Путеводная звезда

***

Вечер только начинается, и посетители постепенно заполняют зал. Одни заказывают пиво, другие уже сидят в шумных компаниях, их смех и разговоры сливаются в фоновый гул. Я стараюсь поспевать за всем: мойка полов, вынос мусора, уборка со столов — работы всегда хватает. — Джун! Столики у окна! — кричит Ханни, старшая официантка, указывая на гору грязных тарелок. Я киваю и бросаю тряпку в ведро. Поспешно собираю посуду, стараясь не смотреть в глаза посетителям. Большинство из них меня не замечают, но кто-то из компании у окна громко смеётся, и я невольно сжимаюсь, надеясь, что никто не обратит внимания на мою неловкость. Кафе становится шумным, почти как базар. Люди говорят громче, чем нужно, их голоса накладываются друг на друга, образуя странную какофонию. Я возвращаюсь к своему углу, чтобы снова взяться за полы. Тряпка скользит по плитке, оставляя за собой влажный след, а я тихо напеваю себе под нос, чтобы хоть немного отвлечься. Всё идёт своим чередом, пока я вдруг не замечаю, что звуки вокруг будто становятся дальше. На миг шум затихает, и это странное ощущение заставляет меня остановиться. Я оглядываюсь, но кафе выглядит как прежде: посетители смеются, официанты раздают заказы. Я трясу головой и возвращаюсь к работе. Это, наверное, усталость. Голова будто немного затуманилась, как бывает после долгого дня. Но через несколько минут это чувство возвращается — только сильнее. Звуки снова начинают исчезать, словно кто-то подкручивает громкость мира, делая его тише и тише. Уши заполняет странный, еле слышный звон. Не громкий, но настойчивый, будто стоит на границе восприятия. Я вздрагиваю и бросаю взгляд на посетителей. Всё так же. Они смеются, переговариваются, чокаясь бокалами. Но я чувствую, что что-то не так. — Наверное, перегрелся… — бормочу себе под нос. В ушах снова усиливается этот звон. Теперь он становится чуть глубже, будто где-то далеко дребезжит старый колокол. Голова кружится. Я моргаю, и мир перед глазами на секунду двоится. — Джун! — голос Ханни звучит так резко, что я вздрагиваю. Она стоит у стойки, кивает в сторону другой части зала. — Полы надо помыть, там уже кто-то что-то пролил. — Сейчас... — отвечаю я, пытаясь собраться. Я хватаю тряпку и ведро, заставляя себя сосредоточиться. Когда я подошёл к дальнему столику, меня остановил мужчина. Он явно уже перепил — красное лицо, неуверенная улыбка. — Эй, красавица, — протянул он, поднимая на меня мутные глаза. Я замер, пытаясь осознать, что только что услышал. — Простите? — выдавил я, стараясь говорить вежливо, хотя внутри всё сжалось. — О, не притворяйся! — Мужчина ухмыльнулся, явно не понимая, что что-то не так. — Ты такая милая, у тебя голос даже тонкий. Прям ангел. "Он серьёзно?" — Простите, мне нужно работать, — пробормотал я, собирая тарелки. — Да ладно тебе, — он потянулся вперёд, пытаясь меня остановить. — Не будь такой скромной. Сколько тебе лет? Ты из университета? — Я парень и мне 13. — выпалил я, не глядя на него. Мужчина на секунду замолчал, а потом разразился громким смехом. — Ты? Парень? — Он похлопал себя по коленям, как будто услышал лучший анекдот в своей жизни. — Ты меня не разыгрывай, малышка. Я вздохнул, пытаясь остаться спокойным. — Простите, мне правда нужно идти. Но он, похоже, решил иначе. Его рука схватила меня за запястье, крепко, словно в клещи. — Эй, куда ты? — Он нахмурился, будто я его чем-то оскорбил. Я резко дёрнул руку, пытаясь вырваться, но хватка была неожиданно сильной. — Отпустите меня, пожалуйста, — сказал я, пытаясь не запаниковать. — Чего ты мнёшься? — крикнул он, привлекая внимание половины зала. — Стоишь тут, глазами хлопаешь. Ты что, думаешь, лучше всех? Внутри всё перевернулось. Я сжался, пятясь назад. — Я… Я правда должен идти. Простите, — выдавил я, не зная, куда смотреть. Посетители начали оборачиваться, кто-то хихикал, кто-то наблюдал с любопытством. — Ну-ка стой! — рявкнул мужчина, но я вырвался и бросился прочь, стараясь не споткнуться. Дыхание перехватило, когда я наконец оказался на кухне. Там было тихо, только вода шумела из-под крана, где кто-то оставил открытую раковину. Я опёрся о стол, пытаясь прийти в себя. "Это просто работа. Такие люди всегда будут. Не принимай близко." Я подошёл к мойке, стараясь отвлечься, и начал мыть посуду. Тарелки скользили в мыльной воде, а пальцы дрожали. Вода журчала из крана, а я старался максимально сосредоточиться. Голова всё ещё казалась тяжёлой, но боль постепенно отступала. Работу никто не отменял. Я вздохнул, начав намывать очередную гору тарелок, когда до меня донёсся знакомый смех. Этот противный, издевательский хохот я узнал бы где угодно. "Только не это…" Сердце ушло в пятки, но времени на раздумья не было. Старшая официантка указала на дальний столик, где кто-то явно устроил беспорядок, и велела срочно убрать. Я вытер руки о фартук и, собрав поднос с тряпкой и чистыми салфетками, нехотя направился в их сторону. И тут я их заметил. Трое. Те самые трое, которых я старался избегать любыми путями. Чжин, Джихён и Минхо. В моей школе их знали все: хулиганы, которых никто не хотел злить. Я сделал вид, что не замечаю их, надеясь, что они тоже меня проигнорируют. Но, конечно, мне не повезло. — Эй, смотри, это же наш Джун, — громко сказал Чжин, повернувшись к друзьям. — Не знал, что ты теперь тарелки моешь, кролик. От его слов я почувствовал, как лицо начинает гореть. Зал показался слишком маленьким, а расстояние до двери — бесконечно длинным. "Просто игнорируй их. Делай вид, что ничего не слышишь." Скользнув взглядом по их столу, я заметил гору салфеток, несколько бутылок с пивом и разбросанные остатки закусок. Мне пришлось подойти ближе. Пальцы дрожали, когда я начал собирать мусор. Но сделать это оказалось сложнее, чем я думал. — Джун! — Чжин положил руку на стол рядом со мной, наклоняясь так близко, что я почувствовал запах его дешёвого парфюма. — Сколько тебе платят? Хватает хоть на одежду? Или ты тут бесплатно, за еду? Джихён засмеялся, хлопнув его по плечу. — Да ладно, Чжин, он, наверное, просто рад, что хоть что-то умеет делать. — Умеет? — Минхо подошёл с другой стороны, насмешливо склонив голову. — Посмотри на его трясущиеся руки. Он даже тарелку удержать не может. Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Игнорировать оказалось сложнее, чем я надеялся. — Джун! — Чжин громко хлопнул ладонью по столу, заставив меня вздрогнуть. — Эй, ты что, оглох? Мы тебя звали! Я не ответил, продолжая возиться с тряпкой, хотя руки предательски дрожали. — Ты смотри, какой он теперь важный, — сказал Минхо, хихикнув. — Наверное, считает себя крутым, раз в униформе ходит. Джихён фыркнул, кивнув на поднос с грязной посудой рядом со мной. — Крутой? Да он посудомойка, а не крутой. Я сжал губы, стараясь не смотреть на них. Внутри всё сжималось от страха и стыда. — Эй, ты нас игнорируешь? — Чжин наклонился ближе, и я почувствовал запах его дешёвого парфюма. — Это не вежливо, Джун. Ты же знаешь, что мы этого не любим. "Почему никто из сотрудников не вмешивается? Почему никто не видит?" — Эй, я с тобой говорю! — Чжин резко дёрнул меня за рукав, и я чуть не выронил тряпку. — Извините, мне надо работать, — пробормотал я, всё ещё не глядя на них. Но вместо того чтобы отстать, они начали смеяться ещё громче. — Работать, говорит, — передразнил Минхо, хватая поднос и высыпая на пол вилки и ложки. — Вот, работай. Я поспешно наклонился, чтобы собрать столовые приборы, но ноги дрожали так сильно, что я чуть не упал. — Смотрите, он сейчас разрыдается, — хихикнул Джихён. Я ничего не сказал. Только продолжал собирать вилки, молясь, чтобы они ушли. Но вместо этого Чжин пнул меня по ноге, не сильно, но достаточно, чтобы я уронил всё из рук. — Ты даже это сделать не можешь нормально, кролик, — сказал он, усмехнувшись. В этот момент к столику вышел менеджер. — Что здесь происходит? — его голос прозвучал резко, привлекая внимание остальных посетителей. — Мы ничего, просто шутим, — сказал Чжин с невинной улыбкой, показывая руками, что у него ничего нет. Менеджер посмотрел на меня, потом на разбросанные приборы. — Джун, убери всё это, — резко сказал он, а потом добавил: — И зайди ко мне после смены. Нам надо поговорить. Я кивнул, не поднимая головы. Когда менеджер ушёл, хулиганы обменялись довольными взглядами и вернулись за свой столик. Я собрал приборы, чувствуя, как сдавливает горло. "Они добились своего. И никто ничего не сделал."

***

Смена наконец закончилась, и я чувствовал себя выжатым, как тряпка. Но расслабляться было рано: менеджер велел мне зайти в кабинет. Сердце стучало, как сумасшедшее, пока я плёлся к двери. Я постучал, прежде чем зайти. — Джун, садись, — хмуро сказал менеджер, даже не поднимая глаз от бумаг на столе. Я сел напротив, опустив взгляд. — Ты понимаешь, почему ты здесь? — спросил он, скрестив руки. — Сегодня было много работы... — начал я, но он перебил. — Много работы? Джун, это не оправдание для того, что ты устраиваешь здесь постоянно. Я замер, не зная, что сказать. — Давай вспомним: сначала была драка с посетителем, потом этот случай, когда ты уронил целую поднос с заказами. Я молчал. Потом этот инцидент с шумной компанией, где тебе показалось, что кто-то к тебе пристаёт. — Он стукнул ладонью по столу. — Сегодня в ресторан заявились какие-то хулиганы и устроили спектакль на глазах у всех. — Но это не мои друзья, — быстро сказал я, поднимая голову. — Я их даже не звал сюда! — Да мне плевать, звал ты их или нет, — рявкнул он. — Факт в том, что из-за них страдают другие посетители. И ты, Джун, почему-то всегда в центре этих проблем. — Я стараюсь... правда, — тихо пробормотал я, чувствуя, как комок подступает к горлу. — Этого недостаточно. — Менеджер покачал головой. — Ты разбиваешь посуду, не успеваешь за заказами, постоянно кто-то жалуется. Да и на кухне от тебя одни убытки. Я хотел возразить, но он поднял руку, давая понять, что разговор закончен. — Всё, Джун. Я не могу больше держать тебя здесь. Ты уволен. Эти слова ударили сильнее, чем я ожидал. — Но... — начал я, но он перебил. — Я выплачу тебе часть заработанного, только чтобы ты не возвращался сюда завтра, — сказал он холодно. — Это последнее, что я могу для тебя сделать. Менеджер протянул мне небольшой конверт с деньгами. Я посмотрел на него, чувствуя себя униженным и разбитым. — Можешь идти. Я молча поднялся и, не говоря ни слова, вышел из кабинета.

***

Я остался стоять на холодном тротуаре, не зная, что делать. Ноги ныли от усталости, руки дрожали, но больше всего болело внутри. Тяжесть обиды, стыда и страха накатила волной, и я, опустив голову, пошёл в сторону дома, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Я ковылял по улице, всхлипывая на ходу. Хотелось только добраться домой и рухнуть на кровать. Каждый шаг давался с трудом, ноги будто тянулись к земле, но я всё же дотащил себя до двери. Приоткрыв её, я тут же почувствовал запах алкоголя и услышал громкий смех. Мой взгляд упал на гостиную, и я увидел, как там собралась целая толпа. Снова. Местные алкаши устроили очередную попойку. Кто-то гремел посудой, кто-то орал неразборчивые песни, а мать с отцом, видимо, были в числе организаторов "праздника". — Только этого не хватало, — прошептал я, чувствуя, как во мне сжимаются все внутренности. Стараясь не шуметь, я захлопнул дверь и развернулся. Мысль остаться дома даже не обсуждалась. Туда сейчас нельзя. Совсем нельзя. Я пошел прочь от дома, подальше от громкого смеха и звуков разбивающихся бутылок. Улица была тёмной, и холодный ветер больно бил по лицу, заставляя кутаться в тонкую толстовку. Я размышлял, куда идти. "В парк?" — Нет, холодно. Замёрзну там насмерть. "В переулок?" — Не хотелось бы. Остановившись, я сунул руку в карман и достал сложенные купюры. Пересчитал их, как обычно, дважды, будто от этого что-то изменится. Хватало на еду и немного на проезд, но лишнего у меня никогда не было. Я вздохнул, убрал деньги обратно и побрёл вперёд, задумчиво оглядываясь по сторонам. Я вышел на более оживлённую улицу. Здесь кипела ночная жизнь. Магазины ещё работали, на тротуарах толпились люди, кто-то курил у витрин, кто-то громко разговаривал. Мимо прошли дамы в коротких юбках, а потом я едва не столкнулся с пьяным мужчиной, который шатался из стороны в сторону. — Смотри, куда прёшь, щенок! — гаркнул он, но тут же переключился на свою спутницу, которая начала громко жаловаться на холод. Я быстро юркнул в сторону и затерялся в толпе, пока меня не успели втянуть в конфликт. Оказавшись на безопасном расстоянии, я невольно задумался. Куда мне идти? И тут я вспомнил про старенький магазинчик, который находился неподалёку. — Ладно, хоть согреюсь немного, — пробормотал я и направился туда. Этот магазин я знал давно. Там всегда было тепло и уютно, пусть и немного тесно. А ещё там работал Минсу — единственный человек, который никогда не смотрел на меня с презрением или насмешкой. А знаете, почему он не насмехается? Правильно, потому что он вообще даже не смотрит. Я вошёл в магазинчик, и первое, что увидел, — Минсу, привычно облокотившегося о стойку. Он лениво листал что-то в телефоне, даже не поднимая взгляда. На меня он не обратил ни малейшего внимания. Я прошёл вглубь магазина к стеллажам с едой. Рамен. Всегда выручает. Взял одну упаковку, а ещё прихватил чай. Потом направился к кассе. — Пять тысяч четыреста, — быстро пробубнил Минсу, даже не отрываясь от экрана. Я молча передал деньги, дождался сдачи и отошёл к старенькому кулеру у стены. Вода медленно лилась из него, заливая рамен. Когда всё было готово, я подошёл к одному из маленьких столиков у окна. Они стояли здесь для таких, как я: тех, кто не мог позволить себе кафе, но хотел поесть хотя бы в тепле. Я поставил еду на стол, сел, опёрся щекой на ладонь и уставился в окно. Люди на улице мельтешили туда-сюда: кто-то шёл с пакетами, кто-то спешил домой, а кто-то просто стоял, обсуждая что-то с друзьями. Всё это казалось мне каким-то другим миром. Миром, в который я не принадлежал. Я тихо вздохнул, наблюдая за прохожими, пока рамен остывал.

***

Я едва удерживал голову на руках, борясь с дремотой. Учительница что-то объясняла у доски, но слова сливались в гулкий шум, как будто я сидел под водой. Глаза щипало от усталости, веки сами собой опускались, и я молился только об одном — чтобы этот урок скорее закончился. Ночью я почти не спал, ведь бродил по улицам в поисках тёплого места. Пару раз мне казалось, что я усну прямо на ногах. И вот теперь, в школьной форме, я снова пытался справиться с этой же усталостью, уже за партой. Но мои мечты о минутке покоя разрушил громкий, пронзительный голос. — Ким Джун! — гаркнула учительница. Моё сердце ухнуло вниз. Подняв голову, я понял, что она смотрит прямо на меня. — Немедленно ко мне после урока, — коротко бросила она. Я только кивнул, стараясь не встречаться с её взглядом. Когда прозвенел звонок, я нехотя поднялся с места. Пока мои одноклассники шумной толпой выбегали из класса, я медленно пошёл к её столу, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Ким Джун, — произнесла она, когда я подошёл. Я остановился рядом с её столом, уставившись в пол. Руки непроизвольно начали ломать пальцы — привычка, от которой я никак не мог избавиться, когда был на грани паники. — Мне сказали, что ты работаешь, — отчеканила она холодным голосом. Меня словно окатило холодной водой. — Н-нет! — выпалил я, заикаясь. — Это... это неправда! Мой голос дрожал, слова путались. Но она резко хлопнула ладонью по столу, заставив меня вздрогнуть. — Не смей мне лгать, Джун, — твёрдо сказала она. Я почувствовал, как все силы покидают меня. Голова опустилась ещё ниже, подбородок прижался к груди. — Это недопустимо. Ты портишь репутацию школы. — продолжала она, даже не пытаясь скрыть раздражения. Я молчал, пытаясь не заплакать. Слова застревали в горле. Как бы я ни хотел сказать, что всё не так, как она думает, — что мне приходится работать, потому что никто другой обо мне не позаботится, — я не мог произнести ни звука. Учительница продолжала, не дожидаясь моего ответа: — Ты ещё ребёнок, Джун. Твоя обязанность — учиться, а не шататься по улицам и тратить время на работу. Тебе что, дома не объясняют таких простых вещей? Мои плечи напряглись, а руки стали ещё сильнее сжимать друг друга. "Дома?" — эхом отозвалось в голове, вызывая горькую усмешку. Если бы она знала, что значит для меня это слово. — Ты вообще меня слушаешь? — её голос прозвучал резче, как удар по голове. — Да, — выдавил я, не поднимая взгляда. — Хорошо, — выдохнула она, будто немного успокаиваясь. — Сегодня после уроков ты останешься здесь. Я позвоню твоим родителям. Мы должны разобраться с этой ситуацией. — Нет! — вырвалось у меня громче, чем я хотел. Я тут же зажал рот рукой, осознав, что повысил голос. Она изумлённо подняла брови, затем прищурилась. — Почему нет? — Они... они заняты, — пробормотал я, снова уставившись в пол. — Пожалуйста, не звоните. Она долго молчала, изучая меня взглядом. Я чувствовал, как её подозрение висит в воздухе, как тяжёлый груз. — Ладно, — наконец произнесла она с лёгким вздохом. — Но, Джун, это последний раз. Если я снова узнаю, что ты работаешь вместо того, чтобы заниматься, будут серьёзные последствия. Ты меня понял? Я кивнул, стараясь не выдать облегчения. — Иди на своё место, — сухо бросила она. Я развернулся и медленно пошёл обратно. Учащиеся уже вернулись на свои места, и я чувствовал, как их взгляды сверлят меня в спину. Сев за парту, я уткнулся в тетрадь, делая вид, что читаю, хотя в голове всё ещё звучали её слова. "Последний раз" — повторял я про себя, сжимая зубы.

***

Когда я подошёл к двери квартиры, сердце стучало, как барабан. Я задержал дыхание, прежде чем повернуть ключ в замке. Отец обычно был дома в это время, и мысль о том, что он увидит меня сейчас, заставляла желудок сжаться. Я осторожно открыл дверь, стараясь не шуметь. Тишина. Только из гостиной доносился звук телевизора. На диване сидела мама, держа в руках сигарету. Она взглянула на меня через облако дыма, хмыкнула и равнодушно бросила: — Привет. — Привет, — тихо ответил я, опуская голову, чтобы не встретиться с её глазами. Она ничего больше не сказала, вернув взгляд к экрану. Я быстро прошёл в свою комнату и закрыл дверь за собой, чувствуя, как напряжение постепенно отступает. Скинув толстовку я забрался на кровать, свернувшись клубком. Внутри всё ещё бился глухой гнев и обида. Отца не было дома — и это было единственное, за что я мог сейчас поблагодарить судьбу. Но даже это не делало вечер лучше. Я зарыл лицо в подушку и дал волю слезам. Тихо, чтобы никто не услышал. — Почему я… почему это всегда я… — шептал я между всхлипами, почти захлёбываясь словами. В комнате было темно, только слабый свет луны проникал через окно, рисуя бледные полосы на полу. Этот свет казался единственным, кто был со мной в этот момент. Я поднял голову, всматриваясь в ночное небо через мутное стекло. Там, среди множества звёзд, была одна, которая светила ярче остальных, будто пыталась пробиться сквозь мрак. — Ты тоже одна, да? — спросил я, обращаясь к звезде, словно она могла меня услышать. Ответа, конечно, не последовало, но в этой тишине я вдруг ощутил, как мои слёзы начинают идти медленнее. Грудь всё ещё сжималась от боли, но ярость и отчаяние начали утихать. Я просто сидел, окружённый темнотой, и смотрел на свет, пытаясь найти в нём хоть каплю утешения. Может, этот свет и не был мне другом, но он не судил меня, не унижал и не бил. Он просто был. И в тот момент этого оказалось достаточно. Я чуть не вскрикнул, когда раздался резкий стук в дверь, словно кто-то бил по ней кулаком с яростью, которую сложно описать. Сердце тут же заколотилось, а тело застыло на месте, но лишь на мгновение. Паника захлестнула меня волной, и я пополз в самый дальний угол комнаты, стараясь быть как можно дальше от двери. — Ким Джун! Ты там или что? — голос отца был низким, хриплым и, что хуже всего, пропитанным алкоголем. Я услышал, как он снова ударил по двери, на этот раз ещё сильнее. — Открывай, я сказал! Меня затрясло. Всё внутри меня сжалось в тугой узел страха, а к горлу вновь подступили слёзы. Нет. Только не это. Не сейчас. Я зажал рот руками, пытаясь подавить всхлипы, но слёзы всё равно покатились по щекам, горячие и неконтролируемые. Я не хотел, чтобы он услышал меня, не хотел, чтобы он знал, что я здесь. Может, он уйдёт. Может, просто развернётся и уйдёт… — Я знаю, что ты там! — его голос стал ещё громче, и я вздрогнул от каждого слова. — Думаешь, я не вижу, как ты шмыгаешь, как плаксивая сучка?! Открывай, пока я дверь не выломал! Моё тело, словно в параличе, отказывалось двигаться. Я не мог ни встать, ни закричать, ни даже вздохнуть. Казалось, что весь мир сузился до этого голоса и ударов по двери. Я прижался спиной к стене, обхватив себя руками, и разрыдался, на этот раз громче и безудержнее. Отчаяние переполняло меня, а страх парализовывал каждую мысль. Это чувство беспомощности, когда ты знаешь, что ничего не можешь сделать, было хуже любого удара. — Пожалуйста… пожалуйста, только не опять, — шептал я сквозь рыдания, будто кто-то мог услышать мои мольбы. Гулкий стук в дверь всё продолжался, словно эхом отдаваясь в моей голове. Я прижался спиной к стене, стиснув зубы, но слёзы всё равно текли. Они смешивались с кровью, что ещё не до конца высохла на губах, и оставляли солёные следы на коже. Я знал, что это не закончится, пока он либо не выдохнется, либо не выплеснет свой гнев на меня. И в этот момент решение пришло само собой. Я посмотрел на окно, где сияла звезда, — мой единственный свидетель, моя молчаливая поддержка. С трудом поднявшись, я открыл раму. Ледяной воздух тут же ворвался в комнату, обжигая лицо. Но это было лучше, чем оставаться здесь, лучше, чем снова почувствовать его кулаки или слышать его пьяные вопли. Я быстро перелез через подоконник и спрыгнул вниз, приземлившись на замёрзшую землю. Босые ноги сразу ощутили холод бетона, но я не остановился. Не мог. Я уже привык. Привык к тому, что убегаю. Это был единственный способ переждать, пока отец не уснёт. Обычно я просто блуждал по улицам, пока не находил какой-нибудь угол, достаточно тёмный и безлюдный, чтобы спрятаться. Сегодня всё было так же. Люди проходили мимо, их взгляды скользили по мне, как по пустому месту. Кто-то бросал косые, недовольные взгляды, кто-то делал вид, что вообще не замечает. Мне это было знакомо. Ничего нового. Я нашёл себе укромный угол между мусорными баками. Пахло так себе, но здесь хотя бы не было ветра. Поджав ноги к груди, я обнял их руками, пытаясь согреться. В животе громко урчало, напоминая, что я ничего не ел. Я посмотрел на звезду, что всё ещё светилась где-то высоко над головой, и грустно улыбнулся. Её свет был таким далёким, но он хотя бы не отворачивался от меня. Это было достаточно, чтобы пережить ещё одну ночь.

***

Утро встретило меня ледяным ветром и промозглой сыростью. Я шлёпал босыми ногами по бетонным плитам, стараясь не наступать на острые камушки. Холод пробирался в самые кости, и каждый шаг отзывался тупой болью в подошвах. Дом наконец показался впереди. Он выглядел таким же, как всегда, — неприветливым, серым, будто даже стены пропитались злостью, что в нём обитала. Я остановился на мгновение, осматриваясь. Всё было тихо. Ни света в окнах, ни звуков. Подойдя к своему окну, я осторожно заглянул внутрь. Комната встретила меня темнотой и знакомым беспорядком. Отец, кажется, ушёл, а может, наконец вырубился в гостиной. Неважно. Главное, что путь чист. Я подтянулся и забрался обратно в комнату. Открытое с вечера окно впустило в неё холод, и воздух был почти такой же ледяной, как на улице. Я дрожал, шмыгая носом, и, стараясь не издавать лишних звуков, поплёлся в ванную. Захлопнув за собой дверь, я запер её на щеколду. Только теперь позволил себе вздохнуть немного свободнее. На дрожащих пальцах набрал тёплой воды в умывальник. Когда я опустил руки в неё, тепло сразу окутало кожу, и я зажмурился, пытаясь представить, что согревается не только тело, но и что-то внутри. Сначала умыться. Я плеснул себе в лицо воды, смывая грязь и засохшую кровь. Губа всё ещё болела, но кровь уже перестала течь. Я посмотрел на своё отражение в зеркале. Глаза опухшие от слёз, кожа бледная, губы синюшные от холода. — Ну что, Ким Джун, опять пережил, — пробормотал я себе под нос, горько усмехаясь. Но на смех сил не хватило. Я разжал руки, посмотрел на свои покрасневшие, покорёженные пальцы. Потом медленно опустился на холодный кафельный пол, обняв себя за колени. Хотелось просто сидеть так, наслаждаясь теплом ванной, пока весь остальной мир замёрзнет где-то за дверью. Я сидел на полу ванной ещё какое-то время, позволяя теплу хоть немного оживить замёрзшие пальцы и мысли. Но нельзя было задерживаться слишком долго — школа сама себя не отменит, как бы я этого ни хотел. Поднявшись на ноги, я плеснул ещё немного воды на лицо, стирая остатки сна и слёз. Я выбрался из ванной, тихо пробираясь по коридору. Дом встретил меня тишиной, странной и одновременно приятной. Сначала я насторожился, но потом понял, что родителей уже нет. Значит, они ушли на работу. Почувствовав прилив смелости, я тут же метнулся к кухне. Сердце колотилось в груди от предвкушения. Может, хоть что-то осталось в холодильнике? Хотя бы кусок хлеба или старый рис. Я открыл дверцу и замер. Холодильник встретил меня почти полной пустотой. На одной из полок сиротливо лежала бутылка пива, да в дальнем углу я заметил какую-то пластиковую упаковку. Рывком вытащив её, я разочарованно выдохнул. Половина оставленного кимчи, покрытого плесенью. Даже если сильно голоден, это не то, чем можно наесться. Я поставил упаковку обратно, чувствуя, как разочарование смешивается с привычной злостью. — Конечно, зачем оставлять что-то мне, — пробормотал я себе под нос, захлопывая дверцу холодильника. Мама редко ночует дома, да и о таких мелочах, как сын, она давно, похоже, не думает. Голод всё ещё сверлил изнутри, но времени на поиски чего-то ещё не осталось. Проглотив раздражение вместе с воздухом, я вернулся в комнату и натянул школьную форму. Приведя себя хоть немного в порядок, схватил рюкзак и приготовился вновь шагнуть в день, который, скорее всего, будет таким же ужасным, как и предыдущий. Я шел по улице, втянув голову в плечи от утреннего холода. Ветер гулял по пустым дворам, подбрасывая обрывки старых газет. Руки спрятаны в карманах школьной формы, пальцы почти не чувствуют тепла. На ходу я полез в карман брюк и вытащил кошелёк. Открыв его, я внимательно пересчитал оставшиеся купюры. Не густо: пара тысяч вон. Хватит разве что на пару кимбапов и бутылку воды. Я тяжело вздохнул, засовывая кошелёк обратно. Эти деньги — всё, что осталось от суммы что я мог потратить. Ведь деньги в тайнике мне пригодятся в будущем, их нельзя трогать. — Надо искать что-то новое, — пробормотал я себе под нос. Но теперь только подальше от школы. Чем меньше вероятность, что меня поймают, тем лучше. Где-то в голове мелькнула мысль, что на улице возле старого рынка я видел табличку с объявлением: «Требуется помощник на кухню». Может, стоит попробовать? Конечно, это опять таскать тяжёлое или мыть полы, но выбирать мне особо не из чего. Я ускорил шаги, стараясь согреться.

***