сказал, что, возможно, приведу человека, который может помочь мне и вам? — я указываю ладонью на Фрэнка и представляю его детям: Это Фрэнк Сото. Никто, кроме Джереми не реагирует, и, честно говоря, я меньше всего хочу, чтобы открывал рот именно он: — Стоило рассказать нам, кто такой Фрэнк до того как, привести его сюда, — он скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на Фрэнка. Я верю, что на Фрэнка не сработает этот взгляд, который в первый раз заставил меня чувствовать себя крайне неловко, но через пару секунд Фрэнк поворачивается, что вопросительно посмотреть на меня. Я пожимаю плечами, что устраивает его… пожалуй, лучше сказать, что его это вообще не устраивает, а не врать что тут есть место слову «немного». — Джереми, нам стоит просто принять их помощь, — неуверенно говорит Сьюзи. Теперь Джереми переводит свое внимание на нее и через несколько секунд заметно, как нижняя губа девочки начинает дрожать от одного его взгляда. — Я просто… — Сьюзи на момент запинается, — я просто сказала… Я почему-то уверен, что при жизни Джереми имел роль задиры. Он умеет смотреть так, что становится не по себе каждому. Невероятный ребенок… А ведь ещё тезка мой! Но, если честно, в этом я очень ему уступаю. Я тоже умею смотреть серьезно на людей, порой это вызывает подобную реакцию, но я уверен, что посмотри я так на Джереми и выглядеть это будет как сцена, где к Медузе Горгоне приближают зеркало и она превращает себя в камень. — Нам придется принять их помощь, — недовольно говорит Джереми. С недовольным выражением лица он усаживается на сцену и для призрака делает это просто замечательно, совсем не проваливаясь в то, что от неё осталось. — Других же вариантов у нас нет. Мы без этих двоих здесь умирали и ночами плакали, — Джереми вдруг замолкает и переводит взгляд на Фритца: Ну, кроме Фритца. Он у нас самый смелый мальчик. — Эй! — недовольно восклицает Фритц. Видно, что он хочет приблизиться к Джереми, но руки Габриэля касаются его плечей, чтобы не дать Фритцу сдвинуться с места. Фритц вздыхает. — Это не очень-то и правильно так отзываться о людях, что хотят помочь, и о твоих друзьях, — говорит Фрэнк, скрещивая руки на груди. Он серьезно смотрит на Джереми, но его взгляд совершенно не беспокоит мальчишку, он лишь закидывает одну свою ногу на другую и поднимает голову чуть выше. — Мне всё равно, — отвечает Джереми. — К тому же, Фритц не мой друг. — И я очень рад, что мы не друзья, — недовольно бурчит себе под нос Фритц, но мы все равно слышим его возмущения. Джереми все равно и на это, а вот Фритц показывает ему язык, когда тот совсем быстро бросает на него взгляд. Джереми закатывает глаза. — Я советую вам двоим перестать мнить из себя героев и отстать от нас. Нам не нужна ваша помощь. — Говори за себя, — вновь бурчит себе под нос Фритц. — Ну да, тебе она очень нужна, особенно после того как ты пролил тут здесь столько слез, что ими можно было полить цветы на улице, — издевается над Фритцем Джереми. Фритц делает вторую попытку сдвинуться с места, но Габриэль вновь касается его плеч руками. — Габриэль, отпусти. Дай я его ударю. — Не думаю, что ты сможешь, — продолжает издеваться Джереми. Нет, так это продолжаться не может. Они могут спорить тут до самого вечера и мы ничего не добъемся такими темпами! Я тихо вздыхаю, а потом… — А ну прекратить! На самом деле, я не ожидаю, что это всё-таки может сработать, просто поднимаю голос, не думая. Обычно, даже если я и перехожу на громкий голос, я не повышаю его настолько сильно. Подобный тип громкого голоса можно услышать в армии или на войне. И я начинаю понимать, почему командиры говорят именно так… Потому что в пиццерии тут же наступает удушающая тишина. И, что самое главное, все смотрят на меня. — Поговорим о более важном, может быть? — предлагаю я, пока всё внимание присутствующих на мне. Все, даже Джереми и Фрэнк, кивают. — Отлично… — И всё-таки мне интересно, — перебивает меня Джереми. Ну, по крайней мере он разговаривает уже не так высокомерно, как до этого, а это уже хороший знак, — почему ты, — он смотрит на меня, — всё-таки пришел нас спасать? Я серьезно. Что-то должно было дать тебе толчок. — Толчок был, — киваю я. Нужно быть максимально честным с этими детьми, чтобы они доверились мне — я это понимаю. — Наверно, мне нужно было рассказать о нем ещё в первый раз, как мы увиделись… Пиццерию собираются снести на следующей неделе… — Погоди что?! — я и не думал, что когда-нибудь увижу удивление на лице Джереми, но именно так он смотрит на меня, когда я рассказываю причину появления моего желания помочь этим четверым. — Они собираются… снести пиццерию? — Джереми тут же удивлённо посматривает на остальных детей. Все, кроме Фритца, смотрят удивлённо и на него. Фритц же опускает взгляд вниз. Я вижу, как его глаза начинают слезиться, но, кажется, никто не обращает на это внимание, даже сам Фритц. — Теперь мое желание помочь вам кажется чем-то серьезным? — интересуюсь я. Возможно, я делаю неправильно, что сразу задаю вопрос, как бы намекая на скептицизм Джереми в начале нашего общения, но он сам вырывается из моего рта. — Хорошо, теперь я понимаю, почему ты отличаешься от Майкла, — кивает Джереми. — И что ты собираешься делать, Фитцджеральд? — спрашивает он. — Вы пробовали как-то улизнуться отсюда, как призраки? — спрашиваю я, но только ради того, чтобы проверить, что я правильно запомнил их ответ в прошлый раз. — Мы же говорили, — недовольно вздыхает Джереми. — Мы пытались. Много, много раз. Сделать это получилось только у Чарли и Кэссиди… И, как видишь, ни первой, ни второй тут нет. — Чарли смогла выбраться отсюда только потому что у нее осталось тело аниматроника, — поправляет Фритц. — Без Марионетки она бы тоже осталась здесь. Я сглатываю против своего желания. У меня не самые приятные воспоминания от упоминания Марионетки. Я все ещё помню руки аниматроника на моей шее, когда в одну из смен я не уследил за Музыкальной Шкатулкой. Вспоминая это, я даже не могу поверить, что внутри этого аниматроника был ребенок. Черт возьми, меня пытался задушить ребенок… — Фитцджеральд? — Фрэнк касается ладонью моего плеча и слабо трясет. Я слышу его, но никак не реагирую. Тема смерти стала ещё более невыносимой для меня после укуса 87-го, потому что тогда был велик шанс того, что я просто умру, а не продолжу жить, хоть и с некоторыми дефектами. То, что я никак не реагирую, Фрэнка не устраивает и он тут же хлопает меня по спине, к тому же так сильно, что я сжимаю зубы от боли. — Фитцджеральд! Я закрываю и вновь открываю глаза. Фрэнк это замечает и отходит от меня, при этом не говоря ни слова. Я замечаю, что все дети смотрят на меня и чувствую себя неловко. Ненавижу, когда люди видят меня в моменты слабости, даже если это что-то быстрое, почти мимолётное. — Я… — я не могу подобрать слов, чтобы объяснить, почему я на некоторое время потерял связь с реальностью, но я чувствую, что всем нужны объяснения. Прямо сейчас я чувствую себя ребёнком, и мозг невольно напоминает, как так же глупо я стоял на кухне после вопроса родителей о том, кем я хочу стать, когда закончу школу. — Чарли же пыталась его убить, да? — спрашивает Джереми у Сьюзи. — Почему ты спрашиваешь меня? — тихо говорит она. — Она не пыталась убить его. Чарли не знала, что это был не Уи- — Не продолжай, Фритц, — перебивает его Джереми. — Я не хочу слышать это отвратительное имя вновь. Лучше максимально обезличить нашего убийцу. Мне не нравится, в какую сторону ушёл наш разговор. Я отнюдь не хотел обсуждать причину моего ступора. Я перевожу взгляд на Фрэнка, как бы прося его одними глазами о том, чтобы он помог перевести тему в то русло, что было важным для нас всех сейчас. — Погодите, Фитцджеральд рассказал мне, что ваши тела находились в костюмах аниматрониках, да? — интересуется Фрэнка, ставя кулак правой руки на талию. Дети одновременно кивают. — Вы ведь можете выбрать отсюда с помощью костюмов. И я, и Фрэнк ожидаем одно и то же — то, что кто-то из детей скажет, что, да, они как-то не подумали об таком логичном варианте, но вместо этого нам приходится смотреть, как они переводят друг на друга взгляды. Наконец, Сьюзи начинает говорить, но говорит это не нам, а своим друзьям по несчастью: — Мы забыли рассказать им самое главное… — Я хотел рассказать, но Фритц не дал, — качает головою Джереми. Фритц открывает и закрывает рот. Джереми вновь качает головою и теперь обращается уже к нам двоим: В прошлом году Уильям Афтон сделал нам неожиданный визит… — Ты же сказал, что нам нужно его обезличить, — перебивает Фритц. — Не мешай рассказывать, — отмахивается от него Джереми. — Кажется, до него внезапно дошло озарение, что наши тела могут все-таки найти внутри аниматроников и… — он замолкает и смотрит на Фритца, потом подходит к нему и несильно толкает в плечо, заставляя сделать пару шагов вперед. — Покажи им, Фритц. Я ожидаю, что Фритц скажет «Почему я?», но реальность оказывается другой — Фритц спокойно говорит нам идти за ним. На самом деле, мы уходим не так далеко от сцены. Фритц приводит нас к закрытой двери в нескольких метрах от главного зала. Он пытается открыть дверь, ухватившись за ручку, но даже если он держит ее крайне уверенно, его призрачных сил не хватает на то, чтобы открыть дверь. Я прихожу к нему на помощь и касаюсь дверной ручки, готовый открыть дверь, но прежде чем я успеваю опустить ее, обе ладони Фритца ложатся на мои руки. Я смотрю на него, вопросительно подняв брови, и Фритц начинает объяснять: — Я просто… просто… — ну, или не объяснять. Фритцу тяжело сказать то, что он хочет, и поэтому он просто убирает ладони. Я держу тихую паузу на тот случай, если во Фритце все же зажжётся желание рассказать желаемое, но это так и не происходит, поэтому я открываю дверь. Дверь открывается с крайне неприятным скрипом, что, конечно, не удивительно. Коридоры пиццерии выглядят не менее ужасно, чем главный зал или сцена, и это даёт понять, что тут уже давно не было живых людей. Мои брови приподнимаются против моего желания. Даже если вариант использовать костюмы аниматроников для того, чтобы выбраться отсюда казался самым логичным вариантом, исполнить его будет невозможно с таким состоянием костюмов. — Это случилось через несколько дней после того, как Майкл не сдержал свое обещание… — Майкл? — перебивает его Фрэнк и вопросительно смотрит на меня. — Какое ещё обещание? — я быстро отвожу взгляд, потому что не понимаю, как я не рассказал Фрэнку настолько важную деталь… Возможно, тогда я уже слишком устал от комментариев Фрэнка об Майкле, которыми он пытался самым идиотским способом поддержать меня. — Майкл дал обещание помочь нам ещё до того, как нам захотел помочь мистер Фитцджеральд, — вместо меня объясняет Фритц. Он опять не обращает внимание на то, что в уголках его глаз накапливаются слезы. — Он обещал вернуться и помочь, но… Этого не произошло. Фрэнк вопросительно выгибает бровь, продолжая смотреть на меня. — Это не то, что ты подумал… — бормочу себе я под нос, а мысленно браню себя за то, что позволил себе сказать это. Я знаю, что то, что подумал Фрэнк, было правдой. Ещё несколько месяцев назад я думал о том, насколько Майкл неправильно поступил (если, конечно, отнять от всех моих мыслей те мысли, в которых я обвинял себя, в том, что не остановил Майкла, когда мне нужно было это сделать). Почему сейчас хочу оправдать его, словно я его адвокат, но при этом не знаю, что именно произошло? — Неужели у нас намечается «Кто подставил Майкла Афтона»? — шутит Фрэнк, но это одна из тех шуток, над которой я не смеюсь в ответ. — Что? — он тут же похлопывает меня по плечу. — Так вся эта история и выглядит. И роли подходящие. Наша звёздочка, Майкл Афтон, несомненно подходит под роль Кролика Роджера. Я — нахожу в себе схожества с тем детективом, не помню как его звали. Ну, а ты… — Фрэнк, не смей, — с угрозой перебиваю я. — А ты — Джессика Рэббит. Конечно, твое отношение к Майклу не похоже на отношение Джессики к Роджеру, но не будем учитывать такие подробности, — продолжает свою шутку Фрэнк. Мне все ещё не смешно. — Это уже второй раз, когда ты звучишь так, словно хочешь увидеть меня в платье, — недовольно говорю я, скрещивая руки на груди. — Ты пьян, ещё и с утра пораньше, я прав? — спрашиваю я, уверенный в том, что я говорю чистую истину. — Я? Пьян? — Фрэнк фыркает. — С чего бы это, Фитцджеральд? Могу хоть дыхнуть, чтобы ты убедился в моей искренности… Да, это, пожалуй, и надо сделать. — Черт тебя подери, Фрэнк, ни за что! — не соглашаюсь я. Фрэнку же все равно и он приближается ко мне. — Я не буду нюхать, чем у тебя там изо рта воняет! Ты зубы чистил последний раз тогда, когда на Земле ещё жили динозавры! — недовольно восклицаю я, касаясь ладонью его рта, когда он приближает свое лицо к моему. — Не будь неженкой! — бурчит мне в ладонь Фрэнк. Он отходит от меня, но даже не даёт мне подумать о том, что я спасен от этого вонючего рта. Мне приходится слишком показушно отворачиваться от него, когда он продолжает попытки приблизить свое лицо к моему. И все же от этой глупости нас отвлекает внезапный смех Фритца. Мы одновременно смотрим на него и он прекращает смеяться, но заметно, что продолжение своего смеха он сдерживает изо всех сил. — Простите, просто вы выглядели так забавно и… Теперь уже моя очередь смеяться. Да, могу представить, насколько комично и нелепо это выглядело. Мы были взрослыми мужчинами, а вели себя, как молодые мальчишки, которым ещё только расти и расти, а вот дурачиться очень нравится. Но через пару секунд я понимаю, что зря отдался смеху… — Господи Иисусе, Фрэнк! Почисти зубы или я буду первым и последним Джереми Фитцджеральдом в роду!

* * *

Было глупо думать, что мое восклицание не привлечет внимание остальных детей. Привлекает и настолько, что они приближаются к нам. Однако, вместо того, чтобы обсудить только что услышанное, они по очереди заглядывают за дверь, смотря на разрушенных аниматроников. Я чувствую их грусть и это не самое приятное чувство — не самый приятный момент, когда ты внезапно начинаешь ощущаешь чувства других так, словно на самом деле это ты чувствуешь всё это. Я не удивлен, не растроен — в принципе не чувствую ничего, потому что все ещё пытаюсь добиться такого мысленного спокойствия, чтобы запах изо рта Фрэнка убрался их памяти. — Вижу, вам нравились эти аниматроники, — задумчиво говорит Фрэнк и касается пальцами подбородка. — И я уверен, что даже не как тела, которыми можно было пользоваться более полно, а как аниматроники в пиццерии. Все четверо кивают, но больше ничего не говорят. Молчу и я с Фрэнком. — Значит, идей больше нет, как нам отсюда выбраться? — через время спрашивает Джереми. Я не качаю головою, но и не киваю. — Неужели мы останемся здесь? — грустно произносит Габриэль, опуская взгляд. — Я не хочу умирать, — шепчет Сьюзи, опуская уже голову. По ее щекам начинают течь слезы. — Мы и так мертвы, Сьюзи, — закатывает глаза Джереми. — Мертвы, понимаешь? — Но ведь не полностью! Не полностью! — не соглашается Сьюзи. — А когда они разрушат пиццерию, мы точно умрем! А я не хочу! Не хочу! — она тут же обнимает себя за плечи. По лицу Сьюзи течет все больше слез. — Даже если призраком, но мне нравится не быть мертвой! Быть призраком ведь не так плохо! Случается самое худшее, что может случиться в такой момент… Сьюзи начинает слабо трясти, она прекращает говорить и вместо этого начинает очень громко плакать. Джереми тут же закрывает уши ладонями. Габриэль и Фритц с тревогой смотрят на плачущую Сьюзи, а я… А я чувствую, как всё внутри меня сжимается. Я не могу слушать ее плач спокойно. Я трясу не менее удивленного Фрэнка по плечу и шепчу ему на ухо: — Осмотри комнаты в пиццерии. Вдруг найдешь что-то, во что они могут вселиться, а мы их отсюда вытащим в этих штуках. Потом разберемся, что делать дальше. Фрэнк кивает и уходит. Я же делаю то, что должен сделать любой взрослый при плачущем ребенке. Я собираюсь предложить Сьюзи заботу, поэтому я сажусь на колени (и мне все равно на то, насколько грязные полы в пиццерии — штаны можно постирать, а вот детское сердце починить почти невозможно) и вытягиваю руки, приглашая ее в объятья. Сьюзи смотрит на меня заплаканными глазами. — Иди сюда, — шепотом говорю я. Сьюзи бежит ко мне, хотя расстояние между нами не такое уж и большое. Странно, хоть она и призрак, но, когда Сьюзи обнимает меня, я чувствую себя так, словно обнимаю обыкновенного живого ребенка. Просто она немного холодная, и я боюсь обнять ее сильнее, даже если хочется. Сьюзи прижимается ко мне и плачет мне в плечо. — Чш-ш-ш, Сьюзи, — шепотом говорю я, — все будет хорошо, все будет хорошо… Ты не умрёшь. Мы тебя здесь не оставим. Сегодня побудешь у меня дома… и завтра… и… и вообще сколько хочешь. Мы что-нибудь придумаем. Сьюзи успокаивается быстрее, чем я думаю, и это даже радует. Но даже, когда она прекращает всхлипывать, я не отпускаю ее, пока она не прекращает объятья сама. — Простите, мистер Фитцджеральд, — просит она шепотом. — Эй, всё в порядке, — успокаиваю я ее улыбкой. Сьюзи проводит кулачком под глазами. Как же хочется ей дать платок, чтобы она вытерла остатки слез… Сьюзи медленно отходит от меня, а потом и вовсе приближается к сцене, чтобы побыть там. Фритц идёт за ней. Видно, что он не хочет, чтобы она была сейчас одна. Это очень мило. Я встаю с пола, быстро отряхивая колени, а потом бросаю взгляд на Джереми и Габриэля. Они не стремятся составить компанию бедной Сьюзи, но на их лицах остаётся печаль. Бедные дети. Хочу обнять их всех и при этом сделать что-то большее. — Эй, Фитцджеральд, смотри, что нашёл!