Кайто Кид и Древняя Магия

Люди не раз и не два пытались поставить себя на место долгоживущих существ, чья продолжительность жизни равняется сотням, а то и тысячам лет. Высказывая свои предположения в художественной литературе, они действительно старались понять и даже немного поняли. Самый краешек. Вечность… она страшна не грузом памяти и не её потерей. При должной сноровке и старании можно расширить разум достаточно чтобы сохранить очень много воспоминаний, помнить же рутину… даже люди, живущие свою обычную жизнь, этого не делают. Так стоит ли ожидать от бессмертных подобной глупости и бессмысленной траты ресурсов мозга? Сложность продолжительного существования в том, что тебя перестаёт что-либо увлекать. Вообще. Это не пресловутая усталость от жизни, хотя и она тоже, но, по большей части, простая скука. Когда всё, что можно испытать уже испытано, приходит время проверок себя на прочность в разного рода испытаниях, но и они со временем наскучивают. Приходит серость, отупение и скука. Та самая, непроглядно-зелёная тоска, о которой столько написано. Именно она – бич бессмертия. Я знаю, о чём говорю. Людям с обычной продолжительностью жизни кажется, что времени мало, что будь у них вечность – они бы успели всё, но это не так. Если ты, за свою обычную жизнь, не нашёл времени съездить в горы, то вряд ли сделаешь это, даже будь у тебя двести-триста лет в запасе. Да спустя пару веков тебе уже станет неважно исполнение старых желаний. А если и сделаешь, это не принесёт никакого удовольствия. Точно не столько, сколько предвкушал тогда, много-много лет назад, та сила переживаний и впечатлений осталась в прошлом, во временах, когда тебе было столько, сколько бывает людям. Скука и пресыщенность – главные враги долгоживущих. Я нашла свой способ с этим бороться. Я выбираю какой-нибудь образ и блокирую память, к нему не относящуюся. Общая память остаётся доступна, её можно пробудить при необходимости, но я подсознательно знаю, что это стоит делать только в исключительных случаях. Оставляю себе одну-единственную личность и живу ею. Её жизнь. Так получается достаточно ярко. Сочно, красочно и впечатляюще. Пусть и не так, как для человека выбранного возраста, но всё равно на порядок интереснее, чем будь я собой целиком и полностью. Возможно, без подобных перевоплощений, давно сошла бы с ума, как порой отзываются в литературе о проживших несколько тысяч лет. Но у меня всё в порядке. Держусь и даже получаю удовольствие от жизни. Этой жизни этого моего воплощения. А может, от безумия меня защищает моя магия.

***

Вермут ещё не доводилось попадать в такую ситуацию. Как, впрочем, и мне самой, но у меня-настоящей всё же побольше опыта. Не в такого рода делах, а вообще. Страшно подумать, насколько больше. Впрочем, это неважно. Уж точно не сейчас. – Держи. – гордый отец вручает Вермут своё дитя и прижимает его мать к своему боку, приобнимая за плечи. Плод любви таких разных, но в то же время похожих людей. Она смотрит на крошечного человека в своих руках и не знает, как реагировать. Душу объемлет какой-то странный внутренний трепет и ощущение собственной неуместности, как будто она здесь лишняя. Меня не должно здесь быть. Конечно, принимала участие в их жизни, но не думала, что это оценят так высоко. Не столь она близка этим двоим… но эти люди, очевидно, считают иначе. Объёмом оказанного доверия, кажется, можно захлебнуться. Она сглатывает. Малыш смотрит на неё синими-синими глазёнками и улыбается. – Мы назвали его Кайто. – Кайто. – эхом повторяет она. Ребёнок, будто отзываясь на своё имя, издаёт череду негромких звуков, заставляя своих родителей улыбаться. Нет, всё же решительно непонятно, что делать в такой ситуации. Поэтому она поднимает глаза и делает самую логичную вещь. Уточняет: – Чья идея? – Моя. Правда здорово? – смеётся Чикаге. Можно сказать, подруга Вермут, моей нынешней личины. Столько вместе пройдено, столько времени они знакомы… много – по человеческим меркам. Я помню эту хитрую девчонку-подростка, так лихо вошедшую в преступный мир, что её чуть не убрали сразу же. За яркость, бойкость и что-то ещё, что-то неуловимое, но сразу показавшееся опасным. Какой-то внутренний свет, несущий угрозу самой основе подпольного общества. Тогда Вермут прикрыла её, как всегда, косвенно, но мелкая Чикаге быстро разобралась в правилах жизни и научилась скрывать своё «угрожающее свечение». А потом и выяснила кто ей помогал не первых порах. Лично они познакомились несколько позже. – Мне понравилось. – тепло улыбается Тоичи, переводя взгляд с жены на сына в моих руках. С этим мужчиной Вермут связывают очень непростые многослойные отношения. Ученик, учитель, можно даже сказать друг. Когда он только собирался стать вором-фантомом, то искал наставника на этом поприще – искал осторожно, внимательно. Она откликнулась и вдвоём с Чикаге они стали его учить. Разумеется, не просто так. Сделка предельно проста: однажды он научит её тому же самому, только официально. Частично выйти из тени, стать актрисой, блистать в лучах славы… В долгой жизни главное – разнообразие, чтобы не скучно. Поэтому я и меняю маски, когда предыдущей приходит пора состариться и уйти на покой. Тоичи выполнил свою часть сделки, Вермут обучалась вместе с ещё одной молоденькой актрисой, Фуджимине Юкико, с которой они тоже, можно сказать, подружились. Позже та вышла замуж за писателя детективов Кудо Юсаку и ушла со сцены, заставив рыдать всех своих поклонников и режиссёров, имевших на неё большие планы. Но связь они поддерживали, переписывались. Вермут знала, что у них тоже недавно родился сын. – Как это в твоём стиле, Чикаге, пошутить так, чтобы смысл поняли только несколько людей. – отвечала Вермут, мыслями будучи далеко не здесь. Раз уж ей показали это маленькое, но самое важное сокровище, раз доверили – нужно отплатить тем же. Сделать что-то хорошее для малыша. Поэтому я обратилась к той части себя, которую не тревожила уже давно. И заглянула вглубь ребёнка иным взглядом. Собиралась проверить только здоровье, но увидела нечто совершенно неожиданное. Чья-то магия текла в крохотном тельце, причём давно, раз успела впитаться настолько, что казалась естественным фоном. Слабенькая, какое-то непрямое воздействие… Как там они называют себя сейчас, это ответвление… Синие, кажется? Зелья-артефакты? Здесь применялось именно зелье, причём не на ребёнке, а ещё на… Бросив взгляд на обнимающихся родителей крошки, поймала встречный взгляд Тоичи. Чуть заметный кивок. Значит, его рук дело. Подлил что-то матери своего ребёнка, пока та носила… Всмотревшись внимательнее, увидела, что замеченная капля магии не несёт угрозы, наоборот, это дар. Видимо, Тоичи что-то действительно хорошее сделал той ведьме, которая это варила. Настолько, что она захотела одарить его ребёнка. Дар слабенький, но зато сделанный от всей души, это чувствуется. Идея! Я ведь могу сделать то же самое, наделить мальчика каким-то даром, только несравнимо более мощным. Нет, чужое воздействие трогать не стану, просто дополню своим, немного в другом ключе. – Да, мне нравится, когда тайну знают только несколько самых близких мне человек. – улыбалась Чикаге, продолжая разговор. Человек, смешно. Вермут уж точно не могла так называться. Людям положено стареть и умирать, люди не владеют такой силой, которая непонятно за что дарована мне. Но теперь эта сила послужит чему-то действительно хорошему. Впервые за долгое время я не сомневалась в том, что решение верно и несёт только положительные последствия. – Дорогая, давай отойдём. Кажется, нашему малышу хотят что-то сказать наедине. – Тоичи совершенно прав, сходу догадавшись, что я собираюсь обратиться к силе. И как узнал? Хотя… раз в прошлом общался с ведьмой, хотя бы одной, чьё зелье неразрывно вплетено в ауру и тело его сына, может и научился определять. Взгляд внутрь себя – что можно дать, что будет полезно ребёнку при таких-то родителях? Десятки, сотни вариантов, но я останавливаю разошедшееся воображение и начинаю с самого необходимого: здоровье, выносливость, ловкость. Заживление, острый ум, находчивость – если знать как, можно сделать многое: как добавить то, чего не было, так и увеличить уже существующие задатки. Чуть подправить параметры тела, чтобы ему было удобнее маскироваться – нет сомнений, что дитя пойдёт по стопам родителей, а значит ему это очень пригодится. Ещё удачи бы добавить, но тогда произойдёт перенасыщение моей энергией человеческого тела, тем более, оно сейчас такое маленькое. Последствия не слишком приятны, пусть и не вредоносны. Потом, как подрастёт… позже можно будет дополнить, но удача необходимо уже сейчас, чтобы прорастала в ауре, становясь неотъемлемой частью. И ни от чего из уже вложенного не отказаться, всё нужное… Вовремя вспомнила о возможности, прежде нигде не использованной. Но проверенной, так что смело можно пользоваться. Если они ещё существуют и верят… Снова иной взгляд, но уже внутрь себя. Потянуться к связи, единственной из всех, образовавшейся не по моей воле. Мне дополнительная сила без надобности, своих возможностей хоть отбавляй, потому и не пользовалась. Эта связь и предоставляемый ею поток силы, происходили из веры, которая просто есть. Я ничего не стала делать с кучкой ведьм, решивших поклоняться своей прародительнице. Собственно, я и есть эта самая прародительница, ведьмы произошли от меня. Потому и сила их веры шла ко мне. Эта вера просто существовала и никак не мешала. Когда-то я думала, что мои далёкие потомки сами перестанут почитать никому неизвестную прародительницу – ан нет, века шли, а определённое количество ведьм продолжало в неё верить. Верить в меня. Вера – тоже энергия и весьма мощная, особенно когда много людей верят в одно и то же. Пусть их немного, но ведьмы – не люди, личная сила каждой увеличивала выход сил для того, во что, в кого они верили. Теперь и эта сила пригодится. Раз она – моя, то я могу распределять её как посчитаю нужным. Могу даже вот так перенаправить на кого-то другого, закрепляя своё влияние. Наконец этот поток, прежде за ненадобностью рассеивающийся в никуда, в эфирный слой мира, пригодится для доброго дела. Взяв нить связи, осторожно отсоединяю её от собственной ауры. Закрепляю на освободившемся конце пожелание удачи, которое теперь будет питать этот поток, и присоединяю к ауре ребёнка. Мальчик, до этого мурлыкавший что-то своё, младенческое, затих и как будто прислушался. Ощутил? Удивительный всё же малыш! Снова забормотал какие-то детские звуки только через полминуты, когда связь успокоилась и под моим влиянием вплелась в его ауру. И в самом деле чувствует! А уж как удивятся другие ведьмы, встретив его!.. Чтобы выглядело не так заметно для постороннего взгляда, я пригладила раздувшуюся после всех воздействий, топорщащуюся будто шерсть испуганной кошки ауру и дополнительно покрыла её маскирующим слоем. Теперь этот мальчик будет выглядеть для ведьм совсем как простой человек. Пока кто-то из них не решится использовать на нём чары. Вот тогда будет смешно. Я уже запихнула в эту ауру своих воздействий «под завязку», ничьи больше просто не найдут за что ухватится. Всё место занято, некуда внедряться. Собственная аура ребёнка не исчезла, но будто размылась, смешалась с моими внедрёнными и занимающими определённый объём кусками силы. А сокрытие обеспечит ещё и отсутствие фона. С некоторых пор ведьмы принялись за ним следить, не хватало ещё этому мелкому проблем с ними. Хорошо, что я научилась скрывать свои выплески – сразу, как мои потомки вздумали отслеживать магическую активность – вот и сейчас сделала всё незаметно, никто не учует, хотя магия тут творилась будь здоров. Когда взаимопроникновение закончится, всё это растворится друг в друге, перемешается до однородного состояния. Неизменным останется только одно – аура заполнена. Всё, больше некуда пихать. То есть можно, но это будет уже вредно – сейчас. Позже образуется защитный слой и уже просто не получится. Причём образуется сам, как у меня давным-давно – такое уж свойство у моей энергии. И любое направленное воздействие будет просто стекать, не проникая и не причиняя никакого вреда, ненаправленного он даже не заметит. Хорошо всё же получилось, дополнительная защита. Вот и эта древняя магия пригодилась. Магия веры. Она будет исправно питать твою удачу, малыш Кайто. Раз эти ведьмы, которые верят в прародительницу, не угомонились за столько веков, то и дальше будут верить. Надо будет как-нибудь послать им знак, пусть верят ещё лучше! Остальное тоже дала, необходимое. Интересный навык изменения голоса подарила какая-то Синяя… Всё, у тебя теперь есть всё, что нужно для долгой счастливой жизни и неважно какой путь ты выберешь. Будь счастлив, малыш! С этой мыслью Вермут легонько поцеловала младенца в лобик, после чего вернула родителям. – Уже уходишь? – чуть расстроилась Чикаге. Тоичи, как мужчина, выражал свои эмоции сдержаннее, но и по нему было видно огорчение. Эти двое никогда не спрашивали, почему Вермут не стареет, а она молчаливо благодарила их обоих мелкой помощью, вроде чуть быстрее заживающих повреждений. А ранения разной степени тяжести происходили с ними довольно часто. И всё же удивительно, как Вермут стала им столь близка, что пригласили отпраздновать рождение дитя. Ничего особенного вроде бы не делала. Или это только мне так кажется, а они считают иначе? Очевидно, считают. Что ж, остаётся только принять и ответить тем же. Раз уж незаметно для себя умудрилась стать другом семьи. – Да, дела. – поблагодарив за приглашение и пожелав всем троим счастливо оставаться, ушла. Всё же чувствовала себя как-то неуютно, лишней. Снаружи темнота, вечер, почти ночь, хмурое небо, с которого того и гляди начнёт капать мелкая морось, свет фонарей и звуки проезжающих машин – вот здесь, на улицах, в такой атмосфере и обстановке она чувствовала себя на своём месте. Того тепла и радости, которое обволакивало в обществе этих двоих, поправочка, уже троих… Вермут, да и я сама, определено не заслужила. Всего этого тепла с света. Последние пару веков все мои личины-личности только и жили, что на «теневой стоне» общества. Что оказалось сопряжено с не самыми добрыми способами получения средств на существование. И тут вдруг такое… эти двое будто бы с самого начала видели в ней не Вермут, а меня саму, меня-настоящую. Другую, не похожую на циничную стерву, которой являлась нынешняя личность-личина. Сама виновата, нечего было отступать от неё из раза в раз. Но я не жалею. То, что я получала сейчас… стоило всего. Уже и не вспомню, когда в прошлый раз было так тепло на душе.