Путеводная звезда

***

Я шёл по улице, сжимая в руках рваную лямку рюкзака, шипя от боли при каждом шаге. Пытаясь спрятать лицо, я накинул капюшон и натянул воротник куртки, насколько это было возможно. Но даже в отражении витрин я видел опухшую щёку и синяк под глазом. Дома я обработал раны, насколько смог. Всё равно толку мало — лицо спрятать не удастся. Болезнь не отпускала, голова раскалывалась, тело ломило. Снова и снова я слышал рык собственного живота. Не могу возвращаться домой... да и еды там, скорее всего, всё равно не осталось. Ноги сами понесли меня в сторону районных улиц. Я заглядывал в каждую лавочку, в каждое кафе, пытаясь найти хоть намёк на работу. Люди равнодушно смотрели на меня — кто-то с жалостью, кто-то с презрением, но ни один не остановился, чтобы помочь. Слабость сдавливала всё тело, простуда и голод словно тянули меня вниз. Несколько раз я чуть не упал, а в какой-то момент мне показалось, что глаза сами собой закрываются. Я хватался за ближайшую стену, пытаясь удержаться на ногах, и чувствовал, как слёзы наворачиваются сами по себе. Внутри всё кричало: "Я так больше не могу! Я просто хочу поесть!" Но выбора не оставалось. Снова идти туда. В тот же магазинчик. На полпути я почти плакал от стыда. Улица передо мной плыла, дыхание сбивалось. Я прижимал руки к животу, будто это могло унять жуткую боль. Когда магазинчик показался на горизонте, у меня подогнулись колени. Я сел прямо на холодный тротуар и закрыл лицо руками. Вдох, выдох. Ещё раз. Вдох... "Ты вернёшь деньги, как только сможешь, — тихо убеждал я себя. — Сейчас ты просто не можешь иначе". Я поднялся и шагнул к двери. Внутри магазин был всё таким же тихим. Свет тускло освещал полки, а за кассой сидел тот же продавец. Минсу, кажется, даже не заметил, что я вошёл. Его взгляд был устремлён в экран телефона, а лицо оставалось таким же безразличным. Я двинулся к полке с кимбапом, стараясь не шуметь. Пальцы дрожали, когда я взял упаковку и сунул её в рюкзак. Сердце колотилось в груди так, будто вот-вот вырвется наружу. Обернувшись, я снова посмотрел на Минсу. Он не шевелился, но казалось, что он всё видит. Я быстро направился к выходу, чувствуя, как пот стекает по спине. Дверь мягко закрылась за мной, но я всё равно почувствовал, что нужно обернуться. Я остановился, глотая рваное дыхание, и повернулся к витрине. Минсу вышел из-за кассы и, как в прошлый раз, направился к полке. Я наблюдал, как он берёт ещё одну упаковку кимбапа — ту, которую я только что украл, — идёт к кассе, пробивает её и кладёт деньги из своего кармана. Его лицо оставалось спокойным, но что-то в его движениях было тяжёлым, будто ему самому было трудно это делать. Я стоял как вкопанный, когда он вернулся к полке и аккуратно поставил оплаченный кимбап обратно. Но на этот раз всё было по-другому. Минсу, направляясь обратно к кассе, вдруг остановился. Его взгляд поднялся, и он посмотрел прямо на меня. Мы встретились глазами через стеклянную витрину. Я не смог отвести взгляд. Горло перехватило, и слёзы сами потекли по щекам. Я стоял там, сжимая лямки рюкзака, всхлипывая, как ребёнок, который больше не может сдерживаться. Минсу замер. Его кошачьи глаза уставились на меня, выражая что-то непонятное — то ли сочувствие, то ли усталость, то ли... заботу? Он ничего не делал, просто смотрел, но это делало ситуацию ещё хуже. Я чувствовал, как на меня обрушивается тяжесть стыда. Не зная, что делать, я размашисто провёл рукавом по лицу, пытаясь стереть слёзы. Щека отозвалась болью, когда я задел синяк под глазом. Я поклонился так низко, что голова почти коснулась колен, и шёпотом, сорванным от всхлипов, произнёс: — Простите... Простите... — словно это были мантры, способные меня спасти. Я поднялся, не дожидаясь реакции, и побежал прочь, оставляя всё позади — магазин, свой позор и этот странный взгляд Минсу, который, казалось, преследовал меня даже на улице.

***

Я сидел за своей партой, опустив голову так низко, что старый, выцветший капюшон почти касался потрескавшейся поверхности стола. Толстовка казалась единственным спасением от всего этого мира. Здесь я мог спрятать синяки, скрыть опухшее лицо, притвориться невидимкой. Передо мной лежал мой альбом, а в руках — карандаш, которым я бесцельно чертил линии. В голове было пусто и тяжело одновременно. Как будто всё вокруг давило изнутри. Рисунок не получался. Линии были кривыми, неуверенными, но я продолжал выводить их снова и снова. В итоге на бумаге появилась знакомая фигура: худощавое лицо, резкие черты, взгляд, всегда устремлённый куда-то в сторону. Минсу. Два раза. Два раза я украл еду из его магазина. И два раза он видел. Я был уверен в этом. Он оплатил украденное. За меня. Почему? Карандаш остановился. Я смотрел на нарисованное лицо, чувствуя, как внутри смешиваются благодарность и стыд. "Он никогда не смотрит на меня. Никогда. Будто меня нет. Как будто я пустое место. Но почему он помог?" Я вспомнил его взгляд — рассеянный, отстранённый, будто ему всё равно, что происходит вокруг. Он выглядел холодным, грубым, как будто мир его совсем не касается. Но если бы ему действительно было всё равно, разве он стал бы за меня платить? Я вздохнул, сжав карандаш сильнее, и добавил несколько деталей в рисунок. Резкие линии на лице, лёгкая тень под глазами. Слишком взрослый, слишком уставший. Может, он такой же, как я? Скрывается за безразличием, потому что так легче? Я тряхнул головой, прогоняя мысли. "Что за глупости? Он просто продавец. А я… я никто." Отодвинув альбом, я опустил голову на стол, надеясь, что учитель не заметит. В этот момент единственное, чего мне хотелось, — это снова натянуть капюшон и остаться невидимым. Карандаш крутился между моими пальцами, как волчок, пока я притворялся, что слушаю учителя. Слова о новой теме звучали где-то на заднем плане, словно шум дождя за окном — монотонные и бесконечные. Взгляд упал на края альбома, где едва заметно просматривался рисунок Минсу, и я снова почувствовал, как тяжёлое чувство стыда накрывает меня с головой. "Я должен что-то сделать. Как-то вернуть ему долг," — мысль билась в голове, как пойманная птица, не давая сосредоточиться. За последние несколько недель я изо всех сил старался найти работу. Перебирал листовки на остановках, спрашивал в магазинах, даже пробовал стучаться в закусочные… Но ничего. Никто не хотел брать 13-летнего подростка, да ещё и такого, как я. Карандаш выпал из пальцев, и я вздрогнул, вернувшись в реальность. На секунду мне показалось, что учитель заметил, как я отвлёкся, но он продолжал что-то бубнить у доски, не обращая внимания. "Как же это сделать? У меня нет ни денег, ни возможности. А совесть грызёт хуже, чем любой голод." Я наклонился, чтобы поднять карандаш, но тут же снова замер, держа его в руках. "Может, просто пойти и сказать ему всё? Признаться, что я украл. Что у меня не было другого выхода. Может, он хотя бы поймёт?" Мысль о том, чтобы снова увидеть его — этого холодного, отстранённого продавца — заставила меня нервно облизать губы. "А если не поймёт? Если он просто выгонит меня или ещё хуже…?" Внутри всё сжалось от этой мысли. Впрочем, бить меня уже привыкли. Отец, хулиганы, даже учителя иногда не сдерживались. "Ну и что. Это же всего лишь ещё один удар," — я тяжело вздохнул, чувствуя, как к горлу подступает горечь. Карандаш снова начал крутиться между пальцами, на этот раз быстрее, чем раньше. "Но если я не попробую, то никогда себе этого не прощу. Если он… Если он войдёт в положение, я смогу попросить у него время. Найду работу, хоть на улице начну раздавать флаеры, но отдам ему всё до последней вон. Он не заслужил, чтобы кто-то его обманывал." Вдохнув поглубже, я положил карандаш на стол и опустил голову. "Хорошо. Сегодня после школы я пойду. Скажу ему всё. Будь что будет." Но даже эта решимость не помогла унять тревогу, которая разлилась внутри, заставляя сердце биться чаще.

***

Я стоял у входа в магазин, глядя через витрину на Минсу. Он сидел за кассой, лениво скроля ленту в телефоне, казалось, совершенно безразличный к тому, что происходит вокруг. Моё сердце колотилось, как будто я собирался не извиняться, а прыгнуть в ледяную воду. "Соберись, Джун. Ты уже решил. Это лучше, чем просто так ходить и корить себя." Стиснув лямки рюкзака, я сделал шаг к двери, потом ещё один. Наконец, я толкнул её, и колокольчик зазвенел, сообщая всему магазину о моём приходе. Минсу поднял глаза от телефона и скосил взгляд на меня. Его взгляд скользнул по моим пустым рукам, и он, видимо, ожидал, что я принесу что-то к кассе. Но я шёл туда не за покупкой. Я подошёл к кассе, чувствуя, как мои ноги подкашиваются. Внутри всё будто сжалось в комочек. Минсу ждал, лениво склонив голову набок. — Чего тебе? — спросил он так буднично, будто я зашёл попросить сдачу или проверить ценник. Я судорожно вдохнул, глядя в пол, а затем резко склонился в поклоне, почти ударившись лбом о стойку. — Простите меня! — выпалил я, чувствуя, как мои слова срываются в спешке. — Я виноват… я украл. Два раза. Но я не хотел! Я просто… мне нужно было что-то есть, а денег не было. Мне очень жаль! — Слова вырывались из меня, словно их кто-то вытягивал. — Я обязательно верну всё, правда! Просто сейчас… я пока не могу, но… я найду способ! Обязательно найду! Я снова замолчал, не осмеливаясь поднять взгляд. Сердце колотилось так сильно, что я слышал его стук в ушах. Минсу же молча стоял за кассой. Его руки всё ещё лежали на телефоне, но сам он больше не смотрел в экран. Я украдкой поднял взгляд, ожидая увидеть ярость, презрение… что угодно. Но он просто стоял. Лицо у него было таким же спокойным, как всегда. — Ты закончил? — наконец спросил он, глухим и бесцветным голосом, от которого я ещё сильнее съёжился. — Да, — прошептал я, чувствуя, как сердце замерло. Он медленно убрал телефон и посмотрел куда-то в сторону, словно в стену за моей спиной. — Возвращать ничего не надо. Забудь. Я моргнул, растерянно глядя на него. — Но я… я ведь… — Я сказал, забудь, — отрезал он, на этот раз чуть резче, но всё таким же спокойным тоном. Он вздохнул и бросил короткий взгляд на меня, так и не встретившись глазами. — Если голодный, попроси. Не надо воровать. Я остолбенел, не в силах поверить, что он не только не ругает меня, но и… предлагает помощь? — Иди уже, — добавил он, делая нетерпеливый жест рукой, словно отгонял надоедливого котёнка. Я выпрямился, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Нет! — воскликнул я. — Я должен. Я не могу просто так... Это неправильно. Он вздохнул и убрал телефон в карман. — Я тебе говорю, не надо. Что, непонятно? — Нет, я... всё равно верну, — ответил я, сжимая лямки рюкзака ещё крепче. — Трудом, если надо. Минсу прищурился, глядя куда-то в сторону, а потом медленно выдохнул. — Ладно, трудом так трудом. Я выдохнул с облегчением, а потом растерянно посмотрел на него. — Эм… Как мне вас звать? Минсу-сси? — Зови хеном. — Хеном? — я удивлённо посмотрел на него, а потом неловко улыбнулся. — Да, да, хеном, — буркнул он. — Понял, хен, — поспешно ответил я. — Вот и хорошо. Тогда вот тебе первое задание: пройдись по холодильникам, выбрось просрочку. Не сложно же, да? Я замотал головой. — Нет, совсем не сложно! — Отлично. Всё, свободен. Он снова достал телефон, явно считая разговор законченным. Я молча кивнул и пошёл к холодильникам. Внутри было странное чувство. Я ожидал, что он меня отругает, потребует что-то серьёзное, а вместо этого… он был спокоен. Минсу остался сидеть за кассой, лениво листая ленту. Мне даже показалось, что я заметил слабую тень улыбки на его лице. Когда я открыл первый холодильник, меня ждал сюрприз: там была гора продуктов, срок годности которых истекал сегодня или вчера. "Надо выбросить всё это… А зачем хену столько просрочки? Мог бы сразу сам это сделать." Я выбросил продукты в корзину для списания. Минсу, время от времени бросал ленивые взгляды в мою сторону, но никогда прямо в глаза. "Хен…" — подумал я, продолжая складывать продукты в коробку. Почему-то это слово грело. Работа шла своим чередом. Минсу, как и ожидалось, дал мне задания, которые казались абсолютно бессмысленными. Сначала он заставил меня протереть стеклянные полки в холодильниках — хотя они и так блестели, — потом пересчитать жвачки у кассы и разложить их по цветам, а теперь я перебирал чипсы, старательно раскладывая их на полке по брендам. "Ну что это за работа такая?" — недовольно думал я, аккуратно переставляя пачки. Минсу, в свою очередь, таскал огромные коробки на склад, игнорируя все мои попытки предложить помощь. — Даже не думай, кроль, — буркнул он, когда я в очередной раз подошёл. — Иди занимайся своими чипсами. Я сжал губы, раздражённо пыхнув, но послушно вернулся к своему заданию. Сидя на корточках возле полки, я тихонько бурчал себе под нос: — Это несерьёзно… Так я буду сто лет долг отдавать. Погружённый в своё недовольство, я даже не заметил, как Минсу вернулся из склада и присел рядом со мной. — Чего надулся? — раздался его голос совсем рядом. Я подскочил, едва не опрокинув целую полку с чипсами. — Х-хен! — выдохнул я, сердце заколотилось. — Не пугайте так! Минсу ухмыльнулся, глядя куда-то в сторону. — Так чего надулся-то? — Не надулся я, — пробормотал я, но тут же буркнул: — Просто... Вы не даёте мне нормальных поручений. — Нормальных? — он поднял бровь, всё так же не глядя на меня. — Тебе что, грузчиком подрабатывать хочется? — Я просто хочу… хочу быстрее долг вернуть, — пробормотал я, не отрывая взгляда от пачки чипсов в руках. Минсу тихо хмыкнул. — Кроль помогает — в чём проблема? — Я не кроль, — пробурчал я, снова складывая чипсы, на этот раз чуть резче, чем нужно. — Ага, конечно, — он насмешливо фыркнул. — Посмотри на себя. Надулся весь, пыхтишь. Самый настоящий кроль. Я надуто сжал губы, пытаясь что-то возразить, но в итоге только продолжил молча раскладывать чипсы. Минсу остался сидеть рядом ещё несколько секунд, явно развлекаясь моим недовольством, а потом встал. — Ладно, кроль, продолжай. Если чипсы падут в бою, зови. С этими словами он ушёл вглубь магазина, оставив меня сидеть и пыхтеть на полке. "Почему он так издевается?" — думал я, но, несмотря на раздражение, внутри стало чуть теплее. "Хен..."

***

Рабочий день наконец-то закончился. Минсу, лениво потягиваясь, бросил мне: — Всё, кроль, можешь отдыхать. Я сдержанно кивнул, усаживаясь за один из столиков в уголке магазина. Минсу так и не спросил моего имени, и я почему-то совсем не возражал. Быть "кроликом" или "ребёнком" у него было даже приятно. А "хен"... это слово согревало. Первый человек, который был ко мне добр. Мой первый хен. Я упёрся локтями в стол, задумчиво перебирая варианты. Надо было найти подработку за выходные. Но никаких идей не приходило. Я тяжело вздохнул, когда вдруг почувствовал лёгкий хлопок по макушке. Я вздрогнул, вскинул голову, и передо мной снова оказался хен. — Х-хен! — воскликнул я, смущённо съёжившись. Минсу уселся напротив, поставив на стол предмет, которым меня хлопнул. — Что это? — спросил я, глядя на пластиковый контейнер. — Обед, — ответил он, доставая себе точно такой же набор и бутылочку молока. Я замотал головой: — Но у меня нет денег! — И не нужно, — лениво протянул он, открывая упаковку. — Это просрочка. Я ахнул, опустив взгляд на контейнер с едой. Это та самая просрочка, которую я выкладывал с полок раньше? — Еда нормальная, — добавил Минсу, ковыряя рис палочками. — Просто по стандартам не можем продавать. А молоко свежее, не переживай. — Спасибо, — пробормотал я, стесняясь принимать угощение. Минсу уже начал есть, абсолютно не обращая внимания на истекающий срок годности. Я осторожно открыл упаковку, принюхался к содержимому: всё было в порядке. Рис, котлета, кимчи и корни лотоса пахли как обычная еда. Молоко тоже оказалось свежее — на упаковке была нормальная дата. Я взял одноразовые палочки, снова прошептал "спасибо" и начал есть, практически вдыхая еду. — У тебя с аппетитом проблем нет, — раздался тихий голос хена. Я чуть не подавился, замерев с набитыми щеками. Минсу, хоть и обычно не смотрел прямо на меня, сейчас скользнул взглядом по моей порции. — Если ребёнок так много ест, лучше возьми ещё пару порций, пока я их не выкинул. — Что? Можно?! — выдохнул я, едва не поперхнувшись рисом. — Ага, — хмыкнул Минсу, по-прежнему не поднимая глаз. — Думал, сам догадаешься. Ну да, можно. Они никому не нужны. Обычно я половину домой беру. Я замер, глядя на него глазами полными восторга. — Значит, можно взять? Точно? — почти пропищал я. — Ешь молча, — буркнул он, отводя взгляд, но я успел заметить, как его уши чуть покраснели. — Хен лучший в мире хен! — восторженно воскликнул я, расплываясь в широкой улыбке. Минсу будто смутился ещё больше, пробурчав: — Ребёнок, займись делом. Но я уже не мог отвести от него взгляда, полный благодарности и тепла. Мой первый хен. Мой лучший хен. Всё-таки странно, как быстро я стал чувствовать себя в этом магазинчике почти... дома. Ну, если не считать того, что я всё ещё старался ходить тише мыши, а взгляд в пол был моим лучшим другом. После обеда я, пошёл следом за хеном. Стеснялся жутко, но внутри всё горело от восторга. Он даже ничего не сказал, просто прошёл в складскую часть и, будто между делом, чуть приоткрыл для меня дверь. Я шмыгнул за ним, стараясь не шуметь, как будто от этого что-то зависело. Хен вытянул тележку. Оказывается, это те самые продукты, которые я выкладывал с полок. Он склонился к тележке, хмуря лоб и внимательно читая надписи. — Вот, держи, — буркнул он, протягивая мне упаковку риса. Я чуть не задохнулся от радости, но, конечно, виду не подал. Просто взял и аккуратно положил в рюкзак. — Это тоже, — он передал онигири, а потом ещё и пимбап. Чем больше он мне давал, тем шире становилась моя улыбка. Я заметил, что он уже кое-что отложил в сторону. Наверное, себе. Когда он достал пару сосисок на палочке, я не выдержал. — Но срок-то выйдет только завтра... — неуверенно пробормотал я, боясь, что он передумает. — И что? — хен хмыкнул, даже не подняв головы. — Всё равно завтра выкинут. Ещё ни разу в жизни я так не радовался сосискам. Рюкзак был полон, и я чувствовал, что он тянет вниз, но меня это совсем не волновало. Радость била ключом. — Спасибо! Спасибо, хен! Спасибо огромное! — я чуть не упал, так низко кланялся. Один поклон за другим. — Да хватит ты, кроль. Не я ведь тебя кормлю, — проворчал он, но я не останавливался. — Правда, спасибо, хен! — я уже сбился со счёта, сколько раз поклонился. Он махнул рукой, будто отгонял меня, как муху: — Всё, иди уже. И чтоб ноги твоей не видел, пока не выздоровеешь. Я поспешно выскочил из магазина, чувствуя, как мои ноги буквально парят над землёй. На улице всё казалось ярче. Даже воздух, хоть и холодный, вдруг стал приятным. Рюкзак за спиной натягивал лямки, но мне было всё равно. Он был полон еды, и, кажется, в тот момент был полон и я. Я тихо шмыгнул носом и чихнул. Надо бы, наверное, домой. Но впервые за долгое время я шёл с лёгкостью. Не помню, чтобы раньше такое со мной случалось. Утро выдалось необычно бодрым. Впервые за долгое время я проснулся с ощущением, что могу свернуть горы. В животе было приятно тепло, а голова чуть легче, чем раньше. Позавтракав тем, что осталось с прошлой ночи, я аккуратно спрятал запасы в своей комнате. Надеялся, что родители не залезут куда не нужно, хотя шансов на это было немного. Но даже такая крохотная удача грела меня. Собравшись, я почти выбежал из дома. Улицы казались светлее, воздух чище, даже несмотря на мороз. Я шмыгнул носом, но это меня не остановило. Весь день я бегал от одного места к другому, спрашивая о работе. Сперва с энтузиазмом, потом с небольшим беспокойством, но всё равно старался улыбаться. Однако одно за другим ответы были одинаковыми: "Нам никого не нужно", "Ты слишком молодой", "Попробуй где-нибудь ещё". С каждым отказом внутри будто что-то опускалось. Солнце клонилось к закату, ноги ныли, а настроение падало всё ниже. — Как быть... — пробормотал я себе под нос, опускаясь на скамейку в парке. Людей вокруг было немного. Прохожие куда-то спешили, но мне это было безразлично. Я чувствовал, как снова на меня накатывает привычное чувство отчаяния. Я не могу просто сидеть на месте. Нельзя же всё время просить у хена еду. Да, он добрый, но я не хочу быть обузой. И что тогда делать? Надо найти выход. Надо придумать что-то, чтобы вырваться из этого. Но как? К обеду я решил снова отправиться к хену. После утренних безуспешных поисков работы казалось, что хотя бы помочь ему — это лучше, чем просто слоняться без дела. В животе ещё хранилось тепло от вчерашнего ужина, и я всё ещё ощущал благодарность, переполнявшую меня. Когда я вошёл в магазин, хен, стоявший за кассой, поднял взгляд на меня. Его глаза привычно прищурились, будто он оценивает, что за странного посетителя к нему занесло. — Что кроль здесь забыл? — буркнул он, скользнув взглядом по мне. — Больные кролики должны сидеть дома. Я смутился, засунув руки в карманы. — Я... я в порядке, — пробормотал я, глядя куда-то в сторону. — Не могу же сидеть дома целыми сутками. Хен коротко хмыкнул, вернувшись к своему телефону, и я почувствовал, как внутри что-то сжалось. — Я готов помогать, — сказал я, переборов стеснение. Он вновь посмотрел в мою сторону, нахмурившись, но взгляд был направлен мимо меня, будто он специально избегал встречи глазами. — О чём это кроль? Я замялся, стиснув пальцы. — Я подумал... ну, что я ещё не отдал свой долг. Но вдруг мысль пронзила меня, словно иголка: а что, если хен вчера просто пытался мягко избавиться от меня? Может, я надоел ему своим присутствием? От меня ведь больше проблем, чем пользы. — Извини, — шепнул я, попятившись к выходу. — Я просто подумал... Наверно, не стоило. Я почувствовал, как плечи опускаются под тяжестью собственных сомнений. Может, мне правда лучше уйти, не мешать? Минсу, заметив, как я начал пятиться, нахмурился сильнее. Он задержался с ответом, будто искал нужные слова. — Работа тут скучная, — наконец проговорил он, вздохнув. — Помощь в принципе не нужна. Я сжался ещё сильнее, уже собираясь сказать, что не хотел его беспокоить, как он добавил: — Но если кролю нечем заняться, можешь составить мне компанию. Я поднял глаза, не веря услышанному. — Правда? Он пожал плечами, отвернувшись. — Правда. Хотя я не особо болтун, так что, наверно, тебе быстро надоест. Я быстро замотал головой, чувствуя, как что-то тёплое разливается внутри. — Нет, я не против, — прошептал я, всё ещё смущённый, но решивший остаться. — Ну, смотри сам, — буркнул хен, вернувшись к своему телефону. — Хочешь сидеть здесь — сиди. Я тихо опустился на ближайший стул, стараясь не мешать. Но просто быть рядом с хеном уже казалось каким-то утешением. Сидя в тепле, рядом с хеном, я начал чувствовать, как меня разморило. Почему-то мне было так спокойно и приятно здесь находиться. Хотя хен и казался грубым снаружи, за этот короткий период я понял, что он вовсе не такой. Может, немного хмурый и молчаливый, но ведь он помог мне больше, чем кто-либо когда-либо. Хен, как и обещал, был тихим. Он то просматривал что-то в телефоне, то записывал что-то в блокноте, то уходил разбирать товары. В этой тишине мне захотелось чем-то заняться, чтобы не выглядеть бездельником. Я полез в рюкзак и вытащил свои потрёпанные тетради. Одна из них оказалась тетрадью по алгебре. Хоть учёба для меня сейчас далека от приоритетов, я всё же любил математику. Я открыл её, взял карандаш и погрузился в упражнения. Честно говоря, я неплохо разбираюсь в задачах, но времени учиться дома почти не было, да и в школе всё шло из рук вон плохо из-за травли. Зато сейчас, в этой тихой атмосфере, я почувствовал, как мысли выстраиваются в цепочку, и начал разбирать тему. В какой-то момент я наткнулся на сложное уравнение, и мозг начал закипать. Я попробовал всё, что знал, но ответ всё равно не сходился. — Хм, — раздалось рядом. Я поднял голову и увидел, что хен наклонился над моей тетрадью, внимательно смотря на написанное. — Ты... умеешь решать такие задачи? — спросил я, а сердце замерло от волнения. — Нет, — буркнул он. Он неожиданно положил на тетрадь булочку, завернутую в мягкий пакетик. — Ешь. Кролику нужны силы. Я смущённо пробормотал «спасибо», когда он добавил ещё кое-что — достал из кармана маленькую коробочку и положил её рядом с булочкой. — Это что? — я вопросительно посмотрел на него. — Лекарство от простуды, — отрезал хен, будто ничего особенного. — Ты купил это для меня? — мой голос прозвучал чуть выше обычного от удивления. — Куда мне тебя девать, если ты лапы откинешь прямо здесь? Я не смог удержать улыбку, даже когда он сделал вид, что вернулся к своим делам. Он сел рядом, и я едва заметно вздрогнул от неожиданной близости. Я чувствовал его тепло, его терпкий запах, и это почему-то согревало больше, чем булочка. Мы сидели рядом за прилавком, и я, сосредоточенно нахмурившись, пытался разобраться с этой задачей. Сложная, как будто специально создана, чтобы сломать мне голову. Я уже несколько раз начинал сначала, стирая свои попытки. — Пфф, какая ерунда, — пробормотал я под нос, чувствуя, как растёт раздражение. — Не сдавайся, — негромко сказал Хен, не отрываясь от своего телефона. Я вздохнул, снова уставившись на тетрадь. "Легко сказать", — подумал я. Но его голос звучал так спокойно, что я решил попробовать ещё раз. Прошло несколько минут, и я снова остановился. — Наверное, я делаю что-то не так, — пробормотал я, потерявшись в своих вычислениях. — Ты сделаешь. Просто подумай ещё раз, — сказал Хен без малейшего колебания, отодвигая бутылку с водой. Я украдкой взглянул на него. Он выглядел совершенно расслабленным, словно был уверен, что я справлюсь. Это странное спокойствие подействовало на меня. Я вернулся к задаче. И вот, после долгих исправлений и новых попыток, у меня получилось! — Я сделал это! — выдохнул я, чуть не вскочив с места. Хен посмотрел на меня, кивнул с лёгкой улыбкой: — Так и думал. Ты молодец. Я почувствовал, как лицо вспыхнуло. — Я же сказал, что у тебя получится, — ответил он, чуть лениво потягиваясь. Его голос был таким спокойным и уверенным, что я не мог удержаться от улыбки. Хен не понимал ничего в математике, это было очевидно. Но он ни разу не сказал, что я не смогу. И этого оказалось достаточно.

***