Бочка яда и ложка но-шпы

Страх сковывает, и идти я продолжаю только благодаря Сереже, который тянет меня дальше. Слова его эхом отдаются в мозгу. Хвост. За нами хвост. Что если это люди Дагбаева? Или кто-то из сообщников Поэта? Вдруг Гром? Слишком, слишком много народу желают Разумовскому зла. Сколько идут по нашему следу сейчас? Рядом нет ни Олега, ни Леры, да если бы и были, то что? Оба еще не в кондиции для сражений. Все это очень плохо. Изначально я думаю, что Сережа продолжит идти по людной улице, но с каждым поворотом понимаю, что планы у него другие. Мы все больше отдаляемся от толпы, еще немного, и окажемся в каком-нибудь переулке. Я пробую возразить, потому что для меня это выглядит так, будто мы сами себя загоняем в ловушку. Разумовский отмахивается, заявив, что хвост в одном лице представлен, да и не слишком умелый. Сейчас заманим, припрем к стенке и выясним, что ему нужно. Идея кажется мне сомнительной, однако спорить и дальше я не решаюсь. Разумовскому с его криминальным прошлым явно виднее. И мы продолжаем петлять, пока Сережа болтает, не переставая, постоянно вовлекает в разговор и меня. Я особо даже и не вслушиваюсь, отделываюсь «да», «нет» и неопределенным мычанием. Расслабиться в подобной ситуации никак не получается. Напряжение достигает пика, когда мы в очередной раз сворачиваем и оказываемся в темном переулке, который заканчивается тупиком. Разумовский командует мне спрятаться в арочной нише и подталкивает туда, не слушая протестов. В конце концов, я слушаюсь и захожу вглубь переулка, вжимаюсь в холодную стену здания. Почти сразу слышу какую-то возню и, выглянув, вижу, как Сережа уже прижимает к стене какого-то человека, приставляя к его шее нож. Лицо у преследователя закрыто капюшоном, и разобрать невозможно, кто там. Я выхожу из своего убежища как раз тогда, когда Разумовский вдруг отшатывается, отпустив пойманного, опускает нож. Метнувшись к нему, хочу спросить, что случилось, но теперь уже и так видно. Преследователь высок, а капюшон съехал от всех этих телодвижений. И я теперь смотрю в карие глаза своего младшего брата, пока Сережа, сунув нож-бабочку в карман, растерянно бормочет: — Ась, я не знал, не думал… Если раньше мне было страшно, то теперь хочется бегать кругами, вцепившись в волосы, и кричать «Помогите!», потому что ну как так-то?! Последнее, чего мне хотелось бы, — вмешивать в свои нынешние дело еще кого-то и родных, а потом объяснять, почему нельзя нас сдавать полиции, умолять этого не делать. Но вот он, мой младший брат перед нами, а меня вот-вот схватит паническая атака. Что делать-то? Может, он не узнает Разумовского? Леша был мелким, когда счастье мое тут дичь свою творило, может?.. — Успокойся, — вздыхаю я, похлопав Сережу по плечу. — Какого ты?.. — Леша обрывает сам себя на полуслове, присматривается к нему. Тряхнув блондинистой головой, неверяще шепчет: — Да ладно… Твою-то мать. Вот теперь точно пропали. — Не ори, — сразу предупреждаю брата, оттеснив Разумовского в сторону. — Я все объясню. — Объяснишь, какого хрена ты гуляешь по городу с мертвым маньяком? — ошарашенно глядя на Сережу, который явно сейчас немного не в своей тарелке. — Это же Ра!.. — Тише! — перебиваю его, зажав ему рот рукой. — Не ори ты так, блин, Леша. И вообще, что за глупости? Никакой это… Я замолкаю, потому что и сама понимаю всю патовость ситуации. Мой младший брат — фанат проклятого трукрайма, фигуру Разумовского там только ленивый не разбирал. Это Сережа думает, что вообще неузнаваемый, у реальности несколько другое мнение по данному вопросу. Спалились мы капитально, как бы Олег сказал. Он и скажет чуть позже. Толку юлить уже нет, доказательства на лицо. Лицо все еще растерянное, кстати. — Не ори, пожалуйста, — повторяю и убираю руку. — Он нормальный, Леш, правда. Что ты вообще тут забыл? Зачем шел за нами? — А что я делать должен был? — возмущенно спрашивает брат. — Я гулял в компании, а потом увидел свою сестру, которая за ручку тащится по улице с каким-то мужиком, который явно не Олег, ну и подумал… — Подумал, что я взрослая женщина и могу сама выбрать, с кем сегодня хочу таскаться за ручку? — мрачно подсказываю, тряхнув его за воротник. — Охренел совсем? Мне не шестнадцать, чтобы слежку устраивать за мной! — Ася, я беспокоюсь, — пристыженно бормочет Леша. Бросив быстрый взгляд в сторону Разумовского, добавляет: — И не зря, видимо. Эй-эй, не трогай мою сестру! Брат, схватив меня за руку, оттаскивает в сторону, героически заслоняет собой. Сережа, вздохнув, опускает руку, пробормотав: — Да поздновато уже. — Слушай, я не знаю, что ты собрался… Ай! Эй! Леша разворачивается и возмущенно смотрит на меня. Я поправляю на нем шапку, съехавшую от подзатыльника. — За дело, — коротко отвечаю на его негодования. — Я с этим человеком с конца весны сплю, харе в рыцарство играть. — Ты… что?.. — Пойдем к нам, мы тебе все объясним, — говорю я и обхожу его, чтобы встать рядом с Разумовским. — К вам? — уточняет Леша прищурившись. — Домой, — киваю я, оглянувшись. Вроде пока никто происходящим не заинтересовался. — Погоди, — машет руками Леша. — А как же Олег? — Олег дома, — усмехается Сережа. Я толкаю его локтем в бок. Нашел время веселиться. — Просто дай мне все объяснить, — чуть ли не по слогам говорю я. — Не здесь только. Ты пойдешь сейчас с нами, раз уж решил, что ЛИЧНОЙ, то есть, Леша, приватной, жизни у меня быть не может. — Что, ma petite, на Бали всей семьей? — с совершенно невинным видом предлагает Сережа. Я медленно поворачиваю голову, выразительно смотрю на него. Надеюсь, в моем взгляде можно прочитать все, что я о нем думаю в данный момент. — Разумовский, — цежу я и надвигаю ему кепку пониже на лоб. — Не время для этого. — Прости, дорогая Ася. Вьетнамские флешбэки. — Сережа, черт тебя дери. Уймись. Леш, пойдем, мы тут машину недалеко оставили. Брат кажется очень удивленным, еще больше, чем баран при виде новых ворот. Я беру его за руку и веду за собой, потихоньку закипая от всего происходящего. Ну что за абсурд?! Мало мне было Полины? Но там хоть обстоятельства были такие, где от нас мало что зависело, но вот это?! Город огромен, людей в нем полно, но Леше приспичило гулять сегодня именно там, где мы пройдем. Просто отвратительно стечение обстоятельств, и со всеми нашими перипетиями я уже и забыла, что такое тоже может быть. — Ась, — шепотом зовет Леша, наклонившись. — Я правильно понял? Ты сейчас сказала «уймись» международному маньяку или как там его? — О, поверь, ей достаточно одного взмаха ресниц, и я уже буду у ее ног, — ухмыляется Разумовский, догоняя нас. — Сережа, прекрати, — почти рычу я. — Подожди, то есть ты реально с… с ним? Да как?! Я дергаю его за руку, прошиев: — Не ори. Объясню дома. Я все еще злюсь на тебя за то, что решил шпионить за мной. — А что мне было делать? Ты познакомила нас с Олегом, а тут я тебя вижу с другим, и вы не просто идете за руку, но и всякие поцелуйчики и обнимашки практикуете. Я свою сестру знаю, моя сестра с двумя не крутит. Кстати, так Олег?.. — Друг. Его. — Я указываю на Разумовского, который теперь откровенно веселится с ситуации. — Мой тоже теперь. Я ж не могу этого привести к вам. — Этого, — закатывает глаза Сережа. — Как грубо, дорогая Ася. — Сейчас грубее будет, — вяло огрызаюсь и вновь смотрю на Лешу. — Все равно ты не должен был шпионить. — Я беспокоюсь о своей младшей… то есть старшей сестре, — важно заявляет тот. Идиотизм какой-то. Ну как все это могло так тупо совпасть? Уму непостижимо. По крайней мере, хорошо, что это Леша, а не кто-то из других родственников. Этот хотя бы довольно гибок к новой информации, и есть шанс, что мне удастся все рассказать и убедить его не нестись вприпрыжку в полицию. И уже точно не хотелось бы очередных балийских каникул. Я с прошлых еще у Славика на карандаше. Возле машины я подталкиваю Лешу к заднему сиденью, а сама иду в сторону водительского, где меня и перехватывает Разумовский. — Уверена, что тебе стоит сейчас за руль? — спрашивает он, коснувшись моей щеки. — Ты несколько взвинчена. — Я просто волнуюсь, — признаюсь, опустив голову к его груди. — Не хочу, чтобы у вас с Олегом были проблемы. — Не думай об этом, ma petite, — просит Разумовский, усмехнувшись. Он гладит меня по голове поправляет воротник пальто. — Разберемся. — Ох-ре-неть. Я отстраняюсь и мрачно смотрю на Лешу, который являет собой воплощение какого-нибудь дурацкого удивленного стикера в соцсети. — Садись в машину, — напоминаю и передаю Сереже ключи. — Не хочу нагнетать, ma petite, но лучше на некоторое время изъять у твоего брата телефон. Просто на всякий случай. Я поворачиваюсь к Леше. Тот лишь глаза закатывает: — Серьезно? Обойдя машину, протягиваю руку. Брат вертит пальцем у виска, заявляет, что не стал бы вот так без объяснений звонить в органы. Я многозначительно шевелю пальцами. Рекорд по закатыванию глаз оказывается побит, а мне на ладонь приземляется трубка с эмблемой надкушенного яблока. *** Я захожу в лифт, медленно зверея от того количества вопросов, что уже выдержала, и от мысли о том, сколько еще предстоит. Ясное дело, Леша тихо всю дорогу не сидел, ему срочно-сейчас надо было узнать, где, когда, как и так далее. Просто отмолчаться не вышло, но по большей части весь удар на себя принял Разумовский, в подробностях рассказывая про нашу живописную встречу, вынужденное совместное проживание и прочее, прочее, прочее. Унять Лешино любопытство и в мирное-то время не просто, а тут рядом живая легенда его драгоценного трукрайма весело и непринужденно рассказывает о себе. Каневский и его «Следствие вели» и близко не стоят. В квартиру мы поднимаемся под оживленный галдеж Разумовского и моего младшего брата, который довольно быстро позабыл, с кем имеет дело. Нет, я знала, что Леша довольно легко адаптируется ко всему новому, но чтобы настолько? Олегу я позвонила еще из машины и обреченным голосом все рассказала, поэтому Волков нас встречает в коридоре. Я захожу первая, за мной Разумовский с Лешей, так и не переставшие трындеть. Наемник вопросительно приподнимает бровь, я лишь руками развожу. Кто ж виноват, что его друг так любит болтать о себе любимом? — О, а у кого день рождения? — уточняет Леша, когда мы проходим в гостиную, где все еще полно шаров. — У него, — отвечаю, махнув на Разумовского. — А-а-а, так после смерти тоже отмечают, — протягивает брат, усмехнувшись, поворачивается к Сереже и хлопает того по плечу. — С днем рождения тогда. — Спасибо?.. — оторопело произносит он. — А, то есть дурь у вас — семейное, — резюмирует Волков. — Отстань, а? — морщусь я. Позже выясняется, что необходимости в долгом и сложно рассказе о том, как я во все это угодила, уже нет, потому что Разумовский с этим почти справился еще в машине, и добавляет финальные штрихи сейчас. Мы с Олегом сидим на диване молча, пока Сережа говорит, а Леша с каким-то детским восторгом на него смотрит, хорошо, что хоть не записывает. Н-да, не совсем такого я ожидала. Даже у меня стадия принятия длилась дольше, этот же ее и вовсе проскочил, надо полагать. И пока я и Волков пытаемся осмыслить происходящее, Разумовский с моим братом плавно переходят на тему программирования. — Торт будешь? — спрашивает Олег, глянув на меня. — Ага. Сейчас принесу и себе, и тебе. — Я сам могу. — Да сиди ты уже. Зайдя за барную стойку, которая отделяет кухонную зону от гостиной, я перетаскиваю торт на столешницу и берусь за нож. Попутно продолжаю наблюдать за Лешей, машинально выискивая подвох. Вдруг он сейчас такой дружелюбный? А когда выйдет отсюда, то понесется в полицию? Тьфу ты. Я теперь такой же параноик, как и Разумовский с Волковым. Актерские способности у младшего брата еще хуже моих, так что вряд ли бы он так сыграл. Похоже, оживший Чумной Доктор его всерьез заинтересовал. Я возвращаюсь с двумя тарелкам, одну сую Олегу. Сережа с Лешей слишком заняты беседой, чтобы нас замечать. Разумовский чуть ли не светится от такого почтительно-восторженного внимания к своей персоне. И тут я слышу, как брат говорит: — То есть ты реально сможешь подтянуть меня к поступлению? Я втыкаю вилку в торт, осторожно ставлю на стол тарелку. Нарочито спокойно уточняю: — К какому еще поступлению? Ты ведь уже учишься. — Да, кстати об этом, — неловко смеется брат, ерошит и без того взъерошенные волосы. — Тут дело такое… Я отчислиться хочу. — Охренел? — ласково уточняю и уже без кривляний спрашиваю: — Почему? Леша пускается в долгие и эмоциональные объяснения о том, что в гробу он видел эту экономику и все, что с ней связано, больше не может это терпеть и вообще в IT лучше. Тут я с ним солидарна, так что не мне камни кидать. Но родителям бы стоило сказать раньше, чем маньяку, которого знаешь первый день! Я чешу затылок, прикидывая, во сколько обойдется мне кредит на его учебу, потому что папа после такого финта, скорее всего, пошлет Лешу в задницу. Не то чтобы он не прав, говорить о нежелании все-таки надо было раньше, а не плыть по принципу «жри че дали». — Подожди. — Я поднимаю взгляд на Сережу. — Ты что, собираешься с ним заниматься? — Почему бы и нет? — легкомысленно отвечает он. — Мне не сложно, ma petite. Леша смотрит на меня горящими глазами. — Аська, ты прикинь? Сам Сергей Разумовский будет со мной заниматься! — Бомбы дистанционно взрывать научишь? — уточняет Волков, хмыкнув. Сережа демонстративно цокает, заявив: — Я не только это умею, Олег. Мы с Волковым переглядываемся, понимаем друг друга, кажется, без слов. Более абсурдную ситуацию, чем та, где Разумовский становится репетитором моего младшего брата, еще поискать нужно. Хочется возмутиться, но я никак не могу найти адекватную причину, поэтому ору глубоко внутри. В конце концов, не мне кидать камни. Леша с ним хотя бы учиться просто будет. Волков откидывается на спинку дивана и откровенно ржет с моего растерянного лица. Я раздумываю о том, чтобы следующий сеанс массажа ему провести скалкой. Ситуацию спасает полиция, как ни странно. Косвенно. Гром звонит мне, чтобы сообщить о том, что на завтра назначены очередные следственные действия, на которые он и Артем меня отвезут. Мы договариваемся о том, что я подъеду к участку на своей, а потом пересяду к ним. Закончив разговор, замечаю на себе настороженный взгляд Леши. — А ты с каких пор с ментами общаешься? — с подозрением уточняет он. Я кидаю телефон на диван и сажусь рядом. Взяв тарелку с тортом, говорю: — Тут у нас еще одна увлекательная история. Как-то раз я подобрала на трассе труп… *** Как следует обматерив козла на Тойоте, который подрезал мою машину и чуть не спровоцировал мне ДТП, а себе билет на тот свет, я сворачиваю к полицейскому участку. Понакупят прав, и потом мракобесят на дороге, а нормальные водители страдают. Фух, выговорилась. Тойота, кстати, пытается развернуться, видимо, поворот пропустил. Индюк. Неодобрительно хмыкнув в его сторону, ищу, где припарковаться. Погода сегодня не радует, полдня какая-то морось, но я все равно выбираюсь ждать на улицу, чтобы заодно покурить электронку. Сыро и холодно, а еще противно, и я жалею, что надела пальто, а не теплую куртку с капюшоном. Ругаясь сквозь зубы, лезу в машину за шарфом хотя бы, потому что шапка благополучно осталась дома. Вот что происходит, когда уезжаешь до того, как Олег проснется. Я выпрямляюсь, поудобнее перехватываю электронку и тащу за собой шарф. И то, и то оказывается на земле, когда сзади меня кто-то с силой дергает за руку. Я оборачиваюсь, но успеваю разглядеть только фигуру в черном, после чего оказываюсь опрокинута спиной на капот, а к горлу приставлен нож. — Думала, я тебя не достану?! — зло рычит нападающий, тряхнув меня за воротник. — Думала, только машину твою буду протыкать и дверь?! Я пытаюсь ударить его ногой, но он уворачивается и вжимает нож чуть ли не в кожу. Дернись хоть на миллиметр, и все, труп. Рассмотреть лицо нападающего не получается, на его голову низко надвинут капюшон, а все, кроме глаз, закрывает черная маска, похожая на медицинскую. Ситуация паршивая со всех сторон, правда, локацию он выбрал не особо удачную. — Больше ты ничего и никому не скажешь, — с явной угрозой в голосе заявляет мужчина. — Жаль, не получится выпотрошить тебя, как тех девок, но ничего, я… — Б-брось оружие! Маньяк поворачивает голову в сторону говорящего, я и так знаю, кто там, и это вообще не внушает доверия. Артем, конечно, полицейский, но что-то мне подсказывает, что толку от него немного. И я пользуюсь заминкой, опять бью ногой и почти попадаю маньяку в пах, тот чудом успевает отшатнуться, к счастью, не порезав меня. Вот только, когда я пытаюсь встать, он снова замахивается ножом, и тогда гремит выстрел, оглушая нас всех. Мужчина дергается, прижимает руку к животу. Я бросаю быстрый взгляд на Артема, который все еще направляет на него пистолет. Маньяк ревет, будто разъяренный бык, отталкивает меня и несется на полицейского, который, замешкавшись, не успевает ничего сделать. Нож легко разрезает куртку и, скорее всего, руку Артема, а маньяк проносится мимо и прыгается в ту самую Тойоту. Судя по тому, что машина снимается с места сразу, там был еще один человек. Оторопь проходит, а вот адреналин еще нет, поэтому вместо того, чтобы запаниковать, я бросаюсь к Артему, который еще пытается прицелиться, чтобы прострелить то ли колеса, то ли стекло, но в конце концов, опускает оружие. Тут же охает, задержав правую руку приподнятой. Пока он сует пистолет в кобуру, я свожу вместе концы разрезанной куртки и зажимаю рану. Рукав в том месте уже промок от крови, мои пальцы, и без того дрожащие, тут же становятся скользкими, но я стараюсь держать как можно лучше. Из полицейского участка уже высыпалась куча полицейских, и бегут к нам, а вокруг еще и толпа зевак собирается. Если Разумовский успел подключиться к камерам, его точно хватит инфаркт.